Текст книги "На границе Великой степи. Контактные зоны лесостепного пограничья Южной Руси в XIII – первой половине XV в."

В данном контексте представляется целесообразным рассмотреть вопрос о датировке начала даннических выплат в Орду, а также структуры налогообложения в Галицко-Волынских землях на всем протяжении периода ордынской зависимости.

По мнению В.Т. Пашуто, регулярные выплаты «татарщины» (ордынского «выхода») с Галицко-Волынских земель начинаются с конца 50-х гг. XIII столетия, после военно-дипломатических акций Бурундая, завершившихся, по мнению исследователя, установлением баскаческой системы сбора налогов [419]419
  Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 298.


[Закрыть]. Аналогичный тезис о том, что сбором «выхода» в Галицко-Волынских землях занимались представители золотоордынской администрации, был высказан современным российским историком П.С. Стефановичем[420]420
  Стефанович П.С. Политическое развитие Галицко-Волынской Руси в 1240–1340 гг. и отношения с Ордой // Российская история. 2019. № 4. С. 132–133.


[Закрыть].

Представленная гипотеза вступает в некоторое противоречие с сообщением галицкого летописца о требованиях монголов платить дань с земель подконтрольных Даниилу Галицкому, без упоминания о приезде монгольских «численников»[421]421
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. СПб., 1908. Стб. 808.


[Закрыть]. Учитывая, что вышеуказанное сообщение прямо соотносится с описанием поездки старшего из Романовичей в ставку Бату, можно сделать вывод о том, что согласие на уплату «выхода» являлось неотъемлемым условием получения галицким князем ярлыка на княжение. Кроме того, в летописных сводах отсутствуют сведения о пребывании в Галиче, Владимире-Волынском и других городах княжества ордынских фискальных чиновников – баскаков, за исключением сообщения Ипатьевской летописи о временном пребывании ордынского баскака в г. Бакота, располагавшемся в зоне военного противостояния Романовичей с Куремсой, а также баскаках Подолии, являвшейся в 1260—1360-х гг. частью ордынских владений в бужско-днестровском регионе[422]422
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. М., 1908. Стб. 829; ПСРЛ. Т. XXXV. Уваровская (Слуцкая) летопись. М., 1980. С. 74–75. Л. 43 об.


[Закрыть]. Заслуживает внимания тот факт, что галицкий летописец прямо увязывает сообщение о пленении бакотского баскака с восстановлением Даниилом Романовичем административного контроля над этим городом[423]423
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. М., 1908. Стб. 828–829.


[Закрыть].

В связи с данным обстоятельством возникает вопрос о наличии или отсутствии в Галицко-Волынских землях необходимой для сбора необходимых налоговых выплат централизованной системы учета населения и материальных ценностей. Для прояснения обозначенной проблемы следует обратиться к содержащимся в Ипатьевском летописном своде сообщениям о проведении администрацией Романовичей локальных опросно-переписных мероприятий на территории Галицко-Волынского княжества в 40-х и 80-х гг. XIII столетия.

В частности, после ареста самозваных «владетелей» Галича («попова внука» Доброслава Судеича) и Перемышля (боярина Григория Васильевича) и восстановления власти Романовичей над большей частью территории княжества галицкий летописец отмечает проведение «ближником» Даниила – печатником Кириллом весной – летом 1242 г. неких мероприятий в Бакоте, проводимых по поручению братьев-князей и преследовавших цель «…исписати грабительства нечс̑твыхъ божръ оутиши землю…»[424]424
  Там же. Стб. 791.


[Закрыть].

Весьма вероятно, что подобные мероприятия проводились и в иных землях Галицко-Волынского княжества, находившихся под временным контролем групп местной боярской аристократии.

Петербургским исследователем Д.Г. Хрусталевым было высказано предположение о том, что данная акция проводилась с целью сбора доказательств для суда над незаконными «держателями земли», по аналогии с проведенной в 1275 г. английским королем Эдуардом I Плантагенетом хозяйственно-административной ревизии – так называемых «Изысканий старьевщика» (Ragman quest), политической целью которой являлся сбор информации о злоупотреблениях баронов во время феодальной войны 1263–1267 гг. для дальнейшего судебного разбирательства[425]425
  Хрусталев Д.Г. Русь: от нашествия до «ига» (30—40-е гг. XIII в.). СПб., 2004. С. 232.


