Текст книги "Азбука счастья. Не забывайте быть счастливыми"

Блаженство

«Это состояние истинного счастья, которое Бог дарует человеку, исполняющему его волю». В наше время оно часто подвергается насмешкам: пребывать в блаженстве значит ограничить свое существование пассивной, восторженной и наивной созерцательностью, которая сегодня не востребована. Оно не может быть нашей целью, поскольку это явление не от мира сего. Мы лишь пытаемся заслужить его, почувствовать его привкус в те редкие моменты гармонии, которые иногда случаются в нашей жизни. А счастье – это послевкусие блаженства…

Блуждание ума

По итогам очень интересного исследования, посвященного феномену блуждания ума, ученые, среди многих впечатляющих результатов, отметили следующее.

1) В ходе случайной выборки 5 тысяч волонтеров всех возрастов, наблюдение за которыми велось в течение нескольких недель, оказалось, что в каждом втором случае они думали о чем угодно, но только не о том, чем занимались. То есть им было свойственно именно то состояние, которые мы называем блужданием ума.

2) Чем дольше ум находится в состоянии блуждания, тем меньше шансов ощутить счастье (во время опросов также оценивали настроение).

3) Даже если мы испытываем приятные эмоции, уносясь мечтами в заоблачные дали, их интенсивность все равно будет ниже, чем когда наше внимание поглощено делом. Вывод, к которому пришли исследователи (и который одновременно стал названием научной статьи), гласит: «Блуждание ума не принесет вам счастья».

И еще одно замечание. Концентрация внимания на деятельности, которой вы занимаетесь в данный момент, делает вас более счастливыми, чем бесплодные мечтания, пусть даже очень приятные. Эта корреляция работает и в обратном направлении: мы несчастны не только потому, что наше сознание блуждает где-то далеко (например, когда мы занимаемся «умственной жвачкой»), но и потому, что мы умеем фиксировать внимание на своих действиях. Это значительно уменьшает нашу способность к счастью. И это же одна из причин, объясняющих, почему медитация повышает возможность испытывать положительные эмоции: она тренирует концентрацию внимания на настоящем моменте и стабилизацию умственной деятельности.

Богатство, внушающее чувство безопасности

Я хорошо понимаю желание многих людей стать богатыми. Я вижу в этом не жадность или стремление к могуществу, а всего лишь попытку оградить себя от материальных трудностей. Деньги, с моей точки зрения, – это мощный и эффективный транквилизатор и, образно говоря, амортизатор наших забот и неприятностей. Сломалась машина? Никаких проблем! У нас есть деньги заплатить за ремонт. Сгорел дом? Ничего страшного, чтобы утешиться, купим новый, еще лучше прежнего. Но этот образ жизни имеет свои ограничения и недостатки: зависимость и привыкание к товарам и услугам и необходимость постоянно увеличивать их дозу, чтобы получить тот же эффект. Я скучаю? Куплю себе дорогой тур и отправлюсь в путешествие или приобрету энное количество предметов роскоши. Продолжаю скучать? Накуплю себе еще больших дорогих и бесполезных вещей. Зависимость выражается в том, что мы не в состоянии остановиться даже под угрозой разорения. И когда мы пытаемся утопить свои проблемы в деньгах, но уже не можем себе этого позволить (потому что их не хватает или потому что некоторые печали деньги не утоляют), хрупкость нашего существования дает о себе знать. В таких случаях мы чувствуем себя еще более уязвимыми, чем другие.

Деньги, таким образом, служат прекрасным средством, устраняющим тревогу, хоть и делают нас менее защищенными, когда мы сталкиваемся с реальной жизнью со всеми ее проблемами и сложностями.

Они многое облегчают, но ничего не гарантируют. И слава богу, что у них есть хотя бы эта функция.

Болезнь

Она осложняет ощущение счастья, но не лишает его. Заболевание, особенно если оно хроническое или смертельное, в первое время вызывает у нас зависть к окружающим, которые хорошо себя чувствуют и даже не осознают, как им повезло. Болезнь приносит грустные мысли и тягостные переживания, отравляя и без того нелегкое существование. Но если мы будем честны сами с собой, то поймем всю бесполезность и опасность такой позиции. В этом случае болезнь может сыграть роль стрелки компаса, развернув нас в обратную сторону – в сторону осознания простого счастья жить, вне зависимости от того, больны мы или здоровы. В этот момент наше мировоззрение освобождается из-под влияния болезни. Нужно ли говорить, что прохождение через все эти этапы потребует много усилий и времени, особенно если человек тяжело болен.

