Текст книги "Золушка и ее команда"

– В смысле… – она встрепенулась, – не вернётся прежним. Его величеству нужна женщина.

– У его величества женщины за каждом углом, в каждой нише и в любом населённом пункте, – хмыкнул Троян.

– Это не женщины, это – бабочки-однодневки, – пожала плечами архимагистр, – быстро летят на огонь его зова и так же быстро сгорают в забвении.

Вошедший в кабинет Шош Бишон, личный секретарь рю Вилля, поставил на стол поднос с большими глиняными кружками и блюдо с печеньем и украшенными глазурью пряниками. Молча поклонился и вышел. В своё время Его Светлость рю Вилль спас парнишку от участи быть вздёрнутым на рее. Поскольку подобные приключения сближают людей, оба понимали друг друга с полуслова.

– Куда лучше, чем горный хрусталь! – усмехнулась Никорин, поднимая тяжёлую кружку. От неё шло тепло, а над поверхностью морса вился ароматный дымок. – Такие вещи позволяют ощутить настойчивость жизни!

Рю Вилль хмыкнул, сплёл пальцы.

– Иногда я не понимаю того, что ты говоришь, Ники! Вот вроде все слова по отдельности мне ясны, но общий смысл ускользает…

– Кое-что, мой дорогой Троян, становится понятным лишь после первой сотни лет, – она, не мигая, смотрела на него, – другое – через три, а то и четыре. Иное – никогда!

По спине герцога пробежал холодок. Её взгляд вымораживал. Она смотрела на него, но была не здесь, а где-то там… Там, куда простому человеку не следовало соваться!

– Ники? – осторожно позвал он.

Архимагистр не ответила. Не пошевелилась. Глиняная кружка вдруг взорвалась в её пальцах, рубиновые капли морса и резко усилившийся запах брусничных листьев разлетелись по комнате…

Едва уловимое движение тонкой руки…

Осколки, капли и запах истаяли на глазах потрясённого рю Вилля…

Ники моргнула, дотянулась до его кружки, вылила в себя горячий напиток и, со стуком поставив кружку на стол, сказала:

– Она сделала это!

* * *

Свадебное пиршество было в самом разгаре, когда пол вдруг покачнулся, а одна из опор, поддерживающих потолок зала, – великолепная, отделанная розовым мрамором колонна, – с грохотом обрушилась. Взвыла сирена. Гости повскакали со своих мест, крича: «Недротрясение! Недротрясение!» Однако паники не было – гномы не ринулись прочь, словно обезумевшие от ужаса животные топча друг друга.

– Шахты? – через толпу крикнул его величество вбежавшему вестовому.

Тот отчаянно замотал головой.

– Что-то на тридцать четвёртом уровне, на самой границе!

Ахфельшпроттен кивнул, повернулся к приближенным, принялся раздавать точные указания. Ему нужна была картина повреждений в Круткольхе и окрестностях, и он собирался её получить. Произошедшее на границе с эльфами беспокоило его в последнюю очередь.

– Яго, – дёрнул черноволосого за рукав Дробуш, – хочу сказать…

Рю Воронн не стал от него отмахиваться. Дробуш говорил редко, но метко.

Склонившись к его уху, тролль пересказал увиденное во время охоты на рылобитов.

В зал влетело странное сооружение. Экипаж представлял собой глубокое, обитое подушками кресло, в котором сидел гном такой старый, что видел, наверное, закат Вечной ночи, тот, что встречал Ласурскую бригаду во время первой аудиенции у короля. Тащили экипаж существа, похожие на крыс, с необычайно длинными ногами, оканчивающимися копытцами.

– Это что, мыши? – воскликнула Тариша.

Фарга, как и другие оборотни, казалась спокойной, лишь смешно дёргала ушами и поводила носом, будто принюхивалась.

– Это крысомундии, – вежливо пояснил его величество, – порождения Вечной ночи, нами приручённые и используемые в качестве движущей силы для небольших транспортных средств. Простите, мне нужно встретить Хранителя трона!

Он зашагал навстречу старцу, которого снимали с кресла под руки и ставили на пол два дюжих гнома, приехавших на запятках.

– Моё почтение Ниппельдропп! – Его величество уважительно склонил голову. – Что заставило тебя покинуть свои чертоги?

