Текст книги "Пуля для контролера"

– Вероятно, – согласился Толстячок. – Но пока дергаться не следует. Лежим как лежали. Ждем.

– Мудрая мысль.

Говоря это, Стас с тревогой рассматривал того бандита, которому всадил пулю в ногу. Неправильно он лежал, совершенно неподвижно. И упал неудачно. Даже лицо не разглядишь. Что там с ним? От болевого шока потерял сознание? Редко, но бывает. Или сердце не выдержало? Оно, случается, отказывает и у здоровяков. Последнее – скверно, и очень. Предметы, что были у курьера, штука, конечно, уникальная, но вот пленный может оказаться более полезным. Ему, видите ли, можно задать вопросы и даже получить на них ответы. Если он соблаговолит их дать.

Еще как даст, со злостью подумал Стас, никуда не денется. Сейчас случай особый. А развязывать языки у нас в управлении умеют. Не мытьем, так катаньем. Заговорит… Вот чего он только лежит неподвижно? Посмотреть, что ли?

Он прислушался. Нападавшие, похоже, отступили, полностью ушли из переулка. А интересующий его бандит лежал вне возможного сектора стрельбы снайпера. Может, следует посмотреть, что там с ним случилось?

– Не дури! – послышалось сзади, когда Стас медленно, сторожко, пополз к раненому.

В ответ Лапин лишь махнул рукой, давая понять, что все нормально.

– Рискуешь, – с осуждением сказал Федор.

– Смотри за калиткой, – не оборачиваясь, посоветовал ему Стас.

Не очень далеко, явно приближаясь, выли милицейские сирены. Очевидно, кто-то успел сообщить куда надо о перестрелке.

Кто и откуда, подумал Лапин, если рядом вроде бы не было ни одного зеваки? И кто первым приедет сюда – наши охотники из управления или менты? Наши – вероятнее. И это будет хорошо. Меньше возни и пустой суеты. Только может быть…

Метрах в пяти от двух тел Стас на несколько мгновений замер, напряженно в них всматриваясь. Тот, которому он влепил аж две пули в грудь, был мертв гарантированно. А вот второй… Кто знает, может, он решил выкинуть фокус? Впрочем, где наша не пропадала? И вообще, сколько можно ползать на брюхе?

Уже осознавая шестым чувством, что именно произошло с возможным источником информации, но еще до конца в происшедшее не веря, Стас встал с земли и все-таки слегка пригибаясь, чуть ли не бегом преодолел последние оставшиеся метры.

Крепко взяв бандита за плечо, он повернул его тело так, чтобы было видно лицо, взглянул на него, приметил торчавшую чуть ли не под мышкой рукоять ножа-«бабочки», мрачно хмыкнул.

А ведь рукоять торчит так, что можно почти не сомневаться, клинок попал прямо в сердце. Вот незадача-то.

– Что там? – спросил Федор.

Своего поста он не покинул, позволяя себе лишь время от времени оглядываться.

– Труп, – мрачно сказал Стас.

– Это как? Ты же вроде ему ногу всего лишь прострелил.

– А потом один из корешей его приколол. Тот, который это сделал, я так понимаю, из них был самым опытным. Все понял правильно. И позаботился, чтобы допрашивать было некого. Знал бы раньше, я был его не отпустил.

– Знал бы, где упасть… – отозвался Толстячок.

– Вот именно.

Стас сделал шаг к забору, присел. Вытащив из кармана сигареты, он прикурил одну и еще раз зло чертыхнулся.

Так все удачно складывалось, а потом рухнуло, словно карточный домик. Вопросы задавать некому. Осмотр трупов, может, что-то и даст, но вряд ли. Даже если их удастся опознать, здесь, возле Зоны, столько мутного народа трется. Одни уходят в нее и не возвращаются, другие уходят из Зоны и потом возвращаются, но спустя годы. Проследить связи убитых скорее всего не удастся.

А еще хотелось бы узнать, на кого этот курьер работал, куда и откуда нес свой груз, почему группа сопровождения сработала так запоздало. Хотя нет, снайпер действовал очень быстро. И значит… да не узнаешь это сейчас. Вот какие-то соображения могут быть. Не более.

