Текст книги "Милая мятежница"

Глава 26

Ларк подняла щит, но опоздала. Ее бедро пронзила острая боль. Наконечник, проткнув кольчугу, по счастью, задел Ларк по касательной и впился в седло.

И снова толпа разразилась громоподобным ревом. Теперь она взывала к мщению. Каждый, кто находился в ту минуту на галерее, норовил попотчевать убийцу хорошим ударом кулака.

Подскакав к Стоуку, Ларк крикнула:

– Спаси его – он ведь нужен тебе живым!

Стоук взглянул на озверевшую толпу.

– Слишком поздно. – Он впился взглядом в глаза Ларк. – Пора задать тебе хорошую трепку!

Бросив на арену копье и щит, Стоук протянул к ней затянутые в железные перчатки руки.

Ларк дернула повод, осаживая жеребца, и острие ее копья уперлось в грудь Стоука.

– Держись от меня подальше, милорд! – крикнула она так громко, что на мгновение перекрыла рев зрителей.

– Не глупи. Мы оба можем потерять головы – хотя бы по той причине, что превратили королевский турнир в балаган.

Схватив копье Ларк, Стоук отбросил его в сторону. Стащив с головы шлем, он направился к жене. Ларк до того перепугалась, увидев его гнев, что заставила своего коня пятиться до тех пор, пока тот не уперся в заграждение из кольев, окружавшее ристалище. Стоук схватил ее коня за поводья и повел за собой.

– Между прочим, я сама в состоянии править лошадью! Когда я сражалась с близняшками, у меня бывали раны и похуже!

– Молчи. Я отвезу тебя в свой шатер.

– Должна тебе кое-что сказать.

– Что же именно?

– Эббу нашли задушенной во рву, окружавшем ристалище. Кстати, неподалеку от шатра моего отца. Я попросила Эвела убедить Роуленда послать сюда понимающих людей из Кенилворта, чтобы они расспросили местных.

– Неплохо придумано, хотя уверен: мои парни едва ли узнают что-то стоящее. – Стоук прищурился: – Боюсь, Луи пытается сейчас спрятать концы в воду. В прямом смысле. Ведь утонувшая Эбба, как ни крути, была последней ниточкой, ведущей к нему.

– А что сказали тебе люди, следившие за Луи?

– Сказали, что он провел с Кармией всю ночь, Джеймис, во всяком случае, сообщил, что Тревелин ушел от нее утром, а потом находился со своими людьми. И многие из придворных видели его. Так что если смерть Эббы входила в планы Луи, то убил он ее не собственными руками, а нанял для этого профессионального убийцу. Возможно, ее смерть – дело рук того же ублюдка, который ранил тебя!

Ларк слышала, как герольд на поле выкрикивал команды, призывая всех – и участников турнира, и зрителей – к порядку. Возле своего шатра Стоук помог жене слезть с лошади.

– Тебе больно?

– Да нет, не очень. Я же говорила тебе, что эта царапина не стоит внимания.

Стоук стащил с Ларк шлем и бросил его на землю. Уложив жену на походную кровать, он осмотрел рану у нее на ноге.

– Вообще-то мне бы следовало основательно высечь тебя за неповиновение. Но, по-моему, твоя рана уже достаточное наказание.

Ларк устремила взгляд в полотняный потолок шатра.

– Я спасла твою жизнь, поэтому достойна не порки, а награды.

– Ты уже, наверное, забыла, что тебе не следовало появляться на ристалище. Думаешь, мне приятно сознавать, что ты получила рану в этой переделке? Ну ладно, хватит болтать. Позволь мне приподнять тебя и избавить от этого железа.

Ларк приподнялась, и Стоук начал снимать с нее кольчугу. Когда он стаскивал кольчужный колпак – хау-берк, она сказала:

– Возблагодари Господа и всех святых за то, что я оказалась в тот миг на ристалище. Похоже, ты до сих пор не свыкся с мыслью о том, что можешь мне довериться.

– О чем ты говоришь, Ларк? После того как ты спасла мне жизнь, я верю тебе! – Стоук расстегнул застежки на ее кольчуге и помог ей выбраться из стального панциря, затем снял с нее кольчужные штаны.

– Неправда! Мысль, что шотландцы покушались на твою жизнь не без моего участия, все еще не дает тебе покоя. И это продолжится до тех пор, пока твой враг не будет пойман и не предстанет перед твоим судом, так сказать, во плоти!

