Текст книги "Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке"

Тем не менее существовало обстоятельство, которое не позволяло Фарагер согласиться с начальством. Она знала, что слив был незаконным. И, продолжая работать в Koch, она, по сути, принимала участие в незаконной деятельности.

Она видела только один вариант действий. Надо было сообщить о поступках Koch властям.

Вскоре после слива стоков из гидрантов 4 января Хезер Фарагер встретилась с Доном Крайенсом, чиновником из Агентства по контролю за загрязнениями окружающей среды штата Миннесота. Она описала ему все, что случилось.

Крайенс был в шоке от услышанного. Он согласился, что подобные сбросы стоков не разрешены законодательством штата. Это был незаконный обходной путь, в результате произошло незарегистрированное загрязнение окружающей среды. Крайенс дал Фарагер однозначные указания. Он сказал, что Koch Industries должна прекратить сливать воду по гидрантам. И если Koch захочет вновь применить эту практику, компания должна сначала уведомить власти штата.

Все оказалось просто. Решение нашлось. Хезер пошла к чиновникам и получила ответ. Можно простить ей то, что она чувствовала облегчение, покидая кабинет Дона Крайенса. Казалось, она наконец-то нашла решение своей дилеммы. Власти выразили свое отношение, и у Koch Industries не оставалось иного выбора, кроме как подчиняться закону. Фарагер не знала, как сильно заблуждается. Ее проблемы в Koch только начинались.

Когда Фарагер вернулась на завод, она сразу же распространила сообщение: использование гидрантов для слива загрязненной воды нужно немедленно прекратить. И если даже Koch вновь задумается о спуске воды по гидрантам, компания однозначно должна сначала уведомить власти штата.

Фарагер разослала служебные письма с этой информацией супервайзерам и лично сообщила об этом Брайану Русу, Стивену Дэвиду и Карен Холл. 17 января Фарагер разослала по электронной почте длинную памятку с подробным разъяснением вопроса десяткам сотрудников[352]352
  Служебное письмо Хезер Фарагер супервайзерам и сотрудникам завода Pine Bend, 17 января 1997 г.


[Закрыть], в том числе Карен Холл, Русу и операторам очистных сооружений, таким как Тодд Аалто. Она отправила ее даже сотрудникам отдела промышленной безопасности, которые непосредственно открывали клапаны гидрантов.

В памятке отмечалось, что адвокаты Koch продолжают изучать вопрос, можно ли каким-то образом сливать стоки из гидрантов законно. Но она ясно давала понять, что гидранты не могут быть открыты без предварительного одобрения со стороны штата. В тексте также выражалась признательность за то, что некоторые сотрудники завода ранее выражали Фарагер сомнения в этичности практики по открытию гидрантов. Это было не все, что сделала Фарагер. Она отправила еще одну памятку с четкими и строгими инструкциями о том, при каких условиях воду можно спускать из прудов-накопителей и разливать в окрестностях. В этой записке указывалось, что если по гидрантам вымывается более 20 000 галлонов воды – относительно небольшое количество то сначала нужно проверить содержание в ней загрязняющих веществ.

Казалось, вопрос решен. Хезер Фарагер направила деятельность Koch Industries обратно в русло закона.

Теперь, информировав менеджеров Koch Industries об их обязательствах, Фарагер написала письмо в регулирующие органы штата Миннесота. Она хотела сообщить Дону Крайенсу из MPCA, что выполнила его указания.

Фарагер составила письмо и закончила его ясным заявлением о том, что Koch в будущем будет следовать нормам государственного регулирования.

Однако, прежде чем отправлять письмо представителям штата[353]353
  Черновик письма Фарагер, 1997 г.


[Закрыть], она получила указание послать его Джиму Войлзу в Уичито. Тот должен был отредактировать текст. Когда Войлз вернул письмо Фарагер, узнать его было почти невозможно. Возможно, самое существенное изменение было в конце, в параграфе, в котором Фарагер гарантировала, что Koch будет следовать законам штата.

Первоначальный текст Фарагер был таков:

В дальнейшем, если нам потребуется сливать воду на землю для предотвращения выбросов или высоких концентраций разрешенных загрязнителей, мы будем связываться с MPCA. Мы планируем выработать порядок действий по этому вопросу после того, как получим ответ MPCA и рассмотрим прочие соответствующие законодательные нормы.