– Получается, у нас на руках осталось два трупа и парочка странных механизмов, – подвел итог Федор.

– В корень смотришь, приятель, – ответил Лапин. – Закуривай, сегодня мы вроде выжили.

– Тоже неплохой результат, – ухмыльнулся напарник.

– Согласен.

– А в остальном…

– Очень долгая история?

– Да, похоже, она самая.

– Ничего, перезимуем, – пробормотал Стас, жадно затягиваясь дымом.

Вот только было у него очень четкое ощущение, что история со странными механизмами будет запутанной и очень, очень долгой. Как и многие другие, имеющие отношение к Зоне. В ней ничего простого и быстрого не бывает. Разве что – смерть.

2. Укрощение строптивого. Анна Кошкина

Это напоминает перестановку в квартире.

Сначала, конечно, происходит выброс. Из центра Зоны приходит волна, которая изменяет ее, убирает одни аномалии и ставит вместо них другие, очищает пространство от неосторожных и, следовательно, нежизнеспособных особей. Она делает и многое другое. К примеру, создает новые артефакты, дает энергию приличному количеству живущих только здесь, в Зоне, растений, но главное все-таки – она меняет окружающее пространство.

После нее следует оглядеться, прикинуть, что где изменилось. Это поможет скорее привыкнуть к новой обстановке. Чем быстрее получится, тем больше шансы выжить. Привыкнуть, обжить новое пространство, познакомиться с его обитателями, определить ловушки, договориться с теми, кто опасен.

С бюрером – в первую очередь. Благо он один, и, значит, сделать это легче. Еще неплохо то, что поблизости не оказалось кровососов. Впрочем, они запросто могут появиться позже. Так что ухо надо держать востро.

Бюреры очень любят корни цветов с фиолетовыми соцветиями, несколько напоминающие колокольчики. Они для них примерно то же самое, что для кошки – валерьянка. Растут эти цветы только в Зоне, да и здесь попадаются очень редко. Специально искать – замучаешься, а вот если повезло и наткнулся случайно, то лучше всего подобное сокровище аккуратно, чтобы не повредить, выкопать и спрятать. Случай использовать подвернется. К примеру, для того чтобы наладить отношения с поселившимся после выброса неподалеку бюрером. Если получится, он не только не будет нападать, но также и всякая мелочевка, живущая в Зоне, станет обходить твою нору стороной. До следующего выброса, понятно… Однако для жизни в Зоне и это срок немалый.

Солнце уже садилось, и, стоя на тропе, по которой должен был вот-вот пройти бюрер, Анна, которую сталкеры звали болотной ведьмой, подумала, что на сегодня это, наверное все. Ночью в Зоне не стоит шастать даже ей. Лучше всего залечь в нору и переждать. Благо нора у нее такая, что никакой выброс ей не страшен. Именно из-за нее она и сидела уже с полгода в этом участке болот, лишь время от времени покидая его, чтобы пополнить запас патронов. Может быть, это было не совсем правильно. Если среди сталкеров пройдет слух, что на определенном месте ведьму видят чаще, ни к чему хорошему это не приведет. Те, с кем она хотела бы столкнуться на узкой тропинке и кто не очень желает этой встречи, понятное дело, станут держаться от него подальше. Ну а те, у кого на нее есть зуб, попытаются устроить на нее облаву.

Облавы эти, собственно говоря, для нее не очень опасны. Только если что-то пойдет уж совсем наперекосяк… Однако вот зверье эти охотящиеся на нее распугают точно. Может пройти слух, что она не очень спокойный сосед, а вот этого допускать не следует.

Нет, не следует, решила Анна. Еще пара выбросов, и ей, для того чтобы это не случилось, придется уходить в дальнюю область болот. Там жить опаснее, однако ничего не попишешь. Так надо.

И есть еще Зона, с которой надо поддерживать дружбу. Большая часть ее законов чужда и непонятна человеку, но для того чтобы выжить на болотах, надо знать не очень много. Если добавить к этому оказываемые время от времени ей мелкие услуги, то с Зоной вполне можно ужиться. Главное, не требовать от нее ничего лишнего, не сердить ее. Ну и не забывать договариваться с соседями. С бюрерами, например.

