Текст книги "Шелест. Консорт"

Некоторые родители сослуживцев Луки вели себя подобно его бате, но едва ощутив приятную тяжесть серебра, всё же довольно быстро сдавали свои позиции. Коли уж Долгорукова раздаёт такие деньжищи за брошенное имущество, то, глядишь, и в ином не обманет.

Вот только с его родителем этот номер не прошёл. Покрутил Харитон Тихоновичв руке кошель, брякнул им о стол, сделав жест, мол, прибери с глаз долой. И такие бывали среди семей сослуживцев. И тогда уж оставалось последнее средство.

Пока матушка собирала на стол, Лука вылил в горшок с кашей сонное зелье из склянки. Сам же выпил из другой, чтобы самому не уснуть. Как повечеряли, так всех и сморило. Прикинул он время и начал спешно собирать вещи в узлы. Бабы, конечно, управились бы куда лучше, он же многое, что можно было бы унести, оставит. Но тут уж никто главе семейства не виноват.

М-да. Проклянёт его батя. Как есть проклянёт. Через это уже прошли многие его сослуживцы. И когда родители сердцем оттают, бог весть. Далеко не все солдаты согласились участвовать в переселении своих близких. Но примерно с четверть всё же изъявили желание, поверив обещаниям Долгоруковой. Правда, видя реакцию семей, не меньше трети из их числа отступилась. Кому хочется быть проклятым родителями.

Собрав, как смог, вещи, он сообщил о случившемся Суханову по «Разговорнику» и, условившись, что начнут в полночь, отправился на гульбище. Оставалось у него ещё одно дело. Нужно было повстречаться с Таисией и узнать, согласится ли она на побег или покорится родительской воле, выйдя за того, на кого те укажут.

– Да как же в побег-то, Лука? Грех это. Не будет нам жизни без родительского благословения.

– Не мы первые пойдём против родительской воли, не мы последние. Живут, детей растят, а родители после прощают и принимают внуков. Ты сама-то согласна пойти за меня иль нет?

– Коли с родительского благословения, так бегом побежала бы. А так… Грех это, Лука. Да и куда бежать?

– На Дон, в славный град Азов. Года не пройдёт, как будет у нас свой дом и полная чаша.

– Сладко ты поёшь, да только…

– У меня жалованье два рубля в месяц. Как оженимся, от казны дом да десять рублей. За каждое рождённое дитя по пять рублей, мальчику надел земельный в шесть десятин. И пока дети в возраст не взойдут, по десять копеек в месяц на каждого.

– Прямо молочные реки с кисельными берегами.

– Да сдались вам эти реки, – отмахнулся он.

– Ну так, а как же иначе-то, коли такие сказки завиральные сказываешь.

– Правда это. Но главная правда в том, что люба ты мне. А я люб ли тебе?

– Люб, Лукаша. Так люб, что сердце заходится. Только батюшка меня уж Федулу пообещал, и…

– Да какая разница, кому он тебя обещал. Пойдём со мной, а там поймут нас родители и простят. Глядишь, ещё и им поможем перебраться под руку Марии Ивановны.

– Боязно, Лукаша.

– Знаю. Но решать нужно сейчас. Либо идёшь со мной, либо не судьба быть нам вместе.

– Эк-кий ты быстрый. Прежде чем такое решать, подумать нужно.

– А некогда думать. Я сегодня уезжаю, и коли ты не согласна, то более мы не увидимся. Ну сама посуди, Федул тебе не люб. Оно, конечно, стерпится – слюбится, перемелется, мука будет. От веку все так жили и жить будут. Но что ты и дети твои тут увидите? Так же, как и родители наши, будете гнуть спину на барина. А там и с любимым, и трудиться на себя. Что, по-твоему, лучше?

Битых два часа он её уговаривал, и всё же уговорил. Пришлось ещё малость постараться, чтобы убедить не брать с собой вещей, потому как он всё нужное купит ей в Азове, благо серебро имеется. Некуда ему было тратить своё жалованье, а платили им исправно. Так что он уже и сейчас не голоштанный, а жених хоть куда. Если бы было время, так батюшка Таисии нипочём не устоял бы и отдал её за него.

После ещё и успокаивать пришлось, когда она приметила спящую мёртвым сном семью жениха. Рассказал всё как есть, пояснив, что батя упёрся, и выхода у него иного не было. Потому как к лучшей доле он их ведёт, да только они ему не верят. А как их убедить, коли кроме слов да серебра у него ничего нет. Но управился, поверила ему его Таисия. Вот и ладно…

– Ну что, и твои не схотели? – спросил вошедший на двор сослуживец.

