Текст книги "Апейрогон. Мертвое море"
Автор книги: Колум Маккэнн
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
204
Его привязали к стулу, надели капюшон и били. Капюшон из грубой ткани, коричневой, грязной, с запахом горелой соломы, не мягкой и черной, которую надели потом в Беэр-Шеве. Он шептал молитвы в капюшон. Я взываю к совершенным словам Аллаха, от которых не может убежать ни хороший человек, ни плохой.
Его подняли со стула за затянутую вокруг шеи петлю. Перекинули свободный конец через паровую трубу и подняли в воздух, пока он не смог встать на стул. Качали стул то вперед, то назад. Били по почкам, в живот, в пах.
Он снова призвал имя Бога. Ему врезали еще пару раз в голову, и он потерял сознание.
Он проснулся в камере размером метр на два. Его мошонка увеличилась до таких размеров, что любое движение ногами приносило чудовищную боль, и он едва смог слезть с кровати.
205
Ему было семнадцать лет.
206
Когда ему было тринадцать, он поднял флаг на территории школьной игровой площадки: зелено-красно-черно-белый. Просто чтобы побесить солдат. Чтобы можно было покидать в них камни, когда они придут его снимать. Чтобы посмотреть, как сухожилия натягиваются на их шеях. Чтобы они в ярости выехали из-за угла и остановились рывком.
Больше всего ему понравилось, как заскрипели шины у джипа, когда он залетел в школьные ворота. Не солдаты, не машина, не винтовки, только визжание крутящихся шин: в них слышался голод.
Звуки его отрочества.
207
А потом, после этого, тишина, во время прогулки по запыленным холмам.
208
Еще одна пещера на юге Хеврона имела небольшой колодец в небо. В детстве Бассам любил лежать под звездами, наблюдая, как маленькие точки кружат над его головой.
Иногда над отверстием пролетали стайки ночных птиц, сбивая его с толку.
В тюрьме он старался воссоздать это чувство по памяти. Поэмы и истории перетекали от камеры к камере таких же заключенных, как и он сам: история о механическом стервятнике, пастухе гигантских страусов, полете кентавра, плачущем льве, жертвоприношении девственниц на берегах Нила.
209
Воспоминания постоянно навещали и Рами. Закрывающаяся дверь. Звуковые сигналы мотоцикла. Срезаемая лезвием щетина на подбородке. Крик принести носилки. Звук колесиков металлической тележки по плитке морга.
210
На первой из своих трех войн Рами был водителем армированного грузовика техническо-медицинской бригады. Он привозил амуницию и увозил трупы погибших израильских солдат из пустыни Синай.
Однажды ночью на заброшенном складе в городе Эль-Ариш, на северном побережье Египта, командир подразделения Рами сел на корточки среди кучи зерна. Они уже потеряли восемь из одиннадцати танков. Командир отсчитывал пальцами зернышки, бросая одно за другим на землю. Три, четыре, пять. Уронил девятое по ошибке. Рами это походило на жестокую театральную постановку.
Он вышел на улицу в ночную темноту. Полосы света рассекали небо – aurora borealis [34]34
Северное сияние (лат.).
[Закрыть].
После этого война представлялась ему как ужасный арт-объект: носилки заносили белыми, а выносили красными. Кровати обливали водой из шланга и клали обратно в грузовик, и он снова отправлялся в путь в сердце пустыни, чтобы подобрать людей, чьи лица будут скоро обведены красным кружком в газете.
211
Когда он вернулся домой со службы, то сказал Нурит, что боится, что вернулся домой не весь.
212
С больших дистанций прилетают стрижи,
Трепыхаясь, к этим болотам смерти: они прилетают всегда.
– ЭЛИША ПОРАТ ~
213
В конце девятнадцатого века на рынках Вифлеема можно было найти соколов редких пород.
Соколов отлавливали в пустыне мальчишки из бедуинских племен; они выкапывали ночью глубокие ямы, покрывали их крест-накрест ветками и листвой и прятались внутри. В качестве приманки привязывали голубей за лапу и до смерти перепуганные птицы бились на конце кожаного ремешка, наматывая в воздухе такие же обороты, как праща.
Мальчики сидели в засаде, выглядывали из-под маскировки. Они знали, что лучше всего ловить птиц на рассвете, тогда они спокойнее и свет падает под нужным углом – ловушки не так заметны.
