Текст книги "Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке"

Подавляющее большинство сотрудников восприняли принципы этой культуры. Они были вдохновлены идеологией Чарльза Коха.

Но было одно исключение. И этим исключением был, пожалуй, самый влиятельный сотрудник, появившийся во времена Чарльза Коха.

Им был младший брат Чарльза Билл.

Глава 5
Война за Koch Industries
(1980–1983)

Билл Кох начал работу в штате Koch Industries в 1975 г.,[192]192
  William I. Koch et al. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, т. 56, 5468; интервью автора с Роскиндом, 2015 г.


[Закрыть] в возрасте 35 лет. Свои первые годы в Koch он провел в одном из самых малопонятных и самых важных подразделений компании: Билл Кох прошел через бизнес торговли сырьем.

Подразделение торговых операций Koch было частью отрасли, которая затрагивала жизнь почти каждого американца[193]193
  Интервью автора с Хауэллом, Роскиндом, Холлом и другими лицами, пожелавшими сохранить анонимность, 2013–2016 гг.; The Global Source for Commodities: Koch Supply & Trading, обзорная брошюра компании, 2013 г.; Charles Koch, The Science of Success, appendix A: «Products Traded,» 167.


[Закрыть], при этом оставаясь почти целиком невидимой. В основании деятельности лежал бизнес Koch по сбору и транспортировке нефти, в котором компания была посредником в продажах нефти и бензина. В течение 1970-х гг. Koch расширяла свою деятельность, покупая и перепродавая нефть как посредник таких компаний, как Exxon и Chevron. На этом специализированном рынке могло работать лишь несколько компаний. Трейдеру требовались большие объемы денежных средств, опыт и доступ к нефтяным танкерам и трубопроводам. По мере того как трейдеры Koch приобретали опыт, они расширяли бизнес и продавали товары, не продававшиеся на открытых торгах. Одна транзакция могла принести прибыль в объеме $1 млн и более, не фиксируясь бумажными контрактами. Одним из этих рынков была торговля промышленными химикатами, чьи названия большинство людей не могут выговорить, но используют каждый день. Поливинилхлорид, например, используется в пищевой упаковке и пластиковых бутылках. Но рынки по торговле ПВХ такие же запутанные и малопонятные, как и его химическая формула. Сделки были слишком нестандартными для открытых торгов и часто заключались один на один, конфиденциально, по телефону. Билл Кох главным образом отвечал за вовлечение Koch Industries в бизнес торговли химикатами. Этот бизнес станет неотъемлемой частью компании.

Билл стал заниматься торговлей химикатами вскоре после окончания MIT[194]194
  Интервью автора с Роскиндом, Холлом, 2013–2015 гг.; Burrough, «Wild Bill Koch.»


[Закрыть]. Он жил в Бостоне и искал новые компании, которые Koch Industries могла бы приобрести на зарабатываемые ей огромные суммы. В поисках инвестиционных возможностей Билл Кох встретился на рынке химикатов с брокером, которого звали Герберт Роскинд. Он, по сути, в одиночку работал в фирме по торговле химическими веществами под названием Monocel.

Как брокер, Роскинд[195]195
  Интервью автора с Роскиндом, 2015 г.


[Закрыть] был одним из немногих посредников на мировом рынке промышленных химикатов. Он продавал баржи с серой, сделанной в Луизиане, на фабрики в Азии, которым она нужна была как ингредиент в промышленном производстве. Роскинд проводил большую часть дня в офисе в пригороде Бостона, вися на телефоне и совершая звонки в Европу, Сингапур или Хьюстон, находя людей, которые хотели купить или продать крупные партии таких веществ, как хлор, каустическая сода, полиэтилен и поливинилхлорид.

Бизнес Роскинда был скрыт от посторонних, построен на сети личных контактов и детальных знаний, которыми обладал только он. Такие люди, как он, были жизненно важны для рынка: вместо прозрачного рыночного обмена у покупателей и продавцов был мозг Герберта Роскинда. Он знал, кто находится на рынке в каждый момент; каков спрос на поливинилхлорид; и какой будет справедливая цена. (Конечно, то, называл ли брокер вроде Роскинда действительно справедливую цену, зависело от того, насколько хорошо сам клиент знал этот рынок.) У него были связи по всему миру и сумма знаний, необходимых для успеха в торговле. Он знал привычки таможенных агентов в разных странах и то, каким поставщикам можно доверять, а каким нет. У него были почти энциклопедические знания мировых фрахтовых ставок. Он знал особенности ведения переговоров представителей разных стран и культур и мастерски ориентировался на закрытых рынках, где цены никогда не публиковались открыто, а были предметом переговоров тет-а-тет.

