Текст книги "«Но люблю мою курву-Москву». Осип Мандельштам: поэт и город"

«Сейчас меня грызет мысль, – пишет она Б. Кузину, – что, упаковывая ее на почте, я забыла положить сало – и это ужасно. Главное – нельзя проверить.

Вчера перебирала для отправки вещи – белье и т. п. Я до сих пор думала, что выражение: сердце обливается кровью – фигуральное. Как это там – метафора? А на самом деле это совершенно точно, физиологически точно. Это невыносимое болезненное чувство, известное очевидно только матерям и женам».

В письме Кузину от 6 января Н. Мандельштам уточняет:

«Положила немного белья, сало, сгущенное какао, фрукты – сухие и т. д. Посылка небольшая, потому что я не уверена в адресе. Но довольно толковая. Вес – 11 кило».

Но посылки уже не требовались. 30 января Н. Мандельштам сообщает Б. Кузину:

«Боря, Ося умер. Я больше не могу писать. Только – наверное придется уехать из Москвы. Завтра решится. Куда – не знаю. Завтра Женя[631]631
  Е.Я. Хазин.


[Закрыть] напишет.

Надя

Я не пишу – мне трудно»[632]632
  Кузин Б.С. Воспоминания. Произведения. Переписка… С. 550, 555, 564.


[Закрыть].

Н.Я. Мандельштам. 1938

Сразу уехать не получилось, и 5 февраля 1939 года Надежде Мандельштам вернули на почте посланный ею в лагерь денежный перевод с простыми ясными словами: «За смертью адресата». Ее жизнь, как и жизнь «адресата», кончилась, но жить надо было. Нина Константиновна Бруни вспоминала: «…Я помню, что пришла Надежда Яковлевна (в феврале 1939 года, на квартиру Бруни – Б. Полянка, д. 44, кв. 57[633]633
  Курсив в цитируемом тексте.


[Закрыть]) и сказала мне, встретив меня на лестнице: “Ося умер”. Я… я уходила из дома. Но вернулась с ней, и она у нас провела весь день. И все время рассказывала о нем и писала его стихи… на память… карандашом…»[634]634
  Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников. С. 73.


[Закрыть]

Н. Мандельштам уехала к своей подруге Галине фон Мекк в Малоярославец. Но приезжала в Москву. Эмма Герштейн:

«Ранней весной я пошла в Большой зал Консерватории, желая попасть на концерт заграничного гастролера. Билеты были распроданы. Я стояла у входа в надежде купить у кого-нибудь лишний билет. В празднично возбужденной толпе я неожиданно увидела Надю. Она стояла в берете и кожаной куртке, только немножко похожая на себя. Нельзя было сказать, что она похудела. Нет, она как будто высохла и в таком виде окаменела. Кожа обтягивала ее лицо. Она говорила односложными неправильными фразами. Ее не интересовал заграничный виртуоз. Она хотела послушать музыку, “которую любил Ося”. На афише значились его любимые вещи. Я ушла домой, чтобы не конкурировать с Надей в погоне за билетом. Я почувствовала, что, если она останется одна, люди не пройдут мимо нее. Сухой блеск ее глаз был нестерпим»[635]635
  Герштейн Э.Г. Новое о Мандельштаме. С. 124.


[Закрыть].

Надежда Яковлевна Мандельштам жила долго (1899–1980). Поэт не дожил до сорока восьми лет; вдова пережила его на сорок два года. Она выучила написанное Мандельштамом наизусть, а сохранившиеся от обысков рукописи прятала в тайниках у надежных людей (в книге упоминались Е.Я. Хазин и братья Бернштейны). Она скиталась по разным городам и по невероятной прихоти судьбы – или по воле Бога, что, видимо, точнее, – не была арестована. В годы «оттепели» она вернулась в Москву – ее в 1964 году прописали у себя Шкловские (они хлопотали об этом одиннадцать лет); в следующем году с помощью друзей (Н.И. Столярова, Н.В. Панченко, Ф.А. Вигдорова и других) ей удалось купить – ей помог, одолжил деньги Константин Симонов – однокомнатную кооперативную квартиру в Черемушках (см. «Список адресов»). Один из близких ей в эти годы людей, М.К. Поливанов, оставил описание ее квартиры: «В первый раз после ареста Мандельштама она оказалась у себя дома. Комната и кухня были обставлены кое-какой мебелью. На кухне, кроме самых простых стола, табуреток, буфета и холодильника, стоял старый ампирный диван красного дерева и висела замечательная среднеазиатская акварель Фалька. И часы с кукушкой, вечно останавливавшиеся.

