Текст книги "Меч для дракона"

– Просто я не доверяю этому типу, вот и все. Подожду другого.

– Что он сказал? – спросил не расслышавший его ответ Шим.

– Не знаю, вроде как ему не понравился сутенер.

– А что с ним не так?

– Спроси куошца.

Шим покосился на юношу. Релкина из Куоша уважали, но он был себе на уме, и дружить с ним порой было непросто. Вот и сейчас юноша молчал, не отвечая на вопросы.

– Знаешь, мой друг, – пожал плечами Моно, – другого такого случая у нас может и не быть.

– Ничего, на этом сутенере свет клином не сошелся. Моно снова пожал плечами, и уже через пару секунд они исчезли в толпе. Релкин остался сидеть, в одиночестве допивая эль, и вскоре почувствовал себя последним идиотом. Зачем он тогда вообще лез через стену? Он же пришел сюда не за элем. Ему оставалось только гадать, почему он отказался пойти вместе со всеми. Может, потому, что этого сутенера заметил Свейн?

Однако не успел еще Релкин закончить свою кружку, как к нему подсел другой человек, тоже, похоже, сутенер.

Был он маленький, с жиденькой бородкой и всего несколькими кольцами на руках.

– Вы недавно приехали в наш город? – спросил он ил певучем верио. – Может, вы хотите испробовать некоторые радости нашей жизни?

Релкин кивнул.

– Вы говорите на верио? – поинтересовался он.

– Да. Я много лет торговал с Севером. Пойдем со мной, и я найду тебе хорошую, чистую девочку, не какую-нибудь там уличную шлюху. Очень чистенькую.

Релкин облизал внезапно пересохшие губы. Именно на этим он сюда и пришел, но теперь его вдруг начали одолевать сомнения. На миг он заколебался, но потом к нему вернулась былая решимость. Ему надо через это пройти. Он же несколько месяцев буквально сходит с ума. А служа в легионе, познакомиться с девушкой не то что трудно, а прямо-таки невозможно.

– Пойдем, – повторил мужчина, поправляя свою квадратную черную шапку. – Ты с холодного Севера. За серебряную монету ты почувствуешь под собой кусочек южного тепла. – Он улыбнулся. – Ты ведь с Севера, не так ли?

– Да, из Кенора.

Мужчина снова улыбнулся и весело закивал головой.

– Я знаю Кенор. Там очень холодно. – И он расхохотался, обнажив коричневые от бетшобы зубы.

– Пойдем со мной прямо теперь. У меня есть сладкая девочка, которая тебе понравится. Стоит она всего одну серебряную монетку.

– Марнерийское серебро вас устроит?

– Да, марнерийское серебро очень хорошее. Одна серебряная монетка, и ты прекрасно проведешь время.

– Сперва я прекрасно проведу время, а потом вы получите монету, – ответил Релкин, показывая одну-единственную серебряную монетку.

Мужчина кивнул, потер руки и через черный ход вывел Релкина из таверны.

Они прошли по узкой улочке с двухэтажными домами по сторонам. На балкончиках второго этажа сидели женщины с лицом, да и с большей частью тела, открытым любопытным взглядам. В комнатках за балкончиками они занимались своим древним ремеслом, проводя там всю свою горькую жизнь.

Релкин поглядел на женщин, на их лица, похожие на прекрасные маски, на их соблазняюще выгибающиеся тела и тут же, густо покраснев, отвел взгляд.

Мужчина постучал в дверь и вошел внутрь, пропустив вперед Релкина. Пожилая женщина отвела юношу в комнатку на втором этаже. Внутри на кушетке лежала девушка лет восемнадцати, не больше. На ней был полупрозрачный халатик, завязанный на поясе.

Релкин глядел на нее во все глаза. Одна серебряная монета внезапно показалась ему совершенно недостаточной платой. Девушка была прекрасна, с шелковой смуглой кожей, прямыми черными волосами до плеч и пухлыми, манящими к себе губами.

Релкин почувствовал, как в нем вновь просыпается угасшее было желание.