Боль

Однажды на симпозиуме один из моих коллег-неврологов сказал: «Знаете, какой вид боли мы переносим легче всего? Боль другого человека!» В зале раздался смех, оратор продолжал свое выступление, но я больше не слушал его, потому что в голове вертелась только одна мысль: «Боже, как это верно!» Эти слова должны быть выгравированы над входом в каждое лечебное учреждение.

Я вспомнил о своих последних пациентах, чью боль, возможно, я недооценил. Если уж мы все – представители рода человеческого, не следует забывать о страданиях ближнего. Вот что по этому поводу сказал Кристиан Бобен: «Кем бы ни был стоящий перед тобой человек, помни, что ему уже много раз довелось пережить ад». И люди, с которыми мы сейчас разговариваем, может быть, испытывают страдания или испытывали их в прошлом. Я, как никто другой, в этом уверен. Не будем же забывать об этом.

Брюзга, который действует нам на нервы

Вечно всем недовольный человек, ворчащий по любому поводу, не может не вызывать раздражения. Раньше я спрашивал себя: неужели он не может совершить над собой усилие, чтобы проявить минимум вежливости и доброжелательности? Неужели ему так трудно окинуть мир дружелюбным взглядом или улыбнуться окружающим? Но теперь я не задаю себе таких вопросов. Я понял, что все это не мешает брюзге иметь положительные качества. Одно время я даже считал, что отказ некоторых вечно злобствующих типов от общепринятых норм поведения (они не заморачивают себе голову социальными условностями, и им, в общем-то, наплевать на правила приличия) есть некоторая форма свободы и безрассудной смелости. И возможно, сосед-брюзга, который не здоровается со мной, столкнувшись на лестничной клетке, спасет мне жизнь и защитит от врага, случись завтра война. Вряд ли ему будут нужны мои благодарность и признательность, которые он выслушает с такой миной, будто хочет как можно скорее от меня избавиться.

Будущее

Я не помню, кто это сказал (говорят, что Клемансо[3]3
  Жорж-Бенжамен Клемансо (1841–1929) – французский политический и государственный деятель, журналист, премьер-министр Франции (прим. пер.).


[Закрыть], и в таком случае я рад за него, потому что эта фраза достойна истинного политика): «Будущее – это не то, что с нами произойдет, а то, что мы сами создадим».

Классическое упражнение из арсенала позитивной психологии («Лучшее будущее возможно для меня») поможет нам работать в этом направлении.

В течение четырех дней вам нужно на протяжении двадцати минут описывать в деталях, каким вы хотели бы видеть свое будущее через несколько лет. Какой будет ваша семейная и профессиональная жизнь, как сложатся отношения с друзьями, где вы будете проводить досуг, куда отправитесь в путешествие и т. д.

Единственное правило – все фиксировать на бумаге (а не мечтать, вперив взгляд в пустоту) и именно двадцать минут, а не две. Описывайте все как можно подробнее и воздержитесь от общих фраз. Все детали имеют большое значение, потому что помогут 1) улучшить качество вашей жизни; 2) принять более деятельное участие в собственных проектах. Вам кажется, что это очень легко и просто? Может быть, и легко, но не очень. Попробуйте, и увидите сами.

Былые времена

Кому из нас не знакома нежность к добрым старым временам? В ходе исследований было доказано, что людям присуще стремление приукрашивать прошлое, за исключением моментов депрессии. Наш ум бессознательно отбирает хорошие воспоминания, стараясь переписать прошлое в духе гармонии и целостности, которые были не столь очевидны в те мгновения. Это еще раз показывает, как хорошо организована человеческая природа: если в организме все функционирует нормально, воспоминания о прошлых страданиях, равно как и текущие переживания, не могут сломать наш замечательно устроенный умственный механизм.

Вы можете убедиться в этом сами, проделав небольшое упражнение. Оно поможет вам понять, почему тот сложный момент, который вы сейчас переживаете, всплывет в памяти через двадцать лет в виде хорошего воспоминания. Память, проводя очищение и упрощение, подводит нас к главному: «Никаких двусмысленностей, это было хорошо или плохо?» Мы воспринимаем настоящий момент в форме «неплохо, но…», а память ставит перед собой один-единственный вопрос: я складываю это в ячейку «неприятное» или в ячейку «приятное»?

