Текст книги "Принцесса без короны. Отбор не по правилам"

– Нет! – все-таки ожил Ханвиль, который до этого рассматривал заявление Валентина об отставке примерно с таким же разумением, с каким баран смотрит на новые ворота. – Вы можете уйти в отставку, но не смеете выдвигать кандидатуру без согласования с министерством магии! Я как представитель министерства не даю разрешения на выборы!

«Конечно, не даешь, – мысленно ухмыльнулся Валентин. – Ты уже прикинул, кому притащишь такой лакомый кусочек. Но тебе остается только сидеть и слушать».

– Я имею такое право, господин Ханвиль, – равнодушно сообщил он. – Устав академии магии в данном конкретном случае выше министерских постановлений, и вы об этом прекрасно знаете. Итак, господа, прошу вас голосовать. У нас еще четвертая пара впереди.

Ханвиля одарили весьма выразительными взглядами. В академии не любили министерских ставленников, очень четко знали, где могут настоять на своем и не собирались упускать этого своего.

Кристиан, который до этого сидел, сосредоточенно разглядывая собственные пальцы, посмотрел по сторонам – он считал, что после сегодняшних взрывов ничего хорошего его не ждет. Это ведь его обвели вокруг пальца, подменив содержимое ларца на настоящие бомбы. Какой уж тут ректорский пост – скажи спасибо, что не уволили с позором. Однако все преподаватели подняли руки, и Валентин, ободряюще улыбнувшись другу, сделал то же самое и произнес:

– Единогласно. Будем считать выборы состоявшимися. Если ни у кого больше нет вопросов, то заседание закончено. Кристиан, я введу вас в должность в течение недели.

Все кончилось. Валентин даже не предполагал, что его жизнь изменится настолько быстро. В голове сделалось холодно и звонко, как бывает, когда морозным зимним днем выйдешь на улицу и какое-то время не видишь ничего, кроме белого безмолвия. Ханвиль поднялся со скамьи и подошел к Валентину – его взгляд был полон ледяной жестокости. Будь его воля, он перегрыз бы бывшему ректору глотку прямо сейчас.

– Не думал, что вы из саалийской династии, – процедил Ханвиль.

Валентин усмехнулся, собрал забытые бумаги Шайло в аккуратную стопку.

– Об этом не надо думать, – ответил он, – это надо знать. О своих идеологических противниках я знаю все.

Ханвиль нервно дернул носом, как собака, которая почувствовала добычу, но пока не знала, что это за добыча и где она. И Валентину это не понравилось. О чутье этого сухощавого лысеющего типа, похожего на сверчка, ходили легенды. Валентин знал, что он ни к чему не сможет подкопаться, но все же ему стало тревожно на какой-то миг.

Краем глаза он заметил, как Эжен и Кристиан подходят к ним справа – Кристиан что-то заподозрил и теперь готов был прийти на выручку. Одной из его положительных черт была благодарность за сделанное добро.

– Я вам не враг, Валентин, – каким-то монотонным, гипнотизирующим тоном заметил Ханвиль. – Но рядом с вами ходит смерть. И вы затеяли опасное дело, когда взялись с ней играть.

Ханвиль никак не мог узнать, что в академии была некромантка – окутывая Дайну заклинаниями, Валентин стер все ее следы из общего магического поля. Валентин провел по шраму на подбородке и сказал:

– Я уже играл с ней. И выиграл. Желаете пообедать перед тем, как отправляться в обратный путь? У нас сегодня прекрасная баранина на обед.

– Министерство этого вам не простит. – Губы Ханвиля дрогнули в улыбке, которая не сулила его врагам ничего хорошего. – И все же будьте осторожны.

– Хорошо, – ответил Валентин, радуясь тому, что его отставка и выборы нового ректора прошли настолько быстро. Все могло бы быть совсем по-другому. – Я постараюсь.

Раскроить ткань не получилось.

Несколько минут Дайна рассматривала большие ножницы и кусок белого хлопка на своей кровати, а потом махнула рукой и решила не рисковать. Не умеешь кроить – так и незачем портить ткань. И, собрав все необходимое для шитья, принцесса отправилась в комнату Карин. Если она помогает Вильме, то, возможно, подскажет и Дайне, как быть с тканью.

