Текст книги "Последние слова знаменитых людей"

Александр Порфирьевич Бородин
(1833–1887)
композитор, ученый-химик

12 февраля 1887 года химик Дианин, ученик Бородина, работал в лаборатории. За стеной Бородин импровизировал на рояле. В лаборатории он появился со слезами на глазах: «Ну, Сашенька, я знаю, что у меня есть недурные вещи, но это – такой финалище… такой финалище…» Ни строчки из этой импровизации записано не было.

14 февраля он зашел к своей знакомой Марии Васильевне Доброславиной, жене профессора Медико-хирургической академии, и попросил ее прийти завтра на бал в Академии по случаю масленицы.

На бал Бородин явился в голубой рубашке и пунцовых шароварах. Профессор В. В. Пашутин приехал со званого обеда, во фраке. Бородин спросил, почему он такой нарядный. Доброславина на это заметила, что из мужской одежды она больше всего любит фрак: он идет ко всем и всегда изящен.

Бородин ответил со своей обычной шутливой галантностью:

– Если вы так любите фрак, то я всегда буду приходить к вам во фраке, чтобы всегда вам нравиться.

«Последние слова, – вспоминает Доброславина, – он произнес, растягивая, и как бы закоснелым языком, и мне показалось, что он качается». Прежде чем Доброславина успела вскрикнуть: «Что с вами?», Бородин во весь рост рухнул на пол. Он скончался от разрыва сердца в возрасте 53 лет.

Христо Ботев
(1848–1876)
болгарский революционер и поэт

В России, где Ботев учился, он увлекся идеями революционеров самого крайнего толка. В эмиграции он близко сошелся с самым одиозным из них, Сергеем Нечаевым, и посвятил ему восторженное стихотворение.

Поселившись в Румынии, Ботев торопил подготовку национального восстания. Восстание началось в апреле 1876 года, хотя было ясно, что без помощи извне оно обречено на разгром. 17 мая Ботев с отрядом в 200 человек переправился через Дунай на помощь восставшим, но оказалось, что помогать уже некому.

1 июня отряд расположился лагерем на горе Враца, откуда можно было видеть движение турецких войск. Здесь повстанцы решили подкрепиться мясом ягнят, договорившись с чабаном об оплате. Ягнятина уже жарилась на огне, когда чабан вошел в хижину, где собрались руководители отряда, и, обращаясь к Ботеву, потребовал:

– Эй, платите мне за ягнят, вон идут войска.

Ботев в сердцах воскликнул:

– И я пошел освобождать этот народ!

Рассказал об этом Никола Обретенов, казначей отряда Ботева.

Вскоре затем Ботев был убит выстрелом в грудь. Считается, что стрелял турецкий снайпер, хотя далеко не все в этой истории ясно. В первой биографии Ботева на русском языке утверждалось, что стрелял кто-то из своих; сторонников этой версии немало и в современной Болгарии.

Генри Бофор
(ок.1374–1447)
лорд-канцлер Англии, кардинал Винчестерский

Генри Бофор, внук короля Эдуарда III, родился вне брака и на трон претендовать не мог. Однако он был лорд-канцлером при трех королях, которые все приходились ему родственниками. Его богатство было огромно; в экстренных случаях он ссужал королей деньгами.

Согласно хронике Кроулендского монастыря, 10 апреля 1447 года было зачитано завещание кардинала, где он велел отслужить 10 тысяч литургий за упокой его души. Наутро, в Вербное воскресенье, Бофор попрощался со всеми и умер.

В хронике, написанной век спустя, Бофор говорит: «Если б я мог купить свою жизнь ценою всего королевства, я бы приобрел его либо своим умом, либо деньгами. Как же так? Значит, деньгами нельзя отогнать смерть?»

Этой хроникой воспользовался Шекспир. В его драме «Генрих VI» кардинал, приняв короля за вестника смерти, восклицает:

 
Когда ты смерть, дам Англии казну,
Купить второй такой же остров сможешь,
Лишь дай мне жить и прекрати мученья.
 