[Закрыть]. Если принять данную гипотезу исследователя как соответствующую историческим реалиям, то весьма вероятной, хотя и не отмеченной в летописи, целью акции являлось стремление Даниила Галицкого и Василька Волынского составить представление о демографическом и хозяйственно-экономическом состоянии Галицко-Волынских земель после монгольского нашествия и получить доказательства вины «державцев».

Аналогичные переписные мероприятия во владениях Романовичей проводились и позднее, в частности во время правления детей Даниила и Василька – Льва Даниловича Галицкого, Мстислава Даниловича Луцкого и Владимира Васильевича Волынского. Во время похода армий хана Тула-Буги и Ногая в Малую Польшу и Венгерское королевство ордынские войска дважды заходили на территорию Романовичей. В 1287 г., пребывая в окрестностях Владимира-Волынского, «Татаров» «…насилье велико творяхоу в городе и пограбиша товара бещисленое множьство и конии…»[426]426
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. СПб., 1908. Стб. 892.


[Закрыть]. Возвращаясь из похода, армия хана Тула-Буги «…и стояша на Лвове земле в недли кормячесь не воююче и не дадяхоуть ни из города вылести в зажитье… и оучиниша землю поустоу всю…»[427]427
  Там же. Стб. 894.


[Закрыть]. После отхода ордынских войск в Степь Лев Данилович провел ревизию хозяйственно-демографического положения Галицкого княжества: «По отшествии жие Телебоужине и Ногаеве Левъ князь сочте колко погибло вое его земле людии што поимано избито и што ихъ Божиею волею изъмерло полъ третьи падесять тысяче…»[428]428
  Там же. Стб. 895.


[Закрыть]

Приведенное сообщение свидетельствует как о существовании в княжеской канцелярии переписных списков предшествующего периода, без которых невозможно было бы провести сравнительный анализ убыли населения, так и об умении галицких чиновников проводить переписные мероприятия.

Таким образом, следует согласиться с тезисом А.А. Горского о том, что переписи населения Галицко-Волынских земель, по итогам которых платился ордынский «выход», могли проводиться властями княжества самостоятельно[429]429
  Горский А.А. Утверждение власти Монгольской империи над Русью: региональные особенности // «…Бещисленыя рати и великия труды…». Проблемы русской истории X–XV вв. СПб., 2018. С. 136–138.


[Закрыть]. Контраргумент П.С. Стефановича о невозможности подобных мероприятий из-за отсутствия в домонгольской Руси традиции переписи податного населения[430]430
  Стефанович П.С. Указ. соч. С. 132.


[Закрыть] не выглядит достаточно убедительно, вследствие наличия устойчивых и многоуровневых связей галицко-волынских князей с рядом европейских государств, а также с Византийской (позднее Никейской) империей, откуда Романовичами могли быть заимствованы механизмы проведения переписных мероприятий[431]431
  Майоров А.В. Апостольский престол и Никейская империя во внешней политике Даниила Галицкого // ROSSICA ANTIQUA. 2011. С. 60–99; Киселев М.В. Внешняя политика Даниила Галицкого на рубеже 1240-х—1250-х годов // Исторический формат. 2015. № 4. С. 328–339; Фроянов И.Я. Галицко-Волынская Русь: между Византией, монголами и Римом (достижения и проблемы новейшей историографии) // Русин. 2016. № 4 (46). С. 76, 77, 80; Киселев М.В. «Вторый по Соломоне»: «царственный образ» Даниила Галицкого и политическое наследие Византии // Русин. 2017. № 1 (47). С. 34–49.


[Закрыть].

О привилегированном политическом статусе галицко-волынских князей свидетельствует и отмеченная в летописных источниках возможность привлекать на военную службу кочевых федератов («половцев Даниловых»)[432]432
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. СПб., 1908. Стб. 818.


