Текст книги "Принцесса без короны. Отбор не по правилам"

«Это была смерть, – подумал Валентин. – И твое чутье некроманта не подвело, и ты успела спасти всех».

Все, что он сделал, было не зря. Не стань Дайна некромантом, не закрепи Валентин в ней ее новую силу – и сейчас под яблонями лежали бы десять мертвых девушек.

Дайну качнуло так, что Валентин невольно подхватил ее, не давая упасть. Горячее мокрое лицо уткнулось в его грудь, Дайна шмыгнула носом и разрыдалась.

– Оно не должно было взорваться, – растерянно прошептал Эжен. – Нет. Это была хлопушка, вы должны были ощутить ее в постели. Но никаких взрывов, никаких увечий.

Он обернулся к брату и спросил:

– Или ты меня обманул? Валентин?

Лицо Эжена темнело – в нем нарастала ярость. Он не был волшебником, но он был сыном волшебниц: иногда магия в таких людях пробуждалась в самый неожиданный момент.

Как правило, это заканчивалось очень плохо для окружающих.

– Нет, ваше высочество, – торопливо произнес Кристиан. Он был бледен – настолько, что ректор испугался, как бы его не хватил удар от волнения. – Я лично заготовил совершенно безопасные хлопушки. Я окутал их заклинаниями, чтобы девушки не нашли подлог раньше времени. Но я клянусь своей честью – это были не настоящие бомбы.

Дайна всхлипнула, повела плечами, отстраняясь от Валентина. Он осторожно усадил ее на скамью, до боли в груди жалея, что сейчас не может снять проклятую маску, не может вытереть ее слезы, не может обнять, успокоить, утешить.

Ничего-то он не мог.

Со стороны замка спешили крысы, возглавляемые Шайло – за ними бежали преподаватели, которых обгонял Гровир. Оркувен летел в исподнем, со своей боевой саблей наголо, косица колотила его по спине, как плетка. Валентин сел рядом с Дайной: настолько быстрая и резкая работа с заклинаниями вызвала головокружение и сделала ноги ватными.

– Кто-то подменил твои хлопушки, – негромко сказал Валентин. – В замке есть злоумышленник, который собирается сорвать отбор невест.

– То есть как это: сорвать отбор невест? – изумленно повторила подбежавшая Хасимин.

В ту же минуту Гровир рухнул на колени рядом с Дайной, заглянул ей в лицо, спросил:

– Ты жива? Дайна?

Она кивнула, Гровир выронил свою саблю и обнял девушку, прижав к себе так крепко, что Валентину послышался хруст костей.

– Да, сорвать отбор невест, – устало повторил он. – Крупнейшее международное мероприятие этого года. Как думаете, внезапная гибель волшебниц из разных стран порадует их князей и королей? Как быстро они двинут войска на Абсолон и кто будет первым?

Во всем, конечно, обвинят Саалию и Абсолон, которые вступили в сговор, желая, как в старые времена, переделить весь материк. И двинутся из степей летучие отряды оркувенских князей, и выйдут им навстречу боевые каре Абсолона, и выступят когорты Шанно, и мир зальется кровью и озарится огнем…

Госпожа Эмилия ахнула, прижала пальцы к губам, браслеты испуганно зазвенели на сухонькой руке. Сейчас, в ночном колпаке и халате она казалась совсем маленькой и старой. Кристиан растерянно провел ладонями по лицу.

– И что же теперь делать? – спросил Эжен так, как спрашивал, когда в детстве Валентин втягивал его в веселые и опасные приключения, которые заканчивались неприятностями и поркой. Вот и сейчас он смотрел на младшего брата так, словно Валентин мог провести рукой по воздуху и все исправить. И отбор невест снова станет отбором – веселым, интригующим, даже пикантным, но не чьей-то опасной интригой.

– Продолжать отбор, разумеется, – произнес ректор, откинулся на спинку скамейки и добавил: – Все девушки проходят в следующий этап, каждая получает по одной монете.

Он щелкнул пальцами, и над головами участниц отбора, которые до сих пор не могли прийти в себя от того, что смогли избежать смерти, засветились крупные золотые монеты с совой на аверсе. Ни одна страна мира не признала бы эти деньги своими – развалины городов, в которых они когда-то были в ходу, давным-давно заросли илом на дне Южного океана. Но золото всегда остается золотом.

– Дайна Девлет, которая проявила исключительное магическое чутье и отвагу и спасла своих соперниц, получает две монеты, – продолжал Валентин, и над головой Дайны закружился еще один золотой кругляш. – Полагаю, это справедливо.

Все дружно кивнули. Девушки смотрели на Дайну с невероятным уважением и теплом. Принцесса подняла глаза на Валентина, и в ее взгляде он прочел и любовь, и надежду.

Можно было бы сейчас бросить себе под ноги заклинание Тихого сна – и все, кто столпился у фонтана, замерли бы. А Валентин тогда смог бы обнять Дайну и сказать, что он страшно испугался за нее и рад, что она осталась в живых и спасла остальных девушек.

Но он не сделал этого. Зато наконец-то понял, как надо поступить потом.

– Дайна, задержитесь на минуту.

Участниц отбора вернули в замок, и принцесса невольно заметила, что девушки выглядят довольными. Все выжили, все прошли на следующий этап отбора, да еще и получили увесистые золотые монеты. Карин, которая, должно быть, никогда не видела золота, смотрела на тяжелый кругляш в своей ладони с опасливым ужасом, словно он мог испариться и улететь.

– Родителям пошлю, – услышала Дайна. – Пусть корову покупают.

Она невольно усмехнулась: на такую монету можно было бы купить целое стадо. Семья Карин стала бы самой богатой в своих краях.

Дайна поднималась по лестнице последней. Она не знала, но почему-то сейчас ей было грустно. Несколько минут назад Валентин обнимал ее – пусть по-дружески, защищая, но все-таки прикасался с ней – и вот они снова разделены, и есть лишь ночь, которая потихоньку течет к утру.

– Я клянусь тебе, – услышала она усталый голос Кристиана. – Я своей честью клянусь, жизнью клянусь, что в моем сундуке были бомбы-хлопушки.

Дайна остановилась. Лестница раздваивалась, поднимаясь на очередной этаж и ныряя в какой-то отнорок. Оттуда и неслись едва различимые голоса.

– Дружище, я тебе верю, – спокойно сказал Валентин. – И знаешь, я давно подозревал, что нас ждет что-то подобное.

– Да, – вздохнул Кристиан. Дайна чувствовала, как он подавлен – настолько, что едва держится на ногах. – Отбор невест просто приманка для всякой мерзости. Но чтобы вот так взрывать девушек в постелях…

– Вот именно, – с прежним спокойствием ответил Валентин. – Завтра я собираю внеочередное заседание академического совета, и будет Ханвиль из министерства магии. Я пошлю ему приглашение на рассвете.

Дайна стояла, не в силах пошевелиться. Все давно разошлись по своим комнатам, замок медленно погружался в тишину.

– Ханвиль? – удивленно осведомился Кристиан. – А он еще зачем?

Дайне показалось, что Валентин улыбается со спокойствием человека, который принял очень сложное, но очень важное решение. Она не видела его лица, не видела самого Валентина в сумраке, но чувствовала его улыбку.

– Ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо, обещаю.

Некоторое время они молчали, а потом Кристиан произнес:

– Что ж… тогда доброй ночи. Или, скорее, доброе утро.

Потом стало совсем тихо. Дайна сделала было шаг и услышала голос Валентина:

– Дайна, задержитесь на минуту.

Ректор выскользнул из тьмы, и девушка вдруг подумала, что он страшно устал за эти несколько часов. То решение, которое он принял, Дайна пока не знала, но ощущала своей внезапно вспотевшей кожей и чувствовала, что это решение выпило все его силы.

– Да, господин ректор, – кивнула она. Валентин протянул ей руку, Дайна послушно дотронулась до его ладони, и в тот же миг они рухнули куда-то вниз. Перед лицом Дайны мелькнули перила, ступени, какие-то камни, и падение прекратилось – она увидела, что стоит в знакомом каминном зале.

