Текст книги "Хайд"

Глава 19

Ночь уже укутала тенями порт к тому времени, как туда добрался Иэн Поллок.

В листовке, которую дал ему капитан Хайд, говорилось, что сходка должна состояться в Лейте, – это место представляло собой нагромождение пакгаузов, мыловарен, перегонных заводиков, стеклодувных мастерских, шерстяных мануфактур и контор судовых поставщиков. Все они, уже закрытые в этот поздний час, тесными рядами выстроились на берегу, погасив огни в окнах, а дальше коммерческую портовую геометрию ломали волноломы, доки и пристани, и начиналось царство реки Форт. Здесь и речушка Лейт впадала в широкий эстуарий, мешая свои воды с солоноватой прохладой Северного моря.

Порт Лейт был распоследней дырой, но здесь можно было увидеть, услышать и учуять весь мир. Его пакгаузы ломились от головокружительно цветастых ковров и тканей из Анатолии, Афганистана и Персии. Его воздух был напоен ароматами табачных и чайных листьев, еще мокрых и благоуханных от влажных теплых ветров Вест-Индии, от горных долин Ассама и Нилгири. В его доках и меблированных комнатах звучала какофония из песен и ругательств на языке капских голландцев, на бенгальском, немецком, хинди, датском, пенджабском, урду и французском.

Лейт был для Эдинбурга портом и важным средоточием экономической жизни столицы. Настолько важным, что у него имелись собственные военные укрепления и мощный форт с гарнизоном. В них возникла необходимость после того, как столетие назад, во время Войны за независимость, один уроженец Керкубришира, шотландец, ставший американцем, знатный искатель морских приключений по имени Джон Пол Джонс, привел в залив Ферт-оф-Форт три военных корабля. В его планы входило навестить историческую родину, а заодно завоевать порт Лейт. Эти планы нарушила не столько спешно выставленная на защиту порта батарея из девяти артиллерийских орудий, сколько сумрачные причуды шотландского климата. Так или иначе, урок был усвоен, и в великой спешке, а также с баснословными затратами в Лейте был построен мощный укрепленный форт на месте старой кромвелианской крепости.

Иэн Поллок, детектив-констебль на испытательном сроке, то бишь стажер, знал, как и все, кто хоть раз бывал в Лейте, что сейчас это гиблое место, застроенное пивными и борделями, главные завсегдатаи которых – матросы с торговых судов, грузчики из доков, солдаты из форта и заплывающие сюда рыбаки из Ньюхейвена. Насилие тут было рассеяно в воздухе, как угольная пыль в шахте, и ждало лишь искры, чтобы полыхнуть. Ссоры в этом районе мгновенно оборачивались смертельными побоищами; здесь могли перерезать глотку за пару пенни, и за ту же мелочь можно было купить человеческое тело для любых порочных утех.

Лейт, примыкавший к северо-восточной окраине Эдинбурга, считался, однако, бургом – самостоятельным городом, наделенным административными правами; у него было свое полицейское ведомство, и формально эта территория находилась вне полицейской юрисдикции Эдинбурга. Потому молодой эдинбургский сыщик чувствовал себя в порту вдвойне неуютно. Впрочем, у любого полицейского, независимо от его происхождения и полномочий, будь он в штатском или в униформе, имелись веские основания держать в Лейте ухо востро. Не ровен час, еще примут за какого-нибудь акцизного чиновника из Таможенной службы, которая тут порой выслеживает контрабандистов, – тогда уж беды не оберешься, хуже и представить нельзя.

В общем, Поллок знал, что действовать нужно крайне осторожно.

Точный адрес, по которому проводилось мероприятие, тоже был указан в листовке, но найти нужный дом оказалось не так-то просто. В конце концов детектив-констебль отыскал небольшое деревянное здание у парка железнодорожных путей. Выцветшие от времени и непогоды буквы кривились дугой и едва читались в свете фонаря над входной дверью. Надпись свидетельствовала, что обветшавшее строеньице когда-то принадлежало акционерному обществу с ограниченной ответственностью «Железные дороги Эдинбурга, Лейта и Ньюхейвена». Оно давно пустовало, и на пользу ему это, разумеется, не пошло – дубовая обшивка местами прогнила, и в ней зияли дыры, а оконные стекла почернели от копоти.