Стоук отшвырнул ее кольчугу.

– У меня нет сейчас времени спорить с тобой. Турнир еще не закончился, и я должен принять в нем участие. Я пришлю к тебе Элен. Она перебинтует твою рану и посидит с тобой.

– Хорошо, иди. Ты не желаешь знать правду и не хочешь говорить о чувствах, которые ко мне питаешь. – «И о том, что любишь меня», – добавила Ларк про себя, не осмеливаясь высказать этого открыто. – Впрочем, мне все равно, – солгала девушка. – Что бы ты обо мне ни думал, мне на это наплевать.

– Думай, когда говоришь, – жестко заметил Стоук, бросив на жену мрачный взгляд.

Стоук, выйдя из шатра, начал громко отдавать распоряжения своим людям, в частности, охранять Ларк как зеницу ока и ни под каким предлогом не выпускать наружу, пообещав в случае ее исчезновения отхлестать стражников плетьми.

Отодвинув полог, в шатер вошли Элизабет и Уильям. Элизабет откинула вуаль и посмотрела на Ларк.

– Я видела все, что произошло на ристалище. И догадалась, что на коне Эвенела гарцевала ты. Вот и пришла узнать, не могу ли я тебе чем-нибудь помочь. – Заметив в шатре стража, она кивком головы предложила ему выйти. – Ступай, подыши воздухом. Не могу же я зашивать рану дочери в твоем присутствии?

Стражник кивнул и вышел.

Элизабет поставила на складной столик миску с водой и шкатулку с целебными травами и бинтами, после чего осмотрела рану, коснувшись пальцами ее краев.

– Ничего страшного. – Она присела на кровать рядом с Ларк. – Нужно лишь наложить несколько швов.

Девушка храбро выдержала осмотр, не издав ни звука.

– Я думала, ты так и не выйдешь из своих покоев, – помолчав, сказала Ларк.

– Пришлось. Надо же мне было взглянуть на твоего отца и братьев. Они ведь тоже участвуют в турнире.

Ларк перевела взгляд на отца, который стоял радом с виноватым выражением лица. Его несчастный вид тронул Ларк до слез, и она протянула ему руку.

Он смотрел на дочь затуманившимся взглядом.

– Простишь ли ты меня когда-нибудь, Ларк?

– Мне нечего тебе прощать. – На ее глаза навернулись слезы.

Уильям нагнулся и крепко обнял дочь.

– Прости меня, Ларк. Я давно уже собирался рассказать тебе обо всем.

– Я знаю.

– И ты тоже выйди. – Элизабет подтолкнула мужа в спину. – Не мешай мне. – Она вытерла запекшуюся по краям раны кровь смоченным в теплой воде полотенцем и обратилась к Ларк: – Я горжусь твоим поступком – ты спасла жизнь лорду Блэкстоуну.

На этот раз Элизабет не упрекала Ларк, не учила ее, по своему обыкновению, жизни. Горящие глаза свидетельствовали о том, что она и впрямь гордится своей непокорной падчерицей.

Ларк не могла говорить и лишь всматривалась в лицо Элизабет. Бог свидетель, как долго она дожидалась от этой женщины, которую считала своей матерью, слов одобрения! Комок в горле мешал Ларк вздохнуть, а слезы, как ни старалась она сдерживать их, ручьями струились у нее по щекам.

Глаза Элизабет тоже увлажнились. Обняв Ларк, она воскликнула:

– Мне следовало бы давно тебе сказать, что я горжусь тобой, но я не могла!

– Знаю. Я тоже не пыталась облегчить тебе жизнь. – Ларк обняла Элизабет и прижалась к ней.

– О Ларк! – вымолвила Элизабет срывающимся от рыданий голосом. – Я пыталась быть для тебя хорошей матерью, но чем больше я старалась, тем хуже это у меня получалось. Мысль о том, что ты – дочь Кармии, сводила меня с ума, а потому, стоило мне увидеть тебя, как меня охватывал безудержный, слепой гнев, и вместо ласковых слов срывались раздраженные окрики, а подчас даже брань. Но несмотря на то что ты платила мне той же монетой, я все равно любила тебя. Клянусь!

– Теперь я понимаю это.

Ларк и Элизабет долго сидели, заключив друг друга в объятия и проливая слезы.

