Текст книги "Со щитом и мечом"

Ким Закалюк
«ЧТО-ТО ЕСТЬ В НЕМ СОКОЛИНОЕ, СМЕЛОЕ»

Свирепствует вьюга – ни земли, ни неба. Один снежный вихрь в непроглядной тьме. Колючий ветер слепит глаза, обжигает морозом, наметает на дорогах высокие рыхлые сугробы. Сквозь разбушевавшуюся круговерть идет человек. Поднял ворот пальто и натянул на глаза шапку – из боязни быть опознанным кем-нибудь.

Улица забита немецкими машинами, орудиями. Тяжело дышат лошади. К ним, прячась от шквального ветра, прижимаются солдаты в шинелях какого-то непривычного жабьего цвета.

– Заметив патруль, путник понял, что настал комендантский час. Мысли теснят друг друга: «Зачем было идти в город, когда чудом вырвался из когтей смерти? А разве у него был выбор? Каждого, кто пытался сойти с большака, заполненного беспрерывным потоком беженцев, срезал пулеметчик. Что же делать? В кармане у него – удостоверение сотрудника органов государственной безопасности и пистолет. Живым он не дастся».

Решение пришло как бы само собой. Когда до патруля оставались считанные шаги, открыл первую попавшуюся калитку и вошел во двор. На пороге хаты ему повстречался уже не молодой мужчина, по-видимому хозяин этого подворья. Ничего не спрашивая у неожиданного гостя, он доверительно прошептал:

– В доме полно солдат…

Переждал, пока патруль минует усадьбу, и выскользнул в ночную тьму. На глаза попался маленький домишко, прятавшийся в глубине сада. Постучался. Едва успел приоткрыть дверь, как из сеней вышла женщина и в страхе всплеснула руками:

– Боже милосердный! Зачем вы здесь? В городе ведь полно немцев. С минуты на минуту придут и к нам за сеном. Что же мне делать с вами? – И она одним только взглядом указала на траншею, едва заметную в глубине сада. Только успел спрятаться в заснеженной яме, как во дворе послышался шум. Пришли гитлеровцы…

Так начался новый, наполненный волнениями и тревогами, период жизни чекиста Ивана Филипповича Федорова.

Детство его прошло на Кировоградщине – в селе Коробчино Ново-Миргородского района. С малых лет познал горькую батрацкую долю. Восемнадцатилетним пареньком стал комсомольцем, а в 1939 – коммунистом. В годы коллективизации Иван Федоров активно участвовал в ликвидации кулацких банд. После возвращения из Красной Армии по путевке комсомола пришел в органы государственной безопасности. Работал в центральном аппарате республики, а после воссоединения западноукраинских земель с Советской Украиной возглавил районное отделение НКГБ в Морочном Ровенской области.

Достался ему тогда самый отдаленный уголок Полесья. Дел невпроворот. Необходимо было прежде всего подобрать место для размещения райцентра. Маленькие полесские села и хутора совершенно не годились для того, чтобы стать административными центрами. Однако выхода не было, и пришлось остановиться на двух соседних – Большом и Малом Морочном. До железной дороги – семьдесят километров, а до областного центра и того больше – двести. В непогоду ни пройти ни проехать. Один лишь путь – по тряской лежневке – срубленным и поваленным деревьям. Правда, в первом советском году им несказанно повезло. Зима выдалась, на редкость для здешних мест, многоснежной и морозной. По замерзшим болотам можно было и на санях ездить, и пешком пробираться в глубинку. Федорову удалось хорошо изучить все вокруг. В старые времена в Большом Морочном органы власти представляла гмина[14]14
  Административная единица в буржуазно-помещичьей Польше.


[Закрыть] с ее вийтом Шоломицким и секретарем Красовским. Да еще благочинный Навроцкий. На этих трех «китах» и держалась вся местная власть.

Иван Филиппович вспоминает:

– Люди встретили нас настороженно. Редко кто вступал в разговор, а повстречавшись, по выработанной веками привычке низко и подобострастно кланялись:

– Добрый день, пане!

Вот в такой обстановке пришлось начинать. Однако на первую сходку, которую собрали в центре села, народу собралось немало. Пришли даже с хуторов. Собрание открыл первый секретарь райкома КП(б)У Иван Иванович Хищенко. Как и положено, представил всех присутствующих. Назвал и начальника НКГБ. Такая церемония вызвала удивление и одобрение у людей. Это было для здешних мест непривычным.

