Текст книги "1941. На главном направлении"

Остатки разгромленной колонны (вид с запада)

Те же орудия и трактор (вид с востока)

Интересно, что, по свидетельству ветеранов 55-й сд, мост через Щару на Варшавском шоссе до подхода немцев не был поврежден. И мост был подожжен только с подходом противника после 17.00. В их воспоминаниях не зафиксировано ни следов разгрома артиллерийской колонны, ни провалившейся гаубицы. Они упомянули только об одном 203-мм орудии из «окружного артполка большой мощности», оставленном на восточном берегу реки. Из этого орудия пехотинцы хотели разрушить мост, но оказалось, что у него был заклинен затвор. Возможно, что одно орудие все-таки удалось переправить на восточный берег реки. А провалилось второе. Или речь в воспоминаниях ветеранов 55-й сд шла о гаубице, оставленной на р. Мышанка. В противном случае эпизод с провалившейся гаубицей мог произойти на временном мосту через Щару, возведенном нашими саперами в другом месте.

Отходящие части 4-й армии шли день и ночь под непрерывной бомбежкой и обстрелами с воздуха. К старой границе стремились и беженцы. Все верили, что на линии старых укрепрайонов удастся, наконец, остановить немцев. Но надежды на Слуцкий УР вскоре были развеяны докладом его коменданта полковника Н.Н. Денисова командованию 4-й армии:

«…все построенные долговременные сооружения в начале весны 41 гола демонтированы и ни в одном из них нет оружия. Оно направлено в брестский укрепрайон. Гарнизон наш – только один батальон, охраняющий сооружения…»[239]239
  Сандалов Л.М. Пережитое. М.: Воениздат. 1966. С. 139.


[Закрыть].

Недостаток автотранспорта, в том числе и санитарного, не позволил при отходе наладить нормальную эвакуацию раненых и больных. Тяжелораненых отправляли в гражданские больницы или оставляли на попечение местных жителей. На сборных пунктах на старой границе скопилось много раненых, наладить планомерную эвакуацию их по-прежнему не удавалось. Их отвозили на попутных машинах. Для ускорения эвакуации раненых из 120-го гап было взято 20 автомашин.

К утру 25.6.41 г в район погранзаставы на линии старой советской границы вышли подразделения 120-го гап. Они заняли указанные им позиции на восточном берегу р. Морочь. На огневые позиции поставили 3 оставшиеся гаубицы. Здесь полк опять подвергся бомбежке. Раненых отправили транспортом, подвозившим боеприпасы. Около 16.00 полк получил распоряжение командующего 4-й армии отойти за Слуцк на 20 км по шоссе на Бобруйск, где поступить в распоряжение коменданта Слуцкого укрепрайона. Для связи с ним вперед был выслан заместитель командира полка капитан Барыбин, который его не нашел. Встретившийся с полковником Лопуховским начальник штаба УРа посоветовал вывести оставшиеся орудия, трактора с прицепами и автотранспорт полка в район Бобруйска, чтобы не загромождать дорогу[240]240
  ЦАМО РФ. Ф. 318. Оп. 4631. Д. 31. Л. 10.


[Закрыть].

На позициях в основном разоруженного Слуцкого укрепрайона шириной до 30 км заняли оборону пешие подразделения 14-го мехкорпуса во главе с генерал-майором С.И. Обориным. Около 8.00 26 июня части 24-го мк противника после короткой артподготовки прорвали их оборону и стали развивать наступление вдоль шоссе на Слуцк. В этом бою командир 14-го мехкорпуса генерал Оборин был ранен и эвакуирован в тыл[241]241
  С.И. Оборин был арестован 8 июля. 13 августа осужден и 16 октября 1941 г. расстрелян.


[Закрыть]. В командование остатками корпуса вступил полковник И.В. Тутаринов.

К 8 часам утра немецкие танки прорвались в Гулевичи (5 км северо-восточнее Семежево), где в ночь на 26 июня расположился штаб 4-й армии. Личный состав штаба избежал неизбежной гибели лишь благодаря героическим действиям подразделений 30-го мсп, сумевшего остановить противника на подступах к Слуцку. Они несколько часов отражали атаки передовых частей 3-й тд противника. В 15 часов немецкие танки вслед за бомбежкой и артналетом преодолели и этот рубеж.

