Текст книги "Милая мятежница"

Глава 21

Далия вовремя заметила угрозу, нависшую над Эббой, и перехватила руку девушки.

– Так нельзя, миледи.

– Что значит «нельзя»? А если я хочу? – Ларк хищным взглядом впилась в соперницу, мысленно прикидывая, как должен пролететь метательный снаряд, чтобы сокрушить хорошенькое личико сластолюбивой Эббы.

– Знаю, что хочешь, а все равно нельзя.

Поразмыслив, Ларк опустила руку.

– Пожалуй, ты права. Это был бы не слишком хороший пример для Варика.

Далия взяла у девушки яблоко и положила его на блюдо.

– У тебя, миледи, прямо-таки на лице написано, что ты неравнодушна к нашему хозяину.

– Ничего подобного.

Далия удивленно изогнула бровь. Ларк же, чтобы не смотреть на няньку, уставилась в свою тарелку.

– Что-то я тебя не пойму, миледи. Почему бы не признать, что ты любишь нашего сеньора? Господь свидетель, он нуждается в любви женщины. Моя хозяйка дурно с ним поступила и настроила его против всего женского племени. А вот ты бы могла это положение изменить. Ясно же, что он тоже неравнодушен к тебе.

– А что между ними произошло?

– Честно тебе скажу, миледи, мне все это не нравилось с самого начала. Я знала, что хозяйка поступает неправильно, а хозяин… хозяин поначалу так ее любил! Что ж, ничего удивительного, она была прехорошенькая. Все мужчины были от нее без ума.

– Да что она, черт возьми, ему сделала?

– Это давно началось. Моя хозяйка влюбилась в сына лорда Брайдена, злейшего врага ее отца. Лорд Брайден хотел оттягать у ее папаши кое-какие земельные угодья, и между ними на протяжении четырех лет шла самая настоящая война. Короче, ее отец и думать не хотел о том, чтобы выдать дочь замуж за сына лорда Брайдена, и тогда она ускользнула из замка, чтобы договориться со своим милым о побеге. Однако в ночь, на которую был назначен побег, лошадь молодого Брайдена понесла и сбросила его на землю. Парень сломал себе шею, да… Хозяйка так горевала, так убивалась, что отец поспешил устроить ее брак с хозяином. Надеялся, что замужество заставит ее забыть о прежнем возлюбленном. Я просила хозяйку рассказать будущему мужу, что она уже не девственница, но она отказалась это сделать. Она даже мне в этом не признавалась, а уж кому, как не мне, было знать, что на самом деле произошло – уж я-то изучила ее как свои пять пальцев!

– Но ведь хозяин узнал бы обо всем в первую брачную ночь, – сказала Ларк. – Глупо было врать.

– То-то, что глупо. Вот она и получила за свое вранье то, что заслужила. – Далия сокрушенно покачала головой. – Уж я-то никогда эту брачную ночь не забуду. Такой ор и крик стоял, хоть святых выноси! Хозяин, как обо всем узнал, рассвирепел и хотел отослать ее назад отцу, а хозяйка, значит, молила его этого не делать. Наш лорд, однако, проявил благородство. Другой бы на его месте просто ей глотку перерезал – и вся недолга. Но он поорал, конечно, но все-таки сжалился над ней. Оставил при себе. Правда, год до нее пальцем не дотрагивался – хотел выяснить, не носит ли она у себя в чреве ребенка, зачатого от другого мужчины.

– А она предавала его потом?

– Хочешь верь, хочешь нет, но ничего подобного больше не было. Напротив, со временем она даже полюбила его, но было уже поздно. Вернуть любовь мужа она так и не смогла. Хозяин хотел от нее одного – наследника и спал с ней, пока она не забеременела. Убедившись в этом, он перестал ходить к ней в спальню, а скоро вообще уехал воевать в Святую Землю. Это, как я понимаю, он сделал, чтобы хозяйку подольше не видеть. Я сама слышала, как хозяйка плакала ночью оттого, что он покинул ее. Но мне, честно говоря, не было особенно ее жаль, ведь она сама была во всем виновата! Хозяин же своего добился – получил наследника. Правда, хозяйка, дав жизнь Варику, скончалась вскоре после этого от родильной горячки.

– Как все это печально…

– Да уж, точно. Одно только хорошо – хозяин очень любит ребенка.

Ларк посмотрела на Стоука: в эту минуту он намазывал хлеб маслом для Варика. Девушка поняла, что Стоук и впрямь очень заботливый отец.

