Текст книги "Горец II"

21

Джимми возился за стойкой, старательно изображая работу в обычном режиме. Он знал, что его посетителю не нравится, когда к нему относятся с подчеркнутым вниманием.

– "Русский бар", мистер Мак-Лауд? – спросил Джонни как бы между делом.

Старик утвердительно кивнул.

– Да, спасибо. «Русский бар», – как и бармен, эти слова он произнес по-русски.

Джимми поставил перед ним колоссальных размеров бутыль с сорокаградусным пойлом, считавшимся здесь русской водкой. В бутыли этого пойла умещалось не меньше галлона.

Потом он вновь отошел за стойку, одним глазом поглядывая за тем, как его почетный клиент меланхолично прихлебывает алкоголь из граненого стакана чуть ли не с ведро размером (это тоже было неотъемлемой особенностью «Русского бара»).

Другим глазом в это время он следил за единственной, кроме Мак-Лауда, посетительницей. Толстая молодая женщина, ввалившаяся к нему сразу после открытия, уже с утра была «на взводе».

В это момент экран установленного в баре телевизора осветился и голос диктора произнес с необычной тревогой:

– Внимание, внимание! Передаем информацию экстренной важности!

Эту передачу смотрели и те сотрудники «Шилд», которые только что обсуждали вероятность падения двух метеоров.

Прервав на минуту дискуссию, они повернулись к телевизору.

…экстренной важности! Сообщаем о варварском акте террора, осуществленном на энергоразряднике B/X-49L.

– Ох ты! Да это же рядом! – воскликнул дежурный.

Джек досадливо отмахнулся от него.

– …Группа террористов, предположительно относящаяся к организации «Кобол», проникла на территорию объекта, но была обнаружена. По имеющимся на настоящий момент данным, все террористы погибли в перестрелке. Среди сотрудников корпорации и полицейских жертв нет.

– Так еще перестрелка, значит…

Дежурный кивнул, соглашаясь.

– Да их вообще напрасно террористами окрестили. Я кое-что про «Кобол» знаю… Этакие ниндзя-любители, больше всего на свете опасающиеся пролития крови.

Между тем диктор продолжал развивать тему:

– …Как известно, группа «Кобол» ставит своей целью уничтожение энергетического щита. Нынешняя глава организации Луиза Маркос…

На экране возникло женское лицо. Очень молодое – пожалуй, даже юное. Правильные, резко обозначенные черты, иссиня-черные волосы…

Том, подсознательно приготовившийся увидеть изображение небритого звероподобного бандита, даже присвистнул:

– Ну и цыпочка! Слушай, а не ее ли собратья, часом, устроили этот двойной всплеск?

Джек только ухмыльнулся:

– Ты опять за свое… Ну, если тебе не нравится спутниково-метеорная гипотеза, представь себе, что это птичка нагадила. Божия. Два раза. Выразила таким образом свое отношение к нашей родной корпорации!

На этом их разговор прервался. Продолжать его дальше в том же тоне, находясь в служебном помещении, было неблагоразумно: могли подслушать…

– Хорошая девушка, – тихо и серьезно сказал Мак-Лауд, указывая на экран.

Джимми без слов показал оттопыренный большой палец. В эти минуты все его внимание ушло на телевизор, и он не видел, как посетительница оторвала свое широкое седалище от стула и, слегка качаясь, двинулась к Мак-Лауду.

Старик, сидящий к ней спиной, тоже не видел ее, пока она не подала голос:

– Эй! Ты – Мак-Лауд?

Он не ответил, занятый своими мыслями.

– Я тебя спрашиваю! Ты – Мак-Лауд?! – в голосе женщины проступили визгливые нотки.

Старик медленно повернулся через плечо:

– Да, это мое имя.

– Очень хорошо… – женщина вольготно расселась рядом с ним.

Старик не пошевелился.

– Дерьмо собачье! – заявила она без всякой связи с предыдущим.

Джимми вскинулся из-за стойки:

– Слушай, подруга! А не пошла бы ты… – и он подробно объяснил, куда именно.

