Текст книги "От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия"

И все это и есть оповещение о химическом нападении – вражеском или же своем собственном?

Вот это обстоятельство и есть главное следствие бездумной подготовки к тотальной химической войне. Ныне, когда в стране происходит уничтожение химоружия, чреватое неприятностями для граждан, живущих по соседству со складами химоружия (напомним для примера, что в Кировской обл. советский V-газ уничтожается прямо посреди ж/д станции Марадыковский), приборов для измерения ФОВ в воздухе населенных пунктов в случае их аварийного выброса нет. И их не будет до самого конца химического разоружения. А то, что наша армия и промышленность предлагают, по чувствительности в сотни и тысячи раз хуже того, что требовали и требуют действующие в стране гигиенические стандарты – и прежние подпольные [780], и официально недавно утвержденные [599].

Обращаясь к вопросу о средствах лечения от ОВ, отметим, что и здесь, к сожалению, было не все так радужно.

В феврале-марте 1976 г. состоялся шумно распропагандированный XXV съезд КПСС. А тем временем параллельно и тайно 16 марта 1976 г. было издано сильно запоздавшее от жизни постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О дальнейшем развертывании методов и средств защиты от оружия массового поражения». Считается, что при исполнении цикла работ по поиску средств лечения от ОВ вероятного противника были созданы некоторые антидоты. Более того, считается, что родилось даже новое направление военной медицины – военная психофармакология. В частности, был создан, введен на вооружение и прошел войну в Афганистане феназепам, препарат, который «снимает чувство страха и тревоги, купирует психоневротические реакции среди военнослужащих различных родов войск в условиях, приближенных к боевым действиям, с применением вероятным противником… средств массового поражения». Число парадоксальных реакций и побочных эффектов применения феназепама считалось в кругах «врачей» небольшим (менее 4 %) [835].

Если же перейти к рассмотрению реальных событий на фронте создания противоядий против ОВ, то его, очевидно, следует начать именно с иприта (XX), который волею нашей армии особенно широко прошелся по стране. И тут мы вынуждены констатировать, что у нас почти за целый век так и не было создано противоядие против иприта – ни в 1930-е гг., ни в годы Отечественной войны, ни в новом столетии. Так что и изготавливать, и хранить, а в новом веке и уничтожать иприт гражданам СССР/России пришлось в отсутствие средств лечения от него. Ныне запасы чистого иприта в России уже закончились (это случилось в октябре 2003 г.), однако средств лечения от него как не было, так и по-прежнему нет. И их уже не будет никогда. Потому что на самом деле иприт является не столько кожно-нарывным ОВ, сколько калечащим. Калечащим людей навсегда [8]. Что касается БАЛ – английского противоядия против отравления люизитом (советский аналог – унитиол), то обсуждать его также вряд ли стоит – люизит (XXI) на складе в Камбарке (Удмуртия) уже заканчивается.

Обращаясь к ФОВ, токсическое действие которых проявляется в основном в виде поражения центральной и периферической нервной системы и запасы которых в России еще очень велики, то дела с противодействием отравлению ими выглядят далеко не блестяще. Дело в том, что в основе отравления лежит угнетение активности фермента холинэстеразы, разрушающего в организме ацетилхолин (посредник при передаче нервного импульса). Угнетение холинэстеразы приводит к накоплению в организме избыточного количества ацетилхолина. При отравлениях людей ФОВ важна не только их высокая токсичность, но также быстрое развитие отравлений (если поражения другими ОВ развиваются десятки минут, то при отравлениях ФОВ симптоматика может развиваться в течение лишь нескольких минут).

Лекарственные средства, применяемые для оказания медицинской помощи при отравлениях ФОВ, включают как антидоты (буквально – «даваемые против», речь – о противоядиях), так и препараты для снижения проявлений интоксикации (для борьбы с нарушениями дыхания, нервной системы, кровообращения…). Антидоты способствуют обезвреживанию ОВ или предупреждению их эффекта. Они особенно важны на начальной стадии отравления, и их необходимо применять при появлении первых признаков интоксикации и даже в отсутствие признаков, если известно, что пострадавший подвергся действию ФОВ. Антидотная терапия поражений при правильном и своевременном ее применении – это наиболее эффективное средство борьбы с отравлением. Однако она должна дополняться и применением симптоматических и патогенетических средств.

