Текст книги "Золушка и ее команда"

– Ложитесь на живот! – последовал очередной приказ.

– Это что-то новенькое, – пробурчал он, но лёг на кушетку, укрытую мехами.

Послышался звон – эльфийка снимала кольца и перстни, складывала на столик.

Точки на теле короля, на которые она нажимала, вначале горели огнём, а затем тлели, будто угли, распространяя тепло вокруг.

– Полегчало! – с изумлением констатировал Редьярд, переворачиваясь на спину и закинув руки за голову.

Агнуша оглядывала его мощное тело с таким видом, как будто собиралась разделывать. Неожиданно король обнял её и лёгким движением усадил на себя верхом.

– Коли ваша а-ку-прес-сура боле не надобна, может, займёмся фрикциями? – усмехнулся он и полез рукой ей под юбки. – Как сильно вы скучали по мне, моя дорогая?

– Словами не передать, – простонала эльфийка, выгибаясь от его вмешательства в её личное пространство и думая о том, что надо бы выпить отвара целебных трав для профилактики венерических заболеваний, которые его величество мог притащить с собой на совместное ложе.

* * *

По-над водой тёк прохладой туман. Ягорай любил предрассветные часы более других. Мир в этом времени будто застывал, готовясь сделать шаг в неведомое, и он застывал вместе с ним. Да и спали его попутчики крепко. Даже Дикрай, которому здесь, в Лималльских чащобах, в облике барса было вольготнее, нежели в человеческом, и ухом не повёл, когда рю Воронн, бесшумно ступая, ушёл к реке.

Берега были покрыты осокой и камышом. В разрыве между ними серебрился белым песком сход к воде, будто лунная дорожка на море. Ягорай разделся и без всплеска вошёл в холодную воду. Днём она становилась парно́й, ласкающей, а ночная стужа несла энергию и силу. В несколько взмахов переплыл небольшую речку. Тело просило движения, мышцы – хорошей драки. Рю Воронн усмехнулся: уже подрались с бандой Кривого Коса. Так подрались, что неизвестно теперь, когда и как попадём домой! Остановился по пояс в воде, любуясь взблесками на поверхности – то отражались Лималльские звёзды, такие крупные, что впору было диву даваться: почему не падают с небес от собственной тяжести? Он иногда задавался вопросом: отчего куда острее остальных людей ощущал природу? Слышал то, чего не слышали они, хорошо видел в темноте, чувствовал тайные токи под древесной корой и дыхание зверя, бегущего далеко в стороне… Отцу задавать этот вопрос было бесполезно, а мама вряд ли бы сообразила, о чём он спрашивает. Яго был уверен: скажи он об этом Вите, та поняла бы… Но зеленоглазой волшебницы не было рядом.

Воспоминание о её хрупком, нежном теле в его руках обожгло чресла. Благо, стоял Яго в холодной воде, а иначе ни шагу не сделать…

Тонкие пальцы коснулись плеч, провели дорожку вдоль позвоночника, заставляя вздёрнуться волоски, многозначительно остановились на ягодицах. Тёплые ладони отправились вверх, капли холодной воды с них вызывали дрожь… Осознав, что воспоминание обрело плоть, Ягорай резко развернулся, кляня себя за неосмотрительность. И отшатнулся, едва не упав в воду.

Она стояла за спиной. Бледная кожа отливала перламутром, тело было едва прикрыто намокшей тканью платья, облепившей его так, что тайных мест не осталось. Покатые плечи, дерзкие груди, неправдоподобно тонкая талия и восхитительный изгиб бёдер. Рю Воронн поднял взгляд: высокие скулы, удлинённые тёмные глаза, искры в зрачках – то ли звёзды отражаются, то ли душа.

– Кто ты? – осипшим голосом спросил Ягорай. – Видение или человек?

И сам понял, что сморозил глупость. Ну откуда в Лималле взяться людям?

Будто подтверждая его догадку, она завела светлые, длиной до талии волосы за острые ушки. Раковины были украшены серебряными цветками, оплетающими их, с колокольчиками, издавшими тонкий перезвон, едва она качнула головой. Странно, и вода должна была плеснуть, и эти колокольчики – звякнуть, однако девушка подобралась к нему, Ягораю рю Воронну, неслышно, а ведь даже Дикраю это не удавалось!