Войлз удалил этот абзац полностью[354]354
  Интервью автора с Фарагер, 2015 г.; отредактированная версия черновика письма Фарагер, 1997 г.


[Закрыть]. Он заменил его следующим:

Koch неизвестно о каких-либо обязательствах, устанавливаемых законами или нормативными актами и требующих запрашивать одобрение на / сообщать о любом виде сливов, кроме тех, что поступают в поверхностные водоемы и приводят к поступлению загрязняющих веществ в количестве, превышающем подотчетное, или же другими способами приводят к загрязнению вод штата. Тем не менее Koch хотела бы заверить, что действует в полном соответствии с установленными законами, правилами и разрешениями и приветствует дальнейший диалог с MPCA по данному вопросу во избежание недоразумений.

Разница между двумя заявлениями была абсолютной. Фарагер писала, что Koch будет выполнять пожелания MPCA. Войлз писал, что компании не известны никакие юридические основания, чтобы так поступать. И теперь это письмо надо было отправить властям штата от имени Фарагер.

Именно тогда Фарагер решила действовать в обход своего начальства.

Koch Industries установила горячую линию, которой сотрудники могли пользоваться для подачи жалоб на нарушение этических норм. Увидев правки Войлза в письме, Фарагер позвонила на нее. Первый человек, который ей ответил, казалось, небрежно отнесся к ее рассказу. Он записал ее имя и номер телефона и сказал, что ей перезвонят.

В конце концов ей перезвонили. Спустя годы Фарагер не могла вспомнить имя звонившего человека (в то время руководителем отдела по соблюдению этики в Koch Industries был юрист Бен Бёрджесс)[355]355
  Бёрджесс покинул компанию после этих событий и в 2002 г. выиграл выборы на пост судьи окружного суда штата в округе Седжвик, Канзас, где расположен Уичито. В 2015 г. он оставался судьей штата.


[Закрыть]. Фарагер поделилась своей историей[356]356
  Ibid.


[Закрыть] с человеком на другом конце линии. Она рассказала ему все: о том, как проигнорировали ее экспертное заключение, как Koch подвергалась юридическим рискам из-за своих действий, и о беспокоящих Фарагер правках, которые Войлз внес в ее письмо для представителей властей штата. Фарагер говорила даже о последствиях лично для себя, которые возникали из-за всего этого. Она была беременна и боялась, что переживаемый стресс может навредить ребенку. У Фарагер нарушился сон: стресс сказывался и на душевном, и на физическом состоянии.

Выслушав ее, человек из Уичито попытался успокоить Фарагер. Он сказал ей, что ситуация будет разрешена. И намекнул, что ее озабоченность несколько преувеличена. Затем он рекомендовал ей сосредоточиться на своем здоровье и личной жизни. «Он сказал мне, что нужно позаботиться о себе и ребенке. “Вы так эмоциональны из-за беременности, – вспоминала она позже. – Больше он со мной на связь не выходил”».

Когда телефонный разговор закончился, Фарагер поняла, что поддержки ждать не от кого.

Восемнадцатого февраля Брайан Рус направил письмо[357]357
  Рус, стенограмма допроса следователей MPCA, 17 ноября 1997 г., 82–85.


[Закрыть] Фарагер, Стиву Дэвиду и директору по производству Джиму Джейкобсону. Письмо имело тему: «К вопросу о политике в области охраны вод».

Под политикой в области охраны вод, о которой шла речь, имелся в виду порядок действий, представленный Фарагер в письме, которое она рассылала ранее по итогам своей встречи в MPCA. Рус сообщил команде, что хотел бы, чтобы перед тем, как объявлять такую политику, обсуждали это с ним. Он считал, что политика являлась неправильной.

Руса особенно беспокоила идея о том, что Koch нужно проводить тесты на загрязнение всякий раз, когда она будет сбрасывать по гидрантам более 20 000 галлонов воды. Он считал, что и это, и другие ограничения были необоснованными.

«Я считаю, здесь больше формальностей, чем необходимо. При обычном использовании воды, предназначенной для пожаротушения, для очистки и промывки мы не обязаны проходить такие процедуры», – писал Рус. С Хезер Фарагер вновь не соглашались высшие руководители завода.

А проблема была острой. Аммиак продолжал поступать на очистные сооружения в угрожающе высоких концентрациях. И снова вода отводилась в пруды-накопители, и уровень воды в них снова становился опасно высоким. Результат, казалось, был предопределен.