Следом появились ещё трое, потому как нужно было уносить всех на руках. Хорошо хоть, недалече. Всего-то до оврага в версте от околицы, где Александр Фёдорович всё и уладит.

– И батя проклянёт. Как есть проклянёт.

– Ничего. К лету в любом случае простит и поймёт. А это кто?

– Невеста моя Таисия, – с гордостью представил её Лука.

– Андрей, мы с Лукой в одном взводе служим, с первого дня в полку дружим. Ого. Это что за красавица? – приметив спящую Зинаиду, восхитился парень.

– Ты роток не разевай. Сестрица это моя.

– Эк-кая краса. А что, в зятья я не гожусь?

– То бате решать, а не мне. Хватит и того, что против воли увожу их. Так что коли уговоришь Харитона Тихоновича, так я только рад буду, – произнёс Лука.

Подхватил сестру на правое плечо и взял в левую руку узел с вещами. Не хватало только, чтобы девицу на выданье на руках носил да облапил кто посторонний. Он к Андрею со всем уважением и даже рад будет, но своё отношение высказал.

Когда добрались до оврага, Суханов не стал тянуть кота за подробности и тут же организовал переправу семейства в два приёма, отправив всех в Азов. Затем открыл ещё один портал, по которому ушёл и сам Лука, а взамен ему на эту сторону перебежал другой боец, одетый в гражданское платье.

Ну что же, тут они управились, пора двигать дальше за следующими переселенцами…

Глава 9

В себя я пришёл легко, не испытывая при этом никаких неприятных ощущений. Если только не считать того, что не чувствую ни один из моих амулетов и алмазов накопителей. Плетения быстрого доступа и пассивки также отсутствовали. Впрочем, тут ничего удивительного, когда одарённый теряет сознание, он не способен удерживать их. Даже если удар в челюсть выключит на секунду, этого вполне достаточно, чтобы оборвалась связь с плетениями, и они развеялись, как и Сила, напитавшая их.

Сразу понял, что не связан, зато присутствует необычное ощущение. Чем-то сродни пассивному плетению, но нечто иное. Не могу описать. Что-то подобное я почувствовал, когда обнаружил ручей, так не похожий на карман или иное проявление Силы. Вот и тут явно связано с даром, но ни с чем подобным сталкиваться мне пока не доводилось.

Я сел, осознав, что нахожусь на массивном грубом столе в каком-то мрачном каземате. Причём не один, а в компании двух мужчин. Одного из них я прекрасно знаю и готов придушить собственными руками, потому что подготовил мне ловушку и заманил в неё именно он. Больше некому. Шешковский с-сука! А вот второго я не знаю. Никогда с ним не встречался, хотя лицо и кажется знакомым. В том, что я вижу его впервые, сомнений никаких, но отчего-то испытываю к нему расположение и готов из кожи вылезти ради его похвалы?

Твою м-мать! «Повиновение»! Меня, что же, посадили на поводок?! Как там было в одном американском боевике, кажется – самоуверенность мать всех ошибок. Воистину так. Возомнил о себе не весть что, и приходи кума любоваться. Впрочем, если бы не Голицына… Как-то не верится. Скорее всего Ульев просто выкрал у неё «Разговорник». Хотя-а-а. Она ведь полковник гвардии, и присяга для неё не пустой звук. Интересы империи, все дела, вот и подманила меня.

Ну, с-суки, вам окончательный и бесповоротный абзац! В особенности… Нет, сначала Шешковский. С поводырём я после разберусь. Я устремил злой взгляд на дьяка Тайной канцелярии, походя готовя плетения быстрого доступа, причём ни разу не скупился на их мощность. Ну и пассивки заодно, благо это можно делать одновременно.

Стоп! А что за хрень творится? Из разговоров с Успенским и компаньонами я знал, что носитель «Повиновения» не допускает по отношению к своему поводырю, а по сути, господину даже тени недоброжелательности. Он для него готов в лепёшку расшибиться по первому слову, причём сугубо добровольно и с радостью. Осознание того, в какой он был заднице, приходит только после исчезновения узора. Я же испытываю к этому неизвестному, но вроде как знакомому, лишь дружеские чувства и доверие. Впрочем, вовсе не безграничное. Скорее уж доброжелательность.