– Меня зовут Аргониэль, незнакомец, – негромко сказала она. Если бы река имела голос, он был бы таким, как у неё. – А тебя?

– Яго… Ягорай! – поправился он, разглядывая её во все глаза.

Один только взгляд на неё, сияющую в предрассветной тьме подобно Луне, мог навсегда лишить зрения, а он смотрел и не мог насмотреться.

– Ты воин, Ягорай? – она подошла ближе. Пальцы, кажущиеся полупрозрачными, огладили его старые шрамы и новый, подживающий, справа, под рёбрами. Ещё несколько дней, и корка отпадёт, оставив розовую полосу.

Он пожал плечами. От её прикосновений бежала по коже дорожка сладостных судорог, уходя вниз. В пах.

– А ты? – снова отступив и не отвечая на её вопрос, спросил он. – Кто ты?

– Этот лес принадлежит моему клану, – улыбнулась она. – Наше поселение на северо-востоке отсюда. Ты и твои друзья могут прийти в гости!

– Мы здесь случайно, – буркнул Яго.

Зажмуриться, что ли, лишь бы не видеть, как вода колышет эти груди, поправляя ткань платья так, чтобы она очерчивала тёмные крупные соски?

– Вы здесь давно, – парировала эльфийка. – Мы следили за вами. Вы ведёте себя достойно, охотитесь ради пропитания, а не забавы. Не вредите лесу. Ждёте.

Яго промолчал.

– Приходите! – на миг приникнув к нему, сказала она.

Такая же маленькая, как Вителья. Такая же хрупкая, но как же они различались! Как огонь и воздух, как земля и вода!

– Придём! – пообещал Яго.

Руки сами собой напряглись, скользнули по крутым бёдрам эльфийки, обещающим неземное наслаждение, стоит только развести их…

Рю Воронн спрятал руки за спину и закрыл глаза.

Мимолётное касание по губам… запах диких горчащих трав и росы… Ветер, шепчущий в ивах:

– Я буду ждать!

* * *

– Это тебе, это тебе, а это – тебе…

Вирош раздавал свитки с полезными заклинаниями всем, кроме магов. Однако Вита тоже получила свой. Он сильно отличался от других, небольших, туго затянутых в специальные кожаные чехлы. Широкий, оплетённый золотым шнуром с печатью Королевской канцелярии.

– Что это, Грой?

Тот улыбнулся уголками губ, но не ответил. Варгас улыбнулся вместе с ним:

– Открой.

Она развернула свиток. Указ Его Величества о присвоении ей Ласурского гражданства!

«Йа-ху!» – завопил Кипиш в её голове и проявился на плече у Дробуша, оскалившегося так радостно, что стоящая рядом Тори, подозрительно покосившись на соседа, на всякий случай отошла к сестре. Вырвиглот, поморщившись, мизинцем прочистил ухо – видимо, вопли божка слышал наравне с Вительей.

– Поздравляю, – сказал Серафин, внимательно глядя на неё.

Бросилась бы напарнику на шею, да что-то удержало. Волшебница церемонно кивнула, спрятала свиток в поясную сумку. Ни она, ни Варгас не были в форме боевых магов. Путешественники, которым не чуждо некоторое наплевательское отношение к возможным опасностям, – так выглядели члены спасательной бригады. Виньо вновь надела мужскую одежду, точнее, одежду Тори, которой та, имея с ней один размер, поделилась. И смотрелась теперь почти как рубака, только вместо топора торчали из-за её плеча лёгкий охотничий лук и колчан со стрелами. Троллю справили такие же куртку, штаны и сапоги, как и у Виты, и он стал казаться старшим братом волшебницы, к которому лучше было бы подойти и поздороваться, прежде чем заговорить с сестрой. Во избежание, так сказать.

Герцогиня рю Воронн, наблюдающая за действиями Вироша, нервно вздохнула и сжала руки на груди.

Оборотень покосился на неё и заметил:

– Пора!

– Ох! – всхлипнула от двери Матушка Ируна.

Подойдя к ней, Вита ласково взяла её морщинистые руки в свои.

– Не нужно беспокоиться, – попросила она. – Вот увидите, мы скоро вернёмся, и Виньо с Йожем сыграют свадьбу!

