Текст книги "Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг."

Другое предлагаемое французами направление – Бразилия. Штат Сан-Паулу согласен принять 10 000 человек сельскохозяйственных рабочих на кофейные плантации. Но к концу февраля добровольцев насчитывается не более 250. Это можно объяснить тем, что русский штаб распространял слухи о том, что вскоре русские войска готова принять Сербия. Но также и тем, что тот же штаб описывал Бразилию как страну ужасов, где свирепствуют тропические болезни и где с русскими будут обращаться, как с рабами, под плетью плантаторов[160]160
  Ibid., 20 N 1138, объявление русского командования [лагеря], дошедшее [до сведения] французского командования 07.03.1921.


[Закрыть].

В конце концов, 29 апреля к месту посадки на пассажирский пароход «Рион» явились 1029 казаков[161]161
  Большинству не удастся попасть в Бразилию (см.: Баньи Б. Русские на Корсике // Les Russes en Corse. tudes corses 49, 1999, p. 123–167). Поль Робинсон, желая подкрепить свой тезис о галлиполийцах, морально более устойчивых по сравнению с лемносскими казаками, утверждает, что большинство изъявивших желание уехать в Бразилию были именно казаками. На самом деле «Рион» взял казаков на Лемносе 1029 человек, а солдат в Галлиполи – 1913.


[Закрыть].

Сразу после Великой Войны некоторым успехом пользуется идея пополнить ряды Иностранного легиона за счет воинов из славянских стран. Уравновесить состав легиона необходимо ввиду того, что, по словам Аристида Бриана, в нем преобладает германский элемент[162]162
  ADQO, фонд «Европа 1918-40», дело «СССР 259», письмо Председателя Совета Министров военному министру от 24.01.1921.


[Закрыть]. Но казак Свидин придерживается иного мнения: «У Франции на плечах война в Марокко, и ей было бы неплохо воспользоваться такими замечательными воинами, какими являются казаки»[163]163
  Svidine, Le secret de Nicolas Svidine, p. 119 (Свидин Н. Тайна казачьего офицера, с. 119).


[Закрыть].

Несмотря на настоящие чины, все добровольцы зачисляются солдатами 2-го класса. В военных архивах мы обнаружили следы не более 470 добровольцев с Лемноса.

С декабря 1920 г. отъезд в Сербию был невозможен, несмотря на неоднократные просьбы французских властей и Врангеля. За неимением материально-технических средств Сербии оказалось непросто принять даже те 20 000 человек, согласованных в первые дни эвакуации.

В начале апреля Врангель, тем не менее, сообщает французским властям, что сербский принц-регент желает использовать часть русской армии на государственной службе (пограничная охрана, строительство железных дорог и шоссейной дороги Ниш – Мистровица). Немного позже он заверяет, что в результате поездки в Болгарию его начальника штаба ген. Шатилова болгары готовы принять 7000 человек.

Французские военные власти относятся ко всему этому довольно скептически: ведь Врангель уже неоднократно распространял подобные слухи, а результатов так и не последовало.

Французы подозревают, что слухи эти являются попыткой, весьма слабой, кстати, подорвать отъезды в Россию или в Бразилию. Ко всем этим сведениям относятся с еще большим недоверием, так как все они исходят от ген. Шатилова, а тот за время своей поездки по Балканам яростно критиковал Францию на страницах местной печати. С другой стороны, Врангель настаивает на том, чтобы первые эшелоны отъезжающих состояли из казаков с Лемноса, а именно Кубанского технического полка. Такова якобы договоренность между ген. Шатиловым и сербским правительством. Французам, наоборот, желательно, чтобы уехали регулярные части из Галлиполи. Будучи более активными участниками Гражданской войны, они не особенно рвутся домой на родину. Разочарованный ген. Шарпи пишет, что, «продолжая свою тактику, русским хочется избавиться от казаков и одновременно сохранить целой свою армию в Галлиполи»[164]164
  SHAT, 20 N 1155, пометка на полях письма 6257 ген. Шатилова ген. Шарпи от 02.05.1921.