А хорошо, что всё моё внимание сосредоточилось на Шешковском. Если бы я смотрел на неизвестного, тот наверняка заподозрил бы, что со мной что-то не так.

– Не смей, – властно произнёс неизвестный.

– Слушаюсь, – взяв себя в руки, быстро успокоился я.

Впрочем, хрен бы у меня получилось, если бы не мои положительные эмоции при одной только мысли об этом мужике. Причём вышло это до того легко и естественно, что я не уверен, а смог бы противиться его воле. Ну хотя бы потому, что прекрасно знаю, что владеть собой на уровне светских интриганов не умею, а тут новообретённого господина ничто в моём облике не насторожило. Может всё, что я могу, это мысленный протест, а на деле полностью покорен его воле? Похоже, пока не попробую, так и не выясню.

– Знаешь, кто я? – спросил неизвестный.

– Полагаю, что вы тот, кто посадил меня на поводок, и теперь являетесь моим господином, – ответил я.

И тут же прикусил язык. Ведь помню же, как со мной разговаривали носившие мои узоры. Так и нужно вести себя соответственно. Единое информационное поле Земли уже неоднократно указывало на мою исключительность, и вполне возможно, что нынешний случай из того же разряда. А может, всё дело в том, что я нахожусь под бустом желчи. Под её воздействием у меня получается повысить ранг даже моим индивидуальным узорам. Значит, какую-то роль это играет.

В любом случае не стоит давать понять этой парочке, что всё пошло не по их плану. Во дворе Заситинского редута меня без труда спеленали несколько одарённых, и я так подозреваю, что рангом они никак не меньше одиннадцатого. Как минимум один из них, лишивший меня сознания. Будь он слабее, и ничего-то у него не вышло бы. Да и этот поводырь согласно «Щупу» имеет как раз такой же. А у меня, если что, уже нет моих защитных амулетов.

– Х-ха! Степан Иванович, а ты был прав, он дерзок и своенравен, – довольно хлопнул себя по бёдрам неизвестный. – Даже сквозь узор характер пробивается. Но мне это даже нравится. Не хотелось бы говорить с бестолковым болванчиком. Но тебя он ненавидит люто. Впрочем. Может ли быть иначе, – усмехнулся он, и уже ко мне: – Запомни, я запрещаю как бы то не было вредить Шешковскому, пока на то не будет моей особой воли.

– Слушаюсь, господин.

– Называй меня ваше величество.

– Прошу меня простить, ваше величество, – встав на ноги, поклонился я.

– Оденься, – приказал он.

Я не замедлил подчиниться. Но даже не столько выполняя его волю, сколько из-за сырости и прохлады. Бр-р, з-зябко. Погоди. Так это получается император. Только сейчас я это понял и нашёл сходство. Увы, но по парадным портретам узнать человека мудрено. Они же сами на себя не похожи. Вот если знать кто, тогда да, общие черты улавливаются быстро.

– Сыро тут, – передёрнул плечами царь. – Давай поднимемся в мой кабинет.

Когда мы вышли из каземата в короткий коридор, он оказался пуст. Не было даже банального надсмотрщика. Возможно, оттого, что все шесть камер небольшой тюрьмы были пустые. Хотя на входе всё же обнаружился гвардеец-часовой. Но и то только для порядка, потому что охранять попросту некого.

Какой же ты самоуверенный, твоё величество. Я, конечно, понимаю, что «Повиновение» это аргумент, но не стоит забывать, что раз в год и вилы стреляют. Или тут этой поговорки пока ещё нет? Вроде не слышал. Не суть важно, главное, что излишне доверять Силе нельзя. М-да. Чья бы корова мычала. И уже не в первый раз.

Мы поднялись по лестнице и оказались во внутренних покоях дворца, где на входе стояли сразу два гвардейца. Как, впрочем, и у дверей напротив, за которыми находился рабочий кабинет императора. Похоже, государь предпочитал держать под рукой небольшую такую личную тюрьму. Если верить прочитанному мною, то таким грешил его тёзка в моём мире, Пётр Первый, Великий который…

– Какой у тебя ранг, братец? – поинтересовался царь, усевшись за стол и поставив меня перед собой.

– Десятый.

– О как! Ну, расскажи нам, братец, как ты из поскрёбышей поднялся до таких высот?

