Текст книги "Смерть приходит на свадьбу…"

Павел

В жизни Павла началась черная полоса, к тому же очень широкая. Он так долго находился под угрозой тюремного заключения, что это отразилось на его образе жизни: Павел перестал общаться со старыми друзьями, избегал новых знакомств, тем более с девушками, превратился в затворника. Теперь после работы он сразу ехал домой, листал Уголовный кодекс, читал протоколы процессов подобных дел и действительно улучшил свои юридические знания. Научился писать заявления, объяснения, жалобы. У него даже друзья появились с такими же интересами. Часами они вместе обсуждали, как лучше и на чье имя следует писать очередное прошение. У его товарища по несчастью, ситуация была немного иной, но главное, они оба могли говорить только о несправедливости жизни. Теперь Павел осторожно высказывал свое мнение по поводу осужденных насильников, понимал, как легко оболгать человека и как трудно доказать, что ты не верблюд. Время шло, а дело все тянулось… «Хорошо, что Чумаков не заметил пропажи флэшки…» – вспомнил как-то Павел, а то бы проблем добавилось.

Наконец был назначен день суда, но тут судья заболел, и суд отложили на две недели. Затем заболела Ира, заседание опять перенесли. Потом уехали в командировку охранники, сразу оба, и, поскольку они были главными свидетелями обвинения, заседание вновь отсрочили. Прошло три месяца, а все участники процесса никак не могли собраться.

Когда он уходил из фирмы Чумакова, все сотрудники оставались с ним в прекрасных отношениях, при встречах чуть ли не целовались, он знал – они хвастали друг перед другом дружбой с ним. Теперь же все изменилось, они не то чтобы перестали здороваться, но старательно делали вид, что не видят его, поспешно отворачивались, переходили на другую сторону улицы. И плевать бы на них, но Чумаков был влиятельным лицом, и эта полоса отчуждения все ширилась и уже мешала работе Павла, препятствовала возникновению новых деловых контактов.

Павел не подозревал, что и Чумаков в это время чувствовал себя неуютно: из-за пропажи флэшки тот считал себя пойманным на крючок. Федор Николаевич попытался намекнуть Якову Петровичу, что неплохо бы вернуть чужое, но тот состроил непонимающую физиономию. Однако, никаких требований не выдвинул, чего-то выжидал. И Чумаков ломал голову, как разрулить эту непростую ситуацию. Он надеялся только на то, что вор не сразу обнаружит опасную информацию.

. * * *

Как-то Паша случайно встретился с Антоном, тот вновь вернулся в Москву. У Чумакова он тоже больше не работал.

– Пашка, чертяка, привет! – Антон радостно кинулся к Павлу. – Слышал, ты пошел в гору?

– Ну, что не в гору, так это точно, наоборот, все к чертовой матери катится.

– Что-то уж совсем грустно…

– Нет повода для веселья.

– А мне сказали, ты переехал за границу…

– Был, на стажировке.

– Ну и как?

– Дерьмо.

Видя, что настроение Павла несколько не соответствует образу успешного человека, Антон сбавил тон:

– Не торопишься? Пошли куда-нибудь, посидим.

– Пошли… Давай ко мне… – Павел махнул в сторону своего дома, они были совсем рядом.

В дверях пропустил Антона вперед, тот замер на пороге. Павел за этот год привык к виду своей ободранной квартиры, но Антона облезлые стены со следами плесени по углам поразили – он не ожидал увидетьподобное в квартире чистюли Пашки.

– А-а, ерунда… Начал ремонт, да все что-то мешает. Я уже привык, внимания не обращаю, это соседи залили, когда я был за бугром… Проходи.

Антон внимательно посмотрел на старого друга:

– Ты изменился…

– Да, неприятности достали… – не сдержался Павел.

– Рассказывай.

– Лучше ты о себе, – сказал Павел, а сам сразу нечаянно отключился, задумался о своих делах.

– У меня все в норме, дела идут, контора пишет, сын растет… Слушай, а где Фиска?

