Текст книги "На границе Великой степи. Контактные зоны лесостепного пограничья Южной Руси в XIII – первой половине XV в."

Еще одним дискуссионным вопросом является проблема определения административно-территориального статуса земель Курско-Рыльского Посеймья в государственной системе Золотой Орды. Так, судя по апелляциям на действия Ахмата в ставку хана, князья соседних с Курском Рыльского и Липовецкого уделов на начальном этапе существования Курского баскачества сохраняли статус официальных правителей своих наследственных владений, непосредственно граничивших с территорией, подконтрольной баскаку.

Однако в результате дальнейших военно-политических событий княжеской междоусобицы начала 90-х гг. XIII в., завершившейся гибелью как Святослава Липовечского, убитого по «цесареву слову» (приказу хана. – Л. В.) дружинниками рыльского князя, так и Олега Рыльского с двумя сыновьями, Рыльский и Липовечский уделы лишаются правящих князей и законных наследников престола[544]544
  Там же. Стб. 483–486.


[Закрыть]. Оставшийся в живых брат Святослава Александр (убийца Олега Рыльского и его малолетних сыновей), по всей вероятности, не мог претендовать на наследование Липовецкого удела ввиду открытого сопротивления решениям ордынских властей и предпринятому им самосуду. В данных обстоятельствах в случае признания Рыльских и Липовецких земель выморочными землями они также могли быть переданы Ногаем под контроль ордынского баскака.

Одним из важнейших последствий перехода Южного Посеймья под непосредственное управление золотоордынских чиновников стала интеграция данного региона в экономическую систему Улуса Джучи, сопровождавшаяся интенсификацией этнокультурного взаимодействия. В частности, на территории населенного пункта на р. Рать, известного в научной литературе под названием Ратского или Бесединского городища, помимо артефактов, относящихся к материальной культуре древнерусского населения, были обнаружены многочисленные находки бронзовых и золотых изделий с арабскими надписями и ордынской орнаментацией, джучидских монет и неполивной ордынской керамики, встречающейся на Руси крайне редко[545]545
  Енуков В.В. Ратский археологический комплекс в эпоху Золотой Орды // Археология евразийских степей. 2018. № 4. С. 47–49; Зорин А.В., Стародубцев Г.Ю., Шпилев А.Г., Щеглова О.А. Очерки истории Курского края (с древнейших времен до XVII в). Курск, 2008. С. 354–355.


[Закрыть]. Данное обстоятельство позволяет квалифицировать Ратский комплекс как крупнейший торгово-ремесленный центр Посеймья золотоордынской эпохи, имевший полиэтничное население и, вероятно, являвшийся административной «столицей» региона в конце XIII – первой половине XIV в.

§ 3.4. Рязанско-ордынское пограничье

Во второй половине XIII – первой половине XIV в. происходит ряд территориально-административных изменений на пограничных с Ордой землях Рязанского княжества. Определение времени и географических границ этих изменений представляет значительную проблему вследствие отрывочности и краткости сообщений письменных источников, содержащих информацию по данному вопросу.

Следует отметить, что вопрос о южных и юго-восточных границах Рязанского княжества в домонгольскую эпоху до настоящего времени не нашел одназначного разрешения в исторической науке и является предметом научной дискуссии. По мнению Д. Иловайского и М.К. Любавского, южная граница Рязанщины в XII в. доходила до низовьев р. Воронеж[546]546
  Иловайский Д. История Рязанского княжества. М., 1858. С. 109–110; Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. М., 1909. С. 66–68.


[Закрыть]. П. Голубовский и А.Е. Пресняков отодвигали южные рубежи княжества к низовьям р. Хопер[547]547
  Голубовский П. Печенеги, Торки и Половцы до нашествия Татар // Университетские известия. № 6. Киев, 1883. С. 331–335; Пресняков А.Е. Образование великорусского государства. Пг., 1918. С. 226.


[Закрыть]. В свою очередь, А.Н. Насонов относил земли Среднего Подонья к территории половецких кочевий, частично заселенных выходцами из Чернигово-Северских земель[548]548
  Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. С. 192.


[Закрыть].

По мере археологического изучения территории бассейна Дона и притоков Оки появляются новые гипотезы о локализации южных рубежей Рязанской земли. В частности, В.П. Даркевичем был выдвинут тезис о включении в «пределы» Рязанщины территории лесостепного Прихоперья[549]549
  Даркевич В.П., Борисевич Г.В. Древняя столица Рязанской земли. М., 1995. С. 438–439.


[Закрыть], вызвавший аргументированную критику ряда современнных исследователей, указавших на несоответствие тезиса В.П. Даркевича результатам исследований объектов, относящихся к материальной культуре западнокипчакских племен, маркирующих границу половецких кочевий в Донском левобережье[550]550
  Цыбин М.В. Древнерусско-половецкое пограничье второй половины XII–XIV вв. в Подонье // Археология и история Юго-Востока Древней Руси. Воронеж, 1993. С. 122.


