Текст книги "Семь солнечных дней"

45

– Теперь мне это кажется глупостью, – шепотом проговорила Кэрри Эн, – но я отправлялась в отпуск с твердым намерением завести роман. Я была уверена, что к моему возвращению в Бэттерси смогу высоко задрать голову и заявить, что Грег Фишер был вовсе не последним мужчиной, с которым я переспала. И не единственным… – Кэрри Эн поразмышляла над своими словами и торопливо добавила: – Конечно, я бы не стала раззванивать об этом направо и налево. Это был бы мой секрет. Приятный маленький секрет, который позволил бы мне не чувствовать себя старой кошелкой.

– Я не проболтаюсь, можешь не беспокоиться, – заверила ее Речел.

– Да, но болтать-то пока не о чем. – Кэрри Эн вздохнула. – Не могу поверить, что из всех отелей мы выбрали именно «Эгейский клуб»: сексом здесь занимаются еще реже, чем я в Англии. Приглядывать здесь одиноких холостяков – все равно что выбирать между мазком и ректальным осмотром. Избегаешь и того и другого, но все время думаешь, что следовало бы их сделать. А я не хочу возвращаться домой, сожалея, что что-то не сделала…

Речел нахмурилась, пытаясь понять аллегорию Кэрри Эн.

– Ведь все, что мне нужно, – это случайная связь, чтобы растопить лед, как говорится. У меня два года не было мужика, и чем дольше все это затягивается, тем больше мне кажется, что я уже никогда не наберусь храбрости и не разденусь перед мужчиной. Я на глазах превращаюсь в новоявленную девственницу. Как думаешь, может, я слишком придирчивая?

На край бассейна взгромоздился Мортен. Речел еще раз взглянула на его утягивающие плавки и заверила Кэрри Эн, что ей есть к чему придираться.

– Может, тебе переспать с аниматором? – предложила Яслин.

Речел и Кэрри Эн думали, что она уснула за книжкой.

– Издеваешься? Ты хоть знаешь, сколько баб проходит через них за сезон? Я тут случайно подслушала в прачечной, как один жаловался другу: мол, на этой неделе удалось уложить всего трех!

– Но если тебе хочется всего лишь поваляться на песочке, без обязательств… Прояви самостоятельность и надень на него презерватив. Тогда какая разница?

Речел была в шоке. Но Кэрри Эн невольно улыбнулась.

– Тренер по водному спорту и инструктор по стрельбе из лука очень даже ничего, между прочим.

– Хватит! – взмолилась Кэрри Эн. – Совершенно идиотская затея. Они же еще подростки!

И к ним не подступиться – они вечно окружены визжащими «Гоу-гоу герлз» или семидесятилетними мумиями Бриджит Бардо.

– Ага! Значит, ты бы не отказалась, если бы была уверена в успехе! – с видом всезнающего детектива проговорила Яслин. – Так я и знала.

– А кто бы отказался? – ответила Кэрри Эн. Норвежец в позорных плавках исчез из поля зрения, и в кадре появилось воплощение красоты: ягодицы учителя танцев Пьера в белоснежных шортах. Он наклонился, чтобы выудить из бассейна конфетную обертку.

– А как насчет твоего шахматного наставника? – предложила Речел. – Он не похож на остальных.

– Аксель? – изумилась Кэрри Эн.

– Да. По-моему, он довольно симпатичный.

– Да. Правда, никогда не улыбается.

– А если бы улыбнулся?

– Нет. Я его не интересую.

– Откуда ты знаешь? – спросила Речел.

– Каждый раз, когда я приходила на занятие, у него был такой утомленный вид, будто он вот-вот рухнет и окочурится. Он еле заставлял себя поздороваться, когда я прерывала его философское чтение. И это еще одна проблема. Он слишком умен для одноразовых свиданок с туристками. К тому же считает меня дурой.

– Что? – возмутилась Яслин. – Никто не смеет считать тебя дурой! Господи, Кэрри Эн, у тебя же свой собственный бизнес!

– Ну и что. Я же ни черта не смыслю в философии или в поэзии.

– Как и большинство населения, – парировала Яслин. – Многие даже не знают, как пишется «фи-ло-со-фи-я», и думаешь, это мешает им трахаться?

– Я все равно хотела бы знать больше, и мне плевать, что большинство людей не соображает в философии! Знаете, я ведь в свое время поступила на психологический факультет в университет.