Свой окончательный вид легендарная фраза Бофора получила в трактате Линдли Марри «Влияние религии на человеческий ум» (1787):

– Как? Значит, нельзя подкупить смерть?

Джон Браун
(1800–1859)
американский аболиционист

Джон Браун был дважды женат, народил множество сыновей и сменил множество занятий. Он свято верил, что Бог создал всех людей равными, а рабство черных есть дело дьявольское.

Сначала он помогал рабам с Юга бежать на свободный Север. Потом вовлекся в вооруженные стычки со сторонниками рабовладения, не останавливаясь перед жестокостями в духе воителей за Землю Обетованную. Наконец, 59-летний Браун решил поднять восстание черных рабов в штате Виргиния.

16 октября 1859 года Браун с отрядом в 18 человек захватил практически не охранявшийся арсенал Харперс-Ферр и стал обладателем почти миллиона ружей. Однако желающих воспользоваться ими не нашлось.

Когда подошли регулярные части, Браун забаррикадировался, взяв 40 заложников из местных жителей. Во время штурма арсенала погибли двое сыновей Брауна, а сам он был тяжело ранен.

К 27 октября Браун поправился достаточно, чтобы предстать перед правосудием, хотя в зал суда его внесли на носилках. 2 ноября он был приговорен к повешению и в ожидании казни месяц провел в тюрьме. Используя право на переписку, он проповедовал свои взгляды в виднейших газетах Севера. Последнее из его посланий было написано в день казни, утром 2 ноября. В нем гово– рилось:

«Я, Джон Браун, ныне совершенно уверен, что преступления этой грешной страны могут быть смыты лишь кровью».

Теперь эту фразу знает каждый американский школьник. Дальнейшие подробности взяты из книги Джона Кука «Жизнь, процесс и казнь капитана Джона Брауна», опубликованной в том же году.

По пути на эшафот гробовщик Саддлер, ехавший в одном фургоне с приговоренным, заметил: «Капитан Браун, вы человек рисковый». «Верно, – ответил Браун, – так меня воспитали; это был один из уроков, которые мне дала мать. Но тяжело расставаться с друзьями, даже если узнал их недавно». И добавил: «Это прекрасная страна, мне никогда не доводилось видеть ее раньше».

Слова: «Это прекрасная страна», – нередко приводятся как последние слова Джона Брауна, причем под «страной» имеют в виду США, а не штат Виргинию.

У помоста, уже с петлей на шее, Браун сказал конвоиру:

– Ведите меня, я ничего не вижу.

Довольно долго он простоял у виселицы, пока солдаты занимали позицию вокруг места казни, словно ожидая противника. Его спросили, не устал ли он. Он спокойно ответил:

– Нет, но не заставляйте меня ждать дольше, чем это необходимо.

Год спустя началась Гражданская война между Югом и Севером, и Браун из безумца-фанатика, каким его считали доселе, превратился в героя-мученика. Эпитафией ему стал походный марш «северян» «Тело Джона Брауна»:

 
Тело Джона Брауна лежит в земле сырой,
Тело Джона Брауна лежит в земле сырой,
Тело Джона Брауна лежит в земле сырой,
Его дух зовет нас в бой!
 

Элизабет Баррет Браунинг
(1806–1861)
английская поэтесса

«Англия, – заметил как-то Оскар Уайльд, – подарила миру одну великую поэтессу – Элизабет Баррет Браунинг». С ее именем связана также одна из самых трогательных историй любви.

В детстве и юности Элизабет получила прекрасное домашнее образование, но также обзавелась набором различных недугов. Поэтому родные, и особенно – деспотичный отец, относились к ней как к инвалиду. Она почти не вставала с кровати, а от болей спасалась опиумом и морфием.