Уильям, отодвинув полог, заглянул в шатер, чтобы еще раз полюбоваться на двух женщин, которых он любил больше всех на свете. Лицо его расплылось в довольной улыбке. Казалось, страдания, отравлявшие ему жизнь вот уже восемнадцать лет, подходили к концу. Счастье Уильяма было бы совсем полным, если бы только Ларк и Блэкстоун поняли наконец, что любят друг друга. Но соединить этих двух людей могло только время.

Через четверть часа в шатер Блэкстоуна вошли Элен, Эвенел и Эвел.

– Ларк! Я все видела! Скажи, как ты? Сильно пострадала? – Расширившимися от ужаса глазами Элен смотрела, как Элизабет зашивает рану на бедре сестры.

Эвенел, потирая затылок, разглядывал свое вооружение, грудой сваленное в углу шатра.

– Это из-за меня тебя ранили! Кто, как не я, должен был выступить против Блэкстоуна? – В его голосе звучало раздражение.

– Во всем виновата я. Если бы я вовремя прикрылась щитом, ничего бы не случилось. – Ларк ослепительно улыбнулась, хотя в этот момент Элизабет бинтовала ее рану, что было довольно болезненно.

– Элен и Эвел рассказали мне о том, что произошло. На этот раз я сам выеду на ристалище, чтобы воздать этому ублюдку по заслугам, – сказал Эвенел. – Мне, Ларк, не нужна твоя защита.

– Если ты только ступишь на ристалище, я дам тебе такого пинка, что ты вспашешь всю площадку носом. – Уильям никогда еще не говорил с Эвенелом так грубо. – Нечего изображать святую невинность. Я-то знаю, почему Ларк выехала на ристалище. Чтобы тебя уберечь от смерти, дурень…

– Это моя вина, – заявил Эвел. – Я должен был остановить ее.

– Тебе не удалось бы остановить меня. – Ларк улыбнулась.

– Это я во всем виновата, отец. Я упросила сестру помочь мне, – призналась Элен.

Уильям хмуро посмотрел на Эвенела и Элен.

– Наконец-то я понял подоплеку этих событий и узнал, кто это затеял. Должен заметить, вам довольно долго удавалось водить всех нас за нос, но теперь все ясно. Я сам видел происходящее в искаженном свете, но, результат, как ни странно, вполне меня устраивает. А потому торжественно объявляю: я очень зол и снова заговорю с вами только тогда, когда вы назовете день вашей свадьбы.

Сквозь распахнутый полог в шатер донеслись ликующие звуки толпы.

– Интересно, что сейчас происходит на ристалище? Пойдем, Эвенел, глянем, что там творится.

Эвел вышел, а за ним последовали, взявшись за руки, Эвенел и Элен.

– Мне тоже интересно, что там происходит. – Ларк попыталась подняться, но Элизабет заставила ее опуститься на кровать.

– Не делай глупостей, Ларк, прошу тебя. – Элизабет посмотрела на Уильяма: – Надеюсь, ты все-таки не так упряма, как твой отец.

– Но ведь у меня только царапина!

– Так оно и есть. Но если ты разбередишь рану, она будет болеть. – Элизабет взяла миску с водой и собрала окровавленные тряпки. – Мы с отцом сами отправимся на ристалище, посмотрим, что там и как, а затем вернемся и все расскажем тебе. Только не вздумай сбежать – напоминаю об этом еще раз, потому что знаю тебя слишком хорошо. – Элизабет помахала пальцем перед носом девушки.

Ларк улыбнулась. Теперь Элизабет имела полное право делать ей замечания, поскольку Ларк убедилась, что та любит ее.

Элизабет вышла из шатра, а Уильям, взглянув на дочь, широко ей улыбнулся:

– Ну что, разве Элизабет не прелесть? Особенно когда она в хорошем настроении! – Подмигнув дочери, Уильям последовал за супругой.

Через час в шатер Стоука зашли близнецы. Как обычно, их глаза лукаво поблескивали.

– Сегодня, сестрица, ты пропустила поистине великолепное зрелище, – хмыкнул Гарольд, – и мне, право, очень жаль, что в самом начале турнира тебя ранили. Ведь я места себе не находил – все ждал минуты, когда ты покончишь с Блэкстоуном одним хорошим ударом копья.

– Ничего, она поправится и уж тогда задаст ему перцу! – Седрик толкнул Гарольда локтем, и они фыркнули.

– Послушайте, парни, что вам от меня надо?

