Текст книги "Лунь юй"

Общие примечания к Великой Книге и Учению о середине

«Великая наука» образует одну из главных книг Ли-цзи, или Истории обрядов. Следует заметить, что книга эта претерпела много после смерти Конфуция, гораздо больше, чем прочие классические книги. Классические китайские книги были написаны на деревянных табличках, и таблички эти со временем терялись. В царствование императоров из династии Хань были употреблены все усилия для того, чтобы собрать священные книги: были разысканы и приведены в порядок таблички, возобновлены посредством консилиума ученых недостававшие, и таким образом переданы потомству книги, дошедшие до нас.

Книга обрядов в настоящее время состоит из 49 глав, или книг. В редакции ее приняли главное участие Лю Синь, за которым следовали два знаменитых ученых: Дай Дэ и его родственник Дай Шэн. Первый из них весь текст, свыше двухсот глав, собранных Синем, свел к 89, а Шэн эти 89 глав свел к 46. Три другие книги были прибавлены во втором столетии нашей эры. Одна из них, «Великая наука», добавлена Ма Юном. После него книги не подвергались никаким изменениям.

Что касается подлинности книги «Великая наука», то это, по мнению многих, представляет сомнительный пункт, относительно которого приходят к разным заключениям. Знаменитый китайский ученый Чжу Си утверждает, что книга эта является передачей слов Конфуция постольку, поскольку она заключает в себе выдержки из классической книги об обрядах; все же остальное есть не что иное, как Чжунцзе (комментарий), являющийся изложением взглядов Дзэн Цзы по поводу изречений мудреца, собранных его учениками. Таким образом, Чжу Си не приписывает составление этой книги Цзэну, как обыкновенно это принято.

Тем не менее четвертая глава начинается словами: «Учитель сказал». Это указывает на то, что книга эта составлена не самим Конфуцием, а кем-нибудь из его последователей. Быть может, работа самого Конфуция по составлению этой книги сплелась со вставками его учеников и образовала одно целое.

Кто же тогда были авторами его? Древнее предание приписывает авторство этой книги Кун-цзы, внуку Конфуция. В одном из примечаний, написанных в период появления этой книги на каменных табличках Вэй, заключается следующее удостоверение: «Когда Кун-цзы жил и когда он испугался того, что поучения лучших мудрецов останутся в темноте и принципы древних императоров и королей пропадут, он сплел из них «Великую науку» и как бы крышей для нее создал «Учение о Середине»». Вот удостоверение одного из писателей наиболее ранних времен, и ученые склоняются к заключению признать правильность его утверждения.

Но хотя и нет никаких положительных данных для того, чтобы утверждать, кто был автором книги «Великая наука», во всяком случае, не может быть никакого колебания, чтобы признать ее подлинным документом конфуцианской школы. Если она не заключает в себе исключительно слов мудреца, то она является правильным отражением его учения, записанного им самим или кем-нибудь из его последователей приблизительно в то же время, когда он жил. Написание этой книги может быть отнесено к четвертому столетию до нашей эры.

Значение «Великой науки» выставляется многими китайскими писателями в самых экстравагантных выражениях. Значения этого никак не могут разделять все европейские ученые, переводившие книги эти и писавшие о них, но тем не менее вот каково мнение одного из них, именно французского переводчика Потье: «Очевидно, что у китайского философа было стремление убедить правительства в обязанности совершенствовать самого себя и чтобы к добродетели стремились все люди. Он чувствовал, что у него была несравненно более высокая миссия, чем та, с которой являлись и которой довольствовались большинство древних и современных философов; его необычайная любовь к счастью всего человечества, которая доминирует над всеми прочими его чувствами, создала из философии его систему социального совершенства, до которой, мы осмеливаемся это утверждать, никто еще не доходил» (La Grande Etude par Pauthier. Paris, 1837).

Цель, с которой написана эта книга, открывается в первом параграфе: ««Великая наука» учит, как проявить самые светлые добродетели, как полюбить людей и как жить самой высшей жизнью». Таким образом, создатель ее представляет себе всех людей, все человечество, связанными между собой только одной обязанностью – проявлять высшее свое начало, способное возбудить в них чувство доброжелательства и любви друг к другу. Способ же, посредством которого это может быть достигнуто, заключается в следующих семи ступенях: исследование вещей, совершенствование в знании, искренность в помыслах, очищение своего сердца, совершенствование своей личности, управление своим семейством и управление государством. Таким образом, книга «Великая наука» одинаково касается как одного человека, так и тех совокупностей людей, которые известны нам в виде разных обществ и государств.

«Учение о Середине» (Чжун-ю) является одним из трактатов, появившихся на свет благодаря трудам Лю Синя и занявших место свое в числе священных книг китайцев, а именно как 31-я книга Ли-цзи…

Но хотя она и составная часть книги обрядов, тем не менее упоминается и как отдельная. В каталоге книг Лю Синя мы находим замечания по поводу книги Чжун-ю. В летописи династии Сюй (589-617 годы) в главе «История литературы» упоминаются три сочинения относительно Чжун-ю: первое называется «Летопись Чжун-ю» (в двух частях), приписываемая знаменитому ученому середины пятого столетия; второе же – комментарий Чжун-ю, приписываемый императору У (502-549 годы); и третья частная летопись, определяющая смысл Чжун-ю (в пяти частях), автор ее не упоминается.