Валентин провел ладонью перед лицом, и маска рассыпалась серыми каплями. В комнате царил полумрак, едва разгоняемый маленькими крылышками колибри, который кружил высоко под потолком – Дайна смотрела в бледное усталое лицо Валентина и не могла оторвать взгляда.

Он обнял ее. Прижал к себе, и на мгновение девушка почувствовала, что они стали единым целым. Это было настолько горько и хорошо, что она боялась дышать.

Спугнешь это чувство, и оно уже не вернется. Ты снова останешься одна со своей тоской и глупой надеждой.

И они будут точить душу, и в ней воцарится вечная осень. Чтобы принять то, о чем говорил господин Бундо, надо иметь больше жизненного опыта – у Дайны его почти не было.

– Как же я за тебя испугался… – негромко произнес Валентин. Осторожно, словно боясь поранить, он отстранил Дайну, взглянул ей в лицо, будто еще раз пытался удостовериться, что все в порядке.

– Мне стало страшно, – призналась Дайна, глядя ему в глаза. Скоро будет день, Валентин снова наденет свою маску, закроется от нее – и уже не дотронуться, не достучаться. Они пойдут дальше разными дорогами.

– Все хорошо, – едва слышно сказал Валентин и поцеловал ее.

На мгновение Дайне показалось, что она умерла – настолько обжигающим и глубоким стало ее счастье. Она откликнулась на поцелуй, задыхаясь от тоски и любви, вцепилась в плечи Валентина так сильно, что не знала, сможет ли потом разжать пальцы. От мужских ладоней, лежавших на ее спине, катилась волна густого умиротворяющего тепла, и Дайне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Просто целовать любимого человека, просто находиться с ним рядом и быть счастливой от своей любви…

Девушке казалось, что она вот-вот упадет – Валентин мягко отстранил ее, приподнял подбородок кончиками пальцев, снова посмотрел в глаза. Дайне стало так больно, что слезы брызнули сами. Ну почему, почему все настолько несправедливо, неправильно, жестоко?

– Мы ведь не можем… – прошептала она.

– Можем, – твердо откликнулся Валентин. – Теперь мы можем все.

И с прежней осторожностью провел кончиками пальцев по плечам Дайны, растворяя ее сорочку.

…За высокими окнами розовел рассвет.

Пальцы Валентина неспешно двигались по шее Дайны, потом шли к ключице и перебегали на плечо и руку до запястья, и задумчиво возвращались к шее. Сейчас, когда ночь уходила, все, что с ними случилось, казалось Дайне сном.

Они были. Этой ночью они любили друг друга – так, словно могли умереть утром. Сейчас, лежа в объятиях Валентина, Дайна думала о том, что минувшая ночь была для них и лекарством, и ядом.

– Ты сказал, что мы все можем, – негромко произнесла она. – Почему? Что изменилось?

Пальцы на мгновение задержались на ее ключице, и вновь двинулись, плавно обрисовывая плечо. Девушке показалось, что Валентин чертит на ее коже какие-то знаки – может, обережные руны, может, их имена.

– Сегодня я собираю заседание академического совета, – ответил Валентин. – Будет еще и шишка из министерства магии. Я собираюсь оставить пост ректора.

Это прозвучало, как оплеуха, даже звон послышался. Дайна даже села в постели, посмотрела на Валентина удивленно и испуганно.

– Почему? – спросила она.

Валентин улыбнулся. Дайне подумалось, что сейчас он стал совсем другим – он почти не имел отношения к тому пугающему человеку, который когда-то провел пальцем по ладони Дайны в дворцовом зале.

– Две важные причины, – ответил Валентин и, мягко взяв девушку за запястье, привлек к себе и вновь принялся скользить пальцами по плечу и руке. – Первая та, что я хочу быть с тобой. Не ждать, когда ты закончишь учебу, не бояться, что ты полюбишь кого-то еще. Уйду с поста, останусь просто попечителем наблюдательного совета.

На мгновение Дайне сделалось так жарко, она даже испугалась, что действительно может вспыхнуть. Кровь прилила к лицу, зашумела в ушах – и отхлынула, и прилила снова.