Кстати…

Глядя на приближающееся низенькое существо со слишком массивной, широкой и от этого кажущейся почти нечеловеческой головой, Анна подумала, что определить, от кого произошли бюреры, почти невозможно. Это – не собачки. От людей? Она тоже так считала долгое время, но сейчас уже сомневается. Что-то ощущалось в бюрерах совсем чужое, не имеющее отношение к человеческому роду. Такого ощущения у нее не было даже от контролеров.

Бюрер.

Пошарив в висевшей через плечо сумке, она вытащила из нее сверток из куска толстой полиэтиленовой пленки и аккуратно его развернула. Теперь в руке у нее был толстый, отливающий восковой желтизной корень. Пах он и в самом деле резко, но приятным она бы этот запах не назвала.

Монстр был уже шагах в пятнадцати. Двигался он медленно, словно бы неуверенно. Хотя не мог же он ее бояться? Бюреры достаточно разумны, чтобы определить, кто может представлять для них опасность, а кто – нет. Этот обязан был заметить, что винторез у нее так и осталась висеть на плече. Конечно – стволом вниз, и вскинуть его для того, чтобы выстрелить, можно мгновенно, но для того чтобы завалить бюрера с такого расстояния, надо уметь очень быстро стрелять. Даже при этом сколько раз он даст в себя выстрелить? Один? Ну, может, и два, но не больше. Жесткие, очень жесткие условия.

Медленно, стараясь не делать резких движений, ведьма положила корень на землю, потом так же медленно выпрямилась. Бюрер, теперь находившийся от нее шагах в пяти, остановился. Вот он медленно поднял голову. При этом скрывавший ее капюшон плаща, сделанного из куска старого брезента, очевидно, найденного на одной из заброшенных военных баз, слегка откинулся. Лицо монстра, до того скрывавшееся в тени, появилось, словно изображенные на опущенной в проявитель фотографии.

Нет, людьми он и его соплеменники никогда не были, очень спокойно, даже как-то отстраненно подумала Анна. Может, в предках у бюреров ящерицы? Было что-то в лице стоявшего перед ней от земноводного. И еще на мысль об этом наводили его холодные, смотревшие на нее без всякого выражения глаза.

Теперь следовало отступить, медленно, но так, чтобы не показаться трусом. Если порождение Зоны это заподозрит, тотчас бросится. Скорее всего Анна его убьет. Она знает, как убивать бюреров с одного выстрела, куда стрелять. Только при этом враждебность соседей усилится на порядок. Со всеми обязательными в таких случаях последствиями. А потом, для того чтобы понизить ее до нужного состояния, придется трудиться и трудится.

– Нет уж, будь добр, давай без фокусов, – тихо сказала Анна. – Будь хорошим, и настанет тебе счастье. Вот оно, лежит перед тобой.

Она давно уже убедилась, что голос для бюрера не является раздражающим фактором. Скорее наоборот, если говоришь негромко и по-доброму. Тут важен даже не смысл сказанного, а интонации. Совсем как с какой-нибудь коровой. Ну а ладить с коровами она как человек, проживший до совершеннолетия в деревне, умела. Причем не в современной деревне, где домашнего скота почти не держат, а в глухой, сибирской, где в каждом дворе не только корова, а то и две, но еще и лошадь случается, не говоря уже о бесчисленных курах, индюшках и гусях. Без живности в такой деревне – никак.

Бюрер едва шевельнулся и издал тихий шипящий звук. Ноздри его заметно раздувались и сжимались.

Принюхивается, обрадованно подумала ведьма, это хорошо. Кажется, в этот раз все будет как надо.

– Давай, давай, не торопясь подходи и бери. Для тебя положено, – все тем же добрым, почти умильным голосом говорила она, отступая в сторону кривой березы со сломанной верхушкой, которую приметила заранее. И не просто приметила, но и убедилась, что по дороге к ней нет никаких аномалий.

Монстр сделал шаг по направлению к ней, но дальше пока не пошел и снова зашипел. На этот раз тише, как ей показалось, более умиротворенно.

– Вот так, вот так, – проговорила Анна. – Умничка, хороший бюрер.