Речел ошарашенно уставилась на нее.

– И почему же ты не стала учиться?

– Угадай.

– Из-за Грега, – хором пропели Яслин и Речел.

– Да, из-за Грега. Отказалась от места на курсе, потому что он сказал, что не станет ждать меня три года. Вот тогда я и должна была насторожиться. Ведь как можно было поклясться до конца жизни любить человека, который не смог бы пообещать любить меня всего три года, причем каждый выходные я бы приезжала домой?

– Мать Патрика тоже бросила учебу, чтобы выйти замуж, – задумалась Речел. – Но когда Патрик и Дженнифер пошли в школу, она закончила Открытый университет.

– Как же иначе, – фыркнула Яслин. – Она же суперженщина. Ты с ней так и не поговорила?

– Пока нет, – призналась Речел.

– А с Патриком?

– Нет, – соврала Речел.

Вообще-то, с Патриком она разговаривала. Правда, не слышала ни слова из того, что он ответил. Дозвонилась в разгаре какой-то пьяной игры. И каждый раз, когда Патрик отвечал на ее вопросы, его голос заглушал рев дружков: кто-то неправильно пересказал сложный лимерик и должен был опрокинуть штрафную рюмку.

И вот, в который раз, Речел так и не удалось сообщить Патрику, что его мать заказала рыбу для вегетарианцев, и пока он напивается в дублинском пабе, пятьдесят пушистых маленьких беленьких барашков прощаются с жизнью, чтобы стать обедом для гостей со вставными челюстями. Гостей, с которыми Речел и Патрик даже незнакомы.

Но день близился к вечеру, и Речел задумалась, а не слишком ли она суетится? Ведь эти пушистые беленькие барашки были специально выращены на убой. А рыбу поймали в Атлантическом океане и заморозили еще задолго до того, как они назначили дату свадьбы.

Это всего лишь один день в ее жизни. Правда, он должен был стать самым прекрасным, но втайне Речел всегда ненавидела эти розовые сопли. Будет лучше, если самый прекрасный день ее жизни настанет уже потом, в счастливом и долгом замужестве. Ведь никому не хочется, чтобы день свадьбы ознаменовал собой начало конца.

И Хелен вовсе не хотела навредить, вмешиваясь в свадебные приготовления. Речел должна быть благодарна, что Хелен вообще заинтересовалась свадьбой. И когда Речел позвонила своей матери в поисках поддержки, та заметила, что, пожалуй, Хелен была права насчет вегетарианского меню. И в семье Речел полно народу, кто более охотно полакомился бы барашком, чем паштетом из авокадо.

– Когда женились твои бабушка и дед, – сказала ее мать, – у них даже не было нормального торта. Им удалось наскрести продуктов всего на один ярус свадебного пирога, собрав пищевые карточки у всех членов семьи. Другие два яруса были из картона. И видела ли ты более счастливую пару?

После этих слов Речел почувствовала себя просто инфантильной эгоисткой. Не свадебный прием имеет значение. Важны те клятвы, что жених и невеста дают накануне. И в свадебном обете нет таких строк: «Клянусь любить и почитать тебя, пока твоя мать не начнет совать нос в наши дела».

Бассейн почти опустел. Гости отеля возвращались в номера переодеться к ужину. Темой вечера был «Мулен Руж».

– Пора наряжаться, – объявила Яслин.

– Я первая иду в душ, – проговорила Кэрри Эн, вскочив с шезлонга.

– Только не навечно! – предупредила Яслин.

– Ну знаешь, усы за секунду не обесцветишь.

Кэрри Эн стояла перед зеркалом в ванной и оглядывала нанесенный ущерб. Кожа, обычно прозрачно-белая, как у истинной ирландки, порозовела и покрылась россыпью веснушек вокруг носа. Волосы, которые она каждый день перед работой целый час выпрямляла утюжками, пушистым нимбом торчали во все стороны. Грегу всегда нравилось, когда она выпрямляла волосы – прическа, как у Ясмин Ле Бон. Но даже если спать на гладильной доске, кельтской блондинке в жизни не превратиться в стройную брюнетку-персиянку. Кэрри Эн вспомнила то утро, когда пришлось пойти на работу в образе растрепы Энн: дорожные рабочие у ее дома случайно перерезали кабель, и три соседних улицы погрузились в темноту. В тот день прическу Кэрри Эн заметили все. И если подумать, отзывы были только положительные.