[Закрыть]. Согласно гипотезам Н.А. Тропина и С.И. Андреева, базирующихся на результатах многолетних археологических исследований южных и юго-восточных территорий Рязанщины, накануне монгольского нашествия владения рязанских князей включали земли, располагавшиеся в бассейне р. Воронеж и ее притоков, доходя на юго-востоке до верхнего течения р. Цны. В Правобережном Подонье к владениям рязанских князей относились земли в бассейнах рек Упа, Красивая Меча и Быстрая Сосна, непосредственно граничившие в этом районе с юго-восточным порубежьем Черниговского княжества»[551]551
  Тропин Н.А. Южные территории Рязанской земли в XIIXV вв.: формирование и развитие региона // Русь в IX–XIV веках. Взаимодействие Севера и Юга. М., 2005. С. 248.


[Закрыть].

Столь же неоднозначными являются оценки степени и локализации территориальных изменений, произошедших на южном порубежье Рязанской земли в результате монгольского нашествия и становления Золотоордынского государства. По оценкам некоторых исследователей, южная часть рязанских владений к востоку от Дона во второй половине XIII в. не достигала верховий Воронежа, ограничиваясь междуречьем Прони и Рановы[552]552
  Монгайт А.Л. Рязанская земля. М., 1961. С. 144–145; Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды. М., 2009. С. 43.


[Закрыть]. Согласно гипотезе Г.А. Шебанина, уже на начальном этапе становления политической зависимости (между 1237 и 1252 гг.) могло произойти включение коломенского удела и «лопастенских мест», а также части рязанских земель в Донском правобережье в административно-территориальную систему Улуса Джучи[553]553
  Шебанин Г.А. Историческая география западной части Рязанского княжества XII – начала XVI в. // Великое княжество Рязанское: историко-археологические исследования и материалы. М., 2005. С. 446.


[Закрыть].

Вместе с тем, учитывая крайне немногочисленный объем информации, содержащейся по данному вопросу в письменных и археологических источниках, следует отметить значительную условность вышеуказанных гипотез, основанных на ряде предположений и логических допусков. В частности, единственным сообщением, косвенно маркирующим северную границу ордынских кочевий на правобережье Дона в этот период времени, является свидетельство западноевропейского дипломата Гильома де Рубрука, переправлявшегося через Дон во время своего путешествия ко двору великого хана в 1253 г.: «Упомянутая река (р. Дон. – Л. В.) имеет также на западном берегу большой лес. Выше этого места татары не поднимаются в северном направлении, так как в это время, около начала августа, они начинают возвращаться к югу…»[554]554
  Путешествие в восточные страны… С. 110.


[Закрыть]

Вышеприведенное сообщение Гильома де Рубрука о «большом лесе», являвшемся северной границей ордынских кочевий в середине XIII в. на Донском правобережье[555]555
  Там же. С. 109–111.


[Закрыть], может свидетельствовать о прохождении рязанско-ордынского пограничья в данном регионе по ландшафтной границе лесостепных и лесных районов Верхнего Подонья, располагавшихся севернее устья р. Воронеж. Согласно данным палеогеографических исследований, большие лесные массивы на правом берегу Дона в XIII–XIV вв. располагались в районе современного г. Задонска и нижнем течении р. Быстрой Сосны[556]556
  Тропин Н.А. Сельские поселения XII–XV веков южных территорий Рязанской земли. Воронеж, 2004. С. 30–31; Задонский уезд: Атлас Задонского уезда: В 3 ч. РГАДА. Ф. 1356. Оп. 1. Д. 732–734.


[Закрыть].

Исходя из данного обстоятельства наиболее вероятным выглядит предположение о том, что ордынские кочевья в этом регионе ограничивались слабозалесенными землями в среднем течении Дона, а район Верхнего Подонья сохранил свою принадлежность к административно-территориальной структуре Рязанского княжества.

В то же время ряд районов рязанско-ордынского пограничья на южных и юго-восточных рубежах княжества мог представлять хозяйственный интерес для кочевников вследствие их ландшафтной пригодности к использованию в качестве скотоводческих угодий. К таковым территориям следует отнести ряд остепненных районов Среднего Поочья, располагавшихся в бассейнах притоков Оки (Прони, Рановы, Пары, Цны), как бы вклиниваясь в Рязанскую землю несколькими лесостепными «языками». Самым западным из них являлось обширное ополье на левом берегу среднего течения Прони (Михайлово поле). В начале XIII в. земли к югу от Прони именовались Половецким полем[557]557
  ПСРЛ. Т. I. Лаврентьевская летопись. Л. 1926–1928. Стб. 432.


[Закрыть], что свидетельствует о значительной остепненности этого района. На востоке степной клин простирался далеко на север вдоль левого берега Цны, до ее впадения в Мокшу. Еще один «язык» степей тянулся вдоль левого, западного берега р. Пары. И наконец, значительных размеров ополье, окруженное со всех сторон лесами, занимало пространство междуречья Прони и ее притока Рановы[558]558
  Иванов Д.А., Стрикалов И.Ю., Челяпов В.П. Поселенческая структура XII–XV вв. междуречья Прони и Рановы // Великое княжество Рязанское: историко-археологические исследования и материалы. М., 2005. С. 336.


[Закрыть].