Билл Кох был восхищен возможностями, которые открывал бизнес по торговле химикатами. Его перспективы в 1970-х казались намного лучше, чем у нефтяного бизнеса. Рынки нефти взлетали и падали, а цены на химикаты неуклонно возрастали по мере того, как такие страны, как Китай, открывались для мировой торговли и происходил резкий рост спроса на промышленные химикаты. Билл Кох договорился о встрече с Роскиндом и вскоре открыто предложил купить его компанию.

Роскинд не знал, как относиться к Биллу Коху, когда впервые увидел его. Билл был одет как студент колледжа. Он выглядел так, будто все еще посещал занятия в Массачусетском технологическом институте. Все в нем отражало стиль MIT, который можно назвать “шик для избранных”. Билл был в строгих брюках и рубашке с воротником на пуговицах, но без пиджака и галстука. На ногах – кожаные лоферы на босую ногу. Он ездил на старой «Тойоте» с дырой в полу под передним пассажирским сиденьем.

Его предложение было простым. Koch Industries выкупает компанию Роскинда и открывает новую компанию по торговле химикатами в составе Koch Industries с Роскиндом во главе. Тот получит 20 % акций новой торговой компании, а Koch вложит деньги в существенное расширение фирмы. Роскинд сможет открыть новый офис, нанять больше трейдеров и нарастить бизнес до невиданных ранее объемов.

Роскинд полетел в Уичито[196]196
  Ibid.


[Закрыть] обсудить детали и там встретил старшего брата Билла, Чарльза. Чарльз Кох пообедал с Роскиндом в корпоративном кафе Koch Industries и обсудил детали сделки. Чарльз и Билл были абсолютно разными. Чарльз в длинном пиджаке и галстуке. В нем не было даже намека на беззаботную студенческую жизнь. У него было мышление и поведение инженера. Чарльз тоже водил довольно старую машину, но в полу не было дыр. Чарльз был сдержанным, но амбиции его были заметны. Роскинд спрашивал Чарльза Коха, как обстоят дела в его компании, и вспоминает, как тот ответил: «Ну, мы вторая по величине частная компания в Америке… Мы выйдем на первое место, если сможем».

«Я подумал, что это очень неплохой ответ», – сказал Роскинд. Он согласился присоединиться к Koch Industries.

Вскоре Роскинд открыл офис, нанял брокеров и установил телекс-аппарат, который мог мгновенно отправлять письменные сообщения практически в любую точку мира. Новое подразделение называлось Koch International Trading Company, и в его составе не было ни одного производственного объекта. Оно не производило ни фунта серы или хлора, а договаривалось о перевозках бесчисленных тонн товаров.

Билл Кох позвонил Роскинду и сказал, что хочет работать у него. Он хотел быть торговым посредником на рынке химикатов. Роскинд сомневался.

«Я сказал: “Ну, Билл, я с вами буду честен, – вспоминал Роскинд. – Я знаю, что у вас есть кандидатская степень по химии, но нам нужна ученая степень по оптовой торговле химикатами. А такой не бывает. Вы можете работать с нами, но мне придется относиться к вам так же, как ко всем остальным. То есть я должен назначить вам скромную зарплату и посмотреть, насколько хорошо вы будете справляться”».

Роскинд отметил, что в оптовой торговле непостоянство имеет свои преимущества. Зарплата Билла может быть низкой, но всего одна-две выгодные сделки могут ее запросто удвоить или утроить. Доход брокера резко колебался, но выплаты могли быть огромными.

Ответа Билла ждать не пришлось: «Я за это возьмусь».

Офис Роскинда открывался в восемь тридцать утра, и торговля начиналась почти сразу[197]197
  Ibid.


