Текст книги "Святой закрывает дело"

Полицейский еще не коснулся земли, а Святой уже бежал к «айрондели».

Конвей только-только запихнул сопротивляющуюся ношу на заднее сиденье, когда Святой вскочил на подножку и хлопнул Нормана Кента по плечу.

– Вперед, сынок! – закричал он, и «айрондель» рванула с места.

Святой перевалился на заднее сиденье, мгновенно, словно осьминог щупальцами, сжал дрыгающиеся ноги профессора, а Конвей связал их под коленками специально приготовленной на такой случай веревкой. Затем пленнику связали запястья крепким шнуром и аккуратно вставили в рот кляп.

– Что случилось? – спросил Норман Кент через плечо у Святого.

– Пожалуй, нам не удалось бы лучше обделать это дельце, даже если бы мы именно так его планировали, – ответил тот. – Разумеется, Ангелочек организовал налет вполне профессионально. Просто вломился в дом, словно чикагский гангстер, а на последствия наплевал. Ясно: дело крайне серьезное.

– Сколько было его людей?

– Не знаю. Мы столкнулись только с одним. Ангелочек, возможно, был в машине с профессором, а когда появились мы с Роджером, удрал в кусты. Однако такой человек не пойдет на дело с одной машиной и парой парней. Где-то должна быть резервная машина и люди, возможно, дальше по шоссе. Должен быть еще один подъездной путь к дому, но где он, я не знаю… Включи-ка фары – нас уже не видно.

Святой откинулся на спинку сиденья и закурил.

В своем роде дело получилось исключительно удачным, хотя успех и был во многом случайным, но Святой задумчиво хмурился. Его не беспокоила потеря автомобиля – это была малозначительная деталь. Но похоже, этой ночью он потерял нечто более важное.

– Видимо, мне придется сказать «прощай, Англия», – произнес он.

Конвей, соображавший не так быстро, удивился:

– Почему? Ты что, хочешь уехать за границу?

Святой грустно рассмеялся:

– А разве у меня есть выбор? «Фьюрилак» отогнать не удастся, и Тил по нему установит меня. Он не знает, что Святой – это я, но они могут здорово прижать меня по Закону об охране государственной тайны. Не говоря уже о том, что ущерб, причиненный полиции бандой Ангелочка, повесят на нас. Ничем нельзя доказать, что мы не участники налета, разве только показаниями самих налетчиков, а на них нельзя надеяться… Нет, Роджер, мы, безусловно, попали как муха в тарелку супа. Утром меня будут разыскивать все полицейские Лондона, а к завтрашнему вечеру моя фотография появится во всех полицейских участках Англии. «Полагаете, это будет весело?» – как спросил однажды епископ у актрисы.

Нет, Святой не думал, что будет очень весело.

– Может, безопаснее ехать в Мейденхед? – спросил Конвей.

– Это единственное наше утешение. Все документы на коттедж оформлены на имя Патриции Уиндермиер, которая еще зовется Патрицией Хольм. Этот козырь я держал в рукаве на всякий случай.

– А Брук-стрит?

Святой ухмыльнулся:

– Квартира на Брук-стрит снята на твое имя, достопочтенный Роджер. Я когда-то подумал, что так безопаснее. Я просто-напросто твой жилец. На какое-то время можно там укрыться, но не думаю, что надолго. Возможно, на несколько дней… Адрес, по которому зарегистрирована моя машина, – фиктивный… Но тут есть еще зацепка… Узнав, что адрес фиктивный, они выйдут на агента по продаже автомобилей. А я лишь месяц назад посылал машину на профилактику. Им известен мой адрес на Брук-стрит. Это было неосторожно… Какой у нас день сегодня?

– Сейчас утро воскресенья.

– Это нас спасает! Они не могут много узнать до понедельника. Вот и все время, которым мы располагаем. Я должен встретить Патрицию…

Он опять откинулся на спинку и замолчал до самого конца поездки, на душе у него было неспокойно. Он строил невнятные планы, дикие схемы, грезил наяву, позволив воображению распоряжаться всеми событиями и фактами в надежде, что из хаоса возникнет хороший план, но ничего толкового не возникало.