Локализация кочевнических захоронений (включая погребения кочевой аристократии) на территории Донского левобережья[559]559
  Цыбин М.В. Периферия Золотой Орды в Подонье // Краткие сообщения Института археологии РАН. Вып. 221. М., 2007. С. 168–171. Рис. 1.


[Закрыть] позволяет выдвинуть гипотезу о принадлежности вышеобозначенных районов к территории одного из золотоордынских улусов, использовавшейся кочевниками в качестве летних пастбищ[560]560
  Амелькин А.О., Селезнев Ю.В. Центрально-Черноземный край в русско-ордынском пограничье (в конце XIV – начале XV века) // Труды первого всероссийского съезда историков-регионоведов. Т. II. СПб., 2010. С. 390.


[Закрыть].

О непосредственном соседстве ордынских улусов с землями Рязанского княжества свидетельствует упоминание в московско-рязанских договорах 1381, 1402 и 1434 гг. неких «татарских мест», располагавшихся на рязанско-ордынском пограничье и присоединенных рязанскими и московскими князьями к своим владениям в период «Великой замятни»[561]561
  Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. (ДДГ). М.; Л., 1950. С. 30.


[Закрыть].

Косвенным свидетельством расположения «татарских мест» на землях Донского левобережья может являться их упоминание в договоре 1402 г. в связке с «мордовскими местами»: «А что будет отець наш князь великий Дмитрий Иванович отоимал Татарская места и Мордовска места… и та места мне князю Великому Василью Дмитриевичу. А что будеть отнял отец твой князь великий Олег Иванович Татарская места и Мордовска, а та тебе и есть»[562]562
  ДДГ. М., 1909. С. 105.


[Закрыть].

Вместе с тем следует отметить, что определение географического расположения «татарских мест» вызывает значительные затруднения вследствие отрывочности и краткости сообщений письменных источников и до настоящего времени остается предметом научной дискуссии. Так, В.Л. Егоров локализовывает «татарские места» на правобережье р. Оки, в бассейне рек Мокши и Цны, относящихся к местам расселения мордовских племен Поочья[563]563
  Егоров В.Л. Историческая география… С. 52.


[Закрыть]. Аналогичная точка зрения на проблему представлена в работах А.А. Горского и А.В. Дедука [564]564
  Горский А.А. От земель к великим княжениям: «Примыслы» русских князей во второй половине XIII–XV в. М., 2010. С. 97. Примеч. 408; Он же. Московские «примыслы» вне Северо-Восточной Руси // СР. Вып. 5. М., 2004. С. 166–169; Дедук А.В. К вопросу о расположении «мест татарских и мордовских» московско-рязанских договорных грамот XIV–XV вв. // СР. Вып. 12. М., 2016. С. 124.


[Закрыть]. Тогда как ряд современных историков и археологов локализуют «татарские места» на территориях водораздела между Окой и верховьями Дона (район Куликова поля), относя к ним междуречья рек Непрядвы, Красивой Мечи, Упы и Зуши, а также – левобережный бассейн верхнего и среднего течения р. Упы[565]565
  Тропин Н.А. Сельские поселения XII–XV веков южных территорий Рязанской земли. С. 205; Бурцев И.Г. Тула и «татарские места» великокняжеских договоров XIV–XVI вв.: На пути под руку Москвы // Историческая демография. М.: Сыктывкар, 2012. № 2 (10). С. 59–60; Бурцев И.Г., Шеков А.В. О методе комплексного использования источников в исторической географии (на примере Окско-Донского водораздела в XIV–XVI вв.) // Проблемы исторической географии и демографии России. М., 2013. Вып. II. С. 153–154.


[Закрыть]. Однако при подобной локализации «татарских мест» необходимо учитывать тот факт, что палеопочвенные исследования в районе Куликова поля свидетельствуют о значительной залесенности левобережья р. Непрядвы в ордынскую эпоху[566]566
  Зайцев А.К. Где находилось «место рекомое Березуй», «Сказания о Мамаевом побоище»? // Верхнее Подонье: Природа, Археология, История. Тула, 2004. С. 7.


[Закрыть], что не позволяет относить вышеуказанный район к местам «татарских» кочевий.

Помимо сведений о наличии на южных и юго-восточных рубежах Рязанского княжества так называемых татарских и мордовских «мест», в русских актовых источниках XIVXV вв. сохранились свидетельства о временном административно-фискальном контроле ордынских чиновников над одним из районов рязанско-ордынского пограничья в бассейне р. Упы («место Тула»).

Датировка перехода указанного района под управление баскаков «двора» Тайтуглы-хатун (Тайдулы) не отмечена в источниках и находится целиком в сфере предположений исследователей. Согласно гипотезе В.Л. Егорова, появление ордынских «буферных зон» в Донском правобережье следует датировать второй половиной XIII в.[567]567
  Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды. М., 2009. С. 42–43.


[Закрыть] В то же время первые упоминания «места Тулы» в княжеских договорах и духовных грамотах как владений жены хана Узбека не позволяют относить переход данного района рязанского пограничья к ордынским владениям ранее первой половины XIV столетия[568]568
  Духовные и договорные грамоты (ДДГ). М.; Л., 1950. С. 29.


[Закрыть].