– Вы выглядите моложе, – сказала ее ассистентка Джейн.

К несчастью, тогда Кэрри Эн казалось, что «моложе» – синоним «неопытнее». На следующий день электричество починили, и выпрямляющие утюжки снова взялись за работу. Кудряшки Кэрри Эн носила только на отдыхе или когда болела.

При мысли о Джейн Кэрри Эн неизбежно вспомнила об офисе. Она проработала в «Офисных ангелах» пять лет – там и познакомилась с Речел, а потом основала «Бюро Фишер», агентство по подбору временного персонала. И с тех пор Кэрри Эн редко могла расслабиться на отдыхе. Никогда не уезжала больше чем на неделю – кроме того раза, когда они с Грегом пытались спасти брак. Вернувшись после двухнедельного отпуска и стопроцентно убедившись, что их браку конец, Кэрри Эн обнаружила, что офисный туалет затопило в первый же день ее поездки, и все это время никто ничего не делал – ее тогдашняя ассистентка не догадалась вызвать водопроводчика, заглянув в «Желтые страницы».

После того случая Кэрри Эн наняла ассистентку с образованием выше среднего (это была Джейн) и не позволяла себе уезжать более чем на пять дней – в целях минимизации возможного ущерба. И все эти пять дней она переживала и беспрерывно названивала в Англию. В прошлом году, отдыхая на юге Испании, Кэрри Эн под палящим солнцем вскарабкалась на гору, чтобы мобильник нашел сеть. Она позвонила Джейн и услышала, как та сказала «о'кей», после чего связь снова отрубилась.

На этот раз Кэрри Эн уже не так волновалась. Позвонила Джейн один раз и приказала в случае кризиса прислать сообщение. Но пока кризисных предупреждений не поступало, и, вопреки себе, Кэрри Эн даже не звонила, чтобы проверить и докопаться, не скрывает ли Джейн от нее чего-нибудь, что по возвращении могло бы обернуться смертельной катастрофой. Но похоже, все временные сотрудники работали и были довольны. А клиенты платили без задержек.

Но Кэрри Эн наскучил кадровый бизнес. Когда она только начинала, в офисе ежедневно требовалось ее стодесятипроцентное присутствие. Теперь же контракты продлевали автоматически. Ей потребовалось ровно шестьдесят секунд, чтобы понять, станет ли пришедшая с улицы девушка надежным работником или же потребует выходной, чтобы поплакаться из-за нечаянной грубости дружка. Все стало слишком легко. И, возможно, поэтому ей было так трудно поверить словам Яслин, что собственным бизнесом можно гордиться.

Кэрри Эн жаждала новых достижений. Она не тушевалась в присутствии самых крутых бизнесменов, с которыми обсуждала размеры прибыли и управление персоналом. Но ей хотелось понять, почему современные мыслители до сих пор ссылаются на античных философов в тогах. Она стремилась к знаниям. Встреча с Акселем заставила ее понять, что за пределами ее узкого мирка существует множество непознанного.

И Кэрри Эн осознала, что жалела о своем браке вовсе не потому, что ее муж и лучшая подруга оказались предателями.

– Что ты там делаешь? – Яслин ломилась в дверь ванной.

– Я почти готова, – соврала Кэрри Эн.

Мазнув блеском по губам, она вышла из ванной.

Судьбоносный вибратор возвышался на кофейном столике в боевой готовности к ритуалу. Речел и Яслин уже разлили «Голдшлагер» по стаканам.

– Ладно, – скомандовала Яслин. – Сегодня проведем ритуал по-другому. Желания будем загадывать не для себя, а друг для друга. Кэрри Эн, ты пожелаешь что-нибудь Речел. Речел мне. А я – Кэрри Эн.

Пожелание Кэрри Эн было предсказуемо.

– Желаю, чтобы твоя свадьба прошла идеально. С бараниной или без.

Речел повернулась к Яслин:

– Желаю, чтобы ты заполучила сотни заказов на рекламу паштета. Или чего-нибудь еще. Менее обыденного.

И наконец заговорила Яслин:

– Желаю горячей ночки, Кэрри Эн!

Речел и Яслин заулюлюкали. Кэрри Эн потупилась.

– С мужчиной твоей мечты, – добавила Яслин.

– Неужто сегодня в отель приехал Джордж Клуни? – отшутилась Кэрри Эн.

