Текст книги "Война роз. Воронья шпора"

32

Когда солнце взошло, в воздухе осталась самая легкая дымка. Войско, состоящее из французских и валлийских солдат после высадки, состоявшейся уже месяц назад, увеличилось в числе в целых три раза. Во время этого похода на восток Рис ап Томас проявил себя как самый ревностный сторонник Генри Тюдора: он призывал людей выступать под знаменем красного дракона, Mab Darogan, в каждой деревне, через которую они проходили.

Итак, в конце августа на запад стройной колонной шли шесть тысяч солдат. К Тюдорам присоединился граф Оксфорд, который привел с собой всадников и лучников, а также принес столь необходимый боевой опыт. Другие знатные дома просто не откликнулись на зов, что в приватной обстановке весьма раздражало Джаспера Тюдора. Он отправил письма всем лордам, в прошлом выступавшим на стороне Ланкастеров, однако получил слишком мало ответов. Быть может, причиной служил общий страх перед королем Ричардом, побеждавшим при Барнете и Тьюксбери, а также шутя подавившим восстание Бекингема. Или же дело заключалось в том, что теперь слишком многие из этих лордов были обязаны поместьями и титулами дому Йорков и боялись рисковать всем тем, что уже приобрели.

Однако какими бы ни были общие или частные причины, войско Ланкастеров оказалось слабее, чем могло бы быть. Разведка доносила, что король Ричард уже имеет при себе тысяч десять, а может, и больше. Джаспер все надеялся, что его люди завышают результаты своих подсчетов, однако все шло к тому, что противник их будет иметь численное преимущество. И в результате старший Тюдор не мог избавиться от ощущения, что они бодрым шагом маршируют к своей погибели.

Если не считать людей, приведенных Рисом ап Томасом, к ним в пути присоединялись только необученные валлийские парни. Сильные и ловкие, конечно, ребята. Любой мужчина, которому случалось забивать свинью или валить дерево, мог с известной ловкостью орудовать кривым мечом или алебардой. Наиболее ценные валлийские бойцы имели при себе длинный лук и колчан оперенных собственной рукой стрел. Однако подобного снаряжения не было достаточно для войны. Опытные люди знали, когда надобно защищаться, куда нужно бить латника, для того чтобы лишить его жизни или просто сделать беспомощным, и как уклоняться от наезжающего на тебя всадника, чтобы получить небольшой шанс остаться в живых. Они знали, как надо вести себя на ратном поле, как доверять своим предводителям. Войско – это не толпа и не сброд. Войско перебьет толпу.

Существовала особая причина натаскивать солдат до высшей степени физической готовности, намного превышающей выдержку и выносливость крестьянина. К примеру, способность устоять на ногах, когда вокруг тебя все падают от усталости, иногда может спасти тебе жизнь. В бою недостаточно широким и отважным движением размахнуться хорошо наточенной железкой. Война – наполовину профессия, а на другую половину – искусство. Джасперу уже приходилось видеть результаты, когда враг обладал всеми преимуществами. Он прекрасно помнил Эдуарда, тогдашнего графа Марча, на поле битвы у Мортимер-Кросс в начищенной до блеска красной броне… Великана, графа, питавшегося рыбой и мясом, с детства учившегося всем сторонам военного дела – тому, как надо пользоваться оружием, защитным доспехом, конем… Джаспер нечасто заговаривал об этом дне – потому лишь, что слишком хорошо помнил его.

Генри Тюдор в полном боевом доспехе сидел в центре рядом со своим дядей. Капитан Томас вел левый фланг, а де Вер, граф Оксфорд, командовал правым. Пересекая открытое поле, солдаты примолкли. Они уже видели перед собой, на холмах, войско короля. Последние дни обе армии старательно маневрировали, однако солдаты Ричарда III сумели занять удобный пригорок, перед которым простиралась равнина.

В конце концов, это Генри Тюдор пришел, чтобы отобрать у него корону. И король Англии вправе выбрать выгодную для него позицию и ждать на ней претендента. Ричард превосходно понимал это, и поэтому его разведчики обшарили всю округу на сорок миль и нашли превосходное поле для битвы посреди полей, на которых золотилась, созревая, пшеница.

Повертев головой из стороны в сторону, Джаспер прищурился, однако все равно не сумел различить знамена с расстояния в милю. Размещавшаяся на холме рыцарская конница Ричарда сливалась в серое пятно, и ему пришлось со смущением обратиться с расспросами к племяннику, хотя прежде эти подробности он разглядел бы как коршун, парящий над полем жнивья.

