Текст книги "Принцесса под прикрытием"

Миниатюрная «сова» бросила взгляд на ее чемоданы.

– А-а, ты у нас новенькая. Какая прелесть! – Девочка с любопытством посмотрела на Лотти, потом опять радостно засмеялась. – Мне нравится твоя любовь к розовому! – заявила она, кивнув на одежду и вещи Лотти.

Щеки Лотти жарко вспыхнули – этим «подарочком» природа наделила ее с самого детства.

– Спасибо, я…

– Твоя патология называется «выраженная идиопатическая краниофациальная эритема». – «Сова» вытянула шею, вплотную изучая ее лицо, отчего Лотти невольно попятилась и заморгала. Она полагала, что обладает богатым словарным запасом, однако услышанное выражение ее озадачило.

– То есть покраснение лица. Между прочим, смотрится очаровательно, хотя, с другой стороны, может представлять собой ранний симптом эритематозно-телеангиэктатического розацеа…

Внимая этой абракадабре, Лотти послушно шла вслед за «совушкой» к школе и молча кивала, глазея по сторонам. Уже сейчас ей казалось, что она попала в другой мир.

Дорожку, ведущую к входу, обрамляли три каменные арки. Минуя их, Лотти заметила, что в верхней части каждая украшена искусной гравюрой на меди с изображением основателей Роузвуд-Холла: посередине была Флоренс Айви, слева – Балтазар Конх, а справа можно было видеть близнецов Стратус, Шрая и Сану. Под испытующими взорами четверых Лотти нервно сглотнула. «Мужайся!» – приказала она себе.

– Лично я считаю твой румянец милым, но, если ты вдобавок склонна к эритрофобии, это уже проблема. – «Сова» хихикнула себе под нос и с улыбкой повернулась к Лотти. Та не сразу поняла, что девочка закончила монолог и ожидает от нее ответа.

– К эритрофобии? – повторила Лотти. Ей полагалось знать это слово? Неужели она только что выставила себя дурой?

«Совушка» уставилась на нее, а затем снова неожиданно расхохоталась. От этого звонкого смеха Лотти стало так приятно, как будто ее облизывал щенок.

– Ой, прости, мелю всякую чепуху. – Странным извивающимся движением девочка переместила свой багаж на одну руку.

Лотти не сомневалась, что уж сейчас-то громоздкая конструкция непременно рассыплется, но, к ее изумлению, этого не произошло, и она почувствовала себя точно на каком-то безумном цирковом представлении.

«Сова» сунула освободившуюся руку в карман и извлекла оттуда маленький белый прямоугольник.

– Я – Бина, – сообщила она.

Взяв протянутый прямоугольник, Лотти сообразила, что это визитная карточка. Визитка?! Скажите на милость, ну зачем подростку в четырнадцать лет визитка?

Бина Фэй

Помощник библиотекаря

на добровольных началах

Письма по вопросам репетиторства и консудльтаций направляйте по адресу:

гр. Оксфордшир, шк. Роузвуд-Холл, ф-т Стратус, комн. № 304Б, для Бины Фэй

Лотти похолодела от ужаса: у нее тоже должна быть визитная карточка? Среди «элитных» деток так принято? Замявшись, она выдавила:

– Очень приятно, Бина. Меня зовут Шарлотта… Можно просто Лотти.

Лотти взмолилась, чтобы имени оказалось достаточно, и, к ее облегчению, Бина ответила широкой улыбкой. При виде столь искреннего дружелюбия все мысли о загадочной незнакомке в черной кожаной куртке вылетели из головы Лотти.

– Мне тоже очень приятно, Лотти!

Пройдя через последнюю – третью – арку, Лотти по примеру Бины погрузила чемоданы в гольфмобиль, сообщила управлявшей им женщине свое имя и класс, а потом долго смотрела, как багаж уплывает вверх по огромному холму, на котором располагались основные корпуса.

Лотти медленно повернулась вокруг своей оси, обозревая территорию школы. Сзади высилась крепкая стена; слева и справа, исчезая за дальними строениями, росли старинные розовые деревья, давшие название учебному заведению. Дорожку обрамляли кустовые розы всевозможных сортов и оттенков. Они были не просто усыпаны цветами, а будто бы светились особым колдовским светом.