Мальчики держали в руках длинные ремешки. До локтя у них была повязана верблюжья шкура. Время от времени они дергали за ремешки, чтобы всполошить птиц и заставить их хлопать крыльями.
Заметив суету на земле, хищные птицы кружили по восходящим потокам теплого воздуха и опускались все ниже и ниже неторопливыми кругами.
Чем ближе к земле находились соколы, тем сильнее мальчики подтягивали к себе кричащих голубей.
Когда соколы приближались на достаточное расстояние – готовясь к нападению на привязанного голубя, – мальчики выпрыгивали из ямы, хватали их за обе лапы, затаскивали внутрь, быстро складывали крылья, связывали клювы, надевали капюшоны, подчиняли своей воле.
Голубю тут же ломали шею и скармливали захваченному соколу, чтобы тот успокоился.
Мальчики сажали соколов в клетки, привязывали к верблюдам и караваном шли через поросшие редким кустарником холмы, остерегаясь засады. Они поторапливали верблюдов, шлепая их по пятнистым бокам, и кормили зерном с рук.
На птицах можно было прилично заработать, особенно торгуя с британскими аристократами, которые привязывали им на лапы колокольчики и тренировали для соколиной охоты в окраинах Иерусалима.
214
Ричард Фрэнсис Бертон, британский путешественник девятнадцатого века, сильно увлекался соколиной охотой. Он родился в Торквее, обучился профессии в Оксфорде в сороковых годах, где изучал арабский – один из двадцати девяти языков, на которых мог говорить к концу жизни. Он был высокого роста и худощавого телосложения, известен своими темно-карими глазами, так похожими на глаза его любимой птицы. Когда он находился в Индии, отбывая воинскую повинность, местные дали ему кличку «белый ниггер». Ходили слухи, что он якобы почти полностью румынской или цыганской крови. Бертон мог запросто выдать себя за купца, дипломата, дервиша или пилигрима.
Он был известный дебошир, и даже сослуживцы прозвали его «бешеный Дик». Мог остановиться в середине драки, чтобы подкрутить концы толстых темных усов, и затем продолжал потасовку как ни в чем не бывало. Ему нравилось называть себя «варвар-любитель».
Бертон путешествовал по миру в поиске «гносиса»: источника всего смысла и существования. Он совершил хадж в Мекку в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году. Он прекрасно знал, что всем немусульманам вход в город запрещен под страхом смерти. Он выучился – как он потом сам это называл – «арабской походке». Бертон описывал ее как «походку окруженного человека»: когда идешь налегке, вразвалочку, пренебрежительно, беззаботно, но на самом деле четко фиксируешь все, что происходило вокруг. Он считал себя практикующим тарикат, или «мистический путь», который должен был привести на небеса. Он изучал исламское право и научился играть на ребабе [35]35
Смычковый инструмент арабского происхождения с одной или двумя струнами.
[Закрыть]. Он работал над акцентом, отрастил волосы, окрасил кожу в более темный оттенок кипяченой травой, наносил на веки сурьму, носил свободные рубашки из муслина, часами сидел на корточках на земле. Он устроился подмастерьем в кузнице, чтобы научиться ковать лошадей: рассчитывал, что сможет когда-нибудь найти работу в торговле арабскими скакунами.
Бертон считал обязательным молиться пять раз в день. По ночам, путешествуя в караване из двух сотен верующих, он был имамом, руководящим общей молитвой. Он ехал на верблюде во главе процессии, прячась от безжалостного солнца под гигантским желтым зонтом.
По дороге в Мекку он смог отбить несколько атак кочующих бандитов.
Его хорошо знали такие же путешественники, как и он сам, за способность находить места в пустыне, где может быть вода: это было не просто чутье на птиц пустыни, но также наблюдательность, позволяющая увидеть мельчайшие детали ландшафта: наклон дюны, рывок ящерицы, зернистость песка.
215
Один из нескольких арабских батальонов Армии обороны Израиля состоит полностью из бедуинов-следопытов: сами себя они называют батальон «Хамсин». В него входят только добровольцы; считается, что они могут выследить врага даже в эпицентре неистовой песчаной бури.
216
«Хамсин» берет свое название от арабского слова «пятьдесят». Жаркий и насыщенный песком и пылью суховей, который дует с юга на северо-запад пятьдесят дней.
