Текст книги "Алмаз розенкрейцера"
Автор книги: Л. Миланич
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Глава 11
Светало. Владимир Александрович Воротынский сидел на кресле в своём кабинете, смотрел в окно и думал. От впадения в транс его прервал стук в дверь.
– Можно, Владимир Александрович? – спросил из-за двери по-русски мужской голос.
– Заходи, Аркадий – ответил Воротынский, встав со стула и развернув его к столу.
Мажордом вошёл, закрыл дверь и сел на диван:
– Как Вы, Ваша Светлость?
Князь, пропустив его вопрос мимо ушей, и принявшись расхаживать взад-вперёд по кабинету, от стола к двери спросил:
– Макмиллан спит ещё?
– Да, Ваша Светлость. Ведь только десять часов утра.
Владимир Александрович, с разворота, толчком открыл дверь кабинета, в момент спустился с лестницы, прошёл по галерее, также, толчком, открыл дверь Макмиллана, раздвинул гардины и отбросил одеяло с мирно спавшего в своей кровати Джо.
– Какого дьявола?! – воскликнул испуганный Макмиллан, сев в кровати.
Князь встал спиной к окну:
– Кому ты говорил, что едешь ко мне, искать алмаз прадеда?
– Никому…
– Кому ты говорил? – продолжал Воротынский, стараясь не придавать своему голосу враждебного оттенка.
– Да никому, чёрт тебя дери!
– Я продумал все возможные варианты. Только ты мог допустить утечку информации – сказал князь, выждав паузу.
Макмиллан вздохнул, спустил на пол ноги и вдел их в носатые тапочки:
– Да… да, я говорил…
– Кому?
– Одному профессору теологии в Брюсселе.
– Какому профессору?
– Гуфье. Огюсту Гуфье – Макмиллан вскочил с кровати – Но, уверяю тебя, он здесь совершенно не при чём! Он добрейшей души человек!
Владимир Александрович посмотрел в глаза Джо и тяжело вздохнул:
– Оденься и зайди ко мне. Расскажешь мне всё.
Воротынский вышел из комнаты и хлопнул дверью.
* * * *
Одевшись, Джо поднялся в кабинет Воротынского и рассказал историю его знакомства с профессором Огюстом Гуфье.
– Ты думаешь, что он причастен к ограблению? – добавил Макмиллан, закончив свой рассказ.
Князь сидел, сложа руки и глядя в никуда. На вопрос Джо он ответил молчанием.
– Володя! Вова, ты меня слышишь? – говорил Макмиллан, пытаясь заглянуть князю в глаза.
– Где мой колокольчик? – сказал, наконец, Воротынский, подняв глаза на Джо.
– Откуда мне знать? – недоумевающе спросил тот.
Воротынский указал на стол:
– Вот здесь, на столе, у меня всегда стоял колокольчик для вызова слуг. Где он?
– Да не знаю я! – немного обиженно воскликнул Макмиллан.
– Аркадий! – крикнул князь и протопал ногой.
Послышались шаги на лестнице, а затем в дверь кабинета вошёл мажордом:
– Вызывали, Ваша Светлость?
Князь резко встал со стула:
– Мне нужно восемь лакеев и двадцать официантов на сегодняшний вечер.
– Помилуйте, Владимир Александрович! Где ж я Вам столько слуг возьму?
– Меня это не интересует. Сегодня вечером во дворец на бал явится Великий князь Кирилл Николаевич с семейством. Сделай штук сто приглашений и разошли по городу. Обязательно пригласи Бортянских, Шаговских, Курбатовых и Ахматбеев. Закажи во дворец шампанского сорок вёдер, да не какой-нибудь бормотухи, а хорошего, выдержанного, подороже, сыру пуда три, голландского, французского, для разнообразия, икры чёрной, пять бочек, красной столько же, хлеба разного, четыре пуда, оливок и маслин – три пуда, и ананасов – штук пятнадцать, – Воротынский повернулся к Макмиллану, добавив по-английски – Очаровательная княжна Курбатова их обожает…
Остолбеневший Аркадий хотел было что-то вставить, но не успел, его перебил князь:
– Всё, свободен! – и с этими словами захлопнул дверь, вытолкнув мажордома.