Дорога привела девочек на вершину холма, к сводчатому проходу, за которым находился внутренний двор. Толстые дубовые двери приемного холла обрамляла еще одна каменная арка с резьбой в виде ветвей терновника. Тонкие терновые шипы тянулись вверх, образуя названия трех факультетов – Айви, Конх и Стратус, а также соответствующие им главные принципы, отраженные в девизе школы: «Честность, упорство, находчивость». На самом верху огромная надпись золотыми буквами гласила: «РОУЗВУД-ХОЛЛ – КОЛЫБЕЛЬ ВЫДАЮЩИХСЯ ДОСТИЖЕНИЙ».

Лотти замедлила шаг, вспомнив фразу мачехи: «Надеюсь, школа тебя не разочарует». Секундная заминка, тем не менее, привлекла внимание Бины.

– Что-то не так? – осведомилась она, вопросительно склонив голову набок.

– Да нет, я просто… – Лотти умолкла, не желая признаваться, как сильно перенервничала от первой встречи с Роузвудом, – …устала от дальней поездки.

Знала бы она, чем обернутся эти ее слова!

В глазах Бины с новой силой вспыхнул интерес.

– Ты из другого государства?

– Да.

Стоп, что? Она спросила – графства или государства?

– Так это же замечательно! У нас учится много ребят из разных стран, ты со всеми подружишься.

– Послушай, я… – Лотти попыталась объяснить, что приехала всего лишь из Корнуолла, но Бина продолжала увлеченно щебетать:

– Ну, ну, не переживай. – Бина сверкнула белоснежной улыбкой во все тридцать два зуба, отчего у Лотти даже слегка потемнело в глазах. – Ты в Роузвуде новичок, а я всегда помогаю новичкам освоиться.

Лотти растерянно поморгала, пораженная тем, насколько это созвучно ее собственному стремлению творить добро. Спохватившись, она открыла рот, чтобы все-таки исправить оплошность, но Бина, прищурившись, уже смотрела куда-то мимо нее.

– Если говорить о вещах, которые тебе положено знать, – промолвила Бина, – то вот и первые три.

Проследив за ее взглядом, Лотти увидела безупречно одетую троицу – двух девочек-подростков и парня, которые направлялись в их сторону.

Одна из девочек в левой руке держала бумажный стаканчик с охлажденным кофе, а в правой – мобильный телефон, в который что-то взахлеб говорила. На ней было надето объемное меховое пальто, явно дизайнерское. Судя по эмблемам брендов, дизайнерскими были и прочие элементы наряда. Юную модницу легко можно было принять за ожившую Барби, только с темными волосами. Паренек и девочка, ее сопровождавшие, двигались почти синхронно и настолько походили друг на друга, что были не иначе как близнецами. Во всем белом, они походили на парочку ладных голубей.

– Бина! – радостно пропищала девочка-близняшка и бросилась к ней обниматься.

Бина обняла ее в ответ, и только тут вся троица соизволила заметить Лотти.

– Анастейша, Лола, Микки, познакомьтесь с Лотти. Она у нас иностранка.

Лотти мысленно застонала. Только бы ее не попросили показать паспорт! Темноволосая «Барби» коротко бросила в трубку: «Пока!» – и повернулась к Лотти.

– Оч-ч приятно, – невыразительно сказала она с едва заметным французским акцентом.

Лотти медленно пожала протянутую ей руку; пальцы брюнетки были на удивление холодными.

– Симпатичное платье, – похвалила та.

Лотти покраснела. Наверняка эта девочка даже не представляет, насколько приятным и ободряющим может быть маленький комплимент.

– Спаси… – начала она, но «Барби» ее перебила:

– Ладно, хватит трепаться. Мне надоело тут торчать. Кроме того, надо убедиться, что мой багаж не растрясли.

Близнецы переглянулись и захихикали. Склонившись к Лотти, Бина шепнула ей на ухо:

– Это Анастейша, дочь французского посла. Она прикольная.

Глядя, как Анастейша и ее спутники направляются к арке, Лотти кивнула, но поняла, что не может идти за ними. От густого аромата, разлитого в воздухе, у нее слегка закружилась голова. Смесь запахов лаванды и розы окутывала плотным облаком, создавая ощущение нереальности, как будто ты шагнул в сказку. Лотти устремила взгляд на здание: школа звала к себе, завлекала, притягивала своей атмосферой. Сама судьба предназначила ей попасть сюда, Лотти это чувствовала. Чувствовала она и жар, исходивший от тиары в сумочке. Да, она это сделала; она поступила в Роузвуд. Лотти вдруг осознала: ей страшно не от того, что школа может ее разочаровать, а наоборот, от того, что она разочарует школу.