Командиром 28-го ск из задержанных на Слуцком контрольно-пропускном пункте военнослужащих различных частей был сформирован сводный батальон в составе четырех рот, переданный в подчинение командиру 14-го мехкорпуса. К моменту подхода противника к Слуцку этот батальон занимал оборону по восточному берегу р. Случь южнее Варшавского шоссе и в северной части города. Отряд 14-го мехкорпуса с двумя ротами 161-го запасного стрелкового полка и артиллеристами 120-го гап занял оборону на рубеже южная окраина Слуцка, Козловичи (2 км южнее). Во втором эшелоне находился отряд 30-й тд с небольшим количеством танков. Из артиллерии в корпусе осталось несколько 122-мм гаубиц, 76-мм пушек и 45-мм ПТО. Подвижный резерв командира корпуса составляли два танка и бронеавтомобиль. Остатки 55-й сд были выведены в свой летний лагерь в Уречье для приведения их в порядок.

Противник всю ночь на 27 июня атаковал рубеж обороны сводного отряда 28-го корпуса и незадолго до рассвета овладел северной частью Слуцка. Учитывая, что долго на линии реки Случь продержаться не удастся, командующий 4-й армией принимает решение на отвод всех отрядов корпуса на более крупную водную преграду – реку Птичь (60–70 км восточнее). Бои в Слуцке ещё некоторое время продолжались. Он был оставлен 26 июня.

На рассвете 27 июня части 3-й тд противника, обойдя очаги сопротивления русских, оборонявшихся севернее Слуцка, снова вышли на Варшавское шоссе, и устремилась в направлении г. Старые Дороги. Находившемуся там штабу 4-й армии под огнем немецких танков удалось на автомашинах отойти за реку Птичь. Мост через реку взорвать было нечем, его облили бензином и подожгли.

По немецким данным, только три танка передовой группы 3-й тд в последний момент успели проскочить горящий мост до того, как он рухнул, и наступление снова остановилось. Когда командир танковой бригады и некоторые солдаты из его окружения подошли к мосту, следующая танковая рота, которая задержалась по каким-то причинам, приняла их за русских и открыла огонь. Командир бригады был ранен и потерял руку. Это могло случиться только в условиях, когда каждый немецкий солдат ожидал, что враг мог появиться отовсюду в любую минуту. В конце концов, речка Птичь была преодолена путем очень трудного обхода, который занял всю ночь, потому что все колесные транспортные средства должны были буксироваться гусеничными машинами[242]242
  Panzer-Division. Geschichte der 3. Panzer-Division Berlin-Brandenburg 1935–1945 Günther Richter, Traditionsverband der 3. Pz. Div., 1967.


[Закрыть].

27 июня начальник Генштаба Г.К. Жуков, отозванный Сталиным с ЮЗФ, в 10.05 по «БОДО» передал приказ Ставки Главного Командования начальнику штаба ЗапФ генералу В.Е. Климовских:

«Жуков. Ваша задача:

Первое. Срочно разыскать все части, связаться с командирами и объяснить им обстановку, положение противника и положение своих частей, особо детально обрисовать места, куда проскочили передовые мехчасти врага. Указать, где остались наши базы горючего, боеприпасов и продфуража, чтобы с этих баз части снабдили себя всем необходимым для боя.

Поставить частям задачу, вести ли бои или сосредоточиться в лесных районах, в последнем случае – по каким дорогам и в какой группировке.

Второе. Выяснить каким частям нужно подать горючее и боеприпасы самолетами. Чтобы не бросать дорогостоящую технику, особенно тяжелые танки и тяжелую артиллерию.

Третье. оставшиеся войска выводить в трех направлениях:

– через Докшицы и Полоцк, собирая их за Лепельским и Полоцким УРами:

– направление Минск, собирать части за Минским УРом;

– третье направление – Глусские леса и на Бобруйск.

Четвертое. Иметь в виду, что первый механизированный эшелон противника очень далеко оторвался от своей пехоты, в этом сейчас слабость противника, как оторвавшегося эшелона, так и самой пехоты, двигающейся без танков. Если только подчиненные вам командиры смогут взять в руки части, особенно танковые, можно нанести уничтожающий удар и для разгрома первого эшелона, и для разгрома пехоты, двигающейся без танков. Если удастся, организуйте мощный удар по тылу первого мехэшелона противника, двигающегося на Минск и на Бобруйск. После чего можно с успехом повернