Текст книги "На границе Великой степи. Контактные зоны лесостепного пограничья Южной Руси в XIII – первой половине XV в."

Вышеприведенные сведения письменных источников в целом подтверждаются и данными археологических исследований регионов литовско-ордынского пограничья. В частности, согласно результатам исследований украинских археологов, резкое сокращение численности населенных пунктов на землях Днепровского левобережья, а также ряда лесостепных районов Днепровско-Днестровского междуречья с наибольшей вероятностью следует датировать концом XV – началом XVI в.[729]729
  Супруненко О.Б., Приймак В.В., Мироненко К.М. Указ. соч. С. 73, 79.


[Закрыть]

Таким образом, рассматривая вопросы хозяйственного освоения территорий южнорусской лесостепной зоны в эпоху ордынского владычества и связанные с ним закономерности развития поселенческой структуры, следует выделить три периода. Первый период приходится на вторую половину XIII – первую половину XIV в. и характеризуется относительно стабильным хозяйственно-экономическим развитием этих областей, при одновременном усилении влияния тюркского этнического компонента и материальной культуры Золотой Орды. Второй период следует датировать второй половиной XIV в. Его отличительной особенностью является переход ряда регионов Южной Руси под административное управление Великого княжества Литовского с сохранением военно-политической и экономической стабильности. Третий период датируется концом XIV–XV в. В это время, на фоне военно-политической нестабильности, а также экстремальных эпидемических и климатических катаклизмов отмечаются процессы депопуляции и деурбанизации на территориях практически всех регионов русско-ордынского пограничья.

Глава 5
Распад Улуса Джучи и изменение административного статуса пограничных территорий

§ 5.1. Административно-территориальные изменения на землях русско-ордынского пограничья (вторая половина XIV – первая половина XV в.)

Период конца 50-х – первой половины 60-х гг. XIV в. характеризуется нарастающим коллапсом золотоордынской государственной системы, получившим в русских летописях название «Великой замятни». К настоящему времени в отечественной историографии не сложилось однозначного мнения в вопросе о датировке начального периода междоусобиц в Улусе Джучи. По мнению известного советского исследователя истории Золотой Орды М.Г. Сафаргалиева, начало внутриполитического кризиса следует относить к 1359 г. (убийство хана Бердибека)[730]730
  Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 111–112.


[Закрыть]. В свою очередь, современным российским историком Р.Ю. Почекаевым была высказана гипотеза, согласно которой первые признаки кризисных явлений золотоордынской государственности проявились уже в 1358 г. (предъявление претензий на власть Кульпой). События 1358–1362 гг., приведшие к разрушению административно-политической системы Джучидского государства, исследователь предлагает считать первым этапом великой ордынской смуты[731]731
  Почекаев Р.Ю. К вопросу о переходе власти в государствах Чингизидов. Золотая Орда в 1358–1362 гг.: династический кризис и феномен самозванства // Золотоордынская цивилизация. Вып. 2. Казань, 2009. С. 39.


[Закрыть].

Рассматривая данную проблему, следует отметить, что определенная информация по вышеуказанному вопросу содержится в ряде русских летописных источников. В частности, Рогожский летописец под 6868 г. от сотворения мира (1360 г. от Р. Х.) отмечает нарастающий политический хаос в Золотой Орде: «…Тое же весны приде на царство Волжское некыи царь с въстока Заядъскы, именемъ Хидырь, прида взялъ Ордоу и царя Навроуса оубилъ и царицю Таидулу, а князи ординьскыхъ Муалбоузиноу чадъ множество оубилъ, а самъ седе на царство. И бысть въ Орде замятня велика…»[732]732
  ПСРЛ. Т. XV. Рогожская летопись. М., 2000. С. 70. Л. 286.


[Закрыть] В свою очередь, Ермолинская летопись относит начало ордынской междоусобицы к 1361 году, свидетелями первого этапа которой стал ряд русских князей (Дмитрий Московский, Андрей Новгородский, Константин Ростовский и Михаил Ярославский), находившихся к тому моменту в ставке Хызра (Хыдыря): «…Того же лета уби Хыдыря сынъ его Темирь-хозя и седе на царстве, а на 7 день царьства его темникъ его Мамаи замяте всемъ царствомъ его; онъ же беже за Волгу, тамо убиннъ бысть, а Мамаи приіде за Волгу на горнюю сторону со всею ордою, а царь у него Авдула… а иныхъ царь Киндилъбекъ творя сынъ Чанибековъ многихъ поби, а самого убиша же, а иные князи затворишася въ Сараи со царемъ Муратомъ; многа же замятня у нихъ и глад велик бысть»[733]733
  ПСРЛ. Т. XVIII. Ермолинская летопись. СПб., 1910. С. 113. Л. 189.


[Закрыть].

Таким образом, наиболее источниковедчески обоснованной выглядит предложенная И.М. Миргалеевым и Д.М. Маслюженко гипотеза датировки начала «Великой замятни» 1361 г., с момента открытого военного противостояния групировок ордынской знати и появления сразу нескольких претендентов на ханскую власть[734]734
  Миргалеев И.М. К вопросу о единстве Золотой Орды в 1359–1380 годах // Культурные традиции Евразии. Казань, 2004. С. 97; Маслюженко Д.Н. Шибаниды в золотоордынских делах во второй половине XIV – начале XV веков: истоки сибирской государственности // Северный регион: наука, образование, культура. 2007. № 2. С. 82.


