Текст книги "Небо 27"

Путь воина

Десятки рас жили бок о бок в Тир-Наг-Кате, десятки разных и непохожих друг на друга существ населяли этот мир, и каждое из них выполняло свою роль согласно предназначению, определённому ему свыше. Представители этих рас говорили на разных языках, жили в разных условиях, имели разную внешность, но, несмотря на все различия, было что-то, что объединяло их и не давало Тир-Наг-Кату исчезнуть, как исчезли сотни миров до него. Все знали, что, если поддерживать порядок, прописанный в священных книгах, если делать то, что велит тебе твоё сердце, если каждый день отдавать больше, чем получаешь, тогда этот мир примет тебя и всегда будет на твоей стороне.

Расы не имели общего языка, и иногда им было сложно общаться между собой, но, веками существуя бок о бок, они научились обходиться без слов. Им пришлось сделать это, потому что выжить в Тир-Наг-Кате можно было, только объединив усилия, распределив роли и чётко следуя им. Исчезни хоть одна раса – всё бы рассыпалось на мелкие осколки, которые потом никому не удалось бы собрать. И никто не спрашивал, почему это так, – раз мир так решил, раз ты родился в это время и в этой расе – значит, ему, этому миру, так надо и тебе остаётся лишь слушать его и делать то, что испокон веков делали твои предки.

Сарат появился на свет в Долине Искид в начале лета, когда природа, уже успев полностью сбросить с себя оковы суровой зимы, играла самыми яркими красками, которые можно только себе представить. В это время рождалось много существ, но далеко не всем из них удавалось пережить свою первую зиму. Сарат принадлежал к расе Изгнанных Нгатхов, и это означало, что ни у него, ни у его предков никогда не было постоянной крыши над головой и все они были обречены вечно скитаться по Долине Иксид в поисках крова и пропитания. Его измученная и вечно голодная мать редко появлялась в их временном жилище, где Сарат проводил время со своими многочисленными братьями и сёстрами. Детям строго-настрого запрещалось покидать укрытие, потому что так вышло, что мир был не очень рад Изгнанным и опасности подстерегали их на каждом шагу. Чтобы жить здесь, надо было повзрослеть, окрепнуть и многому научиться, и тогда, возможно, жизнь будет благосклонна к тебе и не оборвётся в самом своём разгаре. Но вечерами, когда мама была дома и жизнь утихала, готовясь ко сну, Сарат с братьями и сёстрами выходили поиграть на пыльной площадке, откуда хорошо просматривались окрестности, и в случае надвигающейся опасности можно было забежать обратно в укрытие. Другие Нгатхи тоже приходили туда, кто-то с детьми, кто-то в одиночку, и каждый опасливо смотрел на соседа, пытаясь понять, не ест ли он его хлеб. Действительно, существ в долине было много, а еды – мало, и её точно не хватит, чтобы насытить их всех.

Отца у Сарата не было – Изгнанные Нгатхи вообще редко создавали настоящие семьи, предпочитая кочевать по окрестностям по одному или небольшими группами и заботиться только о собственном выживании. Поэтому его воспитание и обучение целиком и полностью лежали на плечах матери. Она много рассказывала об устройстве Тир-Наг-Ката, потому что каждый должен знать историю своего племени. Из этих рассказов Сарат узнал о том, что очень давно все Нгатхи были Воинами – бесстрашными, готовыми защищать себя и то, что им принадлежало, до последней капли крови, крупными, с тяжёлыми ладонями, огромными ступнями, зорким взглядом и превосходным чутьём. Именно поэтому Нгатхи всегда были верными служителями Друид. Они жили в Святилищах или недалеко от них и охраняли священные места от низших существ, духов и чудовищ. Друиды были нейтральной расой, и их предназначение заключалось в том, чтобы следить за порядком в этом мире и не допускать его нарушения, не занимая при этом ничью сторону. Они хранили знания в своих Святилищах – особых местах, где совершались ритуалы и регулярно проводились священные обряды, известные только им самим. Нгатхи не участвовали в ритуалах, но всегда были рядом на случай, если кто-то осмелится осквернить их.