В наступившей тишине сирены были слышны особенно отчётливо. Дождавшись перерыва между ними, старый гном с трудом разлепил белые от старости губы:

– Я пришёл сообщить вам, ваше величество, великую новость – Завеса пала.

Собравшиеся вокруг гномы зашумели, не веря.

– Есть ли связь между катаклизмом на границе и твоей новостью? – поинтересовался король у Хранителя.

Тот снова пожевал губами.

– Несомненно!

– Готовьтесь выступать! – приказал Ахфельшпроттен. – Раз так, нужно посмотреть, что там!

– Мы с вами! – шагнул к нему Ягорай. Его чёрные глаза лихорадочно блестели.

– Вы надеетесь застать свою подругу в живых? – догадался его величество.

Рю Воронн кивнул, стискивая зубы. Интуиция никогда не подводила его и сейчас подсказывала, что счёт идёт на минуты.

– Мой боевой доспех! – вскричал король.

В зал с топотом и бряцаньем вбежала его личная охрана. Три офицера тащили доспехи его величества.

– Новобрачные пусть останутся! – облачаясь, приказал Ахфельшпроттен.

Синих гор мастер, держа супругу за руку, шагнул к нему и поклонился:

– Мы с Виньо обменялись поясами, Твоё Величество! Теперь и смерть не разлучит нас, потому мы идём с вами!

– Упрямцы! – хмыкнул король, и непонятно, чего больше было в его голосе – возмущения или одобрения.

Охрана образовала боевое построение – ромбом, с королём в центре. Крысомундии цокали копытцами и косили на чужаков красными злыми глазами.

– Интересно, каковы они на вкус? – пробормотала фарга, оглядывая лохматых тварей.

– Может, не надо? – поинтересовался Дикрай, передёрнул плечами – и спустя мгновение великолепный белый барс занял место справа от ромба.

– Сирены выключить, к моему возвращению подготовить полный отчёт о разрушениях и количестве пострадавших, – приказал король остающейся свите, и гномы, не дожидаясь отдельных приказов, разбежались исполнять указание.

– Вперёд! – зычно крикнул Ахфель.

Крысомундии тоненько заржали.

Гномы бежали слаженно и быстро. Глядя на этих воителей со свирепыми лицами, развевающимися бородами и косицами, в полном вооружении, вполне можно было предположить, что бежать таким образом они могут долго – без еды и воды, не снижая скорости.

Виньовинья в неуклюжем свадебном наряде и шагнуть не могла, не покачнувшись, потому её подсадили в экипаж Хранителя трона, и теперь она с ужасом косилась то на старца, отсчитывающего тысячелетия, как обычные гномы десятки лет, то на смешно подкидывающих зад во время галопа крысомундий. Йожевиж бежал рядом, иногда нежно касаясь её руки, и тогда гномелла думала, что Братья, несомненно, благосклонны к ним, раз не просто дали возможность быть вместе, но и подарили совершенно незабываемую свадьбу!

– Сюда! – вдруг крикнул Дробуш и свернул в боковой проход.

– Куда?! – изумился его величество, однако, когда все его чужеземные гости, не сговариваясь, направились за товарищем, сделал знак своим идти тем же путём.

В подземном коридоре случившийся катаклизм вызвал обрушение пола. Свет из нижнего зала плескал на камни, окрашивая их в фантасмагорические цвета.

– Стой! – закричал Вырвиглот барсу, однако тот уже нырнул в образовавшуюся щель и съехал вниз по горке из камней, скрывшись из поля зрения.

Спустя мгновение послышался разъярённый рёв, заставивший гномов изумлённо переглянуться.

– Пещерник? – Его величество поудобнее перехватил секиру. – Я их уже лет двести не видел!

– Зато я видел! – блеснул глазами Дробуш и потянул с шеи амулет-куколку.

Ягорай внимательно посмотрел на него:

– Уверен?

Тот кивнул.

– Пещерные – опасны! Прежде чем вы с ним справитесь, многие могут пострадать! А я давно не разминал лапы!

Короткое тявканье барса явно означало призыв на помощь. Свирепо зарычав, белая тигрица скользнула было в разлом, но… была схвачена за шкирку, как простой щенок. Дружный гномий вопль ужаса пронёсся под сводами, когда среди них обнаружился… самый настоящий тролль.