Далия взглянула на Ларк.

– Очень может быть, что ты сама уже понесла от хозяина.

– Не смей говорить мне такое! Этого не может, не должно быть! Я собираюсь отсюда сбежать, как только вина лорда Тревелина будет доказана и выяснится, что Стоуку и Варику ничто больше не грозит.

– Ты, может, и хочешь отсюда сбежать. Только вот у хозяина на твой счет другие планы. А хозяин, если уж что задумал, своих планов не меняет.

– Ему придется на этот раз сделать исключение. Я не буду возлюбленной человека, который смотрит на меня так, будто я его главный враг.

– А что, если он предложит тебе выйти за него замуж? Ты ведь знатная дама. К тому же это хозяин лишил тебя девственности. Он – человек чести и вполне может жениться на тебе, чтобы покрыть этот грех.

– Ни о какой женитьбе он мне не говорил, – усмехнулась Ларк. – Кстати, я и сама никогда не выйду за того, кто мне не доверяет.

Далия взглянула на Балтазара.

– Похоже, удирать тебе придется одной, миледи. Балтазар, по-моему, отлично поладил с Вариком.

Ларк перевела взгляд на волка, сидевшего у ног мальчика.

– Ты права. Балтазар и в самом деле не знает теперь, к кому больше привязан – к Стоуку, к Варику или ко мне. Но это пройдет. Просто, у волка отлично развит инстинкт охранника. Он чувствует, кому в данный момент угрожает опасность, а опасность, как ты знаешь, угрожает Стоуку и Варику. Как только заговор будет раскрыт, он снова станет охранять меня одну и, когда я ударюсь в бега, последует за мной…

В зал вбежал пузатый привратник, и все разговоры за столом стихли.

– Милорд! – крикнул он. – К воротам замка подъехал гонец с королевским штандартом. Прикажешь впустить?

– Разумеется.

Через несколько минут в большой зал вошли трое людей в кольчугах и накинутых поверх них алых мантиях с изображением золотых королевских львов. Лиц гостей почти не было видно – их закрывали глубокие шлемы с наносниками. Гонец, что стоял в центре, поклонился Стоуку.

– Милорд, у меня к тебе послание от короля Ричарда. – Он шагнул вперед и протянул хозяину замка пергаментный свиток, запечатанный круглой королевской печатью.

Стоук с поклоном принял королевское послание, после чего широким жестом обвел зал.

– Господа, прошу вас разделить с нами трапезу.

Посланцы короля кивнули и двинулись вдоль столов, отыскивая свободные места. Стоук передал грамоту короля отцу Амори, поскольку, как большинство тогдашней знати, читать не умел. Грамотность для знатного человека считалась делом необязательным, не то что умение биться на мечах или на копьях. Ларк, впрочем, овладела этим трудным искусством еще в детстве, когда скрывалась от материнского гнева в часовенке Сент-Вейля, где ее обучил чтению замковый капеллан.

Амори кашлянул, и Ларк увидела, как все сорок человек, находившиеся в зале, вытянули шеи, желая узнать, чем решил порадовать владельца Кенилворта король.

– Здесь сказано, что его величество король поручает тебе, граф Блэкстоун по прозванию Черный Дракон, защищать его цвета на турнире в Лондоне в честь вторичной коронации его величества.

– Король милостив к тебе, Стоук. А про меня, твоего старшего родича, выходит, забыл? – Луи окинул кузена враждебным взглядом.

– Выходит.

– Выбор не делает чести королю.

Стоук побагровел и вскочил с места. Казалось, еще немного, и кузены кинутся друг на друга. Правда, Ларк сомневалась, что роковой удар Стоуку лорд Тревелин нанесет своей рукой: скорее воспользуется услугами наемного убийцы или своего тайного сторонника в замке.

И еще одно не давало Ларк покоя: Стоук запретил ей заходить в свою кузню. С чего бы это? Помнится, отец как-то сказал, что Стоук – прекрасный оружейник и ему ничего бы не стоило удвоить или даже утроить свое состояние, если бы он открыл, к примеру, оружейную мастерскую. Может, Стоук знает какой-нибудь особый секрет, если изготовленный им меч легко разрубает даже знаменитую германскую сталь? Любопытство сводило Ларк с ума, но она знала, что Стоук не откроет ей тайны. В самом деле, кто она такая, чтобы рассчитывать на это?