Стихи она начала писать очень рано. Среди ее читателей оказался не слишком известный тогда поэт Роберт Браунинг. 10 января 1845 года он написал Элизабет восторженное письмо. Их переписка, составившая 573 письма, вскоре превратилась в любовную. Именно в это время Элизабет создает свои «Сонеты с португальского», один из известнейших в женской поэзии цикл стихов о любви.

Элизабет было уже 39 лет – на 6 лет больше, чем Роберту, и представить себя его женой она не могла:

 
Возлюбленный! Ты видишь, мы – не ровни,
Как нищенка, я пред тобой в долгу.
 

(Перевод Григория Кружкова)

Тем не менее в сентябре 1846 года Роберт тайно обвенчался с Элизабет и увез ее в Италию. Здесь, на Юге, она не только встала на ноги, но даже смогла ходить в горы. Во Флоренции, где поселились супруги, у них родился сын. После издания в Англии «Сонетов с португальского» Элизабет Браунинг стала знаменитостью.

На ее долю выпало ровно 15 лет счастливой замужней жизни. В июне 1861 года она сильно простудилась. Никто не подозревал серьезной опасности, хотя муж был при ней неотлучно.

На рассвете 29 июня Элизабет охватил непонятный экстаз. Она говорила Роберту о своей любви к нему, благословила его и приподнялась, чтобы умереть у него на руках.

– Как красиво… – успела она сказать, словно вглядываясь в какое-то видение, доступное только ей.

Юл Бриннер
(1920–1985)
американский актер

Бриннер, родившийся во Владивостоке, жил в эмиграции, а в 1941 году перебрался в США. Здесь он стал зарабатывать на жизнь исполнением цыганских песен под гитару.

В 1951 году ему досталась главная роль в бродвейском мюзикле «Король и я». За роль в киноверсии мюзикла Бриннер получил «Оскара». В 1977 году бродвейскую постановку возобновили, и Бриннер выходил в ней на сцену 4663 раза. У нас же его полюбили за главную роль в «Великолепной семерке» (1960).

Бриннер, начавший курить в 12 лет, выкуривал до пяти пачек в день. И хотя на шестом десятке жизни он покончил с этой привычкой, в 1983 году у него диагностировали рак легких.

В конце 1984 года Бриннер сказал журналисту «Нью-Йорк таймс», что некоторые реплики короля в мюзикле зазвучали для него как откровение, в том числе:

– Каждый день я стараюсь прожить на один день дольше.

В последний раз он произнес эту реплику 30 июня 1985 года. Жить ему оставалось чуть больше трех месяцев.

Уже умирая, он записал 30-секундное обращение, снятое по заказу Американского онкологического общества. Оно было показано по телевидению сразу же после его смерти:

– Сейчас, когда меня уже нет, я говорю вам: не курите. Делайте что угодно, но не курите. Если б я мог вернуться назад и не начинать курить, сейчас я бы не говорил с вами о раке. В этом я убежден.

Иосиф Александрович Бродский
(1940–1996)
поэт

Весной 1995 года на вопрос поэтессы Людмилы Штерн о своем самочувствии Бродский, перенесший уже четыре инфаркта, ответил:

– Теперь каждый день подарок или… чудо.

28 января 1996 года он должен был ехать из Нью-Йорка в университетский городок Саут-Хедли (штат Массачусетс): там начинался учебный семестр, на котором Бродский преподавал с 1982 года.

27-го был день рождения танцора Михаила Барышникова, близкого друга Бродского. Михаил находился в Майами, и Иосиф поздравил его по телефону. Как рассказывал Барышников Людмиле Штерн, говорили они минут сорок пять. Бродский, между прочим, заметил, что имениннику нужно выпить побольше водки. Тот ответил, что не может – наутро будет болеть голова.

– Наутро после выпивки болит голова? – удивился Бродский. – Этого быть не должно. Значит, у тебя со здоровьем что-то не в порядке, поговори со своим врачом.