– Allez![1]1
  Allez! (фр.) – Идемте! Здесь и далее прим. переводчика.


[Закрыть] Между прочим, некоторые здесь хотят попасть в школу прежде, чем умрут от старости.

Голос Анастейши вырвал Лотти из оцепенения, заставил ноги двигаться. «Что ты делаешь?» – спросила она себя. – «Понятия не имею!» – ответила себе же и зашагала вперед, к о входу в Роузвуд-Холл.

-4-

Массивные двери великолепного холла, обшитого дубом, были широко распахнуты, приглашая старых и новых друзей. Ученики вливались внутрь потоком, негромко гудящим от возбуждения, точно рой хорошо одетых пчел. Солнечный свет, который падал на землю позади арки причудливыми неровными полосами, создавал впечатление, что школьный двор – это волшебная картина, как будто, ступив за порог, Лотти перенеслась в другой мир.

– Приветственная речь и салют будут только вечером, – пояснила Бина, – так что у тебя есть время разместиться и отдохнуть. Может, успеешь примерить форму, ну, а потом мы опять встретимся.

Все пятеро стояли в очереди на оформление. Бина достала большой, красиво оформленный листок; Лотти его узнала – в комплекте вступительных документов ей прислали такой же, только у нее он был лиловым, а у Бины – желтым.

– На какой факультет тебя зачислили по результатам теста? – поинтересовалась Бина.

Микки, Лола и даже Анастейша навострили уши и обернулись, чтобы услышать ответ Лотти.

Как и остальным, Лотти пришлось пройти тест на выявление способностей. Вопросы типа «как вы поступите, если…» имели несколько вариантов ответа; выбор испытуемого позволял оценить, на каком факультете ему лучше учиться.

– Флоренс Айви.

Заметив взгляды, которыми обменялись ребята, Лотти с тревогой подумала, не ляпнула ли глупость. Бина со смехом похлопала ее по плечу. Сделай это кто-нибудь другой, жест мог бы показаться снисходительным, но искренняя улыбка Бины исключала любой намек на попытку оскорбления.

– Ну, ну, не обижайся. Мы не употребляем полные названия факультетов. Для нас они Айви, Конх и Стратус.

Помимо воли Лотти снова залилась краской.

– Я так понимаю, ты из Стратуса, – сказала она, кивнув на желтые тетради Бины.

– C’est n’importe quoi, – перебила Анастейша. Разобрать выражение ее глаз, скрытых за темными очками, было невозможно.

Хотя французским Лотти владела слабо, она все же догадалась, что фраза означала что-то вроде «полная чушь».

– Бина – чуть ли не единственная, кому предложили на выбор все три факультета, и она непонятно с чего предпочла Конху Стратус, – пояснила Анастейша.

– Эй, полегче там! – возмутилась Лола.

– Ничего личного, Лола. Просто Конх – самый престижный факультет, а красный – главный цвет.

Близнецы одновременно закатили глаза. Очевидно, подобные высказывания Анастейши были им не в новинку.

Бина равнодушно пожала плечами, всем своим видом изображая, что получить приглашение сразу на три факультета в школе Роузвуд – это пустяки, однако застенчивая улыбка выдала ее гордость этим фактом.

Когда подошла очередь Лотти, староста Айви – Фредди Баттерфилд, если верить надписи на фиолетовом бейдже, – забрал у нее телефон и выдал новый стартовый комплект. Лотти знала правило насчет телефонов: пользоваться ими строго запрещалось до конца семестра, – и все равно у нее возникло чувство, будто она расстается с частичкой себя. После смерти матери она почти постоянно корпела над книгами и на друзей времени совершенно не оставалось. Единственным, с кем она переписывалась, был Олли, а теперь Лотти не могла даже отправить ему письмо по электронной почте, так как выход учащихся в интернет тоже был под контролем. Мысль о том, что Олли недоступен для общения, вызвала у Лотти неприятный холодок, однако она быстро подавила беспокойство.