Король Ричард поставил свою армию на холме, на естественной возвышенности, позволявшей выстроить на ней рядами десять тысяч солдат. В том числе всадников и стрелков. Джаспер невольно сглотнул, представив себе, насколько дальше полетят стрелы солдат Йорка, прежде чем обрушатся на его воинов. Он превосходно знал этот звук; ему приходилось слышать, как стрелы каплями дождя барабанят по панцирю, понимая при этом, что жизнь его находится в руках судьбы, везения и железа. А еще старшего Тюдора занимал вопрос: помнят ли его французские солдаты, марширующие рядом с валлийцами и англичанами, урок, полученный при Азенкуре? Там они не сумели выстоять против луков высотой в рост человека.

– Похоже, что на правом фланге стоит Перси. Нортумберленд, – проговорил Генри, прищуриваясь. – Синий лев на знаменах и щитах. Я думал, что они выступят за дело Ланкастеров.

– Должны были, – кислым тоном отозвался его дядя. – С самого начала они были на нашей стороне. Я и сейчас надеялся на них. Думаю, что Ричард на всякий случай держит их сыновей в качестве заложников в Лондоне. Во всяком случае, сам я поступил бы именно так на его месте.

– Итак, король Ричард занимает центр, Нортумберленд у него на правом крыле… Норфолк на левом.

Джаспер пожал плечами:

– Жидковата у него шеренга, прежде в ней было больше народа. Норфолка мы можем не бояться.

Последние слова он произнес, чтобы подбодрить племянника, на тот случай, если Генри боится наступать на войско, стоящее под королевским знаменами на возвышенности и превосходящее их числом почти в два раза. Однако младший Тюдор казался совершенно спокойным, и его дядя снова задумался над тем, с кем имеет дело в его лице: с невинным дураком, с мастером уверенно держаться перед людьми – или с человеком, таящим в себе загадку, считающим себя подлинным Избранником Судьбы, Красным Драконом, исшедшим из Уэльса, чтобы сразиться за трон. Рассматривая своего племянника, глядевшего на ожидавший их холм и войско на нем, Джаспер увидел в его глазах свирепую искорку, на которую даже не рассчитывал.

Их войско прошло всего лишь несколько миль от места последней ночевки. Люди его поели и опорожнились. День выдался ясным, небо оставалось чистым, и армия Тюдоров не стала останавливаться перед противником. Джаспер уже заметил, что часть строя противника начала сползать вниз по склону. Солдаты Ричарда рвались в бой, и до слуха Тюдора доносились далекие окрики капитанов и сержантов королевского войска, приказывавших всем вернуться назад и ждать команды. Даже простые солдаты в рядах противника понимали, что имеют преимущество, и Джаспер вполне мог представить, как они поудобнее перехватывают топоры и клинки, надеясь скоро пустить их в дело. С точки зрения некоторых молодых людей, их ожидало самое волнующее переживание в жизни. Смерти они не боялись: ей еще рано посещать их. Они верили в свою силу и волю, еще не подвергавшуюся подобному испытанию.

Звуки горнов остановили войско Тюдоров в половине мили от холма. Капитаны выстроили их прямоугольниками и приготовили к рывку на гребень. По коже Джаспера пробежал холодок, и он, перекрестившись, произнес про себя покаянную молитву, исповедавшись во всех грехах. В последний раз старший Тюдор исповедывался не слишком давно и теперь мог просить только милости Божьей. Он знал, что такое война, и больше не мог считать себя молодым.

Справа от Генри Тюдора граф Оксфорд разъезжал вдоль своего боевого строя, содержащего две тысячи людей, поровну французов и валлийцев. Французы хотя бы были людьми опытными, хорошо вооруженным и одетыми в надежные доспехи. Валлийцам же просто раздали длинные копья и тяжелые и широкие топоры, знакомые каждому мяснику.

Восемь сотен стрелков были собраны на фланге: они разыскивали цели и делились информацией с друзьями. Задувал легкий ветерок, и вид стоявшей на холме армии совершенно не нравился им. Предстояло решать нелегкую задачу, а кроме того, у них не было деревянных щитов-мантелетов, за которыми можно было укрываться между выстрелами. К тому же им следовало преодолеть широкую полосу земли, на которой они окажутся под обстрелом, но не смогут достать неприятеля.