Еще шаг. Она остановилась, зная, что дальше отходить не следует. Она должна быть на виду, для того чтобы бюрер связал ее присутствие и сладость полученного корня, для того чтобы он запомнил, кто именно его дал. А иначе он мог подумать, что она его просто потеряла. В этом случае ни о какой благодарности, конечно, не могло быть и речи.

– Ну же, подходи, бери, – едва слышно пробормотала она, – бери.

И в этот момент монстр кинулся к добыче. Расстояние до корня он преодолел мгновенно, схватил его и, довольно урча, стал рассматривать. Самодельный капюшон теперь откинулся назад еще больше, и Анна смогла рассмотреть, что морда у него местами желтая, а местами белая. И точно – совершенно ничего в ней человеческого нет. Ни капелюшечки.

А бюрер тем временем высунул длинный, толстый, фиолетовый язык и осторожно лизнул им корень.

– Вот, – тихо сказала Анна. – А теперь забирай и уходи.

Бюрер взревел. В глазах у него пылала ярость, широченный рот был открыт так, что в нем можно было разглядеть кривые желтые клыки.

И это было не очень хорошо.

Анна стояла совершенно неподвижно, напружинившись, приготовившись действовать. Она знала, что этот зверь даст ей всего лишь один выстрел. Как она убедилась, он очень быстр. Значит, все же один-единственный. Ничего, она не какой-нибудь сталкер. Ей хватит и этого. Главное – вовремя вскинуть оружие. Всего лишь три движения. Протянуть руку назад, вскинуть винтовку, нажать на курок. Если вовремя уловить момент, когда зверь решится на нападение, на все остальное времени хватит. А он к нему уже близок.

И все-таки странно, думала Анна, корень он взял. Что могло ему не понравиться?

Бюрер издал еще один рык. Желтые глаза с вертикальным зрачком смотрели с вызовом. Потом монстр искоса поглядел на корень, снова лизнул его и вдруг, мгновенно развернувшись, кинулся прочь. Вот возле зарослей камыша мелькнул его развевающийся плащ, вот он исчез в них.

Анна слегка расслабилась и тихо вздохнула.

Так-то. Кажется, все в норме. Или нет? Одно ясно – данному бюреру она не нравится. Не очень это хорошо, но, с другой стороны, ей с ним под венец не идти, да и детей не крестить. Главное, он взял приношение, значит, сделка заключена. А если теперь надумает исподтишка вредить, у нее есть право разобраться с ним по-своему. И никто к ней не будет в претензии.

Да, главное, формальности соблюдены, и до следующего выброса она может здесь жить более-менее спокойно. Хорошо бы он случился не очень скоро. Допустим, через неделю.

Она опять взглянула на солнце и убедилась, что оно уже почти провалилось за горизонт. Похоже, на сегодня все дела закончены. Ночью Зона еще более неприятное место, чем днем. И не стоит зря рисковать. Гораздо разумнее отправиться на боковую. Благо день сегодня был многотрудным, как и завтрашний, кстати. Как и любой последующий.

Чем все закончится? Она не испытывала сомнений. Ответ на этот вопрос был очевиден и в обдумывании не нуждался. Так же, как и все, она умрет. Когда? Завтра, через неделю, может, через год. Смысла гадать нет никакого. Не получится узнать точно, будь хоть семи пядей во лбу. И значит, остается лишь жить. Просто жить, надеясь протянуть как можно дольше, не пытаясь обременять себя глупыми, зряшными сомнениями. Может, ей когда-нибудь повезет и удастся даже вернуться домой, в тайгу? Хотя сомнительно. И потом, она уже привыкла здесь, в Зоне, и, может быть, в другом месте жить не сможет. Да, здесь бродят чудовища, но те, которые попадаются в городах, гораздо хуже и опаснее. А их при возвращении в тайгу миновать не удастся. Нет уж, лучше она пока будет здесь. Еще некоторое время. Пока не наберется храбрости на обратный путь домой, к снегу, сопкам и елям. А случится ли это когда-нибудь?

Она еще раз посмотрела в ту сторону, в которой скрылся бюрер, и двинулась по направлению к своей норе, прикидывая, с какой стороны лучше обойти расположившуюся неподалеку от нее свеженародившуюся «жарку». Справа? Кажется, так безопаснее.

