Текст книги "Милая мятежница"

– Конечно, скучал. – Эвенел стиснул ей руку. – Ты чудесно выглядишь. Это платье очень тебе к лицу. Кроме того, мне нравится, что теперь ты распускаешь волосы по плечам, как и пристало благородной даме. У тебя чудесные волосы – настоящий золотой водопад.

Комплименты Эвенела казались Ларк напыщенными и почему-то вызывали у нее чувство неловкости. Она усмехнулась.

– Гарольд и Седрик утверждают, что мои волосы похожи на прошлогоднюю солому, и я, признаться, почти согласна с ними. Тем не менее спасибо тебе за комплимент.

Эвенел нахмурился:

– Почему ты всегда смеешься над моими словами и даже комплименты обращаешь в шутку?

– Да потому, что ты говоришь все это только по доброте душевной. Но зачем преувеличивать? Я-то отлично знаю, как выгляжу. С Элен мне никогда не сравниться.

– И у тебя, и у Элен множество самых разнообразных достоинств. Так что к чему сравнивать? – Эвенел снова опустил взгляд на свою книгу.

– Отлично сказано. Ты мудр, как царь Соломон. – Ларк приподнялась и поклонилась жениху в пояс.

Эвенел удивленно выгнул бровь:

– Ты впервые так высоко оценила мои умственные способности.

– Это все потому, что, увидев тебя, я потеряла голову. – Ларк рассмеялась.

Эвенел нахмурился, хотя обычно шутки Ларк вызывали у него улыбку.

– По-моему, мы снова отвлеклись от темы. Тем не менее поговорить о лорде Блэкстоуне нам все-таки придется.

– Не придется. Этот несчастный поцелуй всего лишь следствие минутной слабости. Я уже забыла про него. Надеюсь, ты понимаешь, что Блэкстоун ровным счетом ничего для меня не значит? Я выйду замуж только за тебя. – Ларк прикоснулась ладонью к щеке Эвенела и заглянула в его голубые глаза, испрашивая у него прощения за свою оплошность.

Эвенел покачал головой.

– Надеюсь, это правда. Думаю, он применил силу, иначе ты не позволила бы ему себя целовать.

– Никогда! – Ларк вложила в это слово слишком много чувства – и тут же поняла это. Она опустила глаза.

– Необходимо его проучить. Он не смеет лезть к тебе с поцелуями.

– Прошу тебя, давай оставим этот разговор.

– У меня появилось странное ощущение, что отныне ты принадлежишь ему, а не мне.

– Я не принадлежу ему. – Конечно, Стоуку удалось разбудить чувственное начало Ларк, но ведь это еще не любовь. Что же до плотских грехов, придется исповедаться в них отцу Кениону. – Я выбрала в мужья тебя, а не его – как ты не понимаешь? И вообще, если ты скажешь об этом человеке еще хоть слово, я уйду.

Ларк и впрямь полагала, что ей лучше уйти, пока она окончательно не запуталась во вранье.

Как только она поднялась со скамейки, Эвенел схватил ее за руку.

– Хорошо, Ларк, согласен. Забудем на время про Блэкстоуна. Тем более что нам необходимо обсудить еще одну важную вещь.

– Что именно? – Ларк снова села на скамейку рядом с Эвенелом.

– Прежде мы никогда не касались в разговоре семейной жизни, но теперь я считаю своим долгом поговорить об этом. Надеюсь, после того как мы поженимся, ты будешь подчиняться мне и уважать меня.

– Я всегда тебя уважала, что же касается подчинения… хм… тут надо подумать, – усмехнулась девушка.

– Послушай, Ларк, мне сейчас не до шуток…

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

– А как же иначе? Скоро ты станешь моей женой, и мне бы очень хотелось, чтобы мы жили в мире и согласии. Но для этого нужно, чтобы ты признала мое главенство в решении всех житейских проблем.

– Это с какой же стати?

– Я буду твоим мужем, а как сказано в Писании, жена должна подчиняться своему мужу.