– Когда я пробрался в рабочий кабинет Седова, нашёл его дневник и старинную книгу. Я их просмотрел и благодаря отличной памяти запомнил от корки до корки. После, когда прошёл инициацию, решил попробовать получить волколака, потому как крупный бриллиант у меня уже имелся. Оставалось найти место Силы. Ещё во время поисков сестры в соборной библиотеке я нашёл «Повесть временных лет», где вычитал о двух волхвах. Я полагал, что место Силы в Чёрной роще использует Тайная канцелярия, но было ещё одно место, найти которое не составило труда. Все в Воронеже знают легенду о Волчьей пади. Но во время полнолуния я обнаружил там Рябову, проводившую обряд. Тогда я решил посмотреть, как дела в Чёрной роще, но там никого не оказалось.

Признаться, мне было неловко врать царю. Да чего там, натурально мучила совесть, и пришлось постараться, чтобы сохранить непроницаемую морду лица. Иначе мой обман вскрылся бы, как и то, что я вовсе не под контролем. Стало куда легче, когда я скользнул в режим аватара, отстранившись от тела, теперь эмоции были отделены от тела, и проблема разрешилась.

– Понятно. Но где ты взял столько волколаков, чтобы поднять ранги всем одарённым полка? Ведь этим методом можно получить только двух зверей в месяц, – поинтересовался император.

Ну что сказать, придётся немного приподнять завесу тайны. Сомнительно, чтобы в будущем это аукнулось мне серьёзными проблемами. У меня в любом случае сохранится преимущество по всем направлениям. А вот России и, в частности, престолу это совсем не помешает. Как по мне, то централизованная власть это не так уж и плохо. Но главное – внешние враги десять раз почешут репу, прежде чем лезть на рожон.

Опять же, нужно дать понять, что я безопасен и полностью подконтролен императору. Это будет означать, что Долгорукова находится под колпаком. Самая лучшая защита – убедить противника в том, что ты полностью в его власти, он знает о каждом твоём шаге, и ты не представляешь угрозы. Как результат, у нас с Марией будут развязаны руки.

Хотя это, конечно же, не означает, что я прощу царя-батюшку. Не факт, что порешу, но посчитаюсь с ним обязательно. А если гнидой какой окажется, так и грохну к нехорошей маме. Но тут уж всё от Марии зависит. В этом вопросе я, пожалуй, прислушаюсь к её оценке, она тут разбирается лучше, её ведь с детства этому учили. Тем паче, что особой нежности к тому, кто бросил её в котёл дворцовых интриг, Долгорукова точно не испытывает.

– Я вспомнил легенду о Волчьей пади, когда в волколаков разом обратилась чуть не вся разбойничья ватага. Поэтому предположил, что место Силы подобно карману, который наполняется Силой, а когда наступает предел, происходит выброс по всему его контуру, – начал рассказывать я. – Именно под такой выброс в своё время и попали разбойники. Конструкт же волхвов лишь устраивал прокол и выплёскивал её в полнолуние до окончательного созревания. Я четыре месяца наблюдал за местом Силы в Чёрной роще и водил туда очередного душегуба, пока наконец не случился выброс…

Далее я рассказал о своём наблюдении с волками и о том, что волколаки набрали мне стаю в сотню волков, которых под плетением «Повиновения» я загнал на место Силы и во время выброса по обратившейся полусотне волков определил контуры кармана. И о том, что волки сразу трансформируются в волколаков, конечно, тоже сказал.

Мол, волколаков я держал в Диком поле в неприметной рощице, куда время от времени поставлял на корм лошадок, благо звери и сами себя вполне могли прокормить, разве только придерживаясь моего приказа хорониться от людей.

Когда же дошло дело до роста рангов одарённых, то у меня уже имелось достаточно зверей. Оставалось лишь активировать употребивших желчь подчинённых, с чем опять отлично справилась Чёрная роща. Узор же «Верность» и прямой запрет общения на эту тему даже между собой помогли сохранить секрет…

– Ох, недаром, Степан Иванович, ты говорил, что этот шельмец тот ещё фрукт, – покачал головой император и уточнил: – Когда следующий выброс в Чёрной роще?

– В следующее полнолуние, – ответил я.

– Об алмазах говори.

Кто бы сомневался, что эта тема его заинтересует. Они у меня ведь все амулеты и накопители вырезали. Чёртовы скряги! Впрочем, тут речь не о каких-то там мелочах, а об алмазной россыпи. А это дело государственной важности. Причём речь вовсе не о деньгах. Хотя я и уверен, что к серебру они ещё вернутся. Ну вот как такое обойти, если казна всё время в дефиците? А тут какой-то мальчишка шутя вливает сотни тысяч в предприятие великой княгини.