Иэн Поллок прибыл на место задолго до начала собрания – от капитана Хайда он получил четкие инструкции доехать на поезде с вокзала Уэверли до центральной станции Лейта с запасом времени, чтобы заранее подыскать себе наблюдательный пункт, откуда хорошо просматривается главный вход в здание и можно будет сделать записи обо всех, кто туда явится.

Этот район Лейта был плохо освещен и тем самым, с одной стороны, предоставлял Поллоку отличную возможность найти укромное местечко поблизости, но вот с другой – быстро стало ясно, что рассмотреть прибывающих на собрание в тусклом свете фонаря над входом в здание будет затруднительно, а иных источников света там не имелось. С той позиции, которую он занял поначалу, виден был лишь женский силуэт в рассеянном свете на крыльце – женщина приветствовала всех новоприбывших и что-то им вручала, когда они входили в здание. Поллок насчитал пятерых, пока стоял на том месте, но рассмотреть лица не получилось. Надо было подобраться поближе, и детектив-констебль переместился из одного пятна мрака в другое. Теперь он был гораздо ближе, а если к крыльцу кто-нибудь подходил, отступал назад, в темный проход между двумя пакгаузами.

Когда Поллок сделал так в очередной раз, из тьмы позади него выплыла человеческая фигура, и он вздрогнул от неожиданности. Привидение, возникшее в темном проходе, казалось пугающе бледным, с губами, криво разрисованными помадой, будто заляпанными кровью, и с такими же кровавыми подтеками румян на скулах. Огромные глаза, тонувшие в глазницах, таращились на Поллока пусто и отупело; щеки ввалились и зияли провалами. На вид, по мнению Поллока, привидению, которое явилось его домогаться, было лет пятнадцать. Оно распахнуло кофточку на груди, предъявив такую же бледную, худосочную грудь. Всю эту процедуру соблазнения оно совершало безмолвно и безрадостно, а когда пришедший в себя Поллок отшил его, резко помотав головой, призрачная шлюха качнулась назад и снова растворилась во мраке, из которого вышла.

Поллок убедился, что Лейт – место коммерческих сделок на любой вкус.

Он подкрался к другому углу одного из пакгаузов, нырнул в новое пятно тьмы, на сей раз совсем близко к обветшалому строению, где проводилась сходка, дождался, когда за дверью скроется последний участник мероприятия, и мысленно выругался, осознав, что собрал так мало сведений для Хайда.

Мгновение поколебавшись, молодой человек решил, что единственный способ выполнить задание капитана – это все-таки поприсутствовать на сходке лично. Такая самодеятельность не противоречила указаниям Хайда, который велел ему держаться в тени, но и узнать как можно больше об окружении Маккендрика. Других вариантов добыть хоть что-то для отчета у него не было.

Сделав глубокий вдох, детектив-констебль на испытательном сроке Иэн Поллок целеустремленно зашагал к свету, который струился на крыльцо обветшалого здания и на стоявшую у двери женскую фигуру.

Глава 20

Элспет Локвуд встала спозаранку и начала готовиться к важному дню. Отец, всегда уходивший в контору своего универмага еще до рассвета, договорился о ее встрече с управляющими всех отделов этим утром, и она твердо была намерена произвести хорошее впечатление как на родителя, так и на его персонал.

Элспет считала, что это первый шаг на пути признания отцом ее права унаследовать семейный бизнес. Поскольку никаких шансов на скорое замужество не было, Джеймс Локвуд вынужден был смириться с тем, что его дочь в конечном счете может стать единственной, кому предстоит определять судьбу фамильного дела.

Служанка – невысокая темноволосая иммигрантка из Ирландии по имени Дейрдре – достала из платяного шкафа по указанию Элспет темно-синие юбку и жакет с жаккардовой блузкой в кремовых тонах, затем помогла одеться. Комнаты у Элспет были светлые – через высокие георгианские окна в них падали лучи утреннего солнца, в которых кружились золотистые пылинки.