Н.Я. Мандельштам в последний год жизни. Фото И. Дроздовой

В комнате, помимо кровати и платяного шкафа, помещался обыкновенный дешевый обеденный стол, на котором стопками лежали книги и папки и стояли сухие букеты цветов в банках. Более важные книги, в том числе Библия и запретные издания Мандельштама, были затиснуты вместе с письмами и рукописями в старинный секретер, стоявший у кровати. У кровати еще был столик с телефоном, книгами (часто английскими детективами), записными книжками, карандашами, записочками. И кресло. Над кроватью, на стене, как картины, висели в ряд несколько старинных икон, из которых мне особенно запомнилось “Вознесение пророка Илии на огненной колеснице”. Немного позже в красном углу на отдельной треугольной полочке появился образ Спасителя. Под ним иногда горела лампадка, и угол низкой комнаты закоптился до черноты»[636]636
  Поливанов М.К. Предисловие к публикации отрывка из воспоминаний Н.Я. Мандельштам // Юность. 1988. № 8. С. 35.


[Закрыть].

Она написала великие книги (это утверждение не означает, что они свободны от недостатков). В середине 1960-х годов в США начало выходить собрание сочинений Мандельштама. Стало ясно, что убить Мандельштама-поэта не удастся. Но Надежда Яковлевна тем не менее боялась за архив – вполне обоснованно, конечно, – и в начале 1970-х приняла решение не оставлять рукописи на родине, а передать их в США. Архив поэта был переправлен в библиотеку Принстонского университета. В СССР же остались копии – перед отправкой в Америку архив был перефотографирован.

В 1979 году Надежда Яковлевна обращалась в письме к администрации Принстонского университета:

«Я знаю, что сейчас нет места, где может быть создан музей Мандельштама: не осталось его квартиры, забыты или снесены дома, где он жил, могила его неведома и безымянна, и вряд ли какая улица на Земле будет названа улицей Мандельштама. И все же мне хотелось бы, чтобы музей Мандельштама был – пусть не музей, а хотя бы кабинет, маленькая библиотека, одна-единственная комната, совмещающая в себе музейную экспозицию и библиотеку-читальню»[637]637
  Мандельштам Н.Я. Третья книга. С. 475.


[Закрыть].

Братская могила, куда сбрасывали трупы лагерников, обнаружена во Владивостоке. К счастью, далеко не все дома, где бывал и жил поэт, снесены и забыты. В 1991 году, в год столетия со дня рождения поэта, была открыта мемориальная доска работы скульптора Д.М. Шаховского на фасаде флигеля Дома Герцена на Тверском бульваре в Москве. Есть мемориальные доски в Петербурге и Воронеже, Саматихе и Чердыни, Гейдельберге и Париже. Установлены памятники в Петербурге, Владивостоке, Воронеже и Москве (в Москве, как уже сообщалось, – в 2008 году). Активно работает Мандельштамовское общество (см. «Список адресов»). Стараниями одного из крупнейших знатоков мандельштамовской текстологии, исследователя и энтузиаста С.В. Василенко в библиотеке подмосковного города Фрязино создана выставка, рассказывающая о жизни и творчестве Мандельштама (на выставке представлены исключительно интересные, в том числе и очень редкие экспонаты).

Этой работе памяти, смеем надеяться, послужит и наша книга.

Н.Я. Мандельштам умерла 29 декабря 1980 года и похоронена в старой части Кунцевского кладбища. Рядом с крестом на ее могиле (Надежда Яковлевна была православной) установлен памятный камень с надписью: «Светлой памяти Осипа Эмильевича Мандельштама». Из братской могилы во Владивостоке привезена земля, прах погибших лагерников, и захоронена под этим камнем.

Могила Н.Я. Мандельштам. Кенотаф (памятный камень) О.Э. Мандельштаму. Кунцевское кладбище, старая часть

Осип Мандельштам был неопознанным Иосифом Прекрасным своего времени (подобно библейскому тезке, он был избранником судьбы, «царевичем» и провидцем; наделен был и властью, хотя и не министерской: дар такой красоты и мощи – это власть, и Мандельштам это сознавал). Памятник ему – небо его поэзии – вознесся неизмеримо выше «пустячка» новых египетских пирамид его кровавого тезки.

Мандельштамовское стихотворение 1913 года, в котором упомянут «Иосиф, проданный в Египет» («Отравлен хлеб и воздух выпит…»), завершается словами о том, что «событий рассеивается туман» и остается главное – сама песнь, сливающаяся с миром:

 
И если подлинно поется
И полной грудью, наконец,
Всё исчезает – остается
Пространство, звезды и певец!
 

А московским летом 1931-го Мандельштам прикрикнул на смерть и заявил, что он ей неподвластен:

 
Ты, могила,
Не смей учить горбатого – молчи!
 

«Отрывки уничтоженных стихов»

Молчи, смерть, не до тебя.

Что, Александр Герцович, на улице темно? Брось, Александр Сердцевич, чего там! Все равно!