Женщина, которая привела его сюда, улыбнулась, кивнула, указывая на девушку, и вышла, прикрыв за собой дверь.

Набрав побольше воздуху, Релкин подошел к девушке и сел с ней рядом. Она не шевелилась, и вновь Релкина стали одолевать сомнения. Но он, поборов смущение, улыбнулся и погладил девушку по ноге.

Она вздрогнула, закрыла глаза и с тихим стоном откинулась на постель.

Релкин, честно говоря, ожидал немного иного.

– Слушай, – воскликнул он, – я, кажется, не настолько уродлив.

К его удивлению, девушка подняла голову.

– Ты из Вероната? – на прекрасном верио спросила она.

– Вероната? Нет, подружка, Вероната больше нет. Он давным-давно пал. Я из Аргоната.

– Но ты же говоришь на верио.

– Ну разумеется.

– Зачем ты здесь?

– Здесь… Я… – Релкин смешался и покраснел. Куда он попал? Он пришел сюда в поисках проститутки. – Я могу спросить тебя о том же.

– Я здесь не по своей воле. – Она повернулась, и Релкин увидел, что на запястьях у нее красуются стальные браслеты, цепочками связанные с железной спинкой изголовье кровати.

Девушка была в самом прямом смысле прикована к постели.

Релкин пришел в ужас. Такого оборота он никак не ожидал.

– А я еще не хотел идти с сутенером Свейна! – застонал он.

– Что ты сказал?

– Ничего. Я… короче, я здесь с легионом. Мы сражаемся с армией сипхистов. Помогаем вашему Императору.

Может, это было глупо, но он не мог насиловать девушку, прикованную к кровати. Все его желание исчезло без следа.

– Значит, ты солдат? Ты выглядишь слишком молодо для солдата.

– Драконир первого класса, Стодевятый драконий, Второй марнерийский легион, – с гордостью доложил Релкин.

– Драконир? А что это значит?

– Я сражаюсь в паре с драконом. Я забочусь о нем.

– Я слышала, что в армиях северян действительно сражаются драконы.

Говорят, они просто ужасны.

– Особенно когда рассердятся, – кивнул Релкин.

– И вы привели этих страшных чудовищ в Урдх?

– Да. Четыре дня назад состоялось большое сражение.

– И вы победили?

– Разгромили наголову.

– Да, они вроде этого и ожидали как раз перед тем, как меня похитили.

– Когда это тебя похитили?

– Ты что, думаешь, я обычная уличная девка?

– Честно говоря, нет, – сказал Релкин.

– Ну, значит, в голове у тебя хоть что-то да есть. Я Миренсва Зудеина, а сюда попала потому, что моя злая, ненавистная тетка похитила меня из моего дома. Она хочет присвоить себе мое наследство.

Релкин даже ахнул от удивления.

– Мой отец недавно умер. Он был Днидж и крупный торговец. Он ненавидел тетю Эликву. Поговаривают, что она в конце концов его и отравила. Он бы ей и гроша ломаного не оставил в завещании. Все должна была унаследовать я.

– Ас какой стати он вообще должен был что-то оставлять твоей тетке?

– Эликва – первая жена брата Императора. И потому власть ее велика. Мы всегда подозревали, что она, завидуя красоте моей матери, отравила ее.

– Значит, ты думаешь, что она убила обоих твоих родителей?

– Да. Мой отец никогда не скрывал, как он ненавидит тетю Эликву.

– Гм-м-м… Похоже, твой отец оставил тебе в наследство кучу неприятностей.

Девушка печально кивнула и заплакала. Сердце Релкина разрывалось от жалости.

– А теперь, – рыдала она, – мне суждено жить тут, и меня будут насиловать раз за разом, до конца моей жизни.

Никогда еще Релкину не доводилось встречаться с такой вопиющей несправедливостью.

– Я этого не позволю! – воскликнул он.

– Ты поможешь мне? – удивилась девушка.

– Ну конечно. Мы немедленно уйдем отсюда.