– В конце концов, для последнего приключения не так уж и плохо, – подытожил он.

Было четыре часа утра, когда они подъехали к коттеджу и увидели, что неутомимый Орест уже открывает им парадную дверь. Святой проследил за тем, как Варган был перенесен в дом. В столовой их ждали пиво и бутерброды.

– Пока все неплохо, – сказал Роджер Конвей, когда все трое устроились за столом.

– Пока, – согласился Святой, но с такой интонацией, что остальные пристально взглянули на него.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Норман Кент.

Саймон улыбнулся:

– Что сказал, то сказал. Чувствую, на нас надвигается какая-то опасность. Это не полиция – в отношении полиции, считаю, можно ставить один к двум. Не знаю, может быть, это Ангелочек. Я вообще ничего не знаю, только предчувствую, мои херувимчики.

– Забудь о нем, – посоветовал Роджер Конвей голосом здравомыслящего человека.

Но Святой посмотрел из окна на унылую бледность, растекавшуюся по восточному краю неба, и принялся размышлять.

Глава 5

Как Саймон Темплер возвратился на Брук-стрит и что там произошло

Завтрак в бунгало был сервирован в такой час, когда даже в воскресенье нормальные люди заканчивают обедать. Конвей и Кент сидели без пиджаков, волосы взлохмачены, а Святой уже успел искупаться в реке, побриться бритвой Ореста и одеться так тщательно, словно собирался позировать для фотографии на обложку модного журнала. Рядом с ним маргаритка из пословицы «свеж, как утренняя маргаритка» показалась бы увядшей.

– Никто не имеет права так выглядеть! – воскликнул при его появлении Роджер. – В такое раннее утро!

Святой пододвинул к себе тарелку с яичницей из трех яиц и беконом и сел на стул.

– Если бы вы протерли сонные глаза и посмотрели вон на те часы, то увидели бы, что сейчас два с половиной часа пополудни.

– Но ведь мы легли не раньше шести утра, – слабо запротестовал Конвей. – И яичница из трех яиц…

Святой улыбнулся:

– У здорового человека хороший аппетит. Пока вы храпели, я весело плескался в Темзе.

Норман развернул газету.

– Это Роджер храпел, – уточнил он. – Он постоянно что-нибудь жует и даже сейчас с набитым ртом.

– Я не ел, – возразил Конвей.

– Ел, – решительно сказал Святой. – Я слышал.

Он взял кофейник и налил себе щедрую чашку кофе.

Ожидание опасности, донимавшее его все утро, улетучилось, да так, словно выключился какой-то участок памяти. Он чувствовал себя на редкость бодрым и готовым к новым передрягам.

За окном сияло солнце, заливая лучами сад и лужайку, сбегающую к реке, через раскрытые окна в комнату влетал прохладный и свежий ветерок, благоухающий ароматом цветов.

Лихорадочное напряжение минувшей ночи исчезло, казалось, вместе с темнотой. При свете дня все ночные события представлялись невероятными, фантастическими, нереальными. Была битва – кончилась. Будут новые битвы. И очень хорошо – у мужчины должна быть цель, за которую стоит сражаться, и душа, и тело, готовые к сражениям… Когда час назад Святой возвращался после купания, он, похоже, опять услышал трубный зов…

Позавтракав, он отодвинулся от стола и зажег сигарету. Конвей выжидательно взглянул на него.

– Когда мы поедем?

– Мы?

– Я поеду с тобой.

– О'кей, – сказал Святой. – Отправимся, как только ты соберешься. Нужно многое успеть. В понедельник на Брук-стрит будет полиция. Тут ничего не поделаешь. Только мне хочется сохранить свою одежду и еще кое-какие пустячки. Надо упаковать пару сумок ваших вещей, чтобы вы могли жить здесь, а также захватить вещи Патриции. А что будет с остальным – неважно. Наконец, я должен раздобыть денег. Вот вроде и все, чем следует заняться.

– Каким поездом приезжает Пат? – спросил Норман.

– Это нужно выяснить, – согласился Святой. – Пока Роджер одевается, позвоню!

Минут через десять он уже говорил с Пат:

– Здравствуй, Пат, дорогая, как дела?