[Закрыть]. В частности, в Ипатьевском своде имеется сообщениие о наличии в войсках Даниила Романовича отрядов союзных половцев орды Тигака[433]433
  Там же.


[Закрыть]. Ввиду краткости летописного сообщения невозможно сказать с определенностью о том, было ли санкционировано властями Улуса Джучи участие половецкой конницы в военных операциях Романовичей против литовцев или же являлось следствием двусторонних договоренностей Даниила и Тигака (являвшегося родственником (сватом) галицкого правителя). Вместе с тем следует учитывать тот факт, что именно самовольное переселение половецкого племенного объединения Котяна в пределы Венгерского королевства стало причиной ультимативного послания, направленного Бату от имени великого хана Угэдэя королю Беле IV с требованием изгнания куманов из Венгрии[434]434
  Хаутала Р. От «Давида, царя Индий» до «ненавистного плебса сатаны». Антология ранних латинских сведений о татаро-монголах. Казань, 2015. С. 389.


[Закрыть]. Игнорирование Белой IV этих требований привело к вторжению монгольских войск в земли королевства в 1241 г.[435]435
  Магистр Рогерий. Горестная песнь о разорении Венгерского королевства татарами. СПб., 2012. С. 27–42, 45–48, 54–57.


[Закрыть]

Дополнительным свидетельством «особых» отношений Джучидов и Романовичей в период с 1245 по 1253 г. является сообщение галицкого летописца о наличие у дружинников Даниила Романовича монгольских доспешных комплексов во время так называемого Штирского похода галицко-волынских дружин в 1252 г.: «…Немьци же дивящеся ороужью Татарьскомоу беша бо кони в личинахь и в коярехъ кожаныхъ. и людье во ярыцехъ…»[436]436
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. СПб., 1908. Стб. 814.


[Закрыть] По сообщениям ряда источников, данный вид защитного вооружения являлся достаточно распространенным в среде монгольских кочевников[437]437
  Кулешов Ю.А. «Монгольская латная конница» – историческая реальность или научная спекуляция? (К вопросу о тактике монголо-татар в период Великого завоевания) // Золотоордынская цивилизация. Вып. 5. Казань, 2012. С. 160, 169, 170.


[Закрыть], однако технология их изготовления, описанная Плано Карпини и Сюй Тином, была достаточно сложной[438]438
  Золотая Орда в источниках. Т. 3. Китайские и монгольские источники. М., 2009. С. 61.


[Закрыть] и вряд ли могла быть заимствована русскими ремесленниками-невольниками, бежавшими из ордынских улусов во владения Даниила Галицкого, первые летописные сообщения о которых датируются 1259 г.[439]439
  ПСРЛ. Т. II. СПб., 1908. Стб. 843.


[Закрыть] Столь же маловероятной выглядит версия о появлении у галицких дружинников монгольских кожаных доспехов как военных трофеев, ввиду отсутствия в летописных источниках сообщений о значительных военных столкновениях галицко-волынских дружин с ордынцами вплоть до 1253/54 г. Учитывая отсутствие информации об экспорте оружия из Улуса Джучи в сопредельные государства, а также наличие в Монгольской империи системы государственных арсеналов, из которых оружие выдавалось военачальникам для последующей раздачи подчиненным им воинам[440]440
  Кулешов Ю.А. Оборот оружия в Золотой Орде // Золотоордынская цивилизация. 2014. № 7. С. 203, 206–207; Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Mongrol-un niruea tobeigan. Юань Чао би ши. Монгольский обыденный изборник. М.; Л., 1941. С. 173, § 234.


[Закрыть], наиболее обоснованной представляется гипотеза о получении комплексов защитного вооружения во время посещения Даниилом Орды как подарка правителя Улуса Джучи галицкому князю в качестве подтверждения его особого «союзнического» статуса. На подобный статус, помимо прочего, указывает и церемония приема галицкого князя в ставке Бату, практически полностью аналогичная приему посла южнокитайской империи Сун, – Сюй Тина, в ставке великого хана Угэдэя, в 1235 г.[441]441
  Золотая Орда в источниках. Т. 3. Китайские и монгольские источники. М., 2009. С. 64–65.