Учитывая сообщения ряда источников о привилегированном положении и значительном политическом влиянии Тайдулы при дворе Узбека[569]569
  Из «Подарка наблюдателей по части диковин стран и чудес путешествий» Ибн Баттуты // Становление и расцвет Золотой Орды. Источники по истории Улуса Джучи (1266–1359 гг.). Казань, 2011. С. 162; Письмо римского папы Бенедикта XII Тайдулехатун // Становление и расцвет Золотой Орды. Источники по истории Улуса Джучи (1266–1359 гг.). Казань, 2011. С. 292–293.


[Закрыть], достаточно вероятным выглядит предположение о передаче одного из районов русско-ордынского пограничья в «ведание» баскакам «двора» старшей жены хана уже в 30-х гг. XIV в. Однако нельзя исключать и возможную взаимосвязь передачи земель в бассейне р. Упы во владение Тайдулы с обстоятельствами восхождения на престол хана Джанибека в 1342 г. По уникальному сообщению анонимного автора биографии египетского султана ал-Малик ан-Насира, решающую роль в захвате власти Джанибеком сыграла его мать Тайдула-хатун[570]570
  Из биографии султана ал-Малика ан-Насира // Становление и расцвет Золотой Орды. Источники по истории Улуса Джучи (1266–1359 гг.). С. 144–145.


[Закрыть]. Поддержка вдовствующей ханши и эмиров ее партии, сыгравших ключевую роль в возведении Джанибека на сарайский престол, могла повлечь за собой определенные земельные пожалования в качестве материального вознаграждения со стороны нового хана.

Следует отметить, что традиция наделения земельными улусными владениями ханских матерей восходит к временам становления административно-политической системы Монгольской империи[571]571
  Лубсан Данзан. Алтан Тобчи («Золотое сказание») / Пер. с монгольского, введ., коммент. и прил. Н.П. Шастиной. М., 1973 (Памятники письменности Востока. X). С. 186.


[Закрыть]. О практиковавшимся в XIV в. в государстве Хулагуидов обычае наделения ханских жен – хатун отдельными участками, налоги с которых шли в их личный доход, сообщает в своих путевых записках североафриканский путешественник Ибн Баттута: «Женщины у тюрок и монголов весьма счастливы. Когда тюрки и монголы пишут приказ, они составляют его от имени султана и его жен – хатун. У каждой хатун есть свои земли, податные участки…»[572]572
  Тимофеев И.В. Ибн Баттута. М., 1983. С. 121.


[Закрыть]

Таким образом, наиболее вероятным временем передачи «места Тулы» в «ведание» чиновников «двора» Тайдулы являются 30—40-е гг. XIV столетия. По мнению А.П. Григорьева, к южным и юго-восточным границам Рязанского княжества также примыкали и «тюмены» (улусы) родственников матери хана Джанибека[573]573
  Григорьев А.П. Ярлык Мухамеда Бюлека митрополиту Михаилу // Мамай. Опыт исторической антологии. Казань, 2010. С. 24.


[Закрыть].

Административным центром «тульских владений» Тайдулы, по всей вероятности, являлось Торховское городище, располагавшееся в десяти километрах от современной Тулы, с обширным посадом и густозаселенной сельской округой[574]574
  Гриценко В.П. К вопросу о местонахождении летописной Тулы // Тула историческая: прошлое и настоящее. Тула, 1996; Он же. Торховское городище и его округа // Историко-археологические чтения памяти Н.И. Троицкого. Тула, 1997.


[Закрыть]. Данный район, как и территория Южного Посеймья, отличался значительной концентрацией железоплавильных мастерских, сосредоточенных в среднем течении р. Вединец и нижнем течении р. Мокрая Тобола. Заслуживает внимания и тот факт, что в археологических находках, относящихся к местному металлургическому производству золотоордынской эпохи, прослеживаются ремесленные традиции, характерные для территории Верхнего Прикамья, что может свидетельствовать о присутствии на данной территории мастеров из ордынских улусов Верхнего и Среднего Поволжья[575]575
  Наумов А.Н. Черная металлургия и железообработка на сельских памятниках Куликова поля в конце XII – первой четверти XIV в. Тула, 2008. С. 34, 181.


[Закрыть].

Татарские и мордовские «места». Вторая половина XIV в.

Контроль Тайдулы над землями Верхнедонского правобережья («местом Тулой») осуществлялся, по всей видимости, вплоть до ее гибели в 1361 г. в результате переворота Хызра, убившего также ставленника влиятельной правительницы – хана Науруса и сторонников беклярбека Могол-Буки – «моалбузину чадь»[576]576
  ПСРЛ. Т. I. Лаврентьевская летопись. Л., 1926–1928. Стб. 532; Почекаев Р.Ю. Золотая Орда в 1358–1362 гг.: династический кризис и феномен самозванства // Золотоордынская цивилизация: Сб. статей. Вып. 2. Казань, 2009. С. 44.


[Закрыть].

