Текст книги "Семь солнечных дней"

24

«Розовые» близняшки отвлекали Яслин от книжки. Стоило ей оторваться от чтения, и она замечала, как они изобретают новые и новые способы похвастаться своими литыми юными телами. Яслин в жизни не видела, чтобы кто-то настолько демонстративно ронял, а потом поднимал солнечные очки или поправлял бретельки бикини. Будто каждое их движение было разыграно.

Ни к чему жаловаться на них Речел или Кэрри Эн, подумала Яслин. Стоило ей заикнуться о недостатках своей внешности, как ей читали лекцию. «Ты такая худая, такая симпатичная, так молодо выглядишь». Или, как в последнее время повадилась говорить Кэрри Эн: «Ты уже отхватила себе мужика. Так что довольно ныть». Можно подумать, только это в жизни и важно. Заполучила какого-то несчастного сосунка, который захотел на ней жениться.

Яслин поняла, что Юэн возжелал на ней жениться, не успел он произнести слово «ЗАГС». Увы, брак с Юэном не входил в ее планы.

У модели всегда должен быть план. Яслин никогда не занималась ничем, кроме модельного бизнеса – первый контракт с агентством подписала еще в школе. Но карьера модели – это вам не бухгалтером служить. Разница такая же, как между подснежником и деревом.

Яслин не покидало зловещее предчувствие, что ее карьера завяла окончательно. Очевидно, стать телеведущей, как она планировала, так и не получится. Бессловесная роль в «Друзьях семьи» – лучшее, на что она может рассчитывать. В ее обязанности входит провожать участников конкурса на площадку и выносить золотой конвертик с призом в конце программы. Никаких слов, кроме «здрасьте», но это даже и к лучшему. При одном воспоминании о последних телепробах, где Яслин только и делала, что заикалась, ее бросало в жар и холод от стыда.

Нет, Юэн в ее планы не входит. План был такой: сначала поработать моделью, потом стать актрисой. А на закате актерской карьеры выйти на высокооплачиваемую пенсию. Она планировала найти выгодную партию, в традиционном смысле слова. Выйти замуж за сильного мужчину, в финансовом и физическом плане, за того, кто могли бы о ней позаботиться. Многие ее подружки-модели так и сделали: вышли за богатых мужчин намного старше, которых не любили, но которые могли бы содержать их и позволяли вести привычный образ жизни – то есть покупать дизайнерские наряды, когда износятся халявные платья с показов.

Если она выйдет за Юэна, что у нее будет за жизнь? Она не сможет жить с ним в его маленькой полуподвальной каморке, хотя понимает, что вскоре ей придется выехать из ее собственной квартиры. Плата за апартаменты с двумя спальнями в Челси росла обратно пропорционально ее доходам – заказы становились все мельче и реже. За последний месяц она работала всего два дня – позировала для компании-производителя дорожных аксессуаров. Два дня улыбаться до ушей и рекламировать поясные сумочки, разработанные для борьбы с карманниками. Два дня изображать глубокий интерес, глядя на переходники и счетчики валют. Поясные сумки! Яслин уже даже не приглашали рекламировать одежду.

Она вспомнила разговор с агентом незадолго до отъезда.

– Думаешь, я пропущу заказ, если уеду? – спросила она Криспина.

Криспин склонил голову набок. Жалость в его лице не скрыла даже улыбка.

– Дорогая, поезжай и отдохни. Когда вернешься, попьем кофейку и подумаем, как наладить твои дела до конца года. Поменяем имидж.

«Поменяем имидж». Яслин отлично знала, что это значит. Недавно ее подруга и ровесница Надя «попила кофейку» с Криспином и в тот же день позвонила Яслин, обливаясь безутешными слезами.

– Он сказал, нужно по-новому позиционировать меня на рынке, – хлюпала она. – Никаких тебе «Кампани» и «Элль». Мол, у него есть для меня потрясающий контракт с «Домашней хозяйкой».

Через неделю Надя поехала в студию делать новые фотографии для портфолио. Сексапильно надутые губки Нади девяностых сменились солнечной улыбкой. Снимок в откровенном черном платье – фотографией Нади в свитере от Фэйр Айл и брюках, которые смело можно было бы назвать слаксами. Надю «мама-фицировали». Теперь ее ждут только съемки для каталогов. И никаких фотосессий в нижнем белье. Яслин не могла признаться Речел и Кэрри Эн, что недавно получила новую роль в рекламном ролике – ей предстоит сыграть мамашу.