[Закрыть]. Роскинд часто приходил раньше, но другие сотрудники не спешили на работу, и большинство из них приходили на места и были готовы приступить к работе около девяти. Однажды утром Роскинд был один в офисе в восемь тридцать, когда телефоны начали звонить. Он переходил от стола к столу, отвечая на звонки, потому что не хотел пропустить потенциальную сделку или дать своим клиентам повод думать, что на месте никого нет. В бизнесе торговли химикатами, где письменные контракты были редкостью, репутация означала все. Неотвеченный телефонный звонок мог быть неверно истолкован.

Позже в то утро Роскинд собрал всех сотрудников, включая Билла Коха, в кабинете. Он устроил им разнос.

«Я сказал: “Хочу вам вот что сказать: эта фирма открывается в восемь тридцать. Это не значит, что вы входите в офис в восемь тридцать. Это означает, что в это время вы готовы вести дела. Вы за столами и занимаетесь работой в восемь тридцать! Больше никогда не опаздывайте”».

Сотрудники вышли из его кабинета и продолжили работу. Примерно через час зазвонил телефон у Роскинда. Звонок был из Уичито. Это был Чарльз Кох.

Первое, что подумал Роскинд: его недолгая карьера в Koch Industries подошла к концу. Он только что задал взбучку младшему брату своего босса. Первые же слова Чарльза Коха подтвердили его опасения.

«Он говорил: “Я так понимаю, вы при всех обругали моего брата”, – рассказывал Роскинд. – Я ответил: “Ну, я не хотел этого. Я собрал всех сотрудников и установил правила, по которым будет работать эта компания. А твой брат был одним из них”».

Ответ Чарльза Коха испугал его: «Вы знаете, никто никогда не говорил так с Кохами».

«Я сказал: “Чарльз, мне очень жаль, что это вас расстроило”». И тогда Чарльз сказал: “Давно кому-то пора было это сделать”».

Билл Кох учился очень быстро. Он просил совета у Роскинда и, один раз его услышав, начинал ему следовать. Также Билл обладал одним из самых важных навыков, необходимых в торговле: он хорошо умел ладить с людьми. Билл Кох не был теплым или обаятельным человеком, но был мастером слушать. Он быстро улавливал то, чего хочет клиент и от чего готов отказаться, чтобы получить желаемое.

Роскинд говорил Биллу Коху, что торговля сводится к одному: «Идея торговли – это взять то, что у нас есть, и получить то, что мы хотим», – так он говорил. Метафорой Роскинда было: брокер начинает свой день с парой пенни, а заканчивает стейком без костей. Билл Кох умел превращать пенни в филе не только потому, что внимательно слушал своих клиентов, но и потому, что имел острый ум инженера. Он воспринимал товарные рынки как доску для сложной игры с несколькими измерениями и умел одновременно замечать потребности людей, разбросанных по всему земному шару, помогая им соединяться так, чтобы получать прибыль.

Торговля химикатами не сводилась к тому, чтобы покупать дешево и продавать дорого[198]198
  Интервью автора с Хауэллом, Роскиндом, Холлом и другими лицами, пожелавшими сохранить анонимность, 2013–2016 гг.


[Закрыть]. Одна из наиболее успешных сделок Билла показывает, насколько сложен бывает этот бизнес. Роскинд и Билл Кох слышали от клиентов, что в Восточной Азии очень высок спрос на химикат с ограниченным предложением под названием уксусная кислота. Компании, производившие уксусную кислоту, знали о ее нехватке и не собирались отдавать продукцию дешево. Это делало практически невозможным ее закупку по цене, которая делала бы рентабельной ее продажи в Азии. Но хороший посредник знает, что происходит одновременно на разных рынках. Билл Кох знал, что компании, производящие уксусную кислоту, часто используют в качестве сырья для продукта кукурузу. Билл Кох также знал, как купить зерно по низкой цене на фьючерсной бирже в Чикаго. Поэтому Koch Trading закупила зерно на фьючерсном рынке и обменяла у производителей уксусной кислоты на большие количества их продукции. Затем уксусную кислоту продали в Азии по гораздо более высокой цене.

Роскинд сказал, что заработал $1 млн на одной этой сделке. Чарльз Кох лично позвонил ему, чтобы выразить удивление от того, что одна сделка может приносить такую прибыль.