Женщина моментально окрысилась:

– А мне на тебя плевать! Тебя не спрашивали! Не лезь в разговор!

– Ничего-ничего, Джимми, – Мак-Лауд успокаивающе махнул рукой.

Бармен вернулся на прежнее место. Сейчас он клял себя за то, что сразу не спровадил толстуху подальше – так, как он спровадил пьяницу.

– Что тебе нужно? Кто ты вообще такая? – старик смотрел на нее уже с откровенным любопытством.

Женщина грязно выругалась:

– Я – никто! Я работаю каждый день, я пашу как вол, и моя жизнь уже растрачена, а ты… – она вдруг сорвалась на визг. – Не пей, слышишь, не пей, сволочь! Не пей, пока я с тобой говорю!

Вся она была как на ладони – мелкая, ничтожная душонка, стремящаяся ощутить свою самодостаточность любой ценой. Особенно – ценой унижения других.

Если бы она только знала, каково это – носить на себе бремя прошлой славы и знать, что ты, такой как есть, сегодняшний, не более соответствуешь прошлой славе, чем это толстое, пьяное ничтожество.

– Сейчас люди разделились на две половины. Те, кто видел звезды, – и кто не видел их. Ты сама к кому относишься?

Но женщина вряд ли слышала его: бармен, умело подталкивая, уже волок ее прочь.

– Я еще увижусь с тобой, мразь! – крикнула она в дверях.

Мак-Лауд кивнул головой:

– Меня увидеть легко…

Бармен возвращался, брезгливо вытирая руки о куртку.

– Джимми! А сам-то ты помнишь, как выглядели звезды? – спросил старик с внезапной тоской.

– Смутно, очень смутно. Я ведь тогда совсем маленьким был… – бармен уже колдовал над каким-то хитроумным коктейлем. – Помню, небо было другое какое-то… Синеватое, кажется…

Он говорил с явным равнодушием. Отличный парень – но ему тоже все равно.

Ей повезло. Спустившись с верхнего яруса автострады, Луиза сразу же увидела стоящую перед баром одинокую машину. Автомобиль Мак-Лауда был столь же узнаваем «в лицо», как он сам. (Тоже знаменитость с оттенком анахронизма: черный «линкольн», очень старый и громадный, как танк. Говорят, на нем «Спаситель Человечества» ездил еще до Катастрофы.)

Да, ей повезло с первого раза. И это хорошо. Неизвестно, сколько она сможет вот так открыто передвигаться по городу. Охота уже ведется, и награда за поимку объявлена.

Странный звук возник вдали, прокатился раскатом грома – и внезапно затих. Луиза Маркос, уже было сделавшая шаг к машине, остановилась и повернула голову. На фоне энергощита, закрывающего небо (он постепенно начал превращаться из черно-оранжевого в оранжево-лиловый – утро уже вступало в свои права), расплывался странный узор. Концентрические круги расходились вокруг пятна бездонной черноты – словно круги от камня, брошенного в тихую заводь.

Бармен так увлекся смешиванием коктейля, что опоздал среагировать. И Мак-Лауд тоже опоздал. Почти.

Толстуха, разъяренная оказанным ей приемом, осторожно ступая, снова пробралась в бар. Схватив со стола галлонную бутыль псевдорусской водки, она замахнулась ею, как булавой.

Промедли старик еще мгновение – и голова его раскололась бы, словно арбуз. Но раз и навсегда отработанным движением, которое не смогла отнять даже старость, он выбросил навстречу удару руку – вверх и назад.

И ребро его ладони перерубило бутылку, пройдя сквозь толстое стекло, как сквозь пустоту. Лишь на обратном движении рука, словно обретая материальность, неловко чиркнула по клыкастым осколкам горлышка – и окрасилась кровью.

Джимми, одним прыжком перебросив свое грузнеющее тело через стойку, кинулся к хулиганке. Но та уже исчезла в дверях: видно, хмель моментально слетел с нее.

Мак-Лауд спокойно смахнул со стола осколки.

– Пожалуй, мне нужно еще выпить, – сказал он вслух самому себе. И потянулся к стойке. Но вдруг отдернул руку.