Каждый раз, когда Яслин показывала Кэрри Эн новую морщинку, та хохотала.

– Я была похожа на мопса, прежде чем стала выглядеть так, как сейчас, а скоро опять стану вылитым мопсом. Не забивай голову, Яслин. Такой красавице, худышке, очаровашке, как ты…

Ага, думала Яслин, это тебе так кажется. А ее критический взгляд модели видел одно: она увядает. Кожа вокруг глаз натянулась. Губы стали тоньше. А вот талия – нет.

Сидя у бассейна и глядя на шведских близнецов, которые напоминали ей, какой она была когда-то, Яслин ущипнула кожу на животе большим и указательным пальцами и надула щеки – продемонстрировать, как она раздулась после птичьего обеда. На обед она ела водяной кресс и рубленые помидоры.

– Ради бога, прекрати, – застонала Кэрри Эн, завидев ее гримасы. – Хватит строить из себя Робина-Бобина. Я, например, уснула вчера днем, когда решала кроссворд, а когда проснулась, не могла найти ручку – она застряла у меня под буферами. – Кэрри Эн потрясла грудями размера Е, чтобы подтвердить свои слова. – А тебе, подружка, – проговорила она, – надо подналечь на пирожные.

Яслин послушно засмеялась. Но когда Кэрри Эн вернулась к своей книге, опять тайком пощупала живот. Может, со стороны она и не кажется толстой, но раньше она явно была стройнее. Ее прямо-таки разнесло. Она даже не видела лобковую кость, лежа на спине и глядя вниз.

Яслин нахмурилась. Слава богу, лишний жир хоть не трясется. Фигура до сих пор упругая. Наверное, благодаря йоге. Аштанга-йога. Гвинет Палтроу тоже ей занимается. Кстати, о йоге…

– Пойду-ка я в номер ненадолго, – сказала она Кэрри Эн. – Надоело жариться на солнце, хочу вздремнуть.

Оказавшись в спальне в одиночестве, Яслин сделала сто пятьдесят скручиваний, подложив на жесткий холодный плиточный пол под спину всего лишь тоненькое пляжное полотенце. Дойдя до ста пятидесяти, она решила заставить себя сделать больше. Но сто пятьдесят второй раз пригвоздил ее к полу. Ощутив невыносимый спазм в животе, она откинулась на тонкую подстилку и стала задыхаться.

– Проклятье!

За первым спазмом последовала волна боли. В какое-то мгновение Яслин чуть не потеряла сознание. Чернота нахлынула из уголков глаз, затуманив зрение. Она почувствовала, как ее тело прогибается вниз, хотя лежала на полу абсолютно неподвижно.

Наконец у нее получилось сесть, облокотившись о кровать Кэрри Эн. Ей стало страшно. Слишком долго пробыла на солнце, решила Яслин. И перенапряглась почти на пустой желудок. Она залезла на свою кровать, закрыла глаза. И проснулась, только когда Речел и Кэрри Эн пришли принять душ перед ужином.

25

Вечер четверга прошел относительно спокойно. Всего по четыре бутылки пива на брата в пляжном баре. Девушки были достаточно трезвы и не забыли, что надо застолбить территорию у бассейна.

Яслин прижала полотенце крупным камнем с одной из клумб.

– Посмотрим, как теперь его унесет ветром, – процедила она.

– Может, просто попробуем пораньше встать? – предложила Речел.

– Ни за что, – возразила Яслин. – Мы в отпуске. К тому же все так делают.

И правда. Большинство лежаков были уже заняты – на них лежали разноцветные полотенца и сдутые матрасы.

Но Яслин все равно заставила Речел бежать к бассейну, не успела та проснуться. Кэрри Эн все еще храпела на кровати под кондиционером.

– Я бы сама пошла, но мне нездоровится. Яслин вскочила и побежала в ванную.

– Тебе надо вылечиться, – сказала Речел. – Ты принимала мои таблетки?

– Мне от них никакой пользы, – посетовала Яслин. – Но все уладится. Просто надо поспать подольше. Иди к бассейну и загорай на здоровье.