Элспет заканчивала утренний туалет с непринужденностью и неспешной грацией – окажись поблизости сторонний наблюдатель, которого, конечно же, тут быть не могло, он не заметил бы в этой сцене ничего странного: незамужняя дочь типичного представителя зажиточного класса готовится к выходу в город. Между тем за ее спокойной внешностью скрывалась невыносимая мука, от которой внутри у Элспет все кричало от боли. Каждую секунду ей приходилось подавлять собственные эмоции, обуздывая нечеловеческий ужас. «Нужно держать себя в руках, – твердила она себе, – сегодня как никогда нужно».

Это продолжалось с той ночи в низине, где стоял дом под названием «Круннах».

Жизнь, лишенная красок и удовольствий, бросила Элспет Локвуд в объятия Фредерика Баллора, в пучину страсти и гедонизма. С самого начала она понимала, что для нее эти отношения – всего лишь кратковременный самообман, тайная попытка противостоять общественной морали, правилам, навязанным ее классом, и запретам, наложенным на представительниц ее пола, возможность предаться распутству и пуститься в любовную авантюру. Фредерик дал ей освобождение, жажду жизни, бурю эмоций, но все остальное, чему он ее учил – весь этот политизированный панкельтизм, тайная псевдофилософия, религиозная мистика – раньше казалось ей смехотворной чушью. Ритуалы, язычество, все, связанное с Leabhar ant-Saoghail Eile — якобы забытой «Книгой иномирья», – до сих пор представлялось нелепицей.

Но потом она увидела его своими глазами – иномирье, обещанное Фредериком. Вот только это иномирье было совсем не таким, каким он его описывал. Элспет заглянула в страшное место и узрела иную реальность, познала иную, наводящую ужас истину.

И теперь она не могла выбросить это из головы. Как будто дверь в тот мир закрылась не до конца и какая-то его часть проникла в нашу реальность вслед за Элспет.

То и дело в солидной, надежной архитектуре реального мира проявлялись незвано-непрошено элементы того страшного места. Проявлялись всего на секунду – а может, на долю мгновения, но этого было достаточно, чтобы отвлечь Элспет от того, что она говорила или делала, заставить споткнуться или оцепенеть, почувствовав, как все ее существо пронзает ослепительная молния ужаса.

У нее стали возникать видения. Узор на обоях вдруг начинал приходить в движение, извивался змеями, закручивался спиралями, струился по стенам, как петроглифы на менгире, на Темном Человеке. Отблески лампы или вечернего солнца в оконном стекле или хрустальном бокале вдруг вспыхивали на миг багрянцем, кровавым пламенем, будто там отражался чудовищный одноглазый исполин. Порой она замирала на улице в разгар дня на ярком солнце – какая-нибудь тень вдруг начинала чернеть, густеть, двигаться самостоятельно, словно обретала осязаемую, органическую форму и готовилась наброситься на Элспет, чтобы утянуть ее во мрак.

Подобный морок длился доли мгновений, был всего лишь мимолетным впечатлением, таким смутным, что мозг не успевал четко его зафиксировать, но этого хватало, чтобы сотрясти основы привычного ей мироздания и заставить ее страдать.

У Элспет Локвуд было два возможных объяснения происходящему. Первое: иномирье, темная вселенная, параллельная нашей, действительно существует, и она, Элспет, открыла что-то вроде портала, ведущего туда. Второе выглядело проще: она сошла с ума. Зелье, которым ее опоили, вызвало нарушения в работе мозга. Из этих двух объяснений первое пугало Элспет куда сильнее, поскольку, окажись оно верным, уже ничего нельзя было бы исправить, и спастись тоже невозможно. Второе скорее утешало, потому что в этом случае она могла бы тайно обратиться к врачам за помощью.

Элспет сделала глубокий вдох, и служанка, помогавшая ей одеться, отступила на шаг.

– Подай мне шляпку, Дейрдре, – улыбнулась Элспет. – Сегодня надо наведаться в универмаг.