– Хозяин тебя поймает.

– Пусть попробует. – И Релкин положил ладонь на рукоять кинжала.

– Тебя кастрируют и продадут как евнуха. Но Релкин об этом и не думал.

Быстро подойдя к единственному в комнате окну, он открыл ставни. Внизу находился маленький внутренний дворик. Юноша заметил также несколько дверей, и некоторые из них были открыты.

– Все, что нам надо сделать, это спуститься вниз и пройти через одно из зданий на улицу.

– И что потом? Мы окажемся посреди Квэ, и ты будешь вором. Воров они продают на рынке рабов. Меня вернут хозяину. Он поколотит меня и снова прикует к кровати.

– Нет, мы отправимся в легион и обо всем расскажем генералу Гектору. Он не даст тебя в обиду. Глаза девушки загорелись.

– Далеко до вашего лагеря?

– Миля или около того. Бегом мы доберемся туда за десять минут.

Девушка облизала губы, покосилась на дверь. Она понимала, что это, вполне возможно, ее единственный шанс избежать страшной судьбы, уготованной для нее тетей Эликвой. Никто никогда ее не найдет в этих трущобах. К тому же теперь, когда отец умер, она осталась совсем без защитников. Ей до самой старости предстоит жить в цепях в борделе Зидда. Когда она потеряет привлекательность, ее продадут кому-нибудь другому, чтобы возить по деревням, обслуживая стариков-крестьян.

– Давай…

Релкин отстегнул цепочки, освобождая девушку.

– Мы снимем их, – сказал он, указывая на браслеты, – как только доберемся до нашего лагеря.

Миренсва была ловкой девушкой, она прекрасно справлялась, пока не добралась до балкончика первого этажа. Тут она не удержалась и плюхнулась на землю, приземлившись, по счастливой случайности, на сложенные у стены тюки с сеном.

Мгновение спустя Релкин был уже рядом с ней. Вместе они побежали через двор и нырнули в первую попавшуюся открытую дверь. У них за спиной раздался нечленораздельный яростный вопль. Беглецы очутились в темноте, а потом обнаружили, что попали в зал, полный наркотического дыма. Здесь вокруг низких круглых столиков сидели мужчины. Они пили келут и сквозь большие булькающие водяные трубки курили бетшобу.

Увидев одетую в один лишь полупрозрачный халатик девушку, они, гневно и удивленно крича, повскакивали из-за столов.

К тому времени, когда Релкин и Миренсва добежали до двери на улицу, за ними уже гналась дюжина мужчин, возмущенных этим страшным оскорблением древних традиций и общественной морали.

Но на улице одежда Миренсвы вызвала еще больший фурор. В Урдхе все женщины, выходя из дома, надевали гаруб и старательно покрывали голову.

Женщина, вышедшая в одном завязанном поясом шелковом халатике, была бы сразу арестована и, скорее всего, повешена.

Потому Релкин быстро затащил Миренсву в крохотный магазинчик, судя по всему, торговавший тканями. Их встретил владелец, низенький кругленьких человечек с масляной улыбкой. Впрочем, улыбка мигом исчезла с его лица, стоило ему увидеть полуодетую девушку. Но к этому времени Релкин уже успел приставить острие кинжала к его горлу.

Миренсва нашла черную ткань, между прочим шерстную, с маркой по краю, обозначающей, что соткали этот материал в далеком Кунфшоне. Быстро отрезав себе кусок, девушка завернулась в него, закрепив спереди наподобие геруба. Другой кусок, обмотав его вокруг головы, она приспособила вместо капюшона. Вместо чадры сошел большой носовой платок владельца магазина. Бросив на прилавок пару серебряных монет, Релкин и Миренсва помчались дальше.

Хозяин лавки вслед за ними выбежал на порог. Он что-то кричал, но Релкин уже остановил проезжавшего мимо рикшу. Миренсва села на сиденье и по-урдхски что-то крикнула прикованным к оглобле мужчинам. Те быстро потащили коляску.