После речи партийного секретаря полищуки вначале робко, а затем смелее заговорили и стали задавать вопросы. Под конец даже высказали предложение разобрать на хуторах хаты сбежавших с приходом Красной Армии осадников и перевезти их в райцентр, как стали именовать Морочное.

– Посоветуемся в области и решим, – ответил Хищенко. Вскоре в центре села выросло несколько служебных построек. В одной из них разместилось отделение НКГБ.

Со временем Морочное озарилось электрическими огнями. Появилась типография, стала выходить газета «Червона зірка».

Открылась библиотека. Нашлось помещение и для клуба. В нем стали демонстрировать кинофильмы – и повалил народ, шли даже из самых отдаленных хуторов, ведь о таком раньше и не слыхали. Открыли школу, в ней зазвучала родная украинская речь.

Но не все было так гладко. Много забот появилось и у чекистов. Их будни были заполнены тревожными событиями. В лесах шастали банды. Немецкая разведка, ведя подготовку к войне, стала забрасывать группы диверсантов и шпионов. В те дни Федоров не ночевал дома – организовывал группы советско-партийного актива, которые давали отпор вражеским провокациям.

С начала 1941 года в селах Морочненского и соседнего с ним Камень-Каширского районов Волынской области участились наскоки вооруженных банд. Они жгли колхозные постройки, убивали сельских активистов. Приходилось преследовать врага и в густых дебрях полесских пущ. Как все это пригодилось ему потом на партизанских дорогах! До этого Ивана Филипповича, выросшего в степях, лес манил своей очаровывающей красотой и таинственностью, а теперь он стал местом жестоких боев.

В субботу 21 июня 1941 года в управлении НКГБ в Ровно закончилось совещание. Обсуждались меры борьбы с нарастающим в северных районах бандитизмом. Выступил и первый секретарь Ровенского обкома КП(б)У В. А. Бегма. Он призвал чекистов к бдительности, усилению борьбы с антисоветскими элементами.

Стоял тихий летний день. Совещание закончилось рано. Иван Филиппович зашел в магазины – купил подарки домашним, а вечером отправился в свое Морочное. На станции Сарны, где поезд почему-то задержался, прошел слух о войне. Люди в вагонах, вначале косясь на его форму, говорили шепотом, а потом, осмелев, прямо обратились к Федорову:

– Товарищ военный, это правда, что Германия готовится напасть на Советский Союз?..

В эту ночь пришел ответ на этот вопрос:

– Война!

Поезд дальше не пошел. Выручил коллега из Высоцка. На его подводе лесными, труднопроходимыми дорогами лишь к вечеру добрался до Морочного. Чем ближе подъезжали к райцентру, тем сильнее были слышны разрывы бомб, а потом стали видны и черные столбы дыма. В Пинске горели армейские склады.

– Мы вначале думали, что это какое-то недоразумение, – вспоминает Федоров, – но все явственнее убеждались в том, что началась война. Вскоре при помощи местных жителей удалось эвакуировать на восток семьи партийных и советских активистов.

После эвакуации Федоров получил назначение в Сумы, а оттуда – в Середина-Буду, где он тоже возглавил районный аппарат НКГБ. И вот теперь, не сумев вырваться из вражеского кольца, решил пробиваться к партизанам.

При помощи подпольщиков Иван Филиппович сумел связаться с советскими партизанами и до конца 1941 года создать подпольную группу. В феврале 1942 года она уже имела все необходимое для развертывания подрывной и диверсионной борьбы на территории Середино-Будского района.

26 марта 1942 года группа И. Федорова превратилась в Середино-Будский партизанский отряд «За Родину».

Спокойного, всегда рассудительного И. Ф. Федорова дополнял зажигательный, темпераментный комиссар И. Д. Сень, работавший до войны директором Середино-Будской средней школы. Сообща они создавали отряды местной самообороны, вели политическую работу в массах, поднимали население на партизанскую войну с оккупантами. Через два месяца отряд вырос до 350 бойцов.

26 октября федоровцы влились в соединение А. Н. Сабурова и выступили в рейд на Правобережную Украину.