– Тихо сидеть! – приказал Дробуш белой кошке и, осторожно поставив её на землю, ударил по разлому кулаками, расширяя его.

Затрещали камни, остатки пола рухнули вниз вместе с теми, кто стоял на них. Гномы попадали друг на друга, Виньо обрушилась на Хранителя, вцепившегося в церемониальный молот. Крысомундии возмущённо пищали; Тариша, сидя на попе, мотала головой и разевала клыкастую пасть; а сёстры-рубаки, открыв рты, смотрели, как бежит по блестящему полу залы тот, кого они считали своим другом. Скромный смешной парень Дробуш Вырвиглот нынче выглядел грудой камней, увенчанной головой с плоским лицом, оранжевыми глазами и кривыми внушительными клыками, торчащими из пасти. Навстречу ему мчался, оглашая воздух рычанием, другой тролль, чуть меньше ростом, чернее, во взблесках драгоценных жил, пробегающих по груди и плечам. Оба порождения Вечной ночи сшиблись в центре зала, и зал пошатнулся. Во все стороны полетели искры от ударов камня о камень, однако неожиданно раздавшийся противный голосок без труда перекрыл шум:

– Время, Яго, время!

* * *

Ровиниан быстрым шагом вошёл в зал немёртвых. Волхвы Дайелитель не обманули – общий магический фон изменился. Эльфы, медленно умирающие, но поддерживаемые силой артефактов, сейчас просто спали… однако и у этого сна пробуждения не предвиделось, ибо они были слишком измучены!

Подойдя к жене, Владыка Цитадели опустился перед ней на колени. Тириноиэль улыбалась… Как дочь была похожа на неё, боги!

Застонав, он уткнулся лбом в плечо любимой.

Завеса пала…

Смерть отступила…

Но как разбудить соотечественников, как вернуть к жизни?

– Отец! – подошедший Дариан мягко положил руки ему на плечи. – Не печалься, мы что-нибудь придумаем! Мне кажется, нужно попробовать повысить их уровень магии до нормального. А для этого нужны ещё артефакты!

Владыка погладил жену по щеке и поднялся.

– Я поговорю с Мудрейшим! Однако он ничего не делает просто так. Мне нужны аргументы!

– Если бы Арго…

– Арго в вежливом плену у гномов! Надеюсь, катаклизм почти не затронул Круткольх, и она жива!

– Я тоже на это надеюсь, но аргументы поищу! – упрямо сказал Дариан. – Идём, отец, надо отправить разведчиков посмотреть, как изменилось русло Статикса после подземного взрыва. Нам придётся заново устанавливать границу!

– Воевать с гномами сейчас мы не можем, – буркнул Владыка, – половина наших людей лежит здесь! Значит, придётся договариваться. Только бы они вернули мне дочь!

* * *

Перед ошеломлённым королём и его гостями прямо из воздуха появился маленький… нет, человечком его нельзя было назвать. У существа было толстое пузцо, много рук и голова, ежесекундно меняющая обличье.

Хранитель трона издал удивлённый возглас, а Виньо от радости обняла старика и расцеловала. Кипиш! Кипиш был здесь!

– Где? – подобрался Яго. – Кипиш, где она?

– В конце зала, под каменной плитой! Яд почти достиг сердца!

– За ним! – приказал Ахфель, когда рю Воронн метнулся в указанном направлении, не обращая внимания на дерущихся троллей.

Массивная плита была полупрозрачной. Под ней, в сотканном лучами световом яйце кто-то лежал.

Его величество подал знак охране и сам взялся за каменный край. Общими усилиями плита была сдвинута с места. Платформа с яйцом медленно поднималась. Тихого гудения механизма в рычании троллей слышно почти не было. В гнезде из мерцающей породы, вытянувшись, сложив руки на груди, лежала прекрасная, но смертельно бледная черноволосая девушка, увидев которую, Ягорай рю Воронн упал на колени.

В наступившей относительной тишине, нарушаемой лишь рычанием и ударами дерущихся, послышались шаги Хранителя трона. Подойдя, он посмотрел не на спящую, а на зависшего над ним божка.