Стоило Речел выйти на тропинку, ведущую к бассейну через сад, как сердце ее заколотилось быстрее. Совсем как в пятом классе средней школы, когда они с Яслин насолили каким-то девчонками и те принялись их обижать. На прощанье Джоанна Робертс заявила, что на следующее утро разнесет их с Яслин в пух и прах. Яслин парировала: «И где твоя армия?» Речел разревелась от страха, когда на следующее утро мать не разрешила ей остаться дома.

На самом деле волноваться было нечего. Мама Джоанны Робертс разрешила ей не ходить в школу. Джоанна была удивлена беззаботным ответом Яслин на ее угрозу. Видимо, она решила, что Яслин владеет какими-то видами боевых искусств, неизвестными ей самой.

– Все дело в воображении, – пояснила Яслин (после школы она ходила на курсы актерского мастерства). – Взаимодействие людей основано на восприятии. Если не хочешь, чтобы тебя доставали, надо делать вид, что сама кого хочешь достанешь.

– Угу, – кивнула Речел. Только тогда, да и сейчас, она не верила словам Яслин. Ей казалось, что гораздо разумнее избежать конфликта.

* * *

Еще не добравшись до бассейна, Речел знала, что их полотенца снова перенесли. Планировка «Эгейского клуба» была разработана до того, как солнечный ожог начали связывать с раком кожи. Только три шезлонга у пул-бара стояли в тени, и на них претендовали по меньшей мере шестеро женщин. И разумеется, те самые три француженки, что украли лежаки вчера, сейчас дремали на шезлонгах, словно львицы после охоты.

Речел не пришлось спрашивать доисторическое чучело Катрин Денев, куда сегодня делись их полотенца. Она их видела. Полотенца были аккуратно сложены стопочкой на лежаке рядом с француженками. Справа и на самом солнцепеке. Речел быстро собрала их. Ей не терпелось улизнуть, словно маленькой гиене, которая еще слишком слаба и неопытна, чтобы в одиночку претендовать на кусочек львиной добычи.

– Служащий отеля убрал ваши полотенца, – с улыбкой проворковала Катрин Денев. – Я видела, как он их складывал, когда мы пришли к бассейну утром.

– Спасибо, – холодно произнесла Речел. Женщина явно врала.

– Вам нужно вставать пораньше, – предложила француженка.

– Вы правы, – ответила Речел, повернулась и пошла в номер, призвав на помощь все свое достоинство. А скрывшись из поля зрения француженок, пустилась бежать.

* * *

– Твой мобильник звонит не переставая! – пожаловалась Яслин, когда Речел вернулась. – И почему ты здесь? Ты же должна сторожить лежаки.

Речел швырнула полотенца на туалетный столик.

– Лежаки уже заняты. Судя по всему, служащий отеля убрал наши полотенца. Может, нельзя занимать лежаки ночью?

– Бред собачий. – Яслин села. – Кто это сказал?

– Ну, никто, только вот та француженка, что была там вчера утром…

– Хочешь сказать, эта старая корова опять умыкнула наши лежаки?

– Она сказала, что мы должны вставать пораньше. И наверное, она права.

– Надо выкладывать полотенца на лежаки вечером, как все и делают. Надеюсь, ты нашлась, что ей ответить. Я не имею в виду «спасибо»!

– Что происходит? – Разгневанный голос Яслин разбудил Кэрри Эн.

– Речел опять отдала этим крысам наши лежаки, – прошипела Яслин.

– Я не отдавала! Но что я могла сделать?

– Я бы в бассейне эту выдру утопила. И вообще, зачем им тень? Они и так похожи на сморщенный грецкий орех. Я бы так ей и сказала. Держу пари, когда она наврала, что полотенца переложил служащий, ты просто пролепетала «спасибо». Готова поспорить, ты именно так и ответила.

Внезапно мобильник Речел заиграл знакомую песенку Дайдо. Обрадовавшись, что отповедь Яслин прервалась, она схватила трубку и взмолилась, чтобы это был Патрик. Пусть он пожелает ей доброго утра, и тогда можно будет начать день сначала, на положительной ноте.

– Речел.

Это была Хелен.

– Где ты была? Я все утро не могла дозвониться.

– Я не взяла телефон к бассейну. Простите.