Постепенно девушка осознала, что, находясь в бесправном положении пленницы, не в состоянии ни помочь Стоуку, ни удовлетворить свое любопытство насчет его занятий в мастерской. Поэтому имело смысл пойти на хитрость. Она едва заметно улыбнулась и опустила глаза: у нее на поясе висел мешочек со снотворным порошком, оставленным лекарем Варика. Снадобье передал Ларк отец Амори, когда она отправилась в деревню врачевать больных вилланов. Девушка взвесила мешочек на ладони – снотворного порошка там оставалось еще много.

Ларк откинулась на спинку стула и скрестила ноги. Вечерняя трапеза затягивалась, и она от нечего делать то смотрела на пламя очага, то переводила взгляд на стоявший на возвышении стол. Там, склонившись над шахматной доской, обдумывали свои ходы Стоук и один из королевских посланцев.

Ларк скользнула взглядом по большому кувшину с вином и машинально дотронулась до мешочка со снадобьем. Чтобы ускорить ход событий, она потянулась, зевнула и выразительно посмотрела на Стоука – дескать, долго ты еще будешь заниматься всякой ерундой?

Стоук ответил ей напряженным, потемневшим от вожделения взглядом.

– Похоже, ты пробудешь с гостями еще некоторое время, милорд, – заметила Ларк. – Позволь в таком случае наполнить ваши кубки.

Стоук кивнул и хмуро обратился к посланцу короля, игравшему белыми.

– И долго ты еще будешь размышлять над ходом, Макмиллан?

Рыжебородый что-то проворчал, но все же двинул вперед своего короля.

Ларк догадалась, что партия скоро закончится, так как королевский гонец сделал крайне неумный ход. Подхватив кубки дрожащими от возбуждения руками, девушка подошла к столу, где стоял кувшин с вином, и, повернувшись к рыцарям спиной, высыпала в один из кубков содержимое своего мешочка. Снова подвесив мешочек к поясу, она налила в кубки вина, основательно встряхнула кубок Стоука и снова двинулась к столу, за которым играли в шахматы.

Когда она подошла к помосту, Стоук уже сделал мат королю белых.

– Тебе чертовски везет, Стоук, – пробормотал рыжебородый рыцарь, поднимаясь с места и кланяясь в знак того, что безоговорочно признает свое поражение.

Ларк подала кубки:

– Прошу вас, доблестные рыцари, угощайтесь.

Стоук и королевский посланец пить сразу, однако, не стали и, отставив кубки, вышли из-за стола.

– Неплохая партия получилась, Макмиллан, – любезно сказал Стоук и, подхватив Ларк под руку, добавил: – Ну а теперь я с твоего разрешения отправлюсь спать.

Ларк взяла со стола кубок со снотворным и поспешила за Стоуком. Когда они подошли к лестнице, ведущей в спальные покои, девушка протянула ему кубок.

– Ты забыл выпить вино, милорд. – В этот момент рука у нее дрогнула, и немного вина расплескалось.

– Какая ты стала заботливая, Ларк. Интересно, с чего бы это?

– Ну… – она неуверенно пожала плечами, – мне просто показалось, что ты хочешь выпить.

– Так и есть. Хочу, – сказал Стоук, поднял ее руку, сжимавшую кубок, и слизнул с ладони и пальцев пролитое вино. Вытерев губы, он добавил: – Но тебя я хочу еще больше.

От его взгляда на душе у Ларк потеплело.

– Братья говорили мне, что вино возбуждает желание. А что ты скажешь по этому поводу, милорд? – На губах девушки заиграла лукавая улыбка.

– Когда ты рядом со мной, никаких возбуждающих средств мне не нужно.

– В таком случае выпью я. – Ларк сделала крошечный глоток, хотя долго не отрывалась от кубка.

– Не пей так много. Ты заснешь, не успев даже добраться до постели.

Стоук выхватил кубок у нее из рук и несколькими большими глотками осушил его.

Обняв девушку за талию, он повлек ее за собой вверх по лестнице.

Трепетный свет факелов в коридоре отражался в иссиня-черных волосах Стоука, и временами Ларк казалось, будто его голова обсыпана золотыми блестками. Девушка перевела взгляд на его лицо. В глазах Стоука не было даже намека на то, что сонный порошок начал действовать. Неужели она взяла со стола не тот кубок? Ларк нервно поежилась.

– Скажи, ты отправишься на турнир в Лондон? Уверена, тебе не следовало бы этого сейчас делать.