– Она уничтожила того, кто все эти годы держал Лималль в заточении и поглощал магическую силу эльфов, тем самым убивая их, так разве она не достойна жизни? – спросила его голова свирепого воина.

– Как мы можем спасти её? – изумился Хранитель.

– Вы должны поверить в меня!

Из толпы круткольхских обитателей раздались возмущённые возгласы. Гномы верили исключительно в Братьев, считая остальных тикрейских богов недоразумениями, вроде сил стихии.

– Мы с супругой в тебя верим, Кипиш-многомудрый! – шагнули вперёд Йожевиж и Виньо.

– Дико рад тебя видеть! – признался обернувшийся Дикрай и встал рядом с ними.

– Это бред, конечно, – фыркнула Тариша, – но раз Виньо верит…

– Обалдеть! – искренне восхитился Вирош. – Но я всегда верю тому, что видят мои глаза!

Сёстры Аквилотские, переглянувшись, согласно кивнули:

– Братья мудры и добры! Они не обидятся на нас за то, что мы хотим спасти Виту!

Воздух вокруг Кипиша заискрился. Божок замерцал и раздулся до размеров откормленного свина.

– Мало! – сообщил он. – Она слишком далеко, мне нужно больше веры!

Ахфельшпроттен и Хранитель трона с сомнением переглянулись, как вдруг старик, охнув, выпустил церемониальный молот. Тот отлетел к световой гробнице и с грохотом упал в изголовье.

– Да будет так! – спустя полную изумления и ужаса паузу, дрожащим голосом сказал Ниппельдропп и с трудом опустился на колено, поддерживаемый прислужниками. – Ибо на то воля Руфуса и Торуса! Ты, древний бог, прими нашу искреннюю веру!

Его величество молча опустился рядом, а следом за ним – все гномы.

В отдалении чёрный тролль теснил серого, удар за ударом выбивая из него острые осколки. Серый рычал, но не сдавался.

Кипиш раздулся ещё больше и… исчез.

– Закрой глаза, Яго, – прогремел по залу рокочущий голос, – что ты видишь?

Вителью душила зелёная лоза, спутывала её руки и ноги, стягивалась вокруг горла. Рю Воронн, подавив в себе желание разорвать её одним движением, осторожно взялся за плеть, опутавшую шею волшебницы, потянул на себя, ища конец.

– Освободи ей горло и грудь, дай возможность дышать! – говорил голос. – Найди шип, что эльф воткнул ей в кожу. Нашёл? А теперь молитесь о её жизни вы все, молитесь, как умеете, как можете, молитесь, как молились бы о своих близких! Тяни его, Яго, тяни!

Ягорай осторожно, но крепко захватил торчащий из запястья Вительи шип и потянул. Сердце обливалось кровью от жалости к девушке – запястье так исхудало, что казалось полупрозрачным… Да нет, оно и было полупрозрачным – пропустившая через себя мощные энергетические потоки волшебница истаивала, становясь призраком.

Шип вышел… Капля крови, не красной, розовой, стекла по запястью…

– Оживай! – прошептал Яго и стёр кровь. – Оживай, Вителья Таркан ан Денец! Оживай, любимая моя, дикая, непокорная, оживай, моё солнышко с рысьими глазами! Даже если у нас ничего не выйдет и на этот раз, оживай! Живи! Только живи!

Склонившись над ней, он шептал молитвой эти слова, и ещё о том, как скучал, как жаждал видеть диковатый свет глаз, запустить пальцы в густые локоны, вдыхать их запах… Как долгими ночами на чужой, полной чудес земле Лималля мечтал лишь об одном чуде – вновь ощутить её тонкий стан под своими ладонями, биение её сердца у своей груди.

Страшный удар потряс подземный зал. Посыпались камни со стен, опасно затрещали стены… Серый тролль стоял над чёрной грудой, держа в руках голову противника с оскаленной пастью и затухающими глазами… Отбросив её в сторону, он развернулся и неуклюже побежал к платформе, чтобы опуститься напротив Яго и, взяв Виту за другую руку, молча смотреть, как… возвращаются на её лицо краски жизни. Как она делает глубокий вздох, морщится, будто видит во сне кошмар, тихо кашляет, пытаясь что-то сказать, и, ещё не открыв глаз, говорит:

– Кипиш, я убью тебя!