– Ничего. Послушай, дорогая, я вчера опять наткнулась на миссис Паттерсон. Она так рада, что ее позвали на свадьбу. Наденет шляпку, которую купила на свадьбу дочери миссис Кларк, еще до автокатастрофы. О, это было страшное несчастье. Сразу понимаешь, как тебе повезло, правда?

– Да. Хелен, – проговорила Речел, ломая голову, что же ей нужно: Хелен никогда не звонила просто так, поболтать.

– Так вот, миссис Паттерсон рассказала о своей внучке Кайли. Кошмарное имя, понимаю. Бедняжка Кайли только что переболела ветрянкой. У нас тут все ею болеют. Я живу в постоянном страхе заразиться лишаем… Доктор сказал, что в жизни не видел, чтобы ребенок переносил болезнь так тяжело, как Кайли Паттерсон. В первую неделю она была на жабу похожа, а не на маленькую девочку. И бедняжка так расстраивается из-за оспин. Они долго не проходят, а ей всего семь лет, она-то думает, что они у нее на всю жизнь останутся. Так вот, я сказала ее бабушке: «Я знаю, что приободрит малышку Кайли…»

– Пусть приходит на свадьбу, – безропотно смирилась Речел.

Хелен даже не перевела дыхание, услышав столь щедрое предложение.

– От платьев подружек невесты останется как раз достаточно ткани, чтобы сшить юбочку семилетней девочке, – продолжила она. – Кайли наденет ее поверх того белого платьица, что надевала на свадьбу тетушки Кристины. Будет не слишком контрастировать с твоим платьем, и, как я и сказала миссис Паттерсон, как здорово иметь маленькую подружку невесты вдобавок к большим. Я не имею в виду, что Яслин очень большая, просто…

– Что? – прервала ее Речел. – Вы что, сказали миссис Паттерсон, что Кайли может быть одной из моих подружек?

– Ничего не слышу, – притворилась мать Патрика. – Какая ужасная связь. Ладно, надеюсь, ты все поняла. Поговорим, когда вернешься, – и повесила трубку.

– Судя по подобострастному тону, это твоя будущая свекровь, – сказала Яслин.

– Что ей на этот раз было нужно? – спросила Кэрри Эн. – Хотела проверить, не сбиваем ли мы тебя с пути истинного?

Речел была в шоке и не могла проговорить ни слова.

– Кто-то должен пойти к бассейну, – пробормотала Яслин. – Господи, ну почему мне так хреново?

26

Когда девушки наконец вышли к бассейну, осталось всего три свободных лежака, которые опять стояли рядом с парочкой из Британии. Маркус просиял, завидев подруг. Салли кивнула и спряталась за книжкой.

– Здесь как на Пиккадилли-сёркус, – сказала Речел.

– Поверьте, – ответил Маркус, – на Пиккадилли-сёркус не видели ничего подобного. Как проходит девичник?

– Отлично, – проговорила Речел.

– Хорошо перед свадьбой вырваться куда-нибудь ненадолго, – сказал Маркус. – От подготовки столько стрессов, голова кругом.

– Да уж, – согласилась Речел.

– Только вот наша Речел привезла свои стрессы и заморочки с собой, – фыркнула Яслин, кивнув на мобильник, который Речел до сих пор держала в руке.

– Сами знаете, как это бывает, – виновато произнесла Речел.

– Знаю. Поэтому и оставил телефон дома, в Англии, – улыбнулся Маркус. – Что ж, милые дамы, вынужден вас оставить. У меня урок виндсерфинга на пляже.

– У них хорошие доски? – спросила Яслин.

– Я в этом не разбираюсь. Впервые попробовал кататься на этой неделе.

– А я раньше занималась виндсерфингом, – проговорила Яслин. – Наверное, приду попозже и посмотрю, что и как. Надо заняться серфингом вместо тенниса. Убережет от бед.

– Значит, вы уже познакомились с Жилем, – понимающе кивнул Маркус.

– О да! Как и все женщины моложе шестидесяти пяти.

– Он говорит, что Салли – настоящая звезда. Правда, Сал?

Салли попыталась улыбнуться, но вышла у нее гримаса.

– Что ж, увидимся. – Маркус направился к пляжу.

– Как вам уроки тенниса? – спросила Яслин у Салли. – Очень индивидуальный подход, правда?

– Теннис – очень популярная игра, – безразличным тоном ответила Салли.