«Я сказал: “К сожалению, у нас не получилось заработать больше”», – вспоминает о разговоре Роскинд.

Как и все руководители высшего звена в Koch Industries, Билл Кох и Герберт Роскинд часто ездили в Уичито, чтобы сообщать Чарльзу Коху новости своего бизнес-подразделения[199]199
  Интервью автора с Хербертом, Холлом, Маркелом, Полсоном и другими лицами, пожелавшими сохранить анонимность, 2013–2016 гг.


[Закрыть]. На таких ежеквартальных собраниях присутствовало еще несколько топ-менеджеров, таких как Стерлинг Варнер и Бернард Полсон. Роскинду нравилось быть в обществе Чарльза Коха – впечатляло, как этот весьма состоятельный человек ест в столовой компании вместе с остальными сотрудниками.

А вот спутнику его, как замечал Роскинд, такое общение удовольствия не доставляло. Билл Кох сопротивлялся поездкам в Уичито.

Когда Билл находился в штаб-квартире компании, он становился напряженным. И причину раздражения было легко определить: оно было связано с Чарльзом. Само пребывание с ним в одной комнате, казалось, портило Биллу настроение. Роскинд не понимал, почему Чарльз так раздражает младшего брата. Он не был властным. Его поведение было спокойным; тон всегда был дружелюбным. Чарльз не оскорблял людей и не стучал кулаком по столу. Но даже малейшие замечания Чарльза вызвали у Билла чересчур сильную реакцию.

«Я не до конца понимал, чем вызвано такое отношение, – говорил Роскинд. – Дело было не в деньгах, я считаю».

После успешной деятельности в подразделении по торговле химикатами Билл Кох получил повышение[200]200
  Интервью автора с Роскиндом, Холлом, 2013–2016 гг; William I. Koch et al. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, т. 21, 1999.


[Закрыть]. Или, с учетом того, как все работало в Koch Industries, уместнее сказать, что Билла Коха повысил его старший брат Чарльз.

Билл Кох был назначен вице-президентом нового подразделения под названием Koch Carbon, типичного примера видов бизнеса, к которым проявляли интерес Чарльз Кох и Стерлинг Варнер: они помогали компании выходить на новые территории и новые рынки, опираясь на то, в чем у Koch уже был опыт. Подразделение Koch Carbon расширяло деятельность Koch на угледобывающую и перерабатывающую промышленности и опиралось на опыт компании в сфере углеводородного сырья. От Билла Коха как руководителя направления ожидали тех же действий, что и от Бернарда Полсона или Роджера Уильямса: поведения предпринимателя, отвечающего за свой бизнес.

Билл Кох сделал это, но по-своему. Он укомплектовал штат в Уичито, многих специалистов изначально нанимал Чарльз. Одним из сотрудников Билла был молодой финансист по имени Брэд Холл[201]201
  Интервью автора с Холлом, 2013–2018 гг.


[Закрыть], типичный сотрудник Koch, из того же теста, что и Линн Маркел. Брэд Холл в колледже занимался спортом, играл в бейсбол в университете Уичито и умел быть частью команды. Скромность была так глубоко в его характере, что он даже не понимал, что он скромен. Он был одним из детей среднего класса Уичито, которые интуитивно понимали, что мир им ничего не должен. Холл также был удивительно умен: владел обработкой данных в нейронных сетях как квалифицированный инженер и имел системный подход к решению проблем. Другими словами, он был прирожденным последователем Чарльза Коха. Но вскоре после начала его работы в компании Холлу сообщили, что работать он будет не на Чарльза. Его непосредственным начальником станет Билл Кох, которому он будет помогать развивать угольное направление.

Билл Кох увлекся анализом данных[202]202
  Ibid.


[Закрыть], на который опирался Бернард Полсон при управлении нефтеперерабатывающим заводом в Пайн Бенде. Но свою версию анализа данных Билл больше основывал на традициях эрудитов Массачусетского технологического института и Лиги плюща, чем нефтяных месторождений Среднего Запада. Вскоре после начала совместной работы Билл отправил Брэду Холлу статью, которую нашел в Harvard Business Review. В ней описывалась компьютерная техника анализа вероятности внутренней нормы прибыли для потенциальных сделок. В модели использовался так называемый метод Монте-Карло, для выяснения того, какой может быть норма прибыли с учетом ряда переменных факторов, таких как различные виды издержек. Билл Кох попросил Холла построить симуляцию методом Монте-Карло для одной крупной сделки в угольной промышленности, которую они анализировали.

