Текст книги "Небо 27"

После рекламы заиграла заставка аналитического шоу «Мои маленькие мысли». Несколько секунд камера показывала пустую студию, оформленную в красно-коричневых тонах, а затем под бодрую музыку в неё вбежал очень низкий человечек, почти карлик, в шутовском колпаке, нахлобученном поверх кудрявых волос с проседью.

– Вы думаете, я сошёл с ума? – обратился он к зрителям вместо приветствия. – Вы думаете, я так вырядился, чтобы повеселить вас? Или, может быть, вы думаете, что я перепутал головные уборы? Нет, дорогие мои, вы не правы. Я не просто так надел этот колпак сегодня. Я хочу на своём примере продемонстрировать вам, как выглядят те, кто «поддерживает» переговоры с Красными. С Красными, которые наводнили нашу страну. С Красными, которые скоро поработят весь мир. С Красными, которые пропагандируют чуждые нам ценности. С Красными, которые даже не пытаются соответствовать нашим – земным – законам. И я призываю всех, кто согласен со мной, отныне выходить из дома только в красных колпаках. Так мы узнаем друг друга в толпе и поймём, что вместе мы – сила, а чужим не место на Земле. Вместе мы сможем прогнать их обратно, на Марс, и восстановить историческую справедливость. Пусть кто-то из так называемых либералов утверждает, что раньше, до появления человечества, Земля была населена нашими с Красными общими предками – марсианами. Пусть они несут свою ересь про то, что мы и Красные – братья или, что ещё кощунственнее, одна раса. Пусть они пытаются вводить вас в заблуждение и подвергать сомнению самое святое, что у нас есть, – учебники по истории древнего мира, по физике и по математическому анализу. Мы не поддадимся. И наши красные колпаки будут тому подтверждением. Дорогие друзья, мы специально вышли на улицу и опросили несколько людей, чтобы узнать, поддерживают ли они идею об избранности землян и их превосходстве над другими расами. И вот что они нам ответили.

Большой экран в студии включился и показал обычную улицу среднестатистического города и обычного мужчину, натужно улыбающегося в камеру. Корреспондент остался за кадром, был слышен лишь его голос.

– Какие редкие головные уборы вы встречали на людях и что за люди их носили? – спросил корреспондент.

– Как вам сказать… – задумался мужчина, – я, может, и прожил не очень долгую жизнь, но у меня есть что вам ответить… Кандибобер вам что-нибудь говорит? Прекрасная шапка. Ом мани падме хум. Я танцевал в Большом театре. И я желаю всем женщинам станцевать там. Женщина определяется фигурой, а не характером. И если я ношу имя Ибрагим, это не значит, что я мужчина. Или военный.

– Спасибо вам, Ибрагим, за ваше мнение. Но все ли разделяют его? Ведь на Земле только и разговоров что о Марсе. Давайте обратимся к другим прохожим. Извините, пожалуйста! Простите, молодой человек, да, вы! Не могли бы вы ответить на один вопрос для нашего телеканала? Спасибо. Итак, какой головной убор, по вашему мнению, характеризует сложившуюся в стране ситуацию и почему вы так считаете?

Корреспондент направил микрофон в сторону от себя, и оператор последовал за его движением. Камера показала невысокий куст, объятый языками пламени. Его ветки потрескивали, а огонь издавал мягкое уютное гудение. Корреспондент кивал в такт этому потрескиванию и сокрушённо качал головой.

– Что ж, к такому мнению тоже стоит прислушаться, – проговорил он, когда гул от огня немного утих, – хотя оно и может показаться некоторым из наших зрителей шокирующим. Скажите, на чём оно основано? Что заставляет вас, так сказать, идти наперекор обществу и игнорировать общепринятые человеческие ценности, такие как свобода, равенство, поверка счётчиков ГВС каждые шесть лет?