– Какая Фиска? – Павел с трудом вернулся к разговору. – А-а, Фиска… Бог ее знает, где она. Еще до моего отъезда в Америку ушла.

– Куда?

– Понятия не имею.

– Хочешь сказать, что девчонка приехала с тобой, а потом исчезла, и ты даже не поинтересовался куда?

– Ну, не похитили же ее, со всеми вещами ушла, квартиру, наверное, сняла или нашла себе спонсора, девочка была темпераментная… Это же простая арифметика. Что мне с ней всю жизнь нянчиться надо было? И так прожила здесь месяца три. Взрослый человек, небось сама о себе позаботилась, и без нее проблем хватает…

– Что у тебя за проблемы? Выкладывай, хватит ломаться.

Пашка рассказал свою печальную историю.

– Так я и знал, что бабы тебя подведут под монастырь. У меня есть знакомый адвокат, хороший, умный мужик. Я тебя с ним сведу.

– Зачем? Я и сам могу себя защитить.

– Не спорь, в таком деле лучше подстраховаться, хотя ты у нас известный счастливчик…

– Был когда-то…

Раньше он и сам считал себя счастливчиком, но, похоже, где-то свернул в сторону с дороги удачи, разминулся со своим счастьем.

– Ладно, хватит об этом. Помнишь, как мы перебрали на твоем сватовстве? Как же мне было дурно, надо же было так напиться…

– Да, Олин папаша накачал…

Разговор свернул на одну из излюбленных мужских тем – когда и сколько выпили. Антон вскоре ушел, а Павел уныло вспоминал прошлое. Все ведь складывалось хорошо – учеба, работа, красивые девушки, хороший друг. Как они тогда дружили, до свадьбы Антона. Да, свадьба… Сватовство… Ох и набрались же они тогда…

Который раз за этот вечер он мысленно возвращался к тем дням, проведенным в пыльном степном поселке. До сватовства в его жизни все было хорошо, а после началась всякая ерунда и все рухнуло. Хотя стоп, нет, тогда он вернулся домой, купил машину, ему предложили новую работу, и даже Чумаков не чинил никаких препятствий, а потом его решили послать на стажировку. Все еще было хорошо, потом он выпроводил Фиску. Фиска ушла и унесла его счастье. Мистика. В Америке у него уже не сложилось, а по возвращении и вовсе пошло наперекосяк. Действительно, поверишь во всякую чушь. Пожалуй, Антон прав, надо было поинтересоваться судьбой девчонки, помочь ей. Где она сейчас? Скорее всего, дикарка уехала домой. Слишком уж она неприспособлена для городской жизни.

Павел прислушался к совету друга и нанял адвоката. Этот человек, действительно, помог ему, и не только знаниями, а еще и уверенностью в том, что все закончится благополучно. Он и сделал много: обошел всех соседей Ирки, посетил все места, где она бывала, переговорил со всеми ее знакомыми. Даже раскопал, что ее мать в свое время так же пыталась обвинить лечащего врача в изнасиловании. Это произвело на судью большое впечатление. На суде адвокат представил свидетелей того, что буквально на следующий день после мнимого избиения Ира играла в теннис, даже предъявил случайно сохранившуюся пленку из видеокамеры охранной системы спортивного клуба, на которой отлично видно, как Ира бегает и прыгает по корту, прекрасно владеет «сломанной» рукой, притом с повреждениями позвоночника, обозначенными в медицинском заключении. Кроме того, девушка опрометчиво посещала бассейн в то время, когда Павел еще лежал в больнице.

Обвинение рассыпалось. Дело вернули на доследование, Ире предложили пройти повторную экспертизу.

Павлу повезло, что судья попался принципиальный, отказался брать взятку у Чумакова. Ирина долго отказывалась проходить повторную экспертизу, но потом ей все же пришлось это сделать. Независимая экспертиза не подтвердила ни перелома руки, ни, тем более, повреждений позвоночника. Однако даже такое заключение не опровергало полностью всех обвинений. Адвокат решил, что пора переходить в наступление.

