Текст книги "Принцесса без короны. Отбор не по правилам"

Глава 9
Имя южанина

Кабинет попечителя академии находился в южной башне замка, летом здесь всегда царила удушающая жара, а зимой стены звенели от мороза. Но Валентин любил южную башню и, войдя в просторный зал, где ему теперь предстояло работать, ощутил нечто похожее на возвращение домой.

Валентин любил жару. А холод – ну что ж, есть и сеть отопления, и обогревающие заклинания.

Его комнаты в саалийском дворце тоже выходили окнами на юг – войдя в кабинет, Валентин словно вернулся в детство и юность. Прежде здесь была одна из запасных лабораторий, которую поспешно расчистили и меблировали для попечителя академии. Валентин прошел к высоким книжным шкафам, в которых крысы уже расставили его книги, и вспомнил, как предложил Кристиану занять его помещения в западной части замка.

Кристиан даже возмутился.

– Они твои. Слушай, – сказал боевой маг, машинально дотронувшись до кончика носа. – Ты можешь отказаться от должности. Но ты не перестанешь быть ректором академии. Настоящим, а не назначенным. – Кристиан замялся и добавил: – Духом этого места, а не человеком на должности.

Это прозвучало настолько искренне, что Валентин ощутил мгновенное внутреннее неудобство.

Скрипнула дверь, и в кабинет вошла Дайна. Обернувшись к ней, Валентин заметил, что девушка в чем-то неуловимо изменилась. Вроде бы все было как всегда – и улыбка, и теплый взгляд, и тот огонек, который теперь загорался в нем, когда они оставались наедине. Но теперь в Дайне таилось что-то еще, делая ее невероятно, до звона в ушах влекущей.

– Привет! – Девушка подошла к нему, улыбнулась. – У вас тут очень уютно, господин попечитель.

Валентин улыбнулся в ответ, обнял ее, чувствуя, как откуда-то из далеких темных глубин сердца поднимается властный и давящий зов. В голове зашумело, как после нескольких бокалов южного вина.

– Уютно, – ответил Валентин. От Дайны веяло таким теплом, что сердце пропускало удар, а потом начинало колотиться быстрее. Она снова улыбнулась, и к ее щекам прилил румянец. – Почему ты ушла так рано?

– Вспомнила, что забыла про семинар по созданиям тьмы. На первой паре. Вильма обещала дать мне свои записи, но у меня совсем все вылетело из головы, – с очаровательным смущением призналась Дайна. – Представляешь, проснулась от этой мысли и сразу же бросилась готовиться, пока было время. А сейчас услышала, как крысы говорили про твой новый кабинет, и решила заглянуть, проведать тебя. Тут есть боковая лестница, почти от наших комнат. – Дайна осеклась и тотчас же добавила: – Прости, я тебе не помешала? Ты, должно быть, занят, а я влетела вот так.

– Ну как ты можешь мне помешать. – Валентин рассмеялся. Девушка была настолько трогательной и хрупкой в эту минуту, что даже ее рассказ о том, как она не подготовилась к семинару, казался Валентину невероятно милым. – Я очень рад, что ты пришла. И волновался, все ли у тебя в порядке.

Он вспомнил, как замер утром, уже выходя из спальни в оранжерею, будто налетел на невидимое препятствие: а что, если Дайну похитили? А если ее забрал Южанин? Это же элементарно – надо отнять у врага то, что ему дорого, надо ударить его по больному, а девушка как раз и была слабым местом Валентина, человеком, которым он сейчас дорожил сильнее всего. Но потом он прощупал магические нити, которые пронизывали академию, нашел следы Дайны, с которой не случилось ничего плохого, и смог вздохнуть с облегчением.

– Все хорошо, – негромко откликнулась Дайна и потянулась к нему.

Поцелуй сначала был спокойным и целомудренным, но потом Валентин почувствовал, как их обоих наполняет пламя. В нем запульсировала та жажда, которую можно было утолить лишь в объятиях Дайны – бескрайне, бесконечно любимой и желанной.