– Ох! – всхлипнула Виньо и спряталась за плечо Тариши от гневного взгляда Руфусильи Аквилотской.

В центре комнаты заклубился воздух – Варгас открывал портал в Золотую башню. С той стороны подключилась архимагистр Никорин, без разрешения которой магия по отношению к башне не срабатывала.

Вита, сдерживая волнение, подошла к Фироне. Та поднялась.

– Верю в тебя, дочка, – сказала ей герцогиня, изо всех сил стремясь скрыть за улыбкой беспокойство, – верни их домой!

Волшебница молча поклонилась. Горло перехватило – не оттого, что беспокоилась за Яго и Йожа, об этом Вителья вообще запретила себе думать до поры, а оттого, что ощутила в словах герцогини поддержку и веру. Так много, оказывается, значила вера простого человека в могущество магии… Но ещё больше значила вера одного человека в другого!

Спустя несколько мгновений члены бригады стояли в покоях Ники. Здесь всё так же были разбросаны бумаги на столе, бликовала солнцем морская гладь Тикрейского залива, видимая сквозь огромные окна, пахло чем-то природным, диким – то ли мхом, то ли свежескошенной травой.

Никорин внимательно оглядела столпившихся и подняла руку, будто благословляла. Однако не сказала ни слова, памятуя о традиции, по которой с магами, уходящими на боевое задание, не прощались. Свет, падавший на каменные плиты из портала, ведущего в дом рю Воронна, изменился, побелел. За колышущейся завесой виднелась пустая укатанная снежная дорога, а чуть вдали – дымки́ ближайшей деревеньки.

Архимагистр кивнула, чуть развела руки, делая портал шире с тем, чтобы в него могли проходить по двое-трое.

Вита шагнула на снежное покрытие тракта и огляделась. Свиток с Ласурским гражданством грел бок через сумку, будто был волшебным. В заплечном мешке с припасами и необходимыми вещами лежало, тщательно укутанное в полотенце, волшебное зеркало мамы. Девушка связывалась с ней только вчера, но вчера о гражданстве ещё было неизвестно. Вот она обрадуется!

– Аккуратней, косолапый! – вдруг прошипела Тариша.

– Сама такая! – обиженно ответил Дробуш, случайно наступивший фарге на ногу при выходе из портала.

Та, скривившись, что-то проворчала под нос. Вита посмотрела на неё внимательно, но не заметила тех огоньков в глазах, что вспыхивали каждый раз у Гроя Вироша при взгляде на тролля. И если в том, что гепард знает, кто таков Вырвиглот на самом деле, волшебница уже не сомневалась, то реакция Тариши оставляла её в недоумении.

Между тем Вирош доставал первый из портальных свитков, умело разворачивал, чуть встряхивая, – чувствовалось, что дело это для него привычное. Очередной портал поднялся у обочины, взметнул белую пыль. До границы Ласурии с Драгобужьем было их ещё три. В конце концов, уже вечером бригада остановилась на ночёвку в придорожной гостинице. Рядом, на пограничной заставе, их ждали лошади – королевские подорожные делали своё дело. В узких комнатах кроватей стояло по две. Девочки и мальчики разбились по парам, а Вителье… досталось ночевать с Дробушем. Серафин было предложил ему поменяться местами, но тролль так задумчиво посмотрел на него, что маг более с подобными вопросами не приставал.

Ужинали в общем зале. Хотя операция и была тайной, легенда подразумевала некоторую публичность, поэтому Виньо пришлось улыбаться, выслушивая пожелания друзей: единения с женихом, весёлой свадьбы, благословения Братьев и скорейших маленьких гномов и гномелл в ассортименте. Она держалась молодцом, однако спать её Тариша уводила совершенно измученную.

Когда Вита, как была, в одежде, улеглась поверх одеяла и запустила под потолок гоняющихся друг за другом разноцветных светлячков, Дробуш, ворочавшийся на кровати без сна, поднялся.

– Погуляю! – лаконично заявил он и ушёл на улицу.

Послышался собачий лай, который сменился скулежом и тишиной. Собаки были слишком умны.

– Чем займёмся?

Свирепый воин свирепо играл бровями, сидя на кровати Дробуша.