– Как вам «Эгейский клуб»? Стоит тех денег, что вы заплатили? А еда вам нравится? Я вот отравилась.

– Говорила ей, что нельзя пить местную воду, – сказала Речел.

– Я воду не пила, – ответила Яслин. – Мне кажется, они не соблюдают пищевой гигиены. А вы как думаете? Салли, не так ли?

Салли отложила книгу, мысленно проклиная Маркуса за то, что из-за него невозможно читать и игнорировать участниц девичника справа от нее.

– Пытаюсь не есть ничего, что могли мыть водой из-под крана.

– Отличная идея, – заметила Речел.

– О, вы читаете «Белые зубы»? – спросила Яслин, разглядывая книгу Салли. – И как вам сюжет? Я так ничего и не поняла.

– Я и сама только что начала читать.

– Но хуже моей книги ничего нет, – пробурчала Кэрри Эн.

– А что вы читаете? – вежливо спросила Салли.

– «Южный колокольчик». История взросления в Каролине, – ответила Кэрри Эн. – А на самом деле книжка о четырнадцатилетней девочке, которая спит со всеми членами своей семьи. Спит не потому, что они бедные и вынуждены ночевать в одной спальне.

– А сюжет?

– Мне кажется, там его нет. По-моему, это просто попытка побить рекорд: сколько раз в течение одного романа можно упомянуть анальный секс.

– Ничего себе книжечка. – Яслин взяла книгу Речел в твердой обложке, которую та положила на шезлонг, чтобы погуще намазаться солнцезащитным кремом. – Вот эту книгу я бы с удовольствием прочитала.

– Подожди, пока я ее закончу, – предупредила Речел.

– Это та самая книга? – спросила Кэрри Эн.

– Да, та самая, – ответила Речел с заговорщическим блеском в глазах.

– О боже, – с притворным огорчением воскликнула Яслин. – Ты опять ее завела.

– Салли, – проговорила Кэрри Эн. – Вы должны услышать историю этой книги. Вас на слезу пробьет.

– Неужели автор ваш знакомый? – спросила Салли.

– О нет, – ответила Речел. – Все намного интереснее.

– Давай в этом году не будем дарить дорогущие подарки на Рождество, – предложил Патрик как-то утром в прошлом декабре. – Надо подкопить на первый взнос за квартиру.

Речел согласилась, что предложение разумное. Снимая квартиру, просто выбрасываешь деньги на ветер. Цены на недвижимость росли, но это никого не останавливало. С их знакомства в ночь Миллениума прошло три головокружительно счастливых года, и наконец Патрик и Речел были готовы взять на себя обязательства по покупке квартиры. Совместными усилиями.

– И что ты хочешь в подарок? – спросил ее Патрик. – Только не дороже двадцати пяти фунтов.

Речел задумалась на минутку.

– Что угодно, – ответила она.

– А поконкретнее? – спросил Патрик.

– Книгу, – наконец додумалась она.

– И ты обещай, что не потратишь на меня больше двадцати пяти фунтов.

Речел согласилась. Только вот она уже купила подарок Патрику. Потратила недельную зарплату на умопомрачительный кашемировый свитер. От Николь Фархи, между прочим. Стоило Речел увидеть его в магазине в конце августа (как раз в самую жару), она сразу представила, как красиво он будет смотреться на широкой груди Патрика в утро Рождества. Но поскольку ему не с чем было бы его надеть, она купила еще и темно-коричневые молескиновые брюки – они были на манекене в витрине магазина вместе со свитером цвета расплавленной ириски. А потом она поняла, что у него и туфель подходящих нет… Он-то всегда носит черные, а черные с коричневым не сочетаются. И Речел купила коричневые мокасины от Патрика Кокса. Одним словом, спустила на подарки почти пятьсот фунтов.

Но в рождественское утро Патрик оказался верным своему слову. Он вообще не потратился на подарок. Речел пыталась притвориться довольной, когда развернула один-единственный сверток и обнаружила роман в глянцевой твердой обложке, который планировала купить летом, когда он выйдет в мягкой.

– Ты эту книгу хотела? – спросил он.

– О да, – ответила Речел. – Какой ты внимательный.