Список адресов и других памятных мест мандельштамовской Москвы
(Составлен при участии П.М. Нерлера)

Публикуемый список никак не претендует на исчерпывающую полноту – в процессе дальнейшего изучения жизни и творчества Мандельштама перечень, несомненно, может быть расширен.

Список состоит из трех частей.

В первую часть включены адреса Осипа Мандельштама и Надежды Мандельштам, адреса их знакомых и друзей, а также адреса различных организаций, учреждений, редакций, музеев и т. п., с которыми так или иначе была связана жизнь поэта. Пункты перечня обозначены арабскими цифрами. Указания на адреса редакций и издательств, в которых бывал Мандельштам и печатались его произведения, даются с учетом соответствующих годов.

Во второй части упоминаются те наиболее значимые для Мандельштама места в Москве, которые нашли отражение в его творчестве (адреса обозначены римскими цифрами).

В третьей части содержатся сведения о местах, где в той или иной форме увековечена память о поэте (обозначаются буквами).

Для удобства ориентации предпочтение отдается современным названиям улиц и площадей. Старые названия, в случае необходимости, также приводятся в описаниях. По возможности сообщаются сведения о сохранности включенных в перечень городских объектов. При ссылках на справочники «Вся Москва» имеются в виду, кроме специально оговоренных случаев, алфавитные указатели лиц, упомянутых в справочниках, либо «Списки постоянных жителей».

Принятые сокращения: улица – ул., переулок – пер., проезд – пр., площадь – пл., бульвар – бул.

Часть первая

1. В 1916 г.: Мандельштам бывал у М.И. Цветаевой: Борисоглебский пер., д. 6, кв. 3. Ныне – музей Марины Цветаевой. Здесь же были Мандельштамы в 1922 году, незадолго до отъезда Цветаевой за границу. Об этой последней встрече Цветаевой и Мандельштама упоминает Н. Мандельштам во «Второй книге».

2. Кремль. Знакомство с Московским Кремлем во время первых приездов в Москву в 1916 году. Кремлевские впечатления отражены в обращенных к М. Цветаевой стихах этого года. Вероятно посещение Мандельштамом, помимо кремлевских соборов, также Благовещенской церкви в Кремле (по чтимой иконе нередко именовалась также церковью Нечаянная Радость). Церковь упомянута в стихах М. Цветаевой, обращенных к Мандельштаму («Из рук моих – нерукотворный град…», 1916). Храм не сохранился.

В 1918 году, после переезда из Петрограда в Москву, Мандельштам короткое время жил в Кремле у Н.П. Горбунова, секретаря Совнаркома[638]638
  Мандельштам Н.Я. Воспоминания. С. 123–124.


[Закрыть]. 12 октября 1923 года поэт был на проходившем в Большом Кремлевском дворце заседании Первой международной крестьянской конференции (не исключено, что Мандельштам мог побывать на конференции и в другой день). См. очерки «Первая международная крестьянская конференция. Набросок» и «Международная крестьянская конференция» (оба – 1923).

3. Иверская часовня у Красной пл. Вероятно посещение этой часовни М. Цветаевой и Мандельштамом в 1916 году. Упомянута в стихотворении М. Цветаевой, обращенном к Мандельштаму, – «Из рук моих – нерукотворный град…» (1916) – как «часовня звездная». Часовня была разрушена в советское время; восстановлена на прежнем месте.

4. В 1916 году Мандельштам в январе-феврале по меньшей мере дважды посетил в Москве поэта Вячеслава Иванова[639]639
  Нерлер П.М. Даты жизни и творчества. С. 438.


[Закрыть]: Зубовский бул., д. 25. «Вся Москва» на 1916 год: «Иванов Вячеслав Ив. Зубовский бульвар, 25. 407–77 (номер телефона. – Л.В.). Литератор». Дом сохранился.

5. 25 января (7 февраля) Мандельштам был в гостях у матери поэта М. Волошина. Е.О. Кириенко-Волошина жила тогда у В.Я. Эфрон: Малая Молчановка, д. 8, кв. 27. Дом сохранился.

6. Вероятно посещение Мандельштамом в 1916 году В.Ф. Ходасевича. В альбоме А.И. Ходасевич под заглавием «Зимний дворец» и с возможной датой записи: «Москва, 30 января 1916 год» имеется автограф стихотворения Мандельштама «Дворцовая площадь» («Императорский виссон…»). Альбом находится в РГАЛИ, ф. 537, оп. 1, ед. хр. 127, л. 12. В.Ф. Ходасевич жил в то время неподалеку от Плющихи в несохранившемся д. 11 по 7-му Ростовскому пер.