Она сразу узнала, кому принадлежит этот насмешливый и тягучий голос.

– Здравствуй, Саймон, мой мальчик!

– Я звоню потому, – сказал Святой, – что прошло уже два дня с тех пор, как я объявил тебя прелестнейшей и восхитительнейшей из девушек и признался тебе в своей любви. Ну а теперь о делах сегодняшних, старушка: когда ты возвращаешься домой?.. Нет, у нас будет не обычное свидание… Ну, это не важно. По правде сказать, не хотелось бы, чтобы ты приехала поздно, но чтобы и не слишком рано… Скажу, когда только увидимся. У телефонов, как известно, есть уши… Ну, если настаиваешь, дело в том, что мы с Роджером наслаждаемся пением птичек, а если приедешь слишком рано, можешь их спугнуть… впрочем, это легко уладить – если не возражаешь, я встречу тебя на вокзале. Минутку.

Он обернулся.

– Норман, пожалуйста, достань расписание поездов, оно под газетами…

Святой нетерпеливо схватил расписание.

– Когда можешь оттуда выехать?.. Да, вполне подойдет. Терри довезет тебя до станции, может, вы даже останетесь в живых и у вас будет куча времени до поезда в… А, черт! Я смотрю расписание для будней… А воскресные поезда медленны, как шотландец, прощающийся со своей милашкой. Слушай, ты успеваешь только на четыре пятьдесят восемь. Он прибывает в девять двадцать вечера. А следующий поезд приходит почти в четыре часа утра. Ты хотела бы остаться до завтра?.. Лучше не надо… Это очень важно… Вот и молодец, девочка. Жду на Брук-стрит около половины десятого. Пока, любовь моя. Благослови тебя Бог…

Он повесил трубку улыбаясь. В это время вернулся, закончив свой несложный туалет, Роджер Конвей.

– Ну а теперь, Роджер, мой мальчик, помчались!

– Все готово, шкипер!

– Вперед!

Святой вытянулся и улыбнулся. Темные волосы в безупречном порядке, голубые глаза блестят, загорелое лицо сияет каким-то мальчишеским энтузиазмом. Он взял Конвея под руку, и они вышли из комнаты.

Роджер шел к автомобилю, постепенно замедляя шаги, похоже, о чем-то догадался.

– Сам собираешься вести машину? – подозрительно спросил он.

– Да, – ответил Святой.

Конвей с грустной миной сел на место рядом с водителем. По прошлому горькому опыту он знал, что представления Святого о том, как следует управлять мощной скоростной машиной, были весьма оригинальны и у несведущих людей от его езды волосы вставали дыбом.

Через полчаса они были на Брук-стрит.

– Ты и обратно собираешься так ехать? – спросил Роджер.

– Да.

Мистер Конвей закрыл глаза.

– Только, сначала посади меня в самый медленный поезд, ладно? – попросил он. – И составь завещание, по которому все оставляешь мне. А потом я благословлю тебя на смерть.

Саймон рассмеялся и взял его за руку.

– Наверх, – сказал он, – там нас ждет пиво. А потом – работа. Пошли, сынок.

Три часа они трудились. Конвей помогал Святому и укладывал свои и Нормана вещи. Около восьми часов вечера он перегрузил багаж из такси, на котором приехал, в «айрондель». Святой добавил два больших чемодана на багажник и тяжелый саквояж – в кабину. Картина напоминала переезд на новое место жительства.

Конвей заметил, что Святой с несвойственной ему торопливостью осушил кружку пива.

– Ой! – с тревогой воскликнул Конвей.

– Доканчивай скорее свое, – показал Святой на вторую кружку, стоящую на столе. – Мы уходим.

– Уходим? – озадаченно повторил Конвей.

Саймон махнул пустой кружкой в сторону окна.

– На улице, – сказал он, – находится пара красавчиков, энергично ничего не делающих. Ты их просто не заметил, да и я увидел только что. Держу пари: они заступили на вахту сейчас, иначе я бы их заметил раньше, когда грузил машину.

Конвей подошел к окну и выглянул наружу:

– Не вижу ничего подозрительного.