[Закрыть].

Длительный период ордынских междоусобиц (1360–1380) сопровождался временной ликвидацией устоявшихся практик административно-территориального устройства Улуса Джучи предшествующего периода и господства принципа владения той или иной территорией «по праву силы».

Никоновская летопись, отмечая гибель в 1361–1362 гг. нескольких претендентов на ханский престол (Хызра, Орду-Мелика, Кильдибека), в сообщении под 6871 г. от сотворения мира (1363 г. от Р. Х.) констатирует фактический распад Улуса Джучи на ряд независимых владений: «…мнозіи князи Сарайстіи затворишася въ Сараи, царя у себе именующе Амурата, Хыдырева брата царева; а Булать Темиръ, князь Ординскій, Болгары взялъ, и все грады по Волзе и улусы поималъ, и отня весь Воложскій путь. А иный князь Ординньскій именем Тогай, иже отъ Бездежа, той убо Наручадъ и всю ту страну взялъ, и тамо о себе пребываше; а иніи князи Ординстіи о себе пребываху. И бысть въ нихъ глад велій, и замятня многа, и неустроеніе всегдашнее, и не престаяху межи собою ратующеся, и біющеся и кровь проливающе»[735]735
  ПСРЛ. Т. XI. Никоновская летопись. М., 1965. С. 232–234.


[Закрыть]. На землях золотоордынских улусов к западу от Волги в 60-х гг. XIV в. формируются владения Мамая, получившие в поздних русских летописях название Мамаевой Орды[736]736
  ПСРЛ. Т. X. Никоновская летопись. М., 2000. С. 233.


[Закрыть] и включавшие в себя на пике военно-политического влияния беклярбека обширные территории Северного Кавказа, Крыма, Северного Причерноморья[737]737
  Миргалеев И.М. «Черный человек» Мамай // Мамай. Опыт историографической антологии. Казань, 2010. С. 186.


[Закрыть].

В условиях деградации военно-политической системы Золотоордынского государства ордынские улусы, располагавшиеся на западной и северной периферии Джучидских владений, начинают подвергаться систематическому военному давлению со стороны ВКЛ, Венгерского королевства, а также валашских «господарств». К концу 50-х гг. XIV в. ордынская кочевая аристократия полностью утрачивает контроль над землями Восточного Прикарпатья, ставшими во второй половине этого столетия территориальным ядром формировавшегося Молдавского господарства[738]738
  ПСРЛ. Т. II. Густынская летопись. СПб., 1843. С. 350; Полевой Л.Л. Раннефеодальная Молдавия. Кишинев, 1985. С. 139; Русев Н.Д. Молдавия в «темные века»: материалы к осмыслению культурно-исторических процессов // Молдавия в «темные века». С. 390–391, 394; Он же. Волохи, русские и татары в социальной истории средневековой Молдавии // Русин. 2005. № 2 (2). С. 97–98; Узелац А. Татары в Дунайско-Днестровском междуречье во второй половине XIV в. // Золотоордынское обозрение. 2019. Т. 7. № 3. С. 417–424.


[Закрыть]. В первой половине 60-х гг. XIV столетия правящие элиты Великого княжества Литовского начинают военно-политическую экспансию в южном и юго-восточном направлении, целью которой являлось присоединение к ВКЛ русских княжеств и земель, находившихся до «Великой замятни» в вассальной зависимости от Джучидов или напрямую входивших в состав ордынских улусов.

К 1363 г. происходит включение в состав ВКЛ территории Среднего Поднепровья, где возникает удельное княжеское владение для одного из сыновей Ольгерда – Владимира Ольгердовича. Согласно сообщению Густынской летописи: «Сей Олгерд и иныя Руския державы во свою власть прият, и Киев под Федором князем взят, и посади в нем Володимира сына своего; и нача над сими владета, им же отцы его дань даяху»[739]739
  ПСРЛ. Т. II. Густынская летопись. СПб., 1843. С. 350.


[Закрыть].

Территориальная структура Киевского удельного княжества довольно четко прослеживается по «Списку русских городов дальних и ближних». В разделе «А се Киевски грады» указаны названия 71 города, которые располагались не только в Среднем Поднепровье, но и в бассейнах Припяти, Десны, Сейма и ряда других рек. Среди них Житомир, Вручий, Туров, Могилев, Брянск, Чернигов, Трубчевск, Новгород-Северский и ряд других[740]740
  Тихомиров М.Н. «Список русских городов дальних и ближних». Исторические записки. Т. 40. М., 1952. С. 228.


[Закрыть]. Как один из населенных пунктов Киевского княжества (входившего с 1363 г. в состав державы Гедиминовичей) упоминается Переяславль-Русский (Южный)[741]741
  Тихомиров М.Н. Указ. соч. С. 223.


[Закрыть].

В состав княжества вошли и земли Курско-Рыльско-Путивльского Посеймья, южными пограничными пунктами которого, в эпоху литовского доминирования, являлись городские центры Хоробор и Сосница, а также замок Остер с прилегающими к нему землями в нижнем течении Десны, где археологами было выявлено много отдельных находок и кладов монет литовских князей Киева второй половины XIV в.[742]742
  Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси… С. 83–84.