Релкин, пристроившийся за спиной девушки, с тревогой оглянулся.

Погони не было. Торговец и еще какие-то типы, стоя посреди дороги, грозили беглецам вслед кулаками, но догнать их не пытались.

Однако Релкин не сомневался, что сутенер и его люди так просто не сдадутся.

– Нам придется оставить этого рикшу. Возьмем другого. Сутенер наверняка пустится в погоню.

– Не надо, – покачала головой девушка. Она что-то сказала рикшам, и они круто свернули направо, в узкий переулок между двухэтажными жилыми домами. Еще один поворот, еще и еще. Релкин понял, что он окончательно заблудился. От погони не было и следа.

– Где стоят твои друзья? – спросила девушка.

– Лагерь находится на арене. Говорят, там проводят гонки колесниц.

Миренсва посоветовалась с рикшами, и вскоре они уже ехали на север по неширокой улице, по обеим сторонам которой высились большие трехэтажные дома с палисадниками. Вскоре впереди показались высокие стены амфитеатра. Только теперь Релкин понял, в какую переделку попал. Как он объяснит свое появление?

Хорошо, если его просто выпорют, а не выгонят прочь из легиона.

Глава 19

Портеус Глэйвс нервничал. Сегодня ночью он поставит на карту свою судьбу.

Другого пути Глэйвс не видел.

Решение созрело в нем в тот миг, когда генерал Гектор, отклонив его прошение о возвращении в Марнери в связи с полученным в бою тяжелым ранением, резко приказал Портеусу Глэйвсу вернуться в свой полк.

Глэйвс ходил с забинтованной головой, скрывая под широкой повязкой неглубокий, зашитый лекарем порез. Лекарь достаточно повидал подобных ран и в присутствии Глэйвса сказал генералу Гектору, что в подобных случаях солдаты обычно продолжают сражаться. После такой раны они, мол, не валяются на поле боя в ожидании, пока сражение закончится. Гектор приказал Глэйвсу вернуться в полк.

Тогда-то Глэйвс и решил действовать.

Тем более что в порту Квэ как раз стоял парусник из Талиона, направляющийся прямиком в Аргонат.

Глэйвс вздохнул и налил себе еще стакан урдхского вина. Внезапно он расхохотался. Никто и никогда не узнает правды. Об этом уж он позаботится.

В углу шатра стояло то, что вызвало такое неожиданное веселье Портеуса Глэйвса. Знамя, захваченное в бою под Селпелнугмом. Глэйвс велел Дэндрексу принести его из шатра этого мальчишки-драконира и теперь намеревался отправить в Марнери. К знамени будет приложено подробное сообщение о том, как некий Портеус Глэйвс, командир Восьмого полка, лично захватил этот вражеский штандарт в ходе героической атаки, когда, увлекая за собой солдат, он прорвал вражеские ряды и тем самым решил исход битвы.

А сообщение доставит капитан торгового судна, находящегося сейчас в Квэ.

Через неделю и знамя, и сопровождающий его пакет будут уже в Марнери.

Глэйвс налил себе еще вина. Смакуя, сделал глоток. Хороши были местные вина, ароматные, с богатым, сложным вкусом. Интересно, как генералу Гектору понравится вино, которое ему подадут на обеде, устроенном майором Бризом?

Глэйвс ухмыльнулся. Скоро, очень скоро все это останется позади. Еще несколько дней, и сам Портеус Глэйвс отправится в путь, в Марнери. А уж там его будут встречать как героя.

В шатер заглянул Дэндрекс:

– Хозяин, к вам посетитель. Это был капитан Стрин, узколицый моряк из Вуска.

– Офицер, для вас я готов зайти в Марнери. Мы отплываем сегодня ночью.

Выйдем из залива Урдха и с попутным ветром полетим домой.

– Я очень вам благодарен, капитан. Так же благодарны будут вам и жители Марнери, когда вы доставите им этот небольшой трофей. Можете не сомневаться, он прекрасно поддержит дух наших граждан.

– А я, если не ошибаюсь, стану на золотой богаче?