– Да ничего особенного. Просто пришли передать тебе весточку и заодно сообщить, что турнир уже закончился. Увы, долго он не продлился. Каждый, кто бросил вызов Черному Дракону, выехал против него с копьем всего один раз. Дракон, что называется, испепелил их всех. Последнему, правда, удалось унести ноги без особого ущерба для себя.

– То-то, должно быть, Дракон злился, – заметила Ларк.

– Это еще что! Поглядела бы ты, каким грозным взглядом он смерил женщину, которая сидела рядом с королем и старательно делала вид, что это ты и есть, – сообщил Седрик.

– Не скрою, этой женщине даже меня удалось надуть, и я подумал что это и впрямь моя сестричка. Если бы у тебя была хоть крупица ума, Ларк, ты не стала бы затевать подобного розыгрыша в присутствии его величества.

– Спасибо на добром слове, Гарольд, но скажи все-таки: какую весточку вы мне принесли? – Ларк поняла, что Гарольд ждет от нее вопросов, чтобы начать дразнить, а потому закрыла глаза и молча откинулась на подушки, изобразив полное равнодушие.

– Ладно, чего тянуть, давай, Гарольд, говори, – поторопил брата Седрик.

– Так… надо только точно вспомнить, что он велел передать и как. Ага, вот… – Гарольд намеренно заговорил басом, пытаясь имитировать голос Стоука: – Скажите своей сестре, что сразу же после турнира мы уезжаем домой.

«Все понятно, – устало подумала Ларк. – Он решил временно не отдавать мне распоряжений сам, а потому поручил это оболтусам братьям».

Послышались звуки шагов, и Ларк подняла глаза. В шатер просунула голову Кармия и, осмотревшись, спросила:

– Мне можно войти, миледи?

– Зайди.

Кармия проскользнула внутрь, прижимая к груди желтое платье, в котором была на турнире. Она уже надела свой алый наряд с глубоким декольте. Близняшки впились взглядами в ее грудь.

– Уходите, прошу вас, – сказала Ларк братьям.

Гарольд усмехнулся:

– Не забудь, что мы сказали тебе. И мой тебе совет – поторапливайся: Стоук в гневе.

– Ты что, нашу сестричку не знаешь? Она наверняка будет тянуть до последнего момента, опоздает и получит за это хорошую взбучку. – Вступил в разговор Седрик.

– Зато вы можете удалиться прямо сейчас, не дожидаясь взбучки. – Ларк ткнула пальцем в откинутый полог шатра.

Парни вышли из шатра, на прощание еще раз взглянув на декольте Кармии.

Кармия подошла к кровати:

– Стало быть, ты провела детство с этими двумя парнями?

– Каждый день имела счастье общаться с ними, – тяжело вздохнула Ларк. – Отец дважды пытался сделать из них оруженосцев и посылал ко двору своих родственников. Но из этого ничего не вышло. Мои дядья с удручающей регулярностью отсылали братьев назад, утверждая, что больших мошенников в жизни не видели.

– Но по-моему, ты неплохо научилась ставить их на место.

Ларк улыбнулась:

– Я прошла хорошую школу. Каждый день сражалась с ними – если не на кулаках, так языком. – Неожиданно осознав, что разболталась с Кармией как со старой подругой, она замолчала.

– Я, в общем, зашла только для того, чтобы отдать тебе платье. – Кармия нахмурилась.

– А как король? Разгневался на тебя?

– Да уж… Но еще больше его разозлила твоя шутка. – Кармия улыбнулась. – Правда, Стоуку удалось вернуть королю хорошее расположение духа, поскольку победителем турнира стал именно он. Ричард сменил гнев на милость и даже пообещал заехать к вам в Кенилворт.

– Неужели? – Ларк с минуту помолчала. – Спасибо тебе. Ты рисковала впасть из-за меня в немилость.

– Мне хотелось помочь тебе хоть чем-нибудь. – Кармия подняла на Ларк вопрошающий взгляд: – Как ты думаешь… – начала она, но умолкла.

– Ты о чем-то хотела меня спросить? Прошу, спрашивай…

– Завтра утром я уеду в Нормандию, чтобы своим присутствием при здешнем дворе не ставить тебя в двусмысленное положение. Тем не менее я была бы рада получить от тебя весточку и узнать, как ты поживаешь.