– Я поговорю с Эженом, – вспомнила девушка слова Валентина. – Он выберет другую девушку, но ты дойдешь до конца отбора. В замке есть кто-то, кто хочет стравить большую часть государств материка между собой – и он не оставит участниц в покое.

– То есть тебе нужна просто некромантка? – спросила Дайна, не сводя взгляда с Валентина. Что-то безотчетное кольнуло ее в грудь. – Просто та, которая всех спасет?

Валентин тоже сел в постели. Тощий, жилистый, сильный, он показался Дайне статуей, которые вырезают из белых дубов.

– Мне нужна ты, – твердо сказал он. – Не забывай об этом, пожалуйста.

…В комнате Карин было людно. Она уже успела помочь Вильме раскроить ткань и теперь занималась своим шитьем. Шин Ю сидела в креслице – у нее не было никаких проблем с умением шить, ей просто нужна была компания. Игла так и порхала в ее руках, и по рубашке плыли красные и желтые карпы, расцветали лотосы и журавли взлетали к облакам.

– Никогда не видела, чтобы шили так быстро, – уважительно призналась Дайна. – Кажется, мне тоже нужна помощь.

– Конечно! – с улыбкой воскликнула Карин. – Давай ткань, сейчас все будет. Уже придумала, что вложишь в рубашку?

– Сшить – это не самое сложное, – хмуро заметила Вильма. Ее рубашка была почти готова. Девушка даже не дотрагивалась до иглы, та работала сама, окруженная золотистым сиянием заклинания. – Надо ведь что-то вложить. Сделать рубашку особенной.

– Я сделала традиционную вышивку Дальнего Восхода, – сообщила Шин Ю, легким прищелкиванием пальцев растворила иглу и, встряхнув, продемонстрировала всем уже готовую рубашку. – Карпы – символ богатства и долголетия. Журавли принесут на крыльях большое и здоровое потомство. По-моему, красиво. У нас такие рубашки мужчины надевают на свадьбу, а потом на годовщины.

Все кивнули. Дайна подумала, что, какой бы красивой ни была рубашка, принц не станет ее носить. Это просто очередной этап отбора невест, когда-то он показывал умения и хозяйственность претендентки, но теперь стал лишь данью традиции.

Карин тем временем раскроила ткань, протянула Дайне и посоветовала:

– Скажи «иннаммо» и щелкни пальцами, вот так. Меня старшекурсницы научили.

Дайна взяла ткань и послушно сказала:

– Иннаммо!

Над выкройкой появилось золотое сияние, и прямо из воздуха выскользнула игла и принялась проворно шить. Дайна удивленно ахнула: надо же, какое интересное и полезное чудо! Шин Ю понимающе кивнула и принялась аккуратно складывать законченную рубашку.

– Да, полезная вещь, – одобрительно кивнула она. – А то мы бы тут долго провозились.

Вильма вздохнула.

– Не буду я делать вышивку. Раскрашу в наши традиционные цвета. У нас ведь никто не вышивает, а вложить надо все-таки что-то свое.

Она расправила рубашку у себя на коленях и мягко провела над ней ладонями. Над черными пальцами засветилась сиреневая дымка, и Дайна увидела, как белоснежная ткань рубашки становится ярко-желтой, словно солнце над саванной. На мгновение ей даже почудилось, что она слышит, как трубят слоны, поют птицы в ветвях одинокой акации, раскинувшей ветви плоским зонтиком, и гортанно хрипят дудки джанга.

По желтой ткани пролегли синие полосы – дикие реки разлились под звездным небом. Вспыхнули красные штрихи и точки – Дайна поняла, что это были маки, которые расцветают по всей саванне после сезона дождей. Пятна охры разбрызгались подобием леопардовой шкуры. Вильма опустила руки, и Дайна заметила, что в ее глазах блестят слезы. Должно быть, она унеслась душой в далекие родные земли, услышала гром барабанов, увидела розовый туман фламинго над озерами.

– Красиво… – задумчиво сказала Шин Ю. – Даже красивее, чем у меня.

Карин упала на кровать и рассмеялась.

– Ой, я даже не верю, что все это вообще есть! – радостно воскликнула она. – А тут вдруг увидела, как слоны бегут! Как наяву!