Вителья улыбнулась ему и, нашарив вещмешок, достала волшебное зеркало.

* * *

С моря дул северный хлёсткий ветер, гнал по небу низкие тучи, полные снежной крупы. Неласковое время для королевских проводов, но флагман его величества Йорли Гаракенского и корабли сопровождения уже стояли под парусами. Правитель с той стороны залива обожал морские путешествия и ни за что не променивал их на порталы.

На причале, чуть в стороне от толпы, состоящей из Редьярда Третьего с сыновьями и свитой, а тако же любопытствующих горожан, её высочество Оридана куталась в подбитый горностаем плащ. Капюшон слетел с её головы под порывом ветра, аккуратная причёска разметалась. Тёмные пряди липли к лицу, почти скрывая его, но это было хорошо, поскольку они не позволяли видеть слёзы в глазах принцессы. Маленькая фигурка излучала одиночество и отчаяние. Странно, что никто в толпе будто бы этого не замечал…

На мгновение сжав пальцы мужа, Матушка Бруни подошла к ней сзади и положила руки на плечи, обнимая, как старшая сестра – младшую. Обе не сказали ни слова, глядя, как Гаракенская делегация поднимается на борт. Её величество, всё ещё сияя волшебно юным лицом, царственно махала толпе и ослепительно улыбалась. Она уже попрощалась с дочерью во дворце, в отсутствие чужих взглядов, и не позволяла себе печали, всем видом показывая, как довольна состоявшимся браком. Его величество благосклонно кивал, а принц Харли с тоской оглядывал крыши славного города Вишенрога, в котором осталось так много не окученных его инвентарём грядок. Неугомонный герцог Ориш махал руками, как крыльями, посылал любимой племяннице воздушные поцелуи. Через несколько месяцев, уладив дела дома, он должен был вернуться, чтобы стать главным распорядителем двора Её Высочества.

Чувствуя под пальцами тихо вздрагивающие плечи Ориданы, Бруни думала о том, что занудная дама История обожает одни и те же сюжетные повороты. Много лет назад так же, наверное, вздрагивали плечи Её величества Рейвин, под сенью дворца Ласурингов навсегда лишившейся северного неба Узамора.

Принц Аркей наклонился к брату.

– Тебе бы стоило быть рядом с супругой сегодня. И не эгоистичным засранцем, как обычно, а нежным и любящим!

– Нежным и любящим засранцем? – уточнил Колька, заржав вполголоса.

Отец, оглянувшись, сурово посмотрел на сыновей.

Аркей тихонько вздохнул, в очередной раз подумав, что брата Пресветлая ему послала в качестве испытания за какие-то неведомые грехи.

– Ну, хоть подари ей что-нибудь, – уняв раздражение, попросил он, – посмотри, плохо совсем девчонке!

Колей посмотрел. Поморщился, как от зубной боли. Уточнил:

– Щенок Стрёмы подойдёт?

– С ума сошёл? – возмутился Аркей. – Ей надо что-нибудь маленькое, изящное и трогательное.

– Пресвятые тапочки! – вздохнул Колей. – Ей-ей, задал ты мне задачку, братец!

– Иногда надо и мозги включать, а не только… бур, – подал из-за их спин голос королевский шут.

– Убью, – привычно заметил младший принц.

В его голубых, так похожих на отцовские глазах зажглись лукавые огоньки, которые старшему были прекрасно известны. Аркей снова вздохнул. Кажется, нечаянно разбудил в Кольке чудовище, от которого никогда не было известно, чего ожидать!

Между тем заверещали боцманские дудки, снасти заскрипели, паруса захлопали крыльями гигантской голубиной стаи, и флагман начал потихоньку отчаливать.

Оридана не сдержала всхлипа, которого, слава Индари, не было слышно за шумом воды и ветра.

– Скоро наступит весна, ваше высочество, – вдруг сказала Бруни, и принцесса поворотила к ней измученное личико, – ветер станет тёплым и нежным, а на холмах за городом распустятся первоцветы. Знаете, такие синенькие и фиолетовые цветочки? А потом и первые почки появятся на деревьях, хотя капель ещё будет звучать. Она очень звонко стучит по вишенрогской мостовой, капель… Будто игрушечные кузнецы бьют серебряными молоточками по каменным наковаленкам. Городские маги будут растапливать лежалые пласты снега, а дети – пускать кораблики в ручейках. Садовники высадят раннюю рассаду на площадях и скверах, и в этом им смогут помочь все желающие. Хотите, мы тоже поможем?