Подводя итог, следует отметить, что прямым следствием монгольского нашествия и последовавшего за ним становления административно-территориальной структуры Золотоордынского государства (Улуса Джучи) стало включение ряда регионов лесостепной полосы, в домонгольский период являвшихся пограничными с половецким Полем землями южнорусских княжеств, в территориальную структуру Улуса Джучи. К таковым регионам следует отнести земли ликвидированного монголами Переяславского княжества, южные и восточные районы Галицко-Волынского княжества (Болховская земля, Понизье), Киевское Поросье, а также лесостепные районы Черниговского и Рязанского княжеств. Данные регионы, войдя в состав ордынских улусов, были включены в хозяйственно-экономическую и административную систему Джучидского государства и управлялись ордынскими чиновниками, в ряде случаев при прямой поддержке части лояльного к новой власти полиэтничного населения указанных регионов.

Глава 4
Регионы русско-ордынского пограничья в хозяйственно-экономической системе Улуса Джучи

§ 4.1. Торговые пути и их влияние на экономическое развитие пограничных территорий

Одним из факторов, непосредственным образом влиявших на экономическое развитие регионов русско-ордынского пограничья, являлся процесс вовлеченности земель Южной Руси в систему международной, а также региональной русско-ордынской торговли, значительная часть маршрутов которой проходила по территории приграничных районов.

По вполне обоснованному мнению американского исследователя Чарльза Гальперина, историческая картина монгольского влияния на экономику Руси не ограничивалась исключительно разорением и опустошением территорий, но также включала в себя и инкорпорацию русских земель в систему международной торговли «Татарского мира» (Рах Tatarica)[577]577
  Francesco Balducci Pegolotti. La Pratica della Mercatura / Ed. by Evans. Cambridge, Mass, 1936. P. 23–25.


[Закрыть], созданной Чингисханом и его наследниками и охватившей к концу XIII столетия практически всю территорию Евразийского континента[578]578
  Гальперин Ч. Татарское иго: образ монголов в средневековой России. Воронеж, 2012. С. 22.


[Закрыть].

В то же время в отечественной историографии преобладающим до настоящего времени является сформулированное советскими историками представление об исключительно отрицательных экономических последствиях вхождения русских земель в государственную систему Монгольской империи и Улуса Джучи[579]579
  Кучкин В.А. Русь под игом. Как это было. М., 1991. С. 23, 28; Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М.: Академический проект, 2016. С. 488–489.


[Закрыть]. Согласно оценке одного из ведущих современных исследователей торговли средневековой Руси В.Б. Перхавко, «опустошительное монгольское нашествие нарушило устоявшийся и постепенно ускорявшийся ход экономической жизни большинства русских земель. Самый тяжкий урон от Батыева погрома понесли города Северо-Восточной и Южной Руси. На время остановились традиционные торговые связи, погибли и попали в плен сотни ремесленников. Установившееся почти на два с половиной столетия ордынское иго… намного замедлило экономическое развитие русских земель, а значит, и ростков предпринимательства»[580]580
  Перхавко В.Б. Торговля и торговцы Средневековой Руси. М.: Академический проект, 2018. С. 435.


[Закрыть].

Вместе с тем объективный анализ торговых связей и экономического развития русских земель в ордынскую эпоху не позволяет согласиться со столь категоричным заключением.

Действительно, военные кампании Чингизидов 1236–1242 гг. нанесли серьезный ущерб инфраструктуре налаженных торговых коммуникаций, по которым в домонгольскую эпоху осуществлялись коммерческие контакты между купеческими корпорациями Центральной Азии, Среднего Поволжья и Южной Руси. Весьма значительно пострадали такие крупнейшие торгово-ремесленные центры, как Ургенч, Биляр, Киев[581]581
  Джувейни Ата-Мелик. История завоевателя мира. С. 86–87; ПСРЛ. Т. I. Лаврентьевская летопись. Л., 1926–1928. Стб. 460; ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. Стб. 785.


[Закрыть]. Также были разрушены, пришли в упадок и прекратили свое существование ряд городов и торговых факторий, располагавшиеся на караванном маршруте Булгар – Киев[582]582
  Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение. СПб., 2001. С. 11, 45; Тропин Н.А. Золотоордынские находки в Верхнем Подонье / Евразийская лесостепь в эпоху металла // Археология восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1999. С. 144.


[Закрыть].

В то же время необходимо отметить, что практически сразу после завершения Западного похода главой Улуса Джучи – Бату стала проводиться политика, направленная на привлечение экономически активного населения, ушедшего в соседние страны от неурядиц военного времени. В частности, согласно сообщению армянского историка Киракоса Гандзакеци, после возвращения из Венгрии «начали являться к нему [Бату] цари и царевичи, князья и купцы – все огорченные тем, что были лишены вотчин своих. И Бату судил по справедливости и возвращал каждому, кто просил, его области и владения и снабжал специальными грамотами, и никто не смел противиться приказам его»[583]583
  Киракос Гандзакеци. История Армении. С. 218.


[Закрыть]. Закономерным следствием данной политики стало достаточно быстрое возрождение торгово-экономической деятельности практически на всем пространстве владений Джучидов, сопровождавшееся восстановлением сухопутных и речных маршрутов, переживавших временный упадок во второй половине 30-х – начале 40-х гг. XIII в.[584]584
  Белавин А.М. Торговые фактории волжских болгар и пути возникновения городов в Поволжье и Предуралье в средние века // Средневековая Казань: возникновение и развитие. Материалы Международной научной конференции. Казань, 2000. С. 126.