– Принц Эжен тоже это увидит, – сказала Вильма и принялась аккуратно складывать рубашку. – Но я точно знаю, что не выиграю отбор.

Все девушки посмотрели на нее с сочувствием. Игла сделала последние стежки, и на колени Дайны опустилась готовая рубашка. Чем бы украсить ее? Когда-то нянюшка пыталась научить девочку вышивке – какое занятие может быть лучше для девицы из благородной семьи? Но с тех пор прошло много лет, Дайна все успела забыть…

– Не настраивайся так, – посоветовала Шин Ю. – Зачем заранее думать о неудаче?

– Это логично, – вздохнула Вильма. – Принц Саалии никогда не женится на бывшей черной рабыне из Заюжья. Даже на отборах невест все складывается так, что побеждает ровня. Даже если я и смогу победить, там его отец и мать костьми лягут. Меня никогда не примут в его семью.

Шин Ю понимающе кивнула. Дайна прикинула и подумала, что тогда победить должна как раз она – принцесса из прежней династии, девица благородных кровей. Проблема только в том, что не нужна ей никакая победа. При мысли о минувшей ночи, которую Дайна провела в ректорской спальне, ей хотелось лишь одного – быть с любимым человеком.

Тем более теперь это стало возможным.

– Не горюй! – весело сказала Карин. – Сколько бы мы ни пробыли на отборе, нам уже дали по золотой монете. Я своим отправлю, пусть корову купят. И ты своим отправь, а то и в банк положи, на приданое или на что потом захочешь.

Вильма улыбнулась.

– У тебя очень практичный подход, – заметила она. – Везде видишь выгоду.

Карин махнула рукой.

– А у крестьян иначе не бывает, – ответила она. – Иначе не выжить. Вышью-ка я рубашку березовыми листьями по вороту. Будет аккуратно и красиво. Эх, девчата, знали бы вы, до чего же у нас возле села березы хороши! Может, когда-нибудь попадет принц в наши края, вспомнит меня…

Дайну внезапно стало знобить, хотя в комнате было тепло. Повинуясь невнятному призыву, она поднялась и какое-то время неподвижно стояла в центре комнаты, пытаясь понять, что происходит и как лучше поступить. Девушки замерли: после ночных взрывов они пристально следили за Дайной, чтобы не упустить новую опасность.

– Что случилось? – одними губами спросила Вильма. – Ты что-то чувствуешь?

– Еще один взрыв? – Карин испуганно села на кровати.

Дайна пожала плечами и едва слышно сказала:

– Давайте выйдем отсюда. И держитесь спокойно, будто ничего не происходит.

Девушки подчинились. Они вышли в коридор, и неприятное знобкое чувство, которое охватило Дайну, стало лишь сильнее. Она точно знала, что сейчас никто не умрет, что все пока в порядке, но ей с каждой минутой становилось все больше и больше не по себе.

Она пошла к лестнице: чувство сделалось маячком, который вел ее, и Дайна послушно следовала за ним.

– Господи, помоги. Что там, Дайна? Рванет, да? – испуганно спросила Карин и дотронулась сначала до лба, а потом до виска жестом призыва божьей помощи.

– Нет, – прошептала Дайна. – Но это что-то… неприятное. Плохое.

– Ведите себя естественно, – свистящим шепотом напомнила Шин Ю, и Дайна снова заметила, как шея девушки стала удлиняться.

Вильма толкнула ее в бок.

– Сама-то! На себя посмотри. У тебя шея растет!

Шин Ю зажмурилась, повела плечами, и ее шея уменьшилась. Девушки вышли к лестнице, и Карин бойко заговорила:

– Ну вот, а я ему, такая, говорю: ты зачем за мной пошел? А ну кыш до дома! И хлоп ему по заднице для скорости. Он обиделся, заворчал и ушел. А потом я вернулась из лавки, смотрю – вот дела, а мишка-то наш, оказывается, в сарае сидит, на меня обижается, что с собой не взяла. Батюшка запер его, чтоб не бегал. Это, значит, за мной другой мишка увязался, почуял, видно, на мне медвежий запах.

– И вы вот так запросто с медведями возитесь? – недоверчиво спросила Шин Ю.