– Когда искал место, где можно было бы спрятать волколаков, случайно набрёл на неприметную речушку, на разливе которой и нашёл первый камень, – начал рассказывать я заранее заготовленную легенду. – У меня к тому времени уже был восьмой ранг, и я неплохо разбираюсь в плетениях стихии земли. Так что проверить это место для меня не составило труда. Камней оказалось много. Очень много. Но по мере того, как я их собирал, алмазов становилось всё меньше. При моём последнем посещении и вовсе получилось найти только две дюжины. Возможно, главная россыпь где-то выше по течению, а этот перекат явился природной колодой для промывки. Я не знаю. Оставил изучение этого вопроса на потом. По моим задачам и найденного оказалось за глаза.

– А зачем ты им придал форму шара?

– Я не придавал. Уже такими и находил.

– Покажи на карте, – приказал царь.

– Я, конечно, покажу, но карты не отличаются точностью. Мне проще провести туда вас, или кого скажете, порталом.

– Согласен, так оно будет куда лучше.

Место это мною было подготовлено сразу после разговора с Успенским, когда тот открыл мне глаза на то обстоятельство, что вскоре об огромном количестве алмазов в Дикопольском полку станет известно всем. Разумеется, дойдёт и до царя. Легенду с алмазной россыпью нужно было подкрепить чем-нибудь реальным. Поэтому подобрал речушку с галечным перекатом и разбросал там две сони камней разных размеров.

Вот совершенно не жалко. Мы ведь с компаньонами всё равно посещаем карманы для прокачки. А я сделал ещё один тигель, который держал кто-нибудь на втором ярусе. Больше просто не получалось, уж больно маленький диметр у прокола. Впрочем, нам и этого за глаза. У нас даже запас алмазов образовался.

– Как у тебя получилось нанести так много узоров за сравнительно короткий срок? – продолжал допрос император.

– Я придумал конструкт, в который остаётся только подставить необходимый узор. Он помещается в плетения быстрого доступа и наносится разом. На один узор уходит несколько секунд. Но у него есть один существенный недостаток. Это персональный конструкт, и он требует подстройки под конкретного одарённого.

– И как это делается?

– Я должен пройти с ним в изнанку.

– Что с усовершенствованием узоров? Действительно не существует методики?

– Если существует, то я её не знаю, просто смотрю на узор и вижу, как его можно изменить.

– А с плетениями?

– Это тоже делается в изнанке, – без заминки ответил я.

Ну а чему удивляться? Я ведь сделал подстройку всем одарённым полка, а потому вполне естественно, что где-то как-то это просочилось наружу. Хотя с теми же волколаками отчего-то сохранить тайну и получилось.

– Так, значит. Ну, пошли, – указывая на один из стульев, предложил он.

Я ничего не теряю. Никто, кроме меня, подстроить конструкт не сможет. По меньшей мере пока. А как оно будет впоследствии… Да без разницы, в общем-то. Не столь уж важно, станет кто-то ещё обладать такой техникой или нет…

– Садись за стол и рисуй конструкт «Разговорника». И распиши способ, как прятать плетения в камне и металле, чтобы скрыть от постороннего взора, – когда мы вернулись в реальный мир, потребовал царь.

Ага. А я о чём. До нитки разденут. Чего ждать, пока кто-то чего-то откроет, когда вот оно, под рукой, только протяни её. Но я послушно присел за стол и расписал всё в подробностях. На самом деле времени на это нужно немного. Если эти записи попадут к знающему земельнику, он лишь по лбу себя хлопнет, до чего же всё просто.

Затем последовал черёд воздушного шара. Ох, чует моё сердце, что вскоре летать станут все кому не лень. Что знают двое, знает и свинья. Факт! Но я послушно вывел плетения конструкта, правда, упрощённую форму без охлаждающего контура и укладки. Не всё коту масленица.

Заинтересовало его «Восстановление». Ничего удивительного в том, что о существовании плетения известно, его ведь довольно широко пользуют в полку. Разве только оно также относится к разрядам секрета рода, вот и удавалось скрывать.

Не обошёл он своим интересом и «Скорлупу». Но и тут его ждал облом, потому как плетение это персональное. Однако он пожелал заполучить его себе, и мы опять скользнули в изнанку, где я ему его поставил.

– Ещё какие-нибудь новые плетения у тебя в запасе есть?

