Текст книги "Золушка и ее команда"

Вернув прошения в папку, принц взялся за сметы. Бруни, судорожно вздохнув, вновь принялась кружить по комнате.

– Кто помогал тебе готовить документы? – поинтересовался Кай, поднимая голову.

– Мой секретарь.

– Толковый парень! Родная, так чего ты хочешь от меня?

Матушка остановилась напротив стола, заложив руки за спину. Она так напоминала школьницу на приёме у директора, что Аркей не выдержал: поднялся, подойдя к ней, поцеловал – долго, неспешно, нежно, как оба любили.

– Разрешения! – отдышавшись от поцелуя, пояснила она. – Я понимаю, что, возможно, лезу не в своё дело, но мне нужно что-то делать! Иначе я сойду с ума в этих стенах!

– Не в своё дело… – пробормотал Кай и крикнул в сторону двери: – Мне нужен Грошек!

– Сейчас! – ответила дверь голосом Лисса Кройсона.

В ожидании королевского секретаря они снова принялись целоваться. От принца пахло ягодным морсом, и Матушке нравился этот запах.

Появлению Яна предшествовал, как и всегда, вежливый стук в дверь.

– Входите! – приказал Аркей, умудрившись чмокнуть жену в нос и вернуться за стол до появления секретаря.

Грошек, войдя, застыл в поклоне. Несмотря на поздний час, он был собран, опрятен, одет с иголочки и держал в руках неизменную папку, обшитую красным бархатом. «Спит он с ней, что ли?» – подумала Бруни, отведя взгляд, чтобы не рассмеяться.

– Ян, вы помните всё, – сказал принц, и на щеках королевского секретаря заиграл приятный румянец, – в каком документе говорится о том, что королева курирует социальную политику Ласурии?

– Указ Его Величества, вашего отца, номер УКЛ-436.

– Есть там что-нибудь о преемственности власти?

Грошек на мгновение задумался, затем взглянул на Бруни и покачал головой:

– Нет, ваше высочество! Однако ваш отец официально передал вам полномочия его величества, следовательно, её высочество Брунгильда на этот период может считаться исполняющей обязанности королевы, а её действия подпадают под названный Указ.

– Распорядитесь довести Указ до моей супруги и помогите ей дать ход этим документам, – принц протянул ему папку Бруни. – Но это на завтра. Сейчас вы свободны.

– Благодарю, ваше высочество! – вновь поклонился Грошек – ему, а затем Бруни – и вышел.

– Лисс! – позвал Аркей.

Тот появился, как демонёнок из табакерки.

– Тут, мой командир!

– С утра переговори с кастеляном. Мне нужен второй стол в кабинет и удобный стул – для моей супруги.

– Будет исполнено!

– Свободен, Лисс. На сегодня всё. Добрых снов!

Бруни смотрела на мужа во все глаза. Она так переживала, как он воспримет её инициативу, а он разрешил сомнения и дал делу ход за какой-то десяток минут!

– Что? – улыбнулся принц. – Что ты так на меня смотришь?

– Я люблю тебя, знаешь об этом? – серьёзно спросила она. – Твоё внимание к мелочам, твой ум, твою силу…

Принц поднялся и подошёл.

– А что ещё моё ты любишь? – шепнул он, заставляя жену покраснеть, подхватил её на руки и понёс в спальню.

Позабытые бумаги грустно белели на столе.

* * *

Вита размяла в руках листик, понюхала ладони. Дерево, похожее на ласурскую берёзу, имело аромат лаванды, и от этого впору было сойти с ума! Она поморщилась, бросила лист в кучку золы. Посередине небольшой полянки был оборудован очаг из камней, оборудован с основательностью и аккуратностью, отличающими представителей подгорного народа. А на веточках окружающих кустарников можно было найти белые волоски со шкуры барса. Итак, они были здесь! Вирош, нашедший эту полянку, идентифицировал по запаху рю Воронна и своего собрата. Запаха сопровождающего их гнома он не знал, но Вита не сомневалась в том, что это почтенный Йожевиж, Синих гор мастер. По словам Гроя, «хорьки» провели на поляне несколько дней, будто ждали чего-то, а затем покинули её, отправившись в неизвестном направлении. Впрочем, направление скоро будет установлено – оборотень, приведя сюда своих спутников, сменил ипостась и ушёл по следу вниз по склону холма.