Она протянула ему первую их трех огромных коробок. Кроме коробок был еще сапожок, доверху набитый всякой всячиной. Мелочами, которые она покупала, поддавшись случайному импульсу, и прятала к Рождеству весь год. Запонки. Носки с Гомером Симпсоном. Маленький фонарик, который пригодится, если ночью на шоссе заглохнет мотор…

Патрик открыл сверток с красивым новым свитером.

– Ну зачем ты так потратилась, – сказал он. Но похоже, его вовсе не смутило несоответствие огромной суммы, что она спустила на подарок, и ничтожной горстки монет, которую он потратил на нее.

Речел постаралась не переживать. Им действительно нужно копить на первый взнос. Патрик поступил разумно. Но боже, всего одна книжка! Книжка в твердой обложке! Что же в этом романтичного? Когда он только предложил «не тратиться на подарки», Речел подумала, что он сделает ей подарок своими руками. Он отлично плотничал. Матери на шестидесятилетие сделал чудесный столик для игры в карты. И всегда говорил Речел, что в один прекрасный день изготовит для нее кресло-качалку.

– Что Патрик подарил? – первым делом спросила Яслин, позвонив в канун Нового года. Она только что вернулась с рождественских каникул на Канарах.

– Ну, так, ничего особенного, – уклончиво пробормотала Речел.

– Шикарное белье? Такое вульгарное, что придется отнести в магазин, как только начнется распродажа?

– Он подарил книжку «Суши для начинающих», – безжизненным голосом проговорила Речел.

– И?..

– И все.

– Он что, подарил тебе книгу?

– Да. Книгу. В твердой обложке.

– Разве это рождественский подарок?

Речел прилежно защищала Патрика. Объяснила, что они должны откладывать деньги.

– О господи, – ахнула Яслин. – Ты собираешься покупать квартиру на пару с этим жадюгой? Да он заставит тебя два раза заваривать чайные пакетики.

Речел не придала значения замечанию Яслин, но через час ее слова все еще звенели у нее в ушах. Что, если Патрик и в самом деле жадюга? Что, если он тратит лишние деньги на кого-нибудь еще? Когда в тот вечер Патрик приехал на квартиру Речел, она уже закипала, как пудинг на водяной бане, который на целый день забыли на плите. По пути в паб, где они праздновали Новый год с друзьями, она не произнесла ни слова.

Злость Речел разрасталась, словно опухоль, стоило ей послушать, как другие женщины щебечут о своих чудесных рождественских подарках. На Эми был кардиган из настоящего кашемира. Нужного фасона, размера и цвета! Сара сверкала браслетиком, который, должно быть, обошелся ее бойфренду в двухнедельную зарплату. Лиззи призналась, что пришла в ужас, узнав о рождественском подарке Роба. Он вручил ей абонемент на десять уроков вождения. А она уже три раза проваливала экзамен на права.

Когда Речел сказала, что Патрик подарил ей книгу, они похвалили его предусмотрительность – ведь он купил именно тот роман, какой ей хотелось. Но Речел видела жалость в их глазах. Книга в твердой обложке. Этим все сказано. Ее бойфренд – жадюга. Яслин права на все сто.

Без десяти двенадцать грозил закончиться не только старый год. Патрик наконец заметил, что Речел с ним не разговаривает. И он заговорил сам. Спросил, в чем ее проблема.

– Ты подарил мне всего лишь какую-то несчастную книжонку! – взорвалась она. – Одну – единственную жалкую книжицу и больше ничего. Я потратила на тебя целое состояние! Я просто идиотка, – добавила она.

– Но мы же договорились купить подарки не дороже двадцати пяти фунтов, – возразил Патрик.

– Я думала, ты хотел сделать мне сюрприз.

– Мы копим на первый взнос.

– Сара с Иеном тоже копят, а он подарил ей браслет с бриллиантами!

– Как ты можешь сравнивать нас с Сарой и Иеном?

Речел с такой злобой выплевывала слова, что Патрику казалось, будто она хлещет его по лицу.

– Значит, вот это тебе не нужно, – сказал он, положил на стол маленькую бархатную коробочку и вышел из паба.

На мгновение Речел пришла в замешательство. А потом ее охватил ужас. Она схватила коробочку и поспешно открыла ее. Внутри было кольцо с бриллиантом величиной с земляной орех.