Koch Industries открывала пожарные гидранты и сливала аммиачные стоки[358]358
  Фарагер, стенограмма допроса следователей MPCA, 19 декабря 1997 г., 142–144; Рус, стенограмма допроса следователей MPCA, 17 ноября 1997 г., 74–77; Иста, стенограмма допроса следователей MPCA, 31 октября 1997 г., 45–46; Чедуэлл, стенограмма допроса следователей MPCA, 20 ноября 1997 г.; Стормоэн, стенограмма допроса следователей MPCA, 6 ноября 1997 г.


[Закрыть] в открытый грунт 25, 26 и 27 февраля, и вновь 26 марта, не запрашивая предварительного разрешения у штата. Двое сотрудников станции по очистке сточных вод – Чарли Чедуэлл и Терри Стормоэн – не понимали, зачем Koch сбрасывает загрязненную воду на открытые поля вокруг завода. Их просили следовать этой практике даже после того, как они получили письмо от Фарагер, в котором говорилось, что это неэтично и, возможно, незаконно.

Это был лишь один из поводов для недовольства у рабочих завода из OCAW в 1990-х[359]359
  Интервью автора с Гротджоном и лицами, пожелавшими сохранить анонимность, 2015 г.


[Закрыть]. То был чрезвычайно напряженный период в отношениях между руководством и профсоюзом. Это не было тотальной войной, как в 1972 г., но раны того времени долго не заживали. Члены профсоюза чувствовали неуважение по отношению к себе, и правила трудового распорядка на предприятии, казалось, больше не давали им никаких гарантий занятости. Учение об Управлении на основе принципов свободного рынка, распространяемое из Уичито, воспринималось ими как нагромождение корпоративного жаргона. Во многих случаях оно казалось просто прикрытием для оправдания увольнений рабочих, не угодных Koch. Сотрудники OCAW чувствовали, что достаточно знают о работе завода – им не было нужды разбираться еще в имущественных правах и управлении рабочими процессами. В 1993 г. прошла короткая забастовка, и завершилась она почти без ощущения, что что-то изменилось.

Такие давние сотрудники, как Чарли Чедуэлл, хотели[360]360
  Чедуэлл, стенограмма допроса следователей MPCA, 20 ноября 1997 г.; Dennis Lien, «Koch Casts Doubt on Whistle-Blower’s Motives; His Mental State and Conduct Are Scrutinized,» Pioneer Press, January 12, 2000; Dennis Lien, «Former Koch Employee Says She Was Subjected to Retaliation; Engineer’s Testimony Supports Whistleblower,» Pioneer Press, January 11, 2000; «Чарльз Чедуэлл против Koch Refining Company (Charles S. Chadwell v. Koch Refining Company)», Апелляционный суд США, решение восьмого округа, 17 мая 2001 г.


[Закрыть] уйти из компании. В апреле 1997 г. казалось, что желание Чедуэлла уйти четко соединилось с необходимостью избавиться от угрызений совести из-за загрязнений аммиаком. Он мог поступить по совести и одновременно получить хорошее выходное пособие. 4 апреля Чедуэлл и Стормоэн посетили Управление по борьбе с загрязнением окружающей среды штата Миннесота. Там они рассказали историю, которая была еще более ужасной, чем история Фарагер. Оба рабочих утверждали, что в Koch Industries вошло в привычку нарушение законодательства штата в области загрязнений. Чтобы подтвердить свои заявления, они принесли множество документов: рабочие журналы и внутреннюю переписку, в которых неопровержимо и детально подтверждались нарушения. Там было все: протоколы о работе гидрантов, которые открывались на 12 часов, записи рабочих о сбросе ксилола и нафты в имеющую протечки канализационную систему, рассчитанную только на стоки с небольшим количеством нефти, и прочие жалобы на протечки резервуаров и загрязнения.

Чедуэлл вернулся на завод и немедленно сообщил начальству о том, что сделал. Ему было интересно, не захотят ли они обсудить его увольнение из компании.

Представители регулирующих органов штата не заставили себя ждать после визита Чедуэлла. Они появились через несколько дней.

Восьмого апреля 1997 г. начальник Фарагер Стив Дэвид[361]361
  Интервью автора с Фарагер, 2015 г.; Фарагер, стенограмма допроса следователей MPCA, 19 декабря 1997 г., 147–151.