7. В 1916 году Мандельштам бывал в Москве у Марии Романовны Сегаловой, жены знакомого врача Тимофея Ефимовича Сегалова, – она хлопотала о получении Мандельштамом места в банке в Москве или Петербурге. Вероятно, Мандельштам был у Сегаловых в их доме на ул. Плющиха (д. 37). «Вся Москва» на 1916 год: «Сегалов Тимофей Ефимович. Плющиха, 37. Тел. 262-63. Приют Московского общества патронажа над несовершеннолетними преступниками, врач». А также в разделе «Практикующие врачи»: «Сегалов Тимофей Ефимович. Плющиха, 37. Тел. 262-63. Нерв. и внутр. бол. Прием ежедневно от 4 до 6 часов в.». Знакомство Мандельштама с Т.Е. Сегаловым могло быть как-то связано с Гейдельбергом: Мандельштам учился в местном университете зимой 1909–1910 годов, а Т. Сегалов был заметным членом российской колонии в этом университетском городе (его упоминает в своих мемуарах Ф.А. Степун). Дом сохранился.

8. По свидетельству поэта Т.В. Чурилина, Мандельштам, в числе других литераторов, слушал в марте 1916 года пьесу Чурилина «Последний визит» в доме «писателя Горбова, бывшего тогда еще студентом». В 1916 году Дмитрий Горбов, позднее литературный критик, член литературной группы «Перевал», жил по адресу: Пречистенка, 28 («Вся Москва» на 1916 год). Дом сохранился.

9. Весной 1916 года Мандельштам в компании московских литераторов, бывал в московском кафе «Сиу». Об этом упоминает поэт Т.В. Чурилин. Кафе «Сиу» находилось на Кузнецком мосту, в «пассаже Джамгаровых» (д. 12).

10. Гостиница «Селект». Упомянута в повести Мандельштама «Египетская марка». По мнению москвоведа Б.С. Мягкова, поэт мог жить в этой гостинице в один из первых приездов в Москву. Подтверждения этому предположению на данное время нет. Ул. Большая Лубянка, д. 21. Дом сохранился.

11. В 1917 году, летом, скорее всего проездом из Петрограда в Крым, Мандельштам остановился на Пресне у литератора и искусствоведа А.М. Эфроса[640]640
  Эфрос Н.Д. Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников. C. 135.


[Закрыть]. Данных об адресе у автора книги нет. Позднее, в 1922-м и, возможно, в 1923 году Мандельштам бывал у А.М. Эфроса по другому адресу[641]641
  Там же. С. 136; Мандельштам Н.Я. Вторая книга. С. 128.


[Закрыть]: Эфрос жил в эти годы в Георгиевском пер. у Большой Никитской ул. (д. 7, кв. 2; пер. в советское время получил название Вспольный). Дом не сохранился.

12. Зимой 1917–1918 годов в доме поэта М.О. Цетлина (Амари) устраивались литературные вечера, в которых принимали участие Андрей Белый, М.И. Цветаева, В.В. Маяковский, А.Н. Толстой, Б.К. Зайцев, В.Ф. Ходасевич и многие др. писатели. По воспоминаниям И.Г. Эренбурга, у Цетлиных бывал и Мандельштам[642]642
  Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь // Собр. соч. в 9 т. М., 1988. Т. 8. Кн. 1. С. 119.


[Закрыть]. В связи с Цетлиными называются в это время два адреса: особняк на Поварской, ныне посольство Кипра, д. 9, – это владение Цетлиных, захваченное анархистами упоминает Эренбург (согласно публикации в газете «Раннее утро» от 20 февраля 1918 г., они обосновались в доме), – и дом в Трубниковском пер., неподалеку от Собачьей площадки (не сохранился). О том, что Мандельштам бывал у Цетлиных в Трубниковском, можно говорить с большей вероятностью. Во всяком случае, в конце января 1918 года именно там прошла известная «Встреча двух поколений поэтов».

13. Гостиница «Метрополь» (Театральная пл.). Переехав в 1918 году в Москву, Мандельштам вскоре получил жилье в «Метрополе», который в то время был населен работниками советских учреждений, в номере 253. Госиница официально именовалась «Второй Дом Советов». Театральная пл. упомянута в стихотворениях «Когда в теплой ночи замирает…» и «Телефон» (оба – 1918), гостиница «Метрополь» – в очерке «Холодное лето» (1923). Здесь же, в «Метрополе», Мандельштам бывал у Н.И. Бухарина. В 1922 и 1923 годах поэт приходил сюда к Н. Бухарину в связи с хлопотами об освобождении арестованного брата Евгения. Бухарин жил тогда, по данным «Всей Москвы» на соответствующие годы, в номере 229. Мандельштам неоднократно обращался к Бухарину по разным поводам и позднее, в частности, в 1928 году – в связи с делом членов «Общества взаимного кредита». В то время поэт бывал у Бухарина на Тверской, в доме, где помещались редакции «Правды» и «Известий» (см. об этом адресе ниже).