Странное, почти забытое ощущение пронзило его. Он осмотрел тыльную сторону кисти. На ней не было царапин. Чистая, гладкая кожа.

– О, черт! – пробормотал Мак-Лауд.

Он был потрясен.

22

Слышно было, как Джимми на бегу кричит в спину удирающей от него женщине, предлагая ей остановиться для выбивания зубов, перелома челюсти и отвода в тюрьму сроком на десять лет. Как ни странно, эти посулы не показались ей заманчивыми. Она только прибавила ходу.

Через несколько минут Джимми вернулся в бар, совершенно запыхавшись. Он смотрел виновато: не догнал.

– Ради Бога, извините, мистер Мак-Лауд! С вами все в порядке?

Мак-Лауд не отвечал. Он сидел, будто окаменев, и взгляд его был погружен внутрь себя. Он помнил, что регенерация сохранялась у него еще и после того, как начался процесс старения. Сохранялась несколько лет, постепенно слабея. Сейчас раны затягивались у него нисколько не лучше, чем у прочих людей. Но вот…

С такой скоростью последний раз порезы у него закрывались давно, очень давно… Еще до того, как он остался Единственным.

– …С вами все в порядке, мистер Мак-Лауд?

– Да, – медленно сказал он. – Со мной все в порядке…

Выходя из бара и направляясь к машине, он по-прежнему был погружен в себя. Поэтому шагнувшую к нему женщину он сначала попросту не заметил.

– Мистер Мак-Лауд? – женский голос вывел его из состояния сосредоточенности (или отрешенности – это как посмотреть…).

Голос был звонок и мелодичен, но он сперва было подумал, что вернулась давешняя толстуха. И рука его медленно сжалась в кулак.

Нет. Это была совсем не она.

Совсем еще молодая девчонка – среднего роста, худенькая, пожалуй, даже изможденная. Держится не совсем уверенно, с какой-то робостью или настороженностью. Но в черных омутах глаз – непоколебимая настойчивость.

– Да, это я, – произнес он все так же медленно.

– Я Луиза Маркос.

Некоторое время оба молчали. Мак-Лауд ждал продолжения, но оно так и не последовало.

– Чем могу служить, мисс?

– Мне нужно поговорить с вами.

Мак-Лауд пожал плечами:

– Что ж, если вам нужно только это… – он взялся за дверцу машины.

– Привет вам от Лесли О'Майера, – сказала Луиза чуть более быстро, чем намеревалась.

Ладонь Мак-Лауда замерла на ручке дверцы.

Они сидели рядом и разговаривали. Вернее, говорила в основном Луиза Маркос, а он больше отмалчивался.

Собственно, в «линкольн» он ее все-таки не приглашал – она сама села рядом. Мак-Лауд тогда не нашелся, что противопоставить ее упорству. Но сейчас в нем уже начинала закручиваться пружина раздражения.

– Вы террористка? – наконец спросил он прямо.

Луиза вздрогнула:

– Почему вы спрашиваете об этом?

– Потому что только что вас показывали по телевизору. Послушайте, вы, наверное, еще не очень отдаете себе отчет в том, что происходит. Вам сейчас пора искать нору потемнее. За вами сейчас охотятся, ваша голова дорого ценится.

От этих слов, совпавших с ее собственными мыслями, Луиза снова вздрогнула.

– Да, вот так-то, девочка моя. И скрыться вам будет куда труднее, чем организовать налет на энергоразрядник.

– Мы… Мы убили кого-нибудь? – спросила она с неожиданным испугом.

Мак-Лауд едва сдержал улыбку. Странная, однако, реакция у главы террористов!

– К сожалению, нет. Зато потеряли много своих.

В машине воцарилась тишина. С удивлением (и еще каким-то сложным чувством, которое он не смог тогда расшифровать) Мак-Лауд увидел, что по щекам девушки бегут прозрачные капли. Еще более странная реакция для опытной террористки.

– Лесли был с вами? – спросил он неожиданно для себя (он уже намеревался прервать этот разговор).