Таким образом, оказывается, что книга Чжун-ю – «Учение о Середине» – появилась и была известна отдельно от прочих еще до появления династии Сун. Ученые в период этой династии посвящали особое внимание ей, очевидно, под руководством знаменитого ученого Чжоу Дунь-и. За этим ученым следовали два брата Чэн, но никто из них ничего не опубликовал по поводу этой книги. Наконец явился Чжу Си, который написал сочинение «Чжун-ю, главы ее и мысли», и это сочинение сделалось учебником классической литературы на экзаменах при четвертом императоре из династии Юань (1312-1320 годы). А с этого времени сочинение это появляется уже в той редакции, как оно отразилось в книге Ли-цзи. Ни самый первоначальный текст, ни древние комментарии не приводятся.

В царствование нынешней династии издано великолепное собрание пяти цзинов (священных книг), выпущенное многочисленным комитетом ученых в конце царствования.

Составление «Учения о Середине» приписывается Кун-цзы (иначе Цзы Сы), внуку Конфуция. Китайские исследователя и критики соглашаются в этом и, очевидно, имеют на это глубокие основания. На самом же деле нет никаких указаний в самом сочинении, которые привели бы нас к этому заключению. Среди многих цитат слов Конфуция и упоминаний о нем мы могли бы ожидать какое-нибудь указание, что мудрец был дедом автора, но ничего в этом роде не находим. Внешние же показания или свидетельства авторитетов очень сильны. В исторических летописях Сыма, изданных в начале первого столетия до н. э., чрезвычайно ясно говорится, что Цзы Сы создал Чжун-ю; столетием раньше имеем еще более сильное доказательство – слова Кун Фу, одного из потомков: «Цзы Сы составил Чжун-ю в сорока девяти главах»[197]197
  Этот Кун Фу был одним из потомков Конфуция, который спрятал некоторые из его книг в стене своего дома, в то время когда был выпущен императорский указ о сожжении всех сочинений мудреца. Он сам был писателем, и сочинения его упоминаются под заглавием «Кунцун-цзы».


[Закрыть]. Таким образом, мы должны опереться на эти внешние показания. Цзы Сы, следовательно, занимает выдающееся место в классической литературе Китая, и будет уместно привести несколько указаний по поводу его.

Он был сыном Ли, который умер в 482 году до н. э., четырьмя годами раньше мудреца, своего отца. Указания, в котором году он родился, нет. Сыма Цянь говорит, что он умер в возрасте 82 лет, но это, очевидно, неверно, потому что от Менция мы узнаем, что он пользовался милостями герцога Мю из провинции Лу, который вступил в управление герцогством в 408 году до н. э., то есть семьдесят лет спустя после смерти Конфуция. В табличках о Наиболее Достойных, помещенных в храмах мудреца, сообщается, что вместо 62 лет его жизни нужно считать 82 года; другие же полагают, что жизнь его простиралась за сто лет. Все это, разумеется, указывает на то, что нельзя точно сказать на самом деле, сколько он жил.

Во время детства Цзы Сы находился, должно быть, со своим дедом, и от него получил первоначальное обучение. Говорят, что однажды, когда он оставался один с мудрецом и услышал, как тот вздыхал, он подошел к тому и, поклонившись дважды, спросил у него о причине печали. «Оттого ли это, что вы думаете, – сказал он, – что ваши потомки будут недостойны вас вследствие того, что они недостаточно будут работать над собой? Или же вы мучаетесь, вспоминая о жизни Яо и Шуня, о том, как вы мало достигли, чтобы жить, как они?» – «Дитя мое, – отвечал Конфуций, – как случилось то, что ты узнал мои мысли?» – «Часто я выслушивал, – отвечал Цзы Сы, – от вас уроки, что если отец соберет и приготовит хворост, а его сын не в состоянии нести эту связку хвороста, то его признают выродком и недостойным. Замечание это часто приходило мне на ум и наполняет меня большим провидением». Мудрец пришел в восхищение. Он улыбнулся и сказал: «Теперь я действительно могу жить, нисколько не беспокоясь: все мои начинания не пропадут, они будут поддержаны и развиты»[198]198
  Этот случай рассказан самим Кун Фу.


[Закрыть].

После смерти Конфуция Цзы Сы сделался, говорят, учеником философа Цзэна, но он пользовался его наставлениями с рассуждением, и в одном случае, который рассказывается в Ли-цзи, ученик внезапно занял место учителя. Когда он жил в большой бедности, один из друзей его принес ему пшеницу, которую он охотно принял. Тогда другой друг осмелился послать ему бутылку вина, но он отказался принять ее. «Но вы приняли ведь пшеницу от другого, – начал говорить этот, – почему же вы отказываетесь принять мой подарок, который не меньшей ценности? У вас нет никакого повода для этого. А если вы хотите показать на вашу независимость, так вы должны были бы делать это более совершенно». – «Я так беден, что нуждаюсь. Боясь же, чтобы я не умер и не перестал бы таким образом служить моим предкам, я принимаю пшеницу как подаяние, но вино и сушеное мясо, которые вы предлагаете мне, это уже некоторая роскошь, а для бедного человека неразумно пировать. И вот почему я отказался от вашего подарка. А вовсе я не думаю о том, чтобы проявить свою независимость».