Шагов через пятьдесят навстречу ей выскочил тушкан-одиночка. Выскочил и замер, поводя из стороны в сторону уродливой мордочкой, украшенной какими-то зелеными нитями, то ли мха, то ли сухопутными пиявками. Что-то он для себя то ли решал, то ли к чему-то прислушивался. Потом, видимо, сообразив все, что следовало, резко прыгнул в сторону и сгинул в кустах, за которыми невдалеке виднелась полоска протоки.

Вряд ли он пустится вплавь, поскольку тушканы воды не любят, подумала Анна. Значит, отправился в обход. Все логично. Отважные герои всегда идут в обход. Да и то, что он не напал… а должен был, просто обязан был… Похоже, это означает, что перемирие с бюрером все же заключено. Вот и славно. А сейчас добраться до норы, с оглядкой, чтобы не наделать глупостей, и спать, спать. Утро вечера мудренее.

3. Щи, хоть ноги полощи. Тимофей Ковальский

– Ты – плевок цивилизации и осколок унитаза!

– Вот не люблю я грубиянов, – проникновенно сказал Тимофей Ковальский по кличке Зубило. – Нет у них ни смелости, ни фантазии, одна наглость да глупые, пустые понты.

– Задница с ручкой, рыжий гамбургский таракан! – не унимался грубиян по кличке Принц.

Кажется, он и в самом деле закусил удила. Зря, между прочим…

– Угу, – буркнул Ковальский, нащупывая в кармане кастет и надевая его на пальцы.

Куда бить, он уже прикинул. Особой мощью его противник не отличался. Значит, и мудрить не стоит. Хороший удар по сопатке, а потом, когда он рухнет с катушек, можно будет его всласть отбуцать, благо сегодня, для похода в «Шти», он надел ботинки со стальными набойками. Такими и ребра ломать сподручнее, а уж дыхалку, чтобы противник более не встал, собьешь с одного удара.

– Отдай мой артефакт, рыло свиное! Ты его захапал не по правилам!

– Что я слышу? – ухмыльнулся Зубило. – В Зоне появились правила? Кто же их установил? Не ты ли, чмошник?

– Они все-таки есть и действуют.

Это сказал уже совершенно другой человек, и Тимофею даже не надо было поворачивать голову, чтобы определить, кто именно. Знал он это. А еще получалось, что дело несколько осложняется, поскольку теперь у него не один противник.

Да плевать, когда его подобное останавливало? Просто, надо учитывать, что может прилететь еще и слева. Не более…

– Да, и он, этот вонючий сталкер… Я первым увидел артефакт!

– А я первым поднял, – ухмыльнулся Зубило.

– Ах ты…

Придумывая новое оскорбление, обиженный Принц невольно подался вперед и тем самым неосторожно подставил для удара челюсть. Нельзя было такой случай упускать.

Тимофей и не упустил. А потом, пока Принц, разбрызгивая кровь и слюну, валился на спину, быстро шагнул вправо, уклонился от удара Камуса и ответил так, что тому мало не показалось. Прилетело по полной программе, так что давний враг рухнул на большой ящик, служивший кому-то столом, да так, что бутылки с него полетели во все стороны. При этом он, кажется, задел кого-то ногой. Что не помешало ему тотчас вскочить и вновь кинуться в драку. Для того чтобы снова получить по сопатке и снова вскочить, подобно ваньке-встаньке.

Тем временем Тимофей, уклоняясь от удара какого-то постороннего, решившего принять участие в потехе, ушел вниз, упал чуть ли не на колени. Крутанувшись по полу ужом, он метнулся под ноги сидевшей у стены компании и снова кого-то сшиб, кому-то в кутерьме досталось. Да и противник, бросившийся вслед за ним, тоже на кого-то напоролся, чем тот, понятное дело, остался недоволен. В результате, откатившись к стене и только тут рискнув встать, Тимофей обнаружил, что в заведении «Шти» драка уже превратилась в массовую, стала одной из тех, в которой сталкеры, забыв напрочь причину по которой побоище началось, просто мутузят друг друга в хлам, для того чтобы разрядиться, дать выход скопившемуся в Зоне напряжению.

Дают, хорошо дают. С увлечением.