Валентин отказывается от должности ректора. Она и представить себе такого не могла. Чтобы кто-то отказался от власти, чтобы верховный волшебник Абсолона вот так взял и махнул рукой на то, что было его жизнью?

Это пугало.

И это делало ее самой счастливой.

– То есть мы сможем быть вместе… – выдохнула она.

– Да, – твердо ответил Валентин. – Теперь сможем. Я хочу этого. Думал об этом весь день и понял, что это намного важнее ректорского поста. Не надо мне ни чинов, ни власти. Мне нужна ты.

Он говорил об этом так спокойно, что Дайна поверила: Валентин принял решение и не жалеет о нем.

– А вторая причина? – спросила Дайна.

Маг усмехнулся, легонько дунул в ее волосы.

– Вторая причина в том, что кто-то очень хочет начать войну, – ответил он. – И я должен выяснить, кто именно.

Глава 6
Рубашка для принца

На очередной этап отбора невест девушек пригласили сразу после завтрака. Войдя в малый зал, Дайна села на скамью и прижала ладони к щекам.

Лицо горело. Сердце колотилось, словно птица, которая стремилась разломать прутья клетки и вылететь на волю. Дайна пыталась совладать со своим волнением и не могла – за завтраком Аделард с улыбкой поинтересовался:

– Что, божок любви кольнул тебя копьем?

Девушка удивленно посмотрела на него.

– Прости, не поняла.

– В Шанно говорят: что когда у девушки румянец и сверкают глаза, то это значит, она влюблена. Божок любви кольнул копьем. Сама догадайся, какое именно копье имеется в виду, – ответил Аделард и швырнул в рот виноградинку.

Кьяра и Карин наклонились к тарелкам и захихикали, залившись румянцем. Гровир нахмурился.

– Благородный муж не позволяет себе грубых намеков, – недовольно заметил он.

Аделард лишь махнул рукой.

– А что тут такого? – произнес он с невозмутимым видом. – Участнице отбора полагается влюбиться в принца, таково правило.

Карин томно вздохнула, и на ее губах появилась мечтательная улыбка.

– Как в него не влюбиться? – спросила она. – Вот же он, совсем рядом, настоящий принц. Вот руку протяни – и дотронешься. Я и представить не могла, что вообще когда-нибудь увижу принца! А теперь…

Аделард оторвал от грозди еще одну виноградинку.

– Думаю, ты влюбилась бы в принца, даже если бы он был горбат, – заметил он. – И с одним глазом. И с вот таким клыком. И с вот такущим…

Пятна румянца на щеках Карин сделались еще гуще.

– Дурак! – воскликнула она, не дав Аделарду договорить, и швырнула в него скомканной салфеткой. – Ничего ты не понимаешь! Молчи уж лучше!

Аделард поймал салфетку и расхохотался.

…Когда открылись двери, Дайна обернулась в надежде увидеть Валентина, но принц Эжен вошел в зал один. Девушки заулыбались, Карин машинально поднялась со скамьи – крестьяне не могут сидеть в присутствии коронованной особы. Эжен подошел, легонько сжал ее руку, а Карин побледнела от сладкого восторга и почти рухнула на скамью.

– Доброе утро! – сказал Эжен и сел на свободное место. – Я не задержу вас надолго. Просто… – Он растерянно провел ладонью по волосам и искренне произнес: – Ох, мои дорогие, я ужасно рад, что все вы живы. Слава богу, все кончилось хорошо.

Девушки заулыбались. В Эжене не было ни капли той заносчивости, которую Дайна не раз наблюдала в Кендрике – возможно, именно своей спокойной простотой принц так привлекал к себе людей.

– Дайна. – Эжен посмотрел на нее и улыбнулся очень обаятельной и несколько растерянной улыбкой. – Я искренне благодарен вам за спасение всех девушек.

Дайна улыбнулась в ответ и вспомнила, как, уже уходя в свою комнату утром, она спросила у Валентина, что же делать с участием в отборе невест.

– Продолжай, будто ничего не происходит, – ответил Валентин. – Для всех ты обычная участница отбора. Я поговорю с Эженом сам.

– Я не сделала ничего особенного, ваше высочество, – сказала Дайна. – Любая так поступила бы на моем месте.