[Закрыть].

28 апреля, наконец, следует официальное подтверждение: французский военный атташе в Белграде сообщает, что сербское правительство согласно принять 5000 человек в качестве рабочей силы[165]165
  Ibid., 20 N 1141, телеграмма 82/3R полк. Депре Военному министерству в Париж от 28.04.1921.


[Закрыть].

Новость молниеносно разносится по острову; русское начальство отдает приказ о погрузке 1-го Кубанского дивизиона; больные, не хотящие остаться на Лемносе, выписываются из госпиталей… Рассказывает командир стационера: «Эвакуация, обещанная на Пасхальной неделе, ожидаемая изо дня в день, так и не произошла и, похоже, наступит не скоро. Царит лихорадочное, нервозное настроение и даже разочарование. Все сказывается на почти полной остановке работ: никто уже не собирается обустраиваться»[166]166
  SHMT, 57 C 27, вахтенный журнал 62 лейтенанта Лелюка, капитана авизо «Ажиль», от 10.05.1921.


[Закрыть].

На самом же деле первая крупная эвакуация на Балканский полуостров будет не в Сербию, а в Болгарию.

В начале мая болгарское правительство сообщает французскому послу в Софии, что согласно немедленно принять 2000 человек на земледельческие работы и лесозаготовки, а также как рабочую силу на заводы и железнодорожное строительство. Врангель просит, чтобы это были исключительно лемносские казаки, но Шарпи не согласен и решает погрузить по тысяче человек на Лемносе и в Галлиполи. 23 мая на Лемнос приходит «Херсон», успев уже взять галлиполийскую тысячу. Спокойно и в полном порядке происходит посадка 1030 донцов, 6 генералов, 53 женщин и 14 детей. «Этот отъезд – первый, который русское командование организует и непосредственно им руководит», – замечает командир стационера[167]167
  Ibid., вахтенный журнал 73 лейтенанта Лелюка, капитана авизо «Ажиль», от 24.05.1921.


[Закрыть]. Естественно! Ведь это первый отъезд, который полностью отвечает их намерениям.

Но блаженствовать приходится недолго. По прибытии в порт Бургас болгарское начальство воспротивилось высадке. На борт поднимается полковник и показывает бумагу Генерального штаба, в которой говорится, что «погруженные в Галлиполи являются бунтовщиками, покинувшими свой лагерь без разрешения своего начальства. При таких обстоятельствах мы не можем принять их на свою территорию, так как мы просили рабочую силу и людей послушных»[168]168
  SHMV, 1BB7 249, доклад прапорщика Брезелека от 31.05.1921.


[Закрыть]. Наконец, после продолжительных переговоров болгары разрешают высадиться всем. На деле, если на Лемносе русским удалось погрузить два полка с офицерами, то в Галлиполи часть уехавших состояла из демобилизованных, что привело в ярость русского начальника лагеря ген. Кутепова[169]169
  А. П. Кутепов был спустя несколько лет в Париже средь бела дня похищен советской секретной службой и, вероятно, казнен.


[Закрыть].

В связи с происшедшим французское правительство немедля обращается к ген. Шарпи и Верховному комиссару: «Мне сообщают, что французские военные власти препятствуют переезду русских беженцев в Болгарию и Сербию, предоставляя эту возможность в первую очередь лемносским беженцам, и лишь потом галлиполийцам. Напоминаю, что нашей главной заботой остается избавиться от беженцев, и это соображение должно преобладать над всеми другими»[170]170
  ADQO, фонд «Европа 1918-40», дело «СССР 264», телеграмма 1148 Перетти де ла Рокка (Peretti de la Rocca) Верховному комиссару в Константинополе от 08.06.1921.


[Закрыть].

Похоже, что на этот раз Врангель остается в выигрыше: кому уезжать в первую очередь, впредь будет решать его штаб!