[Закрыть]

О достаточно номинальной степени зависимости Галицко-Волынского княжества от Орды свидетельствует и факт военного противостояния Романовичей с наместником Западного крыла Улуса Джучи – Куремсой в 1253/54– 1258 г.[442]442
  ПСРЛ. Т. II. СПб., 1908. Стб. 829, 838, 840.


[Закрыть] Действия Даниила Галицкого и Василька Волынского в период «татарской рати» свидетельствуют не о попытках ослабления «ига»[443]443
  Стефанович П.С. Указ. соч. С. 131.


[Закрыть], а о практически полном выходе Романовичей из системы политических договоренностей с Бату, заключенных по результатам визита галицкого князя в ставку главы Джучидов (1245/1246 гг.) и восстановлении государственного суверенитета Галицко-Волынской земли, сохранявшегося вплоть до конца 50-х гг. XIII в.

По мнению Е.И. Ивановой, военные действия между Даниилом и Куремсой носили локальный характер и могли рассматриваться правителем Улуса Джучи как конфликт двух вассалов, не влиявший на поступления даннических выплат с Галицко-Волынских земель, включая пограничные районы[444]444
  Иванова Е.И. К вопросу об ордынской политике Даниила Романовича Галицкого // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2013. № 2 (52). С. 44.


[Закрыть]. Однако данная гипотеза исследовательницы опровергается сообщением летописи о поведении Даниила Романовича при подходе к границам княжества армии Бурундая[445]445
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. СПб., 1908. Стб. 850.


[Закрыть]. В контексте того обстоятельства, что основной целью Бурундая являлось возобновление военно-политической активности Чингизидов на европейском направлении[446]446
  Jackson P. The Mongols and the West, 1221–1410. London, 2005. Р. 123–124; Порсин А.А. Берке. Мусульманин на монгольском троне. Нур-Султан, 2020. С. 299–302.


[Закрыть], уход правителя Галича на территорию соседних, враждебных монголам государств фактически подтверждал его статус правителя, «ратного» Орде.

В результате проводимой Бурундаем политики, сочетавшей в себе методы военного давления с рядом дипломатических акций, произошло повторное включение Галицко-Волынских земель в государственную структуру Улуса Джучи на основе системы новых договоренностей. Подобные военно-политические акции проводились в 40—50-х гг. XIII в. и в других частях Монгольской империи. В частности, по сообщению Ата-Мелика Джувейни, после избрания Гуюка великим ханом (1246 г.) «…стало известно, что китайская страна Манцзы, которая была самой отдаленной его частью, освободилась от зависимости и перестала повиноваться им, он отправил Субутай-бахадура и Джаган-нойона с сильным войском и многочисленной армией в тот край; а также в Тангут и Солонкай…»[447]447
  Джувейни Ата-Мелик. Чингисхан. История завоевателя мира. С. 177.


[Закрыть].

Именно с повторным признанием Романовичами (за исключением старшего представителя династии) сюзеренитета Джучидов следует связывать прибытие в ставку Бурундая волынского князя Василька Романовича и сына Даниила Романовича – Льва Даниловича, а также разрушение укреплений ряда городов и крепостей Галицко-Волынской земли, выполненное по требованию Бурундая[448]448
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. СПб., 1908. Стб. 849.


[Закрыть]. Аналогичные действия монгольских военачальников отмечены в сообщениях персидских хронистов, посвященных описанию ряда эпизодов военных кампаний Чингизидов на Ближнем Востоке. Так, во время прохода войск Хулагу по землям Иранского нагорья (1256–1257) ряд местных правителей явились в ставку ильхана с признанием политической зависимости и просьбой о подтверждении своих властных полномочий посредством получения ярлыка. При этом условием выдачи ярлыков на правление было требование монголов разрушить крепостные стены городов и замков[449]449
  Джувейни ата-Мелик. История завоевателя мира. М., 2004. С. 462–463.


[Закрыть].

Согласно сообщению Рашид ад-Дина, одним из условий мирного соглашения с багдадским халифом ал-Мустансимом было выдвинутое Хулагу требование о разрушении крепостных стен городов во владениях халифа[450]450
  Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. III. М.; Л., 1946. С. 34–35.