– Королям отказывать не принято.

– Я понимаю, это большая честь, – отозвалась девушка с гордостью за своего возлюбленного. – Но ведь на турнире при таком скоплении народа убийцам будет очень легко до тебя добраться.

– Ты что же – беспокоишься за меня?

– Конечно, беспокоюсь.

– Что ж, это даже хорошо, поскольку ты поедешь со мной. – Стоук оглядел ее коричневое грубошерстное платье. – Придется попросить Далию, чтобы она сшила для тебя несколько пристойных нарядов.

– Да о чем это ты? Разве я могу показаться при дворе?

– Ты поедешь туда же, куда и я. – Стоук наклонился и посмотрел ей в глаза. – Или, может, ты боишься?

Ларк сглотнула.

– Я еще не была при дворе.

– Неужели лорд Уильям никогда не возил тебя в Лондон?

– Моя мать всегда говорила, что я недостаточно хорошо воспитана, чтобы предстать перед королем.

Стоук ввел девушку в свои покои, и она вдруг подумала, что входить сюда стало для нее привычным делом. У Ларк появилось даже такое чувство, что они женаты, и довольно давно. Однако ничего подобного в действительности не было. По большому счету они со Стоуком были чужими, малознакомыми людьми. Вот разве что познали друг друга физически. Стоук изучил каждый дюйм ее тела, но понятия не имел, что представляет собой Ларк как человек, не подозревая о том, что она достойна любви и доверия.

Стоук закрыл дверь и притянул девушку к себе. Кто-то из слуг уже зажег в покоях лорда свечу и оставил ее гореть на массивной каминной полке. И снова черные волосы Стоука казались обсыпанными лунной пылью, а его подбородок – выточенным из дерева дорогой твердой породы. Ларк неожиданно обнаружила, что у ее возлюбленного длинные, как у женщины, ресницы.

Стоуку даже не нужно было прикасаться к Ларк. Один его взгляд зажигал костер внизу ее живота.

Пусть Господь и все святые простят ее, но она снова возляжет со Стоуком. Украдет у судьбы еще несколько мгновений счастья. Их осталось не так-то много, поскольку в скором времени Ларк собиралась сбежать из Кенилворта. Оставаться пленницей Стоука и его наложницей она не желала.

Стоук прикоснулся к губам девушки поцелуем, подхватил ее на руки и понес к постели. В следующий момент она ощутила на себе тяжесть его тела. Его руки принялись за работу: они ласкали ее, гладили, проникая в самые заветные уголки.

Ларк дрожащими от страсти руками высвободила жезл Стоука из плена кожаных штанов. Стоук раздвинул ей бедра и вошел в нее. Неожиданно он отстранился и посмотрел ей в глаза. Казалось, он искал в ее взгляде ответ на какой-то вопрос – только вот на какой? В следующее мгновение перед глазами Ларк замелькали огненные сполохи, и она забыла обо всем – даже о пронзительном вопрошающем взгляде Стоука и о том, что она подсыпала ему в вино сонное зелье.

Через четверть часа все страхи Ларк по поводу того, что она подала Стоуку не ту чашу, улетучились как дым. Стоук откатился от нее, повернулся на бок и заснул. Время от времени он всхрапывал, и Ларк решила, что он крепко спит.

Девушка приподнялась на локте и слегка потрясла за плечо Стоука. Он не проснулся, лишь пробормотал что-то во сне.

Уверенная, что Стоук будет теперь почивать сном праведника до самого утра, она высвободила волосы, которые он привычно намотал на руку, и вылезла из постели. После жарких объятий Стоука воздух показался ей холодным, и она зябко поежилась. Натянув рубаху и платье, Ларк еще раз взглянула на Стоука – не проснулся ли? Тот лежал как прежде, выводя носом громкие рулады, а на лице его утвердилось самодовольное выражение потешившего свою похоть самца.

Девушка с замирающим сердцем засунула руку в голенище высокого сапога Стоука. Ключа, однако, она там не обнаружила – только кинжал, который Стоук постоянно носил в сапоге. Ларк своими глазами видела, что Стоук доставал из сапога ключ, поэтому осмотрела сапог более тщательно, даже по каблуку постучала, надеясь найти тайничок.

Обыскав одежду Стоука, но так ничего и не обнаружив, она все-таки решила пуститься в путь. Взяв с полки над очагом свечу и огниво, девушка выскользнула в коридор.

Спустившись во внутренний дворик, Ларк осмотрелась: на стене прямо у нее над головой прогуливались два стражника. Неслышно ступая босыми ногами, она крадучись двинулась вдоль стены, стараясь держаться в ее тени и не выходить на освещенное факелами пространство двора. Что-то большое и белое метнулось ей под ноги. Девушка замерла, но тут же улыбнулась. На нее не мигая уставился сверкавшими во тьме глазами большой белый кот. Некоторое время они смотрели друг на друга – два странника в ночи, направлявшиеся каждый по своим делам. Кот проследовал в сторону клеток с птицами, Ларк остановилась у мастерской и прислушалась. Ничего, кроме шороха крыльев сидевших в клетках птиц, до ее слуха не доносилось. Пригнувшись, она метнулась к двери. В ее распоряжении было несколько минут: стражникам, ходившим дозором вдоль стен, предстояло дойти до угловой башни, а потом вернуться назад.

Ларк присела у крыльца, сунула ладонь в щель между досками и пошарила рукой в тесном пространстве под приступочкой в надежде обнаружить тайник с ключом.

Должен же он где-нибудь быть? Коли Стоук не носит ключа при себе, всего вероятнее, он прячет его поблизости от входа в мастерскую – к примеру, в этой вот щели.

Покончив со ступеньками, Ларк исследовала стыки между булыжниками, но тоже ничего не обнаружила.

Девушка совсем уже было потеряла надежду найти что-либо, но, поднимаясь с корточек, в свете факела заметила, что один камень в кладке у самой двери выдается чуть больше остальных. Она нажала на него, и камень выпал из гнезда. Под ним было крохотное овальное пространство тайника. Сунув туда руку, Ларк нащупала гладкий металлический предмет. Ключ!

В пустынном дворе эхом отозвались шаги возвращавшихся стражников. Дрожащими руками Ларк вставила ключ в замочную скважину и, отперев дверь, вошла в мастерскую.

В кузне Стоука пахло металлической окалиной и дымом. Девушка высекла огнивом сноп искр, подложила комочек трута, раздула огонь и зажгла свечу. Подняв ее над головой, она оглядела помещение. Вдоль одной из стен стоял длинный рабочий верстак. Над ним, на деревянных стеллажах, были разложены в образцовом порядке инструменты для работы по металлу. На верстаке лежали металлические бруски, мотки с проволокой, стояли горшочки с воском. В центре комнаты находилось горнило с большими мехами и стояло несколько наковален. Гончарное ремесло было Ларк знакомо, и она сразу направилась к печурке.

Дверь в кузню с грохотом распахнулась.

Девушка вздрогнула и выронила свечу. Однако за мгновение до того, как она погасла, Ларк заметила, как полыхнули яростью глаза Стоука.

– Какого черта ты здесь делаешь? – гаркнул он.

Ларк попятилась.

– Я п-просто сгорала от любопытства: все хотела узнать, чем ты здесь занимаешься.

– Ну и как – теперь узнала?

Стоук схватил Ларк за руку и потащил за собой к выходу. Он долго возился с замком: все никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Она высвободилась, сама заперла дверь и протянула ключ Стоуку.

– Ты мне подсыпала снотворного, не так ли?

– Как выяснилось, мало. Хотелось бы знать, что тебя разбудило?

В это мгновение Стоуком вновь овладели оцепенение и сонливость, и ему пришлось опереться рукой о дверь кузни.

– На меня эти порошки не действуют. Как только ты вышла из спальни, я уже знал, в чем дело, и двинулся за тобой.

Что бы ни говорил Стоук, на ногах он держался не слишком твердо, и Ларк поспешила ему на помощь, но Стоук оттолкнул ее руку.

– Как ты нашла ключ?

– Случайно. Ты изобрел отличный тайник, который почти невозможно обнаружить.

– Как выяснилось, возможно. От любопытных женщин ничего не скроешь.

Стоук, словно клещами, стиснул ее руку и двинулся к жилым покоям, временами все-таки опираясь на плечо Ларк. При этом он заплетающимся языком продолжал упрекать ее:

– Тебя надо на ночь приковывать к постели цепями. Впредь я так и буду поступать. И уж конечно, не стану больше брать вина из твоих рук.

– Я только хотела…

– Знаю, что ты хотела.