И сразу же подумала, что не любая. Далеко не любая. Ее бывшая свекровь, например, просто убежала бы, дождалась взрывов и осталась единственной выжившей участницей отбора, а следовательно, и победительницей.

И потом она спокойно жила бы с этим и не просыпалась по ночам от страшных снов, в которых горит земля и небо, и умирают ни в чем не повинные девушки. Дайна в этом не сомневалась.

– Ваше высочество, а что же будет на новом этапе? – спросила Вильма.

Эжен мимолетно нахмурился, словно только сейчас вспомнил, о чем должен сказать участницам отбора.

– Новый этап – это традиционное шитье рубашки, – ответил он и уточнил: – Для меня. На это вам дается один день, завтра к полудню они должны быть готовы. Вложите в рубашку все свои силы и умения, я уверен, что вы справитесь. Я примерю рубашки и выберу тех участниц, которые пройдут на следующий этап.

Карин кивнула, видимо, для нее шитье одежды было привычным занятием. Остальные девушки нахмурились. Дайна подумала, что вряд ли они когда-либо брались за шитье рубашек.

Да и сама она слабо представляла, что нужно сделать. Да, ей дадут ткань, которую надо будет раскроить, потом сшить, и все это не снимая мерок с принца. А еще рубашку надо будет украсить вышивкой и лентами или рисунками по ткани… А если она окажется мала или велика?

Дайна сразу же сказала себе, что ей не стоит об этом волноваться. Она будет участвовать в отборе не потому, что хочет победить.

– Что ж, – хмуро проронила Иви, когда Эжен попрощался с участницами и покинул зал. – Придется вспоминать, за какой конец иглы хвататься. Я-то в основном по рыбацкому делу. А штопать сети – это не рубашку шить. Есть разница.

Донна неопределенно пожала плечами.

– Рубашка должна быть волшебной, – заметила она. – Принц недаром сказал про силы и умения. Значит, надо в нее вложить какие-то личные заклинания.

Личные заклинания? Дайна понятия не имела о том, что это вообще такое, и откуда берется. Вильма задумчиво пробежалась пальцами по татуировке на лице. Девушка выглядела озадаченной.

– Мой народ не носит рубашки, – призналась она. Девушки посмотрели на нее с искренним удивлением.

– Как? – спросила Клера. – Что же вы носите?

– Юбки. Желтые и красные юбки с разноцветными узорами, – ответила Вильма, которая сейчас была одета в самое обычное темно-зеленое платье по абсалонской моде. Ее лицо приобрело мечтательное выражение, словно она мгновенно перенеслась в родные саванны под низким синим небом. – Поэтому я понятия не имею, как мне вообще браться за задание. Жаль, что принцу Эжену не нужна юбка.

Девушки хихикнули, представив принца Эжена с обнаженным торсом и в желтой юбке с красно-синими узорами. Клера усмехнулась – вот вам и кандидатка на вылет с отбора невест. Но Карин ободряюще улыбнулась и сказала:

– Если хочешь, то давай шить вместе. Я тебе помогу.

Девушки посмотрели на нее как на сумасшедшую. Помогать конкурентке, когда ты по уши влюблена в принца и хочешь стать его женой? Нет, бывшая крепостная крестьянка точно рехнулась.

– С ума, что ли, сошла? – удивилась Марьен. – Это не как вчера. Тут все ясно.

Теперь уже Карин посмотрела с нескрываемым удивлением.

– А что такого-то? Я покажу, как раскроить и сшить ткань. А там уж ты, Вильма, сама решай, чем украсишь и что вложишь. Это уже твое де…

Она не договорила. Снаружи донеслись вопли – громкие, наполненные таким ужасом, словно там небо падало на землю.

– Драко-он! – проверещал голос, который показался Дайне мужским. – Дракон!

«Дракон», – повторила она и вместе с остальными девушками бросилась к окну.

Там действительно был дракон – тот самый, что сперва чуть не сожрал Дайну, а потом катал ее на спине. Она до сих пор помнила этот сладкий восторг и ужас, который нахлынул и смял всю душу в тот момент, когда ящер взмыл под облака. Теперь дракон развалился во внутреннем дворике с видом собаки, которая носилась по лугам за кроликами, а теперь вернулась домой и требует ласки от хозяина. Словно почувствовав, что Дайна смотрит на него, дракон поднял голову и произнес:

– Гам!