– Добро пожаловать в Роузвуд, мисс… Тыквен. – Юноша запнулся перед тем, как назвать ее фамилию, отчего Лотти тоже на миг смутилась. – В этом пакете вы найдете приветственные сувениры, ключ от вашей комнаты, а также ключ-карту для входа в спальный корпус Айви. Все остальное, что может понадобиться, есть в комнате. Телефон вам вернут по окончании семестра. Всего доброго, хорошего дня. – Судя по тону, с утра Фредди лучился энергией, но необходимость многократно повторять одни и те же инструкции изрядно его утомила.

На выходе пути ребят разошлись: Анастейша в сопровождении кудрявой блондинки, по-видимому, ее дожидавшейся, направилась к мосту, который вел к корпусам Конха.

К удивлению Лотти, при встрече с блондинкой Анастейша крепко стиснула ее в объятьях. Лотти даже подумала, не привиделась ли ей эта сцена, таким нетипичным для холодной Анастейши выглядело проявление эмоций.

Специально для Лотти Бина провела экскурсию по школе. Вместе с Лолой и Микки девочки обошли главные корпуса Стратуса и добрались до спален – как и следовало из названия[2]2
  В английском языке одно из значений слова «стратус» (от лат. stratus) – слоистое облако.


[Закрыть], они располагались в самой высокой башне во всей школе. Примечательно, что талисманом факультета служил сокол-сапсан, символ проворства и находчивости. Изображение этой небольшой птицы, вырезанное на деревянном диске, украшало вход в башню. Здесь компанию покинули близнецы. Перед тем как подняться в башню, они синхронно помахали Лотти на прощание.

Далее Бина устроила импровизированную лекцию по архитектуре, подробно рассказывая о каждом здании, мимо которого они проходили. Она тараторила так быстро, что Лотти не успевала переваривать информацию, а из-за обилия сложных и умных слов порой казалось, будто Бина говорит на другом языке.

– Оригинальная схема расположения оконных секций по фасаду актового зала представляет собой намеренную имитацию готического стиля восемнадцатого столетия…

Лотти только кивала. Интересно, в Роузвуде у всех учеников так хорошо подвешен язык? Анастейша говорила, что Бину – и чуть ли не ее одну – пригласили к себе три факультета сразу! Лотти вдруг овладела твердая решимость. «Я тоже хочу быть такой же умной», – подумалось ей. В этой школе она будет стараться изо всех сил, чтобы мама могла ею гордиться.

За пределами основной территории школы – а путь девочки проделали немалый, и Лотти страшно радовалась, что ей не нужно тащить чемоданы, – дорога сменилась тропинкой, вымощенной булыжником, и стало ясно, что спальный корпус факультета Айви уже рядом. Ниже по склону холма, примерно в четверти мили, в окружении рододендронов, примыкающих к густым зарослям розовых деревьев, высилось величественное каменное здание. Кованые ворота вели в Айви-Вуд – место, где отныне будет жить Лотти. Элегантное строение напоминало отель, как по виду, так и по размерам. В ознакомительной брошюре Лотти читала, что наряду с множеством спальных комнат в Айви-Вуде имеется гостиная зона, кухня, столовая, библиотека и учебные классы. К серым каменным стенам корпуса цепко льнули побеги плюща, спутанными ворохами тянувшиеся снизу вверх. По обеим сторонам дорожки, ведущей к главному входу, стояли решетчатые беседки, пышно заросшие глицинией… Вот он, ее дом на ближайшие четыре года.

– А какой архитектурный стиль популярен в твоей стране?

Неожиданный вопрос выдернул Лотти из мечтательной задумчивости. Она поглядела на Бину, и слова застряли у нее в горле. Конечно, признаваться в невольном обмане очень стыдно, и все же она это сделает. Сейчас или никогда.

– Я…

На этом все и закончилось.

– Смотри, какая прелесть! – Бина восторженно захлопала в ладоши.

Лотти подняла взор и ахнула: посреди сада был разбит пруд, в центре которого стояла бронзовая статуя оленя. Широкие рога венчали его голову, точно корона, а глаза смотрели прямо на нее как на старую знакомую.

Когда девочки приблизились к пруду, Бина с легким сожалением вздохнула.

– Его зовут Райли, он страж Роузвуда и талисман твоего факультета.