* * *

Дворцовая жизнь оказывалась очень насыщенной для того, кто знал, чем себя занять. За последние недели Бруни уставала так, как не уставала в трактире, будучи на ногах с утра до ночи. В «Старом друге» заканчивались отделочные работы, и Пиппо уже начал подбирать работников. Иногда в этом принимала участие Ванилла, а иногда – её муж, и тогда подбор персонала превращался в цирк с конями.

В окрестностях Вишенрога у добрых людей, имеющих собственное хозяйство, обустраивались приюты на пять-десять детей, а местные кланы оборотней, после долгих сомнений и переговоров, согласились взять к себе несколько ребятишек из тех, что остались вовсе без клана, и воспитать, как своих отпрысков.

В правом крыле Народной больницы начались ремонтные работы.

Были заложены и строились три детских дома, собрана информация по нуждам столичных школ.

Поток документов и смет иногда сползал с рабочего стола принцессы, поставленного в кабинете его высочества Аркея, и перемещался на диван и пол гостиной. Её высочество, скинув туфли, усаживалась перед камином и читала, писала, подсчитывала до темноты в глазах. Обычно напротив располагался секретарь Хризопраз и переводил идеи – в документы, короткие записи – в планы, мечты – в действительность. Коли случалось – а случалось часто, ибо помощь королевского секретаря бывала неоценима! – бывать при сём Яну Грошеку, тот наотрез отказывался нарушать протокол и падать на пол, потому стоял столбом по нескольку часов, принимая от Хризопраза документы или давая рекомендации. В гостиной постепенно перебывали все более-менее важные люди Вишенрога, начиная от столичного градоначальника и заканчивая смотрителем кладбищ.

Неудивительно, что ранние утренние пробуждения перестали даваться принцессе с лёгкостью. Пару раз она просыпала рассвет и не успевала приготовить Каю завтрак, а один раз даже случилось наоборот – он сам принёс ей с кухни завтрак, разбудил нежным поцелуем и ушёл работать.

Сегодняшним утром её высочество вновь проспала, а когда проснулась, обнаружила мужнюю половину постели нетронутой.

Она торопливо встала, накинула пеньюар, прошла в купальню. Ванна была наполнена горячей водой, по поверхности плавали нежные лепестки роз, магические лампадки радовали глаз мягким светом. Однако невиданная для простого человека, по выходным посещающего баню, роскошь мокнуть в собственной купальне, когда захочется, сегодня не манила, как обычно. Скоро умывшись, Бруни позвонила в колокольчик и вернулась в спальню.

– Добрых улыбок и тёплых объятий, моя госпожа, – встретила её улыбкой Катарина, – какая же вы хорошенькая!

– Прекрати льстить, – пригрозила Матушка, – Его высочество в кабинете?

– С вечера не возвращался в свои покои, – нахмурилась Старшая горничная, – вроде бы как они с господином рю Виллем и министром Свином не покидали королевский кабинет.

Если Катарина Солей говорила «вроде бы», значит, так оно и было.

Матушка вздохнула. Несмотря на гигантский объём работы, выполняемой мужем в течение дня, он старался дозировать служебное время и не оставлять супругу одну надолго. Совместная жизнь, ставшая для обоих чудом, дарила и горячие встречи, и бурные ночи, и тихую радость побыть вдвоём, просто сидя на диване рядом и читая книги или глядя в огонь камина. Для того чтобы Аркей не пришёл ночевать, требовалась очень серьёзная причина!

– Сначала завтрак, а потом у вас запланирован визит к мастеру Артазелю! Опаздывать…

– …Нельзя, – вздохнула принцесса, – я помню. его высочество Аркей ужинал? Завтракал?

– Какую-то еду с кухни ночью носили, – кивнула Катарина, – я сейчас помогу вам одеться и уточню!