14. В 1918 году Мандельштам сотрудничал в левоэсеровской газете «Знамя труда», где были напечатаны «Сумерки свободы» (номер от 11/24 мая 1918 года, впервые) и «Золотистого меда струя из бутылки текла…» (26 мая/8 июня 1918 года, также первая публикация). Редакция находилась по адресу: Леонтьевский пер., д. 18. Ныне – здание посольства Украины. Мандельштам мог бывать и на квартире члена ЦК партии левых эсеров Вениамина Левина, который был одним из руководителей газеты и во многом определял содержание её литературного отдела. В. Левин жил тогда в гостинице «Националь».

15. В 1918–1919 годах Мандельштам работает в Наркомпросе. В связи с этой работой написана статья «Государство и ритм» (1918). Наркомпрос размещался в это время сначала на Остоженке, в д. 53 (бывший «Катковский лицей», сохранился), а затем – в огромном здании страхового общества «Россия» на Сретенском бул. (д. 6, сохранился).

16. В 1918 году Мандельштам виделся в Москве с Анной Ахматовой и по меньшей мере однажды был у нее. А.А. Ахматова жила тогда в 3-м Зачатьевском пер., д. 3 (доказано архивистом Л.А. Рыбиной, исследовавшей квартирную книгу этого дома). Встреча могла произойти не ранее 15 августа (день, когда Анна Ахматова и В.К. Шилейко поселились в этом доме). Дом сохранился.

17. Возможно, Мандельштам бывал у художника Б. Лопатинского, с которым работал в 1918-м – начале 1919 года в Наркомпросе. Позднее, в 1922–23 годах, когда Мандельштамы жили на Тверском бул. в Доме Герцена (см. ниже), Лопатинский бывал у них. Где проживал в это время Б. Лопатинский, не выяснено. В 1916 г., во всяком случае, он жил в д. 16 по Малому Казенному пер.: «Лопатинский Борис Львович, п. двор. М. Казенный, д. 16. Телефон: 341-62. 1-ый Моск. Кадетск. корп.; художн.» («Вся Москва» на 1916 год). Дом сохранился.

18. По свидетельству эсера-максималиста П. Зайцева, незадолго до левоэсеровского мятежа Мандельштам виделся с известным левым эсером Я.Г. Блюмкиным у гостиницы «Эллит», где тогда проживал Блюмкин. Состоялась эта встреча поэта и Блюмкина, видимо, до их известного столкновения. Гостиница «Эллит» – это, очевидно, «Элит-отель» в Петровских линиях. Здание сохранилось. «Вся Москва» на 1917 год (Торгово-промышленный отдел справочника, с. 140): «Элит-отель» (Альпийская Роза акц. об-во) – Петровские линии. Т.: 367-50 и 367-54.

19. Мандельштам бывал в кафе Всероссийского Союза поэтов («Кафе поэтов», «Кафе СОПО», кафе «Домино»). Читал здесь стихи[643]643
  Вольпин Н.Д. Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников. C. 90.


[Закрыть]. Это кафе – одно из возможных мест столкновения поэта с Яковом Блюмкиным в конце июня или начале июля 1918 года: Тверская ул., д. 18 (по старой нумерации Тверской ул.) Кафе находилось примерно напротив современного здания Центрального телеграфа, на противоположной стороне Тверской. Дом не сохранился.

20. После столкновения с Я. Блюмкиным Мандельштам обратился за помощью к писательнице Л.М. Рейснер и ее мужу Ф.Ф. Раскольникову, известному революционеру. Л. Рейснер летом 1918 года жила в бывшей гостинице «Лоскутная» (в это время она называлась «Красный флот» и служила общежитием Народного комиссариата по морским делам)[644]644
  Никулин Л.В. Годы нашей жизни // Лариса Рейснер в воспоминаниях современников. М., 1969.


[Закрыть]. Гостиница находилась в начале Тверской ул. – Тверская, д. 3 (здание не сохранилось). «Особняк», в котором, судя по рассказу Мандельштама, фактически жили Л. Рейснер и Ф. Раскольников[645]645
  Мандельштам Н.Я. Воспоминания. С. 131.


[Закрыть], – это, вероятно, д. 9 по ул. Воздвиженка, где в 1918 году находился Наркомат по морским делам (до революции – дом нефтяного магната Асадуллаева). Л. Никулин в своих мемуарах упоминает о том, что вечером он провожал Л. Рейснер на Воздвиженку. Позднее Мандельштам бывал в доме на Воздвиженке в редакции «Крестьянской газеты» (см. ниже). Дом сохранился.

21. После столкновения с Блюмкиным Мандельштам и Ф. Раскольников побывали в связи с этим инцидентом у Ф.Э. Дзержинского, главы ВЧК. В здание ГПУ – НКВД на Лубянской пл. к Дзержинскому Мандельштаму пришлось снова идти в 1922 году – с ходатайством об освобождении задержанного брата Евгения. Тут, на Лубянке, арестованный поэт содержался в 1934 и 1938 годах. Ныне – здание ФСБ.