Макмиллан смотрел на князя недоумевающе, пытаясь понять, что произошло и причём тут какая-то княжна Курбатова.
– Что ты на меня вылупился, Джо? – спросил князь, подходя к столу.
– В чём дело?
– Я на сегодняшний вечер запланировал бал – непринуждённо ответил князь.
– Бал? – изумлённо переспросил Макмиллан.
– Да, а что?
– Да так, ничего… а как же вор?
– Сейчас мы им и займёмся. Одевайся!
– Куда?
Князь подошёл к двери:
– В редакцию «Вѣдомостей».
– А завтрак?
– Тебя не поймёшь, Джо, то ты бегаешь, как ошпаренный по лесу за преступниками, то вдруг завтрак… одевайся, я жду тебя на улице – сказал князь, затем вышел из кабинета и закрыл дверь.
Макмиллан сидел на стуле, пытаясь прийти в себя. Он решительно не понимал, что происходит и это выводило его из себя. Единственное, что он понял, так это то, что у князя созрел какой-то план.
Воротынский одел свежий костюм с сюртуком, накинул пальто с бобровым воротом, одел цилиндр и приказал Аркадию запрягать лошадей. Аркадий же, в полнейшей растерянности, вышел на улицу, и минут пять в конюшне искал уздечку, лежавшую на самом видном месте – на бортике рядом с конём, которого он только что вывел.
Спустя сорок три минуты, засечённые князем, на улицу вышел полностью готовый, свежий, умывшийся и причёсанный Джо Макмиллан. Он сел в карету, где наткнулся на пронзающе-недружелюбный взгляд князя:
– Девица красная… – сказал он по-русски.
– Что?
– Ничего – ответил Воротынский уже по-английски и тут же крикнул кучеру, высунувшись в приоткрытую дверцу – Трогай!
Карета тронулась и помчалась по набережной.
– Может, ты всё-таки объяснишь, куда и зачем мы едем? – Спросил Джо, глядя в упор на сидящего напротив Владимира Александровича.
– Изволь. Мы едем в редакцию самой читаемой петербуржской газеты, где сообщим о том, что мою дачу сегодня ночью ограбили и, в связи с этим, на ней будут дежурить полицейские жандармы, а я, тем временем, буду жить во дворце. Пресса любит скандалы – ответил Воротынский, глядя в окно.
– Они ведь не смогут напечатать это в сегодняшней газете?
– Естественно, Джо. Нам это и не нужно
– Почему?
Князь перевёл взгляд на своего спутника:
– Потому, что сегодня вечером во дворце будет бал, на котором будет присутствовать Его Императорское Высочество.
Макмиллан нахмурил брови:
– Но, я всё равно не понимаю…
Князь вздохнул:
– Ты всё увидишь сам. Расслабься и наслаждайся видом…
Проехав через половину Петербурга, карета остановилась у дома с вывеской «Санктъ-Петербургскія вѣдомости. 1702». Воротынский вылез, намеренно театрально стукнув металлическим наконечником трости о гранитный поребрик, а за ним скромно, поправляя плащ, вышел Макмиллан. Оба прошагали в парадную дверь здания, заранее отворённую услужливым швейцаром, после чего оказались в приёмной, где за высокой стойкой сидел малюсенький, но крайне важного вида, с большим пенсне на длинном остром носу мужчина, не самого молодого виду.
– К кому? – спросил он, подняв на вошедших увеличенные до невероятных размеров двояковыпуклыми линзами глаза.
– Светлейший князь Владимир Александрович Воротынский к главному редактору Мартынову. Этот достопочтенный господин со мной – ответил князь, не глядя на секретаря.
Мужчина взял перо, лихим росчерком сделал подпись на маленьком квадратике бумаги, затем придавил оный массивной промокашкой и протянул Владимиру Александровичу:
– Проходите, Ваша Светлость. Второй этаж, кабинет 201.
Князь взял из его рук записочку:
– Благодарю Вас – и вместе с Макмилланом прошёл к лестнице.