– Да что ж это такое! – в очередной раз возмутился Варгас.

Он так и не смирился с тем, что не может установить местонахождение группы. Более того, магия здесь не действовала. Энергетические потоки подцеплялись, заклинания сплетались, но на выходе получался пшик.

– Может быть, ты уже уймёшься, почтенный? – фыркнула фарга. – Что толку себя мучить?

Вителья не расслышала ответа – собственная Сила сжалась в тугую пружину, завибрировала, рождая в теле неприятные ощущения. Подобное она испытывала лишь однажды – в пещере, где обнаружился пресловутый бог Хаоса. Аналогия не радовала.

«Ты тоже это чувствуешь? – изумился Кипиш, появляясь у неё на плече, невидимый для остальных. – Это место… Будто огромная гробница! Вот только пустая!»

Волшебница поёжилась. Повеяло от его слов одиночеством существа, застрявшего в Вечности.

Над головой что-то мерзко заскрипело.

– Земные недра! – побледнела Виньо.

Вита проследила за её взглядом. По стволу дерева лазало странное существо. Оно имело оперённые лапы и крылья, оканчивающиеся когтями, а также клюв, по обеим сторонам которого были ясно видны острые клыки.

«Глазам не верю! – констатировал Кипиш. – Вита, ты видишь то же, что и я? Страшненькое пернатое зубастое существо, слизывающее муравьёв с древесной коры?»

Девушка кивнула.

«Страшненькое пернатое зубастое существо» посмотрело на божка одним глазом и издало зубодробительную трель.

– Нет, я больше не выдержу! – произнесла фарга, поднимаясь с брёвнышка, на котором сидела рядом с гномеллой, и скрываясь в кустах.

Спустя мгновение оттуда мягко выпрыгнула огромная жёлтая кошка, прорысила к древесному стволу и запрыгнула на него, выпустив страшные когти.

Замерев, бригада разглядывала спутницу, которую впервые видела в природной ипостаси. Тариша была красива, невзирая на уродливый шрам, портивший шикарную «маску» на морде. На шкуре были и другие отметины: на спине и боках. Уже заросшие шерстью, они определялись только по нарушению рисунка полос.

Птицезверушка, издевательски скрипя, поднялась по стволу. Фарга в азарте лезла за ней, нащупывая лапами наиболее толстые ветви.

«Перед нами псериоархус, – важно заявил Кипиш, – древнейшая вымершая птица подкласса ящерохвостых!»

Вымерший псериоархус радостно какнул фарге на голову. Тигрица, зарычав, ударила по стволу лапой и… обрушилась вниз, ломая ветви.

С земли поднималась злая, как тысяча демонов, Тариша Виден в человеческом обличье. Шипя и ругаясь, потирала спину и бок.

Издав победоносный крик, ископаемый псериоархус спланировал на соседнее дерево и скрылся в подкронном мраке.

«Так ты говоришь, он вымер?» – уточнила Вителья. Ей всё больше хотелось ущипнуть себя, чтобы заставить проснуться от кошмара.

«А какает, как живой!» – констатировал Дробуш.

* * *

Лампадка была накрыта треугольным колпаком из цветного стекла. Не хватало лишь помпончиков сверху, чтобы принять его за шутовской. В полумраке спальни, превращённом лампой в радужную сказку, на шикарной кровати под балдахином лежали, обнявшись, Король Шутов, Повелитель Смеха, Господин Шуток и Хозяин толп, то есть Дрюня Великолепный, и Старшая Королевская Булочница.

Дрюня с блаженным видом гладил внутреннюю сторону бедра супруги, размышляя, отчего у полных дам всегда такая обалденно восхитительная нежная кожа, и слушал болтовню Ваниллы о том, как прошёл день. Из-за постоянной занятости обоих такие моменты были редки, потому супруги ценили их, даже когда хотелось спать. Шут невольно зевнул: кутить с его величеством – занятие не из лёгких!

– Как ты думаешь, кем он будет? – вдруг спросила Ванилла, приподнявшись на локте.

– Кто? – изумился Дрюня, на мгновение прекращая ласкательные движения.

– Да ребёночек же!

Он пожал плечами. Пресловутый отпрыск всё ещё оставался для него мифическим существом, предметом дворцовых сплетен, не более. А сплетни могли возникать и на пустом месте! Кроме того, беременность полной супруги на этом сроке заметна не была вовсе. Разве чуть отяжелели её груди, что приводило Дрюню в восторг – это надо же, такое богатство держать в ладонях, взвешивая с довольным видом!

– Шутом, наверное…

– Почему – наверное? – уточнила жена.

Дрюне вдруг вспомнилась другая комната, полная массивных предметов мебели из тёмного дерева. Его родители были очень богаты – представители древнего рода поколение за поколением накапливали сокровища, занимаясь разведением виноградников и виноделием. Нынче рю Дюмемноны являлись одними из крупнейших землевладельцев юга страны. Отец умер десять лет назад, и поместьем управлял старший брат Андрония – Атоллий. Вот кто был истинным сыном рода! А его, Дрюнино, имя в родном доме, наверное, уже и позабыли.

Он рассеянно улыбнулся, глядя в потолок. Надо же, даже запах той комнаты вспомнился: кожи и дерева, и совсем чуть-чуть духов матери – тонких, горьковатых.

– Пообещай мне, любимая, – попросил он, – пообещай одну вещь!

– Ты сначала скажи, а потом я подумаю, обещать или нет! – фыркнула практичная Ванилла.

Он тяжело вздохнул. Вот так всегда!

– Пообещай, что не будешь заставлять нашего ребёнка быть шутом или, скажем, поваром. Пусть сам ищет свой путь в жизни!

– А если не туда свернёт? – подозрительно уточнила жена.

– Набьёт шишек – умнее будет! – засмеялся шут и повернулся к ней. Просяще посмотрел в любимые глаза. – Обещай, Ванилька!

Та нежно погладила его по щекам.

– Почему тебе это важно, Дрюнь?

Он пожал плечами, опять уставился в потолок. Рука вновь отправилась гулять по упитанному бедру супруги, выписывать вензеля, пробираться всё глубже под сбитую полупрозрачную ночнушку – Старшая Королевская Булочница обожала провокационное белье.

Ванилла засмеялась, там, под подолом, стало щекотно и жарко. Одним гибким движением муж оказался сверху, удерживая себя на вытянутых руках, улыбнулся и сказал:

– Всё это неважно! Важно, чтобы он вырос хорошим человеком!

– Она! – возмутилась Ванилла. – Первой нужно обязательно девочку!

– Он!

– Она!..

Спустя некоторое время супруги договорились до того, что не станут узнавать пол ребенка до тех пор, покуда он сам не родится, и Ванилька, утомлённая страстью, перемежаемой хохотом, уснула.

Андроний рю Дюмемнон встал с постели и подошёл к окну. Редкое воспоминание прогнало сон. Больше десяти лет он не вспоминал отчий дом! о смерти отца узнал случайно – брат не счёл нужным сообщить. Но даже тогда, узнав, не провалился в воспоминания, как в прорубь, отмахнулся от них, как от чего-то, лежащего в дальней кладовке памяти и пахнущего пылью и лавандой от моли.

«Андроний, убери локти со стола!»

«Андроний, выпрями спину, посмотри, как сидит брат!»

«Андроний, не рисуй вилкой на скатерти!»

«Дорогой, он опять носится по дорожкам, как охотничий пёс!»

«Милая, это сущее наказание, а не ребёнок!»

«Дорогой, он поздний… Наверное, нам не надо было…»

«Ты права, милая!»

Дрюня зябко поёжился, оглянулся на жену – накрыта ли? Та сладко сопела, укрывшись с головой пуховым одеялом. Он толкнул оконные створки, впуская в комнату морозный воздух. Кожа сразу покрылась пупырышками, однако шут терпел.

Тёплая материнская ладонь на его щеке… «Замёрз, миленький? Ах ты, глупый мой мальчик, иди сюда! Отец желает тебе только добра, Андроний!»

«Но я не хочу быть священником!»

«Тогда будешь офицером».

«Мамочка, я не хочу быть офицелом!»

«А кем ты хочешь быть?»

Что мог ответить пятилетний ребёнок, услышав подобный вопрос от взрослого? Разве только: «Лыцалем!»