У окна на одной из лестничных площадок стояли Гровир, Аделард и Петер, и Гровир показывал куда-то в окно и что-то негромко, но убедительно говорил.

Давящее чувство усилилось, а потом послышался легкий звон, словно в ее душе лопнула туго натянутая нить, и все исчезло. На Дайну нахлынула слабость – такая сильная, что она схватилась за перила и села на ступени, боясь упасть.

– Что? – Карин присела рядом, дотронулась до руки Дайны. – Что случилось?

Парни услышали шум и быстрым шагом бросились к девушкам. Гровир заглянул в лицо Дайне, взял ее за запястье и нажал – у принцессы зазвенело в ушах.

– Лучше вот так. – Аделард вынул из внутреннего кармана сюртука пузырек с нюхательной солью, поднес Дайне, и отвратительная вонь взбодрила ее и прояснила разум. – Что такое?

– Душно, – ответила Дайна: она вслушивалась в себя и ничего не могла уловить. Дурное предчувствие пришло и ушло, не оставив ни следа, ни оттиска. Может, ей просто померещилось?

Аделард улыбнулся, убрал свою соль и предложил:

– Пойдемте тогда на свежий воздух. Погода хорошая, устроим пикник в саду. А то скоро начнутся дожди, уже не погуляем.

Но они не успели выйти из замка. Стоило Дайне подняться со ступеней, как все кругом наполнил мелодичный перезвон, и в воздухе закружились сиреневые звезды. Стены словно бы расступились – или это люди стали маленькими? Высоко-высоко заклубились тучи, рассеялись, открыв звездное небо, и странный голос, не мужской и не женский, проговорил:

– Ректор Валентин заявил о своей добровольной отставке. Ректор Кристиан вступил в должность. Преподаватели академии признали его единогласно. Да здравствует ректор!

Звезды осыпались на ступени, и студенты испуганно замерли, не веря в то, что услышали. Аделард растерянно провел ладонями по лицу, моментально потеряв всю свою щегольскую заносчивость, словно никак не мог взять в толк, как же можно вот так, собственноручно подписать бумаги о добровольной отставке и отказаться от власти.

– Ничего себе! – проговорила Карин. – Ну и дела!

Вильма покачала головой.

– Хлебнем мы горя с господином Кристианом, – вздохнула она. – Он никому не дает поблажек, отгулялись мы по ночам.

– Но… почему это вообще случилось? – Аделард нахмурился. – Зачем уходить в отставку с такой должности? Да и господин Кристиан… он сильный волшебник, разумеется, но не настолько, чтобы стать ректором!

Петер пожал плечами.

– Может, из-за ночного взрыва?

«Я знаю, почему он так сделал, – подумала Дайна, снова вспомнив все, что случилось с ней этой ночью, и почувствовала, как это знание придает ей сил, словно за спиной разворачивались невидимые крылья. – Я знаю».

– Я этого не ожидал.

Кристиан по-прежнему выглядел растерянным. Валентин привел его в кабинет – надо же, уже не свой! Подумав, сунулся в один из шкафчиков и достал бутылку дорогого вина. Иногда бывают такие события, которых душа не примет без крепкого сопровождения.

– Чего именно? Что коллеги тебя любят? Что тебя приняли единогласно? – Валентин ободряюще улыбнулся, свернул пробку с бутылки и, наполнив бокалы, протянул один Кристиану. Тот взял бокал и хмуро произнес:

– Я должен был почувствовать, что там настоящие бомбы. Это моя обязанность, я ведь боевой маг. А я не почувствовал…

Валентин усмехнулся.

– Так ведь все и сделано было, чтобы ты не почувствовал, – сказал он. – Даже я ничего не заподозрил.

Они выпили молча. Потом Кристиан спросил:

– Что же это за маг с такой силой, раз обвел нас обоих вокруг пальца? Если бы не твоя некромантка…

– Мы бы уже воевали, да, – закончил Валентин его фразу. – Нам повезло.

Зеркало пророчеств не обмануло. Некромантка действительно смогла спасти многих – и Валентин собирался заботиться о ней и защищать ее.

Всю жизнь и немного дольше, как говорят саалийские свадебные клятвы.