Но однажды что-то пошло не так. Нгатхи всегда обладали особенным чутьём, позволяющим им общаться с Домхан Аштарах – Верхним Миром – обителью Духов, как чистых, так и нечистых, именно поэтому Нгатхи так хорошо защищали Святилища от того, что было скрыто от глаз остальных. Зная об этой особенности, Друиды были рады их присутствию, потому что ни одна другая раса не справилась бы с этими обязанностями лучше них. Однако в какой-то момент Друидам показалось, что некоторые Нгатхи пользуются связью с миром духов, чтобы навредить Святилищам – призвать в них нечисть и вместе с ней завладеть священными местами. Возможно, кто-то из Нгатхов действительно продал свою душу существам из Домхан Аштарах, но в целом они всегда оставались верными и преданными Стражниками и уж точно не собирались отдавать Святилища духам. Тем не менее начался Великий Исход – Друиды стали выгонять Нгатхов из своих жилищ, а тех, кто был замечен в связи с Домхан Аштарах, неважно, с какой целью, они жестоко уничтожали прямо на глазах у других. В Святилищах остались лишь немногие, и они уже не справлялись со своими обязанностями. Разъярённые Друиды решили, что они специально не трогают духов, сговорившись с ними, и стали убивать самых преданных Нгатхов тоже. Сама принадлежность к этой расе была поводом для гонений, и никто не мог помешать Друидам или объяснить им, что они зашли слишком далеко, потому что все расы говорили на разных языках.

Остатки Нгатхов бежали в горы, подальше от Святилищ, и прятались там от кары, которую они не заслужили. Мировое равновесие было нарушено, что привело к ужасным последствиям, которые коснулись в первую очередь самих Друид. Святилища, оставшиеся без охраны, стали всё чаще посещаться низшими существами и нечистыми духами, и страшный недуг обрушился на их обитателей. Друиды одна за другой умирали в муках, как совсем недавно умирали Нгатхи от их собственных рук, и никто так и не понял, почему это происходило. Некоторые Друиды обвинили в порче самих Нгатхов, утверждая, что это они наслали на них болезнь, чтобы отомстить за Великий Исход. Охота продолжилась с удвоенной силой, но она принесла лишь новые болезни и несчастья. Чем меньше становилось Нгатхов, тем больше бесчинствовали духи и тем сильнее страдали Друиды, которые сами навлекли на себя эту порчу.

Без Стражников Святилища очень быстро превратились в обители низших существ, которые хозяйничали там как у себя дома, и священные ритуалы, проводимые там, уже почти не действовали. Друиды ужаснулись, когда увидели, что они натворили, и ужаснулись ещё больше, когда поняли, что они сами уже не в силах исправить ситуацию. Настало время положить этому конец. В Год Примирения несколько Высших Друид поднялись в горы и призвали Предводителя Нгатхов, обещая ему, что не тронут его. Они принесли ему дары и искренние извинения и вновь предложили сделку – Нгатхи возвращаются в Святилища, а Друиды отныне гарантируют им и их потомкам кров, пищу и неприкосновенность. Предводитель не спешил принимать дары и взял паузу на размышления. С одной стороны, гордость не позволяла ему так просто вернуться к существам, которые истребили половину его расы. С другой – он прежде всего должен был заботиться о благосостоянии своего народа, а жизнь в изгнании была тяжела для каждого из них. Он решил посоветоваться со Старейшинами. На Свободном Совете мнения разделились. Кто-то из Старейшин был категорически против любых переговоров с Друидами, кто-то даже предлагал уйти повыше в горы на всякий случай, а кто-то, наоборот, считал, что истинное предназначение Нгатхов – быть Стражниками и они не имеют права отказывать Друидам сейчас, когда те больше всего нуждались в их помощи. К тому же это был подходящий момент, чтобы получить особенные привилегии и более выгодные условия, чем до Великого Исхода.

