Текст книги "Последние слова знаменитых людей"

Михаил Иванович Глинка
(1804–1857)
композитор

В 1856 году Глинка приехал в Берлин. 21 января 1857 года в Королевском дворце был дан концерт в честь короля и королевы Пруссии. Оркестром управлял знаменитый композитор Мейербер, включивший в программу трио из оперы «Жизнь за царя»; партию Вани исполнила Иоганна Вагнер, племянница Рихарда Вагнера.

Возвращаясь домой, Глинка простудился и две недели спустя умер от воспаления легких.

«За день до смерти, – вспоминает композитор Владимир Кашперов, – когда я его подымал с постели и “облекал в ризы” (как он выражался), он еще смешил нас разными прибаутками, надев на себя чепец одной из сиделок (их было две). Указывая на них глазами, он прибавлял мне потом по-русски: “Как же их не смешить – ведь им тоска сидеть день и ночь с больным стариком!”». Между тем Глинке не было еще и 53 лет.

Накануне смерти Глинка продиктовал Кашперову тему для фуги. К вечеру он что-то заговорил о вечности и сам же прибавил:

– А! всё это вздор – я в вечность не верю.

Тем не менее, согласно письму немецкого музыковеда Зигфрида Дена к сестре композитора, около полуночи умирающий «потребовал подаренный ему матерью образок, поцеловал его молча, горячо молился, стал кроток и спокоен…»

Джеки Глисон
(1916–1987)
американский комедийный актер

С 1950-х годов Глисон выступал с собственным комедийным шоу, сначала в клубах, потом на телевидении. Его вступительная фраза: «И понеслись!» – пошла в народ и ныне включается в словари. Его ситком «Новобрачные» (1955–1956) стал классикой жанра. Знаменитый режиссер Орсон Уэллс назвал Глисона «Великий и единственный»; это звание актер носил, как горностаевую мантию.

Глисон выкуривал по четыре пачки сигарет в день, что не могло не сказаться на его здоровье. В 1977 году, когда хоронили Бернарда Шора, владельца знаменитого ресторана в Манхэттене, Глисон положил на гроб букет с запиской: «Придержи для меня столик, приятель».

К 70 годам у Глисона диагностировали рак горла. Когда-то в телешоу «60 минут» он говорил: «Бог не мстителен и, если вы согрешили, он не отправит вас в преисподнюю навечно». Теперь он вспомнил об этих словах и сказал, что по-прежнему думает так же.

Незадолго до смерти он произнес:

– Если Господу нужен еще один шутник, я готов.

Глисон умер 24 июня 1987 года в своем доме во Флориде. Похоронен он на католическом кладбище в Майами, в открытом надземном мавзолее. К саркофагу ведут мраморные ступени с надписью:

И ПОНЕСЛИСЬ!

Томас Гоббс
(1588–1679)
английский философ

В 1651 году Гоббс опубликовал трактат о государстве «Левиафан», где впервые последовательно излагалась теория общественного договора. Трактат навлек на себя обвинения в атеизме.

В октябре 1679 года Гоббс тяжело заболел и 4 декабря скончался от инсульта. Шесть дней спустя, будучи в Оксфорде, лондонский собиратель древностей Энтони Вуд услышал о смерти философа. В своем дневнике он записал услышанные им здесь, в университетской среде, последние слова Гоббса:

– Девяносто один год я искал лаз, через который можно уйти из этого мира, и в конце концов отыскал его.

Едва ли это подлинные слова Гоббса, но других столь же ранних свидетельств у нас не имеется.

Дневник Вуда был напечатан два века спустя, однако к этому времени уже утвердилось предание, что Гоббс перед смертью сказал:

– Я отправляюсь в свое последнее путешествие. Я совершаю огромный прыжок в темноту.

Откуда появились эти слова? Из популярной комедии Джона Ванбру «Оскорбленная жена», поставленной 18 лет спустя после смерти Гоббса. Один из ее персонажей говорит:

– Подобно Гоббсу, я начинаю свое путешествие: огромный прыжок в темноту.

Сам же «прыжок в темноту» (более известный у нас как «прыжок в неизвестность») появился в рассуждениях богословов об атеизме. Так, епископ Уильям Талбот в проповеди, прочитанной в 1694 году, говорил об отчаянии атеиста перед лицом неизбежной кончины – «когда смертная тоска подступает к нему, когда он собирается совершить свой огромный прыжок в темноту…».