– Но… – Оридана замолчала, подыскивая слова. – Принцесса мочь?

– Любой может, – серьёзно сказала Бруни. – Мне рассказывала моя матушка, что Рейвин, когда была жива, тоже помогала высаживать цветы на улицах города. Одевалась как простая горожанка и выходила.

– Как простая?.. О! – заметила принцесса.

Флагман медленно разворачивался, ведомый шкиперскими ладьями. Вот показалась корма, украшенная богатой резьбой и позолотой. Корабль будто давал полюбоваться собой перед тем, как сорваться в бег по волнам.

– А потом прилетят из-за моря птицы. С вашей родины, ваше высочество! И ласточки будут рисовать на небе картины, которые никто кроме них не увидит, а холмы зазвенят от птичьих трелей… Можно будет купаться, дышать солью и ветром, собирать раковины… Ходить под парусом…

Бруни говорила, уже не глядя на принцессу. Она смотрела в море, но не видела быстро удаляющегося Гаракенского флагмана и его эскорта. Она видела старую яхту и отца у штурвала, курящего трубку. Синь и ширь моря в его глазах. Восторг жизни.

– Вы – любить Вишенрог! – сквозь слёзы улыбнулась её высочество.

Бруни перевела на неё сияющий взгляд.

– Вы тоже его полюбите, – сказала она, – вот увидите!

* * *

Растительность давно скрыла под собой верхушку этой горы. Деревья-гиганты, на протяжении тысячелетий взращиваемые террасами, сплели кроны в плотный полог-крышу, под которым жил своей тайной жизнью, мерцал тысячью огней-светляков, журчал искусственными ручьями, текущими прямо в желобах ветвей, город-лабиринт – Дайелитель, цитадель лесных эльфов. Здесь почти не было изделий из камня или стали. Лесной народ из камней признавал лишь драгоценные, из стали – только оружейную, да и то многие предпочитали луки мечам, а коли доводилось носить меч, брали лёгкие, деревянные, остротой не уступавшие стальным.

Аргониэль, младшая дочь Лесного владыки Ровиниана, быстро шла по прихотливо изгибавшимся коридорам. Босые ступни ласкал напольный мох. Чуть светящийся, он указывал направление в темноте; впрочем, дорогу принцесса помнила и с закрытыми глазами.

Двери в покои отца были украшены великолепной инкрустацией из рогов доисторического гигантского оленя. Правда, доисторическим он считался за пределами Лималля, здесь же природа царила в той мере и мощи, какие были у неё до появления рода человеческого.

Аргониэль толкнула створки, ступила с пружинящего мха в нежное белое облако. Этот мех разрешалось использовать в качестве ковров и покрывал исключительно после смерти владельцев – единороги в Лималле умирали только от старости, их тела сжигали на погребальных кострах с почестями, присущими владыкам родов, не меньше.

Отец сидел за столом со старшим сыном, Дарианом. Оба тягостно молчали.

Подойдя, Аргониэль почтительно опустилась перед отцом на колени. Тот положил ей на голову широкую сильную ладонь. Принцесса любила отца и восхищалась им как правителем и господином, однако сейчас была встревожена: Владыка выглядел постаревшим, будто путешествие в столицу и обратно отняло у него все силы.

Перехватив его ладонь, Аргониэль приложила её к губам и спросила:

– Что случилось, дани?

– Младенец умер, – ответил за него брат. Подал ей руку, помогая подняться и сесть рядом. – Последний ребёнок Лималля погиб…

– Отчего? – пересохшими от волнения губами спросила она.

Дети в Лималле не рождались уже две сотни лет. Беременность жены одного из советников Мудрейшего воспринималась как чудо, а рождение ребёнка праздновали все эльфы от южной оконечности мыса Последнего шага до северных окраин полуострова.