Кристиан понимающе кивнул. С искренним интересом посмотрел на Валентина – все эти годы его коллеги не переставали гадать о том, что же за физиономия скрывается под маской? И вот она, типичная для саалийцев: бледная, остроносая, ничем особенным не примечательная.

– Вы похожи с братом, – заметил Кристиан. Валентин улыбнулся.

– Мы же родственники.

– Где она может скрываться, эта сволочь? – без перехода поинтересовался Кристиан. – И зачем ему нужна война?

Валентин откинулся на спинку кресла – уже не моего, напомнил он себе – и сказал:

– Я не знаю. Об этом тоже надо подумать, Кристиан. Поймем мотивы – найдем его.

Лицо Кристиана дрогнуло, как у хищника, который готов сомкнуть зубы на горле жертвы и захлебнуться ее кровью. За это Валентин и любил боевого мага: ему нравилась такая мгновенная и решительная готовность сражаться.

– В этом году шаннийцы впервые за много лет провели массовые военные учения. Прикупили наемников, – сообщил Валентин. – Представляешь себе этих красавцев на поле битвы?

Кристиан усмехнулся.

– Они вроде бы тяжелее помады ничего не поднимают. Хотя принц с первого курса ловкий парень. Эти его кружевные манжеты и тушь для ресниц лишь маскировка. Снат пригласил меня посмотреть, как работает подопечный, – он так двигался, я даже залюбовался.

– Лучше орка? – спросил Валентин.

Кристиан прикрыл глаза.

– Намного лучше. Я не знаю, как он тогда позволил надавать себе по заднице.

Валентин кивнул.

– Вот и про орков, кстати. Оркувены отправили своего княжича учиться магии. – Он заглянул в одну из ведомостей на столе. – И прислали очень щедрое пожертвование… я уж не говорю о личной княжеской благодарности.

Во взгляде Кристиана мелькнули золотистые искры: он видел те мешки, которые Золотые богатыри князя Шурана сгружали с повозки.

– Камни? – поинтересовался он. Валентин кивнул.

– Бериллы, сердолики и яшма. Если хочешь, загляни вечером, возьми, какие придутся по душе.

Кристиан заулыбался. Впервые с момента взрыва он по-настоящему ожил.

– Спасибо, дружище, обязательно загляну. А Гровир – отличный боец, да, – согласился Кристиан. – Такими темпами закончит учебу за два года. Я было заговорил с ним про работу на кафедре, но он отказался. Его, дескать, ждут в Застепье.

– А мой отец выделил дополнительные деньги на оборону, – произнес Валентин. – Я говорил с ним весной… он сказал, что отбор невест – самое крупное международное мероприятие. И к нему поступила информация, что есть некие силы, которые обязательно используют его, чтобы столкнуть всех нас лбами.

Кристиан понимающе качнул головой.

– Как думаешь, – спросил он, – наш преступник сейчас находится в академии или действует издали?

Валентину оставалось только развести руками. Он старательно отгонял от себя мысль о том, что в мире есть волшебник, который способен обвести его вокруг пальца. Нет, маг, конечно, понимал, что однажды придет тот, кто будет сильнее, чем он, но не думал, что это произойдет так скоро.

– Я не знаю, – честно сказал он. – Но это человек с колоссальным магическим даром. Мы с тобой вдвоем осматривали горошины и ничего не заподозрили, он отвел нам глаза, как детям.

Валентин обновил бокалы – такое понимание тоже следовало запить.

– Тогда он может сейчас сидеть здесь, – предположил Кристиан, сделав глоток. Улыбнулся: вино ему понравилось. – А мы его не видим.

– Не может, – ободряюще произнес Валентин и кивнул в сторону двери, на крошечный желтоватый кристалл. – Это детектор жизни. Сейчас он показывает, что в кабинете два человека и что здесь нет чужой магии.

Кристиан бросил оценивающий взгляд на кристалл и довольно улыбнулся.

– Полезная вещица, – одобрил он. – А его можно как-то обмануть?

– Нет, на наше счастье, – ответил Валентин и сделал глоток из бокала. – Кому выгодна грызня, Кристиан? Мы ведь понимаем, что настоящие организаторы всех войн обычно стоят в сторонке, смотрят и подсчитывают доход.