Паша подал встречное заявление, в котором обвинял охранников в избиении, Иру в клевете, а Чумакова во лжесвидетельстве. И даже, выиграв процесс, получил сто рублей компенсации. Словно в насмешку: пережить столько и получить такую сумму… Разумеется, о деньгах он думал меньше всего и вздохнул с облегчением: наконец кошмар кончился, с него сняли все обвинения.

Он представил в свою компанию решение суда и надеялся вскоре позабыть все, как дурной сон.

* * *

Чумаков был убежден, что дело беспроигрышное, и никак не ожидал, что Пашка упрется, откажется выплачивать компенсацию, половину суммы которой Федор Николаевич считал своей. А тот вытерпел бесконечную судебную волокиту и в итоге выиграл процесс. Чумаков проигрывать не любил, но, с другой стороны, на кой черт ему сдался этот Пашка?! Выкрутился, ну и Бог с ним, пусть живет, больше не попадается на дороге. И Чумаков напрочь отбросил все мысли о Павле, тем более, что ему было о чем подумать. В последнее время появились некоторые проблемы, а все из-за того, что флэшка попал в руки Якова Петровича. Этот гад почувствовал слабинку Чумакова и начал его «доить». С каждым днем он все больше наглел, а Чумаков лишь раз за разом отстегивал ему «бабки», лишь бы информация с флэшки не засветилась. Он только удивлялся, что с него мало берут. Попади в его руки такой материал на конкурента, тот бы уже распрощался с фирмой. Чего же выжидает Яков Петрович? Или же он до сих пор не вскрыл засекреченный файл?

Ирина

Ирина была разочарована решением суда, она-то уже настроилась на машину. С другой стороны, ведь ничего не потеряла, судебный процесс был для нее развлечением. А вот Пашке досталось, мало того, что его отделали как следует, так еще и нервы потрепали. Говорят, и на работе у него не все гладко – то ли понизили, то ли не повысили… Ну и ладно, больше он ее не интересует, у нее есть в жизни и другие интересы. В конце концов, он ведь доставил ей немало приятных минут. Бог с ним, пусть живет, как хочет, решила она. Но на следующий день ее мнение резко изменилось.

Федор Николаевич вызвал Ирину к себе, как только она появилась в офисе:

– Ты уволена.

– Вы шутите?!

– С тобой?! – презрительно скривился Федор Николаевич.

– Почему вы меня увольняете? И ни с того, ни с сего вдруг так со мной разговариваете…

– Не вдруг, совсем не вдруг… Ты что, думала, будешь нужна мне после того, как крутила шашни с этим Пашкой? Что, я тебе мальчик, что ли, верить бабской болтовне? Я все проверил и тебя сразу выбросил бы, дрянь, да только хотелось засадить этого козла за решетку, проучить, чтоб не лазил в чужой огород. Но теперь ты мне не нужна. Иди, свободна.

Ирина села за свой стол в приемной и несколько минут не могла прийти в себя. Такого от Чумакова она никак не ожидала. На сто процентов была уверена, что он по-своему влюблен в нее, и все еще надеялась развести его с женой. «Господи! Столько раз слышала, столько раз видела по телевизору, как молодые девушки легко получают богатых мужей, а мне так не везет».

Покидала свои немногочисленные вещички в пакет и вышла. Ее душила злоба, но, как ни странно, не к Чумакову, а к Павлу.

Нафиса

За квартиру всегда платил Алексей Иванович, но Нафиса знала, сколько та стоит, и потому, поплакав о своем друге и пожалев себя, невезучую, она взяла себя в руки и наметила план действий: срочно найти работу и дешевую квартиру. Уже на следующий день она взялась за дело. Не доверяя риелторам, пошла по дворам старых пятиэтажек. Ей повезло, она даже не успела устать как следует. Пройдя через подворотню со стойким запахом мочи в очередной захламленный темный двор, она спросила у старушки, сидящей на лавочке, не сдает ли здесь кто-нибудь комнату. Та подумала-подумала и заявила:

– А пошли ко мне, у меня две комнаты, будешь жить в одной.

– А сколько платить?

– А ничего не надо.