А Камус все еще рвался к Тимофею и даже свалил, для того чтобы оказаться ближе, известного драчуна по кличке Битый. Вот только у Тимофея теперь за спиной была надежная, прочно сложенная из клееного бруса стена, он уже стоял на ногах, да и Камус пер словно танк, даже не пытаясь зайти сбоку. За что получил очередную знатную плюху и, падая, увеличил всеобщую суматоху. А Ковальский, которому очень хотелось еще раз навесить Камусу, даже позволил ему встать. И тот это, что удивительно, сделал. После чего попробовал головой на крепость барную стойку. Как ни странно, но стойка выдержала. Делали ее на совесть. Голова Камуса – тоже. Вот только владелец ее, кажется, потерял сознание, и ждать, пока он очнется, резона не было.

Тимофей еще огляделся по сторонам, пытаясь опеределить, где лежит тот, чьи вопли послужили началом этому побоищу. Как-то его не было видно. Неужели пятки насолидолил, мерзавец? Да нет, вон в дальнем конце зала из-за пустой бочки, которая только что служила кому-то столом, точат ноги в разбитых кирзачах. И кому еще они могут принадлежать, кроме как любителю покричать? Похоже, он свое получил. По крайней мере сейчас. В будущем… Ну, будущее и покажет. Зона большая, но не такая, чтобы в ней рано или поздно на одной тропинке не встретились двое, имеющие друг к другу счеты. Она рассудит, кто прав, а кто виноват.

Получается, подумал Тимофей, нужно уходить. Без причины махать кулаками – глупое занятие. Да еще и до двери, как специально, рукой подать.

Прикидывая это, он увернулся от брошенной в него бутылки, дал по сопатке незнакомому, слишком близко к нему оказавшемуся сталкеру. Удачно дал, так что того вынесло на середину зала. Ну а там он уже сполна отведал, что такое оказаться в центре потасовки. Там ему хорошо физиономию отрихтовали.

Ковальский же, недолго думая, чуть ли не рыбкой нырнул в дверь, да и был таков.

Оказавшись снаружи, он чисто по инерции сделал несколько шагов, оглянулся на заведение, буквально сотрясавшееся от топота, звона посуды и криков, успел увидеть, как кривая вывеска над входом покосилась еще больше. Потом послышался грохот, и можно было поклясться, что это кто-то внутри всем телом впечатался в притолоку двери. Последовал новый взрыв истошных криков и мата.

Хмыкнув, Тимофей отошел еще на несколько шагов и, присев на пустой ящик из-под тушенки, достал из кармана сигареты. Удивительно, но пачка уцелела, и это не могло не обрадовать. Выщелкнув из нее сигарету, Ковальский прикурил и, попыхивая ароматным табачным дымом, стал ждать, когда драка стихнет.

После этого, надеялся он, можно будет войти внутрь и, если уцелела хотя бы одна бутылка, немного выпить. Видит бог, он в этом сейчас нуждался, да еще как.

– Не против?

Тимофей хотел было послать спросившего подальше, но не успел открыть рот, как вдруг обнаружил, что он уже бесцеремонно устраивается рядом. Благо ящик был большой и для двоих место нашлось.

Ну и наглец!

Мрачно ухмыльнувшись, Ковальский резко повернулся и, взглянув на своего непрошеного соседа, вдруг обнаружил, что это Сеня Моховой, владелец заведения, из которого он только что вышел.

– Ну и ну, – сказал Тимофей. – Как я понимаю, этот ящик принадлежит тебе. Зачем тогда спрашиваешь?

Криво улыбнувшись, Сеня пожал плечами.

– Вежливость – лучшая политика. Особенно на моей работе. Конечно, до поры до времени.

– До поры до времени… – пробормотал Ковальский.

– Именно.

– А почему ты здесь? Твою халабуду разносят.

– Еще успеется, – послышалось в ответ. – Ущерб там посчитать есть кому. Те, кому придется платить, не сбегут. А мне вот, допустим, захотелось поговорить с тобой прямо сейчас.

Тимофей насторожился.

Плохое вступление к разговору. Не сулящее радостных перспектив.

– Поговорить? О чем? – спросил он.