На том Свободном Совете Предводитель принял единственное правильное решение – пусть каждый Нгатх, каждое семейство само решит, вернуться ли им в Святилища или продолжать жить в горах. Сначала лишь небольшая часть Нгатхов последовала за Друидами, но, убедившись, что в Святилищах им ничто не угрожает, многие другие присоединились к ним, и вскоре все места Стражников были вновь заняты. Но примерно половина Нгатхов предпочла остаться Изгнанными, сохранив свою гордость и верность свободе. Они продолжали жить в горах, поклявшись никогда больше не зависеть от других рас. Изгнанные недолюбливали и побаивались Друид, помня об их предательстве, а также презирали вернувшихся Стражников за их малодушие и покорность. Они жили в нищете, не имея постоянной крыши над головой, они были вынуждены сражаться за еду и каждый день отстаивать своё право быть свободными. Такими были предки Сарата, такими были его родители, и таким предстояло стать ему самому.

Сарат слушал истории матери и представлял себе жилища Друид – места Света и Силы, где у каждого Стражника было своё благородное дело, и за это он получал заслуженную награду. Он очень хотел попасть туда, даже несмотря на то, что его братья и сестры смеялись над ним и называли трусом и слабаком.

«Стражники только и делают, что спят и ленятся, – презрительно говорил брат. – Они считают себя сильными, но пусть попробуют хоть пару дней продержаться в горах. Да они сдохнут и даже не успеют понять, что происходит! Я сам убью это продажное ничтожество, если встречу на своём пути!»

Сарат кивал, но в глубине души продолжал надеяться на то, что когда-нибудь он найдёт своё Святилище и своих Друид, которые решат, что именно он должен охранять их покой. Он надеялся и взрослел, и вот настала пора начинать самостоятельную жизнь. Долина Искид была довольно угрюмым и опасным местом, которое собрало, кажется, самых опустившихся и ни на что не годных существ. Прямо посреди долины располагалось вонючее озеро, в которое сливались нечистоты со всех окрестностей. Рядом с этим озером жили представители расы Кии – древнейшие враги Нгатхов. Не то чтобы эта вражда была кровной или подразумевала убийства и прочую неоправданную жестокость, скорее это была традиция, которой должны были следовать представители обеих рас, не задумываясь о том, откуда она взялась. Будучи подростком, Сарат не раз получал увесистых тумаков от одного из самых задиристых Кии, который был примерно его возраста, но раза в полтора больше и сильнее. По несчастливой случайности Нгатхи и Кии говорили на похожих языках, и им не составляло труда при встрече, помимо тумаков, обмениваться ещё и оскорблениями.

– Ещё раз появишься в моём поле зрения – разорву в клочья! – орал Кии, догоняя резво убегающего Сарата. – Я клянусь тебе, ни один тупой Нгатх не переступит священных границ Озера Личи!

– Озера Вони, ты хотел сказать? – бросал через плечо Сарат и прибавлял скорости, потому что разъярённый Кии мог действительно разорвать его за такие слова.

Но и помимо Кии у Изгнанных хватало врагов в Долине Искид. То и дело кто-то рассказывал об очередном неудачнике, съевшем отравленный гриб или попавшем в лапы Горящего Дракона, после встречи с которым не выживал никто, даже сильнейший и мудрейший.

– Запомни, сын, – наставляла его мать. – Горящий Дракон никогда не нападает исподтишка. О его приближении всегда можно узнать по оглушительному рычанию, исходящему из его огнедышащей глотки. Этот рёв ни с чем не спутаешь, и лишь только ты его услышишь – беги. Беги со всех ног и прячься, пока он не улетит. Быть всегда начеку – вот основной принцип выживания Изгнанных в Тир-Наг-Кате.

Сарат кивал и обещал, что запомнит это навсегда.

– И остерегайся Друид, – продолжала Мама.

– Друид? Почему? Это же нейтральная раса, и они не могут причинить нам вред, тем более после того, что они сделали когда-то.