Поднявшись на второй этаж, Воротынский и Макмиллан очутились в коридоре, вдоль стен которого стояли китайские вазы с цветами, а сами стены имели красный оттенок с золотым ампирным узором. В конце оного коридора была дверь с изящной позолоченной ручкой. На двери висела табличка: «Главный редакторъ Санктъ-Петербуржскихъ вѣдомостей Алексѣй Евдокимовичъ Мартыновъ». Князь снял перчатку и постучался.
– Да, да? – послышался голос из-за двери.
Владимир Александрович нажал на ручку и вошёл в кабинет. Вслед за ним, закрыв дверь за собой, вошёл Джо Макмиллан.
– Здравствуй, Алексей Евдокимович – начал князь, подходя к столу, за которым сидел полный, с густыми бакенбардами, и зачёсанными полуседыми волосами человек, лет пятидесяти, держа в руках пенсне в золотой оправе.
– Здравствуйте, Ваша Светлость, Владимир Александрович, чем обязан? – спросил Мартынов, вставая со своего стула и протягивая князю руку.
Воротынский ответил на дружеский жест Алексея Евдокимовича и, отодвинув один из стульев, стоявших у приставного стола, воссел на него:
– Знакомься, Джо Макмиллан, мой друг, специалист по паркетам из Шотландии.
Мартынов протянул руку Джо, не понимавшему, о чём идёт речь, и тот, с невероятно глупой, но крайне добродушной улыбкой, ответил на сию любезность взаимностью, а затем сел рядом с князем.
– Я к тебе, вот по какому поводу, Алексей Евдокимович…
Мартынов сел и предложил выпить, указывая на графин с прозрачной жидкостью, от чего князь отказался, помотав головой.
– Слушаю Вас, Ваша Светлость – сказал редактор, опершись локтями на стол и подавшись вперёд, к своему собеседнику.
– Тебя для завтрашней газеты материал интересует?
– Да, а что?
– Тогда записывай.
Мартынов взял листочек и карандаш.
– Сегодня ночью ограбили мою дачу – рассудительно-спокойным тоном начал Воротынский.
– Да что Вы говорите? – Мартынов удивлённо поднял густые брови.
– Именно так – князь кивнул – Пока я был в театре, ко мне в дачный дом пробрался злоумышленник, заколол ножом моего лакея и украл папку с важными документами.
– Какими? – спросил Алексей Евдокимович, не отрываясь от записи.
– Неважно. Просто ценные документы. В связи с этим, на даче будут дежурить полицейские жандармы, а я, до окончания следствия, поживу во дворце.
Мартынов посмотрел на князя:
– А зачем Вы мне всё это рассказываете?
– Затем, дорогой Алексей Евдокимович, что косвенная огласка моего имени в печати будет совершенно для меня не лишней…
Алексей Евдокимович понимающе покачал головой и продолжил писать.
– Сегодня же, я в своём дворце буду давать бал, на который приедет Его Императорское Высочество Великий князь Кирилл Николаевич…
Мартынов закончил писать и снова посмотрел на князя:
– Не смотря на кражу?
– Организовать бал в моём дворце – предложение самого Великого князя, отказаться я не смел, тем более что, когда я запланировал бал, о краже ещё ничего известно не было.
– И Вы желаете, чтобы я напечатал это в завтрашней газете?
– Совершенно верно, любезный Алексей Евдокимович. На первой полосе
Мартынов почесал затылок:
– Ну… сами понимаете…
Воротынский вытащил из внутреннего кармана, расстёгнутого пальто портмоне:
– Конечно, Алексей Евдокимович, конечно – с этими словами Владимир Александрович отсчитал пятьдесят рублей и выложил деньги на стол редактору.
Мартынов ловким движением руки спрятал оную пачку ассигнаций в ящик стола:
– Ждите завтра, Ваша Светлость, в лучшем виде, на первой полосе, трагическое известие о жутком инциденте на Вашей даче.
Воротынский встал и пожал Мартынову руку:
– Я всегда знал, что на Вас можно будет положиться, Алексей Евдокимович
Глава 12
Воротынский и Макмиллан вышли из дома «Вѣдомостей». Услужливый кучер слез с козел и отпер перед ними дверцу. Владимир Александрович, подобрав полы пальто, дабы не обтереть ими борта кареты, скомандовал ехать во дворец и, крякнув, уселся на диван, напротив Макмиллана.