Перечислим антидоты, которые были разработаны по заказу нашей армии для противодействия ФОВ и которые очень много лет являются постоянными армейскими табельными средствами: 1) профилактический антидот П-10М выпускается в виде таблеток; 2) лечебные антидоты дипироксим и сульфат атропина – в ампулах; 3) антидоты для само– и взаимопомощи афин и будаксим поступают в войска в виде шприц-тюбиков; 4) противосудорожное средство при поражениях ФОВ феназепам выпускается в ампулах [607] (табл. 41).

Табл. 41. Средства профилактики и лечения (антидоты) при отравлениях ОВ [607]

Препарат П-10М – это профилактический антидот при отравлениях всеми ФОВ (зарином, зоманом, V-газом), и его действие продолжается не менее 24 часов. Однако вне зависимости от его качеств как средства защиты обсуждать этот антидот вряд ли стоит – он еще не демобилизован для применения «на гражданке» и, таким образом, к цивильным гражданам России, живущим рядом с местами хранения ФОВ, отношения не имеет.

В основе антидота афина лежат лекарственные средства хинолитического действия, они обеспечивают холиноблокирующий эффект. Антидот пеликсим – это комплексная рецептура, содержащая фармакологические препараты нескольких типов (их действие направлено на различные звенья патологического процесса отравления ФОВ). Антидоты афин и пеликсим нацелены на оказание первой медицинской помощи пораженным. Афин наше ведомство секретной медицины – Федеральное медико-биологическое агентство (ФМБА) – рассматривает как средство лечения работников объектов химоружия. В отношении пеликсима решения на применение среди гражданского населения у ФМБА по состоянию на лето 2006 г. не было. Зато известно, что его применение возможно лишь «в отношении здоровых лиц ограниченного возрастного диапазона». Другими словами, этот препарат, даже если и будет предназначен для применения среди мирных граждан в пяти регионах страны, тоже вряд ли поможет – здоровых лиц среднего возраста на самом деле осталось в тех краях не так много.

Препарат карбоксим обладает выраженным антидотным действием при лечении от ФОВ, характеризуется низкой токсичностью и практически не оказывает хинолитического действия. При своевременном применении он значительно ускоряет восстановление активности холинэстеразы, ингибированной ФОВ. Может использоваться параллельно с профилактическими антидотами, усиливая их эффект. ФМБА запасает его и для объектов химоружия, и для обычных граждан.

Что касается антидота атропина (тропинового эфира троповой кислоты), то этот препарат имеет растительное происхождение и рассматривается одним из основных средств при отравлениях ФОВ [607]. Он способен блокировать мускариноподобное действие ацетилхолина на М-холинореактивные структуры. Под его влиянием происходит и сильное расширение зрачков. Применяется на всех этапах оказания помощи пораженным. ФМБА запасает атропин для всех – и для работников объектов химоружия, и для не причастных к этому гражданских лиц. Важно, однако, не увлекаться – при принятии больших доз атропина происходит не лечение людей, а их отравление [6].

Таким образом, что касается гражданского населения, то говорить о современных средствах борьбы с ФОВ можно пока только применительно к карбоксиму. Утвержденный в декабре 2005 г. план распределения антидотов позволяет судить о том, кто будет реально заниматься оказанием первой помощи людям в случае аварий на объектах химоружия. В отношении работников этих объектов это будут специалисты как с самих объектов, так и из шести «ядерных» медсанчастей (МСЧ) ФМБА, находящихся поблизости от объектов химоружия. Гражданских же лиц, которые не причастны к работам с химоружием, в случае беды должны лечить не специалисты, а работники районных больниц. Какие есть на сегодняшний день.

Итак, реально в аварийной обстановке при отравлении или угрозе отравления ФОВ при уничтожении химоружия профилактировать и лечить гражданское население будет практически нечем. И некем.