Вопрос звучал и позже, в несколько изменённом варианте: «Так скажи мне, сын, чем ты собираешься заняться? Бездельничать? Кутить с дружками? Играть в карты? Ухлёстывать за девушками? Твой брат в твои годы…»

Граф Роппорт рю Дюмемнон был вправе сердиться. Младший сын действительно вёл себя неподобающе. Но если бы отец позволил себе разобраться в причинах подобного поведения Андрония, он был бы очень удивлён. С самого раннего детства Дрюня не терпел рамок, в которые его пытались загнать родители, брат, мамки-няньки, честь рода, семейный кодекс, правила этикета и тому подобная чушь. Он бился за свою свободу, как львёнок, однако постоянно проигрывал, ведь противники были старше, умнее, опытнее. И сильнее. Сколько тумаков он получил от Атоллия – не сосчитать! Семья, сговорившись, считала его недоразумением, шуткой Пресветлой, портившей всем настроение. Судьба младшего сына в дворянской семье незавидна; незавиднее только судьба младшей дочери, не сумевшей вовремя выйти замуж! «Две дороги! – кричал на него отец. – Две! Либо я покупаю тебе офицерский патент, и ты делаешь карьеру, либо оплачиваю учёбу в Духовном университете, и ты становишься священником! Почему ты отказываешься, я никак не могу понять? Это, конечно, не безбедная жизнь, как в поместье, где ты не думаешь ни о еде, ни об одежде, ни о деньгах на своих шлюх, но зато постоянный доход тебе обеспечен, а там, кто знает, воинская слава или добрый приход! Я не позволю тебе сидеть у меня на шее, Андроний, в роду рю Дюмемнонов бездельников не было и не будет!» «Ну как же не будет, – отвечал Дрюня, – вот он я, перед тобой! Согласись, папа, когда-то это должно было случиться и с родом рю Дюмемнонов! Все рано или поздно облажаются!»

Шут, вздохнув, тронул холодной ладонью холодную же щёку. Иногда ему казалось, что та до сих пор горела от пощёчины отца.

* * *

Яго, не открывая глаз, выхватил меч и ощутил, как его остриё застыло у чьего-то горла. Лишь после этого он позволил себе взглянуть на нарушителя покоя, хотя уже догадывался, кто это.

Прохладная ладонь Аргониэль погладила его обнажённую грудь. Тонкий пальчик задумчиво обвёл рельеф грудных мышц, тронул соски. С любопытством. Эльфийка чуть развернулась и наклонилась, явно собираясь попробовать их на вкус. Но клинок, который Ягорай не убирал, мешал сделать это.

– Боишься меня, человек? – зазвенел серебряными колокольчиками её голос. – Отчего?

– Ты слишком близко, – осипшим голосом ответил рю Воронн. Её запах сводил его с ума, но руки тосковали по другой.

– Позволь стать ещё ближе, и ты увидишь, что бояться нечего!

– Аргониэль, иди к себе! Я не поклонник подобных традиций гостеприимства, хотя благодарен тебе за их неукоснительное исполнение!

Девушка поднялась слишком резко, чтобы быть спокойной, однако звонко рассмеялась, скрывая разочарование.

– У тебя будет время привыкнуть ко мне, гость мой! Из Лималля просто так не уходят, увы. Поэтому завтра мы отправимся на верховую прогулку на целый день. Я покажу тебе наш славный мир!

Ягорай приподнялся.

– Почему, Аргониэль?

Она обернулась на пороге.

– Что – почему, человек?

– Почему из Лималля так просто не уходят?

Её улыбка казалась ускользающей тенью. Миг – и на пороге не стало гибкой фигурки, дверная створка закрылась.

Яго, откинув одеяло, встал. Раздражённо засунул меч под подушку, подумав, вытащил обратно. Между обливанием ледяной водой, колкой дров и тренировкой искусства мечника он выбрал последнее…

* * *

Гном придирчиво осматривал триплет-опал в надетом на толстый палец перстне – нет ли изъяна? Изъяна не было. Под прозрачной кварцевой линзой рыбками играли чёрные, зелёные и оранжево-жёлтые взблески, на фоне пластины из оникса выглядевшие ещё ярче и веселее. Он любил камни всякие, однако опалы каждый раз повышали ему настроение, как хорошая шутка. Натуральные, состоящие из одного камня, дуплет-опалы – пластина камня на подложке, и вот эти, триплеты, с кварцевым стеклом, огранённым кабошоном, которое, будто линза, увеличивало, «выпячивало» достоинства цветовой палитры самоцвета.