То же самое значение, собственно говоря, имеет и рассказ о Цзы Сы, который мы находим у Лю Синя. Ученый этот говорит о том, что когда Цзы жил в Вэй, то у него всегда был сюртук в лохмотьях, он не носил никакого белья и в течение трех недель ел только девять раз. Герцог, услыхав о том, в каком грустном положении он находился, послал ему сюртук на лисьем меху. Боясь, что он затруднится принять его, он присовокупил следующее письмо: «Когда я одалживаю у человека, я забываю об этом. Когда я даю что-нибудь, я расстаюсь с этим так же свободно, как если бы я это выбросил вон». Но Цзы Сы отклонил подарок, таким образом предложенный, и, когда герцог сказал: «Я имею, а вы не имеете, почему же вы не хотите взять этого?» – тот отвечал: «Вы даете это так грубо, как если бы вы выбрасывали ваши вещи в канаву. Как бы беден я ни был, я не могу думать, что мое тело – это грязная канава, и не могу решиться принять ваш подарок».

Мать его после смерти отца вышла второй раз замуж и переехала на жительство в другую провинцию. Поступок этот считается в глазах китайцев в высшей степени предосудительным, но тем не менее, когда мать его умерла, Цзы Сы чрезвычайно ее оплакивал.

Когда ученики его говорили ему о том, что этого не следует делать, потому что мать его совершила незаконный поступок, он им отвечал: «Да, я не прав, я не прав», – и с этими словами уходил от них и рыдал еще больше.

В своей семейной жизни он был, кажется, несчастлив. По каким-то причинам, которые до нас не дошли, он даже развелся со своей женой, следуя в этом, как кажется, примеру самого Конфуция. После смерти жены сын его не носил по матери траур. Ученики его были этим удивлены и спрашивали у него: «Разве отец ваш не носил траур по вашей матери, хотя они и были разведены?» – «Да», – был ответ. «Тогда почему же вы не заставите своего сына Пи носить траур по своей матери?» Цзы Сы отвечал: «Отец мой поступал почти совершенно, но я не могу достичь этого. Когда она была моей женой, она была и матерью моего сына; когда она перестала быть моей женой, она перестала быть и матерью сына».

Все это рисует нам Цзы Сы как человека с сильными чувствами и сильной волей, независимого и имевшего стремление к аскетизму.

В качестве общественного деятеля мы находим его при дворе герцогов Вэй, Сун, Лу и Пи, и каждый из них чрезвычайно его почитал.

Однажды герцог Вэй заявил Цзы Сы, что он очень польщен тем, что этот философ пришел к нему в герцогство, и надеется, что тот не откажется продлить дальше свои благодеяния. Философ отвечал: «Если бы я пожелал вас наделить деньгами или шелком, то ваша казна полна ими, а я беден; если бы я пожелал вас одолжить добрыми хорошими речами, то я боюсь, что это не подошло бы к вашим идеям и я говорил бы напрасно, а вы не слушали бы меня. Один путь, которым я могу сделать вам одолжение, это рекомендовать вашему вниманию достойных людей».

Герцог сказал: «Я именно и желаю достойных людей». «Тем не менее, – сказал Цзы Сы, – вы не в состоянии оценить их». – «Мне очень хотелось бы знать, кого вы считаете достойными людьми?» – был ответ. Цзы Сы отвечал: «Хотите ли вы избрать себе чиновников только для того, чтобы они были чиновниками по названию или чтобы они действительно служили государству?» «Разумеется, ради последнего», – сказал герцог. Тогда гость продолжал: «На восточной границе вашего государства есть некто Ли И-инь, который действительно достойный человек». – «А кто были дед его и отец?» – спросил его герцог. «Они были простые крестьяне», – был ответ, за которым герцог разразился смехом, говоря: «Я не люблю крестьян; сын крестьянина не может быть годным для моей службы. Я не могу допускать лиц низших сословий на ту службу, которая является наследственной». Цзы Сы заметил на это: «Я упомянул о Ли И-ине только ввиду его способностей. Какое дело до того, кто были его родители? Ведь герцог Чжоу был великий мудрец и Кан Шу был великий человек; тем не менее, если вы проследите, кто были его предки, то, наверно, вы найдете, что они были крестьянами. Да, я был прав, думая, что при выборе своих чиновников вы не руководствуетесь тем, чтобы они были достойные слуги, а руководствуетесь чем-то другим». На этом разговор закончился. Герцог молчал.

Из всех рассказов о Цзы Сы обнаруживается его независимый характер как в частной, так и в общественной жизни. Он был достойным внуком Конфуция.