Вечером он пожелал жене Марии спокойной ночи, сказал, что ему нужно еще поработать, и поднялся к себе в кабинет. Ночью с ним случился пятый, последний инфаркт.

Поэт, согласно его воле, похоронен в Венеции. На надгробной стеле высечена по-латыни строка из Проперция:

LETUM NON OMNIA FINIT

(СО СМЕРТЬЮ НЕ ВСЕ КОНЧАЕТСЯ)

Энн Бронте
(1820–1849)
английская писательница

Энн была младшей из трех сестер Бронте. Старшая, Шарлоттта, известна как автор романа «Джейн Эйр», средняя, Эмили, – как автор «Грозового перевала».

К младшей сестре писательский успех пришел в 1848 году, когда вышел в свет ее роман «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла». Его иногда причисляют к первым феминистским романам.

В мае 1849 года 29-летняя Энн Бронте уже умирала от туберкулеза. За пять недель до смерти она написала свое последнее письмо – к Эллен Насси, близкой подруге сестер Бронте:

«Я не испытываю ужаса перед смертью: если бы я сочла ее неизбежной, думаю, я смогла бы спокойно смириться с таким исходом. (…) Однако мне бы хотелось, чтобы Богу было угодно пощадить меня – не только ради папы или Шарлотты, а еще и потому, что я страстно желаю сделать нечто хорошее на этом свете, прежде чем покинуть его. (…)

Но да исполнится воля Божия».

Она умерла 28 мая. Шарлотта Бронте, сидевшая у ее постели, была убита горем, и последними словами Энн были слова утешения к сестре:

– Мужайся, Шарлотта. Мужайся.

Джордано Бруно
(1548–1600)
итальянский философ и поэт

Процесс по делу Джордано Бруно тянулся восемь лет, сначала в Венеции, потом в Риме. Среди множества вопросов, которыми интересовалось следствие, было и учение Бруно о множественности миров.

8 февраля 1600 года в римской церкви Святой Агнессы состоялось оглашение приговора. В нем упоминалось восемь еретических утверждений Бруно, однако названо было лишь одно: отрицание таинства пресуществления. Из других документов Инквизиции мы знаем еще о двух утверждениях; оба они касались церковной догматики. Какую роль в осуждении Бруно сыграла его космология, остается неясным.

Так или иначе, трибунал Инквизиции признал Бруно виновным и передал еретика в руки светской власти, что означало сожжение на костре. Выслушав приговор, Бруно с угрожающим жестом заявил своим судьям:

– Вероятно, вы с бо́льшим страхом произносите приговор, чем я выслушиваю его.

Эта историческая фраза известна из письма очевидца, Каспара Шоппе. Его свидетельству можно верить: Шоппе отнюдь не сочувствовал подсудимому, напротив – Бруно был для него опасным еретиком.

Джордано Бруно сожгли на римской Площади цветов 17 февраля 1600 года. Два дня спустя в листке «Римские уведомления» («l’Avviso di Roma») были приведены, со ссылкой на одного из свидетелей казни, последние слова, будто бы произнесенные философом:

– Я умираю мучеником, и притом добровольно, и моя душа вознесется в рай с этим дымом.

Увы, сказать этого Бруно не мог. Согласно официальному сообщению, язык казнимого был «подвергнут аресту по причине его свирепых слов»; говоря попросту, Бруно привели на казнь с кляпом во рту, памятуя о его поведении при оглашении приговора. (В скобках заметим, что, судя по приведенной цитате из «Римских уведомлений», печать во времена Инквизиции пользовалась некоторой свободой.)

В трактате «О героическом энтузиазме» Бруно писал: «Смерть в одном столетии дарует жизнь во всех следующих веках». А в 1889 году на Площади цветов был торжественно открыт памятник философу-еретику. Надпись на постаменте гласит: «Джордано Бруно – от столетия, которое он предвидел, на том месте, где был зажжен костер».