Куст выразительно затрещал в ответ. Корреспондент чуть скривил губы, как бы демонстрируя, что он не одобряет того, что услышал, как вдруг камера дёрнулась и ракурс резко поменялся. Теперь съемка велась с уровня земли, и было понятно, что произошло что-то, не запланированное в сценарии. За кадром были слышны глухие удары, и вскоре перед объективом появилось несколько силуэтов, напоминающих человеческие, только чуть более худые и высокие. Они хаотично передвигались по улице, держа в руках ветви горящего куста, и крушили всё на своём пути. На их головах были надеты шапочки из фольги, в которых отражалось пламя их самодельных факелов. Откуда-то издалека доносились истошные вопли и вой сирен. «Внимание! – послышался голос из громкоговорителя. – Обнаружена атака Красных. Всем немедленно проследовать в укрытие! Повторяю: обнаружена атака Красных. Всем немедленно проследовать в укрытие!»

Эфир прервался, и началась рекламная пауза. На экране в маленькой комнате напротив полыхающей печи стоял на коленях сгорбленный мужчина с аккуратной седой бородой и стрижкой под каре. Он был одет в узкие чёрный джинсы и чёрную рубашку с закатанными рукавами. Мужчина яростно бросал в огонь страницы, исписанные с обеих сторон ярко-синими чернилами. Страницы пропадали в огне, а потом вдруг появлялись из пепла и летели прямо в лицо мужчины, перекошенное от тоски и отвращения. Один лист закружился в воздухе и на несколько секунд завис перед камерой. «Мёртвые души. Том 2», – читалось на нём. Мужчина поймал лист, покрутил его в руках, а потом поднялся с колен, отряхнул свои узкие чёрные джинсы и сделал несколько шагов вперёд…

– Простите, профессор, не хочу показаться пессимистичным, но вы не находите, что… что…

– Мда, студент. Как ни прискорбно, нахожу. Интересно, где мы просчитались в этот раз. Вы в точности выполняли все мои инструкции?

– Да, конечно, профессор, никакой отсебятины, как вы и просили.

– Что ж, значит, моя теория оказалась неверной.

– И что из этого следует?

– То же самое. Ничего. Ровным счётом ничего. «Небо 26» провалилось так же, как и предыдущие эксперименты. Хотя нет, не совсем. Вы, наверное, помните, что раньше эксперименты заканчивались гибелью одного, самого продвинутого, экземпляра. И что же мы видим теперь?

– Гибель всей популяции?

– Почти. Гибель коллективного сознания. Деградацию восприятия, так сказать. И чем же это поможет нам в нашей научной работе, как вы считаете?

– Я не знаю, профессор.

– А вы подумайте. И подумайте хорошо. Я ведь говорил вам, что наша деятельность уже вызывает много вопросов у Него? Я и так из последних сил выбиваю финансирование для наших проектов. Уму непостижимо – двадцать шесть экспериментов, и все провальные. С какой стороны это характеризует нас? Так что думайте, студент, а не то завтра мы с вами сами окажемся под Его микроскопом или даже в корзине с биоотходами.

– Может быть, взять паузу? Переключиться на что-то более предсказуемое?

– Ни в коем случае! Вы учёный или студентка филфака, чтобы так просто сдаться? Послезавтра научный совет. У нас ещё есть время для пары экспериментов. Господи, как воняет-то! Так, студент, вон из той пробирки плесните сюда, пожалуйста. Да, и из этого стаканчика. Да не бойтесь вы, лейте побольше, пусть их всех накроет. Вот здесь, кажется, ещё кто-то горит, капните-ка на него из пипетки. И здесь шевелится. А, нет, показалось. Отлично. Всё?

– Кажется, всё. А Небо?

– Что Небо? Гасите к чёртовой матери! Готовьте новые препараты.

– Может быть, добавить… Ну, это… вы меня понимаете?

– Вы думаете? Ну попробуйте. А вообще, отойдите, студент. В этот раз я возьму управление в свои руки. Если у нас и сейчас ничего не получится, то я даже не знаю… Ладно, не будем о грустном. Кстати, хотел спросить у вас кое-что.

– Что?

– Вы, случайно, не знаете, что такое кандибобер?