– У твоего Акселя глаза точь-в-точь, как у Клуни.

– Ты имеешь в виду, у него их тоже два?

– Тебе это пригодится, – сказала Речел, прикрепив у Кэрри Эн за ухом большую шелковую розу. – Это мой талисман. Роза была на мне в вечер знакомства с Патриком.

46

Тем временем в другом конце сада Жиль воодушевлял Акселя на новую миссию, одолжив ему свою «счастливую» рубашку.

– Она же грязная, – запротестовал Аксель, держа бледно-голубую джинсовую рубашку на расстоянии вытянутой руки.

– А как же. Она пропитана моими ферментами, – заявил Жиль. – Нельзя их смывать.

– По мне, так воняет потом.

– Тебе так кажется, потому что ты – мужчина. Но для женщин… – Жиль поцеловал кончики сложенных вместе большого, указательного и среднего пальцев. – …аромат неотразим. Как мед для пчелы. Надевай.

– Для меня это не сработает, – проворчал Аксель. – К тому же разве она тебе самому не понадобится? Если ты собираешься охмурить ту англичанку, в которую влюблен?

– Мне повезло: у меня есть талант и удача, – похвастался Жиль. – Сегодня моя рубашка мне не понадобится.

– Которая из них? Кто твоя добыча? – спросил Аксель.

– Не скажу.

– Но ты же знаешь, на кого нацелился я. И раньше никогда не скромничал насчет своих побед.

– Сегодня все иначе, – загадочно произнес Жиль. – Надевай рубашку.

Аксель надеялся, что Жиль не будет настаивать, но тот не собирался выпускать его из комнаты без зловонного рубища. Стараясь не дышать. Аксель напялил рубашку через голову и застегнул до самого ворота.

– Это еще что? – недовольно пробурчал Жиль. – Ты на школьника похож. Надо расстегнуть пару пуговиц. Показать твои мускулы.

Словно опытный стилист, Жиль повозился с рубашкой и расстегнул четыре верхние пуговицы.

– Да у меня пупок виден! – пожаловался Аксель.

– Ладно. Может, я и ошибся, – Жиль застегнул рубашку. – У тебя грудь не мускулистая. Так лучше.

– Я похож на дебила.

– С таким лицом – да. Не сутулься.

Жиль хлопнул друга по спине, и тот тут же выпрямился.

– Втяни живот. Правда, у тебя и нет живота. Господи, Аксель. И с чего ты такой тощий? Как девчонка, ей-богу. Теперь поработаем над выражением лица. Все время улыбайся. Мрачный вид хорош, если ты – Джеймс Дин. Если фигурой не вышел, нельзя быть хмурым, нужно все время казаться веселым.

Аксель попытался выдавить из себя улыбку перед зеркалом.

– Ты безнадежен, – отмахнулся его гуру. – Скажи спасибо, что у тебя нет конкурентов.

– А как же тот норвежец?

– Мортен? Я за ним прослежу.

– А Яссер?

– Вчера вечером Яссер пометил четверых новеньких из Франции. Обойдется без Кэрри Эн. Аксель, эта женщина тебя хочет. Это верняк. Ты только будь рядом, все время улыбайся и не заикайся о Натали. О, и много не пей, а то в самый ответственный момент облажаешься.

Жиль многозначительно кивнул на промежность Акселя.

Аксель страдальчески взглянул на свои брюки.

– Думай о чем угодно, лишь бы не опозориться, – наказал Жиль. – И все получится. Понял?

Жиль взял лосьон для бритья, стоявший на тумбочке, и побрызгал небритые щеки. «А ведь когда чисто выбрит, никогда не пользуется лосьоном», – подумал Аксель.

– Я все устрою, – объявил Жиль. – Отвлеку Яссера и того норвежца. А ты занимайся своим делом. Увидимся завтра утром.

– Ты вернешься сегодня?

– Ни в коем случае. Если мне повезет, конечно. Но даже если ничего не выйдет, обещаю, я тебя беспокоить не стану. Посплю в гамаке. Ведь сегодня твоя счастливая ночь, Аксель Раданн.

Похоже, удача Акселю не улыбалась. Кэрри Эн нигде не было видно. Каждый вечер с самого начала отпуска она приходила в бар к восьми, обычно с двумя своими подружками – тихоней и чрезмерно самоуверенной брюнеткой. Тихоня и брюнетка сидели в баре на обычном месте. Но Кэрри Эн с ними не было.

