Текст книги "Семь солнечных дней"

48

Через час беседа за столиком у бассейна начала затихать. Речел, Яслин и Мерчанты исчерпали все светские темы, принятые в Юго-Восточной Англии. Цены на недвижимость, автомобильные пробки, утомительная дорога из пригорода в Лондон. Речел рассказала о приготовлениях к свадьбе. Салли описала собственную свадьбу пятилетней давности – несколько неохотно, как подметила Яслин. Когда речь зашла о свадебных путешествиях, она слегка приободрилась. Речел не знала, куда они отправятся. По традиции, медовый месяц организовывал Патрик – в качестве сюрприза будущей жене.

– Мне все равно, куда мы поедем, – призналась Речел. – Лишь бы не в Индию.

Маркус посмотрел на Салли: станет ли она защищать любимую страну? Салли сосредоточенно выуживала пакетик мятного чая из чашки.

– Не хочу подцепить какую-нибудь гадость, – объяснила Речел.

Словно по команде, Маркус поморщился:

– Ее и здесь можно подцепить. Извините.

– Тебе нехорошо? Я пойду с тобой, – сказала Салли.

– Не надо, – ответил Маркус. – Оставайся, выпейте еще.

– Я буду чувствовать себя виноватой.

– И поделом, – заметил Маркус. Но его улыбка означала, что он разрешает Салли остаться в баре. Он пожелал Речел и Яслин спокойной ночи и ушел.

– Если что, я буду здесь, – крикнула Салли ему вслед и повернулась к соседкам. Вообще ей не очень-то хотелось сидеть с ними, но таким образом можно избежать повторения вчерашней катастрофы. Она не вернется в номер, пока не будет уверена, что Маркус спит.

– Еще по одной? – предложила Яслин.

– Сейчас моя очередь, – сказала Салли.

– Здорово, правда? – улыбнулась Речел. – Можно всех угощать, ведь все равно все бесплатно.

– Вспомни, сколько мы заплатили за тур, – напомнила ей Яслин. – И наверняка они разбавляют спиртное.

– Вам тоже самое? – спросила Салли.

– Да. Двойную порцию. Тебе помочь принести?

– Думаю, с тремя стаканами я справлюсь. Салли пробралась к бару, где была очередь.

– Вот видишь, – сказала Яслин, когда они с Речел остались наедине. – У него тоже проблемы с желудком. Не одна я такая. Все из-за этой ужасной еды.

Но на этот раз Речел не интересовало состояние желудка Яслин.

– Что-то я не вижу Кэрри Эн, – произнесла она. – И этот Аксель тоже пропал! Думаешь, она это сделала? И они пошли к нему в комнату?

– По крайней мере, надеюсь, что она не потащила его к нам! – ответила Яслин.

– Думаю, у них все получилось. Давай выпьем за Кэрри Эн!

– И за потерю ее новообретенной девственности, – согласилась Яслин.

В баре было полно народу. Каждый вечер по окончании шоу начиналась дискотека у бассейна. Местный диджей неумело микшировал летние хиты.

– О-е, о-е, о-е, о-е, – Салли услышала припев песни, которая в то лето, должно быть, была весьма популярна в Европе. По крайней мере, сорокалетние разведенки из Франции выплясывали под нее по краю бассейна почище танцоров из клипа «Блэк Лэйс» 1980 года в костюмах Карла Лагерфельда. Полетт была заводилой.

Глядя на них, Салли зеленела от зависти. У них был дурацкий вид, но зато им было весело. Салли же горемычно доживала худшую неделю в своей жизни. Как будто какой-то невидимый барьер мешал ей пересечь границу танцпола и веселиться вместе со всеми. Отпуск, как и Рождество, бывает лучшим или худшим, золотой середины не дано. И чувствовать себя несчастной на курорте куда хуже, чем дома. Куда хуже.

Салли невольно хмурилась, и оттого бармен не обращал на нее внимания.

– Привет. – Кто-то положил ей руку на плечо. Это был Жиль. Он протиснулся между Салли и какой-то туристкой. – Я думал, вы ушли спать.

– Нет. Это Маркус ушел. У него живот разболелся, – пояснила Салли. – Все из-за отельной еды. Он ее не переносит.

Жиль кивнул:

– Чтобы убить бактерии, нужно пить больше горячительного.

– Бармен меня не замечает, – посетовала Салли.