Он сам не понял, как они оказались возле его письменного стола, но вот полетели на пол какие-то блокноты, перья, книги – и Дайна уже сидит на столешнице, обхватывая Валентина ногами и целуя его с жадностью, которой он и не подозревал в ней. Казалось, девушка сбросила с себя все оковы привычек и манер и наконец-то отважилась стать собой – открытой, страстной, огненной. Валентин на мгновение оторвался от Дайны, заглянул в ее глаза – потемневшие, затянутые туманом желания, и звон в его ушах усилился.

– Нас могут увидеть, господин попечитель, – рассмеялась Дайна, и Валентин рассмеялся в ответ.

– Не могут, – сказал он и неожиданно грубым движением стянул верх платья, освобождая ее грудь и сминая в ладони. Дайна сдавленно застонала, запрокинула голову, изогнулась всем телом, прижимаясь к Валентину. Ее сердце колотилось под его ладонью, и это сводило с ума. – Не могут, дверь закрыта на заклинание.

Смех Дайны прозвучал неожиданно хрипло, как у видавшей виды куртизанки.

– Тогда… – шепот обжег ухо Валентина, бедра девушки качнулись ему навстречу. – Тогда иди ко мне. Иди ко мне.

Она казалась медом – и Валентин тонул в нем, каким-то краем сознания понимая, что никогда не испытывал ничего даже близко похожего на то, что сейчас бурлило в нем. Не страсть, не похоть, не любовь – то, что швырнуло его в объятия Дайны, не имело названия. Оно было жестоким, темным и властным, оно сминало и тянуло к себе, не давая опомниться. Дайна с голодной жадностью откликалась на его поцелуи, подавалась навстречу, изнемогая от желания, и в какой-то момент Валентин понял, что горит.

Пламени не было: испепеляющий огонь кружился в его душе, выжигая чувства и мысли. Валентин попытался отстраниться от Дайны и не смог – она обхватила его за плечи, прильнула всем телом, и сквозь знакомые черты проступило что-то жестокое и холодное.

«Иди ко мне», – услышал Валентин чужой голос в своей голове. Это была не Дайна, его обманули: бессилие болезненно запульсировало в висках. Южанин ударил Валентина его же оружием, создал морок и выпустил его, чтобы уничтожить своего врага. В самой глубине огня дымилась стужа – Валентин смотрел в глаза морока, в темный студеный водоворот, и беспомощно осознавал, что ничего не сможет с ним сделать.

Все заклинания словно стерлись из его разума. Силы, которые прежде пульсировали в каждой клетке тела, испарились.

– Иди ко мне, – шепнул морок, наконец-то став самим собой: рваным клоком одушевленной тьмы, которую приручил хозяин и бросил врагу. – Иди ко мне.

«Дайна, – только и смог подумать Валентин, балансируя на краю мрака. – Он похитил Дайну».

А потом все заполнил огонь и рев, и тьмы не стало.

Наваждение схлынуло – отлетев в сторону и едва не сбив собой кресло, Валентин увидел, как горит морок. Снаружи завис дракон: вцепившись когтями в каменную стену, он просунул голову в окно и плюнул в лже-Дайну сгустком пламени.

Пламя было ослепительно-белым.

Дракон взревел, и горящий морок рухнул на пол. Пальцы Валентина снова наполнило силой, и он швырнул в огонь заклинание усмирения. Через несколько мгновений на полу осталось лишь несколько капель воды.

Эта мерзость осмелилась принять облик Дайны. Когда Валентин думал об этом, у него начинали болеть глаза от ненависти и желания отомстить.

– Драконье пламя убивает порождения мрака, – проговорил он и удивился тому, насколько хрипло и болезненно прозвучал его голос. Пол еще плыл под ногами, но постепенно Валентину становилось все легче и легче. – Спасибо, что помог мне. Ты видел Дайну?

Почему-то он точно знал, что девушки нет в замке. Южанин забрал ее, чтобы морок без проблем выполнил свою работу.

Валентин дотронулся до сверкающей сети магического поля. Да, Дайны нет в академии, но она жива, хоть и находится далеко отсюда.

– Гам! – довольно ответил дракон.

– Отнеси меня к ней, пожалуйста, – попросил Валентин и шагнул к окну.

Дракон опустился в горах. К этому времени солнце уже коснулось горизонта красным животом, и горы стремительно наполняли сиреневые сумерки. Валентин надеялся, что успеет найти Дайну до темноты.