В глубине души Аксель испытал облегчение. Если она не появится в баре не придется ее соблазнять. С тех пор как Жиль вбил ему в голову эту затею за ланчем, перспектива соблазнения с каждой минутой теряла привлекательность.

И вот Аксель притаился в темном углу пул-бара, прямо у кухонных дверей, и задерживал дыхание каждый раз, когда появлялся новый гость. Если Кэрри Эн не придет к половине девятого, он вернется в комнату и снимет наконец эту дебильную рубашку. Стоило ему поднять бокал рома с колой, как из подмышки ударяли мощные миазмы мужественности Жиля. Неужели Жиль на самом деле считает, что женщин возбуждает эта вонь? Единственное возможное объяснение – этот смрад действует на женские мозги подобно нервно-паралитическому газу.

Как только Аксель появился в пул-баре, вся уверенность, которую пытался вселить в него Жиль во время сборов на охоту, испарилась без следа. Хотя Аксель прожил в «Эгейском клубе» уже три месяца, выходя из комнаты, он до сих пор чувствовал себя новичком. Другие аниматоры напоминали ему тех стильных студентов, из-за которых он боялся ходить в лучшие кафе Парижа, пока Натали его туда не затащила. Интересно, как им это удается? Как они умудряются вечер за вечером вести светскую болтовню с незнакомыми людьми? Светские разговоры были для Акселя китайской грамотой. Он даже не знал, с чего начать.

По доброте душевной Жиль поделился с Акселем фирменными способами завести беседу, но большинство из них начинались со слов «эй, куколки», а Аксель даже представить не мог, что такая фраза когда-либо сорвется с его губ.

– Эй, куколки, – попробовал произнести он в спальне в присутствии своего нового гуру.

– Нет, нет и еще раз нет, – отрезал Жиль. – Ты должен мурлыкать, как Барри Уайт, а у тебя выходит, как у Вуди Аллена.

Но сейчас Аксель на самом деле чувствовал себя героем фильма Вуди Аллена. Затаился в темном углу, как паук, подстерегающий Кэрри Эн, в то время как самоуверенная секс-машина Жиль нейтрализует противника. Из своей засады Аксель видел, как Жиль знакомит Мортена с одной из новеньких туристок – неуклюжей разведенкой Мадлен из Шарльвилля, Арденны. Между прочим, в Арденнах вырос поэт-романтик Артюр Рембо. Интересно, знала ли она об этом? Черта с два! Аксель спросил ее во время приветственной встречи.

Мортен и Мадлен увлеченно болтали, хотя на каком языке – одному богу известно. Более того, Аксель видел, как Мортен опустил руку на левую ягодицу Мадлен. Она игриво шлепнула Мортена и положила свою руку ему прямо на самое интересное место. Аксель с отвращением отвел взгляд.

Оправившись и наконец подняв глаза, он заметил, что Жиль уже разговаривает с Яссером.

Приобняв Яссера за плечи, Жиль что-то шептал ему на ухо. В ответ на его слова Яссер сделал непристойное движение бедрами, и у Акселя пропали все сомнения насчет предмета их разговора. Расставание Жиля и Яссера сопровождалось бурным смехом и похлопыванием друг друга по спинам. И еще они обменялись свернутыми банкнотами. Неужто Жиль уже собирал выигрыш, доказав, что Аксель не гомосек?

Это уже ни в какие ворота не лезет. При мысли, что аниматоры «Эгейского клуба» обсуждали его сексуальную ориентацию, Аксель стал цвета своего любимого свекольного салата. Любой смешок, раздававшийся в тот вечер у бассейна, Аксель принимал на свой счет. Видно, такова его участь. Так было и будет. Всегда быть посмешищем для других. Никто никогда не посмеется вместе с Акселем.

Аксель опрокинул остатки ром-колы для храбрости – Жиль тайком намешал ему тройную порцию – и вышел из темного укрытия. Покачиваясь, направился в центр пул-бара и уже собирался уйти. Пусть Жиль проиграет свое дурацкое пари… Аксель Раданн ляжет в могилу, любив и потеряв всего одну женщину. В комнате его ждала пачка аспирина – он примет все сразу, чтобы избавиться от боли раз и навсегда. Как знать, может, Натали заплачет, когда гроб с его телом медленно пронесут по ее улице. Но пусть знает, что он ее простил – он напишет об этом в письме, которое завещает прочитать на похоронах. И страданиям придет конец. Аксель надеялся, что угрызения совести будут мучить Натали до конца жизни и из-за этого она не сможет больше встречаться с Эдом Уайзменом, но… И тут он увидел ее. Кэрри Эн.