Ларк в упор посмотрела на Кармию. Первым ее побуждением было сказать этой женщине «нет». Хотя бы по той причине, что та бросила ее, а потом ни разу в жизни не навестила. С другой стороны, она не могла причинить Кармии боль, поскольку чувствовала, что между ними существует нерасторжимое родство, хотя эта женщина была чужим и незнакомым для нее человеком,

Ларк коснулась руки Кармии:

– Я напишу тебе. Более того, если ты приедешь ко мне, то будешь желанной гостьей.

Увидев, как в глазах Кармии вспыхнула надежда, Ларк улыбнулась. Впрочем, стоило ей подумать о Стоуке, как ее оживление исчезло. Мысль о том, что ей предстоит ехать вместе со Стоуком в Кенилворт, каждую минуту видеть его, спать с ним и при этом постоянно сознавать, что он не любит ее, была непереносима.

Разумеется, Ларк сознавала, что привлекает Стоука физически, но из рассказов своих развратных братцев знала: со временем мужчине надоедает близость с одной женщиной, и тогда он заводит себе любовницу, а иногда и нескольких разом. Под ложечкой у девушки засосало, и появилось гнетущее чувство пустоты.

Глава 27

Ларк ехала в немилосердно раскачивавшейся повозке, придерживая за плечо Варика. От бесконечной тряски по ухабам у нее разболелась голова, а раненая нога ныла не переставая. Балтазар сидел на скамеечке рядом с Ларк, положив ей на плечо ушастую голову.

Ларк оттолкнула его:

– Сделай милость, ляг на пол, а?

Волк увидел сидевшую сзади на соломенной подстилке Элизабет и глухо заворчал.

– Иди, иди, не бойся. Здесь довольно места.

Элизабет протянула руку, предлагая Балтазару улечься на солому рядом с ней. Тот подполз к Элизабет, обнюхал ей руку и вернулся на прежнее место.

– Ничего, когда-нибудь ты сам подойдешь ко мне, чтобы я тебя приласкала, – сказала Элизабет. – А пока ляг хоть где-нибудь, не разноси блох.

Балтазар уселся у ног Ларк и положил голову ей на колени.

Девушка взглянула на леди Элизабет:

– Тебе там удобно?

– Жаловаться не приходится – зубы у меня по-прежнему на месте, а главное при такой дороге – сохранить в целости зубы, – усмехнулась Элизабет.

– Я рада, что вы с отцом решили заехать к нам в Кенилворт.

– Ты же знаешь отца. Стоило ему услышать, что лорд Блэкстоун выковал для него меч, как тут же захотел посетить замок.

Ларк бросила взгляд на Амори, который сидел на козлах и правил повозкой. Затем посмотрела на Стоука. Тот ехал верхом рядом с ее отцом. Стоук был так высок и широк в плечах, что рядом с ним лорд Уильям казался подростком. Ларк пожалела, что не может сию же минуту положить руки на плечи Стоука и поцеловать его: уж слишком она истосковалась по мужу. Но с тех пор как он отнес ее, раненную, в свой шатер, они не прикасались друг к другу. Что ж, пока Стоук изображает равнодушие, она будет отвечать ему тем же. Правда, с каждой минутой ей все труднее было притворяться.

Ларк вслушивалась в скрип колес второй повозки, которая везла припасы. Следом ехали Роуленд и еще шестнадцать рыцарей – конвой, охранявший повозки с боков и с тыла. Элен, Эвенел, Седрик и Гарольд вернулись в Сент-Вейль, так что близняшек, вечно доводивших Ларк до белого каления, поблизости не было. Как ни странно, временами она даже жалела об этом. По крайней мере привычная склока с братьями позволила бы ей отвлечься от мыслей о Стоуке.

– Тплу, плиехали! – Варик потянул Ларк за рукав ее нового платья из голубого шелка, вышитого по вороту и рукавам жемчугом.

– Ты ведь уже ходил? И не так давно? – Далия обернулась к мальчику с козел, на которых сидела вместе с Амори.

– Думаю, парнишке нужно просто размять ноги, да и нам всем тоже. – Ларк взъерошила темные кудри Варика.

– О Господи! А я вот совсем ног не чувствую, так что и разминать вроде нечего. – Элизабет начала растирать бедра. – Твой муж, Ларк, гонит как сумасшедший!

– Это все потому, что Стоук хочет побыстрее добраться до замка, миледи. – Амори натянул поводья. – Опасается, как бы по дороге на нас не напали.