Нередко Джордано Бруно приписывается фраза:

– Сжечь – не значит опровергнуть.

На самом деле эта фраза появилась во Франции в середине XVIII века, а сама мысль принадлежит французскому гуманисту XVI века Себастьяну Кастеллио. В 1554 году, под впечатлением казни Мигеля Сервета женевскими кальвинистами, он опубликовал трактат «О еретиках». Здесь говорилось:

«Убить человека – не значит опровергнуть учение; это значит только убить человека». И еще: «Вера доказывается не сожжением людей на костре, но восхождением на костер ради своей веры».

Марк Юний Брут
(85–42 до н. э.)
древнеримский государственный деятель

Для всего Рима Брут был живым примером республиканца старого закала. Неудивительно, что он участвовал в заговоре против Юлия Цезаря и убийстве диктатора.

Смерть Цезаря положила начало гражданской войне. 23 октября 42 года до н. э. республиканцы были наголову разбиты у македонского города Филиппы.

Согласно Плутарху, когда наступила ночь, Брут поднял глаза к усыпанному звездами небу и произнес (разумеется, по-гречески) строку из трагедии Еврипида «Медея»: «Зевс, кару примет пусть виновник этих бед!»

На предложение бежать, пока есть еще время, он отозвался:

– Вот именно, бежать, и как можно скорее. Но только с помощью рук, а не ног.

Прощаясь с друзьями, Брут сказал, что он счастливее своих победителей: за ним остается слава нравственной доблести. Затем он упер рукоять меча в землю и бросился на обнаженный клинок.

Однако римский историк Дион Кассий вкладывает в уста Брута не стих Еврипида, а восклицание Геракла из трагедии неизвестного греческого автора:

– О жалкая Добродетель! Ты всего лишь пустое слово. Я тебя глубоко почитал, а ты оказалась рабыней Фортуны.

В историю вошли именно эти слова – они идеально подходили к образу Брута как стража республиканской добродетели.

Рей Брэдбери
(1920–2012)
американский писатель-фантаст

В год своего 90-летия Брэдбери заметил, что сотня лет «звучит как-то солиднее». «Мне бы сразу выдали какую-нибудь премию. Ну, хотя бы за то, что я еще не умер».

Он умер два года спустя, а за два дня до смерти, 4 июня 2012 года, в журнале «Нью-Йоркер» появилось его последнее эссе – «Возьми меня домой».

Рей вспоминал, как в детстве ночью он мог выбежать из дома на лужайку и, повернувшись лицом к красному свету Марса, закричать: «Возьми меня домой!», чтобы унестись туда, где пыльные бури неслись к древним городам над пустынями мертвых морей.

Вечером 5 июня Рея отключили от аппарата искусственного дыхания. Врачи надеялись, что он сможет дышать самостоятельно. Дышать он не смог, но от подключения к аппарату наотрез отказался. Ему дали морфин, и он уснул навсегда.

Во множестве откликов на смерть Брэдбери цитировались написанные им когда-то слова:

«А насчет моего могильного камня? Я хотел бы, пожалуй, занять у кого-нибудь длинный фонарь с разноцветными полосами, из тех, что вешают перед городской лавкой, и чтобы он зажигался в полночь – на случай, если вы вдруг зайдете ко мне на могилу сказать “Привет!” Он будет гореть и раскачиваться, и яркие полосы на старом фонаре будут сплетаться в тайны, все новые и новые тайны – и так без конца. И если вы зайдете ко мне, оставьте яблоко для моего привидения».

Жан Буйе
(1673–1746)
французский юрист и литератор

Почти четверть века Буйе возглавлял парламент (высшую судебную инстанцию) Бургундии. Но больше его увлекала история и словесность. В 1727 году он был избран во Французскую академию, что было высшим признанием литературных заслуг.