– От Белой… – отец тяжело вздохнул. – Количество нашего народа неизменно сокращается, дети мои. Статистика – страшная вещь для тех, кто понимает. Всё, что нам остаётся, – беречь тех, кто ещё жив, беречь изо всех сил. Арго, – он посмотрел на дочь, – ты сделала то, о чём я просил перед отъездом?

Щёк эльфийки коснулся румянец. Она выглядела взволнованной лишь мгновение, но от старшего брата это не укрылось, и он недовольно сощурился. Людей Дариан почитал за назойливых насекомых, что портят продукты и вещи, мешают спать. Отец в свои тысяча сто пятьдесят пять обладал мудростью, которая давала представление о неумолимом маховике времени, сметающем цивилизации, а сыну в его четыреста восемьдесят она пока была недоступна. Необходимость склониться перед Креем он воспринял с яростью фанатика, и лишь мудрость отца и сочувствие сестры позволили ему пять лет назад не окунуться в бездны безумия. Теперь же асурх ставил условия, которые они были вынуждены выполнять. Понтеломуса Крейского интересовали гости из Ласурии, однако ни пленить их, ни убить тайно или явно асурх не мог: Крей тоже был ослаблен войной, новый конфликт с соседями сейчас ему не требовался.

– Я встретилась с их главарём, дани. Он дал мне слово, что придёт!

– Договор?

– Обыскала его одежду, пока он плавал. Там ничего нет. Человек не носит ни амулетов, ни украшений… Скорее всего, договор спрятан.

– Он должен быть у него! – покачал головой Владыка. – Или где-то поблизости. Надо проверить остальных!

– Среди них оборотень, – подал голос Дариан. – Не так-то просто обыскать оборотня, если он того не хочет!

– Значит, оставим этот вопрос открытым до их прибытия. Сын, распорядись подготовить лучшие покои и красивых служанок. С опытом. Мне не нужны назойливые девки, прыгающие в кровать к любому. Мне нужны те, при взгляде на которых глаз отдыхает, а мысли утекают прочь, оставляя в голове одну лишь глупость и вожделение. Арго, – он посмотрел на дочь, – узнай, где договор, и мы получим от Мудрейшего один из артефактов Вечной ночи из его сокровищницы. Это поможет поддержать жизни нашим братьям и сёстрам… и мне!

– Я всё сделаю, дани, – в глазах принцессы блеснули слёзы, – я сделала бы это, даже если бы человек был уродлив.

– А-а-а, так он привлекателен? – иронично изогнул бровь Дариан.

Сестра сердито шлёпнула его по руке, поднялась и быстро вышла.

– Люди – это зараза! – проследив за ней взглядом, заметил принц. – Отец, ты не боишься, что она потеряет голову?

Владыка помолчал. Где-то в переплетениях потолочных ветвей, с которых на тонких нитях свешивались звёзды-светильники, запел сверчок. Одинокий голос в ночи.

– Я боюсь, что от эльфов скоро останутся лишь воспоминания… – тихо сказал он.

* * *

Королевская семья ужинала в отсутствие младшего принца. Кольку искали по всему замку, но так и не нашли. Его величество Редьярд повздыхал, вызвал полковника Торхаша – только ему он или Аркей могли поручить такое деликатное дело – и попросил немедленно разыскать и притащить на ужин беспутного сына. Королю, как это ни казалось странным, милосердие вовсе не было чуждо, а на принцессу Оридану, с прямой спиной, вытянувшимся бледным лицом и сухими глазами, невозможно было смотреть без слёз.

Однако его высочество нашёлся сам.

Двери в Малую Королевскую столовую торжественно распахнулись, и на пороге показался он, красавец и герой девичьих мечтаний и влажных снов! Принц держал на плече небольшой мешок, в котором что-то возилось.

– Ты опоздал на ужин, – заметил Редьярд.

Матушка Бруни посмотрела на Оридану. Оридана на мужа не смотрела, глубоко уйдя в нерадостные мысли. Тем большим было её изумление, когда он подошёл, опустился перед ней на корточки и проговорил:

– Эй, ваше высочество, а у меня для вас есть подарок! Желаете взглянуть?

От принца так несло гномьим самогоном, что Оридана расчихалась. Это привело её в чувство. Она сердито посмотрела на мужа и заявила:

– Подарить бутыльку? Я не пить!