После лёгкого перекуса – не было аппетита есть без мужа – Бруни распорядилась отнести в кабинет его величества завтрак для мужчин, подробно расписав меню, и отправилась к королевскому портному. Где-то в коридорах дворца слышались заливистый лай и свирепое хрюканье – это Саник Дорош и финки Коля играли в догонялки. Матушка улыбнулась забавным звукам и подумала, как хорошо было бы Оридане понести. Юной принцессе, оказавшейся на чужбине, требовались любовь и тепло, а кто любит сильнее, чем ребёнок – мать и мать – ребёнка? К сожалению, его высочество Колей официально становиться папой не спешил, что не мешало ему по-прежнему брюхатить фрейлин, прислугу и дворовых девок. С этим надо было что-то делать, но Бруни пока не считала себя настолько важной фигурой в королевском семействе, чтобы вмешиваться. Всё, что она могла, – тормошить гаракенскую принцессу, настаивая на её участии в благотворительности и тем самым спасая от тоски пустых покоев.

– Мой сладкий сахар! – провозгласил маленький мэтр, увидев входящую в его мастерскую принцессу. – Вы сегодня дивно хороши!

«Да что ж такое!» – возмутилась про себя Матушка, однако вслух лишь пожелала добрых улыбок и тёплых объятий, ибо спорить с творческой личностью мастера было себе дороже, о чём знали все без исключения обитатели дворца.

– Сегодня у нас примерка платья для Весеннего бала, – беря её за руку и подводя к примерочному пуфику, сообщил Артазель.

– А когда этот бал? – нахмурилась Бруни.

Даты увеселительных мероприятий вылетали у неё из головы сразу, как только туда попадали. То ли дело график поставок утеплителя для стен приюта!

– Точная дата никогда не бывает известна, – мастер помог ей подняться на пуфик, – всё зависит от почек!

– От почек? – удивилась Матушка.

– От того, когда они соизволят лопнуть, – уточнил Артазель. – Этот день и будет считаться первым днём весны для дворцовых обитателей. Весенний бал – волшебное событие, волшебнее разве только Ежегодный бал магического сообщества. Съезжается весь цвет общества, радикально меняется мода, открываются погреба, и на свет достаётся многолетнее вино – обязательно старше десяти лет! Но самое главное, менестрели слетаются, как бабочки на огонь! Для них даже арендуют несколько постоялых дворов за счёт короны. Они устраивают Большой поэтический турнир, на котором каждый желающий может спеть, сыграть или продекламировать стихи собственного сочинения. Один из внутренних дворов замка превращается в сказочный лабиринт, на перекрёстках которого менестрели и труверы соревнуются в искусстве. Поднимите руки…

– А? – опомнилась Бруни.

Слушать Артазеля для неё всегда было истинным наслаждением, так образно тот плёл свои речи.

– Хм… – пробормотал гном, делая примерку, – хм… Предстоит большая работа!

– В связи с балом? – уточнила Матушка.

Мастер Артазель внимательно посмотрел на неё. Тёмные глаза лукаво блестели из-под густых бровей.

– Я полагаю, вашему высочеству скоро потребуется новый гардероб, – тепло улыбнулся он, – а ещё я полагаю, вашему высочеству следует уточнить кое-что у мэтра Жужина. Спускайтесь, на сегодня всё!

И, рассыпаясь в комплиментах и хмыкая, королевский портной выставил принцессу за дверь. Растерявшаяся Бруни лишь успела спросить у него:

– А что именно мне следует уточнить у Ожина?

– Непременно, непременно уточните! – туманно ответил гном и захлопнул дверь перед её носом.

– Что случилось, ваше высочество? – спросила ожидавшая её в приёмной портного герцогиня рю Воронн, возглавлявшая стайку фрейлин – обязательную свиту принцессы. – Мэтр Артазель в своём репертуаре?

– Фирона, проводите меня к Жужину, – задумчиво сказала Матушка.

Маленький мастер однажды сказал ей: «Настоящая женщина никогда не будет стесняться троих: мужа, целителя и портного. Первый – её половинка. Странно что-то скрывать от части себя, не правда ли? Второй – залог здоровья её и детей. Третий – тот, кто поможет ей всегда оставаться самой собой и даже немного красивее!» Подобное скорее услышишь из уст какой-нибудь умудрённой опытом матроны, однако она услышала от гнома и поверила. Поэтому шла сейчас переходами дворца на нижний уровень донжона, в покои королевского целителя.