[Закрыть]. Таким образом, исходя из вышеприведенных сообщений, допустимо высказать предположение о том, что ярлыки, подтверждавшие владельческие полномочия на галицкие и волынские земли, были выданы Бурундаем от имени Берке Льву Даниловичу и Василько Романовичу Волынскому после выполнения требований, обозначенных монгольским военачальником.

Современным украинским исследователем Л.В. Войтовичем была высказана гипотеза о сохранении Даниилом Галицким статуса независимого от Орды правителя и после своего возвращения из Венгрии, состоявшегося, по мнению историка, в 1262 г.[451]451
  Войтович Л. Польський король Казимир ІІІ і боротьба за спадщину Романовичів // Вісник Львівського університету. Серія історична. Вип. 46. Львів, 2011. С. 11.


[Закрыть] Учитывая отсутствие сообщений в письменных источниках о поездках галицкого князя в ставки Берке и Бурундая, тезис Л.В. Войтовича представляется небезосновательным. Вместе с тем следует учитывать тот факт, что, не имея ярлыка на княжение, выданного от лица нового правителя Улуса Джучи – Берке (или великого хана), Даниил не имел статуса легитимного правителя в государственной системе Монгольской империи и Золотой Орды. Данное обстоятельство не исключает вероятной передачи им части владельческих полномочий своему сыну Льву, ставшему галицким князем после смерти отца в 1264 г.[452]452
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. СПб., 1908. Стб. 862.


[Закрыть]

В целом период 1258—1280-х гг. характеризуется усилением военно-политического влияния Орды на Галицко-Волынское княжество, следствием чего стала как большая, по сравнению с предыдущим периодом, степень вовлеченности правящей элиты княжества в военные акции Джучидов (русско-ордынские походы на Литву в 1257/1258, 1277 гг. и Польшу в 1259/1260, 1287/1288 гг.)[453]453
  Там же. Стб. 847, 849–855, 876.


[Закрыть], так и серьезная военно-политическая поддержка галицко-волынских князей со стороны представителей правящей элиты Золотой Орды[454]454
  Там же. Стб. 881.


[Закрыть]. В то же время власти Улуса Джучи не предпринимают попыток серьезного ограничения властных прерогатив Романовичей в вопросах внутреннего управления и престолонаследия, вследствие чего принцип династической преемственности наследования галицко-волынских земель сохраняется вплоть до смерти правнуков Даниила Романовича – Андрея и Льва Юрьевичей (начало 20-х гг. XIV в.)[455]455
  Письмо Владислава Локетка папе Иоанну XXII от 21 мая 1323 г. // Болеслав-Юрий II, князь всей Малой Руси: Сб. мат. и исслед. СПб., 1907. С. 152; Хаутала Р. В землях «Северной Тартарии»: Сведения латинских источников о Золотой Орде в правление хана Узбека (1313–1341). Казань, 2019. С. 643–644.


[Закрыть].

Подводя итог, следует отметить региональную специфику административно-политического статуса южнорусских княжеств в государственной системе Монгольской империи и Улуса Джучи. Так, Рязанское княжество в целом сохранило свою территориальную структуру и административную автономию на условиях признания политической зависимости и получения ярлыка в результате поездки Олега Ингваревича Рязанского в ставку великих ханов (1242–1243), а также последующего подтверждения полномочий в 1252 г. В то время как расположенные в лесостепной полосе земли Переяславщины были непосредственно включены в состав одного из ордынских улусов, основная территория Киевской земли и сам Киев в 40-х гг. XIII в. получили статус ленного владения и были переданы под управление представителям Владимирского княжеского дома при сохранении присутствия на киевских землях монгольских воинских контингентов и чиновников.

Черниговское княжество в силу ряда факторов (политические репрессии Джучидов в отношении ряда черниговских князей, кризис системы престолонаследия, сепаратистские тенденции) утратило территориальное единство, распавшись на несколько фактически независимых уделов (Брянский, Новгород-Северский, Стародубский, Путивльский и др.). В свою очередь, княжеские уделы братьев Романовичей (Даниила Галицкого и Василька Волынского), а впоследствии и их наследников получили особый политический статус вассально-союзнических государственных образований, расположенных на границах враждебных монголам государств (Венгрии, Польши, Литвы).