– Может, потому, что вы не улыбаетесь своей прекрасной улыбкой? – промурлыкал Жиль, засунул в рот два пальца и свистнул. – Обслужи мадам, – приказал он бармену.

– Мадам? Как будто я совсем старуха.

– Было бы оскорбительно называть вас мадемуазель. Ведь вы так легко обижаетесь. – Жиль изогнул бровь.

К Салли подошел бармен и принял заказ.

– И кто же заказал воду? – спросил Жиль, когда принесли стаканы.

– Я.

– Вода не годится для праздничного вечера. Может, выпьете нормальный коктейль?

– Не думаю. Не хочу проснуться с головной болью. Вода меня вполне устраивает.

– Ох уж эти англичане. Не умеете расслабляться, – поддразнил Жиль. – Или напиваетесь так, что с ног падаете, или слишком трезвые и не хотите даже танцевать. Давайте дернем по маленькой перед сном. Ради меня. – Жиль опять поднял брови, чтобы привлечь внимание бармена, и показал ему два пальца. Через мгновение тот поставил перед ним и Салли два бокала бренди.

– Оперативно, – с сарказмом проговорила Салли. – Откуда вы знаете, что я люблю бренди?

– Все любят бренди, – заверил ее Жиль, протягивая роскошную круглую рюмку. – Ваше здоровье.

– Взаимно, – ответила Салли. – Мне пора возвращаться к подругам.

– Мы еще увидимся?

– Завтра последнее теннисное занятие, так что, наверное, увидимся.

– Я имел в виду сегодня, – объяснил Жиль. – Я собираюсь прогуляться на пляж.

– Приятного моциона, – пожелала Салли.

– Можем пойти вместе. Поговорим. Кажется, вам нужно выговориться.

– Гулять и болтать?

Салли посмотрела Жилю прямо в глаза. Она знала, что его вовсе не заботит ее психологическое состояние. Он предлагал уединиться вовсе не для того, чтобы она могла снять груз с сердца. Она была уверена, что все это – часть ритуала. Бренди. Прогулка. Бармену достаточно было взглянуть на пальцы Жиля, чтобы понять, что от него требовалось. И Салли была в курсе, что сейчас требуется от нее.

Она огляделась. Вокруг не было никого, кто мог бы заметить или укорить ее в том, что она выпивает не с мужем. Или собирается исчезнуть в темноте с теннисным инструктором.

– Англичане поднимают слишком много шума вокруг супружеской верности, – вдруг произнес Жиль.

– Что ж, в этом смысл супружеских обетов. Пока смерть не разлучит нас. – Салли вспомнила ту девчонку, Речел, которая раскисла у бассейна, размышляя о супружеских клятвах.

– Смерть или развод… – фыркнул Жиль. – А в вашей стране уровень разводов выше, чем у нас во Франции.

– Тогда прошу, поведай мне секрет счастливого супружества, – разозлилась Салли.

– Cinq á sept,[24]24
  С пяти до семи (фр.).


[Закрыть] – заявил Жиль. – Маленькая интрижка после работы. Все так делают. Никто и не ожидает найти в браке страстную любовь. Искать интрижку на стороне совершенно нормально. Ты возвращаешься домой довольным и продолжаешь жить как ни в чем не бывало.

– С пяти до семи? Сейчас почти полночь, – отшутилась Салли.

– С пяти до семи, с семи до полуночи, – Жиль пожал плечами. – Строгого расписания нет.

– Значит, дело лишь в сексе? – спросила Салли.

– Не всегда, – ответил Жиль. – Бывает и иначе. Прогуляйтесь со мной. Встретимся на тропинке к пляжу.

Как можно более невозмутимо Салли вернулась к столику, где Речел и Яслин дожидались своих коктейлей. Она поставила перед ними двойную водку с тоником, но сама не присела.

– Меня совесть замучила, что бросила Маркуса одного, – соврала она. – Пойду-ка я в номер, проверю, как он там.

– Если понадобится имодиум, – сказала Речел, – у нас на всех хватит.

– Спасибо. Может, и зайду к вам.

– Передайте, чтобы скорее поправлялся, – с улыбкой произнесла Речел.

– Обязательно.

– Спокойной ночи, – сказала Яслин. Салли кивнула в ответ. Она не могла смотреть Яслин в глаза. Речел наивна, как дитя. Она обо всех хорошего мнения. Если кто и догадался о ее планах, так это Яслин.

Не оглядываясь, она пошла прочь, цокая сандалиями на деревянной подошве. Она даже не проверила, ушел ли Жиль. Сердце в груди билось все сильнее. Она подошла к бунгало, которое они с Маркусом делили всю неделю, ровно на двадцать футов. И увидела, что свет в окне не горит. Наверное, Маркус спит. Салли свернула с дорожки и зашагала к пляжу.

Жиль поджидал ее строго в обещанном месте. Сидел на низкой стене на полпути к пляжу. Высоко в небе висела луна. Отражаясь в спокойном море, она обрисовывала его силуэт. Салли видела тлеющий красным кончик его сигареты, которую он затушил, когда она подошла ближе.

Это не неизбежно, уверяла она себя. Они могут всего лишь пофлиртовать, ничего больше.

Но стоило ей подойти ближе, как Жиль взял ее за руку. И ее решимость улетучилась, как только он произнес самую поразительную вещь, которую Салли когда-либо слышала из уст мужчины.

– Салли, – проговорил Жиль, – с тех пор как я увидел тебя в том автобусе в прошлый вторник, я наконец осознал, что значит любить кого-то так сильно, что весь окружающий мир теряет резкость…

49

Пока Аксель возился с ключом от их общей с Жилем комнаты, Кэрри Эн вдруг захотелось развернуться на каблуках и как можно быстрее рвануть в противоположном направлении. Какого черта она здесь делает? Поддается на соблазнения парня, который так молод, что даже не помнит «Уомблов»[25]25
  Ежедневная кукольная телепрограмма для самых маленьких; транслировалась Би-би-си-1 в 70-е годы.


[Закрыть] (а может, во Франции их вообще не показывали?)!

Когда Аксель наконец справился с дверью, Кэрри Эн чуть не упала в обморок от обрушившегося на нее запаха мужских гормонов: настоящий цунами бушующих ферментов. Кэрри Эн вспомнила амбре, висевшее в коридоре школы для мальчиков, в то время как она ходила в начальные классы для девочек. И от отвращения чуть не сморщила нос. Неужели они никогда не проветривают?

– Я живу с Жилем, – пояснил Аксель.

Было легко понять, где половина Акселя. Аккуратно застеленная кровать. Стопка умных книг на прикроватном столике. Постель Жиля была похожа на взрыв в прачечной. Между его кроватью и раковиной тянулась дорожка грязных белых трусов и теннисных шортов, словно вывороченные внутренности матраса. Аксель украдкой заткнул несвежие трусы от Келвина Кляйна за воображаемую разделительную линию. «И что теперь?» – подумала Кэрри Эн.

– Хочешь что-нибудь выпить? – предложил он.

– С удовольствием. Что у тебя есть? Аксель огляделся в поисках вдохновения.

– Хм, ничего, – смущенно ответил он. – Но я могу сходить в бар. Хотя нет. Погоди. – Он нырнул под кровать Жиля, порылся в опасной темноте и вынырнул с бутылкой текилы в одной руке и стаканчиком для зубных щеток в другой.

– Думаю, с меня хватит спиртного на сегодня, – пробормотала Кэрри Эн, невольно делая шаг назад в направлении двери. Грязь и текила. Слишком уж по-семнадцатилетнему. Может, все это ошибка…

– Подожди, – сказал Аксель и снова нырнул под кровать. На это раз он появился с маленькой бутылочкой пива «Сол». – Только оно теплое, – извиняющимся тоном произнес он.

– Зато в герметичной упаковке, – ответила Кэрри Эн. – Можно сесть? – спросила она, оглядываясь в поисках стула.

Похоже, на половине Жиля действительно был стул, погребенный под огромной кучей белых теннисок и мокрых полотенец, но она не была уверена. Аксель принялся разгребать кучу.

– Не стоит, – сказала Кэрри Эн, увидев, что Аксель, похоже, собирается сложить в стопочку все вещи с заваленного стула Жиля. – Я и здесь могу посидеть. – Она примостилась на краешке кровати Акселя. – И ты садись рядышком, – произнесла она. Нет смысла притворяться, ведь в конце концов они все равно окажутся в кровати…

Аксель прекратил складывать вещи и взглянул на Кэрри Эн. Кэрри Эн посмотрела на него. Впервые почти за год у Акселя в спальне была женщина (не считая тех, кто ютился на узкой кровати Жиля, пока Аксель притворялся спящим), и ему стало страшно. Кэрри Эн в нетерпении склонила голову набок. Расправив покрывало рядом с собой, она тем самым как бы намекала ему присесть с ней рядом. Аксель схватил вонючую майку Жиля в качестве защитной брони. Кэрри Эн перешла к более прозрачным намекам и похлопала по матрасу рядом с собой, указывая Акселю его место.