Она молча кивнула.

– Ну, и что с ним?

– Не знаю…

Она не покривила душой – ей и в самом деле не довелось видеть собственными глазами, что случилось с Лесли О'Майером. Хотя чего уж тут неизвестного, когда человек остается прикрывать отход с арбалетом против десятка автоматов…

Впрочем, Мак-Лауд понял ее правильно.

Не задавая больше вопросов, он как-то весь обмяк на своем сиденье. И девушка впервые почувствовала, насколько он стар…

«Нет. Ничего не выйдет. Только зря мучаю старика». Она уже была близка к тому, чтобы выйти из автомобиля.

Значит, все было напрасно? Зря отдана жизнь полковника Лесли, жизни остальных ребят, ее собственная жизнь (теперь уже не отсидеться, не спастись…).

И главное, самое главное, – жизни, судьбы, надежды миллиардов людей планеты!

Она обязана совершить эту попытку. Ради всех них. В том числе ради несчастного старика, который не так давно еще был способен на мудрость и доброту…

– Послушайте, ведь вы же умели читать судьбу человечества, как книгу! Помогите нам!

Он вдруг взглянул на Луизу с неожиданной резкостью (она не поняла – почему):

– Какое там человечество. Я – старик!

– Не прикрывайтесь своей старостью, словно щитом! Мир гибнет, Мак-Лауд! Вы спасли его однажды – попытайтесь сделать это еще раз!

«Попытайтесь еще раз… Хотя бы попытайтесь!»

Мак-Лауд молчал. Разочарование росло в нем с каждой минутой. И – тоже с каждой минутой – мозг вновь окутывала вязкая пелена дряхлости, отступившая было недавно, когда он увидел, как затягиваются раны на руке.

Неужели она – фанатик идеи? Боже, сколько встречалось таких на его пути…

Таких было немало и в корпорации «Шилд» – во всяком случае, в начале ее истории. И действительно: Проект, спасение человечества – куда как благородны такие цели! А потом…

Впрочем, «потом» ведь всегда фанатики и идеалисты сменяются циниками. Это – всеобщий закон. И вот уже вместо того, чтобы отдать Идее свою жизнь

– отдают чужие. Иногда – раньше своей.

А чаще – вместо своей…

Только что, когда Луиза плакала при мысли о погибших друзьях, ему хотелось погладить ее по голове, как гладят ребенка (которого у него никогда не было). Но сейчас…

– Будьте добры, покиньте машину, мисс Маркос, – сказал он холодно.

– Нет! – ответила она с той же страстностью. Глаза ее уже были сухи.

– Нет. Никогда!

– Что ж, пеняйте на себя.

И он с места дал полный газ.

Он и сам не знал, что собирается делать… Может быть, покатать ее на виражах на полной скорости, пока она не начнет визжать и проситься наружу?..

В том, что все будет именно так, Мак-Лауд не сомневался. Машину он даже в теперешнем состоянии водил виртуозно. Чувствовали они друг друга, словно всадник и лошадь.

(Опять?! Лошадь… Железная лошадка… Хелм Эдор!)

Он не помнил, когда отец в первый раз посадил его на лошадь и оставил одного среди поросших вереском холмов, как не помнил, когда у него в руках оказался маленький меч – точная копия прапрадедовской клейморы. Не помнят этого мальчики из воинского рода – ибо слишком рано такое с ними случается…

Но имя первой лошади осталось в памяти. Хелм Эдор звали смирного буланого конька, что на старошотландском означает «хранящий воина». Он еще не был воином, поэтому лошади приходилось хранить его за двоих.

А потом Хелм Эдор умер, и он плакал над его трупом – ибо короче конский век, чем человеческий…

Особенно – чем ЕГО век!

Мак-Лауд очнулся. Луиза смотрела на него с испугом, но не пыталась открыть дверцу и выскочить.

– Вы по-прежнему хотите говорить со мной? – устало спросил он.

Она только несмело кивнула в ответ.

– Хорошо. Едем, Хелм!

Луиза так и не поняла, кому он сказал это – автомобилю, что ли?