– Друиды поддерживают мировой порядок и сохраняют баланс в Тир-Наг-Кате. Они следят за тем, чтобы каждое существо выполняло свою роль в нашем мире. Ты можешь брать у этого мира то, что тебе нужно для выживания, но ты должен отдать ему столько же, сколько взял, а может быть, и больше – лишь в этом случае ты можешь считаться частью жизненного цикла, звеном в этой цепи. Но нам, Изгнанным, нечего отдать, поэтому Друиды забирают единственное, что у нас есть, – наши жизни. Они помнят, что когда-то давно наши предки отказались вернуться в Святилища, и поэтому считают наше существование бессмысленным. Но если ты будешь держаться от них подальше – от них и от их святилищ, – ты сможешь избежать их кары. Понял?

– Понял, мам.

Мать знала, что у неё было совсем мало времени, чтобы научить своих детей всему, что она знает, – жизненный путь Изгнанных был недолгим и она приближалась к тому возрасту, когда её душа должна была покинуть её измученное вечными скитаниями тело. Нгатхи обладали особым чутьём, позволяющим им предсказать собственную смерть, если она происходила по естественным причинам, конечно. И вскоре ей предстояло проделать долгий путь на Туар Кеатха – место, откуда ещё никто не возвращался. Это её не страшило – всё живое в Тир-Наг-Кате рано или поздно умирает, чтобы дать дорогу новому, лучшему, более совершенному, достойному каждым своим вздохом двигать этот мир вперёд. Так оно и случилось. Однажды мама ушла и больше не вернулась. Сарат вдруг понял, что он столько не успел спросить у неё, столькому не научился, и ему стало страшно. Но делать было нечего, ведь он уже достиг того возраста, когда каждый Нгатх должен начать сам добывать себе пропитание.

Прокормить себя в Долине было непросто, даже несмотря на то, что Нгатхи всегда были непритязательными в вопросах еды. Земля здесь давно потеряла свою плодородность, а все существа должны были сражаться за те крохи, которые она время от времени дарила им, и тебе не оставалось ничего иного, кроме как принять этот бой или уйти прочь в надежде на то, что в Тир-Наг-Кате ещё остались места, где еда всё ещё была представлена в изобилии. Сарат выбрал первый путь – Путь Воина, путь, который подсказывало ему его ещё юное сердце. Рано утром он отправлялся на охоту, вооружившись несколькими ножами, доставшимися ему от матери. Охотиться на низших существ было одно удовольствие – ты должен был выследить наиболее подходящий экземпляр, дождаться, пока он потеряет бдительность, и молниеносно вонзить нож прямо ему в холку, не давая ему опомниться и вырваться из твоей цепкой хватки. В убийстве низших существ не было ничего плохого – так был устроен Тир-Наг-Кат, и даже Друиды – хранители добра и справедливости – разрешали его.

Но чем больше было убийств, тем меньше становилось добычи и тем чаще приходилось возвращаться домой с пустыми руками. Если это случалось, нужно было искать пищу в самой земле, а именно в Местах Силы, как их называли древнейшие. Здесь можно было найти как свежайшие и вкуснейшие плоды Древа Саксиф, так и менее привлекательные грибы и ягоды, большинство из которых пахли падалью и выглядели как испражнения или нечистоты. Их можно было употреблять в пищу только в самом крайнем случае, и всегда был риск того, что они окажутся ядовитыми и вместо насыщения принесут лишь медленную и мучительную смерть. Несмотря на то что Саксиф плодоносил регулярно, весть о том, что плоды появились на нем, быстро облетала всю долину и десятки существ молниеносно сбегались к божественным деревьям. В половине случаев Сарат уходил ни с чем, и лишь запах пищи, доставшейся другим, предательски щекотал его голодные ноздри. В такие дни у него не хватало сил даже на охоту и он садился в угол своей лачуги и размышлял о том, действительно ли он выбрал правильный путь и может ли он что-то изменить в своей жизни.