Глава 3
Русско-ордынское пограничье в 1240—1340-х гг

§ 3.1. Типология границ и пограничных территорий Монгольской империи и Золотой Орды

Одним из наиболее сложных и дискуссионных вопросов, относящихся к теме изучения административно-территориальной структуры Монгольской империи и Улуса Джучи (Золотой Орды), является проблема типологизации и локализации границ и пограничных зон во владениях Чингизидов. Вместе с тем, соединив и проанализировав разрозненные сообщения письменных источников, представляется возможным составить общую картину системы территориальных разграничений в чингизидских государствах XIII – первой половины XIV в.

По сообщению персидского историка Ата Мелика Джувейни, уже на начальном этапе формирования имперской государственной структуры улусы-юрты сыновей Чингисхана были выделены в отдельные административно-территориальные единицы с четко определенными границами: «Когда во времена правления Чингисхана размеры царства стали огромны, он дал каждому удел для его пребывания, которое они называют юрт… Своему старшему сыну Туши (Джучи. – Л. В.) он (Чингисхан. – Л. В.) отдал область, простирающуюся от Каялыка и Хорезма до крайних пределов Саксина и Булгара и дальше, где только касалось земли копыто татарского коня. Чагатай получил территорию, простирающуюся от земли уйгуров до Самарканда и Бухары… Земли Толи (Толуя. – Л. В.) также лежали по соседству и располагались в середине державы, как центр в круге»[456]456
  Джувейни Ата-Мелик. История завоевателя мира. М., 2004. С. 30; Тизенгаузен В.Г. СМИЗО. Т. I. Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884. С. 150.


[Закрыть].

Информация о наличии в Монгольской империи внутри административных границ между улусными владениями кочевой аристократии содержится и в путевых отчетах южнокитайских дипломатов первой половины XIII в. В частности, по сообщению представителя сунского двора Сюй Тина, посетившего с дипломатической миссией ставку великого хана Угэдэя в 1235–1236 гг., границы улусов представителей «Золотого рода» (Чингизидов), а также представителей служилой аристократии имели четкую территориальную привязку: «В их [монголов] землях, по которым [я, Сюй] Тин, проехал в Шамо, всякий – от татарского правителя, незаконных цариц, царевичей, принцесс [членов] рода правителей и ниже – имеет определенные границы [владений]»[457]457
  Золотая Орда в источниках. Т. 3. Китайские и монгольские источники. М., 2009. С. 47.


[Закрыть]. В свою очередь, Чжан Дэ Хой указывал на ландшафтно-климатическую специфику границ монгольских кочевий: «Монголы, с наступлением лета, кочуют по высоким и прохладным местам, а к зиме перекочевывают в места более теплые, открытые на полдень, где только можно доставать топливо и воду. По прошествии этих периодов они переходят с одного места на другое… Таковы потребности и обычаи страны»[458]458
  Арх. Палладий (Кафаров). Путевые записки китайца Чжан Дэ Хой во время путешествия его в Монголию в первой половине XIII столетия // Записки Сибирского отдела ИРГО. Кн. 9—10. Иркутск, 1867. С. 586; Путевые записки китайца Чжан Дэ Хой во время путешествия его в Монголию в первой половине XIII столетия [Электронный ресурс]. URL: http://www.vostlit.info


[Закрыть].

Этот же принцип территориального устройства соблюдался и в Улусе Джучи, являвшемся, на начальном этапе своего существования, составной частью Монгольской империи.

Согласно свидетельству французского дипломата Гильома де Рубрука, посетившего владения Джучидов в 1253–1254 гг.: «Они (монголы. – Л. В.) поделили между собой Скифию… и всякий начальник знает, смотря по тому, имеет ли он под своей властью большее или меньшее количество людей, границы своих пастбищ, а также где он должен пасти свои стада зимой, летом, весной и осенью. Именно зимой они спускаются к югу, в более теплые страны, летом поднимаются на север, в более холодные»[459]459
  Путешествия в восточные страны… С. 45, 91.