217
Представьте себе ужас привязанного голубя во время снижения сокола. Облако пыли, когда его тянут ближе к яме. Натяжение ремня вокруг лапы. Хруст маскирующих веток. Внезапный свист воздуха. Исчезновение под землей. Темнота. Молчание мальчиков. Рука, тянущаяся вверх. Пронзительные вопли сокола, связывание крыльев за спиной. Взрыв перьев под землей.
218
Самое лучшее время для выслеживания в пустыне – раннее утро или вечер, когда косые лучи солнца создают тени, затемняющие следы от обуви или шин.
Когда оно в зените, бедуины используют переносные бумажные козырьки различного веса и толщины, чтобы накрывать ими землю и находить на ней полутона.
Следопыты также гордятся тем, что могут ориентироваться на местности по запаху или ощущениям от ветра.
219
После терактов на улице Бен-Йехуда, батальон бедуинов был отправлен на Западный берег, чтобы отыскать пещеру, в которой смертники прожили почти год. Задание носило кодовое название «Операция «Икарус». Одно из убежищ было отслежено к деревне Вади аль-Хамам, или Долине голубей.
220
Дружественные числа – это два различных числа, для которых сумма всех собственных делителей – без исходного числа – равна друг другу.
Эти числа – глубоко почитаемые математиками – считаются дружественными, потому что собственные делители двухсот двадцати – это один, два, четыре, пять, десять, одиннадцать, двадцать, двадцать два, сорок четыре, пятьдесят пять и сто десять, сумма которых равна двумстам восьмидесяти четырем. А собственные делители двухсот восьмидесяти четырех – это один, два, четыре, семьдесят один, сто сорок два, сумма которых равна двумстам двадцати.
Это единственная пара дружественных чисел до тысячи.
221
Как будто их составные части могут каким-то образом признать друг друга.
222
В день, когда Бассам вышел из тюрьмы, он вырезал номер на груди своей тюремной униформы. Он отослал этот тканевый нагрудный знак тюремному охраннику Герцлю.
Тот сделал для него рамочку – 220–284 – и повесил на стену в своем кабинете на кафедре математики Еврейского университета, где приступил к работе над теорией гармонических рядов.
223
Сэр Ричард Фрэнсис Бертон перевел «Арабские ночи», также известную как «Книга тысяча и одной ночи», также известную как «Тысяча и одна ночь».
224
Одной из самых любимых сказок Смадар была «Сказка о горбуне», которого несколько раз подряд посчитали мертвым, что привело к серии признаний от его якобы убийц, но в конце концов, со слов цирюльника, оказалось, что горбун совершенно живой.
225
Несколько дней спустя после терактов, Рами зашел в комнату Смадар. Все лежало ровно так, как она оставила перед уходом: открытая рабочая тетрадь на столе, серьги, расправленные на подоконнике, фотография Шинейд О’Коннор в углу зеркала.
Он взял с полки том «Тысячи и одной ночи» и начал читать рассказ про горбуна.
«Ну вот видите, – прокричал цирюльник, – он совершенно жив».
226
Бертон боялся, что его посчитают шпионом или магом: во время паломничества в Мекку он не хотел, чтобы люди видели, как он делает какие-либо записи, даже на арабском. На кожаном ремне, свисавшем с плеча, он носил небольшую книжицу, которая напоминала маленький Коран. Книга имела три отделения: одно для часов и компаса, второе – для денег, третье – для карандашей и пронумерованных полосок бумаги, которые он мог спрятать в ладони. В кармане он держал небольшой револьвер и пачку опиума, которую раскуривал в одиночестве.
Если бы в дороге выяснилось, что Бертон – неверующий, его бы избили палками, забили камнями, вспороли живот и оставили живым умирать в яме под невыносимым пеклом, бросив на поедание шакалами и стервятниками до тех пор, пока от тела не останется ничего.
227
Однажды, во время фетвы [36]36
Решение по какому-либо вопросу, выносимое муфтием или факихом и основываемое на принципах ислама и на прецедентах мусульманской юридической практики.
[Закрыть] Салмана Рушди, индийский писатель получил по почте один-единственный камень в белом конверте без какой-либо записки. Камень пролежал на его рабочем столе в Нью-Йорке многие годы, пока уборщица по ошибке не выкинула его в мусорное ведро.
228
Бертон – который также перевел «Кама-Сутру» на английский язык – был отъявленным лжецом.
Кто-то рассказывал, как он убил маленького мальчика-бедуина, когда тот увидел, как он поднимал края робы, чтобы справить нужду в европейском стиле, а не согласно местной практике. По легенде, он зарезал мальчика ножом, чтобы спасти себя от неминуемой гибели.