[Закрыть] сказал ей, что MPCA на следующий день собирается прислать агентов на завод для внезапной проверки. Его предупредил информатор из агентства.

Дэвид дал Фарагер четкие инструкции: она может встретиться с расследующими дело представителями MPCA, когда те появятся, но не должна давать им какой-либо дополнительной информации. Она должна отвечать на их вопросы, сообщая как можно меньше. Предпочтительны ответы «да» или «нет».

На следующий день, как и ожидалось, без предупреждения появились инспекторы.

Когда прибыли инспекторы штата, Фарагер увидела в их числе Дона Крайенса. Он был чиновником, с которым она встречалась несколько месяцев назад, тем, кто сказал ей, что Koch должна прекратить сбросы аммиака на окрестные земли или по крайней мере предварительно уведомлять власти штата, что планирует это делать. Koch уже несколько раз нарушала распоряжение Крайенса.

Крайенс и его команда агентов MPCA собрали небольшую группу сотрудников Koch, среди которых были Фарагер и Дэвид. Крайенс попросил сотрудников провести для него пешую экскурсию по заводу. Он хотел осмотреть пруды-накопители и другие достопримечательности.

Государственные инспекторы заметили, что Фарагер нервничает. Казалось, у нее внутри шел диалог. Каждый раз, когда они задавали ей вопросы, даже простые, Фарагер делала паузу. Она выглядела так, как будто сравнивает в голове разные сценарии ответов, прежде чем заговорить.

Крайенс и его команда спросили Фарагер, не совершал ли завод сбросы аммиака в открытый грунт помимо того случая, о котором Фарагер уже сообщала.

Фарагер сказала, что не знает об этом. Она сказала, что за гидранты отвечает отдел промышленной безопасности, а не инженеры-экологи. Это было неправдой, и команда Крайенса это заподозрила. У штата теперь были доказательства нескольких других инцидентов слива химикатов.

Позже Крайенс спросил Фарагер, почему она вводила его в заблуждение, и Фарагер не нашла подходящего ответа. «Мне дали указание не предоставлять вам информации, которой вы не просите», – сказала она. Она казалась почти удивленной тем, что сделала.

Государственные инспекторы подошли к прудам, чтобы осмотреть их. Они шли мимо леса, который пострадал от потоков из гидрантов. Два сотрудника отдела промышленной безопасности Koch, Гэри Иста и Крис Рапп, встретили Крайенса у прудов и рассказали ему то, чего не сообщила Фарагер: воду из прудов спускали на окрестные территории несколько раз после описанного инцидента.

Крайенс и его команда обратились к Стиву Дэвиду. Они спросили его, знал ли он об этих эпизодах спуска воды. Знала ли команда экологов Koch, что такое происходит?

Дэвид ответил, что команда экологов не знала о сливах вплоть до января, когда Фарагер сообщила об этом властям штата. Это было неправдой. Дэвид также опустил тот факт, что он и другие старшие менеджеры Koch не только были в курсе производства сливов, но и проводили многократные встречи для обсуждения этой проблемы. Одна из них состоялась в ноябре, когда Дэвид и Фарагер обсуждали этот вопрос со старшим адвокатом Koch Джимом Войлзом.

Позже Дэвид заявит, что умалчивал о встречах[362]362
  Дэвид, стенограмма допроса следователей MPCA, 19 ноября 1997 г., 73–79.


[Закрыть], потому что Войлз предупредил его, что обсуждения являются строго секретными и защищены правом адвоката не разглашать информацию, полученную от клиента. У Дэвида тогда создалось впечатление, что само признание факта встречи нарушит это право, и Дэвид не имеет права о ней упоминать. Это было неверно, как позже узнал Дэвид.

Крайенс и его делегация подошли к зоне, называемой коксовым прудом, пруду-накопителю, часто заполняемому сильно загрязненной водой. У Крайенса были основания полагать, что пруд уже переполнялся, и он спросил Дэвида, не привела ли недавно работа канализационного устройства возле пруда, под названием «сточный колодец», к переполнению пруда.

Дэвид отрицал это.

Фарагер в этот момент явно занервничала. На деле в предыдущий понедельник пруд оказался переполнен. Фарагер оказалась частью группы, которая теперь лгала властям.