25 июня происходит новый отъезд в Болгарию, но на этот раз организованный не русским начальством, а Казачьим Союзом: на «Самару» грузят 1089 казаков, в большинстве донцов. Но оба представителя Союза, которым был поручен отбор отъезжающих, прибывают на Лемнос с двухдневным опозданием. «Самара» отбыла. Они в ярости: им требовались кубанцы, а отнюдь не донцы! Майор Брюн, заменивший Бруссо, оправдывается: «Никто меня не предупреждал об этой детали, а тысячи кубанцев здесь и не было»[171]171
  SHAT, 20 N 1158, письмо 2139 майора Брюна Командующему СОС от 28.06.1921.


[Закрыть].

На самом деле, воспользовавшись отсутствием делегатов Союза, русское начальство погрузило смешанные воинские части с двумя генералами. Далеко они не уехали: по прибытии в Константинополь, во избежание новых столкновений с болгарами, французы отправляют беженцев назад на Лемнос. Это возвращение сильно раздражило ген. Абрамова. Он отказывается отдать приказ своим войскам на выгрузку и всеми силами старается добиться мятежа на борту. Напрасные усилия. В отчете Брюна читаем, что «все попытки установить связь между берегом и судном (шлюпки, пловцы, рупор…) были перехвачены и, таким образом, за неимением поддержки на суше сопротивление на корабле оказалось не особенно серьезным»[172]172
  Ibid., письмо 230/S майора Брюна от 10.07.1921.


[Закрыть].

Теперь отъезжающих отбирают делегаты Союза, но это происходит в весьма напряженной атмосфере: «Регистрация на отъезд велась во французском лагере и, таким образом, все предосторожности с русской стороны оказались тщетными (запрещение записываться, угрозы, аресты, попытка оцепления лагеря часовыми и т. д.), а наплыв был таков, что русское командование очень скоро почувствовало свое бессилие. Влияние ген. Абрамова на войска сильно понизилось, и меня нисколько не удивило бы, что после новой попытки в том же духе ему придется подать в отставку. Наши с ним отношения, естественно, натянуты»[173]173
  Ibid.


[Закрыть].

10 июля «Решид-паша» берет на борт 904 беженца, отвечающих требованиям Союза. В порту Варна французам снова приходится вести бесконечные переговоры с болгарским начальством, не особенно желающим высадки после нового демарша Врангеля, взбешенного тем, что эта эвакуация произошла без его разрешения[174]174
  Bernachot, Les armées françaises en Orient, p. 109 (Бернашо Ж. Французские вооруженные силы на Востоке после перемирия 1918 г. Париж: Государственная типография, 1972, с. 109).


[Закрыть]. 18 июля беженцы, наконец, сходят на берег.

Последние отъезды в Болгарию происходят в конце августа и начале сентября 1921 г. На этот раз состав выбирается русским командованием; 27 августа 1186 казаков направляются в Бургас, спустя два дня туда же отбывают еще 1200 человек. В начале сентября на «Самару» грузятся 1300 казаков. А немного позже в Болгарию отправляются воинские части в составе еще 3500 казаков. За неимением архивных сведений мы не знаем обстоятельств этой эвакуации.

Наряду с Болгарией Сербия – место, о котором мечтают и русское начальство, и большинство беженцев. Когда в начале мая епископ Вениамин, бывший Севастопольский, в пасхальные дни прибывает на Лемнос с архипастырским визитом, он в своих речах и проповедях везде высказывается за Сербию. Врангелю это невозможно, так как он на Лемносе – персона нон грата.

Одним из препятствий массовой переброске беженцев в Сербию была перегрузка порта Котор[175]175
  Ко́тор – город и порт в Черногории. – Прим. В. Е. Койсина.