[Закрыть]

Расположенные в верховьях р. Ворсклы города Хотмышль, Бирин, Лосичи, Ницяны и Донец образовывали внешнюю пограничную линию между литовскими владениями и кочевьями ордынских эмиров на землях Днепровского левобережья[743]743
  Петрунь Ф. Ханськи ярлики на украіньскі землі (до питання про татарску Украіну) // Східний світ. Киев, 1993. № 2. С. 137–139.


[Закрыть]. По мнению Ф.М. Шабульдо, на правом берегу Днепра литовско-ордынским рубежом служила р. Рось. Далее на запад граница обозначалась двумя группами укрепленных населенных пунктов городского типа. Первую группу составляли старые русские города Звенигород, Сокаль, Брацлав и Каменец. Вторую – выдвинутые южнее к степи поселения ордынской эпохи: Хачибеев, Маяк, Ябгу-город, Балыклы (Балыклей, Балаклея), Караул (Сторожевой город, Черный город) и Дашово городище[744]744
  Шабульдо Ф.М. «Семеновы люди»: их территория и роль в политических отношениях между Крымом и Литвой на исходе XV в. // RUTENICA. Альманах середньовічноі історіi та археологіi Східной Европи / НАН Украіни. Т. IX. Киев, 2010. С. 69–71; Петрунь Ф. Указ. соч. С. 140.


[Закрыть].

В 1360-х гг. на землях «татарской Подолии» возникает ряд удельных владений литовских князей (Юрия, Александра, Константина и Федора Кориатовичей), являвшихся представителями младшей ветви династии Гедимина. По сообщению Густынской летописи, появление княжеств Кориатовичей произошло в результате разгрома в 1363 г. дружинами Ольгерда и союзных ему князей улусных ополчений ордынских эмиров, «отчичей и дедичей» Подольской земли – Хаджибея, Кутлубуки и Димитрия, в битве на Синих Водах: «В лето 6870… Олгерд победи трех царков татарских и з ордами их; си есть Катлубуха, Казчея, Дмитра; и оттоли от Подоля изгна власть татарскую»[745]745
  ПСРЛ. Т. II. Густынская летопись. СПб., 1843. С. 350.


[Закрыть].

Особого внимания заслуживает сообщение Уваровской летописи о заключении неких соглашений литовских князей с представителями местных правящих элит Днестровско-Бужского региона, осуществлявших фактическое управление земледельческими общинами Подолии в период ордынского владычества[746]746
  «Тогда (после Синеводской битвы. – Л. В.) тыи княжата (Кориатовичи. – Л. В.), пришѣд в Подольскую зѣмлю, и вошѣдшего у приязнь со атаманы, начали защищать Подольскую зѣмлю от татар и боскаком выхода нѣ начали давать» (ПСРЛ. Т. XXXV. Уваровская (Слуцкая) летопись. М., 1980. С. 74–75. Л. 43 об.); Бабенко А.А., Комаров О.В. Битва на Синих Водах – факт или историографический миф // NOVOGRDIA. 2020. № 2. С. 135–154.


[Закрыть].

После перехода Подолии под власть племянников Ольгерда Кориатовичи перестают платить ордынский «выход» в связи с отсутствием стабильной власти в Орде и непрекращающимися междоусобицами. Однако с укреплением в западной части Улуса Джучи власти беклярбека Мамая подольские князья возобновляют выплаты дани примерно с 1375 г.[747]747
  Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 1. СПб., 1846. С. 21.


[Закрыть] Выплаты продолжались и после восстановления административно-территориального единства Золотой Орды ханом Токтамышем в 1380 г., а также, вероятно, были возобновлены в конце XIV – начале XV в., после разгрома Едигеем и Тимур-Кутлугом войск Витовта в битве на Ворскле (1399 г.). Об этом, в частности, свидетельствуют сообщения, содержащиеся в текстах княжеских грамот Кориатовичей, датируемых 1392 и 1405 гг.[748]748
  Молчановский Н. Очерк известий о Подольской земле до 1434 года. Киев, 1885. С. 225–226.


[Закрыть] В дипломатических документах Ливонского ордена, относящихся ко второй половине XIV столетия, князья Кориатовичи называются ордынскими данниками – tributarii[749]749
  Codex diplomaticus Prussiae III, 21 // Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси: Сб. мат-лов и исслед. СПб., 1907. С. 191–192.


[Закрыть].

Также необходимо отметить особый административно-политический статус Подольского княжества в последней трети XIV в. Будучи тесно связаны родственными и политическими узами с ВКЛ, подольские владетели признавали вассальную зависимость от польских королей Казимира III Великого и Людовика I Венгерского[750]750
  Кузьмин А.В. Родословная князя Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского // Дмитрий Донской и эпоха возрождения Руси. Тула, 2001. С. 114–115.


[Закрыть]. Таким образом, в данной ситуации прослеживается нередкий для этой эпохи принцип «двойного вассалитета» пограничных и окраинных территорий. Вероятнее всего, подобная политическая практика имела своей целью обеспечение максимальной безопасности земель, чей статус являлся не до конца определенным и мог служить причиной частых военных конфликтов между крупными державами.

После прихода к власти хана Токтамыша и стабилизации политической системы Улуса Джучи в начале 80-х гг. XIV в. была восстановлена система земельных пожалований (суюргала) и налоговых привилегий (тарханов). Главами улусов были назначены соратники нового хана, а также перешедшие на его сторону эмиры Мамая и Урусхана[751]751
  Миргалеев И.М. Политическая история Золотой Орды периода правления Токтамыш-хана. Казань, 2003, С. 80–81; Он же. Смута 60—70-х годов XIV века // Золотая Орда в мировой истории. Казань, 2016. С. 697–698; Он же. Попытки возрождения Золотой Орды в конце XIV – начале XV в. // Золотая Орда в мировой истории. Казань, 2016. С. 698–699.