– Смешно. Кто посмеет напасть на нас с такой охраной?

Роуленд нагнулся в седле и ослепительно улыбнулся Элизабет.

– Прошу прощения, но ты плохо знаешь этих мерзавцев, миледи. Они ни перед чем не остановятся.

– Он говорит дело, – подтвердил Амори. – Но мне почему-то кажется, что причина этой бешеной скачки – дурное настроение милорда, а не страх перед нападением. Что-то гнетет его, и он уже несколько дней ходит мрачный как туча. – Амори со значением посмотрел на Ларк.

– В самом деле, леди Ларк, – промолвил Роуленд, подъезжая поближе к девушке. – Почему бы тебе не одарить Стоука своей очаровательной улыбкой? Глядишь, сердце его и смягчится. – Пришпорив лошадь, рыцарь помчался к голове колонны.

Амори, остановив лошадей, крикнул Стоуку:

– Варику нужно облегчиться, милорд.

Элизабет, подавшись вперед, прошептала:

– А ведь Роуленд прав, Ларк. Ты ведешь себя так, словно Стоук для тебя – пустое место. Стыдно, девочка! Как-никак он твой муж. А ведь стоит уделить мужчине немного внимания, ласково ему улыбнуться, и он становится ручным. Возьми хотя бы своего отца, к примеру. Он всегда поступает так, как я хочу.

– Он любит тебя, в этом все дело.

Ларк посмотрела на Стоука.

В это мгновение он обернулся, и его взгляд скользнул по повозкам. Едва Стоук увидел Ларк, как его мрачное лицо просветлело: без сомнения, ему было приятно, что она смотрит на него.

– Вот видишь, – прошептала Элизабет девушке. – Даже медведя можно приручить, если давать ему время от времени отведать меда.

– Благодарю за мудрый совет, миледи. Когда мне понадобится приручить медведя, я так и поступлю. – Ларк нахмурилась и откинулась на спинку деревянной скамейки.

Стоук тронул коня и подскакал к поросшей подлеском поляне, за которой начинался глухой непроходимый лес. За молодыми деревцами скрывался холмик, покрытый высокой сочной травой. Розоватые лучи заходящего солнца все еще освещали небо, но небосклон уже начал темнеть и на горизонте стал темно-синим.

Соскочив с коня, Стоук помог выбраться из повозки Варику и леди Элизабет. Варик улыбнулся ему и ясным, чистым голосом сказал:

– Благодалю тебя, отец.

– Рад, что ты со мной, маленький сеньор. – Стоук улыбнулся и с гордостью посмотрел на малыша.

Варик взглянул на Ларк:

– Холосо у меня полусилось?

– Даже я бы не сказала слово «отец» лучше тебя.

Варик обрадовался, вцепился в руку Далии и велел нести его к Балтазару.

Ларк приподнялась со скамейки, чтобы вылезти из повозки. Как обычно, Стоук протянул к ней руки.

– Позволь мне тебе помочь, – сказал он без улыбки.

– Я сама справлюсь.

Стоук не обратил внимания на ее слова и помог жене выбраться из повозки. Когда он принял Ларк в свои объятия и она почувствовала на своей щеке его теплое дыхание, у нее невольно вырвался легкий протяжный стон. Желание избежать его прикосновения мгновенно исчезло. Напротив, ей захотелось покрепче прижаться к широкой груди мужа и, обхватив его руками за шею, крепко и страстно поцеловать в губы. Но в следующую секунду в ее ушах опять прозвучал голос Луи: «Он не ответит на твое чувство. Никогда».

– Прошу, опусти меня на землю. Я, как ты знаешь, умею ходить. – Ларк почувствовала, как при этих словах напряглось сильное тело мужа.

Сделав несколько шагов, Стоук поставил жену на траву у ствола большого раскидистого дерева.

– Ну вот. Теперь тебе нечего опасаться моих прикосновений.

С этими словами он направился к повозкам. Ларк хотела остановить его, но не успела: Стоук уже отдавал приказания своим людям.

Ларк прислонилась затылком к стволу дерева.