От его морды, золотившейся в солнечном свете, поднялось облако пара. Дракон выглядел исключительно довольным и даже счастливым.

– Не бойтесь! – прокричала Дайна, надеясь, что к ней прислушаются, и горячие головы, которых Кристиан обучал боевой магии, не успеют причинить дракону вреда. – Не трогайте его! Это мой дракон!

И бросилась из зала, надеясь, что успеет спуститься во двор до того момента, как в дракона начнут бросать огненные шары.

Дракон встретил ее таким же громогласным гамканьем, и Дайна вдруг обнаружила, что теперь из его пасти ничем не пахнет, словно он каким-то образом умудрился почистить зубы. Может, пожевал какую-нибудь траву? Она растолкала третьекурсников, которые подбрасывали на ладонях пылающие сгустки боевых заклинаний, и подбежала к дракону – тот сразу же с грохотом перевернулся на спину и разлегся с видом кота, который приглашает хозяйку почесать пузо.

– Привет. – Дайна осторожно подошла к дракону, чувствуя спиной удивленные и испуганные взгляды студентов. – Как ты?

– Гам! – довольно ответил дракон, и над его ноздрями поплыли белые струйки пара. Из глубин драконьего тела донеслось низкое урчание.

Во двор вышел Валентин – Дайна не обернулась к нему, просто всем телом ощутила, что сейчас он рядом. Да и всем испуганным студентам стало легче: все знали, что Валентин защитит их, если потребуется.

– Привет, мой хороший, – ласково повторила Дайна и села рядом с драконом. До чего же громадный! Чешуя на его животе сыто лоснилась и отливала золотом, каждая чешуйка была размером с хороший арбуз. – Как твои дела? Далеко летал?

– Гам! – сказал дракон и чуть развернулся к Дайне, словно приказывал ей все-таки взяться за дело и приласкать наконец зверя.

– Почешите ему брюхо! Они это любят, – негромко, но твердо подсказал Валентин. Кто-то из девушек ахнул.

Дайна улыбнулась и осторожно опустила ладонь на живот дракона. Погладила, чувствуя, как под пластинами чешуи неспешно движется что-то теплое, пульсирующее, живое – возможно, это тек огонь. Дракон раскинул лапы и довольно заурчал, почти замурлыкал.

– Может, ему поесть? – услышала Дайна предположение Шайло и спросила:

– Как ты, маленький? Кушать хочешь?

– Гам! – ответил дракон. Хочет ли он есть? Конечно же, и не надо задавать ему глупых вопросов. Дракон широко распахнул пасть, приглашая набросать туда еды, да побольше. Буквально через несколько секунд к дракону и Дайне подбежали два крыса, которые, пыхтя и отдуваясь, тащили огромный поднос с вареной курятиной.

Дракон заглотал курятину в один присест, довольно фыркнул и аккуратно, чтобы ничего и никого не задеть, перевернулся на живот. Дайна в очередной раз удивилась тому, как такое огромное живое существо может быть настолько элегантным – даже не в небе, а сейчас, на земле.

– Прилетай еще, – улыбнувшись, сказала она, и дракон снова фыркнул, осторожно боднул ее лбом в плечо и рванулся в небо. Студенты, которые наблюдали за кормлением и чесанием пуза, боясь лишний раз вздохнуть, закричали, зааплодировали, высыпали во двор – все радовались, все махали руками дракону, и от недавнего страха не осталось и следа.

Гровир, который стоял на одном из балкончиков второго этажа с луком в руках, наконец-то опустил его и убрал стрелу с тетивы.

– Лети, – произнес он. – Теперь я тебе доверяю.

Ханвиль ненавидел Валентина всеми силами души, считал его наглым и совершенно бессовестным выскочкой и, узнав о том, что Валентин собирает внеочередное заседание академического совета с участием высшего чиновника из министерства магии, примчался в академию с такой скоростью, словно за ним гнались все бесы из преисподней.