Рука Мак-Лауда нежно огладила изгиб руля, словно конскую шею…

…Где это было? По холмам какого из миров скакал буланый конек – и хохотал, взвизгивал от восторга на его спине маленький Конан Клеймора?

Он уже знал ответ. Вереск обоих миров мяли копыта Хелма. Обоих, или сколько там их есть еще…

– Спрашивайте, – устало сказал Мак-Лауд. Он вновь чувствовал, как пелена дряхлости подкрадывается к его мозгу.

– Вы возглавляли Проект?

– Да, возглавлял.

– Скажите, нет ли у вас впечатления, что корпорация «Шилд» намеренно сохраняет нынешнее положение?

Напористость Луизы вновь слегка покоробила Мак-Лауда. Хотя – недостаток ли это? Нет ничего выше Чести, но именно Честь порой требует поставить долг выше дружбы.

Не он ли сам только что видел внутренним зрением, как бегущие в атаку воины перешагивают через убитых и раненых?

Таков уж мир… Иногда нельзя задерживаться рядом с упавшими друзьями за счет друзей, продолжающих бой…

– Впечатление такое есть, а вот уверенность… Уверенностью я его не назову.

– Но если у вас имеются данные…

– Девочка моя, этим данным – под три десятка лет. Все уже устарело… Безнадежно устарело. А что до новых данных… – Мак-Лауд выразительно покосился на Луизу. – Может быть, вы заполните этот пробел? Как я понимаю, вы побывали в «мозговом центре»?

Луиза не решилась сообщить ему правду – слишком уж невероятной она была. Девушка потупилась:

– Нам ничего не удалось узнать. Нас сразу обстреляли, и…

– Понятно… – он сделал вид, что поверил ей. – Но тогда я ничем не могу помочь. Информация времен Проекта как раз давала основания предположить именно такой ход событий. Другое дело, насколько полной она была тогда, в первые годы. Все устарело… включая меня… – продолжил он тихо. – Я старик, я умираю… Я – чучело прежнего Мак-Лауда.

Он начал говорить эти слова, сам считая их правдой. Но мгновение спустя они тоже стали «устаревшими»…

Короткая судорога вдруг передернула тело Мак-Лауда. И еще. И снова.

Не веря себе, Луиза увидела, как вокруг его тела расплывается призрачное пятно голубоватого света.

Она встряхнула головой, и видение исчезло. Но тут же перед глазами ее встали два уже отнюдь не призрачных светящихся пятна. Впереди, в глубине улицы…

Они медленно приближались.

23

Машину занесло, и она встала поперек улицы, ударившись о мусорный бак.

– Что с вами?! – Луиза склонилась над стариком, уронившим голову на рулевую колонку.

Она была почти уверена, что Мак-Лауд мертв. Однако тот медленно повернулся. Взгляд его был страшен, зрачки – во всю радужку.

– Воскрешение… – сказал он с неожиданной четкостью. – Воскрешение… Все возвращается на круги своя!

Луиза ничего не поняла, но Мак-Лауд и не ждал от нее понимания.

– Вам надо уходить, – он поспешно распахнул дверцу «линкольна».

И замер на месте.

Уходить было поздно.

Голубое сияние оформилось – теперь это, несомненно, были две человеческие фигуры.

Более странных людей Луиза в жизни не видела.

Позже она попыталась воссоздать в памяти их облик, но это ей не удалось. Что-то было на них блестящее. Скафандры? Латы? Очки, закрывающие пол-лица, необычные прически?.. Да и вообще все в них было необычно – кукольная неподвижность черт, движения, казавшиеся резкими и плавными одновременно…

Луиза Маркос не успела сказать ни слова. Мак-Лауд приподнял ее на руки, как игрушку, – и буквально вбросил в мусорный контейнер. Тот самый, ударившись о который, стала их машина.

Навык, приобретенный во время борьбы с корпорацией, позволил ей упасть пружинисто, без ушибов. И – повинуясь все тому же навыку – она замерла внутри контейнера.

Ни звука. Ни движения.