Сквозь пелену слез она наблюдала за тем, как Варик, ткнув пальчиком в сторону Балтазара, требовательно пропищал:

– Вниз. Отпусти меня. Я хосю иглать с Балли…

– Вот и хорошо. Поиграй пока с Балтазаром. – Далия опустила ребенка на землю и, взяв его за ручку, повела к волку, который что-то вынюхивал возле большого куста. В следующий миг из зарослей кустарника выскочил кролик и помчался в сторону леса. В погоню за кроликом устремился Балтазар, за ним – Варик, а за Вариком – Далия.

– Балли! Балли! – кричал во все горло малыш, охваченный азартом погони.

Услышав крик маленького лорда, за ним и его нянькой побежали Амори и еще два рыцаря.

Рядом с Ларк словно из-под земли возникли два стражника, приставленные к ней Стоуком для охраны.

Взглянув на их бесстрастные лица, Ларк почувствовала, что ей невмоготу находиться рядом с этими людьми. Девушке до тошноты надоели охранники Стоука, следившие за каждым ее шагом, но еще больше она ненавидела их хозяина, не способного ответить на ее любовь. Ларк обхватила себя руками.

– Мне нужно облегчиться. Немедленно. И так, чтобы на меня никто не глазел.

– Только не заходи далеко, хозяйка. – Воин смерил Ларк недоверчивым взглядом.

Девушка кивнула и двинулась к лесу, туда, где стояли могучие деревья, стеной окружавшие поляну.

Стоук наблюдал, как его люди, готовясь к ночевке, ставили шатры. Леди Элизабет следила за тем, чтобы ее шатер поставили на сухом месте, а не где-нибудь в низине. Уильям, стоя рядом с повозкой, на которой везли припасы, потягивал из фляги эль. Взглянув туда, где осталась Ларк, Стоук заметил, что она поспешно направилась к лесу. Жена была одна, и Стоук решил, что она хочет справить нужду.

Он уже собирался последовать за ней, но, подумав, решил не делать этого, чтобы не злить Ларк. Нахмурившись, Стоук следил за тем, как она удалялась. К нему подошел Роуленд.

– Похоже, в твоих отношениях с супругой ничего не изменилось.

– Ничего.

Светлые волосы Ларк виднелись уже в зарослях. Она все дальше углублялась в лес.

– Потерпи, старина. Дай ей привыкнуть к мысли, что она – твоя жена.

– Вот я и терплю. Но терпение у меня уже на исходе. – Руки Стоука сжались в кулаки.

Услышав топот лошадиных копыт, Стоук и Роуленд повернулись к лесу. Из чащи выехал Луи, держа в поводу лошадь Джеймиса. Сам Джеймис с кляпом во рту и со связанными руками был привязан к седлу.

Луи швырнул поводья Стоуку:

– Забирай своего шпиона, Стоук. Этот малыш стал в последнее время очень мне досаждать.

Джеймис заворочался в седле, сделав попытку освободиться от пут, но у него ничего не вышло. Подойдя к нему, Роуленд вытащил из голенища сапога кинжал и перерезал веревки.

– У меня была веская причина приставить к тебе шпионов.

– Неужели ты, кузен, думаешь, что я пытался убить тебя из-за какой-то бабы?

– Что баба! Ты готов зарезать меня из-за медной монеты.

Луи криво улыбнулся:

– У тебя, Стоук, есть одна неприятная черта: ты никому не доверяешь. Уж поверь, если бы я захотел расправиться с тобой, то не стал бы нападать на тебя исподтишка.

– Стало быть, ты ехал за мной только для того, чтобы передать мне Джеймиса?

– Я ехал за тобой, чтобы пригласить тебя и твою молодую жену к себе в замок. После турнира ты исчез, как сквозь землю провалился, и у меня не было возможности вручить тебе официальное приглашение.

– Скажи на милость, почему я тебе не верю? Ни на грош?

– Наверное, потому, что мне куда больше хотелось бы видеть у себя в замке не тебя, а твою жену, – хмыкнул Луи.

Стоук схватил кузена за ворот куртки, молниеносным движением стащил его с коня и со всего размаху врезал ему по носу.

Луи, не ожидавший нападения, рухнул на землю как подкошенный.

Хотя поверженный кузен лежал у его ног, чувство близкой опасности не покидало Стоука, и тут он подумал о Ларк. В самом деле, она давно должна была вернуться.

Стоук кинулся туда, где в последний раз видел жену. Его внимание привлек какой-то блестящий предмет, торчавший в стволе могучего дерева. Приглядевшись, Стоук увидел кинжал. Клинком был приколот к коре клочок пергамента.