Валентин церемонно раскланялся с ним на лестнице, но ничего не стал объяснять, лишь пригласил пройти в малый зал вместе с остальными преподавателями. Ханвиль набычился так, что даже покраснел, но высказывать свое мнение не стал.

– …Дракон, боже мой! – Госпожа Эмилия, которая входила вместе с Хасимин в малый зал, выглядела не на шутку взволнованной. – Я видела одного в ранней юности, в горах. И тут – дракон в академии! Питомец первокурсницы, которому она чешет живот! Просто сидит и чешет, и нисколько его не боится! Кто бы мог вообще предположить такое?! Александр! Вы видели, что вытворяла ваша подопечная?

Александр важно кивнул. Все время, пока Дайна кормила и чесала дракона, он стоял за одной из колонн и подбрасывал на ладони огненный шар, готовясь бросить его в чудовище.

– Говорят, она даже летала на его спине, – сообщил он, и госпожа Эмилия ахнула.

– Вот бы тоже на нем покататься… – мечтательно промолвила Хасимин.

Ректор прошел к кафедре, и все разговоры в зале тотчас же смолкли. Кристиан сидел рядом с Александром, не поднимал головы и выглядел подавленным. Валентин чувствовал, как ему хочется напиться от стыда – вот только это мало чем поможет. Эжен сидел справа от Кристиана – ректор настоял, чтобы он принял участие в заседании, хотя брат не понимал, зачем это. Он не преподаватель, он не человек из министерства – просто брат ректора. Что ему тут делать? Растрепанный Ханвиль расположился чуть поодаль, смотрел цепко, словно пытался угадать, зачем все-таки Валентин собрал их.

И как это связано с ночными взрывами?

Валентин задумчиво провел ладонью над бумагами, которые лежали на кафедре. Счета с карандашными пометками распорядителя академии – должно быть, утром он собирал тут крыс и раздавал распоряжения. Надо будет сказать Шайло – пусть заберет свои листки.

– Итак, уважаемые коллеги, – произнес Валентин, и в груди царапнуло. «Думал ли ты, что однажды сам, по собственной воле откажешься от своей жизни? – ожил внутренний голос. – Просто возьмешь и выбросишь все, что хоть сколько-то для тебя ценно?»

Валентин кашлянул, дотронулся до груди.

– Я собрал вас здесь, чтобы сообщить очень важную информацию, – произнес он и заметил, как напрягся Кристиан. С хорошими, совестливыми людьми всегда трудно: они слишком остро чувствуют свою вину, даже если вины нет. – Сегодня ночью был предотвращен террористический акт на отборе невест. Злоумышленник подменил бомбы-хлопушки на настоящие взрывные устройства. Девушки чудом остались живы. Будь иначе, Застепье уже объявило бы войну Саалии и Абсолону из-за смерти оркувен-ани, а за ними потянулось бы и Вельское княжество, и Шанно, и все остальные. Гибель своих гражданок на крупнейшем международном мероприятии никто не простил бы. Нам очень повезло.

Лицо Хасимин испуганно дрогнуло. Александр, который сидел позади всех, выглядел напряженным и серьезным. Узкогубый рот Ханвиля дернулся в ухмылке: утром он уже знал о взрывах на отборе – такие вещи обязательно фиксирует общее магическое поле – и ехал в академию, чтобы устроить ректору невероятный по силе и глубине разнос, хотя, конечно, не предполагал, что Валентин сам подаст в отставку. От власти никто не отказывается. «Да, ты все правильно понимаешь», – подумал Валентин и продолжил:

– Я не смог остановить преступника. Не смог предсказать его действий. В связи с этим я считаю, что больше не имею права исполнять обязанности ректора академии магии. Я заявляю о своей добровольной отставке в связи с невыполнением ректорских обязанностей.

Примерно так бы написали в официальных бумагах, если бы Валентина отстраняло министерство магии, а он прекрасно понимал, что так и будет, и решил сыграть на опережение.

Взрывов на отборе невест ему никто бы не простил. Пусть его отстранили бы позже, после отбора, но отстранили бы. Лучше уйти самому.