Та зима была особенно холодной. Казалось, что замёрзло всё – даже воздух звенел в ушах и застревал в ноздрях маленькими колкими ледышками. Еды опять не хватало – низшие существа то ли передохли от холода, то ли попрятались в свои укрытия, а деревья впали в спячку и лишь изредка радовали жителей долины своими плодами. Сарат совсем ослаб. Каждый день он бродил по промёрзшей земле, уже не надеясь на то, что найдёт хоть что-то съедобное. Иногда ему удавалось выкопать из-под снега гриб с запахом падали, но чаще его желудок оставался пустым, и это лишало его последних сил. В один из таких холодных дней, наполненных отчаянием, он сам не понял, как его ноги принесли его к Озеру Личи – излюбленному месту ненавистных им Кии. Как только Сарат приблизился к озеру, в его ноздри ударил запах еды, который означал, что Кии всё-таки нашли плодоносящее дерево и смогли утащить в своё жилище несколько его плодов. Сарат почувствовал, как уже в который раз за этот день его желудок свела голодная судорога. Медленно, на негнущихся ногах, до конца не понимая, что он делает, он подбирался к логову Кии. Какая-то часть его сознания подсказывала ему, что там он может встретить свою смерть, но голод и усталость так затуманили его разум, что его это не останавливало. «Пусть я умру, – подумал он. – Всё равно мне не удастся пройти Путь Воина, предначертанный мне свыше. А может быть, его и нет – этого пути – и я сам придумал его, чтобы оправдать своё жалкое существование?»

Вскоре он приблизился к озеру настолько, что смог различить источник запаха, который приманил его сюда. Старый Кии сидел прямо на снегу, а перед ним стояла чаша с остатками его трапезы, которые он намеревался доесть прямо сейчас. Сарат понял, что это его шанс. Кии выглядел достаточно дряхлым и слабым, поэтому можно было напасть на него и забрать то, что лежало в миске, пусть это будет даже падалью или несъедобными отходами. Он подождал, пока старик отвернётся, и кинулся в бой.

– Куда?! – вдруг донеслось со стороны озера. – Эй, ребята, тут к нам Нгатх в гости пожаловал! Ну-ка давайте все вместе сдерём с него шкуру!

«Как же я не подумал об остальных, – пронеслось в голове у Сарата. – Они ведь действительно сдерут с меня шкуру и сделают это без особых усилий, потому что мои ноги от голода не слушаются меня».

Он продолжал бежать, хотя это было бесполезно. Кии бегали быстрее, и к тому же их было много, а он – один. Если они и не забьют его до смерти, то уж точно покалечат, а раны на морозе заживают медленно, особенно если ничего не есть. Вдали показались очертания Туар Кеатха – земли, откуда никто не возвращался.

– Э, малышня, чего разорались? – это старик подал голос со своего места, и Сарат остановился, сражённый теплом этого голоса, и вжался в землю. – Нгатха ни разу не видели? Или, может, вам нравится издеваться над слабыми? Думаете, вы от этого становитесь сильнее? Думаете, Друидам понравится такое? А ну быстро разошлись и оставили парня в покое!

– А ты чего, дед, этого сопляка защищаешь? – запротестовал самый резвый Кии. – Сам скоро Нгатхом станешь, если не будешь их истреблять!

– Я уже стал тем, кем хотел, – ответил старик. – А вот ты, похоже, ещё в игрушки не наигрался. Забыл закон? Убийство разрешается только ради поддержания собственной жизни. А теперь заткни свою пасть, пока твои вопли не привлекли Друид.

Нехотя Кии разошлись, а Сарат так и остался лежать на снегу, боясь пошевелиться.

– Господи, тощий-то какой, – старик подошёл поближе. – Вставай, у меня там ещё осталось в миске кое-что. Много не дам – самому не хватит, но хоть не с пустым желудком уйдёшь.

– А эти… которые хотели прогнать меня, не придут?

– Боишься?

– Боюсь…

– Нельзя бояться, понял? Мы воины – и Нгатхи, и Кии, у нас одинаковое предназначение – сражаться. А если боишься, значит, ты не воин и тебе нет места в Тир-Наг-Кате. Запомнил?

– Да. Спасибо.

Еда уже почти замёрзла, и её было очень мало, но Сарат в жизни не ел ничего вкуснее. Он старался подольше жевать каждый кусочек, чтобы растянуть удовольствие, но она всё равно закончилась слишком быстро.

– Ну как? – Старик Кии сидел рядом и смотрел на него с ободрительной полуулыбкой.