– О боже… Патрик…

Речел вскочила с места и выбежала за ним на заснеженную улицу. Ветер усилился, и с неба падали снежные хлопья размером с почтовые марки. На машинах лежал толстый слой снега, будто щедрый великан набросил на парковку свою горностаевую мантию. Следы Патрика вели к его машине и резко обрывались. Маленький «форд-пума» стоял на месте, но Патрика нигде не было.

– Пат! – закричала Речел. – Патрик! – Ей не хотелось выходить из-под козырька. – Пат! Извини! Мне нужно это кольцо! И я хочу выйти за тебя замуж!

– Откуда ты взяла, что я предлагаю тебе выйти замуж?

Патрик вышел из тени слева от крыльца. От неожиданности Речел подавилась.

– Разве нет?

– Я хотел предложить это Речел, которая была бы рада получить в подарок книгу. Но не знаю, что с ней стало.

– Ох, Пат. Извини меня. Ты же знаешь, я сожалею о том, что наговорила. Только вот когда ты сказал, что не собираешься тратиться на меня, я подумала, что на самом деле ты что-то планируешь…

– Ну знаешь, это кольцо – всего лишь кубический цирконий, – пошутил он. – Ты его примеряла? – спросил он уже серьезно.

– Я побежала за тобой, – ответила она.

– Это хорошо. Дай мне коробочку.

Она протянула ему футляр. И он положил его в карман.

– Что ты делаешь? – спросила она, испугавшись, что он передумал делать предложение из-за ее идиотской детской выходки.

– Тихо, – прошептал он. – Хочу, чтобы все было так, как я планировал до того, как у тебя случилась истерика.

Тем временем в пабе распорядитель вечера приказал всем наполнить бокалы и поднять тост в честь наступления Нового года. А на улице, на крылечке, Патрик откашлялся, опустился на одно колено, хрустнув протестующими суставами. Телевизор переключили на канал Би-би-си-1 и врубили полную громкость, чтобы бой Биг Бена был слышен всем присутствующим.

– Бом. – Первый громкий удар.

– Речел Луиза Бакли…

– Бом.

– … окажи мне честь…

– Бом.

– … и согласись…

– Бом.

– …стать…

– Бом.

– …моей женой.

– Бом.

Речел подождала двенадцатого удара часов и лишь потом ответила «да».

Все гости в пабе знали секрет Патрика. И Яслин знала, что он собирается сделать предложение, и как бы Речел его не обзывала, он не передумает. Но с той ночи Речел не покидало ощущение, что из-за своей истерики она чуть не потеряла Патрика. Даже пересказывая эту историю сейчас, у бассейна в жаркий день под турецким солнцем, Речел похолодела, вспомнив обиду на лице Патрика, когда она обвинила его в прижимистости в полный голос и в присутствии всех их друзей. Она не хотела бы увидеть это выражение еще раз. И ни за что бы его больше не обидела.

Здорово встретить человека, к которому испытываешь такие сильные чувства. Но иногда глубина ее чувств к Патрику наводила на нее страх. Готовясь к свадьбе, они несколько раз беседовали с викарием той церкви, которую выбрали для венчания. И во время первой из бесед викарий зачитал текст свадебной церемонии и попросил обручившихся задуматься о клятвах, которые они собираются принести. А ведь большинство из них пришли в эту церковь, лишь чтобы обеспечить хороший фон для свадебных снимков.

«Пока смерть не разлучит нас» – именно эти слова задели чувства Речел. И когда священник зачитал эту часть клятвы, она расплакалась. Прямо в церкви, в присутствии викария и трех других пар, которых в тот субботний день видела в первый раз в жизни. Речел раскрыла рот и зарыдала. До того момента жизнь с Патриком представлялась ей бутоном, что вот-вот раскроется и зацветет прекрасным, идеальным цветом. Но теперь она понимала, что впереди их ждет зима. Настанет день, когда кто-то из них останется в одиночестве, как бы они ни любили друг друга.

Солнечным утром у бассейна ее глаза снова затуманились слезами.

– Какая чудесная история, – произнесла Салли и вздохнула с облегчением: наконец-то она закончилась.

– Да. Ты что расхлюпалась, нюня? – спросила Кэрри Эн.

– Ведь знаете… просто… – Речел повернулась к Салли. – Вы же знаете, как это бывает. Когда любишь человека так сильно, что готова умереть…