Лотти не без труда отвела взгляд. Опять ей не удалось объясниться с Биной по поводу этого дурацкого недоразумения. Олень будто нарочно ее отвлекал!

– Идем. – Бина ласково провела большим пальцем по ладони Лотти и повела к дверям корпуса. – Пора тебе отдохнуть, ты ведь устала с дороги.

Лотти про себя застонала. Роузвуд уже полностью измотал ее, и это еще до начала занятий! Бина подвела новенькую ко входу и, прежде чем удалиться, оставила четкие инструкции.

– В семь часов жду тебя у ворот Айви-Вуда, пойдем в Волшебный шатер знакомиться с остальными учениками. Если появятся вопросы по проживанию, обращайся к декану – у вас это профессор Девайн. Хотя… – Бина умолкла, сосредоточенно приложив палец ко рту. – Сейчас ты ее в корпусе не найдешь, она готовит напутственную речь. Впрочем, уверена, тебе охотно поможет кто-нибудь из старост.

Лотти еще дома назубок выучила фамилии преподавателей и глав факультетов, но более всего предвкушала встречу с заместителем директора и деканом факультета Айви, профессором Адиной Девайн.

На все шутки Олли по поводу этой «ведьмовской» фамилии[3]3
  Фамилия созвучна английскому слову «divine», одно из значений которого можно перевести как «неземной, волшебный, магический».


[Закрыть], Лотти строго отвечала, что каламбуры по поводу личных имен ей не по душе, и вообще, Девайн скорее похоже на фамилию доброй феи-крестной.

– Тебе повезло: профессор Девайн – потрясающая. – Бина расплылась в улыбке. – Главное, не злить ее. В гневе она кричит так, что стекла из окон вылетают.

Лотти поежилась: она плохо переносит, когда на нее кричат.

На прощание Бина коротко ее обняла. В ответ Лотти сделала то же самое, вдруг осознав, что не хочет расставаться с новой подругой. Бина уже так ей помогла! Лотти забеспокоилась, что без нее совсем растеряется.

– Спасибо тебе огромное, Бина. – Лотти на секунду прижала девочку к груди.

Бина вновь сверкнула ободряющей улыбкой.

– Все будет хорошо, Лотти, вот увидишь. Ты – то, что нужно этой школе, – сказала она и вприпрыжку побежала к корпусу Стратуса.

Оставшись одна, Лотти ощутила странную пустоту. Она как будто уменьшилась в размерах, а сердце защемило от всегдашнего тоскливого одиночества. «Будь храброй», – приказала она себе.

Переступив порог здания, Лотти оказалась в красиво отделанном холле, стену которого украшал огромный портрет в дубовой раме. С портрета сурово глядела миниатюрная женщина в лиловом платье, подле нее стоял олень. Разумеется, это была Флоренс Айви. Она сердито взирала на этот мир, требуя воспринимать его всерьез и призывая смотрящих проявлять непоколебимую твердость характера. «Мисс Айви, я вас не подведу», – безмолвно пообещала Лотти.

За стойкой у входа сидела пухлощекая рыжеволосая староста, на бейдже которой значилось: «Элиза Лупер». Элиза приветливо улыбнулась и внесла Лотти в список проживающих. Вокруг нее витал явственный аромат имбирных пряников, а лицо, усыпанное веснушками, напоминало маленькую карту созвездий. В отличие от Фредди, встречавшего учеников в большом холле, Элиза действительно горела желанием быть полезной.

– Приятно познакомиться, Лотти! – сказала она, вручая Лотти небольшую брошюру, на обложке которой красивым каллиграфическим шрифтом было напечатано: «Расписание на семестр». – Это твой экземпляр. В нем указано, кто в твоей группе, то есть с кем вместе ты будешь посещать занятия.

Лотти кивнула. Она заранее навела справки, как строится учебный процесс в Роузвуде. На всех факультетах общий поток ребят одного года обучения разбивали на несколько групп, иначе говоря, классов, примерно по двадцать человек, большая часть уроков проводилась отдельно для каждого класса, и Лотти молилась, чтобы попасть в хорошую группу.

– Если планируешь получать и отсылать письма, твой личный адрес указан в стартовом комплекте, а посылки можно отправлять и забирать в почтовом отделении рядом с главным зданием Стратуса.

