Текст книги "Сердце пути"

Его Святейшество Серконг Ценшаб Ринпоче, один из гуру Его Святейшества Далай-ламы, был сыном предыдущей реинкарнации Серконга Дордже Чанга, великого йогина традиции гелугпа, который скончался в Тибете. Йогин тантрической стадии завершения с высокими достижениями, Серконг Дордже Чанг пользовался большим уважением; он был одним из нескольких лам, которому Тринадцатый Далай-лама, известный своим строгим нравом, разрешил иметь супругу мудрости для быстрого завершения тантрического пути.

Серконг Дордже Чанг является воплощением Марпы, гуру Миларепы; Серконг Ценшаб Ринпоче – воплощением сына Марпы, Дармадоди; а Цечок Линг Ринпоче, который в прошлой жизни был гуру Его Святейшества Линга Ринпоче, Его Святейшества Триджанга Ринпоче и многих других высоких лам – воплощением Миларепы. Серконг Дордже Чанг изрёк это прямо своими святыми устами одному из монахов его монастыря. Однажды вечером этот монах сопровождал Ринпоче обратно в монастырь после завершения пуджи в доме благодетеля. По пути Серконг Дордже Чанг ему сказал: «В действительности я – Гуру Марпа, Серконг Ценшаб Ринпоче – сын Марпы, а Цечок Линг Ринпоче – Миларепа. Вот каковы мы на самом деле». Когда Ринпоче являл себя довольным, он обычно рассказывал близким ему монахам истории о своих прошлых жизнях и другие поразительные вещи.

Его Святейшество Серконг Ценшаб Ринпоче бежал из Тибета с перевоплощением своего отца, Серконгом Дордже Чангом. Когда они добрались до места на юге Тибета, где Миларепа в своё время построил девятиэтажную башню, их окружили китайцы, и, казалось, спасения не было. Серконг Дордже Чанг, Серконг Ценшаб Ринпоче и Чангдзо-ла, их помощник, которого поднёс Серконгу Ценшабу Ринпоче его отец, тайком проникли в башню и поднялись наверх, где находились статуи Марпы и тайной супруги Марпы – Дагмемы. У Серконга Ценшаба Ринпоче был дамару, принадлежавший Марпе, и чётки, принадлежавшие супруге мудрости. Ринпоче никогда не расставался с этими предметами. Но в тот момент Ринпоче поднёс дамару статуе Марпы, а чётки – статуе Дагмемы, с молитвой: «Отец и Мать, прошу, войдите в наше положение. Вам решать, что случится в моей жизни». Ситуация была очень сложная, ведь китайская армия окружила беглецов со всех сторон, и выхода не было.

В то время Чангдзо-ла, который услышал, что Ринпоче называет Марпу и Дагмему «Отцом и Матерью», догадался, почему Его Святейшество Серконга Ценшаба Ринпоче называют «тхуг-це», то есть «святой сын сердца». Он сын Марпы. Его Святейшество Далай-лама также обычно обращался к Серконгу Ценшабу Ринпоче как к «тхуг-це».

Также много лет тому назад в Тибете, когда Его Святейшество Далай-ламу пригласили в Китай, Серконг Ценшаб Ринпоче и некоторые другие учёные геше сопровождали Его Святейшество в этой поездке. Когда Его Святейшество и его делегация достигли провинции Кхам, многие люди пришли, чтобы выяснить, кто из них сын Марпы, и получить у него благословение. Чангдзо-ла, не зная, что они имеют в виду Серконга Ценшаба Ринпоче, сказал: «Мы никогда не слышали о сыне Марпы – в нашей делегации нет такого человека». Чангдзо-ла признался мне, что лишь позже выяснил, что многие люди называли Ринпоче таким именем.

Вернёмся к нашей истории. Серконг Ценшаб Ринпоче сказал мне, что накануне посвящения Калачакры, даруемого Серконгом Дордже Чангом, вечером он дал ему наставления о том, как объяснить ламрим в качестве мотивации для посвящения.

На следующий день Серконг Дордже Чанг говорил о том, что мотивацией для получения посвящения должны быть восемь свобод и десять дарований, но вместо «бог-долгожитель» он произнёс «человек-долгожитель». Один учёный геше, присутствовавший на посвящении, был разочарован. И лишь потому, что этот геше подумал, будто Ринпоче неверно объяснил понятие «бог-долгожитель», он ушёл и не стал получать посвящение. Его Святейшество Серконг Ценшаб Ринпоче сказал мне, что во время самого посвящения Калачакры Ринпоче давал невероятные, обширные комментарии.

Итак, хотя великие йогины могут являть ошибки, в то же время они демонстрируют нам то, на что обычные люди не способны. Его Святейшество Серконг Ценшаб Ринпоче часто говорил, что, по его мнению, Серконг Дордже Чанг олицетворял собой смысл слова «йогин». Позже в своей жизни Серконг Дордже Чанг демонстрировал заболевание эпилепсией, но что бы ни казалось внешне, Ринпоче был великим йогином. Тибетское правительство просило Ринпоче проводить важные гневные пуджи. Поскольку Ринпоче был истинным Ямантакой, он имел право выполнять эти гневные пуджи, которые небезопасно совершать обычным людям. В дни пудж монахи просили: «Пожалуйста, Ринпоче, пусть сегодня у вас не будет приступа». Они боялись, что во время основной части ритуала у Ринпоче может случиться припадок, и тогда всё пойдёт прахом, потому что Ринпоче был главным действующим лицом в сосредоточении, направленном на умиротворение злопыхателя и перенос его сознания. В те дни Ринпоче обычно говорил: «Эй, если я не способен сделать даже такое, как меня могут именовать “Дордже Чангом”?». И в те дни у Ринпоче не случалось припадков.

Каждое утро, перед тем как выпить первую чашку чая, Ринпоче любил делать подношение чая защитникам. Он также подносил чай в большой миске всем ламам линии преемственности ламрима, читая молитву-обращение «Открытие врат свершений» из практики «Джорчо». И каждый раз, когда Ринпоче куда-то ездил, он всегда брал с собой маленькую фоторамку с портретами всех его гуру, которую хранил под своей донгка.

Однажды много лет назад Его Святейшество Далай-лама послал монахов из Гьюме (Нижнего тантрического монастыря) освятить ступу Будданатх, потому что её верхушка загорелась. Я думаю, где-то в текстах упоминается о том, что, если в Непале происходит что-то плохое, со ступы будет нисходить огонь, чтобы рассеять злые силы. Также, поскольку именно благодаря ступе Будданатх буддизм распространился в Тибете и был сохранён в нём столько лет,[31]31
  Четыре человека, завершивших строительство ступы Будданатх, позже родились в Тибете как царь Дхармы Трисонг Децен; его министр Селнанг; великий йогин Падмасамбхава; и настоятель Шантаракшита. Подробности см. в The Legend of the Great Stupaby Keith Dowman, Tibetan Nyingma Meditation Center, Berkeley, 1973).


[Закрыть]освящение этой ступы имеет большое значение. Во время этой пуджи ведущим был Его Святейшество Серконг Ценшаб Ринпоче, присутствовали там и мы с Серконгом Дордже Чангом. Сергонг Дорже Чанг вынул фотографии всех своих гуру в рамке, обрамлённой шёлком, из своей донгка, и поставил рамку на стол, чтобы она была также освящена.

Когда Лама и я впервые приехали в Непал из Индии с Зиной, мы все остановились в гелугпинском монастыре в Будданатхе и прожили там около года. Изначальное строение соорудил монгольский лама, но проживавшие там монахи были родом из монастыря в Тибете, основанного Каченом Еше Гьялценом, великим учёным и йогином, который был наставником Восьмого Далай-ламы. Он учредил монастырь с чистой практикой винаии дисциплины, хотя, мне кажется, в нём не проводилось много философских диспутов.

Примерно через три месяца после нашего прибытия монахи из того монастыря попросили нас принять участие в предстоящей практике ньюнг-нэ. Спонсор ньюнг-нэ пригласил одного из своих гуру, ньингмапинского ламу из Сваямбхунатха, чтобы тот передал Восемь обетов Махаяны, но монахи на захотели принимать махаянские обеты от этого ламы, потому что любого человека, от которого их принимаешь, потом надо считать своим гуру. Вместо этого монахи пригласили в монастырь Серконга Дордже Чанга, чтобы он передал эти обеты.

Мы спустились вниз рано утром, чтобы начать практику ньюнг-нэ. Войдя в зал, Серконг Дордже Чанг сел на подушку одного из монахов, а не на трон. Кто-то принёс ему текст

Восьми махаянских обетов, и он его открыл. В качестве мотивации Ринпоче сказал: «Если вы хотите практиковать Дхарму и ваш гуру прикажет вам полизать какашки, вы должны немедленно опуститься на пол и их полизать, пока они ещё тёплые». Для вящей иллюстрации своих слов Ринпоче издал соответствующие звуки лизания. Затем Ринпоче сказал: «Вот что такое истинная практика Дхармы!».

После этих слов Ринпоче закрыл текст и ушёл. То была единственная мотивация, которую он дал для Восьми обетов Махаяны. Не было никаких повторений молитв – ничего! Он сказал только это и ушёл.

Поскольку Ринпоче не выполнил саму церемонию, мы приняли обеты Махаяны ньюнг-нэ перед алтарём, хотя там были и другие ламы.

Это учение стало атомной бомбой, взорвавшей мой ум. Всего несколько слов, но в них было столько смысла! Ринпоче передал самое сердце практики. Поскольку его учение было столь благотворным, я чувствую преданность Его Святейшеству Серконгу Ринпоче. Несмотря на то, что это было единственное учение, которое я от него получил, я считаю Ринпоче своим гуру и представляю его в поле заслуг.

Нужно ли формально просить кого-то стать нашим гуру?

Обычно не нужно просить кого-то стать нашим гуру. Создание отношений гуру-ученик больше зависит от собственного решения, чем от личной просьбы разрешить нам посетить посвящение или учение. В Тибете, если кто-то собирался впервые получить от ламы посвящение или учение, этот человек обычно обращался к ламе с просьбой о соответствующем разрешении. То есть, он просто быстро спрашивал: «Могу ли я получить эти учения?». После этого лама его проверял и принимал либо отклонял такую просьбу.

Перед тем, как прослушать от кого-то учения в первый раз, если у вас есть время, вы можете обратиться с просьбой о получении учения; однако, поскольку на них часто присутствуют сотни или тысячи людей, обычно не хватает времени на то, чтобы каждый участник лично об этом просил. Например, тысячи людей получают учения Его Святейшества Далай-ламы. Не каждый из них может встретиться с Его Святейшеством и попросить: «Пожалуйста, станьте моим гуру».

Однако когда Его Святейшество Линг Ринпоче давал некоторые особые посвящения и учения, видимо, люди просили разрешение на то, чтобы их посетить. Они не встречались с самим Ринпоче, но спрашивали у его помощника, имеют ли они право получить посвящение.

После того как учение завершено и связь уже установлена, нет необходимости просить учителя стать вашим гуру. Это всё равно, что после вашего рождения просить вашу мать стать вам матерью, а отца – отцом.

Получение посвящений

Простое сидение в толпе людей во время посвящения не означает, что вы получаете посвящение, а человек, который его даёт, становится вашим гуру. Получение посвящения связано с умом, а не с телом. Это действие ума.

Просто находясь на месте проведения посвящения, вы совершенно необязательно получаете посвящение и создаёте связь в Дхарме. Если вы не принимаете посвящение, то одно присутствие на нём не является созданием связи в Дхарме. Во время дарования посвящения в том же месте физически могут находиться и многие другие существа – жужжащие мухи, муравьи, вши и прочие насекомые, и даже иногда собаки, и они слышат все разъяснения визуализаций. Если вы просто там сидите и не делаете визуализации, значит, вы не получили посвящение. Даже если вы выпьетеведро воды из сосуда и съедите гору торма, это ещё не означает, что вы получили посвящение.

В некоторых случаях можно присутствовать на посвящении, чтобы сохранить гармонию в Дхарма-центре, куда приглашают разных лам, поскольку у учеников разные желания и различная карма, или потому, что вы несёте на себе ответственность за организацию. Если у вас нет намерения принять того, кто даёт посвящение, в качестве своего гуру, и вы не делаете визуализации, простое сидение в толпе народа не означает, что вы получаете посвящение. Если вы знаете, что делать и как мыслить, путаницы не возникнет. Именно ваш ум, но не тело, получает посвящение.

Медитационные центры на Западе обычно приглашают множество различных лам для дарования посвящений. Одна из причин этого в том, что у людей разная карма. Каждый раз, когда приезжает лама, появляются разные люди, которые имеют с этим ламой кармическую связь, и хотя в этот медита-ционный центр могут приезжать многие другие ламы, пока не появится конкретный лама, те люди не встретятся с Дхармой. Каждому ученику должно быть с самого начала ясно, хочет ли он создать связь в Дхарме с определённым ламой.

Возможен вариант, когда ученик сидит на посвящении и не делает вообще никаких визуализаций, но лама может медитировать на этого человека, например, представляя его божеством. Тогда посвящение становится дарованием благословения этому человеку. Он может получить благословение, но не обязательно примет ламу как гуру, поскольку не выполнил объяснённые ламой визуализации. Он получает благословение, но лишь как пуджу, которую выполнили для его защиты. Если со своей стороны он не сделал визуализаций или не счёл ламу своим гуру, посвящение не получено.

Однако, если вы решили принять посвящение, делайте как можно больше медитаций и визуализаций, которые вам разъясняют, а они всегда основаны на восприятии нераздельности ламы и божества. В конце породите веру в то, что посвящение состоялось. Если вы всё это сделаете, то получите посвящение и создадите связь в Дхарме с человеком, который его даровал. Вы должны считать этого человека своим гуру, поскольку он заложил в ваше сознание семя Дхармы, семя Четырёх Тел (кая) Высшей Йога-тантры, благодаря чему ваш ум созреет для практики пути. Даже если у вас нет особых мыслей о принятии этого человека в качестве гуру, если вы сделаете медитации и визуализации, то получите посвящение и этот человек станет вашим гуру.

Если вы считаете посвящение лошадиными скачками, где каждый стремится достичь цели первым, позже могут возникнуть проблемы, особенно если вы не слушали полные учения ламрим о преданности гуру или если эти учения каким-то образом не коснулись вашего сердца. Через какое-то время вы пожалеете о том, что приняли посвящение, начнёте осуждать ламу, почти как своего врага, и тогда испепелите множество кальп заслуг и усложните свою жизнь, ничего от этого не выиграв.

После того как связь установлена, у вас ничего не получится, если вы повредите корень своей практики, не размышляя глубоко о смысле ламрима.

Принятие обетов

Я думаю, вы должны считать своим гуру любого, кто даровал вам обеты, сохранённые в линии преемственности: обеты Прибежища, пратимокши, бодхисаттвы или тантры, или даже Восемь обетов Махаяны. Является ли этот человек мирянином или монахом, тибетцем или жителем Запада, мужчиной или женщиной, вы должны принять его в качестве своего гуру. Если во время церемонии дарования обетов вы делаете визуализации, значит, вы создали с этим человеком связь в Дхарме, даже если в это время у вас не было и мысли о создании отношений гуру-ученик.

Что касается обетов и посвящений, которые вы уже приняли и, из-за отсутствия понимания ламрима, не сочли этого человека своим гуру, вам следует почитать этих учителей как своих гуру, потому что вы создали с ними связь в Дхарме. Возможно, вы не знали важные положения этой практики преданности гуру, но если приняли от кого-то Восемь обетов Махаяны или любые другие обеты, которые все основаны на Прибежище, я полагаю, вам необходимо считать этого человека своим гуру.

Как я уже объяснял, вначале можно слушать учения, не принимая учителя как гуру, но не думаю, что то же самое относится к принятию обетов или посвящений. Вряд ли кто-то из подлинных лам скажет, что можно принять полное посвящение от кого-то, не считая его своим гуру; и вряд ли они признают это в отношении любого из обетов.

Приняв монашеское посвящение гелонга или гецула, вы должны считать своим гуру не только настоятеля, но также и лопёна, который собственно передаёт обеты. Если вы приняли посвящение гелонга, вам надо считать своими гуру как лекьи лопёна, который передаёт гелонгам двадцать одну часть наставлений (хотя иногда это делает сам настоятель), так и сангдён лопёна, который за пределами помещения задаёт вам вопросы о том, нет ли у вас определённых болезней, и даёт советы.

Когда я принимал посвящение гелонга, настоятелем был Его Святейшество Линг Ринпоче; лопёном был Его Святейшество Серконг Ценшаб Ринпоче, а ведущий молитв в тибетском храме в Бодхгайе, очень хороший пожилой монах, был сангдён лопёном.

Некоторые геше говорят, что нужно считать своим гуру даже монаха, читающего сутру во время соджонга, поскольку его просят провести эту молитву как представителя Гуру Будды Шакьямуни, но такой человек обычно не должен считаться вашим учителем.

Если вы получаете устную передачу даже одной строфы молитвы или одной мантры, человек, который вам это передаёт, также становится вашим благим другом: не потому, что вы просто услышали эту передачу, но потому, что вы её приняли, чтобы получить благословение.

В противном случае это означало бы, что мы можем достичь просветления без гуру, а это невозможно. Это означало бы, что мы можем достичь свершений ламрима и прозрений пути тантры, не нуждаясь в гуру, который даёт нам посвящения и обеты. Но никто ещё не достигал просветления таким образом.

Строго говоря, нужно считать своим благим другом даже того, кто обучает нас мудрам, о которых говорится в тантрических практиках, или способу рисования мандал. В монастырях Тибета строгие практики ламрима обучаются таким вещам только у того, с кем они хотят создать связь в Дхарме. Однако можно обсуждать это просто по-дружески, без формального признания отношений гуру-ученик.

Стоит ли считать учителя азбуки своим гуру?

Тибетцы по традиции считают человека, который обучил их азбуке, своим гуру. Например, я включаю в число своих гуру обоих учителей азбуки, которые уже давно скончались. Оба они были моими дядьями, и оба в то время были полностью посвящёнными монахами. У меня было два учителя азбуки, поскольку я был непослушным.

Дядя, который первым научил меня азбуке, Нгаванг Лекше, жил в монастыре Тхангме, совсем рядом с моим домом. Я много капризничал и плохо учился. Думаю, я понял азбуку, кроме одного слога, который мне не давался. Я был подобен архату Чудапантхаке или «Малому пути», который никак не мог запомнить два слога – «си» и «дам». Когда он выучивал «си», то забывал «дам», а когда выучивал «дам», забывал «си»[32]32
  См. в Liberation in the Palm of Your Hand, pp. 106–12 более длинную версию этой истории. (Ссылки на страницы в этих примечаниях соответствуют изданию с синей обложкой 2006 г.)


[Закрыть]. Мой учитель обычно преподавал мне азбуку во дворе, и когда он заходил в нашу комнату, чтобы приготовить еду, я вырывал из текста букву, которую мне было сложно запомнить.

Когда моя мать отдала меня в монастырь, я часто сбегал оттуда домой. Через день или два мать опять отправляла меня с кем-нибудь в монастырь, и этот человек обычно тащил меня на холм на своих плечах. Через пару дней я снова убегал. Когда мой учитель после урока азбуки заходил в нашу комнату, чтобы приготовить еду, я мчался домой. Наверное, всё дело в том, что дома я всё время играл, и больше ничего не делал.

Дома у меня были друзья по играм. Один из моих лучших друзей, с которым я играл каждый день, был немым, и там было ещё несколько детей. Мы играли на поле, где был ещё и водоём, и шли домой, когда моя мать кричала из окна, что обед готов. Мы возвращались, чтобы пообедать.

Много раз во время игры я взгромождался на высокое сиденье и притворялся ламой, а друзья изображали моих учеников или благодетелей. Около нашего дома находилась большая скала с вырезанными на ней мантрами, и я садился немного повыше, у подножия скалы, и притворялся, что даю друзьям посвящения, прикладывая к их головам различные предметы. Тогда мы не знали никаких молитв и просто издавали звуки. Тот, кто изображал благодетеля, делал подношение пищи, смешав землю с водой и поместив это «угощение» на небольшой кусочек плоского камня. Так мы воображали, что совершаем пуджи и тому подобное.

Однажды, когда вся земля была покрыта снегом, я играл во дворе, дуя в полое растение и притворяясь, что играю на трубе во время пуджи. Тогда у меня возникла мысль сбежать от своего учителя. Я побежал под гору. В то время на мне были штаны, которые мне дала моя мать. До этого у меня не было штанов, а те были сшиты из цельного куска очень дешёвого хлопка, вроде того, из чего делают молитвенные флажки, выкрашенного в красный цвет: в былые времена в Солу Кхумбу было очень трудно найти хорошую ткань. Внутри, в том месте, где соприкасались верхняя и нижняя часть, было много вшей и их яиц.

Я не знал, как снять эти штаны, чтобы сходить в туалет. Поэтому в тот день, когда я сбежал из монастыря и добежал до дома матери, я пришёл с какашками в штанах. Когда я явился, мать была на улице с какими-то людьми. Она сняла с меня всю одежду и всё постирала.

Поскольку монастырь находился рядом с моим домом и я постоянно оттуда сбегал через несколько дней, моя мать отправила меня в другую часть Солу Кумбу, Ролвалинг, уединённое место, до которого можно добраться только перейдя через опасные снежные горы. Вспоминая об этом сейчас, я понимаю, что она была ко мне очень добра.

Я прожил в Ролвалинге, где находится множество святых мест Падмасамбхавы, семь лет, со своим вторым учителем азбуки, Аку (что означает «дядя») Нгавангом Гендуном, и он научил меня чтению. Мы вставали на рассвете, читали молитвы, а затем тексты. Однажды нам пришлось много раз прочитать «Сутру алмазного резака». Иногда мы целиком читали «Стотысячную сутру праджняпарамиты» ради благодетелей, которые нас об этом просили.

За исключением принятия пищи или когда я выходил, чтобы справить малую нужду, я почти весь день читал тексты. Мы читали их всё время после полудня и заканчивали только незадолго до заката. Однажды, когда я подумал, что мой учитель ушёл куда-то далеко, я перестал читать и просто переворачивал страницы. Десять или пятнадцать минут спустя он вернулся, понял, что я ничего не читал, а просто сидел и играл, и побил меня. Обычно учеников били сухими бамбуковыми палками, но когда мой учитель ударил меня по голове бамбуковой палкой, она разлетелась на кусочки. Затем он отшлёпал меня по ягодицам и всему телу.

Я не помню, что натворил, но однажды, когда шёл дождь, он заставил меня раздеться и приложиться ртом к воде, накопившейся на плоских камнях во дворе. В другой раз (опять не помню, что я натворил), учитель вывел меня на улицу и натёр мою спину крапивой. Не припомню, чтобы я от этого чувствовал боль или страдал.

Как бы то ни было, вспоминая те годы, я считаю, что получил невероятное очищение благодаря своему учителю, который заставлял меня читать все эти тексты и избивал меня. Даже хотя я не понимал смысла писаний, я убеждён, что повторение этих текстов месяцами оставило благие отпечатки в потоке моего ума. Полагаю, что милостью этих учителей, которые, когда я был ребёнком, вынуждали меня читать тексты и тем самым закладывали благие отпечатки, и благодаря их побоям, я очистил много тяжкой неблагой кармы.

Западные ученики спрашивали, существует ли разница между изучением английского и тибетского алфавитов. В Тибете ученики считали своих учителей азбуки благими друзьями, поскольку учитель обычно обучал алфавиту так, чтобы ученики могли освоить Дхарму – и такой же была мотивация ученика, который хотел выучить алфавит. Как правило, с обеих сторон существовала мотивация освоенияДхармы. Это отличается от изучения алфавита в западной школе, но если вы выучите тибетский алфавит с намерением освоить Дхарму, полагаю, вам нужно считать своего тибетского учителя своим гуру.

Должны ли вы воспринимать учителя, который научил вас азбуке, своим гуру и визуализировать его в поле заслуг? Согласно определению ламы Еше, человек, который обучает вас алфавиту, становится вашим гуру, если вы изучаете его с целью практики Дхармы. Я думаю, не нужно визуализировать в поле заслуг учителя, который научил вас английскому алфавиту, потому что он делал это не для того, чтобы вы смогли практиковать Дхарму. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы воспринимать вашу мать, отца, педагога или другого человека, обучившего вас алфавиту, как своего гуру. Это полезно.

Когда мы жили в Буксе, этот вопрос обсуждался в отношении двух тамошних школ, где некоторые монахи начали изучать английский язык и хинди. Там собрались трое учителей: тибетец, похожий на китайца, который обучал английскому юных лам-перерожденцев и монахов, индийский владелец магазина и ладакский монах. В то время была затронута тема о том, считать ли этих учителей, которые обучали английскому алфавиту и алфавиту хинди, своими гуру. Согласно объяснению ламы Еше, нам не нужно было признавать их как гуру, потому что мы изучали английский и хинди не ради Дхармы.