– Вкусно…

– Ещё бы. Ну иди тогда, всё равно больше ничего нет.

– Простите, что съел вашу еду.

– Да ладно тебе. Знаешь, ты молодой ещё, многого не понимаешь. А я скажу тебе. Да, нас много в этом мире, мы все разные, у всех разное предназначение. Но я прожил долгую жизнь и кое-что понял. Есть что-то, что нас объединяет. Я не знаю, что это, не знаю, как оно правильно называется, но я чувствую её – эту связь между нами. И неважно, какой ты расы и где ты живёшь, – если ты тоже чувствуешь эту связь, значит, наш мир будет благосклонен к тебе. Встретишь на пути кого-то такого же жалкого, как ты сейчас, – вспомни меня и помоги ему. Тогда эта связь не прервётся. Понял? А теперь иди. Постарайся больше не попадаться моим сородичам, в следующий раз меня может не оказаться рядом.

Сарат кивнул и пошёл к своему укрытию, чтобы согреться после скудного, но такого щедрого обеда. Силы вновь вернулись к нему, и он даже замурлыкал себе под нос какую-то старую песенку, которую пела его мама.

– Друиды! – вдруг послышалось откуда-то.

Сарат обернулся. В нескольких десятках метров от него появились длинные силуэты, одетые в ритуальные платья. Они стояли неподвижно, как бы созерцая окрестности, и весь мир притих в ожидании их действий. Надо было спрятаться, но, как назло, вокруг него был лишь белейший снег и ничего, что могло бы послужить укрытием. Друиды постояли несколько мгновений, а потом направились прямо к нему. Их движения были плавными и величественными, но в то же самое время очень уверенными, и Сарат понял, что они пришли именно за ним. Все Кии попрятались в свои укрытия, и даже старик уже не сидел на своём привычном месте.

Сарат заметался. Он со всех ног побежал вверх по оврагу к спасательной роще, где можно было затеряться среди деревьев и даже залезть на одно из них в надежде на то, что Друиды не достанут его там. Но тут откуда-то появилась четвёртая фигура в ритуальном платье и преградила ему путь. Сарат понял, что окружён. Ведь если Друиды решили уничтожить тебя, ничто уже не в силах остановить их.

«Вот и закончился мой Путь Воина, – подумал Сарат. – Закончился, даже не успев начаться».

Он закрыл глаза и во второй раз за этот день увидел перед собой Туар Кеатха – место, откуда ещё никто не возвращался.

Его глаза вновь открылись, когда по ним резанул яркий свет – слишком яркий даже для летнего солнца. Свет ослепил его на несколько секунд, но вскоре глаза немного привыкли и стали различать очертания странного места, куда он попал. Сразу за светом пришла боль. Она поднималась откуда-то снизу, из глубины живота, распространялась на ноги и утихала лишь в районе колен.

«Я умер? – пробормотал Сарат. – Я на Таур Кеатха?»

– Нет, – вдруг ответил кто-то. – Ты живой.

– Но мне больно…

– И это доказывает, что ты не умер. Мёртвым, знаешь ли, не бывает больно.

Свет уже не так сильно слепил глаза, и Сарат огляделся по сторонам. Справа от него, за решёткой, сидел Нгатх, пожилой на вид, но при этом очень опрятный и даже какой-то величественный. Нгатх улыбался.

– Приятно познакомиться. Я Сири.

– Сарат.

Он понял, что сам находится за такой же решёткой, и всё помещение представляло собой тюремную камеру, разделённую на отсеки. В каждом отсеке сидел один Нгатх, а в углу стояла миска с водой и сосуд для испражнений. Сарат почти не испугался, скорее ему стало любопытно.

– Где мы? – спросил он у старого Нгатха, который сидел ближе всего к нему.

– Ты не поверишь, малыш. Это Чистилище Друид.

– Чистилище? – Сарат подпрыгнул бы на месте от неожиданности, но боль мешала пошевелиться. – И зачем мы здесь?

– Не уверен, но думаю, что здесь решается наша судьба. Будешь ли ты Стражником или отправишься на Таур Кеатха, как ты, кажется, хотел с самого начала.