Каким-то двадцатым чувством она поняла, что снаружи вступают в бой силы, которым она не способна помочь или помешать.

– Мак-Ла-а-а-уд! – загробным голосом произнесла одна из фигур.

(Голос этот казался слишком уж загробным. Говоривший будто подыгрывал сам себе, стремясь произвести впечатление.)

– Иди, иди сюда, Мак-Ла-а-а-уд! Иди к нам!

Старик, словно повинуясь этому зову, сделал три шага по направлению к ним. Но четвертый шаг не был сделан: Мак-Лауда уже никто не назвал бы стариком, когда он, пригнувшись, кошкой бросился в сторону.

Луиза, следившая за происходящим сквозь отверстие в стенке контейнера, увидела, как ослепительно-яркая полоса света прошла по тому месту, где он только что стоял. Не сразу она догадалась, что это – импульс, выпущенный из оружия пришельцев. В руках их было что-то вроде пистолетов с толстыми стволами.

(Пришельцы! Вот оно, это слово! Выходцы из иного мира…)

Странная тень поползла по стене. Была она похожа на человеческую – но не мог человек двигаться так. Это один из пришельцев, стоя на небольшой платформе, словно мальчишка на доске скейтборда, взмыл в воздух и направился в темноту – туда, где исчез Мак-Лауд. Но другой остановил его:

– Нет! Сейчас моя очередь!

– Нет, моя! Ты просчитался, малыш!

Жуткий, неописуемый смех прорезал воздух. Восторг, ярость и безумие звучали в нем.

– Хорошо! – второй, сдаваясь, пожал плечами, и за спиной его колыхнулись треугольные крылья.

Говорили они не по-английски, но Луиза каким-то образом понимала их. Голоса будто бы звучали у нее в мозгу. Она даже поняла, что именно так их и зовут: Первый и Второй…

Задержка, вызванная спором, спасла Мак-Лауда. Когда Первый, с бластером наизготовку, подлетел к месту его исчезновения, там уже никого не было.

Обстановка как раз благоприятствовала игре в прятки. Они находились в месте, где сошлись несколько ярусов автобана, сейчас пустующих, отчасти заброшенных. Такой же полузаброшенной казалась и узкоколейная ветка внизу: рельсы почти вросли в землю. И конечно же, вся хаотическая груда конструкций была соединена проводами, тросами кабеля в изоляции, даже трубами водопровода.

Первый внимательно осмотрелся по сторонам. Ага, вот что-то шевельнулось на одном из ярусов, довольно удаленном от него. Далеко сумел уйти беглец… Но больше ему никуда не уйти!

Выстрел! Еще выстрел! И еще, еще… Слепящие кинжалы бластерного огня полосовали воздух. Пахло горелым, с железным грохотом оседали начисто перерезанные балки и фермы, издалека доносились испуганные крики прохожих…

И было видно в сиянии одной из вспышек: упал человек наверху.

И был слышен звук падения – хрусткий удар тела, свалившегося с высоты нескольких метров на твердое.

И снова страшный, какой-то стеклянный хохот прорезал наступившую тишину.

– Спасибо, – негромко прошептал Мак-Лауд.

На какое-то мгновение он ощутил адскую боль в месте сломанных ребер и в позвоночнике. Но боль почти сразу исчезла – и вот он уже снова может шевелиться.

Теперь больше не было сомнений: сила, дарованная Воскрешением, снова возвращается к нему.

Все еще старо и слабо его тело, лишь невозможным напряжением воли он заставляет его бегать и сражаться. Но сломанные кости восстанавливаются мгновенно.

И не безоружен он уже: в пальцах зажат метровый железный прут, срезанный бластерным лезвием. Это – часть перил верхнего яруса, на котором он скрывался.

За это оружие Мак-Лауд и поблагодарил Первого. Было видно, как тот, оставив внизу свою «доску», спешит по лестнице с мечом наготове. Ну, конечно: разве может он отказаться от собственноручного обезглавливания врага!

Давай же, давай, иди сюда… Крагер!

И встал Мак-Лауд во весь рост с железной палкой в руках.