– Что теперь? Ты обратишься в полицию? – спросил тот.
– Нет, Джо. Полицейские перероют весь дом, устроят бардак, ничего нового не найдут, а через пять-шесть лет закроют дело. Мы с тобой найдём грабителя сами – ответил Воротынский.
– Как? – усмехнулся Джо.
– Просто, дорогой друг.
– Я вижу, что у тебя есть какой-то план, но ты, почему-то, не хочешь со мной поделиться…
Князь вздохнул:
– Увы, Джо, у меня нет времени. Нужно готовиться к балу…
Карета подскочила на выбоине в мостовой, что несколько взбодрило Макмиллана и сбило его с мыслей. Оставшееся время в пути, Джо и Воротынский молчали. Когда за окном промелькнул Исаакиевский собор, князь как будто проснулся, надел цилиндр и взял в руки трость. Спустя мгновенье, карета остановилась перед воротыновским дворцом, послышался глухой удар тяжёлых сапог кучера о брусчатку, после чего дверца распахнулась.
– Джо, поезжай на дачу, Аркадий передаст тебе мои инструкции – сказал князь, выйдя из кареты.
– Какие инструкции, я не понимаю… – мотал головой Макмиллан.
– Если мы хотим вернуть записи прадеда, чтобы найти розенкрейцеровский алмаз, то должны действовать строго по плану. Первым делом, как приедешь – сразу ложись спать. Поспи час-два, ибо ночью тебе спать не придётся. Я вернусь в два-три часа утра. К тому времени, ты должен будешь собрать чемоданы. Введи Алису в курс дела. В общем, я тебе всё прописал в инструкциях… – Макмиллан хотел что-то вставить, но ему не дал Воротынский – А на счёт Тришкиного тела не беспокойся. Аркадий его уже отвёз в морг и вымыл стол. Смело садитесь завтракать. Дуняша для вас яичницу сготовила. А теперь, до встречи, Джо – князь захлопнул дверцу, дал кучеру полтинник и сказал ему что-то на ухо.
Экипаж умчался прочь. Оставшись один, Владимир Александрович громко втянул носом холодный воздух, и постучал в дверь своего дворца. Как и в прошлый раз, Степан Степаныч спросил, чуть приоткрыв дверь:
– Кого там принесло? – на этот раз, голос Степана Степаныча звучал сонно-рассеяно, а в купе с донёсшимся из-за двери запахом, чрезвычайно напоминал голос изрядно выпившего человека.
– Степаныч, пьян никак? – Воротынский открыл дверь и перед ним предстал шатающийся мажордом, в грязном, залитом вином сюртуке, выправившейся исподней рубахе и одном ботинке.
Владимир Александрович схватил его за отворот сюртука и вытянул на улицу:
– Ты, сатир треклятый! Козья ты морда! – Воротынский, будучи растерян из-за того, что во дворце почти не осталось слуг, сейчас впал в исступление, и тряс бедного Степаныча, как собачонку, оторвав от земли – Чтоб тебе, псине вшивой, черти во сне глаза повыдирали! Всё жалованье пропил, свинья тьмутаракнская!
Кончив ругать своего мажордома, Владимир Александрович за шкирку затащил его во дворец, провёл в ванную, наполнил её ледяной водой и окунул в неё Степана Степаныча, отчего оный в момент протрезвел:
– Батюшка! Отцы святые! – закричал Степаныч, вынырнув из ледяной ванны и перекрестившись.
Воротынский стоял над Степанычем, не разоблачившись, но скинув цилиндр и оставив в передней трость:
– Ну чего запричитал-то? Чай, не на крещении. Ты почто напился, ирод?
Степаныч попытался вылезти из ледяной ванной, но князь толкнул его обратно:
– Трезвей, свинтус!
– Помилуй, Владимир Саныч! Родной! – взмолился мажордом, отплёвывая воду.
Воротынский скинул пальто и повесил его на крючок, рядом с халатом, затем снял сюртук, отправив сей вслед за верхним одеянием, после чего засучил рукава сорочки и, ухватившись за шиворот промокшей насквозь рубахи, вынул Степана Степаныча из ванной.