– Какую бутыльку? – изумился принц. – Я женщинам бутылок не дарю! Ни бутылок, ни кувшинов, ни кубков…

– Ни тазиков… – подсказал шут, сидящий напротив короля так, что непонятно было, кто из них на самом деле восседает во главе стола.

– Ни тазиков, ни вёдер и ни корытец! – покорно согласился принц и сел прямо на пол, положив мешок на колени. Тот дёрнулся и взвизгнул. Протестующе.

– Моя дорогая жёнушка, – продолжил Колей заплетающимся языком, – поверьте мне, я знаю, каково это – терять родителей!

Его величество подавился фазаньей косточкой.

– Когда мамы не стало, мне тоже казалось, что она уехала. Просто уехала… Только гроб очень мешал в это поверить…

Оридана с ужасом смотрела на него. Она-то родителей не на смерть провожала!

– Брат!.. – негромко сказал Аркей.

– Его высочество хочет сказать, что чувствовал себя одиноким, как никогда, – Бруни сердито посмотрела на младшего принца, – да, ваше высочество?

– А-а-а, малышка! – расплылся в улыбке он. – Ты как всегда права, моя благоразумная неродная сестрёнка. Именно это я и хотел сказать своей обожаемой супруге! Представляешь, Ори, я плакал, как девчонка, несколько дней, когда мамы не стало. Просто ревел, и всё. Вот как ты сейчас!

Оридана, из последних сил сдерживающая слёзы, тихонько завыла и попыталась встать. Не тут-то было. Принц обнял её ноги и положил голову ей колени. Мешок взвизгнул громче.

– Сиротинушки мы с тобой, Ори! – пьяно заплакал Колей. – Бедные мы, несчастные, никто нас не любит, не жалеет!

Шут изо всех сил бил по спине покрасневшего короля, давящегося костью. В дверь заглянул вернувшийся ни с чем Красное Лихо. Оценив ситуацию, быстро подошёл к королю, вздёрнул его со стула, обхватил за ребра и резко сдавил ладони в районе королевского солнечного сплетения. Его величество, издав резкое «хэ», выплюнул кость и задышал. Правда, кровью наливаться не перестал.

– Спасибо! – искренне сказал Дрюня Торхашу. – Полковник, вы, как всегда, вовремя!

– Что здесь происходит? – изумился тот и посмотрел на Бруни, чьё выражение лица ему показалось самым разумным из всех.

Она прижала палец к губам и глазами указала на коленопреклонённого Колея и гладящую его по голове Оридану. Оба жалостно плакали.

– Это… – взревел Редьярд. – Это…

– Это любовь, братец, – шут на всякий случай отошёл от него подальше, – она имеет обыкновение зарождаться во всяком мусоре, а потом являть себя во всей красе!

– Это издевательство какое-то! – принц Аркей бросил салфетку на стол и поднялся. – Отец, что ты ему позволяешь?

– Я позволяю? – сипя, отвечал тот. – Ян, где подарок уважаемого старшины Виньогрета?

– Вы про ремень, ваше величество? – секретарь тут же заглянул в открывшуюся дверь.

– Именно!

– Уже несу!

– Короче! – трубно высморкавшись в уголок скатерти, деловито пояснил Колей и быстро поднялся. – Тут у меня для тебя, Ори, подарок. Ну, чтобы не скучала без родителей! А мне пора!

– Куда? – преграждая ему путь к двери, поинтересовался король.

– Держи! – принц сунул мешок в руки опешившей принцессе и обежал стол.

Его величество припустил за ним рысью:

– Стоять, сукин сын! Стоять, я сказал! Сейчас займёмся твоим воспитанием!

– Папаня, не обижай собак, они того не заслужили! – воскликнул принц, совершил обманный манёвр и метнулся в двери, снеся входящего Яна Грошека, торжественно, на вытянутых руках несущего широкий, сделанный по специальному заказу ремень с массивной пряжкой.

Король, взвывая стаей оборотней, легко подхватил с пола и секретаря, и ремень и погнался за непослушным дитятей.

Лихай Торхаш беззвучно хохотал. Дрюня лежал под столом, трепетно обнимая его ножку, и похрюкивал, однако быстро замолк, осознав, что хрюкает он здесь не один.