– Осторожно! – прокричала она, когда Аксель чуть не сбил ее с ног, торопясь к выходу из бара.

Описав в воздухе сверкающую дугу, ярко-розовый коктейль Кэрри Эн забрызгал ее чудесное белое платье, которое стало похоже на картину Джексона Поллока.

– Теперь вы просто обязаны меня угостить, – беззаботно произнесла она.

Вот уж сейчас Акселю было от нее не отделаться.

47

Из-за столика у бассейна Яслин и Речел наблюдали за драматичным столкновением Кэрри Эн и ее добычи на вечер.

– Он облил ее коктейлем. – Речел была разочарована. – Вот придурок.

– Значит, он жутко нервничает. Явно на нее запал. Сегодня Кэрри Эн не будет спать в одиночестве.

– Правда, будет здорово, если между ними завяжется что-нибудь особенное? Прекрасно представляю Кэрри Эн с учителем шахмат. Такой умный и чуткий. Вот здорово: в один прекрасный день они будут рассказывать эту историю внукам! Дедушка так нервничал, что облил бабушку ромовым пуншем с ног до головы…

Яслин вздохнула:

– Речел, свадьбой у них не закончится. Иногда твоя романтичность граничит с дебилизмом.

– А ты бываешь такой циничной. Я-то верю в истинную любовь.

– Кстати, вот и парочка влюбленных голубков пожаловала.

К ним пробирались Маркус и Салли. После вечера с Полетт они убедились, что проводить время с другими людьми куда менее болезненно, чем наедине друг с другом.

– Не против, если мы посидим с вами? – спросил Маркус.

– Ради бога, – Яслин махнула рукой на свободные стулья.

По мнению Яслин, они совершили справедливый обмен. Они с Речел избавят супружескую пару от необходимости общаться. А в присутствии Маркуса и Салли Яслин не придется выслушивать бредни Речел о любви и супружестве.

– Где ваша подруга?

– Вон она, – Речел кивнула в сторону Кэрри Эн. – Охмуряет парня из шахматного клуба.

– Похоже, у них все на мази, – с некоторым сарказмом заметила Салли.

Аксель заказал еще один коктейль для Кэрри Эн, а себе взял ром-колу. Они стояли лицом к лицу в гробовой тишине и потягивали напитки. Ромовый пунш на платье Кэрри Эн начал высыхать, и ее пробрала дрожь.

Неудачно начавшееся свидание Акселя и Кэрри Эн становилось все хуже. Жиль верно предвидел, что, оказавшись лицом к лицу с девушкой, Аксель проглотит язык от волнения, и научил его фразам, способным обворожить любую, независимо от национальности. К несчастью, уроки Жиля вылетели у Акселя из головы.

– Хорошая погода, – сказал он.

– Что? Сейчас? – удивилась Кэрри Эн. – Темно же.

Стоило Акселю взглянуть поверх плеча Кэрри Эн, как он увидел Жиля – тот подбадривал его жестами – и Яссера, который свирепо зыркал на него глазами, – видимо, чтобы отпугнуть его и заставить Жиля проиграть пари на предмет его ориентации. Тишина между репликами казалась бесконечной. А когда Аксель наконец придумывал, что сказать, он неизбежно еле мямлил, и Кэрри Эн приходилось переспрашивать, пытаясь перекричать орущую клубную музыку.

Он не мог понять, почему она до сих пор не ушла. Почему так и стоит рядом с ним, хотя прошло уже сорок пять минут с тех пор, как он пролил на нее коктейль? Через час Жиль начал терять терпение. Стал делать странные жесты, будто хотел заколоть кого-то ножом, – очевидно, пытался показать Акселю, что пора кидаться на добычу. Но Аксель сомневался, что у него получится.

– Извини меня, я на минутку, – внезапно произнесла Кэрри Эн.

Протянув Акселю стакан, она оставила его в одиночестве у бара. В тот же момент к нему подлетел Жиль.

– Что ты творишь? Вид у тебя как на поминках. За целый час не сказал ей ни слова – и вот она ушла.