– Даже в том случае, если муж тупоголовый и не в состоянии отличить правду от лжи? – спросила Ларк, подумав о Стоуке.

– Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне?! – Эвенел в сердцах хлопнул себя книгой по колену.

– Я не о тебе говорю, а так… вообще.

Эвенел настороженно посмотрел на невесту, пытаясь угадать, нет ли в ее словах подвоха, потом сокрушенно покачал головой.

– Я знал, что разговор у нас получится непростой. А все потому, что ты чертовски упряма и готова спорить по любому поводу!

– Если я такая упрямая, почему ты берешь меня в жены?

Эвенел не отличался злопамятством, поэтому заключил Ларк в объятия.

– Я беру тебя в жены, потому что люблю тебя и по той еще причине, что ты сильная, красивая и умная. Если я чем-нибудь тебя прогневил, прости. По крайней мере теперь ты знаешь, что я думаю по поводу нашей семейной жизни.

Ларк не сомневалась, что Эвенел говорит правду. Кроме того, у нее не было причин не доверять Священному Писанию, на которое он ссылался, призывая ее к послушанию.

Эвенел ласково посмотрел па Ларк и улыбнулся:

– Ну так как? Мы пришли к соглашению?

Ларк ответила ему взглядом исподлобья: слишком быстро сдавать свои позиции ей не хотелось.

– Мне нравится, когда ты упрямишься и хмуришь брови. – Эвенел притянул ее к себе и поцеловал.

Поцелуй Эвенела был нежным и страстным, а руки – ласковыми. В сущности, это был почти идеальный поцелуй, но только почти… Ему не хватало того испепеляющего жара, который охватывал Ларк и накрывал волной всякий раз, когда к ее губам прикасался Стоук. Не успела в сердце Ларк вспыхнуть ответная страсть, как Эвенел отстранился от нее. Удовлетворенно поглядывая на девушку сапфировыми глазами, осененными длинными ресницами, он сказал:

– Итак, решено. Ты примешь мои условия и станешь послушной и благонравной. Неповиновения я не потерплю – мне не нужна супруга, которая совершает поступки, повинуясь минутной блажи.

Ларк в изумлении уставилась на жениха. Ее словно осенило: прежде Эвенелу благодаря поцелуям всегда удавалось заставить ее поступать так, как он хотел. Зная, какой властью над ней обладают его губы, Эвенел пользовался этим.

– Но ты будешь советоваться со мной? Хотя бы изредка? – с надеждой спросила она.

– Ну, это совсем другое цело.

– Вовсе не другое. Похоже, ты заранее убедил себя, что мое мнение не представляет особой ценности!

– Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я ценю твое мнение, и, похоже, куда больше, чем ты – мое. Впрочем, у меня нет желания развивать эту тему. Мы поговорим потом – когда ты немного укротишь свой нрав и как следует обдумаешь мои слова. – Эвенел поднялся со скамьи, прихватил свою книгу и не оглядываясь пошел прочь.

Ларк вдруг поняла, что совсем не знает Эвенела. Еще меньше она представляла себе совместную жизнь с ним. Прежде она пребывала в приятном заблуждении, что их брак станет союзом равных партнеров, которые, решая важные вопросы, будут непременно советоваться и относиться друг к другу с должным уважением. Ларк считала, что она ни в чем не уступает Эвенелу, а в умении владеть оружием даже превосходит его. По этой причине притязания жениха на первенство несказанно удивили ее.

Что ж, придется преподать ему урок и показать, что его поцелуи вовсе не так сильно кружат ей голову, как он, вероятно, предполагает. Все это в прошлом; теперь же в жизнь Ларк пошел Стоук, и она узнала, что такое настоящая страсть.

Ларк бросилась на колени рядом с грядкой с ноготками и вознесла покаянную молитву Святой Деве. Как только она посмела испытывать греховные чувства к человеку, который должен в скором времени стать мужем ее сестры?