[Закрыть]. Но 11 мая это препятствие устраняется. Греческое правительство дает согласие на высадку беженцев в Салониках и их перевозку по железной дороге до югославской границы. На пограничном пункте Гевгели беженцев ожидает устроенный югославским министерством общественных работ санитарный пост (ванные, дезинфекция, буфет). Следуя указаниям своего правительства, во избежание повтора унижения, имевшего место при первой перевозке в Болгарию, французское военное начальство не вмешивается в проведение Врангелем переезда 5000 человек в Сербию. Приоритет отдается Лемносу.

Первым судном, назначенным забрать беженцев в эту «землю обетованную», оказывается «Решид-паша». 30 мая он берет на борт в Лемносе 2634 кубанца, т. е. два полка, технический полк под командованием двух генералов, в сопровождении 136 женщин и 27 детей. Место назначения – Салоники. 3 июня «Херсон» забирает вторую партию из 2000 казаков в порт Котор. На этом сербская глава заканчивается[176]176
  Согласно Полю Робинсону, в дополнение к этому 1000 казаков уехали в Чехословакию.


[Закрыть].

С апреля возвращение в Россию невозможно, так как Советы требуют переговоров на правительственном уровне, в ущерб Франции. По данным французских спецслужб, за возвращение высказываются более 60 % донских казаков[177]177
  SHAT, 20 N 1158, сообщение 212/S капитана Мишле от 10.05.1921.


[Закрыть]. Но неожиданно возможность репатриации появляется снова.

Некий Серебровский, председатель Бакинского комитета нефтяных промышленников, 9 мая предлагает набрать среди беженцев 6240 рабочих. Он заверяет, что никто, за исключением офицеров, не подвергнется репрессиям и что к концу летнего сезона рабочие смогут вернуться к своим очагам[178]178
  SHMT, 56 C 61–62, письмо 4781 Серебровского французскому командованию в Константинополе от 09.05.1921.


[Закрыть]. Первая группа добровольцев из Константинопольских лагерей отбывает 13 мая в Грузию, в Батуми, и далее в Баку. 14 июня «Решид-паша» забирает на Лемносе вторую группу из 2180 человек, среди которых около 50 женщин и детей.

Кубанцы оставляют на имя ген. Бруссо следующее письмо: «Покидая сегодня о. Лемнос для того, чтобы начать совершенно новую жизнь в пока неизвестных для нас условиях, мы сердечно благодарим Их Превосходительство генерала Бруссо за внимательные, гуманные и милосердные заботы, оказанные нам за время нашего пребывания на Лемносе. В течение более шести месяцев нашей лемносской жизни мы неоднократно замечали, с каким бдительным вниманием относились к нашим нуждам представители двух благородных наций, Франции и США. Нас питали, одевали, охраняли нашу независимость, защищая ее от всевозможных попыток причинить ей ущерб. Мы, когда-то сражавшиеся вместе с франко-английскими союзниками за наши общие интересы, выражаем сегодня сожаление о том, что вместо благодарности благородной Франции было нанесено незаслуженное оскорбление за якобы насильственную отправку наших братьев-казаков в Советскую Россию, чего на самом деле не было и что остается бесчестной клеветой. Честь, слава и благодарность с нашей стороны благородным народам Франции и Америки за оказанное нам гостеприимство. Воспоминание о нем на многие годы останется в наших сердцах и, если судьба нам поможет, по возвращении на родину мы постараемся отплатить услугой за услугу. (От имени кубанских казаков, отбывающих на работу в Баку 13 июня 1921 г.)»[179]179
  Bernachot, Les armées franςaises en Orient, p. 382 (Бернашо Ж. Французские вооруженные силы на Востоке после перемирия 1918 г., с. 382).