– По-моему, она пошла в туалет, – пробормотал Аксель.

– Ага, – вздохнул Жиль. – И если она вернется, я съем свои теннисные шорты. Ты все испортил.

– Ты прав.

– Я почти уверен. Но предположим, что я ошибся, тогда смертельный удар нужно нанести немедленно. Если в течение десяти минут не пригласишь ее к себе – пиши пропало. Она подумает, что ты к ней равнодушен. К тому же Яссер готов оставить ее в покое до десяти, а дальше начнет сам к ней подкатывать. Больше я от него откупаться не могу.

– Тебе пришлось от него откупаться? Какая мерзость, – сокрушался Аксель.

– Если из-за тебя проиграю это чертово пари, вот тогда покажу тебе мерзость! – прошипел Жиль. – Полтинник евро на дороге не валяется. Знаешь, сколько курева можно накупить на эти деньги?

Когда Кэрри Эн покинула Акселя и направилась к туалетам, Яслин и Речел двинулись туда же – на совещание.

– Ну как? – спросили они.

– Ничего не получится, – ответила Кэрри Эн.

– Он вроде нервничает, – заметила Речел.

– По-моему, я ему уже осточертела. Наверное, говорит со мной лишь потому, что есть какой-нибудь кодекс аниматоров, предписывающий общаться с гостями. Спорим, когда я вернусь к бару, его уже не будет? Хотя нет, никуда я не пойду. Буду сидеть с вами.

– Нельзя сейчас сдаваться, – запротестовала Речел.

– Еще как можно.

– Ты просто должна сделать решающий ход, – науськивала Яслин. – Какой смысл миндальничать, как дома? Здесь совсем другие правила. Не надо волноваться, что он посчитает тебя потаскушкой, ведь ты его не в мужья готовишь. Всего-то хочешь позабавиться с этим молоденьким ягненочком. И после сегодняшней ночи никогда больше его не увидишь. Кэрри Эн задумалась.

– Марш на место, иначе скажу Мортену, что ты его разыскивала, – пригрозила Яслин. – И не забудь вывесить трусы от купальника на дверь, если потащишь его в наш номер.

Кэрри Эн обновила помаду.

– Ладно, в конце концов, что это за девичник, если ни одна из нас даже не перепихнется!

– Боже мой, – прошептал Жиль. – Ты был прав. Она возвращается. Давай же, Аксель. Улыбайся!

Жиль растворился в толпе.

Кэрри Эн снова уселась напротив Акселя и забрала у него стакан.

«Пора действовать», – подумала она. Часы над барной стойкой показывали без пяти десять.

Аксель тоже смотрел на часы. Без пяти десять. Сейчас или никогда. Яссер уже кружился поблизости.

– Хочешь, пойдем ко мне в комнату? – Они произнесли слова одновременно.

– Поиграем в шахматы. – Эта фраза тоже была сказана хором.

Они взволнованно смотрели друг на друга. Дело сделано. Поиграем в шахматы? Вот смеху-то.

– К тебе или ко мне? – наконец спросила Кэрри Эн.

Аксель в панике сглотнул; адамово яблоко странно перекатывалось в горле.

– Пойдем к тебе. – Кэрри Эн взяла на себя ответственное решение. Поставила бокал на барную стойку. – Пойдем, – произнесла она. – Показывай дорогу.

Аксель тоже опустил бокал. По крайней мере, попытался. Но он так нервничал, что промахнулся и уронил его на пол. Кэрри Эн продолжала идти по направлению к аниматорским бунгало. Аксель запаниковал: что же делать дальше? Наклонился, чтобы поднять крупные осколки, но Жиль вырос над ним стеной.

– Пятьдесят евро! – напомнил он Акселю. – Марш в комнату. – Жиль схватил воротник своей счастливой рубашки и поставил Акселя на ноги. – Бегом за ней.

Он развернул его в нужном направлении. Аксель заковылял вслед за Кэрри Эн. Все аниматоры, аниматорши и даже некоторые гости сердечно похлопывали его по спине, провожая на ответственное задание.

Ксавье засвистел:

– Вперед, Аксель! Он и вправду собирается трахнуться! – восхищенно ахнул инструктор по водным видам спорта.

– Так, внимание, вы все это видели. Никакой он не педик. Выкладывайте наличку, – проговорил Жиль.