Перед Холлом была поставлена сверхтрудная задача. Он на время получил доступ к главному компьютеру, который занимал большую комнату в подвале штаб-квартиры Koch Industries. Компьютер использовал перфокарты, которые надо было индивидуально подбирать для каждой конкретной модели в каждой симуляции. Поначалу карты перфорировали инженеры по вычислительной технике Koch, но для построения модели карт требовалось так много, что они просто оставили Холла самого их перфорировать. Его маленький кабинет был переполнен перфокартами. Холл делал все возможное, чтобы уложиться в сроки, поставленные Биллом Кохом, строя модель за моделью. Однажды воскресным утром он пришел в офис, пропустив поход в церковь и оставив дома семью, чтобы работать с перфокартами. Холл знал, что для Чарльза Коха не было чем-то необычным работать по воскресеньям и приглашать других сотрудников присоединиться к себе. Но Билла Коха в момент приезда Холла в офисе не было, и в тот день, когда Холл проработал с утра до вечера, пробивая карты и проводя симуляции, он так и не появился.

Вскоре после полудня Билл Кох позвонил в офис, поинтересоваться, как продвигаются дела у Холла[203]203
  Ibid.


[Закрыть]. Холл стал рассказывать ему, как строит симуляции, но Билл все время прерывал его, крича: «Аа! … Аа!» Холл не мог понять, что происходит, и спросил Билла, что не так.

«Билл ответил: “Я смотрю футбольный матч «Патриотов»”», – вспоминает Холл. После того как они закончили говорить, Холл вернулся в подвал, чтобы продолжить строить модели, а Билл Кох продолжил наслаждаться игрой.

Холл закончил имитационные модели по методу Монте-Карло[204]204
  Ibid.


[Закрыть] и подготовил презентацию результатов для Чарльза Коха и Стерлинга Варнера. Билл Кох ясно дал понять, что хочет произвести на них впечатление, поэтому Холл отправился в специальную мастерскую в центре Уичито и заказал цветные слайды с результатами исследований, которые можно было во время презентации демонстрировать с помощью проектора. В 1970-х гг. это было высокотехнологичным решением.

Холл тщательно подготовил презентацию и настроил проектор в конференц-зале штаб-квартиры Koch. Он был еще новым человеком в компании и волновался, что придется быть с Чарльзом Кохом в одной комнате. Он гордился работой, которую проделал. Компьютерное моделирование было чрезвычайно сложным, и он часами запоминал полученные результаты, чтобы быть готовым к любым вопросам.

Когда встреча началась, Стерлинг Варнер и Чарльз Кох сели, а Билл Кох начал презентацию с краткого обзора. Затем Брэд Холл показал слайды и озвучил результаты обширного анализа, проведенного им на центральных компьютерах Koch.

Всего через несколько минут презентации Стерлинг Варнер прервал его.

«Варнер сказал: “Билли, я знаю, что и ты, и Брэд понимаете все эти умные штуки и все прочее. Я знаю, что Брэд проделал все эти вычисления. И это здорово. Но я просто хочу знать: это выгодная сделка?”», – вспоминал Холл.

Холл так и замер на месте.

Это выгодная сделка? Этот вопрос будет звучать в его голове и десятки лет спустя. «Меня будто кувалдой ударили», – рассказывал он. Он назвал эту фразу «классическим Стерлингом». Она быстро и явно показала, насколько неверной была презентация Холла. Брэд Холл в одно мгновение осознал, что запутался в мелких деталях своего анализа, не задумываясь о более общей стратегии, которая должна была лежать в основе.

У него была 1000 прогнозов компьютера, сообщающих, какая внутренняя норма прибыли может возникать при различных условиях. Но он не мог представить критический анализ темы, почему сделка может быть удачной идеей на следующее десятилетие или почему Koch Industries больше любой другой компании подходит для заключения сделки.

«Я понятия не имел, что делаю. Я был связан всеми этими деталями и всем остальным. А здесь был совсем другой спектр стратегий, которые применял Варнер при оценке эффективности сделки», – рассказывал Холл.