[Закрыть].

Исходя из вышеприведенных сообщений можно сделать вывод о том, что основную территорию монгольских улусов составляли земли, пригодные для традиционной формы кочевнической хозяйственно-экономической деятельности, основу которой составляло отгонное скотоводство.

После распада Монгольской империи (1269 г.) пограничные территории чингизидских государств приобретают статус государственных границ, постоянная охрана которых осуществлялась регулярными воинскими подразделениями улусбеков, получавших земельные пожалования в областях, граничивших с сопредельными государствами. Так, согласно свидетельству Рашид ад-Дина, внук великого хана Угэдэя Янгичар, имевший владения на границах с Улусом Джучи, ведал «войском всей пограничной линии»[460]460
  Извлечения из «Сборника летописей» Рашид ад-Дина // Становление и расцвет Золотой Орды. Источники по истории Улуса Джучи (1266–1359 гг.). Казань, 2011. С. 30.


[Закрыть]. Также хулагуидским хронистом отмечается практика размещения отдельных воинских контингентов по всему восточному пограничью улуса великого хана Хубилая[461]461
  Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 2. М.; Л., 1960. С. 184–185.


[Закрыть], от границ со степными улусами Хайду и Дувы на северо-востоке до предгорий Тибета на юге [462]462
  Там же. С. 185; Караев О.К. Чагатайский Улус. Государство Хайду. Могулистан. Образование кыргызского народа. Бишкек, 1995. С. 31–32.


[Закрыть].

Аналогичная система военной инфраструктуры пограничного контроля действовала и в улусах Джучи и Хулагу. По информации, содержащейся в трактате персидского хрониста Шихаб ад-Дина Фазлаллаха Йазди, в 1318–1319 гг. охрана границы между Золотой Ордой и владениями Хулагуидов в районе Дербента (Железных Ворот) со стороны Ильханата была поручена эмиру Тарамтазу, командовавшему тысячным корпусом (хазаре-и-хассе)[463]463
  Из «Истории Вассафа» // Становление и расцвет Золотой Орды. Источники по истории Улуса Джучи (1266–1359 гг.). Казань, 2011. С. 60.


[Закрыть]. Сообщение об обязательной службе в ордынских «караулах» на внешних границах джучидских владений с сохранявшими на тот момент независимость сообществами аланов и лесгов (лезгин) содержится в записках Гильома Рубрука: «Аланы на этих горах все еще не покорены, так что из каждого десятка людей Сартаха двоим надлежало караулить горные ущелья, чтобы эти аланы не выходили из гор для похищения их стад на равнине»[464]464
  Путешествие в восточные страны… С. 186.


[Закрыть]. Кроме того, в источниках имеются упоминания и о существовании внутри административных границ между отдельными улусами Золотоордынского государства. В частности, Плано Карпини, описывая территориальную структуру Улуса Джучи, отмечает наличие отдельных тысячных корпусов, кочевавших по обеим берегам Яика (Урала), являвшейся пограничной рекой между владениями Бату и Орду-ичена[465]465
  Там же. С. 70; Ускенбай К.З. Указ. соч. С. 119.


[Закрыть]. А упоминание в послании митрополита Алексия «караулов», располагавшихся в бассейне р. Хопер, может являться свидетельством наличия службы пограничного контроля и в регионах русско-ордынского пограничья[466]466
  Грамота митрополита Алексия на Червленый Яр боярам, баскакам, духовенству и мирянам // АИ. Т. 1. 1334–1598 гг. СПб., 1841. С. 22–23.


[Закрыть].

Таким образом, обобщая сообщения источников, можно сделать вывод о наличии в Монгольской империи и государствах Чингизидов образовавшихся после ее распада как внешних, так и внутренних границ. Внутри административные границы между собственно монгольскими улусами и территорией зависимых от Чингизидов народов и государств, судя по отрывочным сообщениям источников, определялись ханскими ярлыками или распоряжениями региональных наместников и, по всей вероятности, не имели четкой демаркации, зачастую проходя по границе ландшафтных зон и естественных преград (реки, горы, крупные лесные массивы, пустыни)[467]467
  Козин С.А. Указ. соч. § 207; История монголов по армянским источникам. Вып. 1. СПб., 1873. С. 5–6, 10.