[Закрыть]

В Константинополе французы разрешают подняться на борт представителям Серебровского и среди них некоему Исакину, делегату Бакинского союза профсоюзов. В докладной записке французской разведки читаем: «Г-н Исакин приветствовал отъезжающих от имени бакинского рабочего пролетариата. Он сказал, что приглашает их не в земной рай, а в страну, где экономические условия тяжелы и трудны. Но эта страна является их родиной, и они могут быть уверены, что их примут, как братьев, и что с ними обойдутся, как и со всеми другими. Их порой безотчетное участие в борьбе против Советской России им прощается и будет забыто. Ответом на эту речь было единодушное “ура”. Со своей стороны я объявил, что все те, кто считают недостаточными вышеуказанные гарантии и больше не желают возвращения в Россию, могут совершенно свободно и немедленно покинуть корабль […] Никто не сошел на берег»[180]180
  SHAT, 20 N 1158, доклад лейтенанта Делимарского от 19.06.1921.


[Закрыть]. Выгрузка в Батуми проходит без проблем.

Так как два рейса не позволили перевезти всех требуемых Серебровским добровольцев, в июле планируется новый рейс на 1000 человек. Но тут провал полный. Судно прибывает в Мудрос 20 июля под вечер и грузиться будет лишь на следующий день. Таким образом, русское начальство за ночь успевает организовать противодействие. Вот что об этом пишет Брюн: «Были спровоцированы всевозможные инциденты. Один офицер Алексеевского училища […] даже оскорбил французского офицера. Его немедленно арестовывают и отводят в лагерь, но рота училища, при оружии, старается его освободить. Ей приходится ретироваться. Другое училище встретило французов свистом […] Все подступы, дороги, тропки охраняются офицерами. Их единственное видимое оружие – палки, но и этого достаточно, чтобы терроризировать отъезжающих»[181]181
  Ibid., письмо 2226 военного коменданта о. Лемнос командованию СОС от 21.07.1921.


[Закрыть].

Позже ген. Абрамов напишет, что «глубоко» сожалеет об этих инцидентах, но тут же говорит, что ответственность за них несет французский офицер, которому было поручено обойти лагеря. Попытку освободить арестованного Абрамов объясняет слухами, что его якобы насильно собирались отправить в Батуми. Кстати, училищная рота была при винтовках, но «без затворов и без патронов»[182]182
  Ibid., 20 N 1155, письмо 1337 ген. Абрамова коменданту Брюну от 24.07.1921.


[Закрыть].

В конце концов пароход отчаливает, имея на борту… 7 казаков, сумевших пробиться. Брюн заключает: «Думаю, что после этого неудачного опыта бесполезно стараться устраивать массовые репатриации. Количество офицеров и юнкеров слишком велико, чтобы позволить мне воздействовать на простых казаков, как я делал раньше»[183]183
  Ibid., 20 N 1158, письмо 2226 военного коменданта о. Лемнос командованию СОС от 21.07.1921.


[Закрыть]. Так оно и есть. Отъезды в Россию прекращаются. В итоге с Лемноса уехало в Новороссийск, Одессу и Батуми 9233 казаков, включая 1100 прибывших ранее из Чаталджи.

К апрелю 1921 г. для беженцев открывается новая возможность. В Греции объявлена мобилизация, страна вступила в войну с кемалистами. В сельском хозяйстве и на заводах – острая нехватка рабочих рук. Греческие работодатели обращают внимание на этот «садок потенциальной рабочей силы», православных, находящихся на одном из греческих островов. Бруссо замечает, что «донцы с энтузиазмом воспользовались такой возможностью». Но касаемо кубанцев добавляет, что те «по старой привычке предпочитают ничего не делать»[184]184
  Ibid., письмо 1635 ген. Бруссо Командующему СОС от 12.04.1921.


[Закрыть].

В апреле один греческий предприниматель с о. Лесбос предлагает нанять 3000 казаков. Врангель согласен, но намерен направить лиц «надежных» с офицерами, в первую очередь юнкеров. Комментарий Шарпи: «Об этом […] и спорить бесполезно»[185]185
  SHMT, 56 C 61–62, письмо 100 ген. Шарпи ген. Бруссо от 30.04.1921.