Помолившись, она принялась за дело: рыхлила грядки и выдергивала сорняки, надеясь изгнать из памяти образ Стоука и обратиться мыслями к Эвенелу. Увы, даже чернозем, который Ларк вскапывала и перетирала в пальцах, заставлял ее снова и снова вспоминать темные глаза лорда Блэкстоуна.

Глаза Стоука, неотступно преследовавшие Ларк, исчезли лишь после того, как она засеяла несколько новых грядок. Не успела она перевести дух, как услышала голоса. Ларк метнулась в глубь сада. В следующее мгновение сердце у нее упало, а руки похолодели. В сад входили Элен и Стоук.

Глава 10

Увидев Стоука и Элен, Ларк укрылась за деревьями. Она очень надеялась, что ни сестра, ни лорд Блэкстоун не заметили ее.

– Ума не приложу, куда запропастилась Ларк, – промолвила Элен. – Она говорила, что будет в саду. Я очень хотела, чтобы сестра присоединилась к нам. Если бы ты, милорд, сказал ей несколько добрых слов, это ее очень ободрило бы.

– Думаю, твоя сестра сейчас занята устройством какой-нибудь каверзы, – сказал Стоук. – Она ведь любит мучить людей.

Услышав эти слова, Ларк криво улыбнулась.

– О милорд, что ты говоришь! У сестры нет таких дурных наклонностей. Напротив, она помогает людям. Ты только посмотри на этот сад и на эти грядки. Ларк сажает здесь лечебные растения, а потом делает из них микстуры и бальзамы и лечит всех. К примеру, не так давно она ходила в деревню к одному мальчугану, который сломал руку, и ухаживала за ним.

– Что-то не очень хорошо представляю себе твою сестру в роли целителя.

– И зря! Ларк – удивительный лекарь. Я ходила вместе с ней в деревню и видела, как она накладывала лубок на сломанную руку. Правда, мне тут же стало плохо, но сестра ничего… не ругала меня. Просто сказала, чтобы я вышла на воздух.

– Как это мило с ее стороны.

Ларк выглянула из-за дерева, чтобы взглянуть, что поделывают сестра и ее суженый. Блэкстоун стоял рядом с Элен и смотрел ей в глаза. При этом его лицо хранило задумчивое, отстраненное выражение. Ларк подумала, что Блэкстоун все-таки очень привлекательный мужчина. Его черные волосы, зачесанные назад, при свете солнца отливали синевой, линия подбородка была четко очерчена, а темные глаза походили на полированный агат. На лбу у Стоука блестела испарина – свидетельство бранных трудов на ристалище. Как и прежде, на нем красовалась черная туника с вышитым на груди драконом.

Над ухом у Ларк зажужжала невесть откуда взявшаяся пчела, и девушка отмахнулась от нее. Когда пчела улетела, Ларк снова высунулась из-за дерева и взглянула на сестру и ее жениха.

– С твоего позволения, милорд, хочу задать тебе вопрос. – Элен застенчиво потупилась.

– Спрашивай, миледи, не смущайся.

– Я… я просто хотела узнать, что случилось с твоей первой женой?

– Мне бы не хотелось говорить о ней. – В темных глазах Стоука мелькнула боль.

– Прости… – Элен опустила глаза.

– Могу только сказать, что у меня от нее остался сын, – сообщил Стоук.

– Помнится, кто-то мне говорил об этом. Правда, я забыла, сколько ему лет, – улыбнулась Элен. По-видимому, то, что Стоук заговорил с ней о сыне, порадовало ее.

– Ему уже три года.

– А у тебя есть еще дети?

– Нет. – Посмотрев на Элен, Стоук неожиданно спросил: – Скажи, тебе не кажется, что твоя сестра ведет себя странно?

– Не понимаю, о чем ты. Я никаких изменений в ее поведении не заметила.

– А ты не знаешь, случаем, разговаривала ли она в последнее время с кем-нибудь из незнакомых тебе мужчин?

– Я – нет, но это ничего не значит. Ларк любит гулять по ночам, а стало быть, имеет возможность встречаться и разговаривать с кем ей только заблагорассудится.