Должно быть, когда-то давно, еще до появления людей, здесь воевали великаны. Выхватывали валуны, швыряли друг в друга, но теперь место старой битвы заросло мелкими цветочками камнежорки и скудной травой. Дракон присел, позволяя Валентину осторожно соскользнуть со спины, и пророкотал:

– Гам!

Камни выше по склону содрогнулись, но камнепад не начался. Зато Валентин услышал:

– Мы здесь!

Он машинально дотронулся до лба, прикрыл глаза. Дайна была жива, ее голос звучал ясно и бодро. Но «мы»? Кто там с ней?

– Дайна! – прокричал Валентин, и дракон аккуратно подтолкнул его мордой в спину. Чуть поодаль Валентин заметил расщелину и бросился туда.

Дайна была там, внизу – сидела на камнях в ночной сорочке и сюртуке цвета пыльной розы, наброшенном на плечи. Вглядевшись в молодого человека, который стоял рядом с ней, Валентин удивленно воскликнул:

– Аделард? А вы как там оказались?

Шаннийский принц развел руками.

– Я уже не удивляюсь, что мы знакомы, – произнес он, и от этих слов повеяло холодом.

– Валентин! – Дайна вскочила, замахала ему рукой. – Валентин, вытащи нас!

Валентин сделал шаг назад и бросил в расщелину заклинания: одно укрывающее и защищающее, а второе позволяющее летать. Горы наполнились низким гулом, и вскоре Дайну и Аделарда вынесло из расщелины и мягко опустило на камни.

– Слава богу, – выдохнула Дайна. Валентин обнял ее, она уткнулась лицом ему в грудь: живая, настоящая. – Я так испугалась…

Он мягко отстранил Дайну, заглянул ей в лицо.

– Все хорошо. Я здесь, – произнес маг. – Что случилось?

– Он похитил меня, – промолвила Дайна, глядя ему в глаза так, словно Валентин мог бесследно исчезнуть в любую минуту. – Похитил и убил.

В подтверждение своих слов Дайна дотронулась до груди. Валентин всмотрелся и увидел темное пятно на коже, там, где ударило заклинание. На мгновение у него все дрогнуло перед глазами, ненависть забилась в висках так, что заболела голова. Эта сволочь ударила Дайну заклинанием Подземного молота, надеясь, что оно способно уничтожить некромантку.

Слава богу, это оказалось не так просто. Некромантов окончательно уничтожает только чистый огонь инквизиции.

– Но я очнулась в той расщелине, – продолжала девушка и обернулась на дракона: тот с любопытством рассматривал Аделарда, а шаннийский принц оторопело замер, не в силах пошевелиться. – Аделард тоже был там… Его убили в начале лета. Я его вернула.

Валентин посмотрел на Аделарда. Вот, значит, чей облик принял Южанин. Молодец, ничего не скажешь. Изначально в шаннийском принце не было магии, но Южанин занял его место, и государь отправил сына в академию. И без Южанина не обошлось, когда шаннийцы начали маневры.

«Если мы вернемся в академию, то его там уже не будет, – подумал Валентин. – Ну не дурак же он оставаться там после того, как его морок сгорел, а я улетел на драконе на виду у всех». Южанин уйдет, сбросит чужой облик, как змея сбрасывает кожу, а потом вернется уже с новым лицом.

Возможно, за его спиной будут шаннийские когорты. Или летучие отряды оркувенов.

– А потом я отправила Гама за тобой, – сказала Дайна и вдруг провела рукой по плечу Валентина и с дрожью в голосе спросила: – Что с тобой? Ты горел?

Маг покосился на мантию – да, действительно, на ткани красовалось прожженное пятно, словно погон.

– Да, разбирался с подарочком от этой сволочи, – ответил Валентин. – Если бы не твой дракон, я бы не разобрался.

Глаза Дайны удивленно вспыхнули. Валентин увидел, как дракон легонько толкнул Аделарда в плечо и подставил голову для чесания. Принц медленно провел ладонью по надбровьям, и дракон довольно зафырчал.

– Что же он сделал? – спросила Дайна.

– Драконье пламя убивает порождения тьмы, – ответил Валентин. – Он испепелил ту тварь, которая приняла твой облик.

И тут же пожалел о сказанном: лицо девушки дрогнуло, и Валентин испугался, что она заплачет. Сколько бед за один день – сначала ее убили и сбросили в расщелину в компанию к трупу, а в довершение всего выяснилось, что кто-то позаимствовал ее внешность.

– Ты знаешь, я думала об этом, – призналась Дайна. – Если я тут, в горах, значит, в академии есть кто-то вместо меня.

Валентин прикрыл глаза и мысленно перенесся в академию. Вот замок, вот серебристые пряди магической сети – он нахмурился, пытаясь выцепить лже-Аделарда среди обитателей академии.

– Он в замке, – произнес Валентин. Головная боль усилилась, он провел ладонью по лбу и сказал, что сейчас не надо делать резких движений. Южанина нельзя спугнуть – маг такой силы просто может взять и испепелить академию вместе с ее обитателями, если что-то пойдет не по его плану.

– И что же нам делать? – шепотом спросила Дайна. – Возвращаться? Всем троим?

Аделард обернулся, и усмешка, которая заплясала на его губах, не обещала Южанину ничего хорошего.

– Я не боец и не маг, – произнес он. – Но я готов рвать эту дрянь голыми руками. Распоряжайтесь мной, как сочтете нужным, господин ректор.

Валентин улыбнулся – ему понравилась эта решительность.

– В седле хорошо держитесь? – спросил он. Аделард кивнул.

– Смею надеяться, что да.

– Тогда станете драконьим всадником, если понадобится, – сказал Валентин и объяснил: – Сейчас я уйду отсюда. А перед этим попытаюсь достучаться до Южанина и выманить его из академии.

Видение, которое на мгновение всплыло перед его глазами, было настолько ярким и сильным, что Валентину захотелось зажмуриться. Он увидел огонь, вырывавшийся из окон и жадно пожиравший башни, сад, объятый пламенем, мертвецов, лежавших во внутреннем дворике. Он увидел свой мир разоренным и погубленным и понял, что спасет его. Погибнет сам – но академия выстоит.

– А мы? – испуганно спросила Дайна. Валентин вдруг понял, что она сжимает его руку так сильно, что кости начинают хрустеть. – А что будем делать мы? Ты же не пойдешь к нему один?

– Пойду, – твердо сказал Валентин и, сумев-таки освободить руку, погладил Дайну по плечу. – Я предложу ему дуэль. Здесь.

Девушка побледнела так, что маг испугался, не упала бы она в обморок. Аделард вопросительно поднял левую бровь.

– А мы прикроем вас на драконе, зайдя с тыла, – произнес он и поинтересовался: – Вы уверены, что он придет?

– Придет, – кивнул Валентин. – Ему нельзя не прийти.

Он подумал и добавил:

– Я знаю его. Я его вспомнил.

Дайна подумала, что никогда не видела ничего более красивого.

Они с Аделардом и драконом устроились среди камней так, чтобы их не было видно с места дуэли, хотя принцесса понимала, что Южанин все равно почувствует их присутствие и можно не прятаться. Валентин спустился ниже по склону, где как раз был широкий уступ, словно специально созданный для дуэли, и поднял руки к вечернему синеющему небу.

Вокруг него поплыли голубые искры. Их становилось все больше и больше, и вскоре над горами уже мела сверкающая метель, в центре которой искрились молнии, взлетая с ладоней Валентина. Глядя на это удивительное по красоте зрелище, Дайна невольно вспомнила, как один из родственников, в доме которого она встречала Рождество, подарил ей стеклянный шарик на подставке. Там, внутри, был домик с садом, и стоило качнуть шарик, как вокруг домика принималась кружиться метель.

Дайна закусила губу. Страх, с которым она боролась с самого утра, снова поднимал голову. Аделард накрыл ее руку своей и негромко произнес:

– Я с тобой. Мы победим мерзавца.

– Гам, – так же негромко произнес дракон и толкнул принцессу лбом в плечо: дескать, я тоже здесь, не забывай об этом.

«Приди, – услышала Дайна призрачные слова, зазвучавшие в ее голове. – Приди на мой зов. Я узнал тебя».