Что касается средств защиты от тех ОВ, которые ныне находятся на объектах химоружия и которые могут в случае аварии попасть в окружающую среду вне этих объектов, то нельзя не отметить, что проблемы защиты своего персонала армия разработала вполне дотошно. Помимо противогазов, которые предназначены для защиты людей от попадания ОВ через органы дыхания, у нее имеются два вида индивидуальных средств защиты кожи – изолирующего и фильтрующего типа. Изолирующая защитная одежда использует способность некоторых материалов медленно пропускать ОВ в жидком и парообразном состоянии, и, таким образом, она «как бы изолирует организм от внешней среды». А вот «защита фильтрующими средствами основывается на обезвреживании паров отравляющих веществ при прохождении зараженного воздуха через толщу белья и обмундирования, предварительно импрегнированного дегазирующими ОВ веществами… Средства защиты кожи фильтрующего типа предназначены для защиты личного состава от паров и аэрозолей ОВ… Время защитного действия от паров ОВ составляет от 3 до 24 ч» [607].

Описанная армейская дотошность не лишняя – все ОВ, собранные в России к началу химического разоружения на семи складах химоружия, могли поражать людей действием на кожу и через кожу. И это кожное действие свойственно не только для общеизвестных иприта и люизита, но также и для зомана (через кожу – смертельно) и V-газа (через кожу – смертельно), а также для зарина (через кожу – несмертельно, через органы дыхания – смертельно).

Что до рядовых гражданских лиц России, имеющих несчастье жить возле объектов химоружия, то им места в этом «защитном» построении не нашлось. Во всяком случае, два автора из неизвестной государственной организации при решении «проблемы защиты населения при чрезвычайных ситуациях на объектах по хранению и уничтожению химического оружия» сочли целесообразным еще в 1993 г. ограничить защиту жителей, которые проживают вокруг этих объектов, более чем бесхитростно: средства защиты органов дыхания (противогазы) – «для работающего населения и детей»; а вот средства защиты кожи – лишь «для оснащения невоенизированных формирований» [818].

И с тех пор никто из руководящих лиц страны не хочет ни понимать, ни тем более обсуждать причины, по которым в случае аварии у работников объектов химоружия предполагается защищать и органы дыхания, и кожу, а у гражданских лиц, живущих вне объектов, кожу защищать не предполагается.

Нижеследующий эпизод вполне выпукло иллюстрирует это положение.

Показания полковника В. К. Соловьева в суде (3.11.2005 г.):

«Л. А. Федоров: Вы сказали, что по Щучьему не пойдут отравляющие вещества в случае пожара. Я правильно понял?

В. К. Соловьев: Какого пожара?

Л. А. Федоров: Расчетного, вы же расчеты делали…

В. К. Соловьев: Да.

Л. А. Федоров: Вот у меня справка, что при пожаре рассчитывают зарин – 161 тонна, и вот эта 161 тонна опасна для площади 445 км. кв., разумеется, туда включается и Щучье. Это официальная бумага.

В. К. Соловьев: Но давайте представим такую картину – можно ли в Щучьем 161 тонну одномоментно выпустить, чтобы это облако дошло до поселка?

Л. А. Федоров: Я не участвовал в расчетах, я пользуюсь расчетом… ваших коллег. Вот здесь написано: или 161 тонна зарина, или 102 тонны зомана, или 38,5 тонн V-газа, одновременная разгерметизация боеприпасов трех хранилищ в случае пожара. Что-то у нас не получается. Я пользуюсь расчетами теми, на которые опирается свидетель… Еще один вопрос: почему вы решили, что отравляющие вещества, которые находятся на складе химоружия Щучанского района… не будут действовать через кожу и поэтому не надо население снабжать средствами защиты кожи?..

В. К. Соловьев: Я такого не говорил.

Л. А. Федоров: Значит, надо их снабжать средствами защиты кожи или не надо их снабжать?

В. К. Соловьев: Я твердо сказал: „Не надо“.

Л. А. Федоров: То есть вы считаете, что это для них неопасно – эти отравляющие вещества?

В. К. Соловьев: Об опасности мы не говорим. Мы говорим „надо“ или „не надо“. Я говорю: „Не надо“.

Л. А. Федоров: Ну, вы не будете возражать против такого утверждения, что все отравляющие вещества, которые хранятся на складе в Плановом, действуют через кожу. В том числе зоман – смертельно, V-газ – смертельно, а зарин – несмертельно.

В. К. Соловьев: Конечно, согласен…

Л. А. Федоров: И одновременно вы согласны, что снабжать жителей средствами защиты, пользоваться ими не надо.

В. К. Соловьев: Я говорю о том, что невозможно создать такую обстановку, при которой необходимо применять средства защиты».