Он выронил майку и сделал шаг к кровати.

– Наконец-то, – выдохнула Кэрри Эн.

– Подожди. – Он снова замер.

Аксель подошел к тумбочке Жиля и принялся рыться в верхнем ящике. Он попытался скрыть свою находку ловкостью рук, но Кэрри Эн сразу же догадалась: он достал презерватив. Значит, считал, что у него есть шанс. Что ему вот-вот повезет. Аксель присел на кровать рядом с Кэрри Эн и погладил ее волосы, отодвигая с лица выбившуюся прядь.

– У тебя красивые волосы, – сказал он. И может, у него на самом деле был шанс.

50

Салли была ошарашена. Неужто Жиль на самом деле способен на такое? Неужто он только что сравнил любовь с фильмом, где каждая сцена разыгрывается лишь ради любимой? Салли в жизни не слышала такого прекрасного описания эмоций. И это говорил Жиль. У нее не было слов.

– Мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, – произнесла Салли.

Жиль кивнул.

– Оказывается, под маской донжуана скрывается настоящий поэт, – пошутила Салли, чтобы разрядить обстановку.

Но напряжение не ушло. Жиль по-прежнему не сводил с нее глаз. Салли окутал опустошающий страх, словно перед парашютным прыжком. Страх вперемешку с восторгом и предвкушением. Как мгновение перед первым поцелуем…

Салли видела, как глаза Жиля блестят в темноте, отражая далекий свет луны и звезд. Он медленно улыбнулся, и один уголок губ пополз вверх чуть быстрее другого. У него были чудесные зубы. Наверняка ему все об этом твердят. И эта неторопливая улыбка показывала их во всей красе. Он поднял руку, чтобы коснуться щеки Салли.

Сердце ее тут же заколотилось. Еще до того, как он дотронулся до ее щеки, она ощутила тепло этого прикосновения. Она закрыла глаза и повернулась к нему лицом. По телу пробежал электрический разряд, давно забытое ощущение. Порой казалось, что ей уже никогда не пережить ничего подобного. Значит, вот как все случится? Вот он, первый в ее жизни поцелуй изменщицы?

– О боже, – пробормотала Салли.

– Ты так красива, – произнес Жиль.

Его губы были так близко, что Салли чувствовала его дыхание на своей щеке.

– Нам нельзя этого делать. – Совесть заговорила в последний раз.

– Это не то, что ты думаешь. Это не просто секс, – сказал Жиль.

Салли наклонилась к нему.

– Салли, – промурлыкал он.

Пальцы Жиля порхали в миллиметре от щек Салли. Пристально глядя на ее губы, он облизнулся.

– Салли!

На этот раз ее звал не Жиль.

– Салли?!

– Черт.

Жиль отдернул руку. Резко очнувшись от романтического сна при его внезапном отступлении, изумленная Салли сделала шаг назад и оказалась лицом к лицу с Маркусом.

– О, – выпалила она, лишь наполовину удивившись. – Это ты.

– Я как раз провожал ее в номер, – затараторил Жиль.

Он сказал это слишком торопливо. Куда девалось его обычное невозмутимое спокойствие?

– Через пляж? – удивился Маркус и посмотрел на жену. – А я думал, что с тобой случилось, Сал. Беспокоился. Вернулся в бар, чтобы выпить с тобой перед сном, а Яслин сказала, что ты пошла спать.

– Я этого не говорила, – запнулась Салли. – Я сказала, что пойду прогуляться.

– В темноте?

Трое стояли молчаливым треугольником, пока Жиль не прокашлялся и не сказал:

– Что ж, мне пора прощаться. Завтра в восемь у меня занятие. По теннису, – добавил он невпопад.

Маркус злобно сверкнул глазами. Жиль рванул по тропинке, будто преследуя невидимый мяч.

– Спасибо, что проводил ее, – крикнул Маркус ему вдогонку. Голос сочился сарказмом. – Не передумала погулять по пляжу? – повернулся он к жене.

– Не стоит, – ответила Салли. – Я уже в порядке.

– Ага, – пробурчал Маркус.