Стоит добавить, что за девять лет до смерти Гоббса пуританин Томас Брукс в назидательной книге «Стенания Лондона» писал: «Ужасы совести преследуют человека во тьме, побуждая совершить прыжок в ночь».

Роберт Ирвин Говард (Хоуард)
(1906–1936)
американский писатель, создатель саги о Конане

Писателем Говард стал в двадцать один год и за девять лет создал множество повестей и рассказов самого разного рода. Особенно плодотворно он потрудился на ниве «героического фэнтэзи» и мистических ужасов.

С 1927 года Говард жил с родителями в техасском городке Кросс-Плейнс. В 1935 году его мать после операции впала в состояние комы. Говард, для которого мать была самым близким человеком в жизни, постоянно дежурил в больнице, мало спал и становился все более подавленным.

В начале июня 1936 года 30-летний Говард составил свое завещание. Утром 11 июня, узнав, что мать уже не выйдет из комы, Говард сел в автомобиль и выстрелил себе в голову из кольта. Его мать умерла на следующий день.

В пишущей машинке покойного остался листок со строками:

 
Все минуло – все свершено. Я на костер всхожу;
Пир отшумел, и лампы угасают.
 

Говард написал сотни стихов, но эти строки, в сущности, ему не принадлежат. Они составлены из двух фрагментов стихотворения англичанки Виолы Гарвин «Дом Цезаря», опубликованного за 10 лет до ухода Говарда из жизни.

Николай Васильевич Гоголь
(1809–1852)
писатель

26 января 1852 года умерла Екатерина Хомякова – сестра поэта Николая Языкова и жена поэта Алексея Хомякова. Все трое входили в узкий круг друзей Гоголя.

На третий день после похорон Гоголь отслужил панихиду по умершей. Затем он пришел к Аксаковым и в разговоре с ними сказал: «Страшна минута смерти». Семейство Аксаковых славилось своим благочестием; кто-то из них возразил, что мысль о смерти не страшна, а даже отрадна тому, кто уверен в милости Божией. «Ну, об этом надобно спросить тех, кто перешел через эту минуту», – отвечал Гоголь.

11 февраля, за десять дней до смерти, Гоголь сжег рукопись второго тома «Мертвых душ». Заключительная глава осталась оборванной на словах:

«Я приглашаю рассмотреть ближе свой долг и обязанность земной своей должности, потому что это уже нам всем темно представляется, и мы едва…»

Потом он лег на кровать и более не вставал. В ночь на 12 февраля он причастился, а на другой день сказал Хомякову: «Надобно уж умирать, я уже готов, и умру…»

За несколько дней до смерти он записывал отрывочные мысли на клочках бумаги, и среди них – предсмертную молитву:

«Помилуй меня, грешного, прости, Господи! Свяжи вновь сатану таинственною силою неисповедимого Креста!»

Обычная молитвенная формула закончена необычно, ведь вышедший на волю сатана – знак близкого конца света.

По рассказу доктора Тарасенкова, вечером 20 февраля Гоголь стал забываться, временами бормотал что-то невнятно, как бы во сне, или повторял несколько раз: «Давай, давай! Ну, что же!» Часу в одиннадцатом он закричал, словно бы порываясь встать:

– Лестницу, поскорее, давай лестницу!..

В восемь утра он умер.

На гробнице Гоголя помещена эпитафия, выбранная Хомяковым:

ГОРЬКИМ СЛОВОМ МОИМ ПОСМЕЮСЯ.

Она взята из церковнославянского перевода Книги пророка Иеремии. Но в этом месте церковнославянский перевод неверен; в синодальном переводе смысл совершенно другой: «Я каждый день в посмеянии».

Гораздо чаще эпитафия цитируется иначе: «Горьким смехом моим посмеюся». Это уж и вовсе не Библия, а скорее «Мертвые души» – «видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы».

Арман Луи де Гонто-Бирон
(1747–1793)
французский герцог, военачальник

В 1789 году герцог Гонто-Бирон, давно растративший родовое имущество, выступил на стороне революции. Три года спустя он уже командовал Рейнской армией. В мае 1793 года его перевели в Вандею, охваченную восстанием под белыми знаменами монархии; здесь он одержал ряд побед.

Но в июне к власти пришли якобинцы, и положение герцога пошатнулось. Его обвиняли в «отсутствии гражданских добродетелей» (что у якобинцев означало измену), а также в снисхождении к повстанцам. В июле Бирон был арестован, а 30 декабря приговорен к смертной казни, назначенной на следующий день.