– Нет, я не хотел! Я просто думал, что Изгнанный не может стать Стражником…

– Все мы воины, Сарат. И лучшие воины становятся Стражниками, даже если они по ошибке родились Изгнанными.

– Дедушка Сири… – пискнул кто-то слева. – А девочка тоже может стать Стражником?

Сарат посмотрел налево и увидел, что в соседней камере сидела совсем маленькая Нгатхи, ещё даже не подросток, и с любопытством смотрела на нового пленника. Смотрела как-то по-особенному, и, приглядевшись, Сарат с ужасом заметил, что у неё нет одного глаза.

– Иллен, я тебе уже сто раз говорил: любой Нгатх или любая Нгатхи может стать Стражником. Всё зависит от выбора Друид.

Иллен довольно улыбнулась.

– Это хорошо. Я уверена, что меня выберут, ведь я сильная. И красивая. Нужно только дождаться, пока вырастет новый глазик. И ушко.

Сири нахмурился.

– Они не вырастут, Иллен. Об этом я тебе тоже говорил сто раз.

– А я всё равно не верю, – обиженно проговорила Иллен. – Они точно вырастут, я это чувствую.

– Веришь или нет, – старик вздохнул, – запомни одно. Хорошему воину, конечно, нужно острое зрение и слух, но это не главное. Самое важное – это твой боевой дух. Так что учись сражаться половиной своих чувств.

Сарат не выдержал.

– А где ты потеряла свой глазик и ушко? – вопрос звучал бестактно, но малышка, кажется, совсем не обиделась.

– Их отняли Друиды, – с улыбкой сказала она. – Не эти, которые здесь, другие.

– Разве мама не говорила тебе, что приближаться к Друидам опасно?

– Маму убил Горящий Дракон, – улыбка сошла с её губ.

– Мне жаль… – Сарат хотел погладить её по голове, но решётка между ними не давала ему сделать это.

– Я осталась одна, и я очень хотела есть… Я сидела у входа в Тингам – это такой большой холм, где всегда можно найти что-то съедобное. Мама сама часто ходила туда и очень редко возвращалась с пустыми руками. Я сидела и ждала, и в воздухе пахло едой, но самой еды нигде не было. Мне было грустно и одиноко без мамы, но я надеялась, что она вернётся и всё будет по-старому. А потом откуда-то появились Друиды – их было много, но они были совсем не страшные. Трое их них подошли ко мне и запели так красиво, что я подумала, что они хотят поиграть. Мы действительно играли, а потом мне вдруг стало больно… Я не помню почему, но эта боль становилась сильнее и сильнее, и я хотела убежать от них, но упала. Они стояли надо мной и хотели поиграть ещё, а я плакала, потому что мне было очень больно и страшно, но они не понимали меня, а только ждали, когда я встану, чтобы продолжить игру. А потом я ничего не помню. Я видела маму, кажется, и она сказала мне, что я сильная девочка. Я хотела остаться с ней, но не смогла. А потом я открыла глаза… глаз – и оказалась здесь.

Сири нахмурился.

– Ты действительно сильная девочка, Иллен. В тебе тоже есть Дух Воина.

Сарат опять почувствовал боль внизу живота, но подумал, что она была смешной по сравнению с тем, что пришлось пережить этой малышке, и решил не жаловаться.

– А какая у тебя история? – спросил Сири.

– Я съел пищу Кии… – начал Сарат.

– Кии? – Иллен недоверчиво посмотрела на него. – Ты хочешь сказать, ты отнял у Кии его еду?

– Не совсем. Он сам поделился со мной. Думаю, это была ловушка, чтобы Друиды пришли и забрали меня вместо него.

– Возможно, – кивнул Сири. – Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Так ты попался прямо у логова Кии?

– Да, недалеко от него ушёл. Они окружили меня, и я… я просто сдался им.

– Неловко вышло, – сказал Сири, и Иллен засмеялась.

– А ты сам? – Сарату стало обидно. – Ты сам-то как сюда попал?

– Мда… – протянул старик. – Со мной тоже вышло неловко.