– Это потому, что у тебя непорочная и чистая душа, мой маленький. Если бы ты был таким же старым грешником, как я, ты бы… Будь я проклят!

Конвей мрачно посмотрел на него и произнес:

– Это все пиво. Но ничего, через минуту почувствуешь себя лучше.

– Черта с два, – сказал Святой, поставил кружку на подоконник и схватил Роджера за плечи. – Не будь идиотом, Роджер! Ты меня знаешь. Говорю, за этой квартирой наблюдают. Полиция или Ангелочек. Да, почти наверняка это Ангелочек. Тил скорее всего еще не успел до нас добраться, готов держать пари. А Ангелочек вполне мог. Поэтому, от греха подальше, мы должны отсюда улетучиться. Насколько, я знаю Ангелочка, на Брук-стрит через час станет горячо, как в аду.

– Но Пат…

Саймон посмотрел на часы:

– Нам еще предстоит убить два часа. «Айрондель» вполне с этим справится – съездим в Мейденхед, выгрузим багаж и вернемся на Паддингтонский вокзал вовремя, чтобы встретить поезд.

– А если машина сломается?

– Черта с два!.. Но ты прав… Тогда внесем поправку: я высажу тебя на вокзале и поеду в Мейденхед один. Можешь развлекаться в баре, я тебя найду… Это хорошая идея – избавиться от багажа, ведь мы не знаем, как обернется дело к половине десятого, лучше это сделать сейчас, пока спокойно. Если я уеду сейчас, у них не будет времени сесть мне на хвост; и потом мы легко уйдем, если они не найдут средства уменьшить нашу скорость.

Слушая речь Святого, Конвей прыгал через ступеньку по лестнице. Похоже, эта речь началась на Брук-стрит, а кончилась на Паддингтонском вокзале. Такое впечатление сложилось единственно по причине чрезмерно богатого воображения Роджера и огромной скорости, с которой Святой претворял свои решения в жизнь.

В себя Роджер Конвей окончательно пришел только в вокзальном баре, а Святой в это время уже гнал «айрондель» на запад.

В мозгу Святого все время крутились вопросы. Не учинил ли Мариус налет на Брук-стрит? Или же он решил, когда ему шпионы доложили об отъезде груженой машины, что птички упорхнули? Как Мариус будет действовать? Ну а поскольку Мариус знал q6 участии Святого во вчерашней вечеринке в Эшере, почему бы ему сначала не вломиться в квартиру на Брук-стрит?.. Ответ: а) такое мероприятие требует хоть минимума подготовки; б) его легче осуществить, если дождаться темноты, которая в это время года наступит еще не скоро. И вполне можно успеть с поездкой в Мейденхед… Но Мариус определенно что-то замышляет. Надо поставить себя на место противника…

Святой домчался до Мейденхеда меньше чем за час и спустя пять минут уже ехал обратно.

Не его вина, что из-за засорившегося карбюратора на полпути пришлось простоять пятнадцать минут, устраняя неполадку.

Даже его самого удивило время, затраченное на остаток пути.

При входе в вокзал он едва не врезался в Роджера.

– Хэлло, – сказал Святой. – Куда это ты? Поезд прибывает точно по расписанию.

Конвей уставился на него. Потом молча показал на часы в кассовом зале.

Саймон посмотрел на них и побледнел.

– Но на моих, – начал он растерянно, – мои часы…

– Должно быть, ты забыл их завести вчера вечером.

– Ты встретил поезд?

Конвей кивнул:

– Может, я и пропустил ее, но скорее всего на этом поезде она не приехала. Наверное, не успела…

– Тогда на Брук-стрит должна быть телеграмма. Едем туда и пусть никто не встанет на нашем пути!

И они помчались. Впоследствии Конвей эту поездку вспоминал очень неохотно.

На Брук-стрит царил мир и покой. Уже стемнело, зажглись фонари. Небо покрылось тучами. Как и следовало ожидать, вечером в воскресенье здесь было мало пешеходов и машин. Никаких признаков беспокойства. К фонарному столбу небрежно прислонился мужчина, покуривавший трубку с таким видом, словно других занятий в этом мире для него не существовало. Именно в тот момент, когда «айрондель» затормозила, к нему подошел другой мужчина и что-то сказал. Святой видел, но проигнорировал это событие. Он вихрем влетел в подъезд и помчался вверх по лестнице. Конвей – за ним по пятам.