О последнем дне герцога рассказано в его биографии, опубликованной в 1858 году. Источники здесь не указаны, остается верить биографу на слово.

В ночь перед казнью герцог спал хорошо. Палач, пришедший, чтобы отвезти его на казнь, застал Бирона за завтраком, состоявшим из дюжины устриц и бутылки вина.

– Гражданин, позволь мне закончить, – попросил заключенный.

Закончив завтрак, он сказал палачу:

– Выпей вина – тебе нужна отвага, чтобы исполнять свое ремесло.

Иван Александрович Гончаров
(1812–1891)
писатель

В 73 года Гончаров ослеп на один глаз. Отныне он писал под диктовку и последние годы жизни провел почти в одиночестве.

В 79-й день своего рождения, 6 июня 1891 года, он пишет: «24 июня (…) мои именины, до которых, впрочем, я не надеюсь дожить». О своей близкой смерти он говорил уже не первый год, но на этот раз почти не ошибся.

20 августа Гончаров закончил свой последний рассказ «Превратность судьбы», а вскоре затем простудился и заболел воспалением легких. Он спрашивал Анатолия Федоровича Кони, юриста и литератора, бывавшего у него каждый день:

– Что такое смерть? Как ее объяснить? Мне вот казалось ночью, что ко мне подходили две большие собаки и больно меня кусали, – ужели это смерть?

13 сентября Гончаров причастился. В тот же день он сказал Кони:

– Я знаю, что умру, ну что ж, пожалуй, я ведь спокоен. Я видел сегодня во сне Христа – и Он меня простил.

(В таком виде приведены эти слова в письме Кони к С. В. Максимову.)

Писатель скончался два дня спустя, 15 сентября.

Максим Горький
(1868–1936)
писатель

Свою предсмертную записку Горький – тогда еще Алексей Пешков – написал в возрасте двадцати одного года, в Казани. Вечером 12 декабря 1887 года он вышел к обрыву реки Казанки, достал из кармана пальто купленный на базаре револьвер и выстрелил, целясь в сердце. Пуля задела лишь легкое.

Стрелялся он, вероятно, из-за несчастной любви. При нем была записка, начинавшаяся со слов: «В смерти моей прошу обвинить немецкого поэта Гейне, выдумавшего зубную боль в сердце».

Об этой боли Гейне говорит в «Путевых картинах»: «…Когда человек хочет застрелиться, будьте уверены, у него всегда достаточно для того оснований, но сознает ли он сам эти основания – вот в чем вопрос. До последнего мгновения разыгрываем мы сами с собой комедию. Мы маскируем даже свое страдание и, умирая от сердечной раны, жалуемся на зубную боль». И далее: «У меня же была зубная боль в сердце».

Горький дожил до 68 лет, став официальным вождем советской литературы. В мае 1936 года он простудился, а с 6 июня газеты начали публиковать ежедневные сообщения о его здоровье.

Он уже не пытался работать над своим огромным романом «Жизнь Клима Самгина», а только делал записи – порою совершенно бессвязные – в записной книжке. Последняя, от 9 июня, была не написана, а продиктована:

«Конец романа – конец героя – конец автора».

Его медсестра вспоминала, что однажды ночью он проснулся и сказал ей: «А знаешь, я сейчас спорил с Господом Богом. Ух, как спорил. Хочешь расскажу?»

Когда ему делали очередное впрыскивание, он еле слышно проговорил:

– Отпустите меня…

Потом уже не мог говорить, а только показывал рукой на потолок и двери, словно желая вырваться наружу. Он умер на даче в Горках утром 18 июня.

Андреас Гофер
(1767–1810)
тирольский народный герой

В 1809–1810 годах австрийская провинция Тироль трижды переходила под власть союзной Наполеону Баварии, и трижды тирольцы во главе с Андреасом Гофером поднимали восстание. Первые два восстания были успешны, но последнее окончилось пленением Гофера. Французы привезли его в итальянскую крепость Мантуя и утром 20 февраля 1810 года расстреляли.

В день казни Гофер сумел передать письмо, адресованное его старому другу Винценцу Пихлеру. Это письмо, написанное на простонародном тирольском наречии, заканчивалось словами:

«Прощай, жестокий мир! Умереть кажется мне так легко, что даже глаза не успели намокнуть.

Написано в 5 утра. В 9 утра я, с помощью всех святых, отправлюсь к Господу».