Вошедший в кабинет на галерее «Чёрной каракатицы» хозяин, почтительно поклонившись, поставил перед ним штоф гномьей водки и тарелку с соленьями. Вкруг были положены солёные огурчики, крепенькие, пупырчатые, как жабки. Чуть морщили гладкие бочка зелёные и бледно-жёлтые помидорки. Капустка с клюковкой истекала соком, на кружочках маринованных кабачков лежали смешные маленькие патиссончики, похожие на поросят и – в центре этого великолепия – возвышалась горка картофелин, украшенная плачущим от жара кусочком сливочного масла.

Гном невольно сглотнул, нахмурившись, посмотрел на дверь. Где ходит этот шалопай? Тут желудок сам себя переваривает, однако уважающему себя мастеру негоже начинать еду в одиночку, коли он ждёт посетителя!

– Я здесь! – раздался тихий голос, когда трактирщик ушёл. Из теней в углу выступил оборотень, которого гном заждался. – Прости за опоздание, брат, у меня были проблемы!

– Мне уже беспокоиться? – буркнул гном.

Поднял запотевшую стопку, выпил, крякнул, вытер рот концом бороды и схватил долгожданный огурец.

Пришелец уселся за стол, наморщил нос.

– А где мясо?

– Сейчас будет!

– Налей тогда и мне!

– Белковая диета тебя портит, – пробурчал гном, разливая водку из штофа.

– Не ворчи!

– Не буду, – неожиданно покладисто отвечал тот, поднимая стопку и салютуя собеседнику. – Рассказывай!

– Нас на одного больше… – выпив и выдохнув, сообщил оборотень. – Точнее, на двух, но насчет второго ты в курсе.

– Ещё один? – удивился гном. – Надо же, спустя столько лет… Какие ещё сюрпризы преподнесёт нам время?

– Оно – существо загадочное, – невесело усмехнулся собеседник, – но это ещё не самое плохое! Похоже, наш брат – убийца…

Гном подавился и гулко закашлялся.

Оборотень терпеливо ждал, когда он придёт в себя. Так и не дождавшись, поднялся, перегнулся через стол, со всей дури шибанул его между лопатками. Гном лязгнул челюстями и задышал.

– Едва меня не убил! – поднял он на оборотня слезящиеся глаза.

Тот внимательно посмотрел на него. Задумчиво спросил:

– Скажи мне, брат, ты тоже иногда забываешь о… себе?

– Случается, – буркнул тот, явно не желая признаваться, и перевёл тему: – Думаешь, они справятся?

– Люди – непредсказуемый химический элемент, – вздохнул оборотень. – А у нас там, в котле, несколько элементов, включая таких, как ты! Или реакция будет нейтральной, и нам придётся вмешаться, или агрессивной, и…

– …Нам опять придётся вмешаться, – вздохнул гном, подцепляя вилкой солёную капустку с клюковкой.

– Точно! Брат, да где моё мясо, наконец?

* * *

Столпившиеся на вершине холма члены бригады, раскрыв рты, разглядывали сияющую в ночи цитадель.

– Никогда такого не видела! – заметила фарга. – И пахнет оттуда… – она повела носом. – Травой какой-то! Силосная башня, что ли?

«Сама она силосная башня!» – обиделся Кипиш.

– Сама ты… – чуть было не ляпнула Вита, но вовремя замолчала. – А больше ничего не чувствуешь?

– Отсюда – ничего, – повинилась та. – Надо ближе подойти.

– Сейчас вернётся Грой, и мы всё узнаем, – подал голос Варгас. – Впечатляющее… сооружение! Я тоже такого никогда не видел!

– На муравейник похоже, – вдруг сказала Торусилья. – А что? Если тут птицы сами на себя не похожи, может, живут и какие-нибудь гигантские муравьи? Наломали, понимаешь, деревьев, приняв их за палочки, и построили себе дом!

– Борода Руфуса, только муравьёв нам и не хватало! Уносить ноги отсюда надо, – мрачно сплюнув, заявила Руфусилья. С тех пор как они «приземлились» в этом безлюдном месте, она не выпускала из рук боевые топоры. – Причём так уносить, чтобы только свист воздуха слышен был! Р-р-раз – и нету!