– Ну разумеется, капитан. Сразу же по прибытии в Марнери отправляйтесь к господину Рувату и вручите ему это письмо. Он заплатит вам сполна.

– Это замечательно, командир, но я предпочитаю получить деньги вперед. Это мой принцип, кроме, разумеется, случаев, когда я работаю с хорошо знакомыми мне отправителями.

– Капитан Стрин! Вы что, мне не доверяете? Можете не сомневаться, я не стану красть у вас вашу монету. Кроме того, все это ради победы над врагом!

Ради нашего общего дела!

– Конечно, конечно, и я могу только гордиться вашим бескорыстным служением нашему делу. Но если бы ради этого самого дела я каждый раз брал риеры, то очень скоро лишился бы корабля. Мы должны получать прибыль, а для этого я должен доставить груз в Талион как можно быстрее.

– Капитан, я буквально шокирован вашим столь непатриотичным отношением.

Видимо, во всем виноваты долгие месяцы, проводимые вами в море. Знаете что, я дам вам половину, пять серебряных монет, а вторую половину вы получите у Рувата.

Внеся необходимые изменения в письмо Рувату, Глэйвс распрощался с капитаном.

Потом налил себе еще немного вина. Молча поднял тост за свое блестящее будущее. Всего несколько дней, и он поднимется на борт плывущего домой судна.

Портеус Глэйвс осушил стакан и весело засмеялся.

У ворот амфитеатра Релкин и Миренсва отпустили рикш, заплатив им две медные монетки. По просьбе юноши часовые связались с офицером штаба генерала Гектора, капитаном Кесептоном.

Капитан появился буквально через пару минут. Он выглядел запыхавшимся.

– В чем дело? Мне не до шуток.

Релкин быстро объяснил ситуацию. Выслушав, Кесептон распорядился отвести девушку к погодной ведьме, а Релкину велел вернуться в свой полк.

– Ты и все остальные будете наказаны. Но сейчас у нас есть более серьезные проблемы.

– Все остальные? – спросил Релкин, делая вид, будто ничего не знает.

– Свейн и компания. У них хватило ума спутать жреца Эуроса с сутенером. В общем, жреца оскорбило, что какие-то там нахальные сопливые чужеземцы ищут проституток именно в его районе. Вот он и организовал для них хорошую трепку.

Их вывалили из телеги, в которой возят навоз, прямо у самых наших ворот.

Релкин даже присвистнул. Значит, он оказался прав. В некотором роде.

А в лагере царила странная суматоха.

– Что случилось?

– Пока ты там спасал свою прекрасную даму, – нахмурился Кесептон, – кто-то отравил генерала Гектора, майора Бриза и нескольких врачей. Яд, насколько мне известно, был в вине, которое им подали на обед.

– Как же так?!

– Мы были слишком доверчивы. Ни о чем не думая, принимали от местных жителей и еду, и питье. Рано или поздно что-то подобное должно было случиться.

У врага но всему Урдху свои люди. А уж подсунуть бутылку мог вообще кто угодно.

Ошеломленный случившимся, Релкин вернулся в свой Стодевятый драконий. Его подопечные крепко спали, но солдатам было не до сна. Хэтлин тут же записал Релкина в наряд на завтрак.

Свейн и другие мальчишки-дракониры сидели у костра, поедая горячий суп. Их украшали повязки и многочисленные синяки.

– Ты был прав, Релкин, – сказал Шим, которому подручные жреца сломали нос.

– Мы пошли не с тем, с кем следовало бы. А что вышло у тебя?

Релкину не хотелось глупо хвастаться. Его друг Моно сидел с заплывшими, почерневшими глазами. На лбу и на щеках его запеклась кровь – похоже, его волочили лицом по камням. Свейн уткнул нос в свою миску с супом. Голова у него была забинтована.

Солли Готиндер, ухаживающий за медношкурым Рол-дом и не принимавший участия в этой злосчастной самоволке, разливал суп.

– И все-таки, – настаивал он, передавая Релкину миску, – как у тебя прошло?