[Закрыть], а также активизацией ремесленного производства в ряде городских агломераций Поволжья и Средней Азии[585]585
  Крамаровский М.Г. Золото Чингисидов: культурное наследие Золотой Орды. СПб., 2001. С. 17–19.


[Закрыть].

Торговые пути Монгольской империи и Золотой Орды. XIII–XIV вв.

Аналогичную стратегию экономического развития, основным элементом которой являлось включение торговых корпораций Улуса Джучи в систему международной транзитной торговли, осуществляли и приемники Бату. В частности, о заинтересованности Джучидов в налаживании торговых отношений с купеческими корпорациями Северной Европы (прежде всего Немецкой Ганзой (Hansa Theutonicorum)) прямо указывает требование хана Менгу-Тимура, высказанное им в послании к владимирскому князю Ярославу Ярославичу: «Менгу Темирово слово ко Ярославу князю: дай пути немецкому гостю на свою волость. От князя Ярослава ко рижанам, и к болшим и к молодым, и кто гостит, и ко всем вам путь чист есть по моей волости: а кто ко мне ратный, с тим я сам ведаю; а гостю чист путь по моей волости»[586]586
  Грамоты Великого Новгорода и Пскова (ГВНП). М.; Л., 1949. С. 57.


[Закрыть]. С приходом к власти в Улусе Джучи сына Менгу-Тимура – Тохты после продолжительного периода военно-экономического противостояния происходит восстановление торговых связей между Золотой Ордой и государством Хулагуидов[587]587
  Из «Истории Вассафа» // Становление и расцвет Золотой Орды. Источники по истории Улуса Джучи (1266–1359 гг.). Казань, 2011. С. 56.


[Закрыть].

В данном контексте следует согласиться с мнением И.М. Миргалеева, отметившего, что ведущая роль Золотоордынского государства на международной авансцене средневековой Евразии в первую очередь определялась его экономической мощью, сформировавшейся в результате вхождения Улуса Джучи в систему трансъевразийской торговли, охватившей к концу XIII в. обширные территории от Каракорума до Кафы и от Гуанчьжоу до Акикула[588]588
  Миргалеев И.М. Политическая история Золотой Орды периода правления Токтамыш-хана. Казань, 2003. С. 157.


[Закрыть]. Таким образом, интеграция русских земель в систему трансъевразийских торговых коммуникаций так называемого «Монгольского мира» (Pax Mongolica), несомненно, способствовала интенсификации экономических контактов между Русью и рядом регионов Средней Азии, Кавказа и Южного Ирана, а также появившимися несколько позднее торговыми факториями североитальянских республик в Крыму и Приазовье[589]589
  Крадин Н.Н. Восточная Европа и монгольская глобализация // Stratum plus. 2016. № 5. С. 7—25.


[Закрыть].

Стимулирование властями Улуса Джучи хозяйственно-экономической деятельности на подвластных им территориях не могло не отразиться на развитии русско-ордынских торговых связей. В частности, Гильом де Рубрук, посетивший владения Джучидов в середине 50-х гг. XIII в., отмечал активную деятельность русских купцов в Северном Причерноморье: «На севере этой области находится много больших озер, на берегах которых имеются соляные источники; как только вода их попадает в озеро, образуется соль, твердая, как лед; с этих солончаков Бату и Сартах получают большие доходы, так как со всей Русии ездят туда за солью, и со всякой нагруженной повозки дают два куска хлопчатой бумаги, стоящих пол-иперпера»[590]590
  Путешествие в восточные страны… С. 90–91.


[Закрыть].

Со значительной долей вероятности можно высказать предположение, что в данном отрывке речь идет об использовании в середине XIII в. русскими купцами маршрута так называемого «Соляного шляха», торгового пути домонгольского времени, не потерявшего своей значимости и после нашествия. Беря начало в Киеве, «шлях» проходил вдоль русла Днепра, пересекая несколько переправ (Кременчугскую, Переволочинскую (при устье Ворсклы), Микитина Рога (близ современного города Никополя), Кызыкерменскую), далее поворачивая на юг и через степные районы Черной долины доходя до Перекопа[591]591
  Кудряшов К.В. Половецкая степь. М., 1948. С. 106.; Пилипчук Я.В. Дашт-I Кипчак на перехресті торгових шляхів // Східний світ. 2013. № 2–3. С. 59.


[Закрыть].

Вышеприведенное свидетельство французского дипломата позволяет составить некоторое представление о структуре товарообмена и системе торговых отношений между русскими землями и ордынскими улусами на раннем этапе становления хозяйственно-экономической системы Улуса Джучи.

Согласно сведениям, приводимым Гильомом де Рубруком, торговые коммуникации в днепровско-донском регионе осуществлялись посредством использования сухопутных путей (шляхов, сакм), а основными товарами, закупаемыми русскими купцами, являлись соль и хлопчатобумажная ткань («хлопчатая бумага»). Она же использовалась в качестве уплаты торговой пошлины. В своих записках путешественник указывает в числе экспортных товаров, привозимых купцами в Солдайю, так называемую бумазею (gambasio)[592]592
  Путешествие в восточные страны… С. 88.