– Прошу тебя, не злись. Я просто хотела осмотреть мастерскую, где ты проводишь столько времени. Мне ведь известно, что ты боишься огня. Как же ты работаешь в кузне с горячим металлом? Чтобы холодная сталь превратилась в расплавленную лаву, нужно бог знает сколько дров и угля!

– Я постоянно борюсь со своими страхами. И работа мне в этом помогает. Как только металл начинает плавиться и становится мягким и податливым, я напрочь забываю про огонь.

– А зачем тебе печь для обжига глины? Ты же не горшечник?

– Если ты задашь мне хотя бы еще один вопрос, я так тебя отшлепаю, что ты месяц сидеть не сможешь!

Ларк поняла, что Стоук не шутит, и решила помолчать, но не удержалась:

– Я никому не скажу о том, что увидела у тебя в кузне. Даю слово.

– Конечно, не скажешь. Есть одно средство, которое заставит тебя молчать.

– Это какое же? – спросила Ларк, когда Стоук втолкнул ее в зал и захлопнул за собой дверь.

Он остановился у двери и смерил ее пристальным взглядом.

– Есть одно. На мой взгляд, самое надежное. Мы с тобой поженимся.

– Поженимся?! – Ларк произнесла это слово так громко, что оно эхом отозвалось под сводами. – Но я никогда не выйду замуж за человека, который мне не доверяет! – Она едва сдержалась, чтобы не добавить «и не любит», но поняла: затевать со Стоуком разговор о любви бессмысленно. – Уж лучше я останусь твоей пленницей.

– Скоро сюда приедет Уильям и потребует, чтобы я отпустил тебя. Я, разумеется, не сделаю этого, и тогда между нами начнется война. Так что уж лучше тебе выйти за меня – во избежание кровопролития.

Стоук прижал ее к себе с такой силой, что она чуть не задохнулась.

– Я не выйду за тебя, – повторила Ларк.

– Выйдешь. Сегодня же утром.

– Ты не заставишь меня! Я не дам согласия.

– Я найду средство, чтобы принудить тебя к согласию.

Стоук наклонился и крепко поцеловал ее в губы. У Ларк закружилась голова, и она потеряла способность здраво рассуждать. Стоук знал, что Ларк хочет его, и вовсю этим пользовался. Ей же оставалось только молить Бога и всех святых, чтобы они помогли ей преодолеть эту греховную страсть.

– Я согласна, – пробормотала Ларк так тихо, что отцу Амори пришлось подойти к ней ближе.

Стоук наблюдал за происходящим, нетерпеливо постукивая каблуком о каменный пол часовни.

Ларк устремила взгляд на алтарь. Ее преследовало гадкое ощущение, что она присутствует не на торжественном обряде венчания, а на собственных похоронах. В немалой степени этому способствовала и погода. Стихия разыгралась не на шутку, и за окнами лил проливной дождь, сопровождавшийся порывами шквального ветра. В часовне же царила гнетущая тишина, время от времени нарушаемая приглушенными раскатами грома. На венчании присутствовали лишь Роуленд, Варик и Далия. Они стояли позади Стоука. По распоряжению хозяина замка больше никого в часовню не допустили.

Ларк почувствовала, как сильные пальцы Стоука сомкнулись вокруг ее пальцев, и вздохнула. Его прикосновение никак нельзя было назвать ласковым. Скорее это был жест собственника, желающего оставить ее при себе любой ценой. И не потому, что любил, а потому, что она побывала у него в мастерской, выведала кое-какие секреты и, кроме того, ублажала его в постели. И Ларк ничего не могла с этим поделать, поскольку Стоук, чтобы удержать ее, готов был развязать войну с ее отцом.

И потом – хотя Ларк и отгоняла от себя эту мысль – могло статься, что она и впрямь забеременела, как ей на то намекала Далия. Она не смогла бы поднять глаз на отца, если бы у нее родился внебрачный ребенок.

Пока девушка предавалась этим невеселым мыслям, отец Амори закончил службу. Стоук помог Ларк подняться с колен, заключил ее в объятия и поцеловал. Ларк равнодушно ответила на его поцелуй. Перед ее мысленным взором предстали долгие, не согретые взаимным чувством годы, которые ей предстояло провести с этим человеком.

Стоук прошептал:

– Советую тебе побыстрее свыкнуться со своим новым положением. Иначе наша жизнь превратится в беспрерывную склоку.

Сверкнула молния, и прогрохотал гром. Ларк это показалось дурным предзнаменованием.

Вдруг дверь в часовню со скрипом отворилась.