– Мы уже один раз унеслись, почтенная рубака, – любезно напомнил маг, пряча улыбку, – думаю, надо сначала оглядеться!

Вителья с благодарностью посмотрела на него.

Из кустов вышел, тяжело дыша, Вирош. Протянул руку фарге, та молча отцепила от пояса походную флягу, вытащила пробку, подала ему. Похоже, оборотни понимали друг друга без слов.

Грой пил жадно – видно, бежал далеко и быстро. Напившись, вернул флягу Тарише вместе с благодарностью во взгляде. А затем оглядел терпеливо ждущих членов бригады. И коротко сказал:

– Эльфы.

* * *

Под Луной, на вершине холма, сидел огромный серый гризли. Сидел, удобно угнездившись на попе, поставив между задними лапами корзину с орехами, которые грыз, довольно урча и выплёвывая сколупу. Иногда его большой кожаный нос шевелился, ловя запахи – четверо на востоке, двое сильно устали; пятеро на юге, сбились со следа и, кажется, собираются ссориться и обвинять во всём друг друга. Он так расстроился, что даже заворчал… И тут же навострил уши: трое на западе. Идут по следу! Два волка – чёрный и серый. И мальчишка верхом на чёрном, крепко держащийся за густую лохматую шерсть. Рахен Вирон из Серых Разбойников, Веслав Гроден из Чёрных Ловцов и Карс Астун. Группа Золвена, вышедшая с северной точки, уже наступала им на пятки, но длинноногие волки-оборотни были быстрее. Вот они достигли реки, которая не замерзала – со дна то тут то там били тёплые ключи, и над водой стоял пар.

Медведь довольно заворчал: троица растерялась – след обрывался на берегу.

Внизу заскулили волки. Держа носы у земли, принялись носиться туда-сюда.

Спрыгнувший со спины Веся Карс закричал:

– Остановитесь, стойте!

Звери, холкой достигавшие уже ему до груди, подошли, высунув языки. В темноте леса их глаза горели недобрыми зелёными огоньками – встретишь таких в одиночку и скопытишься от ужаса!

– Не будет следа, – быстро заговорил мальчишка, – он по воде ушёл, вода запах не держит. Надо только решить, куда – вверх по течению или вниз?

Волки дружно посмотрели вверх по течению. Исток реки находился в скальной гряде, в окружении дремучего леса.

– В лесу нам проще его найти! – не согласился Карс. – Вниз по течению – большой тракт. Там обозы, конные, и днём, и ночью. Следов немерено! Если он прыгнет в телегу какую-нибудь – мы совсем потеряем его!

Оборотни переглянулись. Вдали послышался заливистый лай Гончих из группы Золвена.

– Надуем их! – сверкнул глазами мальчишка. – Надуем их так же, как он надул нас!

Он вновь запрыгнул на чёрного волка и в азарте ударил его пятками:

– Но-о-о, пошёл! В воду!

Тот, рыкнув, лязгнул зубами у его колена – мол, ты не очень-то командуй! Но послушно прыгнул с берега. Спустя несколько мгновений вода вновь стала спокойной, а из зарослей показались три огромные коричневые гончие, две из которых несли на себе человеческих седоков.

Медведь на холме почесал лапой за ухом. Догадались, паршивцы!

А паршивцы неслись вниз по течению, стараясь держаться ближе к центру потока – река была неглубока. У Карса, правда, сапоги были полны воды, однако он не жаловался – от Веслава несло жаром, как от печки. В мальчишеских душах пел восторг, даже всегда спокойный и скрытный Астун едва сдерживался, чтобы не заорать. Прикоснувшись к сладкому чувству погони, он стал лучше понимать своих новых друзей. Скорости, азарту, кипящему в крови, ветру, свистящему в ушах, этой жажде догнать сопротивляться было невозможно!

Рахен затормозил первым. Коротко тявкнул, выпрыгнул на берег. След висел в воздухе красной ковровой дорожкой. Не снижая скорости, волки понеслись дальше. И хоть их языки уже только что по земле не волочились от усталости, азарт подгонял их, не давая останавливаться.

Они выскочили на заснеженную полянку, на которой чётко виднелись следы лап того, кого они преследовали. Вот только те опять обрывались, будто преследуемый отрастил крылья и унёсся ввысь, оставив их с носом!