Бертон утверждал, что это все сказки, предвзятые и необоснованные сплетни, но годы спустя, напившись в стельку в борделе Рио-де-Жанейро, он разболтал друзьям, что однажды убил ребенка и груз этого греха сведет его в могилу.
229
Ну вот видите, – прокричал цирюльник, – он совершенно жив.
230
Больше всего Бассаму не нравилось в тюремных побоях то, что людей раздевали догола, забирали одежду и оставляли наедине с чувством стыда от тотальной наготы.
Охранники запирали их в столовой. Вскоре он понял, что не первый удар дубинкой самый болезненный, а второй или третий, когда понимаешь, что он на этом не остановится. На седьмой или восьмой – уже почти привыкаешь. Бассам группировался, прикрывал руками голову, гадая, куда будет следующий удар.
Он просыпался в тюремном лазарете под тонкой простыней.
Только Герцль не принимал участия в побоях. Один раз он прикрыл собой Бассама, чтобы предотвратить удар дубинкой. Другой охранник прижал его к стене, ударил головой и спросил, не нравятся ли ему верблюды. Герцль ответил, что да, ему очень нравятся животные, которые могут без страха плюнуть в лицо своему хозяину.
231
В время Крестовых походов двенадцатого века христианские воины привязывали голых пленных – евреев, мусульман, турок – на горные скалы и выпускали специально обученных орлов с заточенными когтями.
Орлы расправлялись сначала с печенью, потом с почками и сердцем, заклевывая пленника до смерти.
Приглашались художники, чтобы запечатлеть эту прометейскую сцену углем, бронзой, акварелью.
232
Годфрид Бульонский, ставший Защитником Гроба Господня, наградил орлов крестами из чистого серебра, которые надели им на шеи. Они взлетели с его одетой в доспех руки – жилистой и царской – и направились к пленнику.
233
Представьте, как подлетает орел и под ним раскачивается крест.
234
235
Путь патриархов.
236
В начале девяностых в Израиль привезли восемь нью-йоркских кессонщиков на участок Шоссе № 60, также известного как «Туннельное шоссе». Все были матерые, бывалые мужики, хладнокровные, лучшие строители туннелей в мире. Двое из них – американцы, двое других – ирландец и поляк, один итальянец, один канадец и последний – хорват.
Они завершили работу по строительству гидроканалов в Поукипси в штате Нью-Йорк, и все вместе переехали в Иерусалим в захудалый отель в восточной части города.
Восемь месяцев длилась беспробудная попойка для всех кессонщиков, кроме хорвата, Марко Ковачевича, абстинента. Высокий, хмурый, широкоплечий, сосредоточенный. Он вел себя тихо, жил на другом этаже от остальных.
Каждое утро Ковачевич вез всех на работу на белом грузовике. Они работали с динамитом, обжимали капсюли-детонаторы, взрывали горные породы, следили за утилизацией камней из траншеи.
Лучше всего Ковачевич мог подбирать точный размер взрывчатки в непростых ситуациях: напарники прозвали его Крот.
Вечером он вез кессонщиков домой, окутанный сигаретным дымом, а потом пропадал, чтобы погулять по священному городу в одиночестве. По пятницам и субботам Ковачевича никогда не было дома. Он отрастил волосы и отпустил бороду. Он закручивал пряди в пейсы. На момент сдачи проекта он совсем перестал появляться на людях. Кессонщики заявили о его пропаже в полицию Израиля, но Ковачевича найти так и не смогли. Преступный умысел не рассматривался: самоубийство выглядело как единственно возможный вариант. Кессонщики связались с женой, которая ждала его дома в Бронксе, но она тоже не получала от него никаких вестей, и денег на ее банковский счет не приходило на протяжении трех месяцев.
На Ковачевича было составлено извещение о пропаже без вести, но хорвата так и не нашли.
Когда строительство туннеля было завершено, кессонщики собрались вместе, чтобы провести ритуал, который совершали множество раз, в Нью-Йорке, Пенсильвании, Флориде. Они выключили электричество, зажгли свечи, и прошли туннель пешком в темноте из одного конца в другой – вдоль Пути патриархов, под Бейт-Джалой, – их тени дрожали на стенах, поминая исчезнувшего коллегу.