Такое упрощение не означает искажения. Ведь нам свойственно иногда омрачать приятные переживания неудовлетворенностью, перфекционизмом, завышенными ожиданиями или невозможностью наслаждаться настоящим моментом, потому что мы погребены под грузом ежедневных забот.

Итак, вернемся к нашему упражнению. Сейчас ты злишься и проклинаешь все на свете из-за пустяков, а каким будет воспоминание об этом эпизоде через двадцать лет? Вспомнишь ли ты, что был прав, злясь и негодуя, или поймешь, что отравил свое существование брюзжанием и неудовлетворенностью?

Быть пойманным на слове

Это история произошла несколько недель назад в клинике Св. Анны. Ко мне на консультацию пришла пациентка с целым букетом сложных проблем и весьма непростым характером. Я давно работал с ней; в прошлом она была врачом, а сейчас – пенсионеркой. Она попросила меня принять ее вне очереди, потому что ее состояние резко ухудшилось. В конце приема, почувствовав себя значительно лучше и успокоившись (во всяком случае, так мне показалось), она вытащила из сумки подарок в красивой упаковке. «Я так благодарна вам, доктор, вы столько возитесь со мной. Кроме того, вы приняли меня вне очереди, а я ведь знаю, как вы загружены», – произнесла она.

Нам, врачам, пациенты время от времени дарят подарки. Это, разумеется, приятно как признание наших заслуг и усилий, но вызывает смущение (ведь мы просто хорошо выполнили свою работу). Я обычно благодарю пациента («это так любезно с вашей стороны» и т. д.). Но в тот день я почему-то сказал: «Спасибо большое, но не нужно было…». И так как моя пациентка обладала специфическими особенностями в отношениях с людьми и не умела расшифровывать двусмысленные социальные послания, она помрачнела и, судя по всему, расстроилась. Пытаясь выяснить причину моего отказа, она произнесла: «Вас смущает, что я хочу сделать вам подарок?» Я: «Ну, да, немного. Мне приятно лечить вас, вам становится лучше, и это самый большой подарок для меня». Она ответила: «Ну, если вас это смущает, я не хочу причинять вам излишнее беспокойство своим подарком». Бедняжка! Она не знала, что делать с красиво упакованной коробкой, и собиралась положить ее обратно в сумку. Теперь уже я чувствовал себя глупо: ведь она старалась, выбирала для меня подарок. Я не мог не взять его – это было бы проявлением неуважения с моей стороны. И тогда я сказал: «Разумеется, мне очень приятно, что вы подумали обо мне и купили подарок. Я от всей души благодарен вам!» В этот раз я ограничился простым посланием, несущим одну-единственную информацию, и не пустился в длинные объяснения, почему и как все это может меня смущать. Успокоившись, она улыбнулась и протянула мне коробку.

Для меня это было хорошим уроком. Я вдруг спросил себя: не было ли тут какого-то подвоха с ее стороны, не собиралась ли она поймать меня на слове и посмотреть, как я буду выкручиваться? Не думаю, это не в ее характере. Хотя кто знает… В любом случае я четко уяснил для себя: в следующий раз, когда мне преподнесут подарок, я никогда не скажу: «не нужно было…».

В практике позитивной психологии мысли следует излагать просто и ясно.

В как выбор

Часто, будучи пленником усвоенных в прошлом представлений и верований, ты даже не думаешь, что у тебя всегда есть выбор: разговаривать или обижаться, созидать или разрушать, злиться или улыбаться.

Важно, важно – все теперь важно. Но знаешь ли ты, что для тебя главное? Главное – чувствовать в себе биение жизни.

Вагон спящих красавиц (и красавцев)