* * *

Сабуров, заложив по обыкновению руки за спину, возбужденно ходил по комнате и, словно отрубывая слова, говорил:

– А помнишь, Ваня, как на Сумщине, после моего возвращения из Москвы, ты, колдуя над картой, дотянулся до отметки «Морочное» и размечтался: «Эх, командир, вот куда бы мне с хлопцами добраться. Там хоть сотню отрядов можно развернуть». Так вот, прибыли! – генерал как-то неопределенно махнул в сторону замерзшего окна, словно за ним действительно начиналась ровенская земля. – Говоришь, там у тебя сила-силенная надежных людей? Верю, не зря ты работал на Полесье, – Александр Николаевич засмеялся, но сразу же перешел на деловой тон: – Так вот, товарищ Федоров! Собирайся на встречу с земляками. Подбери с полсотни надежных ребят и отправляйся. Докажите врагам, что жива и несокрушима власть Советов.

Собираться долго не пришлось. Авангард отряда ехал на пятнадцати пароконных санях. На них установили пулеметы, минометы и усадили снайперские расчеты. Замыкала десантную колонну 45-миллиметровая пушка, тоже прилаженная на санях.

Сам Иван Филиппович ехал в шикарных санях, прикрытых коврами, и, посматривая на своих «казаков», вспоминал первые партизанские шаги в начале нынешнего года и их отряд «в одни сани» – отважную семерку, положившую начало теперь мощному соединению.

На второй день всадники, которые ехали вдоль железной дороги, на перегоне Рокитное-Клесов встретили лесовоз. Железнодорожники вначале не на шутку перепугались, увидев большую группу вооруженных людей, но, когда убедились, что перед ними советские партизаны, наперебой стали предлагать свою помощь. По их совету

Федоров принял решение в первую очередь нанести удар по Томаш-городу. Бойцы заняли «классные места» среди березовых колод, и «экспресс» на всех парах устремился вперед. Прибыли в Томаш-город ночью. Еще в пути, выяснив у железнодорожников, где размещаются гитлеровцы, партизанский десант с ходу ударил по ним.

Одновременно группа подрывников Андрея Чепурного блокировала железнодорожный путь, уничтожила все станционное хозяйство, а также эшелон, который стоял на подъездных путях. Так И. Ф. Федоров отметил возвращение в родные места. На обратном пути партизаны остановились в селе Сновидовичи. Радостно приветствовали народных мстителей полищуки. Они помогали партизанам в разгроме станции Остки, а также лесозавода. Его охрана перешла к партизанам.

Все более ярко разгоралось пламя партизанской борьбы на Полесье. Встречу 1943 года партизаны И. Ф. Федорова ознаменовали новыми боевыми действиями. Уже в первые дни января на перегон Сарны-Рокитное были посланы две роты. Боевой приказ: разгромить станцию Страшево! А в ночь на 14 января, в новогоднюю ночь по старому стилю, И. Ф. Федоров с двумя ротами и батареей 45-миллиметровых орудий выступил в рейд по северным районам области. Партизаны громили вражеские гарнизоны, взрывали коммуникации и линии связи.

На лютинских хуторах Иван Филиппович встретился с группой одного из зачинателей партизанской борьбы на Полесье Максимом Мисюрой, работавшим до войны участковым мичиционером.

Федоров вошел в хату. Мужчина, которого только что партизаны подняли с постели, вскочил, словно его ударило током.

– Свои, значит, – аж засиял от радости незнакомец, увидев красные ленты на шапках. – А я-то думаю: неужели наши вот так пропустили в село полицаев или «сичовиков»…

– А ты сам кто такой будешь?

– Я? При Советской власти был старшим милиционером. А сейчас – командир партизанского отряда Максим Мисюра. С сорок первого воюем с немчурой…

– Да, мы свои, – вступил в разговор Федоров. – А могли быть и чужие. Разве можно так беспечно спать? Даже без охраны.

– Как – без? Люди стояли в патрулях. Зачем же другая охрана, хлопцы притомились.

– Ну ладно, давайте знакомиться. Федоров, командир партизанского отряда «За Родину».

– И не Иваном ли Филипповичем вас зовут? – спросил Мисюра.

– Вроде бы так. А вам откуда известно мое имя?