– Владимир Саныч, батюшка… – мажордом предпринял попытку упасть на колени, но его резко потянул на себя Вортынский, всучивший Степанычу полотенце:
– Слушай, балда, сегодня вечером к нам на бал заявится Великий князь Кирилл Николаевич и ещё человек сто. У нас есть чуть меньше десяти часов, чтобы привести дворец в должный вид. Ты сейчас пойдёшь, оденешься, возьмёшь деньги и поедешь по слугам. Каждому дашь по пятнадцать рублей, при условии, что они собираются сию же секунду и едут сюда. Если пропьёшь, или за час не успеешь, залью тебе в ухо керосину. Понял?
Степаныч испуганно кивнул головой и побежал по коридору к лестнице, закутанный в полотенце. Владимир Александрович же спустил воду, надел сюртук и поднялся к себе в кабинет.
В ящике стола у князя Воротынского лежала китайская шкатулочка с секретным замочком, открыть который мог лишь Владимир Александрович. В сей шкатулке всегда лежало сто рублей пятирублёвыми бумажками, «на всякий случай». Взяв из шкатулки деньги и положив их во внутренний карман, Воротынский сел за стол, вытащил из ящика лист бумаги, украшенный его княжеским гербом, и вывел на нём изящным почерком следующее: «Ваше Императорское Высочество, достопочтенный Кириллъ Николаевичъ! Имѣю смѣлости покорнѣйше просить Васъ и Вашу супругу, Её Императорское Высочество Александру Георгіевну, посѣтить мое скромное жилище на Почтамтской улицѣ, 7, въ коемъ сегодня, въ девять часовъ вечера состоится балъ въ Вашу честь. На балу сіемъ будутъ присутствовать представители лучшихъ петербуржскихъ домовъ, для коихъ появленіе Вашихъ Императорскихъ Высочествъ окажется несоизмѣримо великой честью. Искренне Вамъ преданный Свѣтлѣйшій князь В. А. Воротынскій».
Дописав, князь прошёлся по строкам промокашкой, затем сложил лист пополам, вложил в конверт и запечатал сургучом. Конверт сей, он также положил во внутренний карман сюртука, и собрался уходить, как вдруг раздался стук в дверь.
– Кто там? – спросил князь.
Дверь открылась, и появился Степан Степаныч:
– Ваша светлость… я за денюжкой… извините – проговорил он, переминаясь с одной ноги на другую.
Воротынский вытащил толстую пачку ассигнаций и протянул Степанычу, который от удивления с трудом удержался на ногах. Он никогда не держал в руках больше одной десятирублёвой.
– Смотри, Степаныч. Час тебе даю. Пропьёшь или потеряешь… – Владимир Александрович потряс кулаком перед носом мажордома.
– Не извольте беспокоиться, Ваша Светлость – Степан Степаныч низко поклонился и вышел из кабинета, вслед за Воротынским.
– Да, вот ещё что… – Владимир Александрович достал конверт и протянул его Степанычу – Зайди на почту, найми посыльного, пусть это отнесёт в дом Великого князя Кирилла Николаевича.
– Всё будет сделано, Ваша Светлость – Степаныч взял конверт и засеменил к лестнице.
Заперев кабинет, Воротынский спустился в подвал дворца, где хранились продукты, в том числе, вина и сыры. Бутылки были систематически уложены в стеллажах, расставленных по годам урожая. У стены располагался стеллаж с самыми дорогими винами – урожая 1420-1499 годов. Владимир Александрович ходил мимо этих хранилищ бутилированной Господней крови, высматривая вино, которое он откупорит сегодня вечером для дегустации с Великим князем. Воротынский счёл, что Его Императорское Высочество не достоин дегустировать вино старше 100 лет. Если дать оному почтенному мужу пригубить более древний экземпляр, то это будет оскорблением чудесного напитка. Исходя из этого, князь взял на пробу три бутылки красного: массандровское 1775, Château d’Yquem 1784, и Château Lafite 1827. Каждую из них, по отдельности, Владимир Александрович поставил на специальный столик, с которого оные бутылки надлежало забрать слугам и, в специальных тележках, доставить в дегустационную комнату. Теперь, к вину надлежало подобрать сыры так, чтобы вкус одного подчёркивался вкусом другого. Огромные головки, отдельные из которых достигали в диаметре полутора метров, лежали, как и вино, в специальных стеллажах, похожих на те, что можно увидеть в сыроварнях. К массандровскому, на взгляд князя, больше всего подходил английский «Old Ford», к Château d’Yquem – швейцарский «Эмменталер», а к Château Lafite был выбран итальянский пармезан. Названия сорта сыра, номер полки и стеллажа, на коем он покоился и количество персон, на коих должно оный нарезать, были записаны князем на специальный листочек, кой клался рядом с бутылками на столике. После, князь поднялся наверх, и направился в бальный зал но, проходя через переднюю, был застигнут врасплох, громко чихнувшим, войдя с улицы, Аркадием.