– Понятно. – Стоук задумчиво потер подбородок. – Интересно, что она еще любит?

– К чему все эти вопросы? Ларк совершила какой-нибудь дурной поступок?

– Да нет. Просто она такое распущенное создание… Хотелось бы узнать о ее привычках.

– Ларк очень отличается от всех леди в округе, но это вовсе не значит, что она плохой человек.

– Отличается? Не сказал бы. Она не стесняется тех проявлений женского естества, которые другие дамы предпочитают скрывать.

Элен с недоумением взглянула на Стоука. Заметив ее смущение, граф добавил:

– Впрочем, тебе незачем волноваться по поводу того, нравится мне твоя сестра или нет.

Наблюдая за женихом сестры, Ларк едва не скрипела зубами от ярости.

Стоук не прижимал Элен к груди, не ласкал ее и не терзал ей рот поцелуями, что он обычно проделывал, оказываясь наедине с Ларк. Держась на почтительном расстоянии от Элен, Стоук лишь всматривался в ее большие карие глаза. При этом выражение его лица было весьма доброжелательным, чего Ларк прежде в нем не замечала.

Вот, значит, как обстоят дела, негодовала девушка. Элен он дарит уважение и нежные взгляды, ей же – ничего, кроме грубой страсти. Она для Стоука всего лишь шлюха, которая, по его мнению, пыталась к тому же убить его.

Ларк нагнулась и подхватила с грядки комок чернозема, намереваясь запустить им в голову Стоука. В этот момент коварная пчела вернулась и уселась ей на нос. Раздраженная Ларк забыла об осторожности и, вместо того чтобы смахнуть насекомое, прихлопнула его ладошкой. Пчела, погибая, вонзила ей в нос жало, и девушка громко охнула, выдав таким образом свое присутствие.

Стоук, тотчас заметив Ларк, насмешливо улыбнулся – казалось, он с самого начала знал о том, что все это время она скрывалась в саду.

Ларк, увидев эту улыбку, вздернула подбородок.

– Ларк! – Элен, увидев сестру, покраснела как мак.

Ларк вышла из-за деревьев и посмотрела на Стоука.

– Как ты смеешь строить глазки моей сестре? – воскликнула она, размахивая перед носом у Блэкстоуна комком чернозема. Потом взглянула на Элен. – Матери не следовало позволять тебе прогуливаться с этим человеком в уединенном месте. Мне стыдно за нее, да и за тебя тоже!

– Но мы просто разговаривал! Кроме того, я привела лорда Блэкстоуна в сад, потому что хотела найти тебя. – В глазах Элен засверкали слезы.

– Я не знала, что ты станешь меня разыскивать в обществе этого человека.

– Извини. Я… я не думала, что в прогулке с лордом Блэкстоуном есть что-то предосудительное… – Элен смешалась, всхлипнула и поспешила прочь.

Ларк с запоздалым раскаянием посмотрела вслед сестре. В самом деле, почему она вдруг сорвала зло на Элен?

– Похоже, ты добилась, чего хотела.

Ларк смерила Стоука холодным взглядом:

– Только не пытайся взваливать вину на меня. Ты не имел права приводить Элен в сад.

– Почему же? Нам с ней нужно получше узнать друг друга. Или ты считаешь, что я не должен оставаться с ней наедине?

– Ты слишком опасен. Тебя нельзя оставлять наедине ни с одной женщиной.

– Ты и вправду так думаешь или в тебе говорит ревность? – Стоук с довольным видом посмотрел на девушку.

– Помилуй, с какой стати мне ревновать тебя? Да будь ты даже единственным мужчиной на земле, я бы с радостью уступила тебя Элен. Но только не думай, что тебе удастся играть ею, как ты пытался играть мной. И еще – если ты снова приблизишься ко мне, клянусь, я убью тебя.

– Не угрожай мне, я этого не терплю.