Без помощи Стива Дэвида следователям из штата было бы крайне сложно выяснить, сколько менеджеров Koch Industries знали о загрязнении аммиаком. У государства были груды рабочих журналов, показывающих, что сбросы действительно имели место. Но эти журналы рассказывали только часть истории. Не совсем ясно было, кто давал указания делать сбросы, кто давал распоряжения отделу технической безопасности открывать клапаны. Было даже неясно, как часто происходили сливы.

Расследование могло потерпеть провал, после того как команда Koch покинула кабинеты чиновников 8 мая. Пока никто внутри завода не расскажет следователям правду, для MPCA практически невозможным было выяснить, что происходит на заводе. Этого и добивалась Koch Industries[363]363
  Интервью автора с Тромбергом, 2015 г.


[Закрыть]. Эрни Тромберг, много лет проработавший оператором и менеджером на Pine Bend и вышедший на пенсию в начале 1990-х гг., рассказывал, что руководство Koch считало, что государство не имеет права знать, что происходит за забором во владениях Koch. Менеджеры соблюдали кодекс молчания, чтобы оградить защитной стеной деятельность Koch. Они не рассказывали о работе компании посторонним. Это было негласным правилом в сплоченной команде лидеров Koch.

Двенадцатого мая Фарагер позвонила Крайенсу[364]364
  Интервью автора с Фарагер, 2015 г.; Фарагер, стенограмма допроса следователей MPCA, 19 декабря 1997 г.


[Закрыть]. Она сказала, что Стив Дэвид солгал во время их встречи. Она была готова помогать властям.

Двадцать седьмого мая Крайенс и его команда снова встретились с менеджерами Koch. На этот раз к Дэвиду, Фарагер и Холл присоединился Рус. Крайенс вновь спросил, было ли команде экологов известно о сбросах аммиака до того, как в январе Фарагер сообщила об этом властям штата. И вновь они все отрицали. Но теперь Крайенс знал правду. Во время тайных встреч Фарагер помогла ему узнать об этом.

Расследование штата продолжалось в течение весенних и летних месяцев 1997 г. Koch выстроила правовую защиту вокруг своего завода, нанимая адвокатов по уголовным делам для представления интересов сотрудников, вовлеченных в процесс слива аммиачных стоков. Джим Войлз приехал в Пайн Бенд из Уичито и помогал проводить инструктаж сотрудников, готовя их к интенсивному расследованию MPCA.

Фарагер продолжала ходить на работу каждый день, как будто ничего не происходило. У нее не было особого выбора. Ее беременность развивалась, и она все время помнила, что скоро ей придется заботиться о ребенке. Счастливые дни начала ее карьеры в Koch завершились. Чувство сопричастности, софтбольные матчи, посиделки в баре – больше ничего не было. Фарагер заработала определенную репутацию. Она была известна как «стукачка», сотрудница, которая выступает против начальства в вопросе о выбросах аммиака.

На работе в течение долгих летних месяцев Фарагер держала язык за зубами[365]365
  Интервью автора с Фарагер, 2015 г.; Фарагер, стенограмма допроса следователей MPCA, 19 декабря 1997 г.; Lien, «Former Koch Employee Says»; Lien, «Koch Casts Doubt.»


[Закрыть]. Было очевидно, что происходит с теми, кто поступает иначе. У Чарли Чедуэлла и Терри Стормоэна, рабочих, которые передали доказательства преступной деятельности Koch чиновникам, а затем сообщили об этом своему начальству, жизнь в одно мгновение и полностью стала незавидной. Чедуэллу объявили выговор после того, как в рабочем автомобиле, которым он пользовался, был обнаружен пепел от сигарет, хотя он утверждал, что курил во время смены, но за территорией завода. Его отстранили от работы. Менеджеры провели с ним дисциплинарные встречи. Адвокат Koch на встрече расспрашивал Чедуэлла о его отношении к экологической политике Koch. Чедуэлл отказался с ним сотрудничать и заявил, что не может ответить на некоторые вопросы из-за кратковременной потери памяти.

После этой встречи Чедуэлл взял больничный, и в ответ Koch потребовала, чтобы он посетил корпоративного врача, который мог оценить его состояние здоровья. Врач Koch направил Чедуэлла к неврологу, который работал на Koch, а тот, в свою очередь, направил Чедуэлла к психологу, также нанятому Koch. Психолог сказал, что на самом деле Чедуэлл не страдает от расстройств, которые могли бы вызвать кратковременные провалы в памяти.