[Закрыть]. Но последствий не будет ввиду отрицательной позиции греческих властей.

Наконец в начале июня положение меняется: Греция согласна принять беженцев, желающих работать, в неограниченном количестве, но исключительно как отдельных лиц. Если верить Бруссо, то это решение подсказывается не только исключительно экономическими соображениями, но также и тем, что открыли доступ Сербия и Болгария: «Ясно, что греки боятся отпустить слишком много русских, способных носить оружие, в другие балканские страны»[186]186
  SHAT, 20 N 1158, письмо 224/S ген. Бруссо Командующему СОС от 08.06.1921.


[Закрыть].

В лагерях появляется следующее объявление: «Вице-префект г-н Кастро дал знать, что греческое правительство разрешает свободное передвижение по всему королевству русских беженцев, ищущих работу. В Греции ощущается острая нехватка рабочих рук накануне уборки урожая, ягод и винограда. Требуются сельскохозяйственные работники во всей Аттике и Фессалии, в Лариссе, Триале, Кардице, Фивах и т. д.; сельскохозяйственные работники и сборщики винограда необходимы на Пелопоннесе, в Пирее требуются пекари […]. Попасть в Грецию можно пароходом, раз в неделю по воскресеньям. […] Каждому эмигранту приказано выдать на дорогу 4-дневный паек. За рейс пароход может забрать от 300 до 400 человек»[187]187
  Ibid., приказ 70 ген. Бруссо от 01.06.1921.


[Закрыть].

Бруссо получает разрешение оплатить переезд неимущих. Пользуясь оказией, 130 беженцев отправляются в Грецию первым же рейсом. Через неделю Лемнос покидают 435 казаков.

Это не по вкусу русскому начальству. Французская разведка на Лемносе отмечает «яростную пропаганду против отъездов в Грецию». Кандидаты на отбытие «должны скрывать это до последней минуты и пробираться с багажом во французский штаб под покровом ночи. Без таких мер предосторожности они рискуют быть задержанными своими офицерами, с конфискацией верхней одежды и смены белья»[188]188
  Ibid., доклад 228/S разведывательной службы на Лемносе от 06.07.1921.


[Закрыть].

Но многие не решаются по иным причинам: «Удерживает казаков страх остаться без средств в стране с незнакомым языком, где никто о них не станет заботиться»[189]189
  Ibid., письмо 2139 коменданта Брюна Командующему СОС от 28.06.1921.


[Закрыть]. Для поощрения колеблющихся Брюн добивается разрешения оплачивать их проезд, снабжать обувью, новым бельем и суммой в 50 драхм. Публикуются также письма от казаков, находящихся уже в Греции и расхваливающих жизнь.

В противовес этому штаб ген. Абрамова публикует своего рода сюрреалистический способ пользования подобными письмами: «Большинство писем запутаны и неясны из боязни цензуры и, чтобы узнать правду о Греции, надо читать между строк […]. Чем лучше описывается жизнь, тем хуже она на деле. Эти письма […] являются шифровками, ибо пишущие их договорились с оставшимися, что все положительное должно понимать отрицательно. Чем восторженнее оценки, тем хуже действительность»[190]190
  Ibid., доклад 228/S разведывательной службы на Лемносе от 08.08.1921.


[Закрыть].

Отъезды отдельных лиц продолжатся еженедельно до закрытия лагерей (табл. 3).

Таблица 3. Отъезды беженцев с Лемноса летом 1921 г.

Неизвестно, полны ли данные или в архивах есть пробелы. Наблюдается несколько групповых отъездов. Так, 26 июня один британский подданный завербовал 211 рабочих, которых он отправил в Кассандру на побережье Халкидики. А 16 августа один грек вывозит 1260 казаков в Каламату. В общей сложности, по словам Поля Робинсона, в Грецию переехало около 2500 казаков[191]191
  Robinson, The White Army in Exile, p.42. (Робинсон П. Белая армия в изгнании, с. 42).