Шагая по Новому городу, Элспет радовалась прохладному ветру, который, как по линейке, обводил строгие геометрические формы улиц и площадей. Небо было ясным, и в нем переливалось позднеосеннее солнце – яркое, но лишенное тепла. Холодный прозрачный свет, пронизывающий воздух, действовал на Элспет успокаивающе. Она привыкла к холоду, он был созвучен ее природе. Элспет знала, что наделена зимней душой; ее тип личности шотландцы называли cauldrife[40]40
  Холодный, безжизненный (шотл.).


[Закрыть]. Она думала, Фредерик спасет ее от этой вечной мерзлоты, но вместо тепла он принес сокрушительное пламя.

Когда Элспет переходила улицу Георга, ветер, разгулявшийся на просторах бульваров, подталкивал ее в спину. Спускаясь по Замковой улице, она взглянула вниз – на улицу Принцев, на сады. Над ними к бледно-голубому шелковому покрову небес возносилась скала, увенчанная замком на пике, – еще один оплот незыблемости Эдинбурга.

А потом вдруг что-то изменилось.

Элспет резко остановилась, задохнувшись. Вокруг все как будто застыло, и она словно сама заледенела на полушаге. В тот же миг небо над Эдинбургским замком потемнело стремительным и неестественным образом, окрасившись в кроваво-красные, медные и пурпурные тона – нездешние, тошнотворные. Вверх взметнулись столбы черного, закопченного, вихрящегося дыма – он казался пятнистым, будто вместе с ним к небу неслись хлопья сажи. И снова Элспет услышала тот пронзительный, вибрирующе-визжащий звук, то ли скрип, то ли вой, который звучал у нее в голове, когда она смотрела через мертвый глаз Фредерика в адскую бездну.

Монстр вырос над замком – могучая темная фигура распрямилась, заполнив собой растерзанное небо. Элспет смотрела на него секунду – и целую вечность. Его кожа бугрилась волдырями, словно от жара; единственный глаз ослепительно сверкал алым над клювом-ртом.

Над городом возвышался Балор – одноокий властелин демонов.

Эдинбург потерял всю свою солидность и основательность, сделался уязвимым и хрупким под зловещим взором исполина. Элспет поняла, что через мгновение и она сама, и все люди вокруг нее будут освежеваны заживо этим взглядом – ее кожа уже иссохла и начинала лопаться от зноя, ее бессмертная плоть пошла пузырями, а тело утягивал за собой в бесконечное вращение неугасимый огненный вихрь.

Но так же внезапно, как появилось, видение исчезло. Элспет не успела ни завопить от ужаса, ни позвать на помощь, пока оно продолжалось. Само видение длилось столь мало, что это время нельзя было даже измерить – как пространство между шагами, как тишину между вздохами. Оно было столь мимолетным, что Элспет усомнилась, не был ли это обман зрения, вызванный проскользнувшим по солнцу облаком. Но на небе не было видно облаков, и, несмотря на то что страшная картина исчезла перед глазами, каждая ее деталь теперь ясно и отчетливо была выжжена каленым железом в памяти Элспет.

Она слегка пошатнулась и ухватилась рукой в перчатке за ограду дома, мимо которого проходила. Какой-то прохожий, озабоченно нахмурившись, шагнул было к ней, но она охолонула его ледяным взглядом, и он поспешил ретироваться.

Элспет, выпрямившись, снова взглянула на Эдинбургский замок. Все выглядело нормальным. Все было как прежде. Поблизости никто не казался ошеломленным недавним появлением демонического чудовища, заслонившего собой небо над замком и городом.

«Я схожу с ума, – сказала себе Элспет Локвуд. – Теряю рассудок».

Она постояла минутку, собираясь с силами, стараясь выровнять дыхание и унять бешеное сердцебиение, которое гулко отдавалось в ушах, а затем решительно и целеустремленно направила свои стопы по Замковой улице дальше – к улице Принцев и универсальному магазину Локвудов.

Однако, сделав всего несколько шагов, Элспет обнаружила, что ноги несут ее в другом направлении.