Скользкий момент. Но ведь я хотел проверить, насколько он властен надо мной. Поэтому делаем морду кирпичом.

– Нет, ваше величество, – покачал я головой, борясь с проснувшейся совестью, которая начала меня поедом есть за враньё этому человеку.

– М-да. Вообще-то, по всему видать, потенциал у тебя большой, пожалуй, стоит тебя поселить подальше от посторонних глаз да вплотную заняться твоим обучением, глядишь, ещё много пользы выйдет.

– Позвольте сказать, ваше величество? – попросил я.

– Говори, – не стал он удивляться моей просьбе.

«Повиновение» вовсе не превращает человека в болванчика, и коль скоро я изначально был своеволен, то, не получив прямого приказа держаться в рамках, во многом сохраню свои прежние черты.

– Я буду куда полезней вашему величеству подле великой княгини.

Вполне логично, что я желаю сохранить свой прежний образ жизни и заниматься привычным делом.

– Не получится, – вздохнул царь.

Как видно, он и сам был бы рад держать меня при ней, но имелись обстоятельства, мешающие этому.

– Почему? – поинтересовался я.

– Вы же любовники, – не спрашивая, а констатируя, произнёс он.

– Да, – не стал я отрицать очевидное.

– Ты глупый, что ли, братец? Она же увидит на тебе узор и поймёт, что ты уже не ты.

– Но она не сможет увидеть узор. Потому что близки мы только в изнанке.

– Астральная любовь?! – а вот теперь он удивился.

– Да, – просто ответил я.

– Ваше величество, если она настолько доверяет ему… – начал было Шешковский.

– Помолчи, Степан Иванович, я и сам не дурак. Ну, т-ты меня удивил, братец. Не ожида-ал.

Он выдвинул ящик стола, достал шкатулку, из которой извлёк серебряную коробочку с парой «Разговорников». Не мои изделия, а с бриллиантами и конструктом снаружи, но форма, как раз придуманная мною, на дужке и с активирующим плетением. А нет, куда эргономичней и сидеть будет гораздо удобней. Мастер взял за основу мою идею, но форму создал свою.

– Значит так, живи как жил, секрет узора храни, приказы получать станешь только от меня, – протянул он мне половинку амулета.

– Слушаюсь, ваше величество.

После чего последовал перечень требований и ограничений. Не таких жёстких, надо сказать. Подавлять мою волю и превращать меня в спотыкающегося через слово болванчика Романов явно не собирался.

– И ещё сдай в казну все излишки алмазов. Хотя-а… Я слышал, что у тебя даже лошади защищены амулетами. Их тоже сдай в казну.

– Но я не смогу объяснить это её высочеству. Именно благодаря амулетам наш полк не потерял ни одного животного и сохранил подвижность в Диком поле, а один эскадрон лёгкой кавалерии сумел опрокинуть целую тысячу ногаев. Она просто не поймёт, если я пожелаю поступить подобным образом.

– Ладно. Тогда только излишки, – подумав немного, согласился царь.

– Слушаюсь, ваше величество.

– И ещё. «Разговорники» ладить прекращай. Отныне это монополия казны.

Вот же крохобор чёртов! М-да. Вообще-то, положа руку на сердце, не такая уж и высокая цена за возможность усыпить бдительность царя. У меня ведь ещё и алмазы имеются. В конце концов, можно найти другого купца в той же Европе. Ну или для вящей безопасности в Крыму, Турции или Аравийском полуострове. Но вот так просто отдавать прибыльное дело нельзя. Как раз это-то и может возбудить подозрения.

– Но, ваше величество, изготовлением амулетов занимаюсь не я, а другие одарённые, и это едва ли не единственная статья дохода великой княгини. Сомневаюсь, что мне удастся убедить её отказаться от амулетов.

– А батюшка что же, не сможет ей помочь?

– Сможет, конечно. Но она к нему не станет обращаться, потому как между ними случилась ссора, и она всячески желает показать свою самостоятельность. В отношении же амулетов можно наладить параллельное производство. Мы и без того ожидали спад спроса и то, что вскоре секрет конструкта всё же раскроют. Купцы выкупят, сколько им не предложи, товар ещё долго будет нарасхват.

– Хм. Ладно, пусть будет так, – после минутного раздумья согласился царь.

Нужен ему выход в южные моря. И пуще всего он желает прекратить набеги со стороны Дикого поля. А для этого Долгорукова должна быть сильной. И уж тем более при том, что за ней есть кому присмотреть.