Слова повторялись и повторялись, и на какой-то момент пугающе красивая синяя метель сгустилась так, что фигура Валентина почти исчезла.

– Как думаешь, он придет? – спросила Дайна.

Аделард кивнул.

– Придет. Он именно этого и добивался.

Постепенно метель стала униматься: искры поднялись над горами, озарив их таинственным сиянием, и вскоре Дайна увидела Валентина, который стоял, спокойно опустив руки, и смотрел, как по почти незаметной тропинке к нему поднимается человек. Всмотревшись в его лицо, Аделард выругался, негромко, но очень нецензурно, и принцесса вполне разделяла его гнев.

Будешь тут ругаться, когда увидишь человека с украденным у тебя лицом.

Дайну начало знобить. Вот тот, с кем она сидела рядом на занятиях, с кем смеялась и шутила в столовой, кому верила, как своему другу. Вспомнилась шутовская дуэль с Гровиром и то, как лже-Аделард потом заступился за него перед Базилем. Все они считали его другом, все ему верили, а он лишь играл с ними, преследуя собственные цели.

Они были для него кем-то вроде насекомых под стеклом натуралиста.

И Валентин вспомнил его. Почему-то это пугало Дайну сильнее всего.

– Добрый вечер! – произнес Валентин, когда Южанин остановился, не доходя до него. – Может быть, снимешь эту дрянь?

Так его отец, король Леон, говорил, когда видел сына в маске. Дайна не знала, откуда к ней пришло это понимание. Южанин усмехнулся.

– Как пожелаешь, – ответил он, и Аделард снова выругался.

Южанин провел ладонью по воздуху, и черты его лица дрогнули и поплыли, словно кто-то бросил камешек в озеро, и по воде пошли круги. Через несколько мгновений морок развеялся, и Южанин обрел то лицо, которое Дайна впервые увидела в гудящем пламени королевского огня.

– Аранвенец, – произнес Валентин. – Аранвенская правящая династия. Бастард покойного князя Генриха, а мать – иностранка. Только так я могу объяснить твою магию. И то, почему ты заварил эту кашу.

Губы Южанина дрогнули в тонкой улыбке, но в глазах не было ничего, кроме спокойной, рассудочной ненависти.

– Все верно, – подтвердил он. Голос был глубоким, бархатным – приятный голос хорошего человека. Дайна обхватила себя руками за плечи, пытаясь унять озноб. – Моя мать шаннийка. Умерла при родах, и ее смерть сделала меня магом.

Валентин помолчал, всматриваясь в Южанина.

– Ты похож на Авриль, – сказал он, и в его голосе прозвучала такая боль потери, что Дайне захотелось закричать. – Как тебя зовут?

– Данир, – ответил Южанин. – Знаешь, отец проклинал себя за то, что позволил ей уехать в Саалию. Но как же, добрые отношения с хорошим соседом… А твой отец застрелил ее, когда понял, что сможет просто захватить несчастный Аранвен, а не объединяться с ним через твой брак. Ему не нужно было независимое княжество.

Так вот о чем говорил Александр, когда они собирали драконью чешую! Дайна невольно зажала рот ладонью.

– Это был несчастный случай, – глухо произнес Валентин, и горе, смявшее его лицо, было глубоким и неутолимым. Он носил его в себе и надеялся, что смирился с ним и забыл о нем. А оно все это время тлело торфяным пожаром и теперь вышло на поверхность. – Леон не хотел убивать Авриль.

Данир прикрыл глаза. Усмехнулся. Дайна с ужасом подумала, что его боль была не меньше.

– Хотел, – устало откликнулся Данир. – Хотел и убил. Саалии выгоднее было получить не союзника, а собственность. Хорошую такую собственность с выходом к морю, железом и драконьими кладками на островах. И он застрелил мою сестру и этим убил моего отца. А я бастард и не мог ни взять его корону, ни поднять его меч.

Валентин провел ладонями по лицу, будто слова Данира были липкой паутиной и он пытался стряхнуть ее и не мог.

– И теперь ты мстишь саалийской династии, – глухо проговорил он. – Ты хочешь развязать войну, шаннийцы победят, и ты сядешь на трон единых королевств. Шанно, Саалия и Аранвен, может, еще и Застепье, если все удачно сложится… правильно?