Заскулив, волки закружили по поляне. Карс Астун спрыгнул со спины Веся в снег, посмотрел на следы, невольно задрал голову. И увидел его…

Полковник Лихай Торхаш Красное Лихо лениво растянулся на толстой древесной ветке, нависавшей над поляной. Увидев, что обнаружен, он легко спрыгнул вниз и скомандовал:

– Кадеты, смирно!

Чёрный и серый звери и человеческий детёныш вытянулись в струнку.

– Неплохо, – улыбнулся Лихай, – долго, но эффективно.

Он кинул взгляд на дымящиеся от мороза сапоги Астуна.

– Тебе надо учиться вставать на ноги во время скачки, – сказал он. – Иногда помогает сохранить обувь сухой и нос без соплей. Давай, учись!

Карс смотрел на него с недоумением. Облик полковника потёк, как воздух в жаркий день, как капля краски, пущенная в воду, и спустя мгновение перед ними стоял огромный красно-рыжий лис. Астун, впервые видевший Торхаша в истинной ипостаси, судорожно выдохнул от восхищения.

Шикарный лисий хвост с чёрным кончиком похлопал своего хозяина по спине, широкой, как скамья. Волки насмешливо скалились, глядя, как, бурча что-то под нос, мальчишка лезет на спину лису и встаёт на ноги, пытаясь удержать равновесие. Оглянувшись и ухмыльнувшись всей пастью, лис потрусил в обратную сторону.

Вверху, на холме, медведь с сожалением отставил корзину с орехами и, вскидывая толстый зад, помчал вниз по склону – разнимать драку сошедших со следа членов южной группы.

* * *

Мерзкий скрип указывал на то, что ископаемый птицеящер не дремлет.

– Вот я тебе! – погрозила в темноту топором Руфусилья.

Впрочем, темнота здесь была понятием относительным. Эльфийская цитадель сияла похлеще башни ласурского архимагистра, стволы некоторых деревьев сами по себе источали слабый свет, а в траве перемигивались разноцветные огоньки. Небо цвета индиго по краям принимало нежный оттенок шафрана, огромные звёзды, казалось, были готовы упасть на членов бригады и раздавить. И в довершение всего в зените пламенела полная Луна, похожая на апельсин с толстой пупырчатой коркой.

– Не стоит нам туда идти, – покачала головой Руфисилья. Рубака сидела на поваленном стволе дерева и переплетала одну из своих кос.

Наблюдая за ней, Вителья даже позавидовала густоте и жёсткости волос гномеллы. Однако представить Руф в домашней обстановке, у зеркала, никак не получалось. Рубака и есть рубака! Она и родилась, наверное, с топорами в руках!

– След ведёт туда, – спокойно возразил Вирош, – я дважды обежал вокруг цитадели. Они вошли и… не выходили!

– А вдруг их там?.. – Виньо стала белее снега, представив самое ужасное.

– Зачем эльфам убивать твоего мужа? – изумилась фарга.

С тех пор, как бригада очутилась в этом странном месте, она постоянно принюхивалась и прислушивалась.

– А если он представляет для них угрозу? – свистящим шёпотом предположила Виньо.

Вита прикрыла рот ладонью, чтобы не хмыкнуть, а вот Серафин не выдержал – засмеялся:

– Уважаемая Виньо, не стоит переоценивать почтенного Йожевижа или недооценивать эльфов! Я понятия не имею, зачем они пошли в цитадель, но ведь шли без конвоя, а значит, добровольно!

Сверху снова заскрипело. Со смачным звуком на шлем Руфусильи упала толстая капля белого гуано. Прямо между рогами!

– Ах, ты, плятуница! – рыкнула та и метнула топор в направлении псериоархуса.

Сверкнуло вращающееся лезвие. Ископаемый говнюк, отчаянно вереща, ломанулся в густую крону.

– Э? – удивилась Тори, когда топорик назад не прилетел.

– Застрял! – констатировал Дробуш.

Они с Вительей спина к спине сидели на том же стволе, что и гномеллы с фаргой.

– Я достану! – обрадованно подскочила Тариша.

– Тебе с прошлого раза синяков мало? – удивилась Виньо.