– Я подумаю об этом, – твердо сказал Кристиан и, сделав паузу, добавил: – И знаешь… я сделаю все, чтобы ты не пожалел о том, что предложил меня в ректоры. Я ценю твое доверие и не разочарую.

Валентин кивнул, чувствуя, как в душе поднимается волна тепла и надежды. Сейчас – да и потом, и всегда – ему нужен был именно такой человек, как Кристиан: сильный, решительный, готовый сражаться и побеждать.

– Я знаю, дружище, – ответил он. – Мы победим.

Потом Кристиан покинул кабинет и отправился на первое собрание с преподавателями, а Валентин прошел к окну и задумчиво посмотрел на внутренний сад. Там, где стояли кровати участниц отбора, до сих пор трудились крысы: выпалывали выгоревшую траву, срезали пострадавшие ветви и листья, опрыскивали яблони восстановительным зельем. Валентину казалось, что он чувствует на себе чужой взгляд – спокойный, испытующий, взгляд человека, который знает, чего хочет и как этого добиться.

Маг был для него мошкой – не надоедливой, но интересной. Незнакомец смотрел на бывшего ректора со спокойной улыбкой естествоиспытателя и думал, как Валентин отреагирует на очередной удар.

«Кто ты? – мысленно спросил Валентин. – Зачем тебе нужна война всех со всеми? Какую выгоду ты получишь? Или ты хочешь отомстить за что-то?»

Ему, разумеется, не ответили. Кабинет ректора был полностью изолирован от любого магического воздействия со стороны. Даже ощущение взгляда постепенно растаяло, и Валентин не мог сказать точно, что оно ему не померещилось.

«Или во всем виноват только я? – подумал Валентин. – И кто-то захотел меня сбросить с вершины башни, унизить, лишить всего, что я имел, что было мне дорого? И все остальное – все войны мира, все горе мира уже не имеют значения? Или все мы ошибаемся, и не будет никаких войн, и наш таинственный некто добивается совсем другого?»

Несмотря на то что у могущественных людей есть множество не менее могущественных врагов, Валентин умудрился жить так, чтобы этих врагов не заводить. Да, у него были недруги, да, у него были конкуренты и соперники, и тот же Ханвиль с удовольствием отрезал бы себе ухо, лишь бы увидеть позор и крах Валентина. Но никто никогда не доходил до интриг, которые могли закончиться войной.

«Так кто ты?» – подумал Валентин.

Скрипнула дверь, словно его таинственный некто пришел, чтобы дать ему ответы на все вопросы. Валентин обернулся и никого не увидел – зато кристалл над дверью налился тревожным сиреневым свечением – в кабинет вошел еще один человек, окутанный магией. Валентин не стал задавать вопросов, просто швырнул в сторону двери горсть парализующих заклинаний. Он не собирался поступать иначе с тем, кто входит к нему невидимым и, разумеется, вооруженным.

Маг увидел, как заклинания ударили в вошедшего, на несколько секунд проявив сверкающий огненный силуэт человеческого тела. А потом Валентина вдруг обдало холодом, и заклинания отразились от пылающей высокой фигуры, налились новой, уже чужой силой и ударили его в грудь.

Боль была такой, что на мгновение перед глазами Валентина сомкнулась черная пелена, а потом он будто бы увидел себя со стороны. Вот человек с длинными белыми волосами покачивается и неуклюже падает на ковер, как марионетка, у которой кукловод обрезал ниточки одним движением ножниц. Вот огненное существо идет к нему неторопливым шагом уверенного в своем праве человека.

Он сделает все, что считает нужным. Валентин его не остановит, потому что рядом с ним уже встала смерть.

«Прочь», – только и смог подумать Валентин. Пламенный человек присел рядом с ним на корточки и прикоснулся к его лицу.

И вот тогда стало совсем темно.

– И мягко проводим черту над руной… Да, вот так, молодцы. На первом этапе работы с рунами нельзя торопиться. Это потом вы будете их чертить на лету, сейчас надо действовать не спеша.