22. Осенью 1920 года Мандельштам, вернувшийся с Кавказа, побывал в Доме печати. Оказавшийся там Я. Блюмкин угрожал поэту[646]646
  Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь. С. 329.


[Закрыть]. В Доме печати Мандельштам бывал и позднее: И.Л. Фейнберг вспоминал о том, как поэт читал ему в Доме печати свое стихотворение «Я пью за военные астры, за все, чем корили меня…» (1931)[647]647
  Фейнберг И.Л. О Мандельштаме // Вопросы литературы. 1991. № 1.


[Закрыть]. Ныне – Дом журналиста. Никитский бул., д. 8.

23. В Камерном театре. Конфликт с поэтом В.Г. Шершеневичем весной 1921 года: Мандельштам вызывает Шершеневича на дуэль. Поэт бывал в Камерном театре и позднее. Тверской бул., д. 23. Ныне – Драматический театр имени А.С. Пушкина. Незадолго перед этим инцидентом поэт «снимал комнату на Воздвиженке»[648]648
  Мандельштам Е.Э. Воспоминания. С. 154.


[Закрыть].

24. Приехав в Москву весной 1922 года, Мандельштамы некоторое время жили у филолога Н.К. Гудзия. По данным «Всей Москвы» на 1923 год (приводятся данные 1922 года), официальный адрес Н. Гудзия был таким: Б. Знаменский, 8. (раздел «Журналисты и литераторы»). Дом сохранился. Но, судя по записи В. Хлебникова, он (Хлебников) приходил в это время к Мандельштаму в Даев пер. (у Сретенки). Возможно, Н.К. Гудзий действительно жил тогда по адресу, зафиксированному В. Хлебниковым; не исключено, однако, что Мандельштамы какое-то время проживали в Даеве пер. сами по себе и что этот адрес не имеет отношения к Н. Гудзию. «Сохранились записи голодного Хлебникова, подтверждающие, что в марте – мае 1922 года он не раз приходил к Мандельштаму обедать. На задней обложке одного из экземпляров своей литографированной книги “Ладомир” (Харьков, 1920) Хлебников сделал такую запись для памяти: “В субботу в 7 ч. К Мандель<штаму> и чай <?> Сретенка, Даев 9, 6”, а в записной книжке зафиксировал дату другой встречи: “Мандель<штам>, 8 мая” (14 мая он уехал из Москвы)»[649]649
  Парнис А.Е. Штрихи к футуристическому портрету О.Э. Мандельштама // Слово и судьба. Осип Мандельштам. М., 1991. С. 192.


[Закрыть]. Вторая запись Хлебникова имеет отношение скорее всего уже не к Даеву пер., а к Дому Герцена на Тверском бул. (см. следующий пункт данного списка).

25. Дом Герцена. Тверской бул., д. 25. Мандельштамы жили в левом флигеле дома (левый – если стоять лицом к главному зданию ансамбля) с весны 1922-го по начало августа 1923 года. Позднее Мандельштамы жили в противоположном, примыкающем к главному дому бывшей усадьбы, правом флигеле Дома Герцена (январь 1932 – октябрь 1933 годов). В эти периоды созданы многочисленные стихи и статьи, Дом Герцена попал на страницы «Четвертой прозы» (1929–1930). В правом флигеле, по свидетельству С.И. Липкина, Мандельштам читал антисталинские стихи ему и Г.А. Шенгели. В Доме Герцена 13 сентября 1932 года проходил товарищеский суд под председательством А.Н. Толстого по делу о конфликте Мандельштама с А. Саргиджаном (С.П. Бородиным).

10 ноября 1932 года здесь, в редакции «Литературной газеты», состоялся поэтический вечер Мандельштама.

В Доме Герцена в 1920 – 1930-е годы находилось и правление Литфонда, в котором поэт неоднократно бывал.

Ныне в Доме Герцена расположен Литературный институт им. А.М. Горького. На стене левого флигеля в 1991 году к столетию Мандельштама установлена мемориальная доска работы Д.М. Шаховского.

26. В 1922–1923 годах Мандельштам бывал в поэтическом кафе «Стойло Пегаса» (по воспоминаниям Н.Д. Вольпин и др.): ул. Тверская, д. 37 (по старой нумерации Тверской ул.). Кафе находилось на месте современного д. 17.

27. В кружке «Никитинские субботники». Ул. Огарева (так улица уже называлась в 1922 г.) – теперь снова Газетный пер, д. 3, кв. 7. Дом сохранился. Мандельштам был там 8 апреля 1922 года, читал «Золотистого меда струя из бутылки текла…» и др.[650]650
  Галушкин А.Ю. Указ. соч. С. 174.