Приведенные показания полковника В. К. Соловьева (предшественника генералов В. А. Ульянова и В. П. Капашина на посту начальника управления ликвидации химоружия) обнажают причину, по которой жители пос. Щучье (Курганская обл.) подали в суд исковое заявление на правительство России, не способное обеспечить их безопасность при химическом разоружении. И, как видно из нижеследующего заявления, им (жителям) будет противостоять вся военно-химическая система, которая твердо решила не тратиться на защиту рядовых граждан своей страны.

Показания В. Д. Назарова в московском суде (3.11.2005 г.):

«Л. А. Федоров: Зона защитных мероприятий 445 кв. км… В этой зоне защитных мероприятий как, на ваш взгляд, надо снабжать население средствами зашиты?

В. Д. Назаров: В данной зоне, безусловно, нужно обеспечивать жителей… средствами индивидуальной защиты органов дыхания… Но ни в коем случае мы не говорим о средствах защиты кожи… Любые аварийные ситуации приводят к переводу отравляющих веществ, таких как зарин, зоман и V-газ, в парообразное состояние, и средства защиты кожи не требуются…»

Другими словами, невыдача населению, проживающему вне объектов химоружия, защитной одежды – это сознательное и ни на чем не основанное жлобское решение властей России и в первую очередь ее обладателей папах – генералов и полковников.

Подводя итог, мы вынуждены констатировать, что в Советском Союзе как не были, так и не появились важнейшие вещи, обеспечивающие защиту людей от ОВ, без которых страна не должна была вооружаться химоружием. А теперь вот Россия вынуждена разоружаться с риском для жизни ее ни о чем таком не подозревающих граждан. Под присмотром доставшихся в наследство химических генералов и полковников.

Из интервью генерала С. В. Петрова

«Теперь ситуация иная. Мировое сообщество вплотную подошло не только к запрещению использования, но и к полному уничтожению химического оружия. Вот почему изменилось предназначение наших войск. Соответственно – и название. Они теперь – войска двойного предназначения. Так что войска РХБЗ без натяжек можно назвать экологическими» [20].

Так вот, что бы ни говорил генерал С. В. Петров, реальность такова.

В России нет измерительных приборов для обнаружения утечек ОВ в воздухе населенных пунктов с чувствительностью на уровне действующих в ней (России) официальных гигиенических стандартов безопасности.

В России нет антидотов – средств спасения гражданского населения всех категорий, в особенности больных и пожилых, в случае его отравления всеми новейшими ОВ.

В России не предусмотрено обеспечение гражданского населения полным комплектом средств защиты кожи в случае попадания в жилые районы ОВ, действующих через кожу.

И последнее. У общества России так и не появилась хотя бы малейшая официальная информация о старом химоружии, закопанном по всей стране. Нет также и информации об экологических последствиях прошлых работ армии и промышленности по подготовке к наступательной химической войне. Между тем все это имеет прямое отношение к нынешнему экологическому положению в России и к задачам ее химического разоружения.

Осталось сообщить о том, с чего мы начали этот раздел.

О проверке на вшивость, которую устроила история властям нынешней России за несколько недель до начала массового уничтожения в стране запасов химоружия. В октябре 2002 г., во время проведения так называемой контртеррористической операции в Москве на Дубровке [710], глава службы здравоохранения Москвы в рамках должностных обязанностей послал на место событий кавалькаду машин «скорой помощи» для помощи и эвакуации пострадавших. Можно удивляться, но он искренне собрался спасать людей не от массового поражения химоружием, а от огнестрельных и иных ранений. Между тем то массовое отравление ни в чем не повинных граждан России было осуществлено по приказу высших властей страны. Более того, применение «несмертельного» химоружия с не известными обществу характеристиками было осуществлено так безмозгло, что в его результате фактически состоялся очередной акт государственного химического терроризма. Против, повторимся, ни в чем не повинных граждан. Соответственно, никем не ведущийся мартиролог отравленных властью людей пополнился 130 новыми фамилиями (это минимум).

8.4. Интриги вместо химического разоружения

Итак, на рубеже веков энтузиасты советской химической войны (ВХК) были вынуждены начать расставание с накопленным «химическим богатством».