– Да вот мысли разные у меня возникли. Кое-что я тут прикинул.

– А именно?

– Ну, к примеру… – Сеня вынул из кармана засаленный блокнот на спиральке, перелистнул его, нашел нужную страницу. – К примеру, ты появился у меня в «Штях» неделю назад. Семь дней.

– Да, появился. И что?

– Угу. Значит, я не ошибся. Сдал ты хабар богатый и, как положено, как делают опытные люди, отдал на сохранение деньги мне. На всякий случай и на покрытие расходов.

– Сдал. Разве это плохо?

– Я бы сказал – предусмотрительно.

Дверь «Штей» широко распахнулась, и из нее, точь-в-точь ковбой из салуна в каком-то вестерне, вывалился один из драчунов. Успев сделать всего лишь пару шагов, он зацепил ногой валявшийся на земле обломок доски и, потеряв равновесие, плашмя рухнул на утоптанную землю. И остался лежать неподвижно. То ли потерял сознание, то ли решил сначала слегка восстановить силы. А может, и заснул? Не было у Ковальского желания пойти и проверить, как там все обстоит на самом деле.

– Ко мне есть какие-то претензии? – спросил он.

– В тот же день у меня в баре по твоей вине случилась генеральная драка с «долговцами», – продолжал владелец «Штей». – Причем, как я понимаю, начинать ее ты имел полное право. Нехорошо они на тебя то ли посмотрели, то ли что-то сказали.

– И?

– Ты имел полное право их за это наказать. Что и сделал, причем весьма добросовестно. Во время драки было побито некоторое количество посуды и пролито много спиртного, обе официантки лишились чаевых, бармен тоже чаевых, ну и были еще другие финансовые потери. По понятиям ты как зачинщик драки обязан возместить половину ущерба. Таковы здесь законы. Ты знаешь это?

Ну, не врать же? Не в его привычках подобное.

– Знаю.

– Хорошо. Будет только логично, если я возьму деньги на возмещение из тех, что ты у меня оставил. Согласен?

– Да.

– Замечательно, просто превосходно.

– Это все?

– Нет, конечно, – ответил Сеня.

– Да?

Еще раз пролистнув блокнот, Моховой нашел нужную страницу и сообщил:

– На следующий день ты снова был в моем заведении. И опять затеял драку первым, да так, что не назвать тебя зачинщиком никак нельзя. Смекаешь, к чему это я?

Тимофей тяжело вздохнул.

Как тут не сообразить, куда ветер дует? И не настала ли пора…

Он оглянулся.

Да нет, почудилось. Не было там никого. Не собирался владелец «Штей» применять силу, не озаботился сопровождающими. И правильно сделал, надо сказать. В амбиции кинуться нет никакой возможности. Значит, придется продолжить разговор. Скверно…

– Еще бы не смекнуть, – сказал Тимофей. – А нельзя ли огласить весь список? Полностью, так сказать.

– Можно. Почему нельзя?

Шелест страниц блокнота, раздумья. В «Штях», кажется, драка подуспокоилась. По крайней мере ни криков более, ни грохота не слышно. И даже стрелять в потолок никто не стал. Не очень серьезная драка, можно сказать, пустяковая.

– И? – поторопил Ковальский.

– Ну… в общем, получается, в течение семи дней ты как штык приходил в мое заведение, напивался, ставил его на уши, потом уходил. Ни одного дня не пропустил и все семь раз умудрялся оказаться зачинщиком. Экий, право, у тебя неуемный нрав, Зубило.

– Все семь дней?

– Да, и есть тому свидетели. Не один.

Тимофей мрачно выругался.

Сеня пожал плечами. Глаза у него были ясные, безмятежные, словно лесные озерца. Лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Они, когда доходит до денежных дел, прямой убыток.

– И каков мой счет?

– Тысяча долларов.

– Всего-то? То есть ты хочешь сказать, что от денег, которые я тебе дал, на данный момент осталась всего тысяча баксов?

– Могу отчитаться по каждому дню, о каждой сумме. За что и когда. Надо?

– Нет, – махнул рукой Тимофей. – Не стоит. Деньги, конечно, остались крохотные, но на них…

– Ничего на них не получится. Совсем ничего. Нельзя ничего себе позволить на деньги, которые ты должен.