[Закрыть]. В частности, в Донском левобережье располагались улусы Сары-Ходжи, Бек-Булата и Ак-Буги[752]752
  ПСРЛ. Т. XI. Никоновская летопись. М., 1965. С. 96.


[Закрыть]. Кочевья на территории к западу от Дона получили эмиры Бек-Ярык, Таш-Тимур и Актау[753]753
  СМИЗО. Т. II. Л., 1941. С. 121, 179; ПСРЛ. Т. XI. М., 1965. С. 95–96; Черкас Б. Территориальное устройство Улуса Джучи // Золотая Орда в мировой истории. Казань, 2016. С. 173.


[Закрыть]. Улусбеками Днепровского правобережья в период правления Токтамыша являлись эмир Хурмадай и один из сыновей Мамая – Бек-Султан, имевший кочевья в районе рек Ингул и Ингулец (Энгел вэ Онгул)[754]754
  Ал-Хаджи Атд ал-Гаффар Кырыми. Умдет ат-таварих. Стамбул, 1924. С. 55.


[Закрыть].

Следует отметить, что в период правления Токтамыша власти Золотой Орды ограничились восстановлением фискальных выплат с тех областей Южной Руси, которые в период «Великой замятни» перешли под военно-административный контроль Гедиминовичей. Указанные выплаты состояли из установленных ранее сумм собственно ордынского «выхода» (ясака), а также таможенных сборов с транзитной торговли. Помимо этого, литовские князья продолжали получать от ханов Золотой Орды (позднее правителей Большой Орды и Крымских Гиреев) ярлыки, подтверждающие их владельческие права на ряд регионов южнорусского лесостепного пограничья[755]755
  Беспалов Р.А. Литовско-ордынские отношения 1419–1429 годов и первая попытка образования Крымского ханства // Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. V. 2013. C. 30–34; Он же. Новосильско-Одоевское княжество и Орда в контексте международных отношений в Восточной Европе XIV – начала XVI веков // Средневековая Русь. Вып. 11. Проблемы политической истории и источниковедения. М., 2014. С. 257–326; Он же. Документы о сношениях Крыма с Москвой по поводу одоевского ясака // Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. 6. Севастополь; Тюмень, 2014. С. 218–220.


[Закрыть].

Контроль над сбором налоговых выплат в конце XIVXV в. осуществляли ордынские фискальные чиновники (даруги). Об этом, в частности, свидетельствует текст письма Менгли-Гирея обратившегося в 1498 г. с просьбой к Ивану III собрать с князей Одоевских, перешедших под сюзеренитет великого московского князя, «ясак наш две тысячи алтын». Основанием для подобной просьбы, по мнению крымского хана, служил тот факт, что «из старины Одоевских городов князи, по старине к нам, что давали ясаку тысячу алтын. А дарагам другую тысячу алтын давали, по той пошлине дарагу их бахшеиша послал есми»[756]756
  Сборник Российского исторического общества (РИО). Т. 41. № 58. С. 269.


[Закрыть]. Исходя из данного сообщения можно сделать вывод о том, что половина собираемых в качестве ясака денежных сумм шла в личный доход даруг, должностные полномочия которых, согласно гипотезе Р.А. Беспалова, являлись наследственной привилегией определенных родов ордынской (позднее крымской) знати[757]757
  Беспалов Р.А. Документы о сношениях Крыма с Москвой по поводу одоевского ясака // Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. 6. Севастополь; Тюмень, 2014. С. 225.


[Закрыть].

Относительно бесконфликтная политика, проводимая ордынской элитой в отношении ВКЛ во второй половине XIV столетия, в значительной степени определялась фактором экономической выгоды. С начала 1380-х гг. одной из главных целей правительства Токтамыша была стабилизация северных ответвлений сети трансъевразийских торговых коммуникаций[758]758
  Миргалеев И.М. Политическая история Золотой Орды периода правления Токтамыш-хана. Казань, 2003. С. 158.


[Закрыть]. Рассматривая вопросы литовско-ордынских отношений последней четверти XIV в., следует учитывать тот факт, что в окружение нового хана, по факту формировавшего основную внешнеполитическую линию Золотоордынского государства в 80—90-х гг. XIV в., входили группы родовой аристократии, объединенные по региональному признаку[759]759
  Там же. С. 158; Тизенгаузен В.Г. СМИЗО. Т. II. М., 1941. С. 151.


[Закрыть]. Наиболее влиятельными из них являлись представители восточных улусов Золотой Орды (потомки Орду-ичена, Тука-Тимуриды, Шибаниды), а также ряд сарайских эмиров и улусбеков западного крыла Джучидского государства, перешедшие на сторону законного хана в 1380 г. Политические и экономические интересы этих групп были направлены на военную экспансию в южном направлении (Хорезм, Арран), а также на получение постоянных доходов от взимания торговых пошлин, что, в свою очередь, обусловливало их заинтересованность в стабильном функционировании и безопасности торговых маршрутов, проходивших по территории Улуса Джучи и сопредельных с ним государств. Подобную безопасность трансъевразийской торговли и стабильность получения доходов от таможенных пошлин было бы невозможно обеспечить в условиях военного конфликта Улуса Джучи и державы Гедиминовичей.