Рунознание понравилось Дайне. Первокурсники сидели над листами бумаги, кисти ныряли в пузырьки с тушью, а потом скользили по белому, и было в этом что-то очень умиротворяющее, причем настолько, что Гровир, который сидел рядом с Дайной, уже начал клевать носом. Первой руной, с которой познакомились студенты, была Авин – руна здоровья. Дайна провела черту, и Хасимин похлопала в ладоши и приказала:

– Так, теперь откладываем кисти. Поднимите руку ладонью вверх! – Хасимин тоже понравилась Дайне, она была очень живой и энергичной, и от нее так и веяло какой-то доброй силой. – Да, правильно. Петер, полностью выпрямите пальцы… вот так, хорошо. И теперь произносим слово, которое оживляет руну. Сао!

– Сао! – хором сказали первокурсники, и Дайна с изумленным восторгом увидела, как ее руна наливается золотом, оживает, подрагивает, будто хочет вспорхнуть с листа. В воздухе отчетливо повеяло запахом жасмина. Теперь руна стала не просто закорючками на бумаге, а чем-то настоящим, способным помочь. Аделард осторожно втянул носом воздух, и Дайна услышала, как он негромко произнес:

– Бакерийский жасмин. Удивительно.

Гровир довольно улыбнулся: его руна отливала зеленым. Хасимин посмотрела на его лист и сказала:

– У вас много внутренней энергии, Гровир, это хорошо… Ой!

Лист, что лежал перед Петером, вспыхнул и рассыпался серебристым пеплом. Парень, выглядевший сконфуженным, опустил голову. Хасимин ободряюще улыбнулась:

– Вам нужно получше сосредоточиться, Петер. И все обязательно получится. Все поняли? Чертим руну, потом произносим слово оживления. А теперь берите новый лист, будем знакомиться с руной восстановления энергии. Она вам пригодится после индивидуальных занятий с куратором.

Дайна послушно отложила лист с руной, взяла другой и вдруг почувствовала…

Под ногами дрогнул пол. На мгновение Дайне показалось, что ее окутало золотым пламенем, но огонь почему-то не обжигал, он был ледяным, он проникал в Дайну и подчинял себе. Сквозь ревущую стену огня Дайна видела свой стол с листами бумаги и чернильницей, однокурсников, удивленную Хасимин и понимала, что это снова смерть.

Близкая, спокойная.

Принимающая разный вид, но одинаково безжалостная.

Смерть приблизилась, положила руку на плечо Дайны и беззвучно сказала: вот я и пришла. Здравствуй, некромантка. Успела соскучиться? Нам с тобой есть чем заняться.

– Дайна, что с вами? – испуганно спросила Хасимин. Студенты смотрели на Дайну с таким же страхом, который почему-то показался ей смешным. Возможно, потому что смерть всегда смеялась над людскими страхами.

– Все хорошо? – Гровир заметно побледнел: он все понял и теперь думал лишь о том, что делать и как помочь.

Дайна как-то смогла прочитать его обрывистые мысли: пойдем вместе, что бы ни случилось… я прикрою… пойдем.

– Простите, – прошептала она и, схватив Гровира за запястье, поднялась из-за парты. – Простите, там господин ректор…

Слова сами соскользнули с языка, и Дайну обдало знобящим ужасом. Валентин! Что-то страшное случилось с Валентином в эту минуту.

Смерть пришла как раз за ним, и душа Дайны рванулась вперед – спасти, закрыть, вытянуть из распахнутой клыкастой пасти.

Она выбежала из кабинета рунознания, не чувствуя ни пола, ни ног, рванулась к лестнице, едва не сбив какого-то крыса, который с кряхтеньем и пыхтением тащил коробку чуть ли не с себя ростом.

– Что с ректором? – Гровир бежал за Дайной, и она знала – он перепуган до смерти. Его страх вплетался в пламя далеким грохотом боевых барабанов, топотом копыт, от которого гудит степь.

– Умирает, – коротко ответила Дайна, взбегая по лестнице. Вот преподавательские кабинеты, вот дверь в ректорат, вот…

Сначала она ничего не видела, кроме преподавательских спин. Потом, кажется, Александр придержал Дайну за руку, что-то сказал, вроде бы запрещал ей идти или смотреть. Потом впереди мелькнули растрепанные белые волосы, и крысы кого-то медленно понесли мимо Дайны – знакомая рука свесилась с носилок тяжело, безжизненно.