Ожин встретил их в клубах вонючего пара. Сквозь приоткрытую дверь в лабораторию видны были реторты с кипящими растворами и подозрительно зелёный огонь в жерле печи.

– Ваше высочество, чем могу помочь? – поинтересовался мэтр, торопливо смывая сажу с ладоней и лица в рукомойнике, находящемся в углу лаборатории.

Всё ещё пребывая в растерянности, Бруни передала ему слова мастера Артазеля.

– Вы позволите?

Целитель протянул к ней руки, повёл, не прикасаясь, по контуру тела. И вдруг, засмеявшись, с восхищением произнёс:

– Старый негодник, ну как он каждый раз узнаёт об этом раньше меня?!

* * *

Ласурская бригада, стоя за костяным помостом, на котором располагался королевский трон, смотрела, как передают эльфийскому посольству Аргониэль Ровинианиль Даирэа Кос Алкаслотль. Девушка казалась утомлённой, видимо, несмотря на комфортные условия пребывания в плену, спалось ей всё-таки плохо.

За спинами троих послов в церемониальных костюмах цвета молодой листвы, клубилось око портала – Владыка Дайелитель желал как можно быстрее увидеть дочь.

Вителья, стоящая рядом с Дробушем, с изумлением оглядывала огромный тронный зал. Всё произошедшее казалось непреходящим кошмаром, начавшимся в тот момент, когда ей удалось пересечь завесу, скрывающую Лималль от остального мира. Её и сейчас не отпускало ощущение, что то была ловушка, придуманная Гопотамкином, дабы заполучить для себя такой мощный артефакт, как Сообщающийся Сосуд. То, что Сосуд оказался человеком, древнего бога, не имевшего ни совести, ни морали, лишь своеобразное понятие о порядке, не волновало. В поединке двух воль, божественной и человеческой, победила последняя. Однако выиграла бы она, если бы не подсказка Ники и пришедшая вовремя помощь друзей?

Накануне её пожелал видеть его величество Ахфельшпроттен Первый. Закрытая аудиенция подразумевала наличие у короля лишь двух собеседников, и вторым, к изумлению Вительи, оказался почтенный Хранитель трона.

– Садись, рокури аркаэлья, – пригласил король, – дай взглянуть на тебя! Ты красива!

– Отчего вы называете меня эльфийскими словами, ваше величество? – удивилась она.

– Оттого, что они точнее всего передают твою суть, девушка. Ты носишь в себе погибель мира и когда-нибудь можешь не справиться с ней!

– Я не понимаю! – нахмурилась волшебница.

– Ирония судьбы, когда слабое существо, перенимая божественную силу, становится сильнее дарующего её! – дребезжащим голосом заговорил Хранитель трона. – В этот раз ты всё сделала правильно, не поставив мир на грань катастрофы, но будешь ли ты так же мудра в грядущем?

Вителья задумалась. Иметь неограниченную Силу – дело опасное, но ведь Ники справляется?

– Я обещаю быть осторожной, – честно ответила она, – но это всё, что я могу обещать, поскольку сама пока плохо понимаю собственную природу!

– Твоё вмешательство вызвало обрушение недр на территории размером с небольшое княжество, – помолчав, недовольно произнёс Ахфельшпроттен, – Статикс, пограничная река, поменяла русло, в связи с чем нам предстоят долгие и нудные споры с эльфами о том, где проходила прежняя граница, поскольку теперь там пустота, огромная каверна, постепенно заполняемая лавой из глубин земли. Слава Руфусу и Торусу, никто не погиб ни из гномов, ни из эльфов!

– Более того, ваше величество, насколько я понимаю, странная болезнь, поразившая ваших соседей, теперь должна прекратиться, – холодно сказала Вителья. Она потихоньку начинала сердиться на двух умудрённых опытом гномов, пытающихся учить её жизни. – В попытке сохранить им жизни вы тоже будете обвинять меня?

– Весы Вечности нестабильны, – покачал головой Ниппельдропп и задумчиво погладил рукоять молота, стоящего у его ног, – лишь одно останавливает нас с его величеством от того, чтобы уничтожить тебя, волшебница, как величайшую угрозу мирозданию! Вот это! – Он вновь с нежностью погладил рукоять. – Если сам Руфус на твоей стороне, значит, в тебе есть что-то ещё, кроме угрозы!