Посмотрев на Стоука в упор, Ларк размахнулась и швырнула в него комком чернозема. Стоук увернулся. Девушка метнулась в сторону, скользнула меж стволов деревьев и помчалась по дорожке к дому. Ларк не сомневалась, что Стоук бросится за ней, и бежала до тех пор, пока не оказалась в жилых покоях замка. Оглянувшись, она, однако, обнаружила, что погони нет и в помине.

Итак, она снова виделась со Стоуком и разговаривала с ним. Ларк не сомневалась, что он и впредь будет домогаться ее, но не знала, как защитить себя от его объятий и поцелуев. Оставалось одно: любой ценой избегать новой встречи. Она направилась к Элен – просить прощения.

В двери покоев Ларк постучали. Она вздрогнула, поставила поднос с едой на стол и крикнула:

– Кто там?

– Твой сеньор, детка.

Ларк соскочила с кровати, отодвинула железный засов и распахнула дверь.

– Привет, Голубка, – бросил лорд Уильям, входя в покои дочери. На лбу у него пролегла глубокая морщина, и вид был озабоченный, хотя он и улыбался.

– Такая честь… Чем обязана? – Девушка догадывалась, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Отец никогда не заходил к ней в комнату просто так.

Оглядев покои Ларк, Уильям перевел взгляд на дочь.

– Знаешь, Голубка, когда мать сказала мне, что ты отказалась спуститься в зал и разделить трапезу со мной и Эвенелом, я забеспокоился. Уж мне ли не знать, что не в твоем характере прятаться в спальне, да и не хворала ты никогда… ни единого дня за всю жизнь. Вот я и решил подняться к тебе и выяснить, что случилось.

– У меня разболелась голова. Вот и все.

Ларк выглянула в коридор, чтобы выяснить, нет ли поблизости Стоука – ее «головной боли», но никого там не обнаружила. Захлопнув дверь и задвинув засовы, она прошла к столу и вскинула на отца глаза, ожидая продолжения.

Многие из тех, кто в разное время гостили в Сент-Вейле, поначалу принимали лорда Уильяма Мэндвила за человека ограниченного и недалекого, но Ларк отлично знала, что за его грубоватой внешностью скрывается на редкость проницательный ум. Когда отец смотрел на нее в упор – вот так, как сейчас, – она ощущала неприятный холодок, догадываясь, что он раскопал какой-то ее секрет.

– Почему ты запираешься? – спросил Уильям, заметив, с каким старанием дочь задвигает на двери засовы.

– Не хочу, чтобы ко мне среди ночи вломились подвыпившие люди Блэкстоуна.

– Скажи, ты опасаешься людей Черного Дракона или его самого?

– С какой стати мне опасаться его?

– Я, может, и стар, но зрение у меня еще острое. Когда Блэкстоун вслед за тобой выехал утром из замка, я видел, что он чем-то очень озабочен. Все то же озабоченное выражение оставалось у него на лице, когда вернулся. Он был до того рассеян, что сегодня на ристалище его едва не выбил из седла наш «квентин» – деревянный болван, которого используют для тренировки при бое на копьях. – Уильям запрокинул голову и расхохотался. Заметив, однако, что дочь не смеется, он серьезно сказал: – Между прочим, сидя за столом, Блэкстоун поглядывал на лестницу, которая ведет в спальни, а на Элен почти не смотрел. Думаю, ты, Ларк, занимаешь его куда больше, нежели твоя сестра. – Уильям дотронулся до руки дочери. – Для меня в этом нет ничего удивительного. Воину не сыскать подруги лучше тебя.

– По мне, так лучше умереть, чем стать его подругой. Меня тошнит при одной только мысли о том, что он будет мужем Элен.

– Откуда такая неприязнь? – Уильям нежно сжал руку дочери. – Не в твоих правилах, дочка, дурно отзываться о благородном рыцаре. Он, конечно, мужчина мрачный, ничего не скажу, но воин великий. И щедрый, кстати, – обещал подарить мне меч. Так что, полагаю, Блэкстоун вовсе не так плох, как ты думаешь. Ну а теперь поведай – что между вами было? Только имей в виду, я желаю знать правду.