Нафиса недоверчиво смотрела на нее, всем известно – бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Ей сразу представились всякие ужасы, картины похищения девушек и сексуального рабства. Но бабулька выглядела такой безобидной, такой нищей, что Нафиса все же пошла следом за ней.

Квартира была на втором этаже, весь коридорчик до потолка заставлен кухонными шкафчиками.

– Выбросил кто-то на свалку гарнитур, совсем новый, жалко… Я и затащила к себе.

В комнате ужасно воняло собаками. Тут же навстречу хозяйке бросился голенастый щенок.

– Вот, подобрала собачку. Ну, смотри, какие хоромы! На что мне столько одной… Тут я буду спать, в проходной, а ты в той комнате. Пошли туда, – потом махнула рукой в сторону облезлой двери: – Здесь кухня.

Убогая, нищенская мебель, выцветшие обои. Ситцевые шторки на окне. Ну и ладно, все это поправимо. Крохотная кухня так же загромождена мебелью. А все горизонтальные поверхности в ней заставлены посудой. Нафиса посчитала: на шкафу стояли пять эмалированных чайников…

– А зачем вам столько чайников?

– Так выбрасывают их, мне жалко… Целые совсем. Ну что, переедешь? Переезжай, скучно одной. А зовут меня Анна Ивановна.

Вроде бы старуха не производила впечатления ненормальной, но вот так пустить к себе постороннего человека… Это выглядело, по меньшей мере, странно. Нафиса решила подстраховаться, уж больно необычно, чтобы московская старушка позволила незнакомому человеку жить у себя бесплатно.

– Анна Ивановна, кто у вас есть из родни? Они не будут против того, что я здесь поселюсь?

– Сын есть, так он живет отдельно, чего ему против быть? Он здесь и не бывает, и внучка уж год не приходила… – горько вздохнула старуха.

– А можно ему позвонить?

– Ну, позвони…

Нафиса набрала названный номер, ответила девушка, внучка этой бабки. Она не возражала:

– Бабушка сама решает такие вопросы.

Нафисе очень хотелось спросить: «А все ли в порядке с головой у вашей бабушки?» – но она так и не решилась. Взяв у бабульки передник, тут же принялась наводить порядок. Все углы в квартирке были заставлены пирамидами из картонных ящиков, в них лежали старые детские игрушки, школьные тетради, альбомы, самодельные кубики.

– У вас был культ ребенка…

– Да, – согласилась бабуля, – мы с мужем много занимались с нашим сыном… Не выбрасывала, думала, внукам пригодится, а они для внучки все новое покупали… Да выкини все, уж больше никому не понадобится.

– Ничего, если эту старую мебель в прихожей мы тоже выбросим?

– А давай, выбрасывай! – разошлась старушка, ей понравилось, как Нафиса взялась за дело.

До вечера Фиса перебирала вещи, разбирала захламленные углы и выносила старье на мусорку. С соседским подростком вытащили туда же подобранные бабкой кухонные шкафы, потом с ним же сняли с пола и выбросили войлок, пропитанный собачьей мочой и давно потерявший первоначальный цвет. И уже когда на улице совсем стемнело, Нафиса вымыла пол во всей квартире. На следующий день она привезла свои вещи на новое место, приготовила обед. Худенькая Анна Ивановна съела две порции и, пока Нафиса раскладывала свои пожитки, старушка еще не раз перекусила. Если она страдает булимией, то жилье не будет бесплатным – прокормить такую старушку трудно.

Нафиса съездила в бюро по трудоустройству, взяла телефон и адрес фирмы с начальником – самодуром, сразу же поехала туда.

Организация находилась в нежилом районе, вокруг какие-то склады, сплошные бетонные заборы, но внутри вполне нормальная обстановка: обычный офис: холл с пальмой, длинный коридор, кабинеты. Беседовал с ней сам хозяин фирмы, господин Раджат Белами, индус, в хорошем костюме, в белой чалме, с маленькой бородкой. По-русски этот господин говорил с ошибками, с акцентом, но зато хорошо ругался. Смотрел он сердито, вероятно, Нафиса ему не понравилась, но так как помощник нужен был срочно, а других кандидатов не имелось, то ее взяли.