Глава 21

Все официальные совещания у Хайда с главным констеблем Ринтулом проходили всегда в кабинете последнего на Парламентской площади. Поэтому Хайд удивился, когда Ринтул явился к нему в участок на Торфикенской площади, да еще и без предупреждения.

Главный констебль к тому же был не один. Его сопровождал мужчина чуть старше средних лет, среднего роста и среднестатистической внешности; иными словами, в облике этого человека не было ничего примечательного, кроме одежды высочайшего качества. И Хайд его сразу же узнал – это оказался Джеймс Локвуд, владелец универсального магазина на улице Принцев.

– Прошу прощения за неожиданный визит, – сказал Ринтул, но Хайд понимал, что это извинение – чистая формальность. – Знаю, вы в данный момент очень заняты, однако и мое дело, боюсь, не терпит отлагательств.

– Определенно не терпит, – вмешался Локвуд, очевидно раздраженный дипломатическим политесом Ринтула. – Моя дочь пропала, я понятия не имею, где она.

– Присаживайтесь, джентльмены, – указал Хайд на кресла напротив своего рабочего стола.

Оба гостя послушались, и капитан воспользовался возможностью приглядеться к Локвуду. То, как резко бизнесмен начал разговор, его не задело – было ясно, что Локвуд глубоко взволнован, на его лице просматривался отпечаток нервической усталости, как у человека, который провел бессонную ночь в больших тревогах.

– Когда пропала ваша дочь, мистер Локвуд? – спросил Хайд, открыв записную книжку и положив ее перед собой на стол.

– Вчера утром. Она должна была присутствовать на собрании управляющих в универмаге, но не пришла. Последней ее видела служанка, Дейрдре.

– Служанка заметила что-то странное в ее поведении? Изменения в настроении?

– Ничего необычного она не заметила, сказала только, что Элспет очень хотелось поскорее отправиться в универмаг.

– Стало быть, ее ждали в магазине Локвудов?

– Я специально организовал совещание. Теперь, после смерти моего единственного сына, Элспет предстоит принять у меня бразды правления семейным бизнесом. И она действительно была рада приглашению, даже пребывала в восторге. Как она могла просто раствориться в воздухе посреди бела дня между домом и магазином? В этом нет смысла!

Хайд сделал несколько пометок в записной книжке и продолжил расспросы:

– Это было вчера утром, вы сказали?

– Именно так я и сказал. – В тоне Локвуда прозвучали усталость и нервное нетерпение.

– Тогда почему же вы пришли к нам сегодня, а не вчера? – спросил Хайд.

Локвуд вздохнул:

– Потому что Элспет – барышня своевольная, а попросту упрямая донельзя, и всегда такой была. Мнит себя независимой, поэтому не считает нужным сообщать мне о своих планах. Я надеялся, что к вечеру она вернется и даст объяснения по поводу ее отсутствия на совещании. В общем, вчера я не мог быть вполне уверен, что ее исчезновение не стало преднамеренным.

– О? Вот как? И почему же?

– Элспет не догадывается, но я в курсе, с кем она общается в последнее время. С пренеприятной компанией.

Хайд отложил перо и взглянул Локвуду в лицо:

– Что за пренеприятная компания, сэр?

– Я говорю о Фредерике Баллоре.

– Об оккультисте? – уточнил капитан.

– О проходимце! – презрительно бросил Локвуд. – Моя дочь тайно встречается с Баллором.

– Если она встречается с ним тайно, как вы об этом узнали? – спросил Хайд.

– Я уже сказал, что Элспет своевольна и независима, но она от этого не перестала быть юной барышней, а значит, обладает уязвимостью и чувствительностью своего пола. Она была очень привязана к брату, а он – к ней. Они были очень близки до самой его смерти. Джозеф был во многих отношениях еще более чувствительным и хрупким, чем Элспет, и она его всячески опекала. Когда он погиб, для Элспет это было страшным потрясением, у нее случилось что-то вроде нервного срыва. Я тогда сделал все, что мог, ради нее – нашел специалиста, предложившего курс лечения, все оплатил, даже отправил ее на время за границу. А когда Элспет вернулась, она начала водить знакомство со спиритуалистами, ходить на сеансы и так далее. Как вам, вероятно, известно, сейчас вся эта оккультная чепуха почему-то в моде. Мне не нравилось, что Элспет стала интересоваться подобными глупостями, но я ей не препятствовал, смотрел на все сквозь пальцы в надежде, что она хоть в этом найдет успокоение.