[Закрыть].

В частности, подобную ситуацию можно проследить в территориальной структуре Турфанской Уйгурии и Киликийской Армении. Согласно информации, приводимой Ата Меликом Джувейни, владения Чагатая простирались «от земли уйгуров»[468]468
  Джувейни Ата-Мелик. История завоевателя мира. С. 30.


[Закрыть], отделенных от монгольских кочевий пустынным массивом Такламакан, а также горными районами Памира и Тянь-Шаня. В период военного противостояния между Хубилаем и Хайду (70-е гг. XIII в.) районы Восточного Притяньшанья, включая Турфанский оазис, неоднократно подвергались вторжениям монгольских войск, сохраняя тем не менее значительную степень административно-территориальной самостоятельности[469]469
  Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 2. С. 185; Караев О.К. Чагатайский Улус. Государство Хайду. Могулистан. Образование кыргызского народа. Бишкек, 1995. С. 30–31.


[Закрыть].

В свою очередь, границы владений Гетума I (правителя Киликийской Армении) и его наследников с владениями Хулагуидов на первоначальном этапе определялись посредством соглашений армянского правителя как с командующими монгольскими войсками на Ближнем Востоке (Чормагуном, Байджу, Хулагу), так и с центральными властями Монгольской империи, и впоследствии не претерпели серьезных изменений ввиду ландшафтной специфики основной территории Киликии, а также наличия в данном регионе районов, в гораздо большей степени подходящих для ведения скотоводческого хозяйства кочевников. В пользу данного предположения свидетельствует сообщение Марко Поло об использовании иранскими монголами в качестве территории для летних перекочевок предгорий Большого Кавказа[470]470
  Марко Поло. Книга о разнообразии мира. С. 81.


[Закрыть]. По свидетельству армянского хрониста Вардана, в качестве зимних кочевий ильханом Хулагу была выбрана Муганская степь, а летовок (яйлак) Даранская равнина (Даран-дашт)[471]471
  История монголов по армянским источникам. Вып. 1. СПб., 1873. С. 15.


[Закрыть]. Указанные регионы использовались иранскими монголами в качестве сезонных перекочевок и при преемниках Хулагу, в частности ильхане Абаке (Абаге)[472]472
  Рашид ад-Дин. Сборник летописей (Джами ат-Таварих). Т. III. М.; Л., 1946. С. 120.


[Закрыть], являясь в определенные периоды объектом территориальных притязаний со стороны золотоордынских ханов.

По всей вероятности, по аналогичному принципу Limites naturalles (естественных границ) строилась и система разграничения территории ордынских улусов с землями южнорусских княжеств. Включение лесостепных регионов Восточной Европы в административно-территориальную структуру Улуса Джучи полностью соответствовало распространенной в чингизидских государствах практике включения в состав собственно монгольских кочевий некоторых территорий сопредельных зависимых государств, как правило из числа пригодных для сезонного скотоводства кочевников.

Лесостепные районы Днестровско-Днепровского и Днепровско-Донского водоразделов, составлявших в домонгольскую эпоху пограничную со Степью периферию южнорусских княжеств, в силу своего ландшафтно-географического положения также представляли интерес для хозяйственного использования ордынскими кочевниками, следствием чего стало их включение в административно-территориальную структуру Джучидского государства уже на начальном этапе его становления.

Вместе с тем распространенное в российской исторической науке представление о русско-ордынском пограничье как о якобы безлюдной (или малозаселенной) «буферной зоне», располагавшейся между территорией русских княжеств и золотоордынскими улусами[473]473
  Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды. М., 1985; Чернецов А.В. К проблеме оценки исторического значения монголо-татарского нашествия как хронологического рубежа // Русь в XIII веке: Древности темного времени. М., 2003. С. 18–34.


[Закрыть], представляется несколько преувеличенным и не имеет достаточных обоснований, как в сообщениях письменных источников, так и в данных, полученных в результате археологических исследований регионов южнорусской лесостепной полосы.