237
В семисотом году до нашей эры царь Езекия приказал своим подданным прорыть туннель в Иерусалиме, чтобы провести воду от источника Гихона до Силоамского пруда. Ширина туннеля составила один метр, длина – полкилометра.
Работы велись с противоположных сторон горы при помощи долот, молотов, топоров. Тоннели должны были встретиться посередине, но каменотесы не знали, как или где это должно произойти. В определенное время каждый день одна группа бросала инструменты и прикладывала уши и руки к камням, чтобы услышать другую.
Когда они в конце концов смогли различить слабые вибрации от ударов молотов и долот по известняку, тоннели развернули навстречу друг другу. Каменотесы продолжали высекать камень, звуки становились все громче и громче по мере приближения. До встречи оставался один S-образный поворот.
Когда последняя стена обрушилась, вода потекла сверху вниз по наклонной между прудом и источником.
238
Пройдя туннель Гило наполовину, кессонщики спрятали гипсовую статуэтку Святой Варвары, покровительницы всех проходчиков, в расселину под потолком.
Они не удивились, узнав, что палестинские тоннельщики имели собственные ритуалы: каждые тридцать метров на полотне были вытесаны стрелочки, указывающие в сторону Мекки, крошечный отрезок нити, спрятанный под плитами для защиты.
239
Зимой две тысячи десятого года двое палестинских орнитологов пошли в поход через пустоши на полпути между Гило и Бейт-Джалой. Они изучали поведение сорокопута, маленькой птицы, которая ловила насекомое на лету и насаживала его на иглы колючей проволоки. Орнитологи – Тарек Халиль и Саид Хоурани – специально оделись так, чтобы костюмы не были похожи на традиционные, а неоновые жилетки можно было легко заметить.
Поздним утром над их головами просвистело несколько пуль. В них и раньше пускали предупреждающие выстрелы, чаще всего поселенцы и жители домов со стороны Бейт-Джалы.
Лежа на пыльной земле, мужчины подняли в воздух белую рубашку Тарека на палке. Телефоны не ловили связь. Они стали карабкаться обратно между кустов, жестких камней и низких оливковых деревьев. Эта территория, большая часть которой стала ничьей, была массивно обрамлена колючей проволокой, где сорокопуты хранили своих насекомых. Когда мужчины были достаточно уверены, что отползли на безопасное расстояние, под небольшой глиняный обрыв, то снова подняли рубашку в воздух. Последовало еще шесть выстрелов.
Мужчины лежали вместе на земле. Ночью их спасли общими усилиями израильского и палестинского подразделений.
Велись многочисленные споры о том, откуда могли стрелять, и через шесть месяцев спустя по доносу был арестован высокий худой поселенец Марк Ковак. В ходе обыска его дома было обнаружено несколько снайперских винтовок. Дальнейшие поиски обнаружили, что Ковак прорыл несколько тоннелей из поселения на нейтральную территорию, где он мог стрелять по непрошеным гостям с любого угла обзора.
Ковак, которого соседи знали как тихого затворника, утверждал, что родился в Иерусалиме, но его выдал восточноевропейский акцент. Быстрая проверка данных показала один из его предыдущих проектов: он работал кессонщиком в Бронксе.
240
Насаживание насекомых на иглы колючей проволоки считается одним из элементов ухаживания у сорокопутов.
241
Говорили, что Ковак купил дом в Ариэле – еврейском поселении на Западном берегу. Он был владельцем компании по проектированию и установке бассейнов. Многие годы на Шоссе № 1 стоял билборд, где висела фотография сияющего бассейна возле виллы с красной черепицей, рядом были написаны номер телефона и одна-единственная фраза: «Твой оазис ждет тебя».
242
Во время операции две тысячи четвертого года в Наблусе израильские солдаты зашли в центр города.
Вместо того чтобы передвигаться по узким улицам и кучным аллеям, они двигались сквозь стены и потолки, прорезая дыры и взрывая препятствия над головой, от дома к дому, от магазина к магазину, бесшумно прокладывая дорогу перед собой, рисуя флуоресцентные стрелки на стенах, показывая солдатам за собой, куда идти.
Наткнувшись на препятствие, они надевали тепловизоры, чтобы определить, что находится с другой стороны. Мужчины и женщины, обнявшие друг друга в постели. Спящие дети. Молодые люди с повязанной поверх рта куфией-кляпом.
Прокладывание таких тоннелей солдаты называли «хождением сквозь стены».
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?