– Но именно в тех кругах она и встретила Баллора… – подхватил Хайд.

– У Баллора было… скажем, у него было что-то вроде салона в доме, который он снимал на западной окраине Нового города, – продолжал Локвуд. – Там собирались какие-то богемные личности всех сортов, а Баллор вел непотребную жизнь на деньги от этих оккультных сборищ. Я знаю, что Элспет присутствовала на нескольких его сеансах. Одно дело – общаться со спиритуалистами, другое – с таким распутным выродком, как Баллор. Этого уж я никак не мог стерпеть и потребовал от нее порвать с ним всякие отношения, объяснил, что он жулик и негодяй и что ее репутация будет загублена, если в городе узнают об их связи.

– Но она не порвала с Баллором? – спросил Ринтул.

– Обещала порвать, и какое-то время я верил, что она это сделала. Потом вокруг Баллора с его темными делишками разразился скандал, и он уехал из Эдинбурга. Я думал, на этом все и закончится, но заметил, что Элспет сделалась подозрительно скрытной, вернее более скрытной, чем раньше. Я обнаружил – не стану уточнять, каким образом, – что с ее персонального счета исчезли шестьсот фунтов стерлингов, поэтому нанял одного… джентльмена в качестве частного сыщика. Он занимается приватными расследованиями. Я поручил ему выяснить, что затевает Элспет, проследить за ней и узнать, куда она ходит.

– Кто этот джентльмен, которого вы наняли?

– Его зовут Дональд Фаркарсон, он служил унтер-офицером в армии, потом работал у меня в универмаге штатным детективом.

– Он все еще у вас работает? Ему удалось проследить за вашей дочерью?

– Фаркарсон уволился год назад – решил пуститься в самостоятельное, так сказать, плавание. По-моему, ему все это время приходилось иметь дело с весьма сомнительными клиентами. Так или иначе, он весьма надежный и усердный работник, знает толк в своем ремесле и остается консультантом в универмаге Локвудов.

– Вы о нем что-нибудь слышали, Эдвард? – спросил Ринтул.

Хайд покачал головой.

– Две недели назад, – снова заговорил Локвуд, – я получил от Фаркарсона отчет, расплатился с ним и сказал, что его миссия выполнена. К сожалению. Я собирался предъявить Элспет сведения из этого отчета после вчерашнего совещания с управляющими и поставить ее перед жестким выбором: либо она в будущем возглавит семейный бизнес, либо ее ждет неминуемый скандал, бесчестье и жизнь на пособие до скончания дней. Увы, возможности выдвинуть этот ультиматум мне так и не представилось.

– Могу я взглянуть на отчет? – спросил Хайд.

– Суть отчета в том, что Баллор переехал в большой заброшенный дом за чертой города. Фаркарсон выразил искреннюю озабоченность по поводу этого человека и его окружения. У него и слуга очень подозрительный – немой уродец, которого Фаркарсон называет «кагот», что бы это ни значило. Впрочем, я лучше пришлю вам чуть позже копию отчета. А пока что вы собираетесь предпринять, джентльмены?

У Ринтула на лице было написано, что решение должен принимать Хайд.

– Я немедленно выделю человека для поисков вашей дочери, – сказал тот в конце концов. – У меня сейчас срочное дело об убийстве, но я встречусь с вашим Фаркарсоном и постараюсь узнать у него что-нибудь полезное для расследования. А потом лично наведаюсь к Баллору.

– Я поеду с вами, – заявил Локвуд.

Хайд улыбнулся и покачал головой:

– Вы передали дело в надежные руки, мистер Локвуд, теперь этим занимается полиция. Мы разберемся.