Помимо этого, мирные отношения с Литвой обеспечивали беспрепятственное хозяйственное использование ордынскими кочевниками ряда районов южнорусской лесостепи в качестве территории летних перекочевок.

Таким образом, в преддверии военного столкновения с державой Тимур-ленга окружение хана Токтамыша стремилось обеспечить стабильный мир на северо-западных границах государства посредством уступки ВКЛ отвоеванных Гедиминовичами и польским королем Казимиром Великим южнорусских земель, с условием сохранения выплаты дани и признания формальной зависимости. Дополнительным аргументом в пользу существования союзнических отношений между Ордой и Литвой в 80—90-х гг. XIV в. может служить факт ухода Токтамыша и его сторонников на территорию ВКЛ после разгрома Золотоордынского государства Тимур-ленгом в 1395 г. и участие «двора» свергнутого хана в битве на Ворскле (1399 г.) в составе армии литовского великого князя Витовта[760]760
  ПСРЛ. Т. I. Троицкая летопись. Вып. 1. СПб., 1846. Стб. 165.


[Закрыть].

Исходя из информации, содержащейся в письменных источниках, крайним пунктом территориальной экспансии ВКЛ на юго-востоке русских земель являлся населенный пункт Коршев. По сообщению Рогожской летописи, относящейся к 1362–1263 гг.: «…Литва взяша Коршев и сотворишас(я) мятежи и тягота людем по всей земли»[761]761
  ПСРЛ. Т. XV. Рогожский летописец. 1863. Стб. 75.


[Закрыть].

В исторической науке не сложилось однозначного мнения по проблеме локализации летописного Коршева. Украинскими историками М. Дорошем и В. Борисенко была выдвинута версия о локализации указанного населенного пункта на Волыни[762]762
  Дорош М.Н. Маршрут походу русько-литовского війска 1362 р. – ключ до локалізаціi літописного Крчева, Синьоі Воды, Білобережжя, Торговиці та Звенигорода // Военна історія. Науково-популярный журнал. Киів, 2011. № 4 (58). С. 30–43; Дорош М.Н. Битва на Синій Воді 1362 року: правда та домисли. Вінния, 2009. С. 188.


[Закрыть]. По мнению С. Кучинского, разделяемому и некоторыми современными исследователями, под Коршевом следует понимать столицу одного из удельных Северских княжеств – Карачев[763]763
  Kuczynski S.M. Ziemie Czerrnihosko-Siewierskie pod rzadami Litwy. (Праці Украінського наукового інституту. Т. 33). Warszawa, 1933. S. 141, 170, 391; Бабенко А.А., Комаров О.В. Указ. соч. С. 138.


[Закрыть]. Данное предположение базируется на сообщении Рогожского летописца, в котором Коршев упоминается в одном ряду с Новосилем и Брянском[764]764
  ПСРЛ. Т. XV. Рогожский летописец. Пг., 1922. Стб. 75.


[Закрыть]. Однако вышеобозначенные гипотезы расходятся с данными «Списка русских городов дальних и ближних», согласно которому Коршев располагался на р. Сосна («Коршев на Сосне»)[765]765
  Тихомиров М.Н. «Список русских городов дальних и ближних» // Исторические записки. М., 1952. № 40. С. 218–220.


[Закрыть]. Этот географический маркер позволил М.Н. Тихомирову высказать предположение о расположении Коршева в районе современного г. Ливны[766]766
  Тихомиров М.Н. Указ. соч. С. 230, 234.


[Закрыть].

Вместе с тем ни в районе Ливен, ни на р. Тихая Сосна до настоящего времени не обнаружено городищ ордынского времени. В то же время на р. Быстрая Сосна локализуются как минимум два относительно крупных населенных пункта городского типа, датируемых второй половиной XIII–XIV в., – Лавское городище и летописный Елец[767]767
  Тропин Н.А. Лавский археологический комплекс XIXIV вв.: историческая оценка и этапы развития памятника // Краткие сообщения Института археологии РАН. Вып. 221. 2007. С. 154–166.


[Закрыть]. В этой связи следует согласиться с мнением О.В. Русиной и А.А. Горского, локализовавших месторасположение Коршева в бассейне р. Быстрая Сосна[768]768
  Русина О.В. Сіверьская земля у складі Великого князівства Литовського. Киів, 1998. С. 77. Сноска 83; Горский А.А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII – начало XV в.) // Средневековая Русь. Вып. 1. М., 1996. С. 90–91.


[Закрыть], а также признать как весьма вероятную гипотезу Д.А. Ляпина, отождествившего «Коршев на Сосне» с Лавским городищем, расположенным в непосредственной близости от Ельца[769]769
  Ляпин Д.А. Город Коршев на Сосне и начало истории Елецкого княжества // Запад – Россия – Восток: Археология. История. Философия. Юриспруденция. № 24–25 (3–4). 2013. С. 22–23.


[Закрыть].

Вопрос об административной принадлежности земель в бассейнах Красивой Мечи и Быстрой Сосны во второй половине XIII – первой половине XIV в. до настоящего времени не получил должного разрешения в исторической науке. Ни письменные источники, ни археологические данные не позволяют дать однозначный ответ об административном статусе этих территорий до 60-х гг. XIV в. Находки на ряде населенных пунктов Верхнего Подонья (Лавский археологический комплекс, древнерусское поселение у с. Нижний Воргол) ряда артефактов, относящихся к материальной культуре Золотой Орды[770]770
  Тропин Н.А. Золотоордынские находки в Верхнем Подонье // Евразийская лесостепь в эпоху металла // Археология восточноевропейской лесостепи. Вып. 13. Воронеж, 1999. С. 144.