Чедуэлл в ответ пошел на еще большую конфронтацию. Он взял папку с документами завода и передал их властям штата, после сообщив об этом своим боссам. Его отстранили от работы, заявив, что не восстановят, пока он не вернет эти доказательства. Чедуэлл начал рассказывать людям, что Koch Industries пытается его убить. Он рассказывал, что кто-то взорвал мощное взрывное устройство в его почтовом ящике, и, по его мнению, это организовала компания. 9 декабря Чедуэлл вновь встретился с руководителями Koch. На этот раз он сказал, что лгал насчет взрыва почтового ящика и просто хотел, чтобы его уволили.

Koch удовлетворила желание Чедуэлла 17 декабря. Он был уволен.

Новости по заводу в Пайн Бенде распространялись быстро. История Чедуэлла стала хорошо известна. Такие работники, как Фарагер, видели, что происходит с теми, кто сотрудничает с чиновниками штата из регулирующих органов.

Двадцать седьмого октября Фарагер родила первенца, здоровую девочку. Она оставалась дома, начался декретный отпуск, который продлился больше двух месяцев. У нее появилась возможность подумать. Она сосредоточила внимание на дочери. Она приучала свой мозг избегать думать о Koch Industries. Она думала, что стресс только повредит ее здоровью и, следовательно, здоровью ее новорожденного ребенка. Во время рождественских праздников 1997 г. и новогодних холодов все внимание и мысли Фарагер принадлежали маленькой дочке.

Но проблемы в Koch докатились и до ее дома. 18 марта 1998 г. Фарагер была дома[366]366
  Интервью автора с Фарагер, 2015 г.; копии визиток Джона Бонхэджа и Морин О’Мара.


[Закрыть] с мужем и маленькой дочерью, когда раздался звонок в дверь. Она пошла открывать и увидела на крыльце хорошо одетых мужчину и женщину.

Эта женщина надолго осталась в памяти Фарагер. На самом деле запомнился пистолет на ее бедре. Пара представилась Фарагер, когда она открыла дверь. Мужчину звали Джон Бонхейдж, специальный агент ФБР. А женщину – Морин О’Мара, агент федерального Агентства по охране окружающей среды. Они спросили, могут ли войти и поговорить, и Фарагер впустила их. Похоже, выбора у нее не было.

О’Мара прошлась по дому Фарагер с тяжелым пистолетом в кобуре, висящей на бедре. Пистолет говорил то, что двум агентам не было нужды сообщать. Все силы федерального правительства теперь брошены на расследование сливов загрязнений в Пайн Бенде. Фарагер, очевидно, оказалась в эпицентре расследования.

Фарагер села разговаривать с агентами в присутствии мужа Грега. Они задавали ей вопросы о ее работе в Koch и проблемах, связанных со сливами. Они сказали, что хотят, чтобы она сотрудничала с ними и стала государственным свидетелем от штата. Также они хотели, чтобы она держала это в секрете от Koch Industries. Короче говоря, следователи хотели, чтобы она пошла тем же путем, что Чарли Чедуэлл и Терри Стормоэн; они хотели, чтобы она передала им доказательства, которые привели бы к выдвижению уголовных обвинений против Koch Industries.

Фарагер согласилась на сотрудничество. Они оставили ей свои визитные карточки и сообщили, что будут на связи.

Когда агенты покидали ее дом, Фарагер спросила их, нужен ли им ее номер телефона. Она вспомнила, как ее муж сказал: «Хезер, они нашли наш дом. Я думаю, что у них есть наш номер телефона».

В тот момент испуганная Фарагер позвонила своему отцу Теду Лоуренсу. Она рассказала ему обо всем, что случилось.

«Он сказал мне: “Я всегда учил тебя поступать по совести. Поэтому скажи правду. Ты всегда можешь ночевать у меня на диване, если понадобится”».

Тридцать первого марта 1998 г. Хезер поехала в офисное здание, где встретилась с сотрудниками ФБР и Агентства по охране окружающей среды. Они проговорили 12 часов.

Пока представители федеральных органов вели расследование, на нефтеперерабатывающем заводе адвокаты Koch активно встречались с работниками, инструктировали их и опрашивали.

Фарагер сидела и общалась с одним из адвокатов Koch по имени Сьюзен Вьенс, чтобы обсудить детали дела. Вьенс начала ее опрашивать, задавая небрежные вопросы и собирая основную информацию. Похоже, Вьенс не особо уделяла внимание этой группе стандартных вопросов. Затем она спросила Фарагер, общалась ли та с представителями федеральных властей.