– Да я же Максим Мисюра. Максим Иосифович, милиционер участковый из Высоцкого района. Это до войны. А вы же начальником Морочненского НКГБ были.

– Да был.

– Голубе! Иван Филиппович! Смотрю, вроде бы похожий, да откуда, думаю, ему тут быть. Вы же выехали на восток.

– Выходит, не доехал, – хитровато прижмурился Федоров. Он не слышал об участковом милиционере Мисюре, но сказал: – Как же, как же! Ну кто не слыхал о Максиме Мисюре? И сейчас гремит о нем слава по всей северной Ровенщине.

Лицо Максима Иосифовича расплылось в довольной улыбке.

– А про бои за Высоцк слышали?

– Именно поэтому мы и пришли в эти места.

– Здорово мы долбанули там фрицев… Федоров обратился к своим:

– Возвратите товарищу Мисюре маузер…

Сели за стол. Разложили потертую карту. Иван Филиппович тщательно записывал сведения о том, что происходит в окрестностях, делал какие-то пометки. Выяснилось, что вокруг действует множество мелких и довольно значительных партизанских отрядов и групп самообороны, в Большом Морочном, Сирниках и ряде других населенных пунктов имеется подполье.

– Сегодня у нас заболели несколько человек, – продолжал разговор с Мисюрой Федоров. – Наверное, тиф. Тут по селам вспыхнула эпидемия.

– Больных можете положить в нашу санчасть.

– У вас и санчасть есть! – оживился Иван Филиппович.

– А как же? Конечно, есть. Есть свои врачи, санитары. Старший у них – Борух Эрлих. Он уже выходил, спас от смерти около двухсот местных жителей. Нашего партизанского врача знает вся округа. Мы с ним две немецкие аптеки реквизировали, медикаментов хватает.

– Как оперативная обстановка на вашем участке, товарищ участковый? – полушутя-полусерьезно обратился Федоров к Мисюре.

– В Высоцке немцев нет. Около складов стоят наши сторожа. В Домбровице немцы и казаки. Там есть большая группа подпольщиков Алексея Крынько. С ними мы поддерживаем связь. Крынько прислан с Большой земли – спустился на парашюте. Боевой мужик. Воевал в Испании. Воробинский спиртзавод работает. Можно трахнуть по нему. Там есть и продовольствие, а ведь у нас его не хватает. На заводе есть свой человек – дядя Сережа, его заслал туда дядя Петя.

– Кто эти «дяди»?

– Боевые хлопцы! Политруками были в Красной Армии.

– Мы завтра будем в Золотом. Найдите «дядю Сережу» и устройте встречу с ним, – попросил Мисюру Федоров.

– Это можно.

Получив разведывательные данные и условившись с Максимом

Мисюрой о встрече, Федоров с отрядом ушел дальше. На рассвете они остановились в селе Золотое.

Утром кто-то постучал в окно. Хозяйка, стройная, хорошенькая девушка, выглянула в окно:

– Свои…

На пороге стоял плотный, приземистый молодец. Сказал, что он от Мисюры и назвался дядей Сергеем.

– Так вот ты какой, дядя Сергей! Совсем еще молодой. Ну, поскольку для племянников мы уже годами не те, – пошутил Федоров, – так давайте познакомимся ближе.

Незнакомец, впрочем, не спешил называть свою фамилию. Допытывался, кто да откуда прибыли. Федоров, не скрывая, рассказал, что его отряд входит в соединение генерала Сабурова…

– Значит, он тоже на Ровенщине! – воскликнул «дядя».

На Полесье уже к тому времени ходили слухи о том, что сабуровское соединение движется на запад. Много мелких партизанских групп искали встречи с ним, чтобы влиться в его ряды.

– Корчев я, Михаил Сергеевич, – только теперь представился прибывший. – Был политруком. В первые дни войны попал в окружение. Прятался по селам… А теперь вот под началом «дяди Петра».

– Опять-таки «дяди», – усмехнулся Федоров.

– Да нет, – поправился Корчев. – Для вас – Антон Петрович Бринский. Тоже из военных… полковник.

Разговор И. Ф. Федорова с М. С. Корчевым продолжался долго. Становились известными все новые и новые имена патриотов, самоотверженно борющихся с оккупантами. Некоторые из этих людей со временем стали командирами партизанских отрядов и соединений.