Лотти снова кивнула. Они с Олли тщательно изучили, каким образом функционирует школьная почта, дабы удостовериться, что смогут поддерживать связь.

– Тебя поселили в комнату номер двести двадцать один. Твоя соседка приехала полчаса назад. Она тоже новенькая, так что, если у вас появятся вопросы, обращайтесь, – сияя, подытожила Элиза.

Соседка! Слово тревожным звоночком отозвалось в голове Лотти. Как она могла забыть, что ей предстоит знакомство с соседкой по комнате, девочкой, бок о бок с которой она проведет как минимум два следующих года?

Лотти преодолела два лестничных пролета, прошла до конца по коридору и оказалась перед дверью с номером 221. Дверь была большой и белой, цифры блестели золотом. Собравшись с духом, Лотти повернула ручку.

Первым, что бросилось в глаза, был огромный размер комнаты. По сравнению с ней мансарда в Корнуолле казалась тесным шкафом. Здесь даже имелся балкон – преимущество третьего этажа. С обеих сторон у стены стояло по широкой кровати с металлическим изголовьем; между ними, ровно по центру на лакированном деревянном полу лежал большой персидский ковер лилового цвета. Как Лотти и ожидала, ее новая школьная форма из шотландки – тоже лиловой, по принадлежности к факультету Айви, – была аккуратно разложена на постели. Лотти порадовалась отсутствию декора на кровати и стенах: тем больше возможностей украсить свою часть комнаты по вкусу.

Тем не менее, она слегка насторожилась, обведя взглядом вторую половину нового жилища – уже занятую. Там было голо и пусто, и только на стене в рамке висел рекламный постер фильма «Бунтарь без причины»[4]4
  «Бунтарь без причины» (англ. Rebel Without A Cause) – (1955) американская молодежная драма режиссера Николаса Рэя. Главную роль в фильме сыграл Джеймс Дин, подростковая икона своего времени. Картина выдвигалась на премию «Оскар» в трех номинациях.


[Закрыть]. Соседка Лотти не потрудилась даже застелить постель выданным бельем, а просто лежала, вытянувшись на матрасе, с раскрытой книгой на лице.

Она, что… спит?

Лотти до сих пор ощущала перевозбуждение от чересчур насыщенного дня, а эта девочка преспокойно дрыхла! Ее охватило странное нетерпение. Конечно, тревожить спящую – нехорошо, но Лотти не удержалась: посильнее сжала ручку и громко захлопнула дверь.

Девочка резко села в кровати. Книга слетела с лица, открыв копну коротких черных волос и темные глаза, пронзительный взгляд которых, казалось, проникал под кожу.

Лотти застыла от удивления. Это была она, незнакомка с остановочного пункта.

-5-

– Это ты! – выдохнула Лотти.

Еще там, у ворот школы загадочная личность сразу привлекла внимание Лотти, но теперь, вблизи, она и вовсе напоминала живой ураган. От нее прямо-таки веяло юношеским мятежным духом. Хаос и анархия в человеческом обличье! Во всем, абсолютно во всем эта девочка представляла собой полную противоположность Лотти Тыквен, но при этом Лотти ощущала в ней что-то неуловимо знакомое и пугающе близкое.

Соседка держалась с завидной уверенностью и спокойствием. По сравнению с ней Лотти показалась себе робкой серой мышкой. А волосы-то у нее, скорее всего, выкрашены, подумала Лотти, – для натуральных слишком уж черные. Дерзкий макияж, футболка с эмблемой рок-группы, названия которой Лотти никогда не слышала… Ох, а может, следовало бы знать?

– В чем дело?

– Гм, прошу прощения… Привет, – запинаясь, произнесла Лотти в отчаянной попытке сгладить неловкость момента. – Мы… мы раньше не встречались?

Девочка прищурилась; на ее лице промелькнула странная гримаска, превратившаяся в усмешку – нахальную, почти высокомерную.

– Это крайне маловероятно, – ответила она, выгибая одну бровь, точно какой-нибудь кумир подростков из восьмидесятых.

Лотти немедленно залилась румянцем, хотя и сама не понимала почему. Девочка приветственно подала ей ладонь. Даже руки у них были разными! При виде потертых, драных напульсников и облупившегося черного лака Лотти отчего-то застеснялась своих розовых ногтей, накрашенных с превеликой тщательностью, и тонкого золотого колечка с бантиком на пальце.