Фарагер ответила: «Да».

«Выражение лица [Вьенс] надо было видеть, – вспоминает Фарагер. – Она сказала: “Хорошо. Я должна извиниться перед вами”. Она немедленно вышла из комнаты, чтобы переговорить с кем-то».

В 1998 г. Управление по борьбе с загрязнением окружающей среды штата Миннесота оштрафовало Koch Industries[367]367
  «Koch Refinery Hit with Fines,» Oil & Gas Journal, October 11, 1999; «Соединенные Штаты Америки и штат Миннесота против Koch Petroleum Group (United States of America and the State of Minnesota v. Koch Petroleum Group)», определение суда об утверждении мирового соглашения.


[Закрыть] на $6,9 млн за загрязнения. Это был крупнейший штраф такого рода в истории штата.

Очень скоро последовали федеральные уголовные обвинения. В 1999 г. Koch Industries в федеральном суде признала свою вину в нарушении природоохранного законодательства как сбросами аммиака, так и тем, что протечки из канализации завода загрязняли окружающую территорию нефтью в течение нескольких лет. Признание компанией вины избавляло ее от необходимости отвечать на обвинения в затяжном суде присяжных заседателей. Никто из частных лиц из компании не был обвинен в преступлениях. Сделка со следствием помогла Koch отделаться достаточно легким наказанием. В рамках сделки по признанию вины Koch согласилась выплатить уголовный штраф в размере $6 млн, одновременно выплачивая $2 млн Системе парков округа Дакота штата Миннесота. Это был крупнейший федеральный штраф за всю историю Миннесоты. Koch Industries также заключила соглашение о выплате EPA штрафа в размере $3,5 млн.

Признание вины надолго подорвало репутацию Koch в Миннесоте, но объективно компания отделалась малой кровью, и это заслуга ее адвокатов. Штрафы, пусть и исторических масштабов, не повлияли на прибыльность завода в Пайн Бенде и приток денежных средств.

Koch не стала мстить Фарагер увольнением[368]368
  Интервью автора с Фарагер, 2015 г.; Lien, «Former Koch Employee Says.»


[Закрыть]. Но ее игнорировали, и она чувствовала, что руководство ее избегает. Она связалась с адвокатом по уголовным делам, которого наняла Koch, чтобы представлять ее интересы, и спросила, сможет ли он ходатайствовать для нее о выходном пособии от компании. Тот договорился о сделке от имени Фарагер. Она ушла, получив выходное пособие. Но так и не нашла другой работы в Миннесоте, где так упорно хотела растить дочь. Агентство по контролю за загрязнениями окружающей среды штата Миннесота предлагало ей работу, но со значительно меньшей оплатой. В итоге она нашла работу в другом штате.

После увольнения Чарли Чедуэлл подал в суд на Koch, заявив, что компания нарушала законодательство, защищающее корпоративных информаторов, и мстила ему. Чедуэлл проиграл дело, потому что присяжные решили, что у Koch были достаточные основания уволить его за его неадекватное поведение на работе. Терри Стормоэн, второй рабочий[369]369
  Попытка интервью автора со Стормоэном, 2015 г.


[Закрыть], который сообщил властям о преступной деятельности Koch, сказал, что просто уволился с работы, не получив никакого выходного пособия или компенсации от Koch.

Не у всех дела шли так плохо[370]370
  Описания вакансий, резюме, списки сотрудников Koch Industries в интернете.


[Закрыть]. Брайан Рус, ответственный за процессы на станции по очистке сточных вод в Пайн Бенде, получил повышение в Уичито. К 2010 г. он стал менеджером по стратегическому планированию в нефтяном подразделении Koch. Тимоти Раш, руководитель завода в Пайн Бенде, стал вице-президентом Koch по строительству и нефтепереработке, курируя проекты на заводах в Пайн Бенде и Корпус-Кристи. Джим Войлз, адвокат Koch, продолжил успешную карьеру в сфере экологического законодательства, перейдя из Koch в компанию по производству удобрений Mosaic. В 2013 г. он выступил на национальной конференции по корпоративной устойчивости, проводимой Национальной ассоциацией по проблемам управления в области защиты окружающей среды. В 2016 г. он являлся старшим юристом Chevron в Бейкерсфилде, штат Калифорния.