Ларк прежде не лгала отцу, да и впредь не собиралась. Она решила рассказать ему самую суть, умолчав о той власти, которую возымел над ней Стоук.

– Надеюсь, отец, теперь ты уяснил себе, почему он подозревает меня – особенно после того, что случилось сегодня утром?

– Да уж, уяснил. – Уильям поморщился, и его глаза выразили неподдельную озабоченность.

– Только не говори матери, очень тебя прошу. Она, как обычно, станет во всем обвинять меня.

– Могла бы об этом и не просить. О таких вещах в присутствии Элизабет лучше помалкивать. Ты сама знаешь, ничего такого, что могло бы ее взволновать, я давно уже ей не говорю. В замке у меня только два доверенных лица – ты да Гован.

– Мне хотелось бы, отец, чтобы ты и Говану об этом не говорил. Чем меньше людей знает об этой интриге, тем лучше.

– Шила в мешке не утаишь. Рано или поздно люди обо всем проведают. К тому же у твоей матушки глаза как у ястреба, да и Элен ненаблюдательной не назовешь.

– Чтобы сохранить все в тайне, я постараюсь держаться подальше от Блэкстоуна, – сказала Ларк.

– И сколько же времени ты предполагаешь скрываться от него? – В глазах Уильяма вспыхнули зеленые искорки, а взгляд стал колючим и жестким.

– До тех пор, пока он не уедет отсюда, – криво улыбнулась Ларк.

– А не лучше ли тебе все-таки встретиться с ним? Помнится, я всегда учил тебя смотреть в глаза опасности, а не прятаться от нее. – В голосе Уильяма прозвучало разочарование. – По-моему, если ты не будешь скрытничать, то и у него не будет причин подозревать тебя.

– Мое присутствие будет лишь провоцировать его. Блэкстоун подозревает меня, и ничто не заставит его изменить мнение обо мне. К тому же я не хотела бы отвлекать Блэкстоуна от Элен, которая, кажется, к нему неравнодушна – хотя и не знаю почему. Так что прошу тебя в это дело не вмешиваться и ни к чему меня не принуждать!

– Что ж, буду разыгрывать из себя дурака и делать вид, что ничего не знаю. Но только до тех пор, пока Блэкстоун не решит, делать ему предложение Элен или нет, и не соберется восвояси. Если тебе к тому времени не удастся убедить Блэкстоуна в твоей невиновности, я сам поговорю с ним. Постараюсь доказать ему, что ты не имеешь никакого отношения к покушениям на его жизнь, а все случившееся – лишь цепочка совпадений, к сожалению, не слишком приятных. Я не потерплю, чтобы мою дочь обвиняли в том, чего она не совершала!

– Прошу тебя, не торопись с объяснениями. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня между тобой и Стоуком пробежала черная кошка. Позволь мне самой все уладить, поскольку вся эта кутерьма поднялась из-за меня. Если Блэкстоун узнает, кто покушался на его жизнь, все подозрения с меня будут сняты. Остается только убедить его, чтобы он искал истинного виновника.

Уильям задумчиво поскреб подбородок:

– Хотелось бы и мне надеяться, что все разрешится благополучно.

– А я вот не сомневаюсь в благополучном исходе, – Ларк пожала руку отца. – Так что обещай ни во что не вмешиваться и положись на меня.

– Как это на тебя похоже – брать все на себя… Хорошо, согласен. Даю тебе слово не касаться этого дела. Но если Блэкстоун будет вести себя недостойно, мне придется-таки вправить ему мозги.

– По рукам!

– Но прошу тебя, Ларк, будь осторожна. Мне почему-то кажется, что причиной твоего сегодняшнего бегства из замка был именно Блэкстоун. Или я ошибаюсь?

Ларк почувствовала, что щеки у нее запылали. При всем желании она не могла рассказать отцу о том, как возбуждают ее прикосновения Блэкстоуна. Поэтому Ларк ограничилась весьма туманным заявлением:

– Он наговорил мне всякого и сильно меня… разозлил.