Почти сразу Чарльз Кох начал задавать вопросы о конкурентах в бизнесе и маржинальных поставщиках в отрасли. Это были стратегические вопросы, и они били в самую суть.

Брэда Холла эти вопросы укрепили в одном убеждении. Он понял, на кого хочет работать, и это был не Билл Кох.

И это не ускользнуло от внимания от самого Билла Коха.

Как и всем вице-президентам в Koch Industries, Биллу Коху приходилось периодически отвечать на ряд вопросов Чарльза[205]205
  Ibid.; William I. Koch et al. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, тт. 21, 23, 24 и 28.


[Закрыть], который оценивал его работу. Но Билл отличался от других руководителей одной крайне важной деталью: ему принадлежала значительная часть акций компании.

У Чарльза, Билла и Дэвида были большие доли акций компании, каждому сыну Фред Кох оставил примерно по 20 %. У их старшего брата Фредерика акции тоже были, хотя он не участвовал в деятельности компании. Джеймс Говард Маршалл II, бывший совладелец нефтеперерабатывающего завода Pine Bend, владел еще одной долей акций. Маршалл передал часть этих акций своему сыну Джеймсу Говарду Маршаллу III. Было еще несколько мелких акционеров, включая двоюродных братьев Фреда Коха, которых называли просто «другими Кохами».

Статус основного акционера осложнял противостояние Билла с Чарльзом.

Как вице-президент Билл находился в подчинении у Чарльза. Но как крупный акционер он был во многих отношениях наравне с ним. Чем дольше он оставался в компании, тем больше внимания обращал на свою роль акционера – ту, в которой он мог противостоять Чарльзу на равных.

Акции Билла давали ему место в специальном исполнительном комитете совета директоров, в состав которого входили только он, Чарльз, Дэвид и Стерлинг Варнер в качестве заместителя. С конца 1970-х Билл начал энергично участвовать в заседаниях исполнительного комитета. Он засыпал Чарльза Коха вопросами об управлении компанией и ее деятельности. Чарльз отвечал на вопросы Билла и присылал ему пачки документов лишь затем, чтобы после этого получать новые запросы.

Запросы Билла начали крутиться вокруг одной проблемы и приобретать обвинительную тональность[206]206
  William I. Koch et al. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, тт. 52–59.


[Закрыть]. Почему, интересовался Билл, Чарльз не сообщает о некоторых событиях всему совету директоров?

Например, в офисе Koch Industries в Денвере возникла проблема[207]207
  William I. Koch et al. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, т. 57, 5494–5546.


[Закрыть]. Там сотрудникам было предъявлено обвинение в мошенничестве с системой государственной лотереи, используемой для оплаты аренды энергии. Почему Чарльз Кох не сообщил членам правления об этой проблеме раньше, до того, как были вынесены обвинительные заключения? Билл также задавал вопросы о предстоящем расследовании Министерства энергетики США. Департамент расследовал предположительное нарушение несколькими компаниями государственных нормативов цен на энергоносители. Предполагаемые нарушения произошли много лет назад. Детали расследования были неясны, но кто-то из финансистов Koch, изучивших вопрос, сообщил, что теоретически правительство может потребовать до $1 млрд компенсации за нарушения. Билл Кох спрашивал Чарльза, почему тот не сообщал об этом совету директоров. Разве потенциальный штраф в $1 млрд – мелочи?

Чарльз ответил, что цифра в $1 млрд ничего не значит; это был просто теоретический показатель. Никто в компании всерьез не верил, что может быть наложен такой большой штраф. Вопрос просто не стоил того, чтобы сообщать о нем совету директоров.

Но Билл Кох не только задавал вопросы[208]208
  William I. Koch e tal. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, т. 52, 5089; т. 54, 5263–5272; т. 57, 5506.


[Закрыть]. Вскоре он стал использовать свои вопросы, чтобы «рассказывать истории» совету директоров компании. Он представлял образ старшего брата как автократа, «диктатора», который управлял семейной компанией, не терпя инакомыслия и тяготея к секретности. Билл даже придумал для брата прозвище «Принц Чарльз» и начал использовать его в разговорах с коллегами. Чарльз узнал об этом и, похоже, не очень обрадовался.