[Закрыть].

Кое-кто покидает Лемнос тайно. Классический способ – кража или покупка баркаса у местного населения. Можно и оплатить перевозчика. Николаю Свидину удается, благодаря помощи офицера-контролера, тайно погрузиться на «Херсон» и отправиться в Котор[192]192
  Svidine, Le secret de Nicolas Svidine, p. 120–125 (Свидин Н. Тайна казачьего офицера, с. 120–125).


[Закрыть].

Точное количество этих нелегальных эмигрантов установить невозможно за неимением достаточных архивных сведений. В декабре агент французской разведки замечает, что «количество офицеров и солдат, тайно покидающих Лемнос, растет изо дня в день […] Они направляются в Константинополь с целью найти работу».

Кое-кто, по слухам, нанимается в ряды кемалистов; известно даже их денежное довольствие – от 200 до 300 фунтов для офицеров, от 90 до 120 – для солдат[193]193
  SHAT, 7 N 3211, сводка 28 разведывательной службы в Константинополе от 01.12.1920.


[Закрыть]. Участие русских в войне в Анатолии, по слухам, не так велико, но невозможно отрицать, что какое-то количество беженцев в ней было замешано. Похоже, что, по словам французской разведки, некоторое количество сбежавших с Лемноса попало в Болгарию: «2000 казаков […] покинули Константинополь – Лемнос без разрешения, без паспортов, чтобы присоединиться в Софии к другой группе из 2000 беженцев»[194]194
  Ibid., 20 N 1097, сводка 111 разведывательной службы в Константинополе от 10.03.1921.


[Закрыть].

Таким образом, Лемносские лагеря начинают постепенно пустеть. Если в феврале – апреле 1921 г. их население достигало пика в 21 000 человек, то скоро оно пошло на убыль: 17 000 в мае, 12 000 в июне, 7000 в июле и 4000 в августе. Скоро становится ясной ненужность содержания нескольких лагерей, и с начала июня Бруссо начинает группировать остатки донцов из лагеря Мудрос Западный на мыс Калоераки, где лучше снабжение водой. 25 июня закрывается донской лагерь Мудрос Восточный.

Одновременно Бруссо обращается к своему руководству с вопросом, необходимо ли его присутствие при таком малом количестве беженцев, подчеркивая, что комендант Брюн сможет отлично справиться с этой задачей[195]195
  Ibid., 20 N 1158, письмо 224/S ген. Бруссо Командующему СОС от 08.06.1921.


[Закрыть]. Передача власти происходит быстро: 20 июня Бруссо передает свои полномочия Брюну и покидает Лемнос.

А в конце месяца встает уже вопрос о нужности Мудросского лагеря вообще – вопрос, поднятый командиром стационера: «Общие расходы на содержание лагеря заметно не понизились. А эти расходы, т. е. военная миссия, стрелковая рота, стационер, электрическое освещение бензиновым генератором, снабжение питьевой водой, лихтеры, зарплата подсобного персонала, аренда участков и т. д. несоразмерны количеству русских беженцев»[196]196
  SHMT, 57 C 27, вахтенный журнал 92 лейтенанта Лелюка, капитана авизо «Ажиль», от 28.06.1921.


[Закрыть].

9 сентября на острове насчитывается лишь 600 беженцев, в числе которых около сотни тяжелобольных. Брюн публикует следующий приказ: «1. Лемносский лагерь упраздняется. 2. Тяжелобольные будут направлены в Константинополь вместе с медицинским персоналом. 3. Остальные будут направлены в Грецию или в Батуми. 4. Те, кто не сумел или не захотел уехать, будут направлены в Галлиполи»[197]197
  SHAT, 20 N 1159, доклад коменданта Брюна Командующему СОС от 09.09.1921.


[Закрыть].

Последние больные отбывают в константинопольские госпиталя 16 октября 1921 г. Лагерь на острове Лемнос закрывается окончательно.