– Отойдите, – донеслось до нее сквозь туман, заполнивший уши, и тогда Дайна сразу все поняла.

Смерть Валентина она восприняла как удар копьем в грудь – резкий, разламывающий кости, сминающий. Дайна оттолкнула кого-то, кажется, плачущую госпожу Эмилию, и, почти рухнув рядом с Валентином, схватила его за руку – еще теплую, но уже неживую.

Кажется, Дайну затрясло в ознобе. Кажется, сердце на мгновение остановилось. Потом она вдруг увидела всех со стороны, словно ужас и боль потери выбили ее душу из тела – и эта рыдающая девушка рядом с телом на носилках показалась Дайне чужой.

«Невозможно, – подумала она, – Валентин не мог умереть. Он не мог оставить меня одну. Он не ушел бы».

Рука в ее руках становилась все тяжелее. Вбежал Эжен – и замер, словно его тоже ударили копьем в грудь.

– Дайна, – окликнул Гровир, который тоже всхлипывал, нервно проводя ладонью по лицу.

Александр наклонился было, попробовал поднять Дайну – и она почувствовала общий страх и недоумение. С чего бы первокурснице так убиваться над ректором?

Глупые, разве они знали? Разве они могли понять, что сейчас жизнь уходила и из Дайны тоже? Ведь если Валентина больше нет, то ей-то зачем оставаться?

Что она будет делать одна? Как она будет жить без него?

– Оставьте ее. – Кристиан сориентировался сразу же; только потом Дайна поняла: он был одним из немногих, кто знал правду о том, что она некромантка. – Выйдите. Быстро, быстро!

Никто не стал с ним спорить.

Девушка не заметила, как кабинет ректора опустел: вроде бы только что здесь толпились люди, тоненько всхлипывали крысы и было почти невозможно дышать – и вот в распахнутое окно врывается свежий ветер, носилки с Валентином лежат на полу, рядом на коленях стоит Эжен, и его лицо дрожит и наливается красным. Кристиан наклонился к Дайне, дотронулся до ее плеча.

– Чем вам помочь, ваше высочество? – спросил он.

Дайна всхлипнула.

– Я не знаю… – прошептала девушка. – Что мне делать?

Она и правда не знала. Когда Дайна оживляла Гровира, то все произошло будто бы само по себе. Та сила, которая наполнила ее после развода, просто все взяла в свои руки.

«Вернись, – только и смогла подумать Дайна. – Пожалуйста, Валентин, вернись ко мне. Я ведь не смогу без тебя, я не справлюсь. Валентин, пожалуйста».

Вспомнилась ночь, которую они провели в гостинице, – тогда Дайна испытывала страх, замешанный на разочаровании и тоске, который потом растаял, сменившись теплом и надеждой. Той ночью для них с Валентином началась новая жизнь – и они, конечно, этого не поняли. А теперь не будет ничего, ни надежды, ни страха. Ничего.

Потому что если Валентин умрет, то и Дайны не станет тоже.

– Вернись, – прошептала она. Осунувшееся бледное лицо Валентина смазалось, расплылось влажной акварелью. На глаза набежали слезы.

Когда холодеющие пальцы Валентина дрогнули в ее руках, Дайна на какой-то миг лишилась чувств. Опомнившись, она увидела, что Валентин открыл глаза и мутным невидящим взглядом уставился куда-то вверх.

Валентин казался чужим, словно смерть что-то забрала у него на память. Но он был жив – и Дайна позволила себе расплакаться.

– Ты жив, – прошептала она, дотронулась до его щеки, не заботясь о том, что об этом подумают Кристиан и Эжен. Сейчас Дайна имела на это право, сейчас больше ничего не имело значения. Слепой взгляд скользнул по ее лицу, и Валентин с болезненной гримасой повел головой, отстраняясь от ее руки.

– Как ты? – спросил Эжен, каким-то детским жестом погладив брата по лбу и волосам. – Что с тобой случилось, ты помнишь?

Валентин зажмурился, снова открыл глаза – Дайне казалось, что он пытается опомниться и не может. Из коридора донесся чей-то возглас облегчения. Что, интересно, будут говорить уже сегодня о Дайне и ректоре? Какие сплетни побегут по академии?