Билл более чем изощренно обвинял Чарльза в неправомерных действиях. Он начал открыто бросать ему вызов. Главным пунктом его нападок стала одна из важнейших бизнес-стратегий Чарльза Коха – использование дивидендов. Билл отмечал, что дивиденды в Koch Industries были исключительно низки в сравнении с другими компаниями. Он утверждал, что это нарушает интересы нескольких акционеров Koch. Братья Кох были чрезвычайно богаты, но их состояние существовало в основном на бумаге, а доступ к деньгам у них был крайне ограничен. Билл требовал более высоких выплат дивидендов: он хотел получать на руки деньги от наследства отца. Он жаловался, что был «одним из самых богатых людей в Америке», но был вынужден брать кредит для покупки дома.

Чарльз Кох противостоял обвинениям Билла на всех фронтах. Он не соглашался с тем, что Koch должна выплачивать более высокие дивиденды, и уже объяснял совету директоров, как дивидендные выплаты можно эффективнее использовать, реинвестируя в компанию. Он также отверг обвинения в скрытности и утаивании от членов совета директоров важной информации. Он говорил, что предоставляет директорам всю необходимую им информацию и не должен сообщать больше.

Двадцать седьмого апреля 1980 г. Чарльз Кох отправил своему младшему брату написанное от руки письмо[209]209
  William I. Koch e tal. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, т. 52, 5089; т. 54, 5271.


[Закрыть]:

Дорогой Билл,

С какой целью ты нападаешь на меня? Я слышу от людей по всей стране, что ты постоянно меня критикуешь. Все твои последние доклады на заседаниях совета директоров включают выпады в мой адрес. Даже твои служебные письма ко мне написаны едким и обвинительным тоном. Мне кажется, от всего этого нет никакой пользы и на самом деле это разрушительно, разрушительно для тебя и для компании. Что бы я ни сделал, чтобы заставить тебя так относиться ко мне, это в прошлом. Лучший вариант для нас обоих сейчас – попытаться работать вместе, если и не по-дружески, то, по крайней мере, относясь друг к другу вежливо и уважительно, без прежней подозрительности и враждебности. Я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы это было так.

Твой брат Чарльз

Билл не остановился.

Двенадцатого июня 1980 г. он отправил Чарльзу письмо[210]210
  William I. Koch e tal. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, т. 52, 5089; т. 54, 5274.


[Закрыть] с заголовком: «Право членов совета директоров на получение информации по важным вопросам, способным повлиять на работу компании». Это был мощный выпад против Чарльза и его деятельности руководителя, он безоговорочно обвинялся в обмане и злоупотреблении властью. Но главное, письмо затрагивало самый чувствительный нерв в отношениях братьев Кох. В нем говорилось, что их отцу Фреду было бы стыдно за Чарльза.

«Доброе имя корпорации смешано с грязью из-за обвинительных заключений [по Денверскому делу]… Доброму имени корпорации угрожают новые подобные происшествия», – писал Билл. Доброе имя корпорации, конечно же, было добрым именем их отца. Билл подразумевал, что Чарльз запятнал его.

Чарльз вспоминал, что в течение июня получил от шести до десяти аналогичных писем от Билла. Младший брат просил больше сотрудников и больше денег, которыми бы мог управлять в новом инвестиционном фонде. Он хотел больше власти и больше права на голоса.

Когда Билл вспоминал это время позже в интервью СМИ, к объяснениям его поведения всегда быстро добавлялась горечь детских обид и воспоминаний о проблемах в отношениях. В длинном интервью журналу Vanity Fair[211]211
  Burrough, «Wild Bill Koch.»


[Закрыть] Билл вспоминал холодную мать, отца, который был жесток и скуп на теплые чувства, и старшего брата Чарльза, безжалостного манипулятора, доминанта и задиру. Все эти чувства, казалось, изливал Билл в своих письмах летом 1980 г. Чарльз, похоже, воспринимал это точно так же: «Что бы я ни сделал, чтобы заставить тебя так относиться ко мне, это в прошлом». Он считал, что причины жалоб Билла не связаны с бизнесом, они засели глубоко в душе, личного характера, и во многом иррациональны.