В случае надобности они могли прорваться сквозь полицейский кордон или даже батальон «ангелочков». Но в данном случае прорываться не пришлось. В квартиру, судя по всему, никто не проникал. Все было так, как они оставили уходя.

Но телеграммы не было.

– Наверное, я проглядел Пат, – беспомощно сказал Конвей. – Она, должно быть, едет сюда. Такси могло сломаться… или попасть в аварию…

Он резко замолчал, увидев, как сверкнули глаза Святого.

– Посмотри на часы! – сдерживая ярость, произнес Святой.

И опять Роджера заворожило ужасное выражение лица Святого. Прежде с Конвеем ничего подобного не случалось, сейчас он был похож на гребца утлой лодочки в океане, застигнутой шквалом.

Он лишь сумел, взглянув на настенные часы, беспомощно констатировать:

– Без четверти десять.

– Если бы она не успела на этот поезд, то меня бы известила, – сказал Святой.

– Может быть, она дожидается следующего поезда.

– Ради Бога! – огрызнулся Святой. – Ты же слышал мой разговор с ней из Мейденхеда? Я тогда все искал подходящий поезд и выяснил, что следующий приходит в Лондон только в три пятьдесят завтра утром. Неужели ты думаешь, что она отправилась бы этим поездом, не предупредив меня?

– Вдруг я просто упустил ее на вокзале, а с такси что-нибудь приключилось…

Святой достал сигарету и прикурил. Руки его не дрожали, лицо превратилось в застывшую маску, через какое-то время он предложил:

– Давай-ка выпьем пива.

Роджер двинулся к буфету.

– И, пожалуйста, попробуем, – сказал Святой, – поговорить спокойно и разумно. Дурацкие предположения делу не помогут. Я не стану звонить Терри и спрашивать, успела ли Патриция на этот поезд, потому что я знаю: успела. Не стану спрашивать, не мог ли ты упустить ее на вокзале, потому что я знаю: не мог… – Он отламывал от спички маленькие кусочки и бросал их в пепельницу. – И не говори мне, что я волнуюсь по пустякам. Она ехала этим поездом, у которого несколько остановок до Лондона. Я знаю: Патрицию похитил Мариус. Он хочет заставить меня вернуть ему профессора Варгана. А я хочу разыскать доктора Рэйта Мариуса и убить его. Так что говори со мной очень спокойно и разумно, Роджер, иначе я совсем сойду с ума.

Глава 6

Как Роджер Конввй вел «айрондель», а Святой сжимал в руке кинжал

Конвей в обеих руках держал по кружке пива, глядя на них так, как смотрел бы человек на двух Небольших дракончиков, забредших в его гостиную. Ему почему-то безотчетно показалось, что это очень смешно – стоять Посреди комнаты с кружками пива в руках. Наконец он откашлялся:

– А ты уверен, что не многовато будет?

Произнеся эту фразу, он поняла она совершенно бесполезна, а скажи ее кто-нибудь другой – первым бы с удовольствием рассмеялся. Он поставил кружки на стол и закурил.

– И это спокойные и разумные слова? – возмутился Святой. – Это пустая трата времени. Черт побери, старина, тебе же известны наши отношения с Патрицией! Я всегда знал, что если с ней что-нибудь случится, я это сразу почувствую, будь она хоть за тысячу миль от меня. Я знаю.

На мгновение ледяная выдержка изменила Святому. Только на мгновение. Он и не сознавал, с какой силой схватил Роджера. Тот чуть не вскрикнул от боли, но все-таки не издал ни звука.

– Я все понял, – произнес Святой с дьявольским холодком в голосе. – Понял еще тогда, когда ты уставился на часы. Если бы ты дал себе труд подумать, тоже все бы понял. Но мы не очень-то задумывались.

– Но как Мариус мог?..