Вот почему он подружился с Гровиром – искал очередного могущественного союзника. Валентин вспомнил ту нелепую дуэль, которая так всех насмешила перед проявлением Мировой нити. Сейчас она казалась ему грамотной инсценировкой. Данир усмехнулся – так усмехается отец, когда его ребенок уверенно говорит какие-нибудь трогательные глупости.

– Мне не нужен трон, – признался он. – И никогда не был нужен. Я лишь хочу, чтобы саалийская династия исчезла. Чтобы от вас не осталось ничего. Ни следов, ни памяти.

Валентин нахмурился.

– Бесплодие моей невестки – это не твоя ли работа? – спросил он.

Данир улыбнулся той светлой обезоруживающей улыбкой, которая показалась Дайне дикой и неуместной.

Чудовища не смеют улыбаться так. А Данир как раз и был чудовищем. Девушка сочувствовала той потере, что он перенес, она знала, как это – потерять семью и родных, утратить опору в жизни.

Но она не оправдывала его. Он искал не справедливости, а мести.

– Нет! – с усмешкой ответил он. – Судьба тут справилась лучше, чем я. Интересная вещь судьба, правда? Авриль думала, что ты ее любишь. Что спасешь. А ты взял и смылся. Не попытался искать правосудия, не призвал папашу к ответу – просто сбежал. Спрятался за маской, этаким трагическим героем. – Данир горько рассмеялся и добавил: – Чего стоила твоя любовь на самом деле?

Дайна закусила костяшку указательного пальца, чтобы не закричать. Вот, значит, что случилось в прошлом Валентина. Леон Саалийский убил его любимую, и Валентин не смог ее спасти. А потом спасал Дайну – от дракона, от инквизиции, от всех.

– Это был несчастный случай, – повторил Валентин. Сейчас он был раздавлен скорбью.

Аделард почувствовал это и прошептал:

– Ему надо держаться. Так он не выстоит.

Губы Данира снова скривились в улыбке.

– Твой папаша все предусмотрел. Его разведка сообщила о моей работе в Шанно, и он зашевелился. Тебе очень повезло с некроманткой… тоже воля судьбы! Хорошо, что ты смог затащить ее в постель и закрепить этим ее магию. Дайна! – Он обернулся к скалам, махнул рукой. – Я знаю, что вы там! Еще одна игрушка саалийской династии! Мне вас искренне жаль, хоть вы и не верите.

Дайна хотела было подняться, но Аделард тотчас же обхватил ее за плечи и практически вдавил в землю.

– Тихо! – прошипел он. – Не шевелись, он нарочно тебя провоцирует. Хочет, чтобы ты вышла, Валентин не станет сражаться, если ты будешь под ударом.

В тот же миг Валентин ударил – там, где секунду назад стоял Данир, распахнулась пасть еще одной расщелины. Над горами раскатился смех, и в грудь Валентина врезался невидимый кулак: отбросил, протащил по камням. Дайна взвизгнула от ужаса: Валентин поднялся и, покачиваясь, выбросил вперед правую руку.

Данира подняло в воздух, в темно-синее небо, и швырнуло на землю. Он удержался почти у самых камней, вывернулся из захвата чужого заклинания и скользнул в сторону, вспыхнув огненной звездой. Аделард дотронулся до лица и произнес:

– Кажется, мне пора.

Он легко запрыгнул на спину дракона, и Гам, развернув крылья, стал подниматься над горами. Полыхающий шар полетел к Валентину, ударил его и смял. Они покатились по земле, и Дайна вдруг почувствовала: Данир выпил все силы Валентина и не дает ему сопротивляться.

Она закричала.

В огне забилось синее пламя – Валентин выбрасывал последние крохи своих заклинаний. И в ту же минуту дракон завис над Валентином и Даниром и с торжествующим ревом исторг огонь. Дайна бежала к огненной буре, падала, поднималась и снова бежала. Крик бился в ее горле, и, кажется, душа вырывалась вместе с ним. Пламя ревело и грохотало, и, наконец остановившись и обливаясь слезами, Дайна подумала, что все кончено. В таком огне никто не уцелеет.

Валентин пожертвовал собой ради мира. Ради академии, ради всех.