Вытащив кинжал, Стоук тщательно осмотрел его рукоять и лезвие. Рукоять была выложена перламутром, и у Стоука заныло сердце: этот кинжал принадлежал Ларк. Дрожащими руками он снял с клинка оставленную неизвестным злоумышленником записку и тотчас увидел на ней алое пятно. Стоук понял, что это кровь, причем свежая. Сомнений не оставалось: это была кровь Ларк.

Стоук принимал участие во многих сражений и сотнях опасных переделок. Иногда он один противостоял десяткам врагов и знал, что в любую минуту его может сразить стрела, меч или кинжал сарацина. Но никогда еще Стоука не пробирал такой леденящий страх, как в эту минуту, когда он держал в руках клочок пергамента, испачканный кровью его жены.

Но нет, он не позволит злосчастной судьбе отнять у него Ларк – ни за что на свете!

Крикнув Роуленду, чтобы тот связал кузена и не спускал с него глаз, Стоук скомкал в кулаке послание и бросился в чащу леса, моля Бога об одном – чтобы Он помог ему отыскать Ларк.

Ларк грезила, и в ее грезах перед ней предстал Стоук. Его могучая фигура тонула в непроглядном мраке. Одно только выдавало его присутствие – яркий блеск глаз да исходившее от него тусклое золотистое свечение. Ларк звала его, но он не отвечал. Тогда она закричала. Однако Стоук хранил молчание и смотрел сквозь нее, будто она была стеклянная. Ларк сделала шаг ему навстречу. Он открыл рот, казалось, собираясь заговорить с ней, но вместо слов из его уст вырвался огромный сноп огня, накрывший ее, как плащом.

С этой минуты ничего, кроме окружавших ее со всех сторон языков пламени, Ларк не видела. Пламя жгло ее. Она почувствовала, как занялись и вспыхнули ее волосы, сгорели ресницы, а губы…

Прежде чем призрачное пламя охватило девушку целиком, она очнулась от собственного вопля.

Голова ее покоилась на чем-то жестком, а в затылке каждый удар сердца отзывался острой болью. Она сразу же вспомнила, как кто-то ударил ее по затылку чем-то тяжелым. Повернув голову, Ларк заметила прямо перед собой железные прутья, напоминавшие прутья клетки. Чуть приподнявшись на своем жестком ложе, она огляделась. Ларк и вправду находилась в клетке, подвешенной на железной цепи к одной из дубовых балок, которые поддерживали потолок. Клетка была маленькая и тесная – чуть просторнее тех, в каких в замке Кенилворт держали хищных птиц. Именно поэтому неизвестный злоумышленник, прежде чем втиснуть в клетку потерявшую сознание жертву, связал ее таким образом, что колени у нее были прижаты к груди, и она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Еще хуже было другое: она лежала на боку, на раненом бедре, которое немилосердно болело.

Чтобы облегчить боль, Ларк уперлась локтями в прутья клетки и заворочалась, отчего клетка начала раскачиваться под потолком. У Ларк закружилась голова, к горлу подкатил горький комок, и она, чтобы ее не стошнило, прикрыла глаза.

Когда клетка перестала колебаться, девушка открыла глаза и, упершись локтями в прутья, вновь сделала попытку сдвинуться с места. Теперь она действовала уже без прежнего напора, и клетка раскачивалась не так сильно.

Ларк была крепко связана, и ее попытки изменить положение тела оказались безуспешными. Руки и ноги у нее были перетянуты кожаными ремнями, а на большом пальце руки имелся свежий порез – длинный, но неглубокий, сделанный, по всей вероятности, кинжалом с тонким и острым лезвием. Палец ныл, но это не шло ни в какое сравнение с болью в бедре и в затылке.

Самое же главное – ей удалось рассмотреть помещение, где она находилась. Это было подобие оружейной мастерской или кузницы, которая походила бы на мастерскую Стоука, если бы не царивший в ней несусветный хаос. Инструменты, металлические пластины и слитки металла грудами лежали на верстаке и придвинутой к нему деревянной лавке. Как и у Стоука, потолок и стены мастерской почернели от копоти, а в воздухе стоял устойчивый запах дыма и металлической окалины. При всем том помещение, где в клетке под потолком раскачивалась Ларк, было значительно просторнее, чем мастерская Стоука, а звук шумевшей неподалеку воды наводил на мысль, что мастерскую устроили в заброшенной мельнице.