По расписанию поезд отправлялся ранним утром. Через полчаса я оторвался от чтения, окинул взглядом вагон и увидел порательную картину: вокруг все спали. То есть спал буквально весь вагон – я такого еще не видел! Напрасно я пытался отыскать хоть кого-то, привыкшего, вроде меня, просыпаться ни свет ни заря. Нет, я был единственным, кто не сомкнул глаз. И тогда я залюбовался этой картиной, которая вряд ли предстанет передо мной когда-нибудь еще. Некоторые сидели с широко раскрытым ртом, запрокинув голову назад, кто-то уткнулся головой в согнутый локоть, у других она слегка покачивалась в такт движению поезда и сновидений. Меня охватило умиление, я почувствовал нежность ко всем этим людям, как по команде погрузившимся в сон, и ответственность за них, какую я обычно испытывал, когда мои дочери в детстве отправлялись спать. Я надеялся, что никто не пройдет по вагону и не потревожит их. Мне нравилось быть единственным бодрствующим здесь человеком. Все это напоминало мои ранние пробуждения дома, когда я мог заниматься чем угодно: работой, медитацией, ничегонеделанием, в то время как домашние еще спали. Не думаю, чтобы я ощущал при этом превосходство – скорее социальное одиночество: я один, мне хорошо и спокойно, мои близкие рядом и не беспокоят меня своими просьбами. Счастье одиночества и сопричастности.

Важное или главное

Часто то, что мы считаем важным, противостоит главному. Для нас важно подчиняться требованиям жизни – работать, ходить по магазинам, заниматься домашними делами, уделять время близким людям… Главное – это прогулки в лесу, наслаждение красотой, беседы со старым другом…

Важное часто берет верх над главным, которое всегда может подождать и никогда не бывает важным. В теории мы все это хорошо знаем. А как обстоит дело на практике? Лично у меня каждое утро начинается со сражения между важным и главным. Проснувшись ни свет ни заря, я обычно спрашиваю себя: что я буду делать, пока весь дом спит? Воспользуюсь свободным временем, чтобы заняться неотложными делами? Отвечу на письма, закончу работу, которую должен был сдать еще позавчера, допишу статьи, которые давно пора отослать в редакцию? Меня охватывает искушение сразу же приняться за дела, потому что это снимет с меня груз ответственности и я, разумеется, сразу же почувствую облегчение. Или нужно сказать себе: «Нет, сначала займись самым главным. Сядь на скамейку и погрузись в осознанную медитацию хотя бы на четверть часа. Остальное придет потом. Если ты сейчас откажешься от главного, то важное схватит тебя за горло и ты будешь работать до ночи, но так и не выполнишь задуманного. Итак, сядь на скамью для медитации и отдайся во власть настоящего момента, ведь кому, как не тебе, знать, до какой степени это необходимо каждому из нас».

В определенные периоды жизни мне удается заставить себя заняться главным, и я хорошо понимаю, какое это благо для меня. В другие дни я с раннего утра с головой ухожу в дела, и потом нагоняю упущенное, позволяя себе короткие передышки, во время которых пытаюсь медитировать. В глубине души я чувствую: это не совсем то, что мне нужно, и я лишаю себя подпитки… Мне до сих пор не удалось найти правильного решения. Главный вывод, к которому я пришел в последние годы, заключается в том, что сражение между важным и главным будет вестись всегда, каждый день, с раннего утра до позднего вечера. Оно останется частью моей жизни, пока я существую. Иногда я буду делать выбор в пользу главного, а иногда – в пользу важного, становясь его рабом; все зависит от обстоятельств. Жизнь так устроена, и если я веду борьбу, значит, я живу…

Вакцина

Пугающая обязанность контролировать собственное дыхание. Я неоднократно встречал пациентов, страдающих такой сильной тревожностью, что сама мысль об этом доводила их до панической атаки. Они рассказывали, что уже в раннем детстве, когда они только начали осознавать свою зависимость от воздуха, от вдоха и выдоха, их охватывал ужас, который не отпускает и сейчас, стоит только вспомнить о нем…

Я никогда не забуду одну свою пациентку, для которой худшим кошмаром было окончить свои дни в искусственном легком. Это такие огромные машины, в которые раньше помещали пациентов после полиомиелита, сопровождавшегося параличом дыхательных мышц. Этим больным постоянно нужен был кто-то, кто бы активизировал процесс дыхания. С появлением электричества они смогли жить без посторонней помощи, подключенные к искусственному легкому.

В начале лечения я пытался облегчить ее состояние, внимательно выслушивая ее и работая вместе с ней над искоренением ее страхов. Пару раз я сам дошел до того, что проснулся ночью от удушья. Потом у меня это прошло, и у нее тоже.

Надо сказать, что с тех пор как я начал заниматься осознанной медитацией, со мной такого больше не происходило. Я хорошо помню, как в детстве термин «стальное легкое» произвел на меня столь сильное впечатление, что я несколько дней думал, что же оно собой представляет. Остается добавить, что я рад изобретению вакцины от полиомиелита и бесконечно благодарен ее создателям.

Вальхалла

Рай у викингов. Представляет интерес, только если вы – доблестный воин, склонный к агрессии, и уже сложили голову на поле брани. В Вальхалле питаются мясом вепря и каждое утро сражаются не на жизнь, а на смерть. Затем, по воле Одина, вновь возрождаются к жизни и пируют всю оставшуюся часть дня. Иными словами, Вальхалла может привлекать лишь отдельных экстремалов…

Велосипед

В тот день я ехал по Парижу на велосипеде. Начало путешествия не предвещало ничего плохого, и уже на ближайшем перекрестке водитель машины остановился и пропустил меня. К тому же он мне улыбнулся, а я ему приветливо помахал рукой. Я благодарен ему за этот жест, ведь даже если я и имел приоритет, он мог бы увеличить скорость и пролететь мимо меня как пуля. Через пять минут проезжая часть сузилась, и другой автомобиль, поджимавший меня сзади, вместо того чтобы спокойно ехать за мной в ожидании расширения дороги, совершил обгон и пронесся так близко, что я чуть не оказался у него под колесами. «Ну и хам!» – отметил я про себя.

Продолжая крутить педали, я отдавал себе отчет, что мой уровень эмоциональной активации был значительно выше во втором случае, чем в первом. Притом что я не давал себе никаких специальных установок, последнее воспоминание сильнее зафиксируется в моей памяти. И это нормально, поскольку в данном случае на карту поставлена моя жизнь. Я также понимал, что даже если в мозгу осталось всего лишь небольшое эмоционально окрашенное воспоминание, мое отношение к автомобилистам изменилось в худшую сторону. Вместо того чтобы воспринимать их 50/50, то есть «половина адекватных людей – половина менее адекватных», я отныне буду руководствоваться принципом: велосипед на парижских дорогах представляет опасность.

Я еще раз задумался обо всех этих симпатичных парнях, которые пропускали меня, о тех, кто никак не выразил отношения ко мне, не сигналил мне и постарался не раздавить меня, когда я вертелся у них под носом (я ведь тоже действовал им на нервы). Но, признаюсь, я подумал о них с одной целью: чтобы немного успокоиться и поднять свой моральный дух.

Велькро[4]4
  Велькро – поверхность-«липучка», созданная по принципу репейника – из микропетель и микрокрючков (прим. ред.).


[Закрыть] или тефлон

Как это ни странно (и ни печально), но, когда я думаю о человеческом мозге, у меня возникают ассоциации с тефлоновым покрытием и с липучкой велькро. Мне кажется, что у мозга как бы две стороны – одна из них велькро, а другая – тефлоновая. Липучка притягивает наши негативные мысли, и они цепляются за нее с такой силой, что не отдерешь, – это и называется умственной жвачкой. Тефлоновая сторона отдает предпочтение позитивным мыслям, которые мелькают в сознании, чтобы потом исчезнуть. Остается только сожалеть о таком расточительстве.

Если бы мы могли поменять наши ментальные функции, чтобы постоянно наслаждаться радостями и отпускать в добрый путь заботы!

Вера

Когда поэт Жан Пассера (1534–1602), преподававший на кафедре красноречия в Коллегии королевских лекторов, почувствовал приближение смерти, он сочинил эпитафию, проникнутую спокойной и трогательной верой в неизбежность воскрешения:

 
Жан Пассера покоится здесь.
Он с нетерпением ждет, когда
прозвучит трубный глас
и Ангел разбудит его.
 

В тот день, когда я усну вечным сном, я бы хотел иметь такую же сильную веру, какая была у Жана Пассера. Ее еще называют верой угольщика; почему – никто не знает. Часто эту веру высмеивают, видя в ней отсталость, нехватку интеллекта или пережитки прошлого. Пример тому мы видим у Жоржа Брассенса в его песне «Безбожник»:

 
Я бы хотел иметь слепую веру, веру угольщика,
Счастливого, как дитя, и глупого, как тетерев.
 

Несмотря на мое восхищение и любовь к Жоржу Брассенсу, подобные шуточки не впечатляют меня. Мне еще не доводилось видеть людей, обладающих непоколебимой верой, и я никогда не встречал глубоко верующих людей, у которых было бы не все в порядке с головой.

Мне кажется, что они обладают какими-то качествами, которых мы лишены и которые помогают им быть счастливее нас, и если не умнее, то и не глупее других.