Кажется, прошло несколько веков, прежде чем она снова смогла видеть – и увидела, как на камнях лежат два человеческих тела.

– Живы! – прокричал Аделард с драконьей спины. – Точно, живы!

Девушка бросилась к Валентину, почти теряя сознание от страха, любви и надежды. Он шевельнулся, сел – Дайна обняла его, уткнулась лбом в плечо, чувствуя, что Валентин действительно жив, он тут, он дышит, и его сердце бьется.

Ей казалось, что нахлынувшее счастье сейчас задушит ее.

– Валентин… – только и смогла прошептать Дайна.

Валентин медленно поднял руки, обнял ее и прошептал:

– Я успел набросить на него сеть. А драконий огонь… он выпил из него всю магию.

Данир дернул головой, что-то простонал и снова замер. Дракон опустился чуть поодаль: он выглядел невероятно довольным, понимая, что сделал очень важное и нужное дело. Аделард спрыгнул на землю, подошел к Даниру, заглянул в его лицо.

– Знаете, – произнес он. – Я думал, что пну его как следует, когда мы победим. А сейчас мне почему-то не хочется этого делать.

Валентин хрипло рассмеялся и ответил:

– Это потому, что вы действительно благородный молодой человек, Аделард.

Шаннийский принц пожал плечами.

– Может быть! Когда оклемается, я все-таки его ударю за все хорошее. Что вы собираетесь с ним делать, господин ректор?

Валентин усмехнулся. Дайна помогла ему подняться, он подошел к Даниру и несколько минут стоял просто так, глядя на него. Принцесса замерла, даже дракон перестал ворчать и пыхтеть. Валентин смотрел так, словно на камнях перед ним лежал не его враг, а его жизнь.

– Это тяжело. – Аделард понимающе усмехнулся, и это словно сняло со всех заклятие. Дракон снова заурчал и выпустил струйки пара, Валентин присел на корточки перед Даниром, и Дайна поняла, что снова может дышать. – Знать, что твой отец убил твою невесту…

– Это был несчастный случай. – Магу даже удалось улыбнуться. – Если бы Леон действительно хотел ее убить, то нанял бы человека. Королю не надо было подставляться самому.

Голос Валентина угас. Он каким-то мучительным жестом поднес ладонь ко рту, словно пытался сдержать слова и слезы, и закрыл глаза. Дайна дотронулась было до его плеча, но опустила руку.

– Что с ним будет? – не унимался Аделард.

И принцесса подумала, что он прав. Надо было говорить. Надо заставить Валентина думать, отвечать, двигаться – нельзя дать ему снова утонуть в своем горе.

Он был не один, и Валентин должен это понять.

– Думаю, он заслужил казнь, – добавил Аделард, и бывший ректор усмехнулся.

– А вы кровожадны, друг мой! – сказал он. – Нет, я не буду его казнить. Запечатаю его в своей картине Необратимым заклинанием. У него будет море и покой.

– Удивительно! – воскликнул Аделард. – Вы исключительно добры, господин ректор.

– Я не добр, – ответил Валентин. – Просто если я казню его, то стану таким же, как мой отец. – Он помолчал и добавил: – А этого я хочу меньше всего.

Море на картине изменилось. Теперь там был берег, скалы, поросшие лесом, ослепительно-белый песок – Дайна невольно подумала, что это неплохое место для того, чтобы скоротать вечность.

И пейзаж был хорош. Море, молодой человек, который сидел на песке и задумчиво смотрел, как волны все бегут и бегут. В какой-то момент он повернул голову к Дайне, и она вздрогнула от его взгляда.

В нем не было ни страдания, ни тоски. В нем не было ничего, кроме печальной пустоты.

«Возможно, смерть была бы для него лучше этого заточения, – подумала принцесса. – Возможно, он однажды наберется сил, поднимется и уйдет. Куда-то же убегает эта дорожка песка туда, где виднеются горы».

– Задумалась? – спросил Валентин.

Дайна с улыбкой обернулась, и он улыбнулся в ответ.

– Немного, – ответила девушка. – Знаешь, когда мы были в горах, я ненавидела Данира. А теперь смотрю, как он сидит, и мне становится жаль его, правда.

Валентин подошел, обнял ее за плечи, и это объятие успокоило и согрело Дайну.