– Как твой живот? – отважилась спросить Салли.

– Нормально. Я просто хочу спать. В номер они вернулись молча.

Маркус даже не попытался поцеловать ее на ночь.

* * *

Господи боже. Салли уставилась в ровный белый потолок у себя над головой. Что же Маркус видел? Что слышал? И как долго стоял на тропинке за самыми их спинами? Может, он ничего и не видел. На пляже было темно. И хотя Жиль, несомненно, собирался ее поцеловать, их губы так и не соприкоснулись. Может, Маркус подумал, что Жиль пытался вынуть ресничку у нее из глаза.

Стоит ли об этом говорить?

Салли перевернулась и посмотрела на мужа. Он лежал на боку к ней спиной. Наверное, спал.

– Маркус, – полушепотом позвала она. Трусливая попытка начать разговор.

Он не ответил. Или спит, или не хочет с ней разговаривать. Но скорее всего, спит. Со дня их первой встречи Маркус никогда не отказывался говорить с женой, хотя она объявляла ему бойкот при любом подвернувшемся случае. Но если он на самом деле решил ее игнорировать, значит, сильно разозлился. Достаточно ли сильно, чтобы устроить скандал, который наконец освободит Салли? Эта мысль не давала ей покоя, вселяя надежду и приводя в отчаяние.

Для того, что она хочет ему сказать, никогда не настанет подходящего момента. Никогда. К тому же, подумала Салли с потаенной грустной улыбкой, этот отпуск был так ужасен, что ее предложение подать на развод покажется всего лишь очередной каплей в море несчастья.

Она начала составлять мысленный план: так же спокойно и методично, как программу воскресного барбекю. Скажет ему завтра утром, за сутки до отъезда из Турции. Тогда у них будет двадцать четыре часа на нейтральной территории, чтобы все обсудить. Куда лучше, чем если бы она принялась объяснять ему, почему ничего не получается и не стоит даже стараться, по приезде в Англию.

Потом она позвонит Виктории. Виктории, лучшей подруге с подростковых лет, которая обещала поддержать ее во что бы то ни стало. И до сих пор держала обещание, храня в тайне сомнения Салли насчет Маркуса и их брака. Во время одного долгого телефонного разговора, шепотом, пока Маркус спал на диване в соседней комнате, Виктория даже сказала, что, если Салли когда-нибудь решится на радикальные действия, она может рассчитывать на приют в чудесном фермерском домике Виктории в Суррее.

«И если ты сподобишься, вероятно, и я наберусь храбрости и брошу своего тюфяка, – хихикнув, заметила Виктория. – Можем снять квартирку в Лондоне на двоих. Совсем как в старые добрые времена. Правда, будет здорово?»

Салли, соглашаясь, пробормотала что-то в ответ. Но одно было ясно: Виктория смотрит на их беззаботное незамужнее прошлое сквозь совершенно непрозрачные розовые очки. Второй год в колледже, когда они вместе снимали квартиру, был одним из худших за все время их дружбы. Бесконечные склоки из-за расписания уборки, ворованной косметики, последнего пакета молока. И паническая боязнь, что не удастся захомутать мужчин, которые теперь набили им оскомину. Салли понимала, что Виктория лишь пытается приободрить ее. Даже если Салли докажет, что возможно покончить с умирающим браком и жить на собственную зарплату, Виктория в жизни не расстанется со своей «Агой».[26]26
  Фирменное название кухонной плиты компании «Глинуэд груп сервисез» (Glynwed Group Services).


[Закрыть] И не переживет, если придется отказаться от новенькой «мицубиси-сёгун». Викторию с Робом разлучит только смерть. Салли была уверена.

Но ей придется позвонить Виктории и попроситься пожить в комнате для гостей. И если та согласится, по возвращении в Англию ей не придется даже ехать в их с Маркусом супружеское жилище. В чемодане хватит одежды, чтобы продержаться недельку. А если окажется, что погода вовсе не такая хорошая, какая должна быть в Англии в конце июля, всегда можно подыскать что-нибудь потеплее в обширном дизайнерском гардеробе Виктории.

Закусив губу, Салли прокручивала в голове свой план. Есть ли у нее все необходимое, чтобы в среду выйти на работу? Слава богу, что она заперла ноутбук в верхнем ящике стола, а не взяла его домой, как частенько делала. И хорошо, что в ее офисе довольно демократичная манера одеваться.

Решено. Утром она все ему скажет. Ее охватила легкость, стоило лишь представить, что уже вечером завтрашнего дня она снова станет свободной. И Маркусу так будет только лучше. В конце концов он сам поймет. Найдет женщину, которая полюбит его по-настоящему, и снова будет счастлив. Дело не в том, что Салли его не любила. Вероятно, она будет всегда любить его за все то хорошее, что было у них в прошлом. Просто она больше не влюблена. И слишком молода, чтобы жить без этой страсти.

Менее чем через сутки они будут готовиться к разводу. Салли кивнула, подтверждая правильность своего решения. Но стоило ей закрыть глаза, как подступила горячая соленая влага. Она вытерла слезу, прежде чем та покатилась по щеке.

Маркус вздохнул во сне.

51

– Прекрати!

Кэрри Эн оттолкнула Акселя и сердито уставилась на него.

– Ты что это такое творишь? – спросила она.

– Занимаюсь любовью, – обиженно ответил Аксель.

– Любовью? Ты так это называешь? Да ты разминаешь мне грудь, будто тесто месишь! Я женщина, Аксель. – Кэрри Эн поправила лифчик, чтобы он снова прикрыл соски. – И ты называл меня Натали, – подумав, добавила она.

Аксель выпрямился и невинно взглянул на Кэрри Эн.

– Да-да, Аксель. Ты назвал меня Натали. Более того, ты окрестил меня Натали не один, не два, а целых три раза за столько же минут.

– О боже. – Аксель закрыл лицо руками. «Супер, – подумала Кэрри Эн. – Сейчас он заплачет. А плакать-то должна я».

– О боже, – повторил он.

– Забудь. Не ты один путал мое имя, – заверила его Кэрри Эн, вспомнив особенно обидный случай, когда Грег в самый неподходящий момент выкрикнул «Майри!».

Она взяла скомканное платье, лежавшее рядом с останками построенного Жилем домика из пивных бутылок, и натянула его через голову. Одевшись, почувствовала себя менее уязвимой. И ей уже не хотелось ему грубить.

– Извини, – промычал Аксель.

– Ничего. – Она похлопала его по плечу.

– Мое сердце разбито, – сказал он.

– Я вижу. Хочешь поговорить об этом? – послушно спросила Кэрри Эн.

– А ты хочешь меня выслушать? Кэрри Эн тяжело вздохнула:

– Не так я представляла себе предпоследнюю ночь в Турции, но ладно, валяй. Рассказывай об этой чертовой Натали и твоем разбитом сердце. Бог свидетель, от моих жалоб немало ушей завяло.

– Ушей завяло?

– Я имею в виду, мне в свое время тоже пришлось поплакаться, когда вынесли решение о разводе. Всем своим знакомым до чертиков надоела.

– Я не хочу тебе надоедать.

– Давай выкладывай. Надеюсь, история интересная.

Аксель поднялся и снова стал рыться в прикроватной тумбочке Жиля.

– Не думаю, что нам нужен еще один презерватив, – заметила Кэрри Эн.

Аксель зарделся, как девчонка.

– Я искал не презерватив, – замялся он. На этот раз он достал из ящичка Жиля пачку сигарет – его секретную экстренную заначку для конца месяца. Аксель стащил две сигареты.

– Куришь? – спросил он Кэрри Эн.

– Теперь да, – ответила она, взяв предложенную сигарету.

Ночь обещала быть долгой.

Отойдя от пляжной тропинки на безопасное расстояние, Жиль зажег сигарету и сделал долгую неторопливую затяжку. Легкие наполнились дымом, и он сразу же расслабился. Он был раздражен. Салли была совсем не такая, как все. И ему нравились их перепалки.

У бассейна продолжалась поздняя ночная пирушка. Горстка гостей, жаждущих вдали от серых будней оторваться на всю катушку, напивалась до беспамятства и крутилась в безумных танцах. Вторая симпатичная англичанка все еще была здесь. Жиль обманулся с датой ее отъезда. Думал, что она приехала на две недели, а оказалось, что она с подругами тоже улетает через два дня. Сейчас она сидела за столиком у бара и наблюдала, как ее соседка по комнате танцует грязные танцы с инструктором, добавляя к стандартным движениям, которым он обучал ее днем, весьма необычные па. У Яслин был скучающий вид. Она вертела в руках стакан и пялилась на тающие кубики льда, будто те могли открыть ей вечную истину о человечестве.

Когда подошел Жиль, поведение Яслин резко изменилось. Она выпрямилась, расправила плечи, выпятила грудь, чтобы добиться максимального эффекта. Хмурое выражение лица пропало без следа. Она зазывно взглянула на пустой стул рядом с собой. Жиль сел. Салли Мерчант была забыта моментально.

Музыка закончилась. Даже в «Эгейском клубе» вечеринки не могли длиться всю ночь. Менеджер пул-бара задернул жалюзи, чтобы гости не расхищали спиртное под покровом темноты. Закрыли и бассейн, чтобы кто-нибудь ненароком не утонул.

Пьер, инструктор по танцам, проводил Речел к столику. Ее мятный чай совсем остыл. Речел присела. Гости допивали коктейли и расходились по комнатам. Яслин нигде не было видно.

В конце концов Речел осталась у бассейна в полном одиночестве. Помощник бармена принялся обходить столики и ставить на них стулья, чтобы легче было подметать пол. Он взгромоздил стулья и на стол Речел.

– Я вам мешаю, – сказала она. – Я уже ухожу. – Но он сделал знак, чтобы она осталась.

– Ваш чай, – сказал он.

Чай был холодным и пить его стало невозможно.

Где же Яслин? Речел не то чтобы волновалась, но начала потихоньку закипать. Остаться в одиночестве посреди «Эгейского клуба», конечно, не то что в одиночку гулять по улицам Брикстона после полуночи, но все же на тропинке, ведущей к их бунгало, было страшновато, и Речел предпочитала не ходить там одна. Яслин могла хотя бы сказать, куда направляется.

Ну и ладно. Теперь у нее нет выбора. Разве что проторчать у пул-бара до рассвета. Тогда ей не придется идти занимать лежаки. Речел отодвинула чашку и нетвердо поднялась на ноги. Ей казалось, что она не такая уж пьяная.

На территории отеля было совсем тихо, если не считать щебета цикад и французских и итальянских ругательств, когда кто-нибудь спотыкался на темной тропинке по пути к бунгало. Речел пожалела, что не послушалась совета Патрика и не взяла фонарик. Когда он предложил упаковать фонарь, она высмеяла его идею. Только лишний груз. Ведь Речел всегда жутко боялась, что чемодан окажется тяжелее, чем положено.

Мелкими шажками она пробиралась по неровной дорожке за корпусом регистрации. Когда они только заселились, Речел понравилось, что их бунгало располагается вдали от ярко освещенных людных мест. Хорошо, если любишь спать в мертвенной тишине. Но плохо, если не хочешь сломать ногу по пути домой поздней ночью.

Впереди послышался новый звук. Кто-то хихикал. Казалось, хихиканье раздается из прачечной, где гостям, взявшим меньше вещей, чем Речел, разрешалось стирать белье. Запах прачечной напомнил ей об университете: зимними вечерами они с подругами частенько сидели в теплой прачечной и ждали, пока высохнут трусики. Это было приятнее, чем возвращаться в промозглые комнаты общежития.

Дверь в прачечную была приоткрыта, и на дорожку падал треугольник серебристого света.

Речел разглядела кочку, о которую могла бы споткнуться и грохнуться навзничь. Судя по звукам, парочка голубков-полуночников решила устроить в прачечной романтическую встречу. Речел пригнулась, чтобы пройти мимо, не привлекая к себе внимания. Но из полуоткрытой двери услышала знакомый голос и замерла на полпути.

– Прекрати, грязное животное!

Речел автоматически обернулась и случайно увидела то, что вовсе не хотела лицезреть.

На крышке сушилки сидела Яслин. Черная юбка в цыганском стиле задралась и спасательным кругом торчала на талии. Стройные загорелые щиколотки лежали на плечах какого-то мужчины. Его лица не было видно: оно зарылось меж ее бедер.

Откинув голову и застонав от чистейшего восторга, Яслин схватила своего спутника за золотистую копну волос и подняла его с колен.

– Разве тебе так не нравится? – спросил Жиль.

– Еще как нравится, – простонала Яслин и поцеловала его в губы, словно хотела откусить их. – Теперь марш обратно, непослушный мальчик.

Одним волнообразным движением она толкнула Жиля обратно на колени и захлопнула ногой открытую дверь прачечной, будто почувствовав, что у них появился соглядатай. И даже не посмотрела, кто стоял у двери.