– Очень просто! Он засек нас здесь. За домом следили. Мариус совсем не дурачок. Естественно, он приказал следить за всеми, кто приходил ко мне. Конечно же, в это число попала и Патриция… Возможно, кто-то из его людей последовал за ней в Девоншир. После происшествия в Эшере Мариус с этим человеком связался. Ее свободно могли захватить в поезде, скажем, в Ридинге, одурманив чем-нибудь… Она не была настороже. С этим мог справиться и один человек… А машина могла ждать его в Ридинге… И Мариус собирается использовать ее как заложницу в борьбе со мной, против любых наших действий. Выставит мою любимую впереди своих позиций – осмелюсь ли я открыть огонь. И, прикрываясь ее нежным телом, подожжет фитиль, ведущий к началу массовой бойни. Сам примется хохотать…

Тут Роджер стал лучше понимать ситуацию. Он завороженно смотрел на Святого, через мгновение, словно пробудившись от сна, сказал:

– Если ты прав, наша песенка спета.

– Я прав, – сказал Святой, – да и ты так же думаешь, – вдруг осознав, что он все еще сжимает руку Роджера, отпустил ее.

Потом в три прыжка Святой очутился у окна, и Конвей только тогда начал понимать его намерения, когда услышал одно лишь слово:

– Ушли.

– Ты имеешь в виду…

– Их обоих. Разумеется, Мариус приказал наблюдать за домом на тот случай, если Мы что-нибудь выкинем. Человек, появившийся в момент, когда мы подъехали, пришел на смену. Или же посланец Мариуса, сообщивший, что к тому пришла козырная карта и наблюдение можно снимать.

– Но они, наверное, только что ушли…

– Именно! – воскликнул Святой. – Ушли только что. Наша машина у подъезда. Ты сможешь их узнать?

– Одного смогу – стоявшего у столба с трубкой.

– А я узнаю второго. По виду они иностранцы, с мерзкими рожами. Не слишком сложно узнать. Пошли!

Для Роджера это было слишком, он был убежден, что Святой делает из мухи слона. Он не мог отделаться он него даже теперь, когда каминные часы тиканьем уличали его в напрасной трате времени. Он встал перед дверью, к которой направлялся Святой, совершенно растерянный.

– Может, лучше сначала сесть и подумать, а уж потом нестись куда-то?

– Может, лучше тебе повеситься? – резко оборвал Святой. Потом голос его смягчился, он положил свои руки на плечи Роджеру. – Помнишь, как некоторое время назад в этой же самой комнате мы с тобой пытались добраться до Мариуса, правда, по другим причинам. Смогли узнать лишь номер его телефона. И это все, чем мы располагаем. Нам необходимо поймать одну из птичек, следивших за нами, и заставить ее сообщить побольше, чем номер телефона. Они должны знать больше – за нами уже следит не мелкая сошка. Есть лишь один шанс из ста, что это нам удастся, но я ставлю на него! Вперед!

Он отстранил Конвея и вылетел из квартиры. Конвей – за ним.

– Ты поведешь! – скомандовал Святой, открывая дверцу, затем уселся на место рядом с шофером.

– Мы же абсолютно не имеем представления, куда ехать, – беспомощно произнес Роджер, включая стартер.

– Двигай! В этом районе не так уж много улиц. Возьмем нашу за центр круга. Сначала на Риджент-стрит, потом назад по Кондуит-стрит до Нью-Бонд-стрит, потом на Оксфорд-стрит и назад по Ганновер-сквер. Гони, сынок, гони!

В этом районе улицы изгибались под самыми неимоверными углами, и поскольку друзья не знали точного места назначения, то сворачивали почти за любой угол. Задача прочесать такой район показалась Роджеру даже более безнадежной, чем поиск иголки в стоге сена. Но сказать это Святому у Роджера не хватило духу. Тот считал иначе.

Святой сидел рядом с Роджером и как бы вел машину его руками. Святой знал: люди в городах привыкают двигаться по нахоженному маршруту, особенно в незнакомых городах из-за боязни заблудиться. Точно так же заблудившийся в высоких зарослях человек скорее пойдет пусть по очень трудному, но следу, чем пересечет открытое пространство. И еще – наблюдавшие за ними выглядели как иностранцы и, возможно, таковыми и были, а люди в незнакомых местах предпочитают длинные, прямые и хорошо освещенные пути, хотя по отношению к цели их движения эти пути могут быть окольными. Если, конечно, эти иностранцы не нашли себе местного гида, например водителя такси.