– Не мешайте ей, – улыбнулся Вирош. – Здешний воздух действует на нас как спиртное. Всё время хочется показать свою удаль, обернуться и мчать по лесу без остановки. Прыгать и лазать. Сам с этим справляюсь с трудом!

– Грой, – Вита посмотрела на него, – и всё-таки что это за место? Где мы? Мне как-то не по себе…

Тот подошёл, присел перед ней на корточки.

– Ты ещё не догадалась, волшебница? Здесь полно запахов эльфов, здесь природа отличается от всего остального Тикрея, как ты отличаешься от меня…

Брови Виты поползли вверх.

– Ты хочешь сказать…

– Добро пожаловать в Лималль! – раздался вдруг незнакомый голос.

В центре поляны появилась высокая плечистая фигура в одежде изумрудных тонов. У незнакомца и глаза были зелёные, как у кота. Мерцали насмешливо и опасно из-под блондинистой чёлки.

Вителья смотрела на него в растерянности. Никакого применения магии она не ощутила, порталов на поляне не открывалось – он просто появился из воздуха!

В одно мгновение Вирош оказался на ногах и перед ним. Они оба – высокие, гибкие, сильные – казались по меньшей мере равными противниками. В следующий момент и Варгас, и Вита стояли позади оборотня.

– Мы просим прощения за случайное вторжение, – мягко произнёс Грой, – эффект, возникший при испытании нового заклинания, оказался непредсказуем!

– Очень интересно, – улыбнулся ему эльф. Голос у него был притягательный, низкий, с хрипотцой. От такого в животе у чувствительных барышень должны были разводиться порхающие бабочки. – Жаль, вы не сможете показать мне его действие – на Лималле никакая другая магия, кроме нашей, не действует.

– Неужели не было подобных инцидентов? – очень искренне удивился Вирош.

– Нет, – мурлыкнул пришелец, – не было. Я не видел людей и оборотней уже лет двести!

– Вы нас арестуете? – поинтересовалась Вителья, мило улыбнувшись.

Это был первый встреченный ею в жизни эльф, и она не хотела упустить возможность пообщаться с ним.

– За что? – изумился тот, любезно улыбаясь.

– Мы незаконно пересекли границу вашего государства, – подал голос Варгас, – и готовы понести наказание, если оно необходимо. Но мы и правда оказались здесь случайно!

Голос мага звучал настолько правдиво, что эльф посмотрел на него внимательнее, чем на остальных. Впрочем, Варгас говорил чистую правду – никто из членов бригады не предполагал, что их занесёт в такую глушь.

– Думаю, до содержания в страшном подземелье с крысами, пауками и призраками дело не дойдёт, – задумчиво произнёс эльф, – но проследовать со мной вы просто обязаны. Так что пройдёмте!

– А куда проходить? – заинтересовался Дробуш.

Эльф коротко взглянул на него и… чуть было не уронил на землю челюсть. Впрочем, с минутным замешательством он справился быстро – отвернулся, будто бы указывая на цитадель, а на самом деле скрывая ошарашенное выражение лица.

– Во-о-он туда! Мы лишь проверим, правда ли то, что вы рассказываете о своём появлении здесь, после чего решим, что с вами делать.

– А что, возможны варианты? – деловито уточнила Торусилья. Она периодически поглядывала наверх, ожидая, когда топор вывалится сам, но он, боевая собака, надёжно застрял в расщелине ствола.

Эльф легко повёл рукой, и топор, сердито выдравшись из ловушки, опустился рукоятью ему в ладонь. Протянул ей.

– Ваш, почтенная? – спросил коротко.

Однако к нему подошла Руф, глядя исподлобья. Белая отметина на шлеме приятности её широкому лицу не прибавляла.

– Примите, уважаемая рубака! – дрогнув челюстью, поклонился эльф.

Оглядел присутствующих одного за другим, задержал взгляд на Вите. В глубине зелёных глаз на мгновение показался живой интерес. Волшебница даже подумала, что ей почудилось. Да и что могло в ней заинтересовать эльфа? Красота? Но она слышала, будто бы эльфийки красивее и человеческих женщин, и фарг. С гномеллами их, понятное дело, не сравнивали. Ум? Так она всего три слова сказала, разве уровень интеллекта на основании этого можно установить?

«Можно, можно, не сомневайся! – подал голос Кипиш. – Вот, возьмём, к примеру, Дробуша Вырвиглота…»