Принцесса Оридана с ужасом посмотрела на мешок. Его горловина распалась, явив миру… крошечного полосатого поросёнка с испуганно поникшей пружинкой хвостика.

Аркей и Бруни переглянулись. Оба не знали, плакать им, смеяться или бросаться к заморской принцессе, разглядывающей свинёнка, как будто это была ядовитая змея.

– Ваше высочество, это финки, карликовая порода свиней, выведенная гномами для прогона в штреках, – отсмеявшись, пояснил полковник. – Они не вырастают больше дворовых котов, поверьте. И очень умны.

– Зачем свинья быть в штреке? – уточнила принцесса.

– Гномы любят свежее мясо и терпеть не могут солонину, – подал голос из-под стола шут, – потому берут с собой свежатинку, разделывают и жарят шашлыки, прямо не отходя от рабочего места.

– Шашлыки? – ужас в глазах Ориданы стал запредельным.

Бруни решительно поднялась, подошла к ней и почесала поросёнка под подбородочком. Тот довольно захрюкал.

– Никаких шашлыков, ваше высочество, – сказала она. – Мы будем его воспитывать и любить! Он у нас вырастет умным и достойным дворца свином, правда, свин?

Свин повалился на бок и сунул пятачок Оридане под руку, вынуждая его погладить.

– Как вы его назовёте, ваше высочество? – спросил Аркей, усаживаясь обратно и приглашая жестом полковника.

Прекрасные глаза гаракенской принцессы затуманились. Она помолчала, почёсывая свину спинку и пузик, а затем посмотрела на новоиспечённого родственника и решительно произнесла:

– Коля!

* * *

– Значит, они ушли порталом? – в очередной раз спросил Грой Вирош.

Основательно побледневший хозяин трактира «Драная кошка» мелко закивал. Глаз у него был намётанный, потому беседа с оборотнем-головорезом и двумя магами удовольствия не доставляла.

Вирош кинул ему монетку.

– Это за сведения. Естественно, мы тебя ни о чём не расспрашивали.

– Конечно, мой господин, конечно!

– Можешь быть свободен.

Когда он вышел, оставшиеся переглянулись.

– Ваше мнение, господа маги? – поинтересовался оборотень.

– Или свитки были испорчены, или в бою участвовал маг, который сбил настройку портала во время перемещения, – сказал Варгас. – Однако второе не так просто, это должен быть сильный волшебник с опытом подобных… операций. А насколько я понял, банда Кривого Коса – обычная контрабандистская шайка. Не тот уровень для такого мага!

Грой посмотрел на Вителью. С тех пор, как они поселились в «Драной кошке», девушка казалась тихой и задумчивой и будто всё время к чему-то прислушивалась.

– А ты что думаешь?

– Я согласна с Варгасом. Да и маг – лишний свидетель, которого потом просто так не уберёшь. Проще подменить свитки.

– Значит, берём за рабочую версию порталы, – пробормотал оборотень и постучал тонкими пальцами по столешнице.

В комнате они были только втроём – остальные спали, устав после дневного конного перегона до границы с Драгобужьем.

– И каковы наши дальнейшие действия? – поинтересовался он.

– Что мне в тебе нравится, Грой, – засмеялся Серафин, – это то, что ты не боишься показаться дураком. И если чего-то не знаешь, прямо спрашиваешь!

Вирош хмыкнул.

– Мир так велик, а я так мал, – заметил он.

Вителья слушала их разговор краем уха, потому что в другое бубнил божественный зануда: «Ничего не ощущаю, вот ничегошеньки! Этого просто не может быть! Как топором отрубили! Может быть, у меня начались необратимые старческие изменения в мозге?»

«Хоу, Кипиш, у тебя есть мозг?» – вклинился в безмолвную беседу голос Дробуша, сидящего за дверью и охраняющего «комнату для совещаний».

«Каменюка бездушная!»

«Пузырь с болезненным самомнением!»

«Хватит! – не выдержала Вита, которая слушала нытье божка с самого начала их пребывания в “Драной кошке”. – Надо искать! Мы не можем уйти просто так! Кипиш, давай попробуем ещё раз!»

«Мне нужна молитва, – буркнул божок, – сильная вера! Всех вас, а не только тебя с каменюкой!»