Неудивительно, что, хотя раскручивание спирали химического вооружения когда-то все равно необходимо было застопорить, сам затянувшийся на долгие годы выход Советского Союза (и России, унаследовавшей от него эту епитимью) из наступательной химической войны во многом проходил по сценарию шекспировской драмы. Очень смешно выглядело соперничество двух лидеров – химических генералов С. В. Петрова и А. Д. Кунцевича. Много проблем возникло вокруг информирования США – как основного партнера России по химическому разоружению – о складах химоружия, номенклатуре и количестве хранившихся на них ОВ, а также о номенклатуре и количестве хранимых в стране химических боеприпасов. Были и многочисленные задачи практического свойства (строить большую и опасную военную систему и ликвидировать ее – это абсолютно разные занятия). И по каждому из этих направлений можно слагать отдельные саги и баллады. Тут наша армия была в своем репертуаре.

Разумеется, ВХК менее всего интересовался информированием граждан своей страны. Соответственно, начиная с 1987 г. и вплоть до рубежа веков, когда началась реальная ликвидация химоружия, химический генералитет активно исполнял и для всего мира, и для сограждан одно и то же – сольные партии на барабане с оркестром. Солистами выступали генералы – С. В. Петров, А. Д. Кунцевич, И. Б. Евстафьев, Ю. В. Тарасевич, В. И. Холстов, В. А. Ульянов, Ю. Корякин, В. Т. Заборня, В. И. Данилкин, А. Н. Калитаев, а также допущенные к действу особо доверенные полковники вроде В. К. Соловьева и пресловутого А. Д. Горбовского. А оркестровала барабанные военно-химические трели «мобилизованная и призванная» пресса. И проделывала это очень шумно [14–33, 827, 836–851]. Немалую часть из участников того оркестра составляли те, кто называл себя журналистами, а на самом деле при советской власти был обучен такому военному ремеслу, как информационная война (военно-учетная специальность ВУС 6021 «Спецпропаганда среди войск и населения противника»). Советские/российские граждане в той информационной войне 1987–1999 гг., связанной с подготовкой химического разоружения по-генеральски, скорее всего, проходили по графе «население вероятного противника». Во всяком случае, со стороны властей их практически никто ни о чем информировать не спешил [852, 853]. В основном это делали общественные экологические организации [854–862]. И пользовались они не официозом, а свободной прессой [863–895]. Со временем у общества появилась и возможность воспользоваться многочисленными документами, которыми оброс этот сложнейший процесс [896–941].

Естественно, в СССР и США процесс химического разоружения шел и с разным отношением властей к своему обществу, и с разными скоростями.

1984 г., по-видимому, можно рассматривать как год начала практического химического разоружения. В США в тот год был принят федеральный закон 99-145, который предписывал министерству обороны к концу 1994 г. уничтожить имеющиеся запасы химоружия [818]. С того момента вопросы секретности в США решались иначе, чем прежде. Во всяком случае, жители штата Кентукки узнали о своем химическом арсенале Лексингтон-Блюграсс немедленно, то есть в том же 1984 г.

В декабре в индийском городе Бхопале случилась крупнейшая в истории катастрофа, связанная с химическим производством, – вырвавшееся на свободу ядовитое облако унесло множество человеческих жизней [942]. Фактически то событие можно было бы квалифицировать как химический Чернобыль, однако до советской ядерной катастрофы в Чернобыле оставалось еще 1,5 года. Впрочем, Стране Советов было не до того, и то трагическое событие в Индии замечено в СССР не было. Ставить перед обществом решение застарелых проблем химической безопасности никто не стал ни тогда, ни когда-либо позже.

В 1985 г. Великобритания опубликовала данные о выполненных в течение XX века программах химического воооружения [707].

12 апреля советская делегация на конференции по разоружению в Женеве отвергла обвинения в производстве в СССР химоружия.

Через неделю через политбюро ЦК КПСС прошел документ МХП СССР о плане выпуска на 1985 г. химических боеприпасов по проблеме «Фолиант». В 1985 г. на заводе «Химпром» в Новочебоксарске продолжался выпуск химических боевых частей БЧ-22ВС к крылатым ракетам Х-22.

В июле газете «Правда» было поручено обвинить страны Запада в химическом вооружении и потребовать их разоружения. В сентябре «Правде» было велено покритиковать Великобританию за то, что приютила у себя большие запасы химоружия США. А в ноябре «Известия» смело отвергли обвинения Запада в том, что в СССР проводятся работы по созданию бинарного химоружия.

В 1985 г. в СССР началась секретная подготовка к возможному началу химического разоружения.