Отклоняя вопросы, беспокоящие Билла, Чарльз также продолжал попытки примирения. В конце июня он позвонил Биллу[212]212
  William I. Koch e tal. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, т. 52, 5089; т. 59, 5731–5734.


[Закрыть] и вновь попросил его прекратить «эмоциональные атаки». Билл сказал Чарльзу, что хочет иметь больше возможностей для общения с ним, больше времени, чтобы задавать ему вопросы и получать ответы на то, что его беспокоит. Чарльз согласился и напомнил, что Билл обещал прекратить атаки.

Если они и прекратились, то всего на несколько дней. Третьего июля Билл прислал Чарльзу письмо, которое навсегда разорвало их отношения и чуть не раскололо компанию.

Письмо занимало десять страниц с одинарным интервалом[213]213
  William I. Koch e tal. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, т. 54, 5284.


[Закрыть]. Но один абзац особенно выделялся.

«Я не заинтересован в борьбе и хотел бы разрешить проблемы между нами, – писал Билл. – Поскольку эти проблемы касаются не только меня, невозможность их решения, которое можно было найти довольно легко, пагубно скажется на всех заинтересованных лицах. Без сомнений, если они не будут решены, компанию, скорее всего, придется продать или сделать публичной».

После этого дороги назад не было.

В начале июля Koch Industries провела экстренное заседание[214]214
  William I. Koch e tal. v. Koch Industries Inc. et al., стенограмма судебного заседания присяжных, тт. 21 и 54.


[Закрыть] совета директоров. Присутствовали и Чарльз, и Билл. Чарльз отвечал на каждое обвинение Билла и защищался. Билл заявил, что акционеры, он в том числе, должны получать от компании бо́льшие суммы денег, чем получают сейчас. Совет согласился принять меры, которые могли бы решить проблемы Билла. Чарльз предложил сформировать «комитет по ликвидности», который рассмотрит возможность выплачивать более высокие дивиденды. Он также согласился рассмотреть идею трансформации компании в публичную. Следствием выхода компании на фондовый рынок станет не только продажа ее акций обычным инвесторам через брокеров с Уолл-стрит: это почти наверняка будет означать, что семья Кохов потеряет контроль над фирмой. Но, потеряв контроль, Кохи и другие акционеры получат разовую прибыль по меньшей мере в сотни миллионов долларов. Билл Кох стал бы очень богатым человеком, и не только на бумаге. Ему никогда не потребовалось бы снова брать кредит для покупки дома.

Билл, казалось, был доволен сделкой. Но он рано радовался. Во время заседания совета директоров Чарльз Кох сказал директорам, что, если нападения Билла не прекратятся, он будет добиваться разрешения уволить младшего брата.

На какое-то время атаки прекратились. В это время Чарльз позвонил Биллу и сделал предложение. Он спросил Билла, готов ли он стать соисполнителем завещания и опекуном двоих детей Чарльза в случае, если и Чарльз, и его жена Лиз умрут. Если это случится, Билл и Дэвид разделили бы ответственность за детей. Это была высшая форма выражения доверия Биллу и соглашение, которое, казалось бы, снова скрепляло их братские связи. Билл сказал Чарльзу, что «был бы в восторге».

В то время Билл не знал, что Чарльз тоже работает над своим служебным письмом. Это был длинный документ, который Чарльз отправил совету директоров и который положит конец пребыванию Билла Коха в семейной компании.

Это письмо было отправлено не сразу, отчасти потому, что брат-близнец Билла отвлек всеобщее внимание в другой области.

Билл Кох так и не нашел для себя удобного места, а вот его брату-близнецу Дэвиду это удалось. Дэвид Кох обнаружил, что обладает важным навыком, которого не хватало его старшему брату Чарльзу: ему было комфортно находиться на публике.

Чарльз жил в Уичито и большую часть времени проводил или дома, или в уединенном здании штаб-квартиры Koch Industries. Дэвид поселился в Нью-Йорке, где посещал светские рауты и благотворительные балы и приобрел репутацию разгульного холостяка, встречаясь то с одной прекрасной дебютанткой, то с другой. Он стал лицом компании на публике – в той мере, в какой такая скрытая от посторонних глаз компания могла позволить себе иметь публичное лицо.