Релкин попробовал суп. Горячий и соленый.

– Не совсем так, как я ожидал, – достаточно правдиво сказал он. Солли хмыкнул:

– По крайней мере, тебя не отбили, словно котлету.

– Ну, кому суждено быть повешенным… А так мы все сами выбираем себе дорогу.

– Это точно. И теперь ты выбрал идти утром в наряд. По-моему, тебе лучше пока не высовываться.

– Слушай, я слышал, что генерала Гектора отравили. В чем там дело?

– Как раз сейчас ищут, кто мог это сделать, – ответил Солли. – Но мы столько напринимали подарков от местных, что вряд ли удастся узнать что-нибудь конкретное. Кроме того, я слышал, будто генерал выпил всего полстакана вина. Он без сознания, но, во всяком случае, еще жив. А вот майор Бриз умер. И один из лекарей тоже.

– Значит, теперь командовать будет старина Пэк?

– Вроде так, только с кадейнцами, как всегда, проблемы. Они хотят генерала Пикила. Релкин даже застонал.

– Пикил полагает, что если кадейнский легион Первый, так его командир и должен сменить Гектора. Да Пэксон генералом уже десять лет, а этого Пикила повысили только в начале этого похода.

– Эти проклятые кадейнцы вечно думают, будто они пуп земли.

Релкин мрачно дохлебал свой суп, а потом завалился спать. Он даже и не заметил, что знамя, захваченное им с Базилом, исчезло.

Тем временем генерал Пэксон лицом к лицу столкнулся с совершенно невыносимой ситуацией. Со всех точек зрения, сменить генерала Гектора должен был именно Пэксон, но выскочка Пикил ничего не желал слушать. Кадейнец считал, что, несмотря на опыт и срок службы, командовать легионами должен именно он.

Это было неслыханно. Это в корне противоречило положениям воинского устава.

Это, наконец, было просто оскорбительно. Да Пэксон воевал, когда Пикил еще под стол пешком ходил.

Но что еще хуже, генерал Пикил не мог даже навести порядок у себя в легионе. Некоторые из кадейнских командиров, настоящих аристократов, отказывались выполнять распоряжения Пикила, считая его ниже себя по роду и социальному положению.

Эти аристократы, вроде Эрра Дэстиора и Винблата, временами выказывали неповиновение самому генералу Гектору. Однажды генералу даже пришлось пригрозить Дэстиору публичной поркой, если тот осмелится еще раз ослушаться приказа.

Пэксон не знал, как ему поступить. Но сдаться он не мог. Он отвечал за десять тысяч человек и несколько сотен драконов, не по своей воле очутившихся посреди бескрайних полей Урдха. Им противостоял страшный враг, хотя и разбитый в одном сражении, но далеко еще не побежденный.

Часовой откинул полог, и в шатер вошел один из лекарей. Он был смертельно бледен.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ничего, спасибо. – Лекарь сел. – Некоторая слабость в ногах, но так вроде ничего. Мне прочистили желудок, так что скоро я совсем буду в порядке.

Мне повезло. Я едва пригубил вино.

– А майор?

– Он умер на месте. Он же выпил целый стакан. А лекарь Пэрис даже два.

– Но, как я слышал, Пэрис-то пережил майора.

– Это так. Лекарь Пэрис был крупным мужчиной и привычным к крепкому вину.

Возможно, яд на него подействовал медленнее.

– А как генерал?

– Он в коме.

– В коме?

– Это такое бессознательное состояние, весьма странное и непредсказуемое.

Может, он очнется через час, а может, не проснется никогда. Тут не угадаешь.

Можно только ждать.

– Здесь ждать мы не можем. Нам надо идти дальше.

– Вообще-то двигать генерала Гектора нежелательно. Но если надо идти, значит надо.

Пэксон отправил посыльных к генералу Пикилу и другим старшим офицерам легионов. Он приглашал их утром собраться на завтрак в его шатре. К тому времени, как надеялся Пэксон, он уже будет знать, что делать.