В сентябре ЦК КПСС был вынужден решать проблему тайного возврата советского химоружия из зарубежных стран на территорию СССР, разумеется, под пропагандистскими предлогами [897]. Вскоре оно начало тайно возвращаться из длительных командировок в братские страны – ГДР, Чехословакию, Монголию…

В ноябре появилось секретное постановление ЦК КПСС и СМ СССР (подписанты – генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев и председатель правительства Н. И. Рыжков) о создании на землях Минобороны СССР объекта по уничтожению химоружия [898]. Будущее производство на том объекте должно было обеспечить: после ввода 1-й очереди – уничтожение до 350 т/год ФОВ, находившихся в боеприпасах; по окончании строительства 2-й очереди – уничтожение до 1000 т/год СОВ (иприта и люизита). Объект должен был работать 100 дней в году и только летом. Зимой планировались доставка химбоеприпасов из разных регионов страны и проведение профилактических работ. Советское общество не было в курсе планов партии и правительства.

В 1986 г. в США и СССР происходили разноплановые события.

Армия США представила конгрессу проект программы уничтожения химоружия. Были рассмотрены варианты организации: 1) построить один объект уничтожения, 2) построить два объекта, 3) построить предприятия по уничтожению химоружия на каждом объекте хранения [869]. В том же году США опубликовали данные о расположении всех восьми складов химоружия на своей территории [818].

На Западе в 1986 г. были опубликованы материалы приватной встречи 30 специалистов из 18 стран, посвященной формированию общего взгляда на роль промышленности при химическом вооружении, а также оценке перспектив начала химического разоружения. Участвовало и несколько человек с Востока. Представитель США подробно рассказал о правовой базе, которая призвана обеспечить экологичность химического разоружения. Специалисты Запада отметили, что они не знают, имеются ли у какой-либо страны запасы таких ОВ, как люизит и зоман. Советский химический генерал А. В. Фокин, выступивший в образе ученого из Академии наук СССР, не стал рассказывать о Советском Союзе как единственной стране мира, где эти запасы имеются. Зато вновь повествовал о необходимости сделать Европу зоной, свободной от химоружия [752].

21 января начальник Генштаба МО СССР С. Ф. Ахромеев утвердил акт выбора места строительства будущего завода по уничтожению химоружия – на территории в/ч 42731 в Покровке возле г. Чапаевска (Самарская обл.).

В сентябре ЦК КПСС решил начать тайное стаскивание химоружия, разбросанного по множеству мест на Земле, на ограниченное число химических складов, а именно на восемь складов (как на континентальной части США), причем только на территории России [482]. Было решено оставить на них количество ОВ, сопоставимое с запасами ОВ в США. Управились за несколько лет. И советское химоружие не только тайно вернулось из длительных зарубежных командировок, но и покинуло пределы Украины, Белоруссии и других республик бывшего СССР.

Не забывали и о главном. В апреле 1986 г. в ЦК КПСС проверили, как идут дела с химическим вооружением – не только отчет о выполнении заданий по проблеме за 1981–1985 гг., но и план на предстоящие 1986–1990 гг. [47].

Закончился год для ВХК удачно. 30 декабря 1986 г. госкомиссия приняла на химкомбинате в г. Новочебоксарске (Чувашия) «модернизированные» потоки, предназначавшиеся для серийного производства нескольких новейших типов химбоеприпасов с советским V-газом.

В 1987 г. проблема химического вооружения-разоружения впервые вышла в Советском Союзе на поверхность и понемногу начала становиться достоянием общества.

В апреле советский руководитель М. С. Горбачев на митинге в Праге объявил о прекращении в Советском Союзе производства химоружия. Заодно он сообщил мировому сообществу, что будто бы «СССР не имеет химического оружия за пределами своих границ» [11]. После чего выпуск новейших химических боеприпасов был продолжен до конца года. Всего в 1987 г. на заводе в г. Новочебоксарске (Чувашия) было произведено большое количество опаснейших авиабоеприпасов: авиахимбомбы типа ОБАС-250КС и БАС-50 °C, ВАПы типа ПАС-50 °C и ПАС-500П, кассеты авиахимбомб типа БКФ-П, РБК-500 и БКФ-КС, модули типа 9-ЕК-3264 для кассетных боеприпасов ПАС-500НС. [9]. На полигоне в Шиханах в конце года их не демонстрировали [899]. На финише всего этого производства шла активная работа по заполнению авиахимсклада, находящегося недалеко от г. Пензы, в Леонидовке.