– Я – Элли. Элли Вулф.

Лотти пожала протянутую руку и едва не подскочила: пальцы кольнуло сухой искрой статического электричества. Лотти поморщилась, хотя неприятно ей не было.

– А меня зовут Лотти… Тыквен.

– Тыквен?

Лотти внутренне приготовилась к шквалу острот по поводу своей фамилии – обычно она делала вид, что ей тоже смешно, – однако, к ее удивлению, Элли просто улыбнулась.

– Клево.

Солнечный луч, проникший в комнату через балконную дверь, осветил хрупкие ключицы Элли и отразился от серебряного медальона, который украшал ее шею. Медальон был выполнен в форме ромба; на его крышке Лотти рассмотрела геральдическое изображение головы волка.

Она снова вспыхнула и невольно опустила взгляд.

– Спасибо.

Комнату вновь заполнило молчание. Лотти сочла своим долгом его нарушить.

– Ты уже знаешь, в какую группу записана? – взволнованно спросила она, тут же приказав себе успокоиться, чтобы не выглядеть слишком заинтересованной.

– Кажется, в Эпсилон, – равнодушно ответила Элли, вываливая на кровать содержимое одного из своих чемоданов.

– Я ТОЖЕ!!!

Она ведь только что велела себе не проявлять лишней заинтересованности! Лотти мысленно себя выругала, но соседка лишь посмотрела на нее с кривоватой улыбкой, словно находя этот восторженный энтузиазм трогательным.

Лотти испугалась, что со стороны выглядит неотесанной деревенщиной, однако Элли уже принялась яростно рыться в своих вещах и больше не обращала на нее внимания.

На то, чтобы обустроить отведенную ей половину комнаты по своему вкусу, Лотти потребовалось совсем немного времени. Она всегда была отличным дизайнером – с детства увлекалась скрапбукингом, делала эскизы в альбомах. Обшитые дубом стены мансарды в Корнуолле были украшены всевозможными картинками, гирляндами полароидных фотокарточек на прищепках, китайскими фонариками и цветными флажками симпатичных пастельных оттенков. Чердак над пекарней служил ей уютной норкой, где она могла прятаться от всего и всех.

Отряхнув руки, Лотти довольно улыбнулась. Замечательно вышло! Розовые простыни, вазончики с декоративными розами, на подвесных полочках – свечи в хрустальных подсвечниках. Все прекрасно гармонирует с мебелью и отделкой в цветах факультета Айви – белом и лиловом, ведь Лотти разработала этот дизайн заранее, изучив онлайн-брошюру школы Роузвуд. Она позволила себе еще одну маленькую роскошь – привезла сюда самые дорогие сердцу вещи: красочные книги сказок в твердом и мягком переплетах, большой набор канцелярских принадлежностей и любимую мягкую игрушку, поросенка по имени мистер Трюфель, который чудесно смотрелся среди кружевных подушек. Итак, дело сделано. Она официально переехала на новое место жительства и сделала его своим домом…

Лотти обернулась и ахнула, обнаружив позади себя зону боевых действий. Хаос, разразившийся на другой половине комнаты, наводил на мысль, что здесь разорвалась бомба. Пол был завален грудами СD– и DVD-дисков. Неужели у кого-то еще сохранились CD-диски? Мятые вороха темной одежды соседствовали с горами потрепанных книг и измочаленных журналов. Большего беспорядка Лотти в жизни не видела, а ведь сегодня еще только первый день! Единственным предметом, которому Элли потрудилась найти место, была фотография в рамке, запечатлевшая ее с высунутым языком и в обнимку с каким-то хмурым мальчишкой в черном костюме.

А Лотти так тщательно разрабатывала дизайн своей идеальной комнаты! Ей и в голову не могло прийти, что соседка окажется… неряхой.

Посреди всего этого бардака, на незастеленной кровати, с голыми ногами, обутыми в тяжелые ботинки, преспокойно сидела Элли. Сгорбив спину, она разгадывала кроссворд-судоку; в одном ухе торчал наушник, пряди растрепанных волос падали на лицо.

– Интересный выбор декора! – Лотти попыталась произнести это непринужденно, а получился какой-то нервный писк.