Незаконная деятельность в Пайн Бенде не была единичным инцидентом[371]371
  Loder and Evans, «The Secret Sins of Koch Industries.»


[Закрыть]. Случаи нарушения закона в Koch Industries отчасти были связаны с акцентом в корпоративной культуре на максимизацию прибыли и всеобщим презрением к деятельности правительства.

Например, на нефтеперерабатывающем заводе в Корпус-Кристи менеджеры Koch откладывали проведение работ по модернизации оборудования почти по тем же причинам, по которым Брайан Рус и другие не решались останавливать работу завода в Пайн Бенде, чтобы осмотреть отпарные колонны кислой воды. В апреле 1996 г. Салли Барнс-Солиз, технический специалист по охране окружающей среды, обратилась в природоохранные органы штата и сообщила, что Koch Industries солгала властям по вопросу о незаконных выбросах бензола, который провоцирует рак. Барнс-Солиз работала на заводе в Корпус-Кристи. Штат ранее предписал Koch Industries произвести сокращение выбросов бензола на нефтеперерабатывающем заводе. Koch сообщила государству, что выполнила указание. Но Барнс-Солиз утверждала, что это ложь. «Бензол так и льется с завода в окружающую среду», – сообщала она позже журналу Bloomberg Markets.

Барнс-Солиз сообщила своему руководству о высоких уровнях выбросов. Но, как и Фарагер, ее вывели из игры. Koch сообщала государству о гораздо более низких уровнях выбросов, подавая ложные отчеты, в которых объемы загрязнений занижались. Отчасти благодаря помощи Барнс-Солиз федеральные обвинители смогли предъявить Koch обвинения по 97 пунктам. Компания оспаривала то, что Барнс-Солиз является разоблачителем, указывая на то, что менеджеры Koch сами сообщили о неправомерных действиях властям, когда обнаружили, что один из них фальсифицировал отчеты о загрязнениях. Большинство из 97 пунктов обвинения против Koch были впоследствии сняты, по словам юристов Koch, это свидетельствовало о том, что обвинители прежде были не в меру старательны. В итоге федеральный судья оштрафовал компанию за нарушения на $10 млн и обязал выплатить еще $10 млн властям Техаса для финансирования экологических работ. Барнс-Солиз говорила, что Koch отреагировала на ее донос властям. «Они давили на меня, заставляя уйти», – рассказывала она Bloomberg Markets. Она уволилась в 1996 г. Koch же настаивала на версии, по которой у Барнс-Солиз были плохие рабочие показатели, и ее уход не был связан с делом о загрязнениях бензолом.

В трубопроводном подразделении Koch менеджеры откладывали необходимый ремонт, чтобы увеличить прибыль. Фил Дюбоз, бывший замерщик, сделавший карьеру до руководителя высшего звена в отделе перевозок, говорил, что был потрясен плачевным состоянием трубопроводов Koch. Они были негерметичны, за ними плохо следили. Koch часто даже не подстригала ветки, которые росли над трубами и вокруг них, хотя предполагалось, что зона отчуждения должна оставаться свободной от растительности. В 1995 г. EPA подало в суд на Koch за халатное отношение к системе трубопроводов. Агентство утверждало, что в период с 1988 по 1996 г. Koch разлила примерно 12 млн галлонов нефти и произвела 312 разливов в шести штатах. В итоге компания была оштрафована на $30 млн за утечки из трубопроводов, что стало самым большим штрафом такого рода в истории США.

Самый трагический случай произошел в Техасе. Летом 1996 г. из одного не получающего должного внимания трубопровода Koch стали происходить утечки бутана в воздух. Двое подростков, Даниэль Смолли и Джейсон Стоун, проезжали мимо места утечки, когда газ загорелся и произошел взрыв. Дети сгорели заживо. Семья Смолли подала в суд на Koch и выиграла иск на $296 млн, это еще один рекорд. Семья позже согласилась на неразглашаемую сумму. Эти штрафы и выплаты, вкупе со штрафами за выбросы аммиака в Пайн Бенде, сделали Koch Industries одним из крупнейших и самых злостных нарушителей природоохранного законодательства США в 90-е годы XX в.

Но суды и обвинительные заключения не замедлили рост Koch. Это был период, когда Чарльз Кох как никогда был сосредоточен на расширении, и расширении быстром. Выявленные в Пайн Бенде и других местах проблемы не изолировали и не локализовывали. Их экспортировали.