[Закрыть]

28. В 1923 году (вероятно) Мандельштам был с В.П. Катаевым у Н.К. Крупской в Главполитпросвете[651]651
  Катаев В.П. Алмазный мой венец. Повести. М., 1994. С. 232–233.


[Закрыть]. Сретенский бул., д. 6, – доходный дом, выстроенный страховым обществом «Россия»; здание уже упоминалось в связи с работой Мандельштама в Наркомпросе. По данным «Всей Москвы» на 1924 год (данные 1923 года): «Главполитпросвет. Предс. Крупская Н.К. 4 подъезд, 2 эт.» (раздел «Центральные учреждения СССР»). Дом сохранился. В связи с этим посещением, по свидетельству В. Катаева, написана мандельштамовская эпиграмма «Есть разных хитростей у человека много…» (1923 или 1924).

29. Не раз бывал Мандельштам у заведующего Главлита П.И. Лебедева-Полянского. В первой половине 1920-х годов. Главлит находился там же, где Главполитпросвет, – в огромном доме на Сретенском бул. (д. 6). «Вся Москва» на 1924 год: «Главлит. Зав. Лебедев-Полянский П.И. 7 подьезд, 5 эт.» (раздел «Центральные учреждения СССР»).

30. В период проведения Первой международной крестьянской конференции Мандельштам побывал в здании Коминтерна на Воздвиженке (д. 1): см. очерк «Международная крестьянская конференция» (1923). Возможно, здесь было взято Мандельштамом интервью у Нгуен Ай Куока (будущего Хо Ши Мина), который участвовал в Международной крестьянской конференции – см. «Нюэн Ай-Как. В гостях у коминтернщика» (1923). Здание сохранилось.

31. По меньшей мере однажды Мандельштам был в 1923 году в кафе-клубе «Странствующий энтузиаст». Бывший директор петербургского литературного кафе «Бродячая собака» Б.Н. Пронин устроил кафе-клуб в своей квартире на Большой Молчановке (д. 32, кв. 6)[652]652
  Мандельштам Н.Я. Вторая книга. С. 468; Андреевский Г.В. Москва. 20-е – 30-е годы. С. 222.


[Закрыть]. Кафе открылось в ночь на новый, 1923 год.

32. Во время НЭПа рядом с Театром Мейерхольда (ГосТИМ) на Садовом кольце (здание перестроено; ныне – Концертный зал им. П.И. Чайковского) помещалось казино «Монако». Имеются указания на то, что Мандельштам бывал в казино в начале 1920-х годов. (по утверждению В.В. Гудковой, публикатора и комментатора письма Зинаиды Райх А.М. Горькому; обоснование этого утверждения в работе В. Гудковой отсутствует)[653]653
  «Мы оказались в невероятном одиночестве». Письмо З.Н. Райх А.М. Горькому 20 июня 1928 года / Публикация, вступительный текст и примечания В.В. Гудковой // Мнемозина. Документы и факты из истории отечественного театра XX века. Вып. 3. М., 2004. С. 209.


[Закрыть]. Дом не сохранился.

33. Мандельштам многократно бывал в Госиздате. В 1919–1923 годах Госиздат РСФСР размещался в бывшем особняке С.П. Рябушинского на Малой Никитской, в д. 6/2 (сохранился). 11 мая 1922 года Мандельштам заключил с Госиздатом договор на издание сборника «Аониды» (издание не состоялось). В июле 1923 года Госиздат выпустил в Москве тиражом 3000 экз. третье издание «Камня» (76 стихотворений, художник А.М. Родченко). С 1923 по 1930 годы Госиздат работал в д. 4/8 по ул. Рождественка, также хорошо знакомом Мандельштаму. Здесь он бывал, в частности, у руководителя Госиздата А.Б. Халатова. На месте, где стоял д. 4/8, в настоящее время находится универмаг «Детский мир».

34. В 1922 году Мандельштам бывал в редакции газеты «Московский понедельник». Газета начала выходить летом 1922 года, прекратила существование в сентябре того же года. Во втором номере газеты появилась публикация фрагмента мандельштамовского перевода пьесы Э. Толлера «Человек-масса». В «Московском понедельнике» опубликованы (не в первый раз) стихотворения О.М. «Декабрист» (14 августа 1922) и «Золотистого меда струя из бутылки текла…» (11 сентября 1922). Газета выходила в Госиздате под редакцией П.И. Лебедева-Полянского, возглавлявшего Главлит: Малая Никитская, д. 6/2 (см. предыдущий пункт). По воспоминаниям П.Н. Зайцева, бывшего в то время секретарем редакции газеты, Главлит «ютился» тогда еще «в одной из маленьких проходных комнат Госиздата на втором этаже» (в бывшем доме Рябушинского). «Наша редакция расположилась территориально под крылышком Госиздата…» «Аппартаменты… (так! – Л.В.) наши состояли из получердачной мансарды, похожей на склад…». П. Зайцев упоминает Мандельштама, который как-то «дал для газеты новые, только что написанные стихи»[654]654
  Зайцев П.Н. Первая московская литературная газета «Московский понедельник» // Минувшее. Т. 13. М.; СПб., 1993. С. 59–60, 66.