– Я знаю! Я знаю! – закричала Иллен. – Можно я расскажу?

– Нет, ребёнок, давай я сам. А то напридумываешь всякого, а мне потом оправдываться. Я ведь не из вашего подвида, не из Изгнанных. Я Стражник. По крайней мере, родился им.

Сарат теперь понял, почему Сири сразу показался ему каким-то величественным и непохожим на Нгатхов, которых он встречал в своей жизни. Конечно, он же Стражник! Чистые одежды, какой-то наивный, почти детский взгляд, да и речь его была другой – Изгнанные вообще были немногословными и не любили попусту разбрасываться словами.

Сири тем временем продолжал.

– Я хорошо исполнял свои обязанности, следуя традициям, которые передавались у нас из поколения в поколение. Я следил за тем, чтобы моё Святилище не заросло ядовитыми растениями, я сражался с Белыми Птицами, которые хотели забрать нашу пищу, я исправно прогонял Ревущего Змея и Алых Духов. Вся эта нечисть так и лезла в Святилище и всё норовила сожрать моих Друид, но я выстоял. Каждый день я был начеку, и каждую ночь я по нескольку раз обходил окрестности, чтобы убедиться, что моим Друидам ничего не угрожает. У меня было своё Дерево Славы – оно есть в каждом Святилище, – и после каждой битвы я доставал свои ножи и делал на нём отметины, чтобы Друиды восхитились моей храбростью. Низшие существа, конечно, пытались стереть их потом, но я оставлял новые, как учили меня мать с отцом. А потом… – Сири тяжело вздохнул. – Потом они решили, что я плохой воин. У них появился наследник – вы, наверное, не знаете, но Друиды получают наследников в Лоне Судьбы, когда приходит их время. «Наследнику нужна особая охрана, – сказали они. – Мы не можем полагаться на нашего Стражника, который уже стар и немощен». Они отвели меня на Гору Позора и велели убираться подальше от их глаз. И я ушёл. Стражники должны во всём подчиняться Друидам – таков закон.

Иллен сочувственно шмыгнула носом.

– Довольно долгое время мне удавалось прятаться в горах. Там было достаточно еды и большая пещера, где я мог укрыться. Мне даже навилось жить одному, потому что теперь я отвечал только за себя и можно было вообще ничего не делать – только есть и спать. Но потом моё укромное местечко заприметили Изгнанные. Один из них случайно наткнулся на него и решил, что оно нужно ему больше, чем мне. Что ж, я сразился с ним, я же Стражник, в конце концов, и не такой уж и старый, чтобы быть не в состоянии защитить свой дом. Он ушёл. Но через некоторое время он вернулся и привёл с собой ещё троих. Я понял, что эту битву мне не выиграть, но и сдаваться я тоже не хотел. Мы сражались не на жизнь, а на смерть, и, разумеется, я проиграл. Изгнанные забрали мой дом, а мне пришлось опять уйти. Я понял, что мне не выжить в этом мире, и решил, что поступлю как настоящий воин и умру с гордо поднятой головой, не дожидаясь, когда меня сразит голод или убьют другие существа. Я искал место, подходящее для того, чтобы оттуда отправиться на Таур Кеатха. Изгнанные сильно побили меня, и я потерял много крови, поэтому мне недолго оставалось. Я полз вперёд, не понимая толком, зачем я это делаю, и наконец дополз до какого-то Святилища. Оно было таким большим и красивым и напоминало мне о моём доме. Я решил, что умру рядом с ним. Ну а потом вы знаете, что произошло. Какая-то Друида протянула ко мне свои руки, а я, уже при смерти, испугался её и даже сумел достать свои ножи, чтобы защититься. Я не понимал, что делаю, просто я вдруг осознал, что ненавижу, боже, как же страшно это произносить, ненавижу Друид за то, что они сделали со мной. В то мгновение я забыл, что Друиды – это нейтральная раса и всё, что они делают, не просто так. Если они изгнали меня однажды, значит, так было надо. Значит, это мой Путь Воина, который я должен пройти, чтобы быть достойным жить в Тир-Наг-Кате. И мне стыдно за своё поведение.