– Сюда, – показал Святой, – и не обращай внимания на то, что я говорил раньше. Теперь давай круто направо, на Виго-стрит.

Роджер резко повернул руль, и «айрондель» пересекла улицу, проскочив перед самым носом автобуса. В одно прекрасное мгновение в сужающейся как бутылочное горлышко Виго-стрит какой-то таксист вздумал было настаивать на праве преимущественного проезда, но, к счастью для всех, участников инцидента, немедленно отказался от своей затеи.

– А теперь вверх по Бонд-стрит. И побыстрее!

– Пока мы будем так ездить, нам выпишут с полдюжины штрафов, – сказал Роджер.

– Черт с ним, – ответил Святой, и они пулей пронеслись мимо констебля, предпринявшего попытку задержать их, но его гневный окрик утонул в реве мотора и выхлопных газах.

Эта езда потом снилась Роджеру в кошмарных сновидениях, особенно последняя гонка.

Он слепо повиновался Святому. Машина была не Роджера, и он никогда бы не поверил, что на лондонских улицах можно устраивать такие автогонки, если бы не участвовал в них лично.

Но похоже, все было бессмысленно; когда позволяли условия, он отрывал глаза от дороги и всматривался в лица прохожих, не находя среди них тех, кого искали. «Ну ладно, предположим, – думал он, – мы найдем этих двоих. Но что можно предпринять в центре Лондона? Разве только вызвать полицию. Это совсем не подходит».

Но Святой не терял присутствия духа.

– А теперь поездим по боковым улицам, – упрямо сказал он. – Давай сюда…

Роджер словно автомат повернул за угол.

И вдруг в конце Джордж-стрит он указал на двух мужчин, шагающих рядом по тротуару:

– Вот эти двое!

– Слава Богу! – мрачно сказал Святой.

Роджер прибавил газу, и машина рванулась вперед, словно пришпоренная лошадь.

Оглядываясь по сторонам, Святой приподнялся с сиденья.

На Кондуит-стрит было большое Движение, но на Джордж-стрит в данный момент только одна пустая машина стояла у тротуара, трое пешеходов шли в другом направлении и – эти двое…

– Я думаю… – сказал Святой.

– Уверен, – ответил Роджер. В этот момент они обогнали пару, и «айрондель», вылетев на тротуар, скрипнула тормозами и остановилась метрах в трех перед ними.

– Прикрой меня! – крикнул Святой, выпрыгнул из машины и преградил путь двум незнакомцам. Они смотрели на него с интересом и без подозрений.

Святой схватил одного за лацканы пиджака, тот удивился, однако секунду спустя перестал удивляться и вообще чувствовать что-либо, поскольку Святой посмотрел в одну сторону и увидел, что Роджер Конвей двигается следом за ним, потом посмотрел в другую сторону – и ударил незнакомца в челюсть. Его голова дернулась назад так, словно в нее угодило пушечное ядро; правду сказать, разница в силе и скорости между пушечным ядром и кулаком Святого была невелика.

Но упасть на землю побежденному не пришлось. Святой обхватил его за талию, оторвал от земли и швырнул через тротуар так, что тот свалился прямо на руки Роджеру.

– Домой! – скомандовал Святой и развернулся на каблуках. Крик еще не вырвался изо рта второго мужчины, а в глазах его появилось нечто похожее на страх, подозрение или своего рода испуганную растерянность. Но все эти чувства так и остались несформировавшимися, не достигли зрелости, поскольку Святой мгновенно развернул его за плечо и взял в «замок» шею так, что тот не мог ни крикнуть, ни как-либо иначе выразить свои чувства, потому что задыхался.

Святой, не ослабляя захвата, оторвал его от земли, и тот мог подумать, что ему сломают шею, но сломалась лишь пружина в заднем сиденье, куда Святой швырнул свою жертву.

Святой тоже уселся на заднее сиденье и, когда незнакомец собрался завопить, так сжал его запястье, что вопль не вырвался наружу.

– Не вздумай орать, красавчик, – предупредил Святой, – а то я тебе обе руки сломаю.