[Закрыть], дают некоторое основание говорить об экономических и этнокультурных контактах местного населения с ордынскими кочевниками. В то же время отсутствие какой-либо информации в нарративных источниках об административной принадлежности данного района во второй половине XIII – первой половине XIV в. не позволяет однозначно отнести эти земли к территориальным единицам одного из ордынских улусов.

События «Великой замятни», сопровождавшиеся резким ослаблением государственных институтов Улуса Джучи, привели к значительным административно-территориальным изменениям в регионе Верхнего Подонья. В частности, во второй половине XIV в. в бассейне р. Быстрой Сосны возникает удельное пограничное княжество, административным центром которого становится г. Елец. Согласно сообщению Никоновской летописи, нашедшей отражение в родословных книгах русского дворянства, родоначальником династии елецких князей следует считать князя Федора Ивановича, являвшегося сыном Ивана Титовича Козельского, рожденного в браке с дочерью Олега Рязанского – Агриппиной[771]771
  ПСРЛ. Т. XI. 1965. С. 96; Родословная книга. СПб., 1787. С. 1787.


[Закрыть].

Аналогичная запись содержится в 14-й главе Румянцевского списка первого извода Патриаршей редакции родословных книг: «Род Елецких князеи, а пошли от рязанских же князеи… Отто князя Ивана от Козельского князь Иванов сын Карачевского»[772]772
  Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 256. № 349. Приложение 3 // Очерки феодальной России. № 15. М.; СПб., 2012. С. 179–180, 190.


[Закрыть]. Следует отметить, что отец Ивана Козельского – князь Тит – продолжительное время являлся союзником рязанского князя Олега Ивановича. Дружина козельского князя участвовала в битве против эмира Тагая под Шишевским лесом в 1365 г., а также в походе Олега Рязанского на Червленый Яр в 1400 г.[773]773
  ПСРЛ. Т. XI. Никоновская летопись. СПб., 1897. С. 184.


[Закрыть] Учитывая наличие тесного военного союза двух княжеских домов, весьма вероятным представляется заинтересованность правящих элит Рязанского княжества в установлении контроля над важными в стратегическом отношении землями бассейна Быстрой Сосны посредством создания буферного владения на границе со Степью, первые сведения о котором содержатся в историко-литературных источниках последней четверти XIV в.: «Сказание о Мамаевом побоище» и «Пименово хожение в Царьград»[774]774
  Книга хожений. Записки русских путешественников XIXIV вв. М., 1984; Сказание о Мамаевом побоище. РНБ, Q. IV, 22.


[Закрыть].

Заслуживает внимания тот факт, что в летописных источниках имеются различные оценки административно-политического статуса Елецкого княжества в конце XIV столетия. Так, в летописной «Повести о Темир Аксаке» Елец указан как город «…близ предел Рязанския земли»[775]775
  ПСРЛ. Т. XXV. М., 1949. С. 222.


[Закрыть], то есть не входивший в состав Рязанского княжества. По собщению же Никоновской летописи, Тамерлан «…прииде в землю Рязанскую и взя Елец град и князя Елецкаго пойма и люди плени»[776]776
  ПСРЛ. Т. XI. М., 1965. С. 159.


[Закрыть]. В представлении автора Рогожского летописца, сообщавшего о нашествии Тамерлана в 1395 г., Елец находился на территории Руси, без указания на принадлежность к Рязанскому княжеству: «В лето 6906 приходил Темир Аксак Шарахманьски на Русскую землю… дошед до Елча, возвратися въсвояси»[777]777
  ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. 1965. С. 165.


[Закрыть].

Характерно, что загадочный «Карасу» («Черная вода»?) восточных хроник, равно как и «Елеч» русских летописей, оказался единственным «городом урусов», разрушенным Тимур-ленгом. По сообщению Шереф-ад-дина Езди: «Тимур-завоеватель…», разгромив «…в местности Манкерман…» Бек-Ярык-оглана «…и некоторых находившихся там людей улуса узбекского…», продолжил преследование врага и вторично окружил его на «…берегу реки Тан…», а потом взял и разрушил «город урусов Карасу»[778]778
  Тизенгаузен В.Г. СМИЗО. Т. I. 1884. С. 178–179.; Т. II. 1941. С. 121.


[Закрыть].

Данное обстоятельство может свидетельствовать об особом административном статусе Елецкого княжества. По всей вероятности, в период правления хана Токтамыша (1382–1395) и беклярбека Идегея (Идигу, Едигея) Елецкая земля являлась своеобразной «буферной зоной», располагавшейся на перекрестке торговых путей, между владениями Великого княжества Литовского, Золотой Орды и Рязанского княжества.

Косвенным подтверждением данного тезиса является факт невовлеченности Елецкого княжества в затяжное ордынско-рязанское военное противостояние 1387–1408 гг. Многочисленные набеги татарских отрядов на рязанские земли (1387, 1388, 1390, 1391, 1394, 1401, 1404 и 1408 гг.)[779]779
  Селезнев Ю.В. Отношения Рязанского великого княжества и Золотой Орды в конце XIV – первой трети XV в. (1382–1434 гг.) // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Рязань, 2002. Т. 3. С. 42–48.