Еще он был страстный библиофил: его библиотека насчитывала 35 тысяч томов. (Для сравнения: библиотека Вольтера была впятеро меньше.)

Буйе умер в Дижоне 17 марта 1746 года. В ночь перед смертью он сочинил стихотворную латинскую эпитафию, в которой говорит о себе:

 
С грустью служил Фемиде, с радостью – Музам.
 

У постели умирающего сидел его друг, ученый иезуит Франсуа Оден. Он заметил, что Буйе погружен в какое-то очень глубокое созерцание. Оден спросил, что с ним происходит. Буйе дал знак не беспокоить его, но Оден настаивал.

Тогда Буйе с огромным усилием произнес:

– Я высматриваю Смерть.

Жорж Буланже
(1837–1891)
французский генерал

Жорж Буланже воевал в Африке, Индокитае, Италии и на франко-прусской войне. В 1886 году он стал военным министром.

В армии он был популярен настолько, что его всерьез прочили в диктаторы, даже после того как в 1887 году ему пришлось уйти из правительства. Возникло влиятельное движение «буланжистов». Однако власть проявила твердость, и в 1889 году генерал во избежание ареста уехал в Бельгию вместе со своей любовницей Маргерит де Боннемен.

Два года спустя Маргерит умерла от чахотки и была похоронена в бельгийском городке Иксель. На ее могильной плите Буланже велел выбить надпись:

Маргерит

19 декабря 1855—16 июля 1891

До скорого свидания!

Жорж

29 сентября 1891 года Буланже написал:

«Завтра я покончу с собой, потому что не могу вынести жизни без той, кто была моей единственной радостью и единственным счастьем. Я боролся с собой два с половиной месяца. Сегодня у меня уже нет сил. Я не питаю особой надежды на то, что мы свидимся там, но как знать?»

Затем он написал письмо к матери и составил список лиц, которым следовало послать уведомление:

«Генерал Буланже покончил жизнь самоубийством».

На другой день он застрелился на могиле Маргерит.

На их общей надгробной плите была добавлена надпись, составленная Буланже:

КАК МОГ Я ПРОЖИТЬ ДВА С ПОЛОВИНОЙ МЕСЯЦА

БЕЗ ТЕБЯ?

Эта смерть заставила пролить слезы многих дам. Иначе отнеслись к ней не склонные к сентиментализму политики и военные. Их мнение выразил Жорж Клемансо: «Он умер, как жил, – как младший лейтенант».

Михаил Афанасьевич Булгаков
(1891–1940)
писатель

В первые месяцы 1940 года уже смертельно больной писатель диктовал жене окончательный вариант «Мастера и Маргариты». Его последние слова записаны в дневнике Елены Сергеевны Булгаковой.

7 марта, за три дня до смерти, жена сказала ему: «Я даю честное слово, что перепишу роман, что я издам его, тебя будут печатать!» Булгаков слушал довольно осмысленно, а потом сказал:

– Чтоб знали… чтоб знали…

8 марта он обратился к жене со страстным монологом:

– …Ты была моей женой, самой лучшей, незаменимой, очаровательной… Когда я слышал стук твоих каблучков… Ты была самой лучшей женщиной в мире… Божество мое, мое счастье, моя радость. Я люблю тебя! И если мне суждено будет еще жить, я буду любить тебя всю мою жизнь. Королевушка моя, моя царица, звезда моя, сиявшая мне всегда в моей земной жизни! Ты любила мои вещи, я писал их для тебя… Я люблю тебя, я обожаю тебя! Любовь моя, моя жена, жизнь моя!

И еще он спросил:

– Любила ли ты меня?

Он не спал почти целые сутки. Порывался встать и говорил: «Идти…». «Измучен… отдохнуть бы… тяжело… болит… вижу… неужели ты не можешь… неужели вы не можете… сочинение… немцы… немцы… Маська!»

Последним его словом, которое записала жена, было:

– Мама…