– Вот почему ты тогда разделил со мной ложе, – сказала она. – Тебе нужно было, чтобы я окончательно стала некроманткой.

Дайна почувствовала, как все тело Валентина на мгновение окаменело, словно он сделал что-то очень плохое и его разоблачили. Со стороны это, конечно, выглядело предосудительным: взял и затащил невинную девушку в постель, чтобы добиться своих целей.

– Да, – ответил он. – Тебя сделали некроманткой обида, боль и жажда мести. И твою новую суть надо было закрепить противоположными чувствами. Любовью. Защитой. Нежностью.

Данир на картине снова посмотрел на них, усмехнулся и кивнул.

– Да! – сказал он. – Все так и есть. Если бы твои способности пробудились от нежных чувств, он заставил бы тебя зарезать кролика, например.

Валентин плавно провел ладонью по воздуху, и Данир отвернулся. Снова стал смотреть на море.

Дайна вдруг представила мертвого Гровира, лежавшего лицом в траве с обугленной спиной. Увидела, как взрыв разметывает по саду тела спящих девушек. Услышала звуки боевых труб, стрельбу, грохот и крики раненых.

Потом девушка увидела себя в объятиях Валентина. Увидела, что находится рядом с человеком, который полюбил ее по-настоящему. И это было больше и дороже всех сокровищ мира.

– Ты все правильно сделал, – сказала она. – Нас бы уже не было, если бы я не стала некроманткой. И знаешь, – Дайна придержала Валентина за руку и смущенно сказала то, что все эти дни зрело в ее душе. – До встречи с тобой я была никем. Принцессой-попрошайкой. Родственники, у которых я жила, сделали меня нищей, растратив мои деньги. У меня ничего не было, совсем ничего.

Она осеклась, понимая, что вот-вот расплачется. Валентин погладил ее по плечу, и это простое дружеское прикосновение придало ей сил.

– Даже меня самой словно бы и не было, – продолжала Дайна, собравшись с духом и понимая, что она еще никому не открывалась настолько глубоко. – Так, милая девочка, которая вроде бы есть, а вроде бы и нет. Красивая вещь в гостиной, и никому нет дела до этой вещи. А потом пришел ты. И сделал меня тем, кем я никогда не была.

Горло сдавило спазмом, но Дайна все же смогла сказать:

– Человеком. Героем. Любимой. – И, подняв глаза на Валентина, она добавила: – Мне не в чем тебя упрекнуть. Ты всегда поступал правильно и в моих интересах.

Со стороны окна донесся грохот идущей грозы, и Дайна увидела, как в центре зала закипает варево темных туч, в глубине которого медленно проступает человеческое лицо. Валентин нахмурился, мягко отстранил Дайну и произнес:

– Личная королевская связь. Я должен поговорить с отцом.

Дайна понимающе кивнула и выскользнула за дверь, но не пошла дальше – остановилась и замерла, ловя каждый звук. Конечно, она знала, что подслушивать плохо, но почему-то оставалась на месте и не шевелилась, надеясь – никому не придет в голову навестить попечителя академии.

– Ты жив, – донеслось до девушки.

Послышались шаги – Валентин подходил ближе к грозе.

– Жив, – ответил он.

– Наше министерство магии зафиксировало дуэль волшебников. Хорошо, что ты победил.

– Ты убил Авриль не случайно, – произнес Валентин, и Дайна содрогнулась всем телом. Таким голосом могла бы говорить смерть: пустым, каким-то нечеловеческим, лишенным всякого намека на чувства. – Ты спланировал ее смерть. Генрих умер через два дня после дочери, и ты присвоил Аранвен. – Он сделал паузу и добавил: – Ну давай, скажи мне, что это не так.

Какое-то время было очень тихо. Дайна даже дышать боялась.

– Тебе об этом сказал бастард Генриха, – утвердительно промолвил Леон. – Я знал о парне, но он никогда не сел бы на трон.

– Это правда? – спросил Валентин.

Король усмехнулся.

– Что еще ты хотел услышать от своего врага, – сказал он, и Дайна поняла – у него такая манера: задавать вопросы без вопросительной интонации. – Конечно, он сказал бы именно это, чтобы посеять раздор.