Оксфорд понимал эту опасность и по мере продвижения обдумывал наилучший план. Он помнил тот хаос, в который превратилась в тумане битва при Барнете, и намеревался принять самое наилучшее решение, прекрасно понимая при этом, что лучше не тот полководец, у которого есть план, а тот, кто правильно реагирует на представившиеся возможности. Продвигаясь вперед во втором ряду своего строя, окруженный рыцарями и крепкими пехотинцами, он заметил, что люди Норфолка начали спускаться со своего холма. Граф Оксфорд бросил взгляд направо и налево вдоль своего собственного строя. Люди его двигались в полном порядке, выставив перед собой жала копий. Его полк чуть-чуть, но не слишком опережал центральный полк Тюдоров, за которым, понимал Оксфорд, наступает фланг Риса ап Томаса, воинственного валлийца.

Граф с удовольствием отметил, что вражеский авангард отказался от того преимущества, которое предоставляла им возвышенность, хотя это и говорило об их уверенности в себе.

Строй солдат Норфолка рванулся вперед. Неторопливое и размеренное продвижение само собой превратилось в бег – задние напирали на передних, и те припускали еще быстрее, чтобы их не затоптали. Они находились в трех сотнях ярдов, когда Оксфорд рыкнул, обращаясь к стрелкам. Те пребывали в полной готовности, поглядывая на своего командующего и ожидая, когда он, наконец, проснется. Лучники короля Ричарда находились на холме, и стрелы их не могли долететь до полка Оксфорда. Мечта лучника – оказаться с полным колчаном и луком в руках перед наступающей шеренгой и перед собственным войском, чтобы было куда отступить, расстреляв все стрелы.

Защелкали тетивы… Накладывай новую стрелу и тяни. На таком коротком и к тому же сокращающемся расстоянии можно было особо не целиться, однако умение стрелка проявляется в той силе, с которой он снова и снова натягивает тетиву.

Люди Норфолка влетели в облако стрел. Но что было хуже, падающие валили тех, кто бежал за ними. На несколько мгновений воцарилось то самое побоище, что было при Азенкуре: кричащие, стонущие, умирающе люди ложились грядой, все выраставшей под трупами тех, кто по-прежнему старался перебраться через них.

Звук тетив постепенно стихал, и наконец оказалось, что все еще стреляет только какая-то дюжина лучников постарше, которые, прежде чем наложить стрелу, слюнили пальцы и прицеливались с неторопливой точностью. Стрелы их попадали в цель с невыразимой меткостью, и солдаты Йорка по-прежнему умирали в своем броске вперед. Однако самая страшная мясорубка закончилась, и стрелки побежали назад, пересмеиваясь и задирая остававшихся на месте солдат, которые с завистью смотрели на этих легко вооруженных людей, уже сделавших свое дело и оставивших на них остальную работу.

Шеренги Оксфорда снова ощетинились копьями. Многие из тех, кто спускался с холма, были только ранены стрелами, и они пошли вперед с торчащими из их тел древками. Наступление этих калек тоже было отражено. Люди графа орудовали копьями, пока те не переломались, а потом взяли в руки тесаки и топоры.

Оксфорд не имел представления о том, на сколько сотен его лучники сократили ряды королевского войска, но понимал, что продвижение наверх чревато такими же масштабными потерями в его собственных рядах. Тем не менее люди его положили хорошее начало. Кое-кому из тех, кто ретиво сбегал с горы, оказанный им прием не понравился настолько, что они отступали за холм, повесив со стыдом головы. Оксфорд, напротив, ощутил, как воспарила его гордость, когда бросил взгляд вдоль шеренг, надеясь, что Тюдоры заметили этот эпизод.

Герцог Норфок тоже сбегал с холма со своими людьми в опрометчивом натиске. Доспехи спасли его от тучи стрел, однако стрелы сорвали герб. На бедре у него виднелось кровавое пятно, но чья это была кровь, его собственная или нет, трудно было сказать. Когда Оксфорд увидел Норфолка, тот еще был на коне и отчаянно отбивался от наседавших на него солдат. Они мало что могли сделать против столь качественной брони, и герцогу удалось прорубить себе брешь. Видя герб, его люди сбегались к нему и скликали других, призывая их на защиту собственного сеньора.

Оксфорд принял решение. Он получил шанс вырвать само сердце из всего возглавляемого Норфолком крыла, и для этого нужно было проехать всего двадцать ярдов. Отправив гонца в центр к Тюдорам, он защелкнул забрало, извлек из ножен меч и пришпорил коня. Тот взвился на дыбы и забил копытами, что заставило его собственных людей разбежаться по сторонам.