[Закрыть] не привели к исчезновению Ельца, в то время как рязанские пограничные города в верховьях Дона – Дубок и Корнике – прекращают свое существование именно в тот период времени[780]780
  Клянин Р.В. Корнике – город Рязанского княжества // Труды VI международного конгресса славянской археологии. Т. 2. Славянский средневековый город. М., 1997. С. 145.


[Закрыть].

Разрушение Ельца, по всей вероятности, следует увязывать с началом очередной «замятни» в Орде, в результате чего Елецкая земля утратила свой «буферный» статус, что, в свою очередь, привело к гибели города и опустошению окрестных территорий во время очередного «татарского» набега в 1414 г.[781]781
  ПСРЛ. Т. XI. Никоновская летопись. М., 1965. С. 225.


[Закрыть] После этих событий Елецкое княжество не упоминается в источниках, что, по всей видимости, является свидетельством прекращения его существования. К 20-м гг. XV в. правобережные земли Верхнего Подонья окончательно превращаются в почти безлюдное «Поле» и имеют значение лишь как бортнические и охотничьи угодья, а также в качестве пограничного рубежа на дальних подходах к «Берегу» – южной границы Московского государства, проходившей по Оке.

Однако и позднее, в документах конца XV в. (например, в Московско-Рязанском договоре 1483 г.)[782]782
  ДДГ. М.; Л., 1950. С. 285.


[Закрыть], не раз упоминаются так называемые «Елецкие места», что свидетельствует о понимании правящими элитами Московского и Рязанского княжеств стратегического значения земель в бассейне р. Быстрой Сосны и стремлении сохранить контроль над ними.

Также в период «Великой замятни» происходит изменение административно-территориального статуса ряда районов Окско-Донского бассейна, обозначенных в источниках как татарские и мордовские «места».

Первое сообщение о «татарских местах» как территории, входящей в состав русских княжеств, содержится в тексте московско-рязанского договора 1381 г. (датировка по А.А. Зимину)[783]783
  Зимин А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV–XV вв. // Проблемы источниковедения. Вып. VI. М., 1958. С. 286–287.


[Закрыть]: «А что Татарские места отоймал князь великий Дмитрий Иванович за себя от татар до сего нашего докончания, та места князю великому Дмитрию. А что князь великий Олег отоймал татарска от татар, дотоле же, а то князю великому Олгу та места»[784]784
  ДДГ. М.; Л., 1950. С. 30.


[Закрыть]. Общий контекст московско-рязанского соглашения не позволяет четко определить время присоединения ряда «татарских мест» к владениям Рязанского и Московского княжеств. Учитывая военно-политические реалии эпохи «Великой замятни» отторжение ордынских владений могло произойти в промежутке между 1261–1281 гг. В связи с данным обстоятельством необходимо провести анализ всех существующих гипотез исследователей, посвященных данной проблеме.

Рассматривая данный вопрос, необходимо учитывать, что к середине 1360-х гг. Улус Джучи фактически прекращает свое существование, распадаясь на ряд независимых владений. В ситуации военно-политического хаоса «Великой замятни», сопровождаемого коллапсом золотоордынской государственности, владения представителей ордынской аристократии, располагавшиеся на северной периферии Джучидского государства, становятся объектом территориальных притязаний соседних государств (ВКЛ, Венгерского и Польского королевств, княжеств Северо-Восточной Руси). В связи с вышеперечисленными факторами присоединение некоторых районов русско-ордынского пограничья к землям Рязанского и Московского княжеств могло совершаться в результате локальных военных акций русских князей, обусловленных благоприятными внешнеполитическими обстоятельствами, без четкой фиксации границ и административно-территориальной принадлежности. На данный момент времени в отечественной историографии присутствует несколько гипотез, относящихся к проблеме датировки включения ордынских владений в территориальную структуру княжеств Северо-Восточной Руси.

В частности, казанским историком М.М. Акчуриным было высказано предположение о захвате Олегом Ивановичем рязанским части ордынских земель в бассейнах Цны и Пары уже в 60-х гг. XIV в. По мнению исследователя, присоединение ряда «татарских» и «мордовских» земель к территории Рязанского княжества явилось следствием разгрома рязанско-пронско-козельскими дружинами орды Тагая в битве у Шишевского леса (1365 г.)[785]785
  Акчурин М.М. Административно-территориальное устройство Мещеры XV – начала XVII века (этнополитические аспекты). Дис. … канд. ист. наук. Казань, 2019. С. 195; ПСРЛ. Т. XI. СПб., 1897. С. 6.


[Закрыть]. Учитывая то обстоятельство, что владения Тагая располагались в непосредственной близости от территории Рязанского княжества (от Бездежа до Наручади)[786]786
  ПСРЛ. Т. XI. Никоновская летопись. М., 1965. С. 232–234.


[Закрыть], захват части земель потерпевшего сокрушительное поражение улусбека представляется вполне вероятным событием. В связи с этим допустимо высказать гипотезу, что одной из причин набегов отрядов «мамаевых татар» на Рязанские земли в 70-х гг. XIV в. (вторжения 1373, 1377, 1378, 1379 гг.)[787]787
  ПСРЛ. Т. XI–XII. Никоновская летопись. М., 1965. С. 43. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 104.