– Вот твой стол, – индус вывел ее из своего кабинета и ткнул пальцем в угол проходной комнатки.

На столе стояли компьютер, телефон, факс, лежали пачки каких-то бумаг. Рядом, на тумбочке, – принтер. За спиной – окно, на подоконнике – кофеварка и кактус. Линолеум под столом протерт до дыр. И хотя платили здесь меньше, чем она получала официанткой, и рабочий день для нее был не нормирован, Нафиса согласилась.

На следующий день она вышла на работу. Обязанности поначалу показались не сложными, но трудности начались сразу. Фирма была поставщиком продуктов питания в российские магазины. Занималась всем, вернее, всякой съедобной ерундой, поставляла чипсы, чай, мюсли и прочее. Как сейчас говорят, фирма-дистрибьютор. Оказалось, что почти все работники в фирме – индусы. У многих на голове белая чалма. Среди индусов была и женщина – финансовый директор. Эта дама ходила в сари, и как потом узнала Нафиса, всегда в бусах: на шее по несколько витков, да еще и браслеты на руках и ногах. Легкое звяканье ее драгоценностей слышно было издали, еще до появления дамы в кабинете. Нафису первое время все удивляло, она с любопытством поглядывала на необычных сотрудников. А черноволосые индусы с нарисованными точками между бровей, привыкшие в чужой стране к повышенному интересу к себе, не обращали на девушку никакого внимания.

Нафиса и так стеснялась своей неопытности, а тут еще и спросить было толком не у кого: не все сотрудники говорили по-русски, ее же английский сильно хромал. Теперь язык стал ей нужен позарез. Она частенько вспоминала добрым словом Алексея Ивановича.

В первый же день, утром, как только Нафиса села на свое место, раздался звонок босса:

– У меня кончились деньги на мобильнике, быстро положи, – сказал он по-английски и бросил трубку.

Его английский был таким же плохим, как и русский. Нафиса растерялась, по-видимому, она должна знать такие вещи. Идти к нему переспрашивать, показывать шефу, что не знает элементарного, не хотелось. Где взять деньги и как их положить, где тут ближайший пункт Евросети? Свои деньги положить?… Но с собой у нее было совсем мало. Вышла из приемной. В холле на диване скучали водители, один из них отвел ее в бухгалтерию. Бухгалтер, Галина Семеновна, полная добродушная русская женщина, удивилась:

– А чего же ты сразу не пришла к нам? Сейчас я выпишу, пусть Васек съездит, положит на счет господина Белами.

Только Нафиса с облегчением вернулась на свое место, как из кабинета выскочил ее шеф и бросил на стол пакет, полный всевозможных визиток, листочков из записных книжек и просто бумажных клочков, даже оборванных газетных полей с номерами телефонов:

– Срочно внеси все контакты в базу.

Что-то такое на курсах говорили про контакты в Outlook… Нафиса достала свой конспектик и полистала, ага, вот оно… И засела за работу. Она весь день вносила фамилии и номера, а шеф то и дело прерывал ее, требовал то соединить с кем-то, то вызвать машину, то срочно набрать письмо. К вечеру девушка была совершенно разбита, она устала больше, чем уставала в ресторане, таская подносы. Но оказывается, в этот день ее щадили. На следующее утро стало еще хуже, господин Белами считал, что она уже достаточно вошла в курс, и указания давал поминутно:

– Распечатай это…

– Набери текст…

– Найди адрес…

– Позвони туда-то…

Нафиса была в панике, она ничего не успевала, а шеф все подкидывал и подкидывал ей новые задания. Она лихорадочно стучала по клавиатуре, а он опять выглянул из кабинета:

– Соедини меня с господином Панариком.

Нафиса растерялась, кажется, такая фамилия ей не попадалась. Проверила базу – действительно, нет. Осторожно заглянула в кабинет:

– Господин Белами, телефона этого человека у меня нет.

– Как это нет?! Я тебе дал все телефоны, ищи быстро! – шеф сразу начал кричать, полетели брызги слюны, его лицо покраснело, наверняка у него было повышенное кровяное давление.