Позже в австрийской и немецкой печати появился возглас Гофера перед казнью:

– Да здравствует кайзер Франц!

Гофер действительно сражался за возвращение Тироля под корону австрийского императора Франца I, однако подлинность этой здравицы установить затруднительно.

В 1831 году поэт из Саксонии Юлиус Мозен сочинил героическую балладу «Вот в Мантую в оковах…», более известную под названием «Андреас Гофер». Здесь перед казнью герой восклицает:

 
Да здравствует мой кайзер Франц,
А с ним и мой Тироль!
 

А потом, обращаясь к французам,

 
Кричит: «Вернее целься! Пли!..
Эх, и убить-то не смогли!»
 

Эти слова также вошли в легенду.

Немецкий композитор Кнебельсбергер положил балладу на музыку, и она стала народной песней, а в XX веке – гимном Тироля. Мотив оказался настолько хорош, что в 1907 году бременец Г. Айльдерманн написал на него революционный текст «Заре навстречу». В 1922 году эти стихи перевел, слегка подправив, комсомольский поэт Александр Безыменский.

Так из баллады о герое-монархисте родилась «Молодая гвардия»: «Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе…»

Джейн Грей
(1537–1554)
некоронованная королева Англии

Джейн Грей была правнучкой Генриха VII и убежденной протестанткой. В очереди на престол она стояла четвертой. 25 мая 1553 года 16-летнюю Джейн выдали замуж за ее ровесника Гилфорда Дадли: так было нужно для Дадли-старшего, регента при несовершеннолетнем и уже смертельно больном Эдуарде VI.

6 июля Эдуард умер. 10 июля Тайный совет провозгласил королевой Джейн, в обход дочерей Генриха VIII – Марии и Елизаветы.

Но девять дней спустя Совет признал королевой католичку Марию, увидев, что сила на ее стороне. Супруги Дадли были приговорены к смерти за государственную измену и 12 февраля 1554 года обезглавлены в крепости Тауэр.

Согласно анонимной «Хронике королевы Джейн», комендант Тауэра Джон Бриджес попросил несостоявшуюся королеву оставить несколько строк для него. В своем молитвеннике она написала:

«…Как сказал Проповедник, время рождаться, и время умирать, и день смерти лучше дня рождения».

Перед казнью Джейн, согласно все той же хронике, сказала:

– Добрые люди, я пришла сюда умереть; так решил закон. Действительно, совершенное против ее величества королевы было противозаконным, и я дала на это согласие. Но это было сделано не ради меня и не от моего имени. Ныне я умываю руки в знак своей невиновности пред Господом и перед вами, добрые христиане.

Она опустилась на колени и прочитала псалом: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих изгладь беззаконие мое!»

Палач, по обычаю, попросил и получил у нее прощение. Затем Джейн сказала ему:

– Заклинаю вас, отправьте меня на тот свет быстро.

Она завязала глаза белым платком и стала отыскивать плаху, повторяя: «Где это? Где это?» Ей помогли; положив голову на плаху, она произнесла:

– Господи, в руки Твои предаю дух мой!

Для протестантов леди Джейн, «королева девяти дней», стала первой английской мученицей за правую веру.

Григорий VII Гильдебрандт
(?—1085)
римский папа

Григорий VII вознамерился поставить папскую власть выше всякой другой, и прежде всего – выше власти германского императора. Много лет он боролся с императором Генрихом IV за право назначать и смещать епископов.

Самым страшным его оружием было отлучение императора от церкви. Борьба шла с переменным успехом. Зимой 1077 года Генрих IV пешком пришел в горный замок Каносса, одну из резиденций папы, и три дня простоял в одежде кающегося грешника, вымаливая прощение. Но три года спустя он устроил избрание «антипапы» Климента III, а в 1084 году войска императора заняли Рим.

Оказавшись в отчаянном положении, Григорий решился призвать на помощь норманнов и арабов из Южной Италии. Они одолели Генриха, зато жесточайшим образом разгромили Рим. Возмущенные римляне изгнали папу из города; он бежал к арабам в Салерно, где и умер 24 мая 1085 года.

Перед смертью он произнес:

– Я возлюбил правду и возненавидел беззаконие, и посему умираю в изгнании.

Так сообщает Павел из Бернрида в биографии папы, написанной в 1128 году. Если он написал правду, то, отправляясь к Господу, Григорий вступил в спор со Святым Писанием.

Ведь в Книге псалмов сказано совершенно иное: «Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие; посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников твоих».