Посмотрев в сторону, герцог Норфолк заметил приближавшегося к нему графа Оксфорда, одетый в металлическую попону конь которого сбивал с ног и расталкивал его собственных солдат. Норфолк был в полном доспехе, однако уже первый удар с грохотом выбросил его из седла. Конь дернулся в сторону, и на какое-то мгновение нога его застряла в стремени, однако кожаный ремень все-таки лопнул, и он рухнул на землю. Герцог упал неловко и сильно ударился, шлем его помялся и треснул. Один из шарниров, на которых держалось забрало, сломался, и он не мог видеть, как спешившийся Оксфорд стал наносить ему удар за ударом.

– Подожди! – яростным тоном выкрикнул Норфолк. Отступив на шаг, он дернул за забрало и переломил второй шарнир, хотя и не с первой попытки. Отбросив его в сторону, он выпрямился во весь рост и, задыхаясь, встал перед ожидавшим этого Оксфордом. Норфолк ощущал, как из дюжины порезов по телу текла кровь, лишая его силы.

Один из оставшихся на поле боя лучников как раз находился в дюжине шагов от рыцарей, зажав в руке две последних стрелы. Старина Билл задержался, чтобы посмотреть сражение двоих лордов, так как ему подумалось, что неплохо бы завалить благородного джентльмена из своего старого лука. Он не понял, почему граф Оксфорд перестал бить мечом по своему врагу, позволяя ему прийти в себя и отдышаться. Билл зажмурил один глаз и отправил свою предпоследнюю стрелу прямо в то место, где у герцога Норфолка должно было находиться забрало, – и радостно расхохотался, увидев, что посланный им снаряд влетел в нужное место, как пчелка в улей.

Прежде чем упасть, герцог на мгновение замер, и Старине Биллу хватило ума отвернуться и опустить руки, так как вопросительный взгляд Оксфорда уже скользил в его направлении. Последнюю свою стрелу Билл воткнул в землю в качестве жертвоприношения. Лучшего выстрела ему уже не сделать, и, как ни жаль, друзья-приятели все равно не поверят ему.

Сидя на вершине холма, король Ричард с безразличным выражением на лице наблюдал за тем, как пал герцог Норфолк и внушительная часть его авангарда завернула в обратную сторону, спасаясь от побоища и гибели. Сперва Норфолк потерял склон, потом своих людей и, наконец, жизнь. Этот факт избавлял Ричарда от необходимости казнить его после битвы, что было единственным положительным моментом во всей ситуации.

Король в задумчивости поскреб кожу возле уголка рта, постаравшись при этом потянуться той стороной спины, которая в тот день больше всего досаждала ему. Он знал, что даже без крыла Норфолка собранные им силы по-прежнему превосходят мятежников. На Амбион-хилл его окружала личная гвардия из пятнадцати сотен рыцарей и латников, закованных в блестящий светлый металл и сидящих на самых могучих конях, которые когда-либо были выведены человеком. Король хотел нанести удар всей этой мощью – просто для того, чтобы услышать грохот копыт. Мысль эта заставила его усмехнуться.

Однако, кроме них, у него был еще лорд Перси, граф Нортумберленд, стоявший на правом фланге с тремя тысячами людей, безмолвно ожидавших приказа под трепещущими над головами знаменами. Падение Норфолка не обескуражило их. Битву можно выиграть первым же натиском, однако она может идти долгим и болезненным чередом, затянувшись на целый день. Пусть левое его крыло разбито, зато правое готово перейти к действию. Ричард шевельнулся в седле и, напрягая глаза, посмотрел вдаль.

– Ну вот и всё, – шепнул он себе под нос. Брат Эдуард показал ему силу резерва, если воспользоваться им своевременно.

Тюдоры видели только ту часть его войска, которая располагалась на холме, и шли на лобовой удар. Однако на холме находилось не вся его армия. Король улыбнулся при виде этих блестящих железом рядов. Войско лорда Стэнли находилось примерно в двух милях от Тюдоров, и Ричард был уверен в том, что они даже не видят его. Сын Стэнли находился в руках монарха – в Лондоне. Так что лорд не подведет. Очень хорошо. Настало время развеять мечты Тюдоров.

Ричард поманил рукой герольда, и тот немедленно подъехал к королю на светлом меринке.

– Лорду Перси приказываю немедленно выступить, – произнес правитель. – Он должен вытеснить Риса ап Томаса с поля, а потом повернуть во фланг Тюдорам. Там я и встречусь с ним.

Молодой человек ускакал прочь, и Ричард невольно позавидовал его молодости и энтузиазму. Задувал холодный ветер, отчего спине короля становилось все хуже. Вечером придется хорошенько помокнуть, растереть спину маслом и выпить вина, чтобы уснуть. Если и впрямь получится уснуть, конечно…

Ричард выжидал, посматривая на равнину. Вся армия Тюдоров была слишком мала, чтобы представлять собой угрозу. У них насчитывалось никак не больше шести тысяч, но столько же тысяч людей Ричарда сейчас заходили им во фланг. Ему оставалось только жалеть о том, что брат Эдуард, а может быть, даже и отец не может сейчас увидеть эту картину.