Отец окинул ее скептическим взглядом.

– Хочу надеяться, что дело и впрямь ограничилось словами. Но оставим это. Скажи лучше, ты по-прежнему отказываешься спуститься в зал?

– Уж лучше я останусь здесь. После укуса пчелы вид у меня отвратительный. – В эту минуту внимание Ларк привлек Балтазар: стянув с подноса мясной пирог, он уселся под столом и начал с урчанием пожирать добычу.

Уильям тоже глянул на волка и сказал:

– По мне, выглядишь ты нормально, а этого маленького бугорка у тебя на носу почти не видно. Думаю, однако, дело тут вовсе не в укусе, а в уязвленной женской гордости. Что ж, я и это в состоянии понять, хотя ты из-за какого-то крохотного прыщика – или, может, по какой другой причине? – сегодня предпочла общество своего любимца – моему.

– К чему ты все это говоришь, отец? Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. – Ларк поцеловала Уильяма в щеку. Он улыбнулся и потрепал дочь за подбородок.

– Ладно уж, оставайся. Но мне придется вернуться в зал. Мать на этом настаивала – надо же ей кого-нибудь есть поедом.

Уже собираясь уходить, Уильям добавил:

– Хорошо, что ты поговорила с Элен. А то я уже устал – вечно у нее глаза на мокром месте. Кстати, по какому поводу слезы на этот раз?

– Это я обидела ее. Разозлилась, наговорила гадостей. Потом пожалела.

– Ничего, главное, ты успокоила ее. Правда, реветь она перестала только перед самым ужином, и теперь Черному Дракону предстоит созерцать заплаканную физиономию Элен, а это, уверен, ему не понравится. – Уильям подмигнул дочери, отодвинул засовы и вышел.

Уже спустилась ночь, и когда Ларк вышла во двор, у нее над головой раскинулся черный небесный шатер, усыпанный мириадами сверкающих звезд.

Послышались чьи-то голоса, и девушка отступила в густую тень у стены. Мимо нее, направляясь к входу в жилые покои замка, прошла группа оживленно переговаривавшихся рыцарей. Через пару минут хлопнула входная дверь, звуки стихли, и снова наступила тишина.

Ларк крадучись направилась к скотному двору. Навоз, сваленный у двери коровника, издавал такую одуряющую вонь, что она зажала нос и невольно ускорила шаг – до конюшни оставалась еще добрая сотня ярдов. Рядом находился крытый загон, предназначенный для лошадей вассалов и гостей сэра Уильяма.

Ларк отворила массивную створку ворот, вошла в конюшню и двинулась по проходу, минуя стойла, в которых негромко всхрапывали и переступали ногами лошади Эвела и близнецов. Она задержалась у загончика, где стоял Тенсендур – серый жеребец ее отца, доставленный в Англию морем аж из самой Гаскони. Конь узнал ее и, просунув сквозь прутья ограды длинную породистую морду, тихонько заржал. Ларк погладила его по загривку и прошла дальше, туда, где находилось стойло Деболта – ее любимого белого жеребца, одного из самых удачных отпрысков Тенсендура. Стоило только взглянуть на его могучую грудь, стройные сильные ноги и широкий круп, как сразу становилось ясно, что сын статью, силой и ростом не уступает своему папаше.

Когда девушка приблизилась, Деболт вытянул шею и начал обнюхивать карман у нее на куртке.

– Лакомство ищешь? А хозяйка, стало быть, не нужна? Ах ты чревоугодник! – Ларк вынула из кармана яблоко и протянула его коню.

Деболт деликатно взял зубами яблоко у нее с ладони и громко захрустел. Пока жеребец хрумкал сочным плодом, Ларк нежно гладила его по гладкой белой шее.

– Ну, что мы будем делать сегодня ночью? Может, покатаемся?

– Отчего же не покататься в хорошей компании? Милое дело.

Услышав низкий, глубокий мужской голос, нарушивший тишину ночи, девушка вздрогнула и устремила взгляд в сторону входа.