– Руфус? – Вителья непонимающе смотрела на старика.

С неожиданной лёгкостью тот взмахнул молотом.

– Этот молот он держал в руках, девушка!

– Я думала, его настоящий молот в Драгобужье, в Синих горах! – растерялась волшебница. – Во всех учебниках истории так написано!

Его величество захохотал:

– Юные гномы, такие шутники, любят расписывать стены чертогов скабрёзными стишками, хотя и знают, что порка для тех, кого поймают, будет жестокой! Но ты же не станешь считать их каракули исторически верным фактом?

Сейчас, плечом прижавшись к плечу Дробуша, вновь принявшего человеческий облик, Вителья всерьёз размышляла, что после услышанного от Ахфельшпроттена можно, а что нельзя считать исторически верным фактом, и опомнилась лишь тогда, когда стоящий чуть впереди Ягорай окликнул светловолосую эльфийку, уходящую в сопровождении послов в портал.

Она не оглянулась. Застыла, будто вмиг превратилась в ледяную статую. Рю Воронн, подойдя к ней, остановился сзади, склонился, шепча на ухо…

Да, всё, произошедшее в Лималле, казалось Вителье Таркан ан Денец кошмаром, и кошмар не прекращался! Оцепенев, она смотрела, как рука рю Воронна коснулась плеча Аргониэль, как та резко обернулась и взглянула на него с отчаянием и надеждой, как закинула руки ему на плечи и, приподнявшись на цыпочки, подарила поцелуй, такой жаркий, что стоящие по соседству гномы отвели глаза, а эльфийские послы машинально положили ладони на рукояти церемониальных мечей. Высокий черноволосый Ягорай и хрупкая, будто светящаяся изнутри эльфийская принцесса вместе смотрелись так, словно были наречённой с рождения парой. Вителья, всё время с пробуждения в каменной могиле пребывающая в каком-то полусне, вдруг вспомнила и его руки, и его губы, и движения сильного тела, от которого сама вспыхивала, как сухая трава от искры. Это всё уже принадлежало ей когда-то! Его дыхание и стоны, его сила и нежность, его… честность!

Широко раскрыв глаза, Вита смотрела, как возвращается Яго, и лицо его светилось, будто он перенял у эльфийки сияние. Спохватившись, отвела глаза. Крейская девушка не станет прилюдно выказывать свой интерес к мужчине! Всё, что им нужно, – вернуться в Ласурию и поговорить, ведь они ещё ни слова не сказали друг другу с того момента, как она, открыв глаза, обнаружила рядом и его, и Дробуша почему-то в истинном облике, и других своих друзей!

«Когда ты так мило размышляешь, я готов тебя расцеловать!» – раздался в её голове мурлыкающий голос. На миг мелькнула перед глазами кошачья морда на тулове, увешанном цепочками.

«Оторву уши! – пригрозила Вителья. – И усы выдеру!»

«И кто придёт тебе на помощь в трудную минуту?» – осведомился ехидный голос вредной старушенции.

Девушка не ответила. Она смотрела на Яго.

* * *

Вбежавшая в покои Владыки Аргониэль бросилась в его объятия:

– Отец!

Ровиниан крепко прижал к себе дочь, затем чуть отстранился, оглядывая лицо, обнажённые плечи и руки – нет ли синяков?

– Со мной обращались со всем почтением! – поспешила уверить его дочь. – И уважением!

– Благословенны будьте Каскарты! – воскликнул Владыка. – А у меня есть для тебя хорошая новость, идём!

Он отвёл её в зал немёртвых. Всё так же светился мох в подстилках и на стенах, всё так же лежали тела, бездвижно, дыша размеренно и неглубоко, но что-то изменилось… Лица перестали выглядеть заострившимися, на щеках спящих появился румянец.

Поражённая эльфийка остановилась у ложа Тириноиэль. Та казалась пробуждающейся, вот-вот вздохнёт, откроет глаза, легко поднимется, протянет руки к любимым…

– Что произошло, дани?

– Мы не знаем… Катаклизм в земных недрах, уничтоживший часть их и… развеявший завесу. Как бы то ни было, магия наших соотечественников перестала истекать из них вместе с жизнью!