[Закрыть]. По всей вероятности, данным термином обозначалась среднеазиатская ткань «занданечи» (рус. «зеньдень» или «зендянь»), производимая из хлопка в г. Зендень близ Бухары, треть которой принадлежала Джучидам[593]593
  Беленицкий А.М., Бентович И.Б. Из истории среднеазиатского шелкоткачества. (К идентификации ткани «занданечи») // СА. 1961. № 2. С. 77; Хорошкевич А.Л. Торговля Великого Новгорода в XIV–XV веках. М., 1963. С. 210; Тизенгаузен В.Г. СМИЗО. Т. II. С. 81–82.


[Закрыть]. Главным товаром русских купцов, очевидно, являлись разнообразные меха, сведения о завозе которых в генуэзские фактории «из северных стран» также содержатся в записках Рубрука[594]594
  Путешествие в восточные страны… С. 88.


[Закрыть].

Стабильное функционирование сухопутных торговых коммуникаций обеспечивалось наличием разветвленной сети инфраструктурных объектов (торговых факторий, караван-сараев, пунктов переправ через реки, поселений с товарным производством продовольствия), располагавшихся на маршрутах прохождения купеческих караванов.

Красноречивое описание эффективности системы обслуживания купеческих караванов, действовавшей на землях золотоордынских улусов в эпоху, предшествовавшую разгрому Улуса Джучи войсками Тимур-ленга (Тамерлана), содержится в арабском источнике первой половины XV в. «Айджайиб ал-макдур фи тарих-и Таймур» («Чудеса предопределения в судьбах Тимура»). По свидетельству автора сочинения, мусульманского чиновника и путешественника Шихабеддина Ахмеда ибн Мухаммеда (Ибн Арабшаха), на путях прохождения основных маршрутов трансъевразийской торговли располагалось множество стационарных населенных пунктов и стоянок кочевого населения (аилов), жители которых занимались обслуживанием путешествующих негоциантов[595]595
  Тизенгаузен В.Г. СМИЗО. Т. I. С. 460; Золотая Орда в источниках. Т. I. Арабские и персидские сочинения. М., 2003. С. 208.


[Закрыть].

Аналогичные объекты инфраструктуры обслуживания сухопутной торговли существовали и в районах русско-ордынского пограничья. Об этом, в частности, свидетельствует сообщение Гильома де Рубрука, отмечавшего существование в ордынских владениях Среднего Подонья русского поселения («поселка русских») «…устроенного по приказу Бату и Сартака»[596]596
  Путешествие в восточные страны… С. 109.


[Закрыть]. Описаный французским дипломатом поселок располагался на речной переправе, и основной обязанностью его жителей было обеспечение перевоза через Дон «купцов и послов»[597]597
  Там же. С. 109.


[Закрыть].

К сожалению, вопросы становления и развития торговой инфраструктуры на землях русско-ордынского пограничья не нашли достаточного отражения в письменных источниках золотоордынской эпохи, однако данная лакуна может быть отчасти заполнена посредством применения метода исторической реконструкции с широким привлечением данных археологии.

Так, согласно результатам исследований Э.Е. Кравченко, в Среднем Подонцовье фиксируется наличие целого ряда поселений золотоордынской эпохи (Царыцино, Райгородок, Лисичанское), располагавшихся в непосредственной близости от бродов-переправ[598]598
  Кравченко Э.Е. Северо-Восточное Приазовье и среднее течение Северского Донца в XIII–XIV вв. (влияние природно-географического фактора на заселение территории) // Диалог городской и степной культур на Евразийском пространстве. Историческая география Золотой Орды. Материалы 7-й Междунар. конф., посвященной памяти Г.А. Давыдова. Казань; Ялта; Кишинев, 2016. С. 287–289.


[Закрыть]. Аналогичная ситуация прослеживается и в районе сульско-ворсклинского междуречья, где отмечается концентрация «кустов» земледельческих поселений, функционировавших на протяжении XIII–XIV вв. в непосредственной близости от ряда переправ Днепровского левобережья (Градской, Переволочинской, Кременчугской и ряда других)[599]599
  Супруненко О.Б., Приймак В.В., Мироненко К.М. Старожитності золотоординского часу Дніпровського лісостепового Лівобережжя. Киів; Полтава, 2004. С. 38.


[Закрыть]. По всей вероятности, подобное расположение населенных пунктов может свидетельствовать об их включении в систему обслуживания торговых маршрутов, проходивших по землям русско-ордынского пограничья.

Помимо многочисленных направлений сухопутной караванной торговли, через пограничные со Степью регионы южнорусского лесостепного пограничья проходил ряд речных маршрутов, связывавших русские княжества с крупнейшими торговыми центрами Волжско-Каспийского и Азовско-Черноморского регионов. К таковым маршрутам прежде всего следует отнести Волго-Окский, Днепровский и Донской пути.

Так, послы египетского султана эль-Мелика аз-Захыра Бейбарса I, направлявшиеся в ставку Берке в 1263 г., отмечали присутствие на Волге «судов русских»[600]600
  Тизенгаузен В.Г. СМИЗО. Т. I. С. 63.