Во время этой беседы Корчев предложил:

– Здесь рядом – Воробинский спиртзавод. Быть может, вместе ударим на него, так сказать, для закрепления знакомства?

– Обстановку выяснили?

– Да. Все подходы изучены. Имеем и своих людей на заводе.

Поздним вечером группа автоматчиков подошла к главным воротам завода. Проводником с ними пошел врач Эрлих.

– Стой! Кто идет?

– Свои, свои, – привычно ответил Сергей Санков, ведущий группу захвата.

Блеск партизанских автоматов, красные ленты на шапках стали лучшим пропуском. Ни одного выстрела не было сделано в ту ночь. С трофеями возвратилась группа Санкова на базу.

Рейдовый отряд все ближе подходил к Большому Морочному.

Федоров был из тех командиров, которые не идут опрометчиво на боевые операции, прежде всего берег он людей, малыми потерями или и совсем без них добывал победу. Перед каждым боем тщательно разведывал оперативную обстановку, выбирал оптимальный вариант атаки. Так было во время разгрома гитлеровцев в Городном, Жолкино. Так было и во время подготовки наступления на Морочное. Повстречался с давним знакомым Г. М. Мельниковичем, назначенным немцами старостой в Вовчице. Но не предал своих земляков пожилой селянин. Все знали, что служит Григорий Михайлович не оккупантам, а Советской власти.

– Солдатни там много, Иван Филиппович, может, сотня и наберется. А хозяйничает в Морочном Адам Тарасюк, который встречал фашистов хлебом-солью и теперь лижет им…

– Слушай, Михайлович, а что, если нам как-то напугать этого подлеца. Письмо ему что ли послать…

Эта мысль так захватила Федорова, что он тут же сел сочинять «послание» гитлеровскому холую. Иван Филиппович весело напевал свою любимую песенку и старательно выводил «письмо турецкому султану», как шутя назвал его:

«Председателю районной управы в Морочном – предателю Тарасюку. Советские люди сообщили мне о твоих кровавых злодеяниях, которые ты чинишь над нашим народом…»

Дальше, не особенно стесняясь в выражениях, партизанский командир изложил изменнику все, что о нем думает, а в конце написал: «Сегодня ровно в 12 ночи буду в Морочном. Встречай. Иду с пехотой и артиллерией. Если после первого орудийного выстрела окажете сопротивление, Морочное будет взято с боем.

Командир партизанской бригады

И. Ф. Федоров».

– Ну как? – спросил Федоров.

– Очень даже ничего, – смеясь ответил кто-то. – Прямо как стих звучит.

– Ну вот и ладно. Так из меня и поэт получится, – шуткой на шутку ответил командир. – Надо эту записку через местных людей передать Тарасюку. Пусть староста села Вовчицы отнесет ее.

Националист Тарасюк, верно служащий оккупантам, прочитав партизанский ультиматум, оторопел. Потом, придя в себя, дрожащим от испуга голосом приказал старосте:

– Пошли к коменданту!

И уже через полчаса полицаи покинули Морочное.

Ровно в полночь в центре разорвался снаряд. Ответа не последовало. Отряд И. Ф. Федорова вошел в районный центр. Освободили из тюрьмы заключенных патриотов, захватили склады.

Рейд отряда «За Родину» имел большое значение для активизации местных партизанских групп. Во время похода Федоров связался с надежными товарищами, на которых была возложена задача создавать новые отряды. Были собраны ценные разведывательные сведения о противнике. Началось объединение разрозненного движения народных масс, которое в полной мере было осуществлено несколько позже Ровенским подпольным обкомом КП(б)У и областным штабом партизанского движения.

Как только в партизанском крае прошел слух о прибытии В. А. Бегмы, довоенного первого секретаря Ровенского обкома партии, Иван Филиппович сразу же загорелся желанием поскорее встретиться с ним. Известие о прибытии Василия Андреевича он воспринял как весточку о приезде кого-то очень родного и близкого.

За В. А. Бегмой снарядили самых надежных хлопцев. И вот он в отряде. Депутат Верховного Совета СССР В. А. Бегма приехал вручить партизанам награды.