Нафиса захлопнула дверь. Что же делать? Вошла в Интернет, в справочной системе googl.com ввела имя «Панарик», сразу выскочило несколько ссылок. Оказывается, человек с такой странной фамилией работал директором два года назад в компании «Лако». Нафиса позвонила туда. После многочисленных переадресовок, ей наконец сказали, что этот господин уже не работает и где он сейчас, неизвестно.

– Нафиса, ты почему не соединяешь меня? – лицо Белами опять вспыхнуло.

– Но такого человека нет в ваших визитках.

– Как это нет?! Ищи! Я все тебе отдал! – почему-то он разговаривал с ней только криком. – Неужели нельзя навести порядок в контактной базе?! Чем ты занималась вчера целый день? Бездельница! Шевелись, тебя взяли работать, а не сидеть без дела.

Когда он кричал, его акцент становился менее заметным. Нафиса сидела, сжав под столом кулаки, до боли вгоняя ногти в ладони: только бы не разреветься, только бы удержаться… Шеф повернулся и исчез в своем кабинете, а Нафиса принялась вновь просматривать в Интернете все данные на этого Панарика и обнаружила, что он играл в гольф и даже выиграл какую-то сумму в девяносто пятом году. Нашла номер телефона гольф-клуба, позвонила туда, и там наконец сказали, где сейчас работает нужный господин. На сайте названной конторы Нафиса обнаружила контактный телефон, звонок – и, о радость, есть такой! Да, он работает у них, но его сейчас нет в городе. Довольная Нафиса пошла к боссу:

– Я нашла контору господина Панарика, но его сейчас нет в городе, я оставила для него сообщение, чтобы он перезвонил, когда появится.

– А почему не звонишь на мобильный?

– У меня нет его мобильного, а его секретарь не дает номер.

– Как это нет?! Посмотри на визитке!

– Но у меня нет его визитки…

Индус, алый, как маков цвет, вскочил, со злости рассыпав по столу стопку бумаг, и вдруг увидел среди них визитку, – оказывается, он отдал ей вчера не все.

– Иди, звони на мобильный, – он даже не извинился.

За две недели работы Нафиса поплакала всего три раза, порывалась уйти, бросить эту работу раз пятнадцать, несколько раз хотела запустить чайником с кипятком в своего начальника, но удержалась. Она решила не сдаваться – без опыта все равно не найти другого места. Работа в ресторане научила ее давать отпор, но здесь это умение пока приходилось скрывать – господин Белами не желал видеть в своей секретарше человека. Ей придется сначала научиться всему и только потом требовать соответствующего отношения к себе. И Нафиса, сжав зубы, решила терпеть.

Раньше, до работы в ресторане, девушка считала себя никому не интересной, свою внешность средненькой, но поработав там, выслушав кучу комплиментов, поняла, что не надо гневить Бога: то, что ей досталось, вовсе не так уж плохо, надо это ценить. Она узнала, что некоторые люди восхищаются именно ее типом лица и именно такую фигуру, как у нее, считают идеальной. К тому же, для любой конфетки важна обертка. Вот она и старалась, чтобы ее фантик – одежда – всегда выглядел безукоризненно.

Ресторан научил ее стойкости и выдержке. Она навсегда запомнила и с делала своим правилом, что в любой обстановке, при любых обстоятельствах надо, во-первых, держать спину, во-вторых, скрывать свои мысли, сохраняя на лице приветливое выражение, и, в-третьих, вопреки всему и всем, уважать себя. И это, пожалуй, самое главное – не позволять самой себе думать о себе плохо, во всем винить себя. Тогда со временем изменится и отношение к тебе других людей.

Пусть она здесь, в этой богатой фирме, только маленький винтик, но она добьется, чтобы ее уважали окружающие. Даже этот чванливый индус. И Нафиса, вспомнив эти жизненные установки, выпрямила спину.

Как бы ее ни обижали, как бы она ни уставала на работе, но своим правилам маленькая татарка следовала неуклонно.