– Хочешь еще и сказать…

– Вот именно. Это твой долг, а я еще не обсчитывал сегодняшние убытки. То, что и сегодня драку начал ты, надеюсь, отрицать не будешь?

– То есть я должен на самом деле больше?

– По моим прикидкам – значительно. Однако это еще предстоит подсчитать точно. По идее, мне надо было с тобой поговорить еще вчера, но мне хотелось провести эксперимент. Мне казалось, кое-какие выводы я сделал неправильно.

– Эксперимент? Какой еще, на фиг, эксперимент?

– Ну… – Моховой пожал плечами. – Я заметил, что после всех этих драк ты уходишь на своих ногах. Да и лицо у тебя не в синяках, хотя, учитывая, что ты за эту безумную неделю дрался каждый день и с самыми разными противниками, это просто невероятно. Не находишь?

Тимофей взглянул на собеседника с интересом.

Ух ты, куда разговор-то заворчивается. Плохо это или хорошо?

– Ошибаешься, – сказал он. – Вчера я получил по чушке, с развороту. И на ногах при этом не устоял.

– Хм…

Неторопливо, ибо предпочитал все делать основательно, предварительно подумав, Сеня встал со своего места, внимательно осмотрел лицо Тимофея и так же не спеша на него вернулся. Помолчал. И наконец выдал:

– Если справа, то, возможно, даже синяка не появилось. Спорим, удар пришелся по касательной? С ног тебя сшибло, но синяк… нет, не будет его, уж поверь опытному человеку.

– А какая, на фиг, разница? – спросил Ковальский. – Твое-то какое дело?

– Мое? – послышалось в ответ. – Да совершенно никакого. Просто в Зоне учишься обращать внимание на всякие странности. Даже если давно уже в нее не ходишь. Делать выводы, вроде бы посторонние. Вот я и сделал кое-какие…

– Что за выводы?

– Сдается мне, есть у тебя артефакт. В кармане, в поясе, может быть, в желудке. Последнее тоже стало встречаться.

– Артефакт?

– Да, именно так. И судя по всему, с неизвестными свойствами. Стало быть, Зона одарила нас новым невиданным до того артефактом. Ты продать его не хочешь? Есть люди, которые заплатят очень даже щедро. И не надуют, могу гарантировать. Они по мелочевке не работают.

Тимофей коротко хохотнул.

– Сеня, ты случайно озверинчику не хлебнул? Шутишь?

– Какие могут быть шутки, если речь пошла об артефактах? – удивился владелец «Штей». – Ни в малейшей степени. Предложение серьезное, и подумать о нем стоит.

Так оно и было. Не шутил Сеня, ох, не шутил. И можно было не сомневаться, уже прикинул, сколько можно заплатить, подсчитал возможный барыш за диковинку.

– Нет у меня артефакта, нет, понимаешь.

– А везение – есть. Само по себе возникло?

– Везение, оно и есть везение. Полоса такая.

– Угу, полоса… – протянул Моховой. – Я вчера еще связался по скайпу с парочкой знакомых, тоже владеющих заведениями здесь, в Зоне. Поговорил с ними. Понимаешь, они тоже обратили внимание на твое странное везение. Не бывает такой большой полосы, ни у кого не бывает.

– Да нет у меня артефакта, – разозлился Тимофей. – Хочешь, обыщи. Не веришь – можешь за свой счет вывезти из Зоны, для того чтобы сделать рентген. Только уж и обратно тогда будь добр и тоже за свой счет. Сделаем? Ну, сделаем?

Тихо хмыкнув, Сеня сказал:

– Вот как, значит?

– Да, так. Не веришь? Не желаешь деньгами рисковать? А если не желаешь, то нечего варежку разевать.

Помолчав, Моховой тихо сказал:

– Я ведь о тебе хорошо поспрашивал. Народ говорит, что ты, как и все пообтершиеся сталкеры, сильно себе на уме. И соврать можешь, и схитрить, и на понт где надо взять. Такова жизнь сталкерская. Каждый хочет выжить. Да только по большому делу ты не врешь. Если каша серьезная заваривается, на тебя положиться можно и слову своему ты хозяин.