[Закрыть].

35. Хорошо была знакома Мандельштаму московская редакция берлинской «сменовеховской» газеты «Накануне». Редакция располагалась в первом московском «небоскребе» – д. 10 по Большому Гнездниковскому пер. (так называемый «дом Нирнзее»), на первом этаже. Через эту редакцию прошли в 1922–1923 годах и были опубликованы на страницах «Накануне» в Берлине стихотворения Мандельштама «Ласточка», «Возьми на радость из моих ладоней…», «Грифельная ода», статья «О природе слова» (под заглавием «О внутреннем эллинизме в русской литературе»). Все вышеперечисленные произведения были уже напечатаны в разных изданиях до их появления в «Накануне». Стихотворение «Люблю под сводами седыя тишины…», статьи «Пшеница человеческая» («Накануне», 7 июня 1922 года) и «Гуманизм и современность» (20 января 1923 года, «Литературное приложение» к «Накануне» № 36) опубликованы в «Накануне» впервые.

Квартиру 609 дома Нирнзее занимал М. Долинов, представитель уральского журнала «Товарищ Терентий», в котором Мандельштам печатался в 1923–1924 годах.

Дом сохранился.

36. «Красная новь» (журнал и издательство). Существовали при Главполитпросвете. В журнале «Красная новь», редактором которого в 1921–1927 годах был А.К. Воронский, в 1922–23 годах были напечатаны мандельштамовские стихотворения «Декабрист», «Уничтожает пламень…», «Что поют часы-кузнечик…», «Феодосия», «Чуть мерцает призрачная сцена…», «Век» и рецензия «Андрей Белый. “Записки чудака”» (все – не впервые). В «Красной нови» в первый раз было напечатано стихотворение «Нашедший подкову» («Красная новь», № 2(12), март – апрель 1923 года).

Редакция «Красной нови» находилась в уже упоминавшемся в списке адресов бывшем доме страхового общества «Россия» (Сретенский бул., 6, или по Милютинскому пер., д. 22). По данным «Настольного справочника» «Вся Москва» (М., 1922), адрес редакции был таким: «Сретенский б., 6, 4-й под.». Помещалась редакция на 4-м этаже. В сборнике «авио-стихов» (так! – Л.В.) «Лёт», выпущенном издательством «Красная новь» в 1923 году, указана «контора издательства»: «Милютинский пер., 22, угол Сретенского бул., 4 под., 4 эт., кв. 43». В сборнике опубликованы стихи Мандельштама в следующем порядке: «Война. Опять разноголосица…» (в этот текст как его часть вошли впервые опубликованные стихи «А небо будущим беременно…»); «Ветер нам утешенье принес…»; затем, под цифрой I: «Давайте слушать грома проповедь…»; II – «Как тельце маленькое крылышком…» (первая публикация); далее – под номером IV (так! – Л.В.) – «На круговом, на мирном судьбище…»; и под номером V – «Как шапка холода альпийского…». Несколько позднее, в 1920-е годы, редакция «Красной нови» помещалась в д. 14 по Кривоколенному пер., рядом с Мясницкой ул.

37. Одним из важнейших изданий, где публиковался Мандельштам в 1922–1924 годах, был журнал «Россия», руководимый И.Г. Лежневым. На страницах «России» в первый раз были напечатаны стихотворения «Кому зима – арак и пунш голубоглазый…» (1922, № 1, август), «Век» (1922, № 4, декабрь), перевод с французского «Сыновья Аймона» (1923, № 5, январь), «Концерт на вокзале» (1924, № 3). «Россия» впервые опубликовала статьи Мандельштама «А. Блок (7 августа 21 г. – 7 августа 22 г.)» – 1922, № 1; «Литературная Москва» (1922, № 2), «Литературная Москва. Рождение фабулы» (1922, № 3). Редакция в 1923 году была в «доме Нирнзее» (Б. Гнездниковский пер., 10), где И. Лежнев принимал «от 51/2 до 7 веч.», что и указано на последней странице шестого номера журнала за 1923 год. В 1924 году редакция помещалась на Страстном бул., в д. 4. Редакторские дела обсуждались и решались также непосредственно на квартире И.Г. Лежнева (Большая Полянка, 15, кв. 7). См. «Всю Москву» на 1925 год: «Лежнев И.Г. Бол. Полянка, 15, кв. 7. Телефон: 3-06-03 (журнал «Россия»)». Именно И. Лежнев заказал поэту книгу воспоминаний «Шум времени» (но потом отклонил предложенное сочинение).