Текст книги "Заглянуть за горизонт"

Катерина. Такое вот кино…

СЕРИЯ ПЕРВАЯ. ЛЮБОВЬ

На последнем курсе института Катя и ещё двое ребят из её группы попали на практику в новый элитный посёлок под Воронежем. Брали туда не всех подряд (а ну как насажают чего-нибудь ненужного или, наоборот, выкорчуют любимые цветы богатой дамочки), а только самых отличившихся.

На участки местных олигархов практикантов, ясное дело, не пускали, а вот в местах общего пользования давали карт-бланш на фантазию. Конечно, все идеи тщательно изучались главным дизайнером посёлка, напыщенным дядькой средних лет, в неизменной бейсболке и футболке с логотипом посёлка. Но главное – можно было на своей шкуре проверить, как это круто – работать по-настоящему.

Жили ребята в выделенном им небольшом домике, чтобы не тратить время на поездку туда-обратно. Вечерами отправлялись в соседнее село на танцы. А что ещё делать в деревне? Не по ресторанам же ходить? В поселковом кафе кофе стоил столько, что Катя онемела. А дискотека в самый раз: весело, интересно и бесплатно.

Кадр первый. Знакомство

Там Катя и познакомилась с Артёмом Ильиным, тоже студентом из Воронежа. Парень заканчивал агрономический факультет аграрного вуза и проходил производственную практику в хозяйстве. Всё, что пишут про любовь с первого взгляда: искры в глазах, удар молнией, ток от прикосновения, – всё это и приключилось с Катей и Артёмом. Им казалось, что их просто притянуло друг к другу и замкнуло в единое целое. Влюблённые смотрели в одну сторону, мечтали об одном и том же, имели схожие интересы. И, конечно же, их любовь будет вечная-бесконечная, ванильно-зефирная – в этом они были точно уверены.

Артём очень красиво сделал Кате предложение. Не играл на гитаре, не пел серенады, а пригласил покататься на лодке по озеру с цветущими кувшинками. На середине водоёма вдруг, указав на один из цветков солнечной водяной лилии, воскликнул:

– Там что-то блестит! Смотри! Надо достать!

Пока Катя вглядывалась, Артём прыгнул в воду и поплыл к кувшинке. Отфыркиваясь, через несколько минут забрался на борт лодки и преподнёс Кате свою «находку» – тоненькое обручальное колечко. Конечно же, девушка, не раздумывая, согласилась!

– «Пришёл, увидел, победил», – цитируя Юлия Цезаря, вздыхала Валентина, сетуя, что всё быстро случилось, а надо бы узнать друг друга получше, но кто же слушает родителей, если речь идёт о любви? Ребята не хотели расставаться ни на минуту! Как они окончили пятый курс и не завалили дипломы, непонятно. Сразу после государственных экзаменов сыграли шумную свадьбу. Родители жениха настояли на том, чтобы на невесте было белое платье и фата, несмотря на то, что Катя уже побывала замужем.

– Наш Тёма первый раз женится, гостям незачем знать, что для Кати это второй брак. Свадьба должна быть пышной и весёлой, – безапелляционно заявила мать Артёма, крупная смуглая женщина, из тех, что коня на скаку остановит. – У нас принято, чтобы вся деревня гуляла на свадьбе.

Семья жениха жила в Липецкой области, была довольно обеспеченной и могла себе позволить закатить свадьбу с размахом. Когда Катя заикнулась, что её родители не смогут оплатить половину расходов, будущая свекровь даже обиделась:

– Пусть просто приезжают. Мы сами всё устроим. Не в первый раз. Дочку замуж отдавали, и всё прошло как по маслицу. Считай, генеральная репетиция была. И в этот раз не сплохуем.

Конечно же, Валентина не могла себе позволить быть нахлебницей. Заняла деньги у Ольги Петрухиной, чтобы не быть должной сватам и чувствовать себя, как она выражалась, «не приживалкой, а хозяйкой на свадьбе собственной дочери».

Кадр второй. Счастливы вместе

Свадьбу сыграли весело и шумно. Столы накрыли в большом дворе Ильиных в тени винограда. Ранний тёплый октябрь позволил праздновать на улице, а не в помещении. Разгорячённая напитками публика весело отплясывала и не уставала кричать «горько!». Влюблённым не мешал ни песок, насыпанный во дворе вместо асфальта, ни конкурсы, устраиваемые неугомонным деревенским тамадой, ни бесконечные тосты за здравие молодой семьи.

Катя, ни дня не жившая в настоящей деревне, легко вписалась в местный быт. Она не кривилась при упоминании удобств на улице, не зажимала демонстративно нос на заднем дворе, где Ильины держали большое хозяйство. Зато Соня ныла оба дня свадьбы. И спать ей неудобно, и ходить по ночам во двор страшно, и запах отвратительный. Валентине было неловко за такое поведение младшей дочери, а сватья заметила, качая головой:

– Да уж, хорошо, что наш Тёмочка Катю выбрал, хорошая она у вас девка, не чета младшей.

В свадебное путешествие молодые поехали на море, в Абхазию. Денег было мало, не пошикуешь. Ребята сняли комнату у местной бабули: расшатанная кровать и колченогая тумбочка, вместо шкафа несколько крючков в стене, душ в саду, кухонька общая, но разве это важно, когда есть любовь? Ранним утром Катя с Тёмой бегали купаться. На берегу, кроме них, обычно никого не было, и казалось, что весь мир принадлежит им двоим. Как-то вечером Артём с загадочным видом пригласил Катю на свидание, привёл на берег моря, попросил зажмуриться и повёл за руку по нагретому за день песку.

– Можно смотреть.

Катя распахнула глаза и застыла в изумлении. Придя в себя, девушка бросилась обнимать любимого:

– Какая красота! Тёмочка, когда ты успел? Я попала в сказку? Это же «Тысяча и одна ночь»!

Артём ценил красоту во всём: в одежде, в еде, в обстановке. Он постарался создать для любимой жены романтичную атмосферу. На берегу моря был накрыт роскошный стол: южные фрукты, терпкое виноградное вино, местные сладости. Горели свечи, пламя которых переливалось от бликов моря, светила яркая луна, и лунная дорожка завораживала своей таинственностью.

– Прошу, мадам, к столу. Что желаете? – молодой муж мастерски исполнил роль официанта и присоединился к жене за импровизированным столом. Конечно, вместо стола было покрывало, а вино наливалось в пластиковые стаканчики, но ничего лучшего Катя в тот момент и не желала. Потом молодые купались в море, догоняя друг друга по лунной дорожке:

– Я счастлива! – кричала морю Катя.

– Мы счастливы, – поправлял жену Артём.

– Пусть так будет всегда. Мы же не разлюбим друг друга?

– Никогда не разлюбим, это невозможно.

Из Абхазии Ильины вернулись довольными и казались ещё больше влюблёнными.

Кадр третий. В свободном полёте!

Распределения как такового в вузах уже не было, и каждый выпускник искал работу как мог. Поэтому, когда хороший друг Ильиных-старших предложил Артёму должность агронома в одном из северных районов Ростовской области, тот, посоветовавшись с женой, согласился. Катя не только не возражала, она была просто счастлива уехать из Воронежа, не видеть отчима и не слышать Сонькины капризы. Конечно, ей было жаль мать, но изменить её жизнь девушка не могла, а наблюдать и не вмешиваться становилось всё сложнее.

Николай частенько не ночевал дома, завёл себе постоянную любовницу и иногда то ли в шутку, то ли всерьёз поговаривал, что развернётся и уйдёт к ней, если домашние его допекут. Валентина терпела, молчала и только плакала.

Соня после девятого класса поступила в колледж, выбрав специальность не по душе, а по принципу: где легче учиться. В педагогический колледж брали почти всех. Вот Сонька и решила, что пересидит в нём несколько лет, а там, глядишь, и замуж выйдет. Детей она не любила, работать в школе не планировала. Она вообще, кажется, нигде не собиралась работать. Ей хотелось сидеть дома при богатом муже, ходить по магазинам с золотой картой в кошельке, трепаться с подружками по телефону и висеть в социальных сетях.

Валентина пыталась отговорить младшую дочку от колледжа:

– Зачем тебе уходить из школы? Доучись спокойно одиннадцать классов, потом решишь, что тебе ближе, профессию выберешь. Ну какой из тебя учитель младших классов? Ты ж детей поубиваешь в первый же день!

– Отстань ты со своими советами! – вяло огрызалась Соня. – Не лезь ко мне. Лучше денег дай.

Примерно так обычно заканчивалась все подобные разговоры.

Николай не принимал участия в спорах, ему было всё равно, где будет учиться дочка и какое будущее её ждёт.

Соня с радостью перешла в квартиру, поменяла квартиранток, чтобы ничто не напоминало о Кате, и зажила свободной жизнью. На выходных приезжала на фазенду к родителям, набирала продуктов на неделю и возвращалась обратно.

Катя с Артёмом обустраивались на новом месте. В хозяйстве им выделили дом с двумя комнатами и печным отоплением. Кате пришлось учиться всему: топить печку, готовить на баллонном привозном газу, разводить кур, кроликов и свиней. Конечно, ей – городской девочке – приходилось нелегко, но она была рядом с любимым мужем и не боялась трудностей. Артём много работал, пропадал на полях с утра до ночи, и все бытовые заботы падали на Катю. Тёма успевал только дров нарубить и натаскать в дом да свиньям корм задать.

Работы по Катиной специальности в деревне не было. Никому не нужно было засаживать газоны «правильной» травой и разводить клумбы геометрической формы. «У нас в каждом дворе по такому цветоводу», – шутил директор хозяйства, увидев Катин диплом. Зато с ходу предложил Кате должность специалиста отдела воинского учёта в администрации сельского поселения.

Конечно, Катя согласилась. Ей очень хотелось вносить свой вклад в копилку молодой семьи. Кроме работы с документами, девушке приходилось общаться с населением, фиксировать их жалобы, группировать и передавать главе администрации. Жизнерадостной и активной Кате всё нравилось: и работа, и люди, и, вообще, весь мир! Любовь!

Развлечений в деревне никаких не было. Раньше работал клуб, в котором с большим запозданием крутили кино, вышедшее на экраны страны, но после перестройки он закрылся и потихоньку развалился. Молодёжь ездила на выходные в районный центр, отрывалась по полной, а с понедельника опять оседала в посёлке. Автобусы ходили плохо, ездили чаще всего на перекладных, поэтому пришлось Кате с Тёмой взять кредит и купить машину, подержанную «шестёрку». И без того скудный бюджет Ильиных был ещё больше урезан, чтобы без просрочек выплачивать заём.

Кате было не привыкать экономить, она умудрялась из минимума продуктов приготовить вкусный обед или ужин, так что муж разве что тарелку не облизывал. Пригодились курсы кройки и шитья, на которые Валентина ещё в школе отправила старшую дочку. Теперь Катя кроила и строчила себе юбки и блузки, перешивала старые вещи, стараясь не тратить деньги на обновки.

Жаловаться на бытовые трудности маме не хотелось, у неё и без того проблем хватало. В телефонных разговорах Катя сообщала, что отъелась на деревенских харчах и, вообще, живёт припеваючи. Иногда родители Артёма подбрасывали деньжат, и тогда молодые Ильины откладывали деньги на покупку необходимой бытовой техники или же (очень редко) позволяли себе незапланированные развлечения в виде похода в кафе.

СЕРИЯ ВТОРАЯ. СЧАСТЛИВЫ ВТРОЙНЕ

Очень скоро Катя забеременела. Ребёночка хотели оба супруга и ждали его с нетерпением. Катя мечтала о дочке, разговаривала с животиком, пела песенки своей будущей девочке. Загадывала, как они будут вместе лепить вареники с капустой и картошкой, делиться секретами и читать друг другу стихи. Она и имя для малышки придумала – Машенька. Артём, конечно, как и многие мужчины, хотел сына, но дочке тоже был бы рад. На плановых осмотрах УЗИ не показывало пол малыша.

– Прячется он у вас, мамочка, – улыбалась врач-узист.

– Я девочку жду, – отвечала умиротворённая Катя. – Доченьку-красавицу.

Кадр первый. Сын

В положенный срок Артём отвёз жену в районную больницу. Целые сутки Катя промучилась со схватками. Невыносимая боль то нарастала, то отступала. В перерывах Катя продолжала разговаривать с малышкой, уговаривая её не терзать маму, а появиться уже на свет.

…А родился мальчик. Услышав крик малыша, Катя блаженно закрыла глаза, откинувшись на влажную простынку.

– Поздравляю, мамочка, у тебя замечательный сынок, – сообщила акушерка. – Ладненький, аккуратненький.

– Какой ещё сынок? – резко дёрнулась Катя и, застонав от боли, прошептала: – У меня же девочка. Мне не нужен этот мальчик…

И расплакалась от боли, обиды и разочарования.

Акушерка, погладив Катюшу по голове, улыбнулась:

– Ну что ты, девонька, не плачь, посмотри, какого богатыря родила. Защитник у тебя будет. А девочку ты ещё родишь. Вот отойдёшь немного и за вторым к нам приедешь! – И положила малыша Кате на грудь.

Всхлипывая, девушка всматривалась в личико мальчика, уткнувшегося ей в плечо. «Какой же он крошечный, беспомощный… – пронеслась мысль. – Мой сынок», – пробовала Катя на вкус новое для неё слово.

Малыш открыл мутноватые глазки, сморщился и закряхтел, и Катю затопила нежность к ребёнку.

– Вот и чудненько, – просияла акушерка. – А то «девочка», «девочка», вон какой пацанчик ладненький!

Артём был на седьмом (или даже на семнадцатом) небе от счастья, гордился сыном и самим собой. Катя, смеясь, называла его «мой павлин» – так он распушал хвост перед приятелями, с которыми, как положено, шумно отметил рождение сына. Мальчика решили назвать Тимофеем, Тимкой, Тимошей, не в честь кого-то, а просто новоиспечённым родителям понравилось имя.

Валентина, теперь уже бабушка Валя, взяла отпуск на работе и приехала сразу после выписки Катюши с малышом из роддома помочь дочке самые трудные первые пару недель. Она учила Катю купать малыша, сцеживать молоко, подсказывала, что делать, когда Тимошу мучили газики. И видела, как её любимая старшая доченька сияет, словно что-то, тревожившее её всё время, ушло, растаяло, растворилось в материнском счастье. Дай бог!

Кадр второй. Не всё коту Масленица…

Сложности начались, как только уехала Валентина. Управляться одновременно с малышом и хозяйством оказалось невозможно. Артём пропадал на работе, Катя разрывалась между Тимкой и домашними хлопотами. Часто Артёму приходилось вечером самому заниматься свиньями и кроликами, которые расплодились и требовали ухода.

Катя к вечеру падала с ног, на мужа у неё просто сил не оставалось. Какой молодой мамочке не знакомо это бессилие? Целый день с ребёнком, от которого ни на шаг не отойти, особенно если малыш беспокойный, а вечером муж требует заботы и ласки. А какая уж тут ласка, когда единственное желание – спать, просто спать!

Муж обижался, злился на Катю, на её хроническую усталость и возникшие трудности. Ему не нравилось видеть жену в длинной футболке, вечно промокающей на груди от молока, без макияжа, с небрежным хвостом на затылке (а Катя за время беременности отрастила волосы и вернула себе родной каштановый цвет), измученную и засыпающую на ходу. Он привык, что Катя всегда улыбается, не унывает и не пасует перед трудностями. А тут жену словно подменили.

Тимка рос беспокойным, жизнерадостным, подвижным малышом, и одного его нельзя было оставлять ни на минутку. Уже в три месяца мальчик умудрялся скатываться с дивана, даже если его со всех сторон обкладывали подушками. Поэтому Катя могла выбежать во двор только когда он спал. И добегалась.

В очередной раз, выскочив покормить живность в одном домашнем костюме, Катя простудилась. Сначала немного поднялась температура, заболела голова, а к вечеру покраснела и затвердела грудь – начался мастит. Не помогли ни сцеживание, ни тёплые компрессы. В панике Катя стала звонить матери. Валентина подняла на уши всех знакомых врачей, девушке заочно прописали антибиотики. Поначалу Катя отказалась их принимать, чтобы не травить Тимошу. Но на третий день градусник термометра подскочил до сорока, и перепуганный Артём вызвал скорую из райцентра. Рыдающую до икоты Катю силой забрали в больницу и сразу же положили в стационар, несмотря на её доводы и слёзы.

– Ты что, глупая, умереть хочешь? – почти кричал врач. – Или груди лишиться? Полежишь недельку, приведём тебя в норму, и полетишь к своему ребёнку. Не ты первая, не ты последняя. Много вас, дурочек таких: не бережётесь, а потом слёзы ручьём.

Растерянный Артём срочно вызвал тёщу на подмогу. Он совершенно не представлял себе, что делать с малышом, чем его кормить, как купать в детской ванночке, когда гулять – все эти заботы лежали на Кате. Валентина бросила всё и примчалась спасать ситуацию. Вредная Соня и тут умудрилась устроить матери скандал:

– Вечно ты свою Катьку жалеешь, а то, что у меня в холодильнике мышь повесилась, тебя не волнует. Несёшься сломя голову.

Всегда терпимо относившаяся к выходкам младшей дочери Валентина взорвалась:

– Да сколько ж можно? До каких пор ты будешь тянуть на себя одеяло? Ты что, совсем ничего не понимаешь? Катя в больнице, ей очень плохо. Тимоше четыре месяца всего, он крошечный. Он, а не ты, нуждается сейчас в моей помощи. Тебе семнадцать лет, взрослая дылда вымахала, а приготовить себе обед не можешь. Только и знаешь, что требовать: «дай, дай, дай!» Когда ж ты уже начнёшь думать о других?

Соня так опешила от напора прежде мягкой матери, что даже не нашлась, что ответить. Николай, на удивление, стал на сторону жены, обругав Соньку, и даже отвесил ей подзатыльник, не зная другого способа воспитания.

Приехав, Валентина нашла зятя на грани паники. Молодой отец совершенно измучился, разрываясь между Тимошей и хозяйством. Малыша пришлось перевести на искусственное питание, Катино сцеженное молоко не годилось. Тёща приняла вахту, дав возможность Артёму немного поспать перед выходом на работу. Сердце её разрывалось между внуком и доченькой, которую она не могла проведать: не на кого было оставить Тимку. Валентина писала дочери записочки, а Артём передавал их Кате по вечерам, заезжая в больницу после работы.

Катя очень скучала по сыночку, рыдала в подушку, рвалась домой, но врачи не отпускали её долгих две недели. Молоко у неё пропало, перегорело, и Тимоша так и остался на смесях и кашах.

Валентина задержалась у старшей дочери после выписки из стационара, помогая прийти в себя и приспособиться к новому виду кормления. Целую неделю мама была рядом с Катюшей, можно было посидеть рядом, поделиться сокровенным. Но девушка так привыкла скрываться в своей скорлупе, что могла только прижаться к маме и помолчать. И Валентина внутренне вздыхала, видя, как вновь закрыта её солнечная девочка.

Дополнительная сцена после титров

Пять лет спустя…

– Мамочка, а почему ты не носишь короткие юбки? Вот смотри, Соня носит, бабуля носит, другие тёти тоже, а ты нет?

Катя вздрогнула, как будто внезапно подул ледяной ветер, холодом перехвативший дыхание.

Тимкин вопрос застал Катю врасплох. У неё были заготовлены несколько отговорок для любопытных коллег и знакомых, интересующихся таким упорным бойкотированием коротких юбок и платьев. А тут посреди детской площадки, под прицелом десятков глаз, обернувшихся на звонкий мальчишеский возглас, Катя почувствовала себя неудачливой моделью на подиуме, у которой во время показа отломился каблук.

– Вот не люблю, и всё, – только и нашлась Катя.

– А ты полюби, будешь совсем-совсем самая красивая, – прокричал Тимка, взбираясь на очередную горку.

Целый день всё сыпалось из рук в прямом смысле слова: парочка разбитых тарелок, пересоленный суп и напоследок – сожжённая утюгом рубашка Тимки. Днём Катя противилась болезненным воспоминаниям изо всех сил. Но наступила предательская тишина ночи, и мысли набросились на свою беспомощную добычу с яростью голодных цепных псов. Ведь обещала же себе не вспоминать, не бередить раны и не расчёсывать зудящие шрамы, ни к чему это.

Да что теперь говорить: впереди бессонная ночь и много раз прокрученный в голове многосерийный фильм о семейной жизни.

…ПРОДОЛЖЕНИЕ ФИЛЬМА. СЕРИЯ ТРЕТЬЯ. КАК СКАЗКИ СТАНОВЯТСЯ ТРИЛЛЕРАМИ

Кадры счастливой семейной жизни: Тимка, любимый непоседа, рос не по дням, а по часам. Очень рано для мальчика, в девять месяцев, пошёл. Вернее не пошёл, а побежал. Сразу. И не останавливался, как казалось тогда Катерине, лет до трёх.

Подвижный и неугомонный, он не давал мамочке расслабиться ни на минутку, изучал все уголки в доме, открывал всё, что можно было открыть, отвинчивал всё, что оказывалось плохо прикручено, добирался до самых дальних ящиков и полок, планомерно шкодил, хитренько поглядывая на окружающих любопытными шоколадными глазищами.

Кадр первый. Быт

Артём принимал минимальное участие в жизни ребёнка.

– Катька, ну что ты ко мне пристаёшь? Я работаю, а воспитание – это ваше бабское занятие. Вот когда Тимоха подрастёт, я его буду с собой везде брать, ещё заскучаешь. Лет с пяти пацан – папин сын, а пока пусть за мамкину юбку держится. У моих родителей так заведено было, и у нас в семье так будет.

Молодой женщине очень не нравилась такая позиция мужа, но ругаться не было сил да и желания. «Может, так и должно быть, – размышляла Катя, у которой не было модели полноценной семьи (семья мамы и крысёныша не в счёт). – Хотя нет, я же видела, как это бывает у других, у дяди Жоры и тёти Оли, например».

Разногласия случались всё чаще, тем более что Катя рано вышла из декрета, отдав Тимошу в садик. Зарплаты Артёма катастрофически не хватало, и молодая мамочка не могла позволить себе сидеть с ребёнком положенные три года. После работы она мчалась в садик за малышом, готовила, стирала, кормила скотину: и так каждый день, по привычному маршруту, не поднимая головы, как лошадь в бороне. Артём приходил на всё готовое, нисколько не смущаясь, что жена падает с ног.

– Моя мама всё по дому успевала, а ты ноешь. Еду приготовить, полы помыть, постирать там, погладить – не мужику же делать! Это ваши женские дела, меня в них не вмешивай.

– Какие они женские? Ведра неподъёмные, у меня спина после них отваливается.

– А ты маленькими носи, и не будет болеть. Заодно и бесплатная тренировка вместо фитнеса будет, – вроде бы в шутку отвечал он.

Почему и когда Тёма изменился, Катя даже не отследила, замученная бытом и работой. Поначалу она принимала как должное, что управляется с домашними делами сама. После рождения ребёнка муж вроде бы взял на себя свиней и кроликов, а когда Катя вышла из декрета, снова переложил заботы на её плечи. Всё реже он целовал жену, вернувшись с работы, всё чаще утыкался в компьютер, вместо того чтобы провести время с Катей и сыном. Тимоше он просто давал в руки планшет, позволяя тому бесконечно играть в игры-«стрелялки», лишь бы он не мешал и не требовал внимания. Катя пыталась объяснить мужу, что с ребёнком нужно заниматься, развивать его способности, на что Артём отмахивался и порой злился.

Часто зайдя в комнату к своим мужичкам, Катя заставала такую картину: оба сидят, уткнувшись в экраны, и играют каждый в свою игру.

– Артём, Тимка, ну сколько можно глаза портить? Вы бы лучше в футбол поиграли. Погода вон какая хорошая!

– Да, пап, давай в мячик! – загорался активный Тимка.

– Тим, отстань. Папа устал после работы. Давай завтра.

Эти «завтраки» так и оставались обещаниями.

Кадр второй. Соседи

Ильины сразу по приезде в хозяйство подружились со своими соседями, Светой и Сергеем Персильевыми. Те жили вдвоём, потомство заводить пока не собирались, любили собраться хорошей компанией, выпить пивка, попариться в баньке, поиграть в бильярд. Ильины вписывались в шумную компанию, пока у них не было детей. С рождением Тимоши выбираться в гости стало сложнее. Артём сначала просто выражал недовольство против нового распорядка, а потом стал ходить один.

– Ты всё равно не можешь пойти, давай хоть я с ребятами посижу, отдохну.

– Это нечестно, я тоже устаю.

– Что ж теперь, мне к твоей юбке приклеиться и дома сидеть? Протухну ведь от такой жизни: работа-дом.

– А я, по-твоему, баклуши целыми днями бью?

Обычно такие разговоры заканчивались ссорами, и Артём, хлопнув дверью, всё равно уходил к друзьям. Потом супруги мирились, какое-то время все было тихо, но наступали очередные выходные, и зачастую всё повторялось.

Жаловаться Катя не привыкла, делиться своим проблемами было не в её характере, подруг и приятельниц она никогда не пускала в душу. Редко-редко мелькала мысль позвонить маме и попросить совета, но Катя быстро прогоняла её, стараясь не раскисать. Девушка приняла как аксиому: жена – хранительница очага, от неё зависит погода в их общем с Артёмом доме, поэтому часто спускала на тормозах недовольство мужа. А Тёма же всё чаще придирался к супруге:

– Кать, ну что ты всё время недовольная? Вечно занята чем-то. То за кастрюльками следишь, то Тимкины колготки штопаешь, то стираешь, то меня в перерывах пилишь. Вон, посмотри, у Светки Персильевой муж довольный, не затурканный её просьбами. В холодильнике бутылочка запотевшая всегда найдётся. И готовит она – пальчики оближешь, а твой вечный набор: борщ-котлеты-гречка – достал уже. Раньше ты для меня разносолы готовила, а теперь всё – пшик, ешьте, что дают. Вот у Светки то оливье, то мясо по-французски, а то и вовсе холодец настоящий.

– А то, что Светка не работает, днями дома сидит, детей у них нет и зарабатывает Сергей раза в два больше, чем ты, значения не имеет? – взрывалась Катя. – Вот и готовит она разносолы и не устаёт, как я.

– Тебе вечно денег не хватает, надо было за богатого замуж выходить! – вскипал Артём.

И убегал к приятелям выпустить пар и пожаловаться на жену. Он, в отличие от Кати, не скрывал семейных разногласий и проблем. Особенно он любил зайти к соседям на минуточку и засидеться до позднего вечера. Серёжа со Светой Тёму привечали, любили посидеть, почесать языками. Катю постепенно перестали и звать: у неё всегда были дела. Тимошка часто болел, оставить его было не с кем, а гости с шумным мальчишкой не приветствовались хозяевами.

Артём возвращался возбуждённым, грубил Кате и заваливался спать. Девушка пыталась разобраться, почему муж изменился: читала книжки по психологии, изучала различия между мужчинами и женщинами, устраивала ужин при свечах, с фруктами и тортом. Один раз даже купила на сэкономленные с трудом деньги эротичное нижнее бельё – всё напрасно. Попытки поговорить и обсудить отношения Артём отметал:

– У нас всё нормально. Не порть мне настроение своими нравоучениями. Начиталась заумных книжек, советов бредовых, вот и испытываешь на мне приёмчики. Нашла подопытного кролика! Да не на того напала. Лучше бы нормальный ужин приготовила, а не фруктовый салат. И нечего деньги транжирить на эти скользкие тряпки, толку от них никакого.

Вот так и жили. Многие так живут.

Кадр третий. Пожар

А потом Тимка устроил пожар. Он, вообще, шкодил, как только мог: доставал лекарства, инспектировал иголки с разноцветными нитками в Катиной резной деревянной шкатулке. Она, конечно, прятала опасные предметы, но сынок с завидным упорством открывал все защёлки, разматывал верёвки, фиксирующие шкафчики, двигал тяжёлые стулья и доставал до верхних полок.

В тот злополучный день Катя вышла во двор кормить кроликов и задержалась минут на десять дольше обычного. Крольчиха-первородка принесла целый выводок – семь маленьких крольчат. Поначалу не подпускала помёт к соскам. Кате пришлось повозиться, чтобы придержать беспокойную самку, поднести беспомощных слепых малышей к матери и дождаться, пока они насытятся и отвалятся в сторону с толстенькими брюшками.

Когда Катерина выходила из дома, Тимка вроде бы спокойно смотрел любимые мультики. Обычно мальчишку было не оторвать от телевизора, и мать спокойно занималась крольчатами. Истошный крик трёхлетнего малыша заставил женщину вздрогнуть и броситься в дом. Запах дыма вырвался из дома, как только Катя открыла входную дверь.

Пылали розовые ажурные занавески на кухне, а Тимоша пытался самостоятельно «тушить» огонь, бросая в пламя кухонные полотенца. Дым уже распространился в комнаты и разъедал глаза.

Катя схватила перепуганного, перемазанного сажей малыша, вынесла во двор, приказала бежать к соседям и стучать в дверь, строго-настрого запретив подходить к дому. А сама бросилась тушить пожар. Жадное пламя расползалось с ужасающей скоростью, норовя уничтожить всё на своём пути. Вход в кухню был отрезан огнём, а в ванной, как назло, недавно заклинило кран с холодной водой.

Катя кинулась к своему стратегическому запасу. У неё всегда стояли пятилитровые пластиковые баллоны с водой (память о том времени, когда у них в Воронеже постоянно отключали подачу воды). Артём поначалу смеялся над этой привычкой, а потом и злился, натыкаясь на баллоны в коридоре. Вот они и пригодились.

До приезда пожарных Катя самостоятельно сражалась с огнём, заливая его водой. А когда запасы закончились, забрасывала пламя песком из детской песочницы, оборудованной для Тимоши во дворе. Подоспели на подмогу соседи, и огонь удалось потушить ещё до прибытия пожарной машины.

На волне адреналина Катя даже не заметила, что получила серьёзные ожоги ног и спины. Вызванная соседями скорая помощь забрала обессиленную хозяйку дома в больницу. Примчавшийся с работы Артём оставил сына у Персильевых, а сам поехал вслед за женой.

Катю доставили в отделение, где ей предстояло провести не меньше месяца, ожоги были серьёзные.

– Хорошо хоть лицо не пострадало. Ты в рубашке родилась, девочка, – говорил старенький врач, заведующий ожоговым отделением. – Героиня – и сына, и дом спасла!

Тимошу срочно отправили к бабушке в Воронеж. В комнатах ощутимо пахло едкой гарью, кухня сильно выгорела: стол, стулья, недавно купленные навесные шкафы не подлежали восстановлению. Да и вообще дом требовал ремонта.

– Вот смотрела б ты за Тимкой лучше, спички прятала подальше, ничего б не было! Как ты могла его одного оставить? А если б он тоже обгорел? – кипел от негодования Артём. – Да и вообще, сколько денег на ремонт нужно, в долги придётся влезать. Только выдохнули, с кредитом за машину рассчитались. И на тебе!

– Да я, как обычно, пошла кормить кролей, – оправдывалась Катя. – Тимка мультики смотрел.

Она не могла понять, как Тим добрался до всегда тщательно спрятанных от него спичек, как зажёг их. Но что уж теперь говорить, дело сделано.

Видя настроение Артёма, чувствуя вину (ведь не досмотрела за сыном!), Катя старалась не нагружать мужа своими проблемами. Ожоги причиняли ужасную боль, таблетки и уколы на время её заглушали, однако сразу возникал липкий страх, что останутся безобразные шрамы на ногах. Но кому пожалуешься? Артёму не до того, спасибо, что приезжает и таблетки привозит, какие врачи выписали. Маме рассказать… а смысл? Разве она может помочь? Только огорчится. Вот Катя и рассказывала по телефону бодрым голосом, что идёт на поправку, что скоро заберёт Тимошу, а ночами, сцепив зубы, чтобы громко не стонать, плакала в пахнущую хлоркой больничную подушку.

Артём приезжал пару раз в неделю с пакетом обязательного гранатового сока (врач сказал, что для восстановления гемоглобина хорошо помогает), сидел полчаса, жалуясь на ремонт, работу и нехватку финансов, и спешил домой. Катя даже не просила привезти ей чего-нибудь вкусненького, хотя больничная еда надоела хуже горькой редьки. Забегали иногда девчонки с работы, привозили фрукты и пирожные, немного отвлекали Катю от грустных мыслей.