Внизу на равнине от центра противника отделилась небольшая группа числом не более пятидесяти человек. Внимание Ричарда немедленно обратилось к ним. Всадники эти ехали под знаменами Тюдоров, и по коже короля побежал холодок, потому что ехали они прямо в сторону войска лорда Стэнли. Или он чего-то не понял, или его предали.

Охваченный внезапно налетевшей паникой, король посмотрел вбок. Крыло Нортумберленда не сдвинулось ни на дюйм, хотя граф Перси не мог не получить его приказ. Тем не менее все они, конные и пешие, стояли на месте, ветер полоскал их флаг, и ни одно лицо не повернулось к нему: все смотрели на то, что происходило на равнине.

Ричард выругался. Он сидел на рослом боевом коне впереди полутора тысяч латных рыцарей, располагая таким образом железной булавой, куда более сильной, чем все, кто находился сейчас на поле. Монарх крикнул направо и налево своим капитанам, чтобы те передали дальше приказ:

– Сомкнуться вокруг короля! Идем на центр Тюдоров. Приготовиться!

Он с закрытыми глазами слышал, как они повторили приказ и как всадники подобрали поводья и выставили вперед пики. Заржали и затопали кони, однако правое крыло лорда Перси в полном безмолвии оставалось на месте. Проклиная их, Ричард пришпорил коня, извлек свой меч и указал им на небольшую группу, ехавшую вдоль рядов армии Тюдоров. Он сомнет их прежде, чем они доберутся до лорда Стэнли. Поведя плечами, король пригнулся к седлу, позволив коню набрать скорость на ровном склоне и перейти на кентер. С такой целью он и выбирал этот холм… Ричард любил скорость.

Пятнадцать сотен латной конницы мчались со склона на вдруг растерявшийся и сразу же остановившийся на месте центр войска Тюдоров. Никому из них еще не доводилось видеть подобное зрелище, одного грохота копыт было достаточно, чтобы замереть на месте. Французы и валлийцы равным образом заранее прогибались перед железным валом, с жуткой скоростью приближавшимся к ним. Они выставили вперед копья и вбили в землю щиты, чтобы укрыться за ними, однако в их рядах ощущалась тревога. Оказавшись перед строем своей армии, Генри и его дядя обратились лицом к орде, хлынувшей с холма. В том, куда метит Йорк, не могло быть никакого сомнения… Сам король Ричард скакал впереди – в сюркоте, разделенном на красную, золотую и лазоревую четверти. У Джаспера пересохло во рту от страха. Генри же остановился и подозвал к себе самых рослых мужчин со щитами, чтобы те приняли на себя первый удар. Они не могли уже успеть к войску Стэнли.

Тюдоры ожидали, но во время этого ожидания находящееся за их спинами войско пошло вперед. Генри и его дядя находились перед своей армией, однако капитаны и сержанты одним внезапным движением сдвинули шеренги вперед, и строй поглотил их. Солдаты уперли щиты и закрыли глаза в ожидании удара, которого им заведомо было не выдержать. Длинные пики взломают шеренги, и тяжеленные кони на полном скаку разрушат строй.

Глубоко вздохнув, Генри достал свой меч. Стоявший перед ним солдат высоко поднял знамя Тюдоров, хотя это означало, что он не сможет воспользоваться оружием в порыве безумной отваги. По правую руку от Генри башней возвышался огромный рыцарь, сэр Джон Чейни. Кивнув и подмигнув молодому Тюдору, он опустил забрало и повернулся лицом к валу накатывающей на них конницы, из-под копыт которой дождем рассыпались комья земли.

Король Ричард был впереди, за первым рядом своих всадников: он скакал в окружении рыцарей, до изнеможения погонявших коней, чтобы остаться впереди него. На какое-то время сам мир будто помчался вперед, словно взбесившись, хотя Генри прекрасно видел все, что происходило вокруг. Он не дергался и не отворачивал голову, когда люди вокруг него словно становились плоскими силуэтами, исчезавшими в воздухе после полученного жестокого удара. Копья били в железные попоны на конях, и те, сделав шаг-другой, валились на сломанных ногах, давя людей. Мощь и скорость напора вздымалась кровавой волной, пропитанной увечьем и смертью, и грохот битвы заполнил Босвортское поле.