[Закрыть]. Данный факт является несомненным свидетельством значительной коммерческой активности русских купцов на торговом маршруте Волго-Каспийского речного маршрута уже на начальном этапе становления золотоордынской государственности.

Волго-Окско-Днепровский торговый маршрут. XIII–XIV вв.

В свою очередь, Днепровско-Черноморский маршрут («Гречник»), несмотря на разорение Киева и ряда населенных пунктов Среднего Поднепровья в период монгольского нашествия, также продолжал активно использоваться представителями европейских и ближневосточных купеческих корпораций. Подтверждением данному тезису служит сообщение Плано Карпини о присутствии в Киеве многочисленного контингента иностранных купцов. Перечисляя свидетелей своего путешествия, он называет представителей бреславского купеческого сообщества, «…ехавших с нами вплоть до Киева… а равно многих других купцов, как из Польши, так и из Австрии, прибывшими в Киев после нашего отъезда к татарам. Служат свидетелями и купцы из Константинополя, приехавшие в Руссию через землю татар и бывшие в Киеве, когда мы вернулись из земли татар. Имена же купцов этих следующие: Михаил Генуэзский, а также Варфоломей, Мануил Венецианский, Яков Реверий из Акры, Николай Пизанский: это более главные. Другие, менее важные суть: Марк, Генрих, Иоанн, Вазий. Другой Генрих, Бонадиес, Петр Пасхалий: было еще и много других, но имена их нам неизвестны»[601]601
  Путешествие в восточные страны… С. 82–83.


[Закрыть].

Анализируя текст сообщения П. Карпини, можно прийти к выводу о том, что уже в середине 40-х гг. XIII столетия Киев являлся достаточно крупным логистическим центром международной торговли, осуществлявшейся как по сухопутному маршруту домонгольского времени[602]602
  Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX–XII вв. М., 2001. С. 363.


[Закрыть], так и по речному (Днепровскому) пути, являвшемуся наиболее безопасным и удобным направлением для европейских, византийских и ближневосточных негоциантов, заинтересованных в ведении коммерческой деятельности в южнорусских землях.

В этой связи закономерным выглядит наличие монгольской администрации в Каневе, отмеченное в записках папского дипломата[603]603
  Путешествие в восточные страны… С. 57.


[Закрыть]. В домонгольский период Канев являлся важным транзитным пунктом на торговых путях Среднего Поднепровья[604]604
  ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. СПб., 1908. Стб. 528, 541.


[Закрыть], сохранив свое стратегическое значение и в ордынскую эпоху. С большой долей вероятности можно предположить, что именно в Каневе размещались ордынские тамгачи – чиновники, ответственные за взимание торговых пошлин (тамги).

В конце XIII – начале XIV в. происходит значительный спад активности торговых коммуникаций в Днепровско-Черноморском регионе. Главной причиной этого процесса являлись последствия затяжной междоусобной войны в Улусе Джучи между Тохтой и Ногаем, оказавшей значительное негативное влияние на хозяйственно-экономическое развитие Северного Причерноморья. Начавшись в 1293 г., она продолжалась до 1300 г. и нанесла катастрофический ущерб как среднеднепровскому региону, так и крупнейшим торговым центрам Крыма.

Так, в 1298 г. Ногай отправил своего внука Актаджи «в земли Крымские» с целью безвозвратного заимствования денежных средств у купеческих сообществ одного из крупнейших торговых центров Черноморского региона – Кафы. Когда «…тот [Актаджи] пришел в Кафу… и потребовал от его жителей денег… они убили его. Известие об умерщвлении его дошло до Ногая… который отправил в Крым огромное войско в сообществе Маджи, одного из эмиров. Оно ограбило его [город], сожгло его, убило множество крымцев, взяло в плен находившихся в нем купцов мусульманских, аланских и франкских, захватило имущество их, ограбило Сарукерман, Кырк-Ер, Керчь и другие»[605]605
  Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. I. С. 111–112.


[Закрыть].

На рубеже 1298–1299 гг. правитель западного «крыла» Орды нанес удар по Судаку: «…он приказал войскам окружить его [город] и стал требовать к себе одного за другим [жителей Судака], истязал его и отбирал все имущество, а затем убивал его, так что умертвил всех, кто [оставался] в городе. После этого он поджег его [Судак] и уничтожил его дотла… Причиною этому было то, что пошлины и другие доходы с Судака делились между четырьмя татарскими царями, один из них был… Токтай… Это и побудило его к тому, что он сделал»[606]606
  Там же. С. 195.


[Закрыть].

Не способствовало развитию транзитной торговли и обострившееся к концу XIII в. венецианско-генуэзское соперничество в Северном Причерноморье. В 1296 г. генуэзская фактория Кафа была подвергнута разорению во время рейда в Северное Причерноморье венецианского флота под командованием Джованни Соранцо[607]607
  Хаутала Р. В землях «Северной Тартарии»: Сведения латинских источников о Золотой Орде в правление хана Узбека (1313–1341). Казань, 2019. С. 23; Lane F.C. Venise, une repubigue maritime. Paris, 1985. P. 130–131.


[Закрыть].