– Служу Советскому Союзу! – над затаившим дыхание строем звучит голос командира. На груди у И. Ф. Федорова засверкала высшая награда Родины – орден Ленина. Бойцы рассматривают новенькие, еще не виданные ими награды.

Примостившись на колодах сруба, Василий Андреевич ведет неторопливый разговор с Федоровым. Вспоминает, как приезжал секретарь до войны к ним в Морочное на тяжелой машине «ЗИМ» и как пришлось всем селом Млынок перетаскивать огромный лимузин через полотно узкоколейки. Эти воспоминания как-то сразу сблизили их.

Иван Филиппович рассказал Бегме о своем нелегком партизанском житье-бытье.

– Жаль, что раньше, там, в Москве, не знал, что вы тот самый Федоров из Морочного. Теперь непременно попрошу откомандировать вас в мое распоряжение. Ведь вы знаете и обстановку, и людей на Ровенщине.

Просьбу В. А. Бегмы в Москве уважили, и отряд «За Родину» стал ядром Ровенского соединения партизанских отрядов.

Партизанской столицей было названо село Озерск. Здесь Василий Андреевич Бегма 17 июня 1943 года издал свой первый приказ. В нем говорилось о сформировании областного штаба партизанского движения. Был образован и первый в западных областях Украины Ровенский подпольный обком КП(б)У.

Членом областного партизанского штаба и секретарем обкома партии был утвержден наряду с другими товарищами И. Ф. Федоров.

С созданием обкома партии и областного партизанского штаба уже не сотни – тысячи отважных бойцов встали под партизанские знамена.

Возникла необходимость изучить, обобщить и распространить опыт боевых действий народных мстителей. Для этого 25 марта 1943 года, в первую годовщину создания федоровского отряда «За Родину», в селе Дубровск обком партии созвал первую в истории Великой Отечественной войны партийную конференцию. Докладчиком был Иван Филиппович Федоров. Отважный чекист, которого война сделала одним из первых организаторов всенародного отпора гитлеровским оккупантам, рассказал собравшимся о становлении партизанского отряда «За Родину», о его пути.

Конференция послужила новым импульсом в подъеме партизанской борьбы на Ровенщине, которая, как говорил об этом легендарный С. А. Ковпак, стала на Украине центром сосредоточения соединений. Здесь начинались главные рейды партизан по тылам врага. И одним из тех, кто вел народных мстителей на священную войну, был И. Ф. Федоров.

* * *

Там, где начинается квартал нарядных застроек с фонтанами и газонами, возвышается красивое панно, увенчанное золотыми буквами: «Почетные граждане города Ровно». Маслом написаны портреты людей, которых «столица сильных духом» удостоила этой чести. Есть среди них и портрет Ивана Филипповича Федорова. Глядя на этот портрет, вспоминаю слова, сказанные о Федорове бывшим начальником Украинского штаба партизанского движения генерал-лейтенантом Т. А. Строкачем: «Умные карие глаза. Горбоносое лицо. Что-то есть в нем соколиное, смелое».

Руководимые легендарным командиром отряд «За Родину», а затем соединение партизанских отрядов Ровенской области громили оккупантов в Сумской, Орловской, Черниговской, Гомельской, Полесской, Пинской, Брестской, Житомирской, Волынской и Ровенской областях, прошли с боями более десяти тысяч километров огненных дорог. С 25 марта 1942 года по 20 апреля 1944 года федоровцы провели более 900 боевых и диверсионных операций, произвели крушение 203 эшелонов противника с живой силой, техникой, боеприпасами и продовольствием. Под руководством подпольного обкома КП(б)У и областного штаба партизанского движения по Ровенской области, членом которых был И. Ф. Федоров, организовано 25 партизанских отрядов.

За образцовое выполнение боевых задач партии и правительства в тылу врага соединение партизанских отрядов Ровенской области награждено Почетным Красным знаменем Президиума Верховного Совета УССР, Совнаркома УССР и ЦК КП(б)У.

После войны И. Ф. Федоров до выхода на пенсию – вновь в органах государственной безопасности. Опытный чекист ведет борьбу с антисоветскими элементами и бандами украинских буржуазных националистов в Хмельницкой и Львовской областях. И сегодня, находясь на заслуженном отдыхе, он в гуще жизни, много сил и энергии отдает патриотическому воспитанию молодежи.