Текст книги "Дворец в истории русской культуры. Опыт типологии"
Автор книги: Лариса Никифорова
Жанр: Архитектура, Искусство
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)
Янтарная комната – один из самых известных интерьеров XVIII века. В нем господствует материал, тогда как сюжетный, то есть явно содержательный компонент сведен к минимуму. Тем не менее, «программа» этого интерьера тоже подразумевает воздействие на разум и чувства зрителя, опирается на «готовые слова» культуры.
Легенды окутывают Янтарную комнату буквально с момента возникновения. Кабинет еще и наполовину не был выполнен, а уже приобрел статус редкостной диковины, и Петр I задумал пополнить ею свою кунсткамеру. Вплоть до конца XIX века будет жить легенда о том, как Петр, якобы потрясенный необычностью Янтарной комнаты, выпросил ее у прусского монарха[602]602
Янтарная комната // Русская старина 1878 Т. 21. С. 186.
[Закрыть]. Потом историки выяснят, что не Петр выпросил, а Фридрих Вильгельм I преподнес Петру янтарный убор, лежавший в ту пору без дела, в качестве дипломатического дара. Причем прусский король, прославившийся невероятной скупостью, сумел «сконфузить русского монарха щедростью своего подарка»[603]603
Почтовый ящик // Старые годы. 1912, декабрь. С. 72.
[Закрыть]. Петру I было отчего сконфузиться – даже необработанные кусочки янтаря весом свыше 75 г ценились на вес серебра[604]604
Фелькерзам А. Янтарь и его применение в искусстве // Старые годы. 1912, ноябрь. С. 7. По сведениям А. Успенского цены на янтарь в 1754 году были существенно выше: Успенский А. Императорские дворцы. Т. 2. СПб., 1913 С. XXVI. Подарок Фридриха Вильгельма I оценен в 30 тысяч талеров. См.: Воронов М.Г., Кучумов А.М. Янтарная комната. Л.1989. С. 37.
[Закрыть]. В качестве ответного дара в Пруссию отправились пятьдесят пять рослых гренадеров, пополнивших Потсдамскую гвардию. Живучесть легенды об «унижении» Петра служит не столько характеристикой личности Петра, сколько доказательством красоты и великолепия «изделия», перед которым капитулировал могущественный русский монарх. И не он один.
Созданием Янтарной комнаты упорно и настойчиво занимались несколько поколений мастеров и царственных заказчиков. Начал работу Андреас Шлютер, архитектор прусского королевского двора, поддерживаемый и финансируемый Фридрихом I[605]605
Сведения из истории Янтарного кабинета приводятся по кн.: Воронов М.Г., Кучумов А.М. Янтарная комната. Л.1989.
[Закрыть]. В помощь Шлютеру был приглашен «художник и янтарных дел мастер его датского величества», милостиво отпущенный Фридрихом IV. Фридриху Вильгельму I янтарные панели помогли проявить неслыханную щедрость. Другой прусский король Фридрих II, добиваясь расположения Елизаветы Петровны, преподнес царице «сюрпризом» еще одну специально изготовленную янтарную панель. Оказавшись в России, «янтарный убор» стал предметом гордости и заботы Петра I, Анны Иоановны, Елизаветы Петровны, Екатерины Великой.
Эта настойчивость заслуживает внимания уже только потому, что трудно найти материал менее пригодный для отделки стен. Янтарь покорен руке человека, он удивительно податлив в обработке, его можно точить и обрабатывать резцом, вываривать в меду или льняном масле, прокаливать в песке, чтобы просветлить или изменить цвет. Но этот самоцвет крайне редко встречается крупными кусками, а те, что встречались, сразу оказывались в кабинетах редкостей и кунсткамерах, но не в мастерских. Янтарь издавна употреблялся для мелких изделий – мундштуков, набалдашников для тростей, четок, бус, брошей – для ювелирного дела. Набор из пластинок янтаря очень сложен не только из-за их малого размера, но из-за большого разнообразия оттенков, различной степени прозрачности.
Есть некоторая доля лукавства в утверждении, что «янтарь иногда применяют для отделки стен, например, в зале Екатерининского дворца Царского Села» (так писали барон А. Фелькерзам, академик А.Е. Ферсман, так написано и в Большой Советской энциклопедии, и в целом ряде книг и статей о янтаре). Самые крупные изделия из наборного янтаря – шахматные доски и зеркальные рамы. Янтарный кабинет – единственный пример использования янтаря для монументальной работы, повторить который больше не пытались, слишком дорогим, трудоемким и непрочным оказалось это «изделие». Современные реставраторы, воссоздавшие Янтарную комнату, отмечают капризность янтарной мозаики: она болезненно реагирует на перемены температуры и влажности, отслаивается от деревянной основы, коробится, осыпается. Предлагают, например, отгородить янтарные стены высокими стеклянными панелями, за которыми возможно поддерживать особый микроклимат. «Янтарное чудо» потребовало реставрации буквально сразу же после установки в Зимнем дворце в 1746 году. При Янтарном кабинете состоял специальный служитель, который присматривал за янтарем и постоянно выполнял мелкие реставрационные и ремонтные работы. Всего было выполнено четыре крупные реставрации (1830–1833, 1865, 1893, 1933–1935) и без счета мелких. Еще две крупные реставрации кабинета планировались на 1913 и 1941 годы. Во время Великой Отечественной войны Янтарный кабинет остался в руках немцев во многом «благодаря» своей хрупкости – Янтарные панели побоялись снимать со стен, их оклеили несколькими слоями ваты, бумаги, ткани.
Тайны возможного нахождения Янтарной комнаты мы оставим в стороне. Это не единственная и может быть даже не самая интересная ее загадка. Интересен другой вопрос: во имя чего на протяжении семидесяти лет (с 1700 по 1770) с завидным упорством трудами многих мастеров и заботами многих монархов создавалась Янтарная комната, во имя чего преодолевалось «сопротивление» красивого, но удивительно непригодного для этой задачи материала. Даже если допустить, что Янтарная комната была рожден капризом заказчика или замыслом мастера, то каприз затянулся почти на век, в осуществлении замысла приняли участие, по меньшей мере, семь монархов, для некоторых из них ничего не стоило разрушить только что отстроенный дворец или распорядиться о возведении нового. Подобный каприз не мог быть случайностью.
Сразу замечу, что «янтарных дворцов» или «янтарных палат» в русской литературе XVIII столетия обнаружить не удалось. Великолепие царских чертогов связано в первую очередь с ослепительным блеском золота. Лишь в одном высоком сюжете «янтарь» уместен – если речь идет о Фаэтоне, смерть которого служила аллегорией гордыни, дерзости. «Пресильный Геркулес зло Гидру низлагает, // А дерзкий Фаэтон на небо возбегает» (А.П. Сумароков)[606]606
Сумароков А.П. Наставление хотящим быть писателями // Хрестоматия по русской литературе XVIII века. М., 1965. С. 164.
[Закрыть]. Согласно «Метаморфозам» Овидия янтарь произошел из слез Гелиад, сестер Фаэтона. Они оплакивали смерть брата, боги, сжалившись, превратили их в деревья, а слезы Гелиад стали янтарными каплями. Этот сюжет был русскому читателю хорошо известен[607]607
Баснь о Фаэтоне из Овидиевых превращений // Трудолюбивая пчела. 1759, март. С. 131. Здесь приведена легенда о происхождении янтаря и обозначен аллегорический подтекст образа Фаэтона.
[Закрыть].
Хочется думать, неслучайно сюжет легенды о Фаэтоне оказался запечатлен неподалеку от Янтарной комнаты – в «Зеленой столовой» Чарльза Камерона, украшенной барельефами И.П. Мартоса.
Янтарные покои появляются в сказках конца XVIII века. Так в сказке «О золотой горе» (опубликована в 1780-е годы) царевич Идан в поисках матери прошел через несколько царств (медное, серебряное, золотое) и, соответственно, через несколько дворцов. В последнем дворце, «наивеликолепнейшем, из чистого янтаря сделанном» он нашел свою мать[609]609
Сказка о золотой горе, или Чудные приключения Идана, восточного царевича // Лекарство от задумчивости. Русские сказки в изданиях 80-х годов XVIII века. СПб, 2001. (Полное собрание русских сказок. Ранние собрания. Т. 5)
[Закрыть]. Эти сказки «моложе» Янтарного кабинета, и не исключено, что тот послужил прототипом для сказочных палат.
«Кубки янтарные» пенятся в вакхических песнях, «янтарной ухой» потчует гостей герой басни, под «янтарным небосклоном» резвятся младые нимфы. В мире поэтических формул XVIII столетия эпитет «янтарный» уместен в низких жанрах, да и сам Янтарный кабинет, украшенный мозаичными картинами, аллегориями пяти человеческих чувств, может служить квинтэссенцией «чувственных», лирических сюжетов. «Сладостность (лирической поэзии), – писал Феофан Прокопович, – возникает от предметов, услаждающих чувства. Таких предметов пять родов, соответственно числу чувств. Одни услаждают зрение…, иные – слух …, иные те, что услаждают небо…, иные – осязание… Есть и шестой род предметов, который не воспринимается чувствами, но чарует только душу, таковы добродетели»[610]610
Прокопович Ф. Поэтика // Прокопович Ф. Сочинения / Под ред. И.П. Еремина. М-Л., 1961. С. 445.
[Закрыть].
Трудно было найти материал, более подходящий для «услаждения чувств» и для их аллегорического воплощения, чем янтарь. Это один из наиболее эффектных материалов для «обмана» зрения, для создания оптических иллюзий, столь изощренно разработанных в интерьерах рококо. «Глаз … изумлен и ослеплен богатством и теплотой этих оттенков, которые представляют всю гамму желтого, от дымчатого топаза до светлого лимона: золото резьбы кажется тусклым и фальшивым по соседству с ним, особенно, когда солнце падает на стены и пронизывает своими лучами прозрачные жилки, как бы скользя по ним…» – писал о Янтарных стенах Теофиль Готье[611]611
Цит. по: Воронов М.Г., Кучумов А.М. Янтарная комната … С. 5.
[Закрыть]. В XVIII веке существовала модная забава, в которой эффектно использовалась способность янтаря приобретать на некоторое время прозрачность при смачивании. Крышки шкатулок украшали янтарными пластинками, под которыми скрывались небольшие рельефы из слоновой кости. Прозрачности янтаря было достаточно, чтобы угадать, что под ним что-то есть, и возбудить любопытство, но недостаточно, чтобы разобрать сюжет. Стоило лишь смочить янтарь и скрытое изображение на некоторое время ясно проступало, а затем снова гасло[612]612
Фелькерзам А. Янтарь и его применение в искусстве // Старые годы. 1912, ноябрь. С. 10.
[Закрыть]. Надо заметить, что пластинки прозрачного янтаря, составляющие наборную поверхность, часто украшались с внутренней стороны тонкой гравировкой, провоцируя необходимость рассматривать изделие, то удаляя, то приближая взор. Был использован этот прием и в Янтарном кабинете.
Золотисто-желтый цвет янтаря – цвет меда, соков, плодов – рождает у зрителя вкусовые ассоциации и вполне может напомнить детскую английскую песенку о короле Пипине («из торта стены заказал, а крыша – леденец»), или французскую сказку о королевиче Леденце, или пряничные домики немецких сказок. Сходство янтаря со сладкими и сладостными напитками издавна закреплено в названии его расцветок. Плиний писал о янтаре цвета меда или фалернского вина как о наиболее ценных сортах (Плиний «Естественная история», XXXVII), о молочно-белом янтаре, о янтаре цвета пива и меда писал Бируни. Янтарь не только ассоциативно, но и вполне реально мог обогатить вкусовые ощущения, это его свойство лежало в основе популярности янтарных мундштуков, считалось, что они придавали табаку неповторимый вкус и аромат. «Гирей сидел, потупя взор; Янтарь в устах его дымился» («Бахчисарайский фонтан», А.С. Пушкин).
Родство янтаря с ароматными смолами и способность услаждать обоняние закреплено в целом ряде названий камня – во французском ambre jaune, итальянском ambro, испанском ambar. Бируни в трактате о «Драгоценных камнях» сообщал, что состоятельные китайцы во время праздничных церемоний бросали в огонь кусочки янтаря винно-красного цвета и комната наполнялась благоуханием[613]613
Бируни. Сборник статей / Под ред. С.П. Толстова. М. – Л., 1950. С. 135.
[Закрыть]. Этот обычай сродни поступку Клеопатры, растворившей жемчужину в бокале вина, – янтарь ценился выше раба, «живого и полного сил» (Плиний, XXXVI). Как заметили исследователи, в XVIII веке ароматом обладают очень немногие «вещи»: в стихах Державина пахнет роза и жасмин, у Пушкина к этому добавляется резеда, «другие запахи появляются позже»[614]614
Дмитриева Е.Е., Купцова О.Н. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай. М., 2003. С. 356–364.
[Закрыть]. Тем примечательнее благоухание янтаря в одной из «восточных» басен: «Не янтарь ли ты, говорил я глыбе земли, которую я поднял я у источника? Ты прельщаешь меня своим благоуханием?». Как оказалось, благоухающая глыба лежала рядом с цветущей розой[615]615
Басни восточныя господина Сент-Ламбера, переведенные с французского. СПб, 1779. С. 11.
[Закрыть].
Янтарь – камень теплый, «прикосновение к нему приятно, и, несомненно, это явилось одной из главных причин того, что он так нравится»[616]616
Фелькерзам А. Янтарь и его применение в искусстве // Старые годы. 1912, ноябрь. С. 4.
[Закрыть]. Потому, кстати, так распространены янтарные четки.
Забегая вперед, хотелось бы заметить, что в поэтическом языке рубежа XIX–XX веков произойдет своеобразный янтарный ренессанс ― из эпитета «янтарный» будут извлечены максимальные возможности. Это не только «янтарно-желтая дичь» рядом с фламандским вином (Г. Иванов), но и «янтарная кашица» дождя (М. Кузмин), «янтарно-золотая меланхоличная луна» (Г. Иванов), «янтаревый паркет» (С. Спасский), «янтарная сухость» на губах (О. Мандельштам) и, конечно же электрические фонари. «Я никогда не понимал острей // Стеклянный блеск янтарных фонарей». (С. Спасский). Не исключено, что всплеску интереса к образным возможностям янтаря способствовала его прямая связь с электричеством. Слово «электрический» (electricus) (а отсюда electritas «электричество») было образовано английским физиком Гильбертом в 1600 г. на базе лат. electrum «янтарь». Янтарь не случайно дал название электричеству. Ведь электрическая энергия впервые предстала перед человеком как крошечный заряд, возникающий в янтаре, когда его трут о суконку. Возможно, электрический век заставил поэтов серебряного века обратить внимание на «камень кухарок и кормилиц». Поэты рубежа XIX–XX веков извлекли из «янтаря» невероятное метафорическое богатство, в значительной степени обеспеченое «чувственной» природой камня, способного одновременно заставить работать у зрителя и слушателя вкус, зрение, обоняние, осязание.
Итак, янтарь способен аллегорически представить четыре из пяти чувств – зрение, вкус, обоняние, осязание – и одновременно реально усладить их или напомнить зрителю о такой возможности. Союз человеческих чувств, который Ф. Бэкон называл «добродетелями тела», был дорог и мыслителям века Просвещения как естественная природа человека. Не хватает только услаждений для слуха, возможно, они компенсировались музыкой, звучавшей во время приемов в соседнем с Янтарной комнатой зале[617]617
Успенский А.И. Императорские дворцы. Т.2. СПб, 1913. С. 224.
[Закрыть]. Картины Я. Гроота, аллегории пяти чувств, помещенные в Янтарный кабинет при Елизавете Петровне, как и появившиеся позже флорентийские мозаики на те же сюжеты лишь подчеркнули аллегорическое содержание изысканного интерьера.
Но это еще далеко не все достоинства, которые могло извлечь из янтаря воображение современника. Особенно богат в семантическом отношении союз «молока и меда», янтарный цвет которых обещает блаженство, спасение: «земля, где течет молоко и мед» (Исход, XXXIII, 3). «Млеком текут и медом» реки в одах М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, М.М. Хераскова, Г.Р. Державина.
Мед, в свою очередь, символически связан с мудростью. «Паче меда сладки» словеса Божии (Откров., X, 9; Кир. Тур. 55, Сл. Дан. Зат.), но «как ни хорошо есть много меду, так домогаться славы не есть слава» (Притчи, XXV). Мудрость «горька во чреве, сладка в устах» (Откров., X). И, напротив, «сладок хлеб, приобретенный неправдою, но после рот его наполнится дресвою» (Притчи, XX, 17). Эти образы во множестве встречаются в изящной словесности XVIII века.
От янтаря и меда тянется цепочка рассуждений к пчелам. В жизни пчел с глубокой древности находили аналогии с жизнью человеческого общества, подчиненной строгим законам. Аристотель и Платон, а позже Шекспир видели в ней модель монархии, Декарт – модель механизма. Мандевиль в «Басне о пчелах» доказывал, что порок является непременным условием существования человеческого общества – стоит убрать из улья «порочных» трутней и меда не будет. Пчелиная семья была поистине неисчерпаемым источником аналогий[618]618
В отечественной публицистике см., например: Эпистола о пчелах // Праздное время в пользу потребленное. 1759, апреля 10 дня, № XXVII С. 233.
[Закрыть]. Пчелы представлялись благословенным народом: они чудесным образом рождаются (Вергилий «Георгики», IV), и род их бессмертен, они целомудренны («плотский чужд им союз») и не рождают детей в муках, они сообща живут, работают, растят детей и питаются божьей росой[619]619
О «пчелиных» добродетелях см., например: О пчелах // Басни нравоучительные с изъяснением господина барона Голберга / Перевел Денис фон Визин. М., 1761. С. 54–57.
[Закрыть]. Мед (мудрость) служил пчелам достойной наградой за добродетель. Пчелиная семья была как бы напоминанием семье человеческой об утраченном золотом веке. Русская словесность XVIII века полна мотивами пчелиного трудолюбия и мудрости. Словом, янтарь способен (перефразируем Феофана Прокоповича) чаровать не только чувства, но и душу.
В 1760-е годы, когда продолжались работы по устройству Янтарного кабинета, русский ученый Павел Рычков написал целую серию статей о разведении пчел для «Трудов Вольного Экономического сообщества». Описывая свои наблюдения, приводя во множестве рассказы «пчеляков», он последовательно разъяснял заблуждения относительно самозарождения пчел, о божьей росе, которой пчелы якобы питаются, и вообще, он всячески старался проверить легенды практикой, опытом, экспериментом. Для П. Рычкова и его единомышленников важны были другие сюжеты. Он неоднократно обращал внимание на то, что пчелы собирают «потребные вещи» для производства меда не только на цветах, но и на помойных ямах, и в отхожих местах. «Невероятно кажется, как от смеси толь разных и между собою противных, да еще смрадных и мерзких влажностей на пищу человеческую толь приятная вещь, каков есть мед, происходит»[620]620
Рычков П. О содержании пчел // Труды Вольного Экономического общества. Ч. 5, 1767. С. 170.
[Закрыть]. (Почти Ахматовское: «Когда б Вы знали, из какого сора…»). Та же тема известна по поэтическому наставлению А.П. Сумарокова:
Членам Вольного Экономического сообщества пчелы служили аллегорией домостроительства – рачительного, экономного, мудрого ведения хозяйства. Матушка Екатерина, принимая сообщество под свое покровительство, пожаловала ему свой девиз: «Пчела, в улей мед приносяща»[622]622
Из письма Екатерины II Вольтеру 11/12 августа 1765: «Моим девизом пчела, которая, перелетая с одного растения на другое, собирает мед для своего улья, и при том надпись полезное». Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в государственном архиве министерства иностранных дел // Сборник русского исторического общества. Т. 10. СПб., 1872. С. 38.
[Закрыть]. Не случайно, вероятно, в 1770 году, в год окончания работ по отделке Янтарного кабинета, его увенчал плафон «Мудрость, охраняющая Юность от соблазнов любви» или «Триумф Мудрости над Сладострастием»[623]623
Успенский А. Императорские дворцы. Т. 2. … С.249.
[Закрыть]. Но и это еще не все.
И. Кант, посмотрев на муху, заключенную в янтаре, сказал: «О, если бы ты, маленькая муха, могла говорить, насколько иными были бы наши знания о прошлом мира»[624]624
Цит. по: Ферсман. Очерки по истории камня Т. 1. М. 1954. С. 294.
[Закрыть]. Тогда же, когда отделывали и сберегали Янтарный кабинет, были в большой моде украшения из янтаря с природными включениями, инклюзами. Букашка в кусочке янтаря представляла собой особую, нерукотворную эмблему Времени, соединившего мгновение и вечность, малость и величие, прошлое и будущее. «Хотя он у людей был в жизнь свою презрен, По смерти в ентаре у них же стал почтен» (М. Ломоносов)[625]625
Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений в 8-ми т. Т. 8. М-Л., 1952. С. 171.
[Закрыть]. «Муравей в ентаре» превратился в эмблему неисповедимости путей Господних, самой Природой отданную в руки человеку. Разгадывая упорство монархов, «создававших» хрупкий кабинетный убор, надо учесть и эти возможности янтаря.
Известно, что органическое происхождение янтаря не вызывало сомнения ни в древности, ни в Средневековье. Но даже К. Линней, доказавший это, полагал, что янтарем становится смола современных деревьев. М. Ломоносов был первым, кто предложил гипотезу о происхождении янтаря из ископаемых смол («Первые основания металлургии». 1757). М. Ломоносов привел ряд доказательств своей гипотезы – геологических, химических и… риторических. Для тех, кого не убедили первые, он написал небольшую речь, «произнесенную червяками и другими гадинами», получившими «великолепные янтарные гробницы»[626]626
Ломоносов М.В. Первые основания металлургии // Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений в 8-ми т. Т. 5. М-Л., 1952. С. 610–611.
[Закрыть]. Сравнения сроков, отпущенных червяку и камню, янтарных гробниц и каменных гробниц египетских царей, их «строили целы веки»[627]627
Ломоносов М.В. Избранные произведения. Л., 1986. С. 130.
[Закрыть], должны были убедить скептиков в происхождении янтаря из смолы ископаемых деревьев. Эта гипотеза была доказана уже в XIX веке.
Надо полагать, что богатые возможности янтарных стен служить «купно для пользы и услаждения» осознавались и ценились современниками ничуть не меньше, чем созданный ими эффект «сказочной и даже разнузданной роскоши», «сверхчеловеческого богатства»[628]628
Успенский А.И. Императорские дворцы. Т. 2. … С. 297.
[Закрыть]. По сведениям камер-фурьерских журналов, в Янтарной комнате «играли в карты и шахматы», а также «продолжали время разговорами»[629]629
Там же. С.216.
[Закрыть] – поводов для бесед янтарные стены могли подсказать предостаточно. Пройдет время, и перечисленные выше янтарные сюжеты станут восприниматься как «пустая» риторика. Тогда же утихнут восторги, связанные с Янтарным кабинетом, и он превратится во что-то вроде музейной реликвии – удивительной, но бесполезной. Отрадно, что, наконец, воссоздан Янтарный кабинет, но размышления над воссозданием его исторического смысла только начинаются.
Дворцовые интерьеры XVIII века представляют собой чрезвычайно насыщенные содержанием тексты. «Повествовательны» в них не только сюжетные сцены и аллегорические персонажи, их атрибуты, в изобилии помещаемые на стены и своды, на предметы мебели, ткани, утварь. «Повествователен» сам материал декоративной отделки. В случае с Янтарным кабинетом он несет основную содержательную нагрузку, лишь акцентированную сюжетными панно и композициями сменявших друг друга плафонов. Все то, что в литературном, поэтическом языке XVIII столетия может быть лишь названо, упомянуто, в живописи – изображено и зашифровано эмблематическими деталями, в интерьерной декорации приобретает потрясающую достоверность. Чрезвычайное богатство декоративных решений в интерьерах XVIII столетия направляется рассуждением – главной интенцией искусства этого столетия.
Глава IV
ДВОРЦЫ – ИДЕОЛОГЕМЫ В СОВЕТСКОЙ КУЛЬТУРЕ
В теоретической модели, предложенной в первой главе исследования, охарактеризован тип дворца-идеологемы, репрезентирующего власть в культуре Нового времени. Топология политического пространства представлена совокупностью зданий и одновременно учреждений, представляющих формы общественной жизни, ставшие самостоятельными сферами деятельности. Формированием своего художественного облика они во многом обязаны типу дворца-произведения искусства, универсального общественного здания и одновременно универсального «учреждения» абсолютной монархии. Присваиваемое некоторым из них имя дворца, стало знаком, маркирующим принадлежность учреждения сфере государственных интересов. Архитектурные формы резиденций органов государственной власти, университетов, музеев, библиотек несли идеологическую нагрузку, декларируя укорененность институтов государственной власти в истории страны, в истории цивилизации.
Топология политического пространства русской культуры XIX века, особенно второй его половины, начала XX столетия строилась по той же модели. Единственное отличие – имя дворца практически не присваивалось органам государственной власти (сенату, государственной думе), библиотекам, музеям, университетам. Оно было «монополизировано» резиденциями императорской семьи. В XX веке, в советской культуре, имя дворца, напротив, присваивалось различным общественным зданиям довольно часто.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