Элли медленно подняла глаза, вытащила наушник и небрежно бросила на кровать.

– Что? Ого… – Она откинула волосы и, оглядев комнату, изумленно присвистнула. – Ты это все сама?.. – Голос Элли прозвучал скорее озадаченно, нежели восхищенно.

– Уют в комнате для меня очень важен, – негромко промолвила Лотти с явным – как она надеялась – намеком.

– Ха! – Элли свесила ноги. – Я так понимаю, мой эклектичный стиль тебе не слишком нравится? – В каждом ее слове сквозил неприкрытый сарказм, недавнее обаяние сменилось задиристым нахальством, внушавшим тревогу.

– Ну… – начала Лотти, не уверенная, как выйти из положения, когда на самом деле хочется сказать ровно то, что в подобной ситуации она сказала бы Олли: «Наведи порядок, животное!» – Если хочешь, я с радостью помогу тебе рассортировать вещи…

Элли слезла с кровати и встала перед Лотти, решительно скрестив на груди руки. Та, в свою очередь стояла, уперев руки в бока.

– Ты, видно, хочешь, чтобы я тут все убрала, – негодующе прошипела Элли.

– Вряд ли за тебя это сделают добрые феи, – парировала Лотти, удивляясь неожиданной и совершенно нехарактерной для нее язвительности.

Элли презрительно фыркнула.

– А если мне и так хорошо? – Ей определенно нравилось злить Лотти. Она подошла к безупречно застеленной кровати соседки и схватила мистера Трюфеля.

– Эй, поаккуратнее с ним! – предупредила Лотти.

– Тише, тише. – Элли швырнула мягкую игрушку за спину. – Воспользуюсь им, чтобы сгладить недочеты, а то, смотрю, моя эстетика тебя не вдохновляет. – Слово «эстетика» Элли произнесла медленно, изобразив согнутыми пальцами кавычки.

Лотти безумно боялась любых конфликтов, поэтому просто смотрела, как Элли водружает поросенка на кучу тряпок возле кровати.

– Та-дамм! – Соседка широко ухмыльнулась. – Вот тебе и идеальная комнатка.

Лотти глядела на нее разинув рот. Девчонка попросту над ней насмехается! К глазам подступили слезы. Она привыкла к издевкам и подначкам со стороны Биди, но и подумать не могла, что столкнется с тем же самым в Роузвуде. Лотти глубоко вздохнула и провела мысленный ритуал, который всегда ей помогал. Закрыв глаза, она представила, что на ней надета мамина тиара. Я буду доброй, храброй и несгибаемой. Она выдержит. Выдержит!

– Элли, это не смешно. – Лотти постаралась придать тону суровости, хотя не привыкла проявлять авторитет. Она протянула руку. – Верни игрушку.

– Сама возьми, – выгнула бровь Элли. – А лучше ныряй со мной в эту кучу шмоток, – добавила она, плюхаясь на пол и жестом приглашая Лотти сесть рядом. – Или боишься помять платьице?

Едкое замечание довершило расстройство Лотти. После комплимента Анастейши она так радовалась, что сумела накопить денег на покупку этого платья, а теперь радость померкла.

Демонстрируя привязанность к своим вещам, Элли улеглась на спину, раскинув руки и ноги в стороны: получилось что-то вроде «мусорного ангела».

– Элли, прекрати, ты сейчас…

Лотти опоздала с предостережением: локоть Элли задел груду барахла, которую венчал мистер Трюфель. Падая, игрушечный поросенок опрокинул банку колы, стоявшую на полу. Содержимое банки пролилось, превратив кучу сухих вещей в кучу вещей мокрых и липких.

– Ой-ёй! – Элли села и уставилась на темную пузырящуюся жидкость, которая ползла по деревянным половицам в сторону Лотти. Что-либо предпринять виновница происшествия даже не пыталась.

К ужасу Лотти, коричневые брызги попали на ножку мистера Трюфеля. Девочка быстро подхватила поросенка.

– Что значит «ой-ёй»? – вне себя от досады воскликнула Лотти. Внутри все клокотало. Раньше никто не вызывал у нее такой волны эмоций. Она вдруг осознала, что впервые после смерти матери позволила себе разозлиться. Казалось, все негативные чувства, которые скопились в душе Лотти, сейчас выплеснутся наружу.