– Чёрт тебя подери! – воскликнул Воротынский, схватившись за грудь.
– Премного благодарен, Ваша Светлость! – сказал Аркадий, поклонившись.
– Ты продукты заказал? – спросил князь, подойдя к дачному мажордому.
– Разумеется, Ваша Светлость. Как только Вы с мистером Макмилланом уехали, я Тришку в ткань обернул, да в повозку, хотел уж его жене отвезть, а тут, как раз сын его – Евдоким, дорогой через дачу до фелшера ехал. У них меньшая дочь захворала. Я ему и рассказал, что, мол, батьку твоего лиходеи ночью порезали. Он оказался парень крепкий. Взгрустнул, конечно, но потом, говорит, мол, что может за место батьки таперича у нас работать, что, мол, в доме-то и так в рот нечего положить, а без батьки совсем туго придётся. Ну, я ему и говорю, что нужно по приказу Их Светлости в гостиный двор съездить, кровь из носу. Он меня на телегу, и поехали – Аркадий вытащил из кармана клочок бумаги, на котором в разброс были записаны цифры – Вот! За шампанское – 1920 рублей, за сыр – 67 рублей, 20 копеек, за чёрную икру – 160, за красную – 125, за оливки и маслины – 24 рубля, а за ананасы – 15.
Владимир Александрович выхватил бумажку из рук Аркадия, пробежался по ней глазами и быстро сосчитал:
– Стало быть, за всё – 2311 рублей и 20 копеек. Погуляем не слабо… – князь сложил бумажку и положил на столик, стоявший у колонны – Дуняшку привёз?
Аркадий улыбнулся и закивал головой:
– Конечно, привёз! И Дуняшку, и Апполинарию и Сонечку. Все тут – он выбежал на улицу и через секунду вернулся в сопровождении трёх служанок.
Воротынский посмотрел на часы:
– Уже половина первого… во сколько привезут продукты?
– Шампанское – к часу, остальное – с часу, до половины второго – ответил Аркадий.
– Снимайте свои тулупы и идите за мной – сказал Владимир Александрович, обращаясь к служанкам.
Те в момент скинули свои полушубки, сняли платки и, аккуратно сложив их на стуле, прошли за князем на кухню, где он провёл им небольшую экскурсию, показав, где что лежит. Аркадия же Воротынский послал в свой кабинет, писать приглашения, коих надлежало разослать по списку в 37 домов.
Сам Владимир Александрович в это время занялся оформлением бального зала. Его знаменитый прадед, во время проведения подобных мероприятий, выстраивал в центре зала горку из золотой и серебряной посуды. Сейчас на подобные сооружения не было времени. Потому, князь озадачился действительно важной проблемой, важность которой осознал только когда взглянул на оркестровую арку – музыкантами. Для успешного проведения бала вполне хватило бы небольшого оркестра из десяти музыкантов, но музыкантов профессиональных, виртуозных. Таких можно было нанять только в петербуржской консерватории. А, поскольку до того времени, когда из гостиного двора начнут подвозить продукты, оставалось всего полчаса, Владимир Александрович решил не терять времени. Он оделся, вышел на улицу, остановил проезжавшую мимо коляску, запрыгнул в неё, бросил извозчику блестящий гривенник, и крикнул:
– В консерваторию!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