Антуан Жан Гро
(1771–1835)
французский художник

Антуан Гро прославился парадными изображениями Наполеона и его побед. После падения императора он получал заказы от королевского двора, а к концу жизни перешел на мифологические сюжеты. Но верх в живописи взяли романтики, и Гро вышел из моды.

Весной 1835 года король Луи-Филипп совершил поездку в Версаль. В карете его сопровождали архитектор Фонтен и главный директор музеев де Кайе. В разговоре король вспомнил о картине Гро «Бонапарт в битве у пирамид», которую видел в Лувре, и сказал, что хорошо бы поместить ее в Версальском дворце. Однако для этого ее нужно расширить с двух сторон; кто мог бы выполнить эту работу? «Но только Гро и способен сделать ее хорошо», – сказал Фонтен. – «Гро? – отозвался Кайе. – Да ведь Гро уже мертв; он ни на что не годится». (Так рассказано в биографии Гро, изданной в 1880 году.)

Тогда же Гро выставил в парижском Салоне картину «Геракл, побеждающий Диомеда». Он возлагал на нее большие надежды, однако «Геракл» оказался его сокрушительным провалом.

Вскоре затем Гро был в гостях у художницы Виже-Лебрён. «Искусство, – заметила она в разговоре, – вернее всего утешает нас в горестях жизни».

– Ах, – перебил ее Гро, – я не знаю несчастья более непоправимого, чем пережить себя самого!

(Так рассказывал коллекционер Фёйе де Конше, младший современник Гро.)

Три дня спустя, 25 июня, Гро запер свою мастерскую в Мёдоне, пригороде Парижа, и бросился в Сену.

В шляпе он оставил записку:

«Устав от жизни и лишившись последних способностей, которые позволяли ее выносить, я решил с ней покончить».

Гуго Гроций
(1583–1645)
голландский правовед и философ

В 11 лет Гроций стал студентом Лейденского университета, в 16 лет он уже адвокат, в 18 лет – официальный историограф Нидерландской республики.

В споре между двумя течениями протестантизма – кальвинизмом и арминианством – Гроций склонялся к поддержке арминиан и после их поражения уехал во Францию. Именно здесь вышел его трехтомный труд «О праве войны и мира», заложивший основы современного международного права.

С 1634 года Гроций был послом Швеции в Париже, но 11 лет спустя поехал в Стокгольм, чтобы просить отставки. На обратном пути его судно потерпело крушение вблизи немецкого города Росток. До города он добрался уже совершенно больным и умер в ночь на 29 августа 1645 года.

О его последних часах рассказано в письме лютеранского пастора Иоганна Квисторпа, которого Гроций позвал перед смертью. Квисторп предложил ему покаяться, упомянув о евангельском мытаре (который, ударяя себя в грудь, говорил: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!»). Гроций отозвался:

– Я и есть этот мытарь.

Квисторп прочел молитву и спросил, понимает ли его Гроций. Тот ответил:

– Слова понимаю хорошо, но смысл от меня ускользает.

И это было последнее, что он сказал. Однако легенда гласит, что перед смертью великий правовед произнес:

– Я брался за многое и не осуществил ничего.

Олимпия де Гуж
(1748–1793)
французский литератор, провозвестница феминизма

В 1770 году 28-летняя вдова Мари Обри приехала в Париж и приняла имя Олимпия де Гуж. Она пробует свои силы в драматургии, но ни одна из ее пьес не задержалась на сцене.

После начала революции делом ее жизни становится борьба за права женщин. В сентябре 1791 года де Гуж предложила Конвенту проект «Декларации прав женщины и гражданки». Это был первый в истории манифест феминизма. Особую известность получила статья 10:

«…Женщина имеет право взойти на эшафот; точно так же она должна иметь право взойти на трибуну».

Де Гуж, противница террора, осудила казнь короля и в своих памфлетах нападала на Марата и Робеспьера. В марте 1793 года была установлена смертная казнь за «контрреволюционные памфлеты», но это не остановило Олимпию.

Ее памфлет против Революционного трибунала был прямо самоубийственным актом. 2 ноября Олимпию приговорили к смерти. На рассвете 3 ноября она пишет письмо сыну, офицеру Рейнской армии:

«Все законы были попраны ради предания смерти самой добродетельной женщины своего века».

У эшафота Олимпия, согласно газетному отчету, обратилась к толпе:

– Сыны отечества, отомстите за мою смерть!

Но ответом ей было: «Да здравствует Республика!»