В зале стало тихо-тихо. Валентин не увидел – услышал, как Эжен удивленно открыл и закрыл рот. Потом госпожа Эмилия сдавленно кашлянула, и Валентин, посмотрев на нее, испугался, как бы даму не хватил удар.

Ему пришлось сражаться, когда он возглавил академию. Около года Валентин доказывал преподавателям, что достоин быть их ректором – и, видит бог, это было нелегко. Ему улыбались в лицо, а за спиной говорили гадости и старательно саботировали приказы, понимая, что новый ректор никого не уволит: проще найти голоса рыб, чем новых преподавателей-магов. Но госпожа Эмилия, в отличие от остальных, приняла его сразу же. Он понравился ей примерно так, как один хороший человек может понравиться другому.

– Я останусь на посту попечителя академии, так что мы не расстанемся, – произнес Валентин, ободряюще посмотрев на побледневшую от растерянности госпожу Эмилию, которая нервно комкала в пальцах носовой платок. – Заявление о моей отставке уже передано в министерство магии и лично господину Ханвилю.

Ханвиль вздрогнул и вскочил со скамьи – лист гербовой бумаги, исписанный убористым Валентиновым почерком, лежал у него прямо под седалищем и, судя по тонким струйкам дыма, что поднимались от букв, был очень горячим. Кто-то нервно хихикнул – чиновники из министерства магии пользовались в академии искренней народной «любовью», и подпечь им нежные места было всеобщей мечтой.

– Поскольку по академическому протоколу в случае добровольной отставки ректор сам должен назвать кандидатуру преемника, – сказал Валентин и посмотрел на Кристиана, – то я предлагаю поставить на голосование кандидатуру господина Кристиана Готто, главы отделения боевой магии. Кто «за»? Прошу поднять руки.

Тишина сделалась еще глубже. Ханвиль смотрел на Валентина так, словно не мог решить, что же сделать: вырвать ему глаза или задушить. Должность ректора академии магии – лакомый кусок. Отправляясь сюда, Ханвиль уже предполагал, что разнос Валентина за взрыв на отборе закончится его отстранением, и успел прикинуть, кому из министерских принести в зубах такой подарок, как единственная на материке академия магии.

– То есть… под-подождите, Валентин! – Начав заикаться от волнения, госпожа Эмилия поднялась со скамьи, снова села. – Как же так? Вы нас оставляете?

Валентин прикрыл глаза. Подумал, что обязательно скажет госпоже Эмилии, насколько он благодарен за ее доброту и душевное тепло.

– Я вынужден это сделать, госпожа Эмилия, – ответил он. – Так как в моей жизни случилось еще кое-что.

Валентин иногда представлял, как это сделает и никогда не верил, что когда-нибудь все-таки снимет маску. Он понимал, что однажды позволит себе роскошь быть собой и не закрываться от мира и своего прошлого, но не верил в это. А потом в его привычное одиночество свежим весенним ветром ворвалась Дайна, и у Валентина появилось будущее.

И маска стала не нужна. Он больше не хотел прятаться.

Валентин провел ладонью перед лицом, и маска рассыпалась серебристыми брызгами. Какое-то время все с испуганным удивлением всматривались в его лицо – кажется, никто не мог поверить в то, что видит обычного человека на месте привычного таинственного призрака. Возможно, преподаватели академии думали, что у Валентина вообще нет лица. Наконец Хасимин улыбнулась со вполне определенным кокетством и промолвила с самой обаятельной из своих улыбок:

– Да, я вас именно таким и представляла!

– Мой отец – Леон Саалийский и Мизеанский, и прочая, и прочая, приказывает мне жениться в этом году, – произнес уже бывший ректор. Конечно, Леон не мог ему приказать то, что имело отношение к личной жизни, а не к безопасности страны, но сейчас Валентин решил все свалить на отца. Эжен встрепенулся, удивленно посмотрел на брата: такого поворота он точно не ожидал. – Как вы все прекрасно знаете, ректор академии должен быть холостяком, тогда ничто не мешает ему посвящать себя науке. А семья в таких случаях это, к сожалению, отвлекающий фактор. Поэтому… кто за то, чтобы поддержать кандидатуру главы отделения боевой магии – прошу поднять руки.