[Закрыть] являлась экспансионистская активность Олега Ивановича на «ордынском» направлении в предшествующий период времени.

В свою очередь, А.А. Горским был выдвинут тезис о вероятном присоединении татарских и мордовских «мест» к территории Московского княжества в 70-х гг. XIV столетия[788]788
  Горский А.А. От земель к великим княжениям: «Примыслы» русских князей второй половины XIII–XV в. М., 2010. С. 97. Примеч. 408; Он же. Московские «примыслы» вне Северо-Западной Руси // СР. Вып. 5. М., 2004. С. 166–169.


[Закрыть]. По мнению В.В. Лаптенкова, начало военной экспансии Московского и Рязанского княжеств в регион Верхнего Дона следует связывать с событиями 1375 г., повлекшими за собой резкое усиление военной конфронтации княжеств Северо-Восточной Руси с позднеордынскими квазигосударственными образованиями[789]789
  Лаптенков В.В. Елецкие древности. Воронеж, 1998. С. 20.


[Закрыть].

Следует отметить, что вышеуказанные гипотезы основываются на ряде сообщений летописных сводов и дипломатических актов. В частности, во время съезда союзных и зависимых от Москвы князей, проходившего в Переяславле-Залесском с ноября 1374 по март 1375 г., было принято решение о военном противостоянии с Мамаевой Ордой. По окончании съезда, 31 марта 1375 г., по приказу князя Дмитрия Константиновича Нижегородского происходит убийство посла Мамая – Сарай-аки (Сарайки) и истребление сопровождавшего его военного отряда[790]790
  ПСРЛ. Т. XXIV. Типографская летопись. Пг., 1921. С. 130.


[Закрыть]. По предположению Г.М. Прохорова, русские князья договаривались о возможном походе в Степь, против враждебных Залесским княжествам ордынских юртов[791]791
  Прохоров Г.М. «Повесть о Митяе»: Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Л., 1978. С. 37.


[Закрыть]. Воинственные намерения московской элиты подтверждает и текст московско-тверского мирного договора, заключенного в сентябре того же 1375 г.: «А поидут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с одного всем противу их. Или мы поидем на них, и тобе с одиного поити на них»[792]792
  ДДГ. № 9. С. 26.


[Закрыть].

В то же время необходимо учитывать тот факт, что основным направлением военно-политической активности Московского княжества и его союзников в 1375–1378 гг. являлся регион Среднего Поволжья (поход на булгар в 1376–1377 гг., побоище на р. Пьяне и разорение Нижнего Новгорода в августе 1377 г., поход в мордовские земли зимой того же года, набег Бегича и Алабуги на Нижегородские земли летом 1378 г.)[793]793
  Селезнев Ю.В. Русско-ордынские конфликты XIII–XV веков. М., 2010. С. 91–93.


[Закрыть].

Осенью 1378 г. происходит разгром ордынцев в битве на Воже[794]794
  ПСРЛ. Т. I. Лаврентьевская летопись. Л., 1926–1928. С. 375; Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV–XV вв. М., 1960. С. 591.


[Закрыть]. После этой победы летописные источники отмечают активизацию военно-политической деятельности московских властей на юго-западном направлении. В 1379–1380 гг. московские полки, воспользовавшись начавшейся в ВКЛ междоусобицей, предпринимают вторжение в район Верхнего Поочья, на короткое время захватив города Трубческ и Стародуб[795]795
  Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе ВКЛ. Киев, 1987. С. 115, 124.


[Закрыть].

Учитывая вышеизложенные факты, наиболее вероятным представляется вариант присоединения части территории улуса Тагая к землям Рязанского княжества в середине 60-х гг. XIV в., тогда как появление татарских и мордовских «мест» в административно-территориальной структуре Московского княжества следует относить к событиям, последовавшим после победы войск Дмитрия Ивановича в Куликовской битве (1380 г.).

В то же время нельзя исключать вариант временного возвращения отвоеванных Москвой земель под контроль ордынских властей в первой половине 80-х гг. XIV в. Данный переход мог являться одним из результатов карательного похода хана Токтамыша на земли Московского княжества в 1382 г. Признание политической зависимости княжествами Северо-Восточной Руси от восстановившего свое единство Улуса Джучи[796]796
  Селезнев Ю.В. «А переменит Бог Орду» (Русско-ордынские отношения в конце XIV – первой трети XV в.). Воронеж, 2006. С. 39.


[Закрыть] также могло сопровождаться и отторжением недавно присоединенных к русским княжествам пограничных регионов, входивших в состав ордынских улусов в период предшествовавший событиям «Великой замятни». По всей вероятности, именно тогда происходит повторная утрата Москвой татарских и мордовских «мест», отмеченных в договоре 1402 г. как владения Орды.

О неустойчивости административно-территориального статуса районов московско-ордынского пограничья свидетельствует текст московско-рязанского договора 1402 г., связывающего возвращение татарских и мордовских мест под контроль Москвы с «переменой» (то есть ослаблением Орды. – Л. В.): «А что будет отець наш князь великий Дмитрий Иванович отоимал Татарская места и Мордовска места, а ци переменитъ Бог Татаръ, и та места мне князю Великому Василью Дмитриевичу. А что будеть отнял отец твой князь великий Олег Иванович Татарская места и Мордовска, а та тебе и есть»[797]797
  ДДГ. Под ред. С.В. Бахрушина. М., 1909. С. 105.


[Закрыть].