В июле армия США разработала программу действий в чрезвычайных ситуациях, направленную на обеспечение безопасных условий для окружающей среды и населения при уничтожении химоружия [818].

В июле ЦК КПСС начал издавать серию тайных постановлений о начале демонстрации западному миру советских военно-химических достижений [899]. В частности, в июльском постановлении было решено «информировать США и других участников переговоров о местоположении нашего строящегося специального предприятия по уничтожению химического оружия (Куйбышевская обл., г. Чапаевск)» [899]. Об информировании советского народа речи не было.

В августе советский министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе на Конференции по разоружению в Женеве информировал мировое сообщество о строительстве в Советском Союзе завода по уничтожению химоружия [15].

3–4 октября на военно-химическом полигоне в Шиханах (Саратовская обл.) состоялся показ результатов советской подготовки к наступательной химической войне (номенклатуры ОВ и химических боеприпасов) представителям противников по химическому противостоянию [14]. Генерал В. К. Пикалов, управлявший в то время химическими войсками, сообщил иностранным дипломатам, разведчикам и журналистам во время того шоу: «Мы показали все имеющиеся у нас на вооружении ОВ и все химбоеприпасы». То же самое солгал и химический генерал А. Д. Кунцевич [14]. А советским послам в зарубежных странах было велено говорить, что «представленные образцы боеприпасов дают исчерпывающую картину о советском военно-химическом арсенале» [899]. На самом деле во время демонстрации иностранцам были показаны из многих десятков лишь 19 образцов химических боеприпасов, будто бы стоявших на вооружении, причем некоторые из них на советских химскладах отсутствовали. То было откровенным враньем (из 17 советских боеприпасов с V-газом было показано лишь 3), и его уровень легко виден из данных табл. 39. На шоу в Шиханах были названы шесть рецептур ОВ: вязкий люизит, смесь иприт – люизит, зарин, вязкий зоман, V-газ и раздражающее ОВ – газ CS [14]. Позднее те данные о химических боеприпасах и рецептурах ОВ были переданы Конференции по разоружению в Женеве [826]. К информированию советских граждан та информация – даже пока еще лживая – не имела никакого отношения.

В 1987 г. ученые-ядерщики ВНИИЭФ (федеральный ядерный центр Арзамас-16) по заказу военных химиков начали изучать возможность использования подземных ядерных взрывов для уничтожения запасов химоружия. Этот способ был внесен в первые версии программ уничтожения химоружия 1990–1991 гг. Реализовывать его предполагалось на ядерном полигоне на Новой Земле в штольнях на глубине примерно 600 м. В свою очередь, это требовало перевозки туда всего химоружия [846]. Дело это кончилось ничем. В США результаты теоретического анализа этой возможности были опубликованы еще в 1982 г. – метод был признан неперспективным.

В 1988 г. в Советском Союзе были продолжены робкие шаги в области военно– химической гласности и химического разоружения.

В январе в СССР в подполье ЦК КПСС было решено назвать своим партнерам по переговорам о химическом разоружении количество запасов ОВ, будто бы имевшихся в стране. Поскольку точных данных о запасах США еще не было, решили назвать простое число – 50 тыс. т [824].

В феврале ЦК КПСС обсудил вопрос об окончательном освобождении территории ГДР и ЧССР от химоружия (складов советских химбоеприпасов) [43, 900].

В феврале в США в конгресс был внесен окончательный вариант программы уничтожения химоружия. Предусматривалось возведение объектов уничтожения химоружия в местах его хранения. Среди прочего было дано описание возможного медико-экологического воздействия объектов и при нормальном режиме работы, и в случае аварийных ситуаций. В ходе обсуждения проекта и на публичных слушаниях представители общественности и жители высказали свои предложения по ослаблению вредного воздействия объектов химоружия на окружающую среду при регулярной работе и в случае аварий. Программа была утверждена. План и график строительства восьми объектов уничтожения химоружия армия США опубликовала в марте 1988 г. – за пять лет до подписания Конвенции о запрещении химоружия [57]. Сроком окончания уничтожения химоружия США был установлен апрель 1997 г. [818].