Тот не завопил. На полу машины, словно мертвый, лежал его компаньон.

Много времени спустя, размышляя об этом хладнокровно, Саймон Темплер удивлялся, как все это им удалось. Роджер Конвей уже и в тот момент удивлялся, как им все это удается.

Быстрота действий и находчивость Святого, полное безлюдье на улице сделали возможным это похищение без единого звука, который мог бы привлечь к себе внимание. И несколько прохожих безмятежно шли, не подозревая о драматических событиях, происходящих за их спинами на Джордж-стрит.

Впрочем, Святой действовал бы точно так же, если бы улица в равной пропорции была полна горожан, детективов и полицейских в штатском. Он еще раз доказал, к своему полному удовлетворению, как доказывал много раз прежде, что самые сложные проблемы легче всего решаются безрассудными, безумно отважными средствами и что безрассудная храбрость побеждает там, где слишком большая осторожность превращает доблесть в жидкий студень. Мысль о том, что «айрондель» могли приметить во время сегодняшней бешеной гонки (в хорошие времена это была приметная машина, даже если ее так бешено не гнали, длинная, изящная, серебристо-серая, называвшаяся «Король дорог»), не слишком огорчила Святого. В конце концов, не всегда же оказываются и волки сыты, и овцы целы. А сейчас у него был предмет для размышления, даже два. Правда, оба противные…

Даже теперь у них еще могли случиться неприятности по прибытии с грузом на Брук-стрит, но Святой не волновался.

Задача состояла в том, чтобы перевести двух джентльменов через улицу к дверям квартиры. Один из них – длинный и худой, второй – низенький и толстый; при этом худой был без сознания. Святой подхватил коротышку за руку, а другой рукой приподнял длинного. Роджер тоже подхватил его.

– Запевай! – скомандовал Святой. Они, пьяно покачиваясь, двинулись на другую сторону улицы. Кто-то в смокинге прошел мимо, высокомерно задрав нос; кто-то в лохмотьях посмотрел с завистью. Дефилирующий мимо полицейский повернул было к ним свой назойливый нос, но Святой уже отпер дверь, и компания шумно ввалилась в дом. Поэтому полицейский проследовал своим путем, предварительно записав только номер их машины, поскольку закон не запрещает гражданам напиваться и буянить у себя дома. А здесь, хотя это и была чистая импровизация, все выглядело очень убедительно. Длинный джентльмен уже совершенно не стоял на ногах; два высоких хорошо одетых джентльмена, поддерживающих его под руки, производили впечатление людей, могущих справиться с ситуацией, а вопль низенького толстого джентльмена вполне мог сойти за пение. Если же кому-то могло показаться, что он следует за своими компаньонами не слишком охотно, что в глазах у него страх и напряженность, ну что же, следовало выразить сожаление по поводу того, в каком состоянии он находится, но это никого не касается…

И прежде чем полицейский успел дойти до следующего угла, джентльмены уже вошли в квартиру на первом этаже и длинный джентльмен был небрежно брошен на ковер гостиной, где и остался, подобно орлу с распростертыми крыльями.

– Роджер, запри дверь! – коротко приказал Святой и ослабил свою стальную хватку на запястье толстого.

Тот перестал подвывать и заговорил.

– Свинья, – начал толстяк, энергично растирая свое запястье, но вдруг остановился, испуганный тем, что увидел.

В руке Святой держал небольшой кинжал – маленькую игрушку с шестидюймовым лезвием в форме длинного листа, и изящной серебряной рукояткой. Он возник как бы ниоткуда, хотя на самом деле – из аккуратных кожаных ножен, прикрепленных к руке Святого под пиджаком, где кинжал обычно и находился. Этот кинжал носил имя – «Анна». У него была своя история, иногда Святой ее рассказывал – история о мужестве и жестокости в диких краях, где он унес немало жизней. Для Святого этот кинжал был почти живым существом, прекрасно сделанным и прекрасно сбалансированным маленьким носителем смерти. Кинжалом Святой мог орудовать так, что большинство циркачей – метателей ножей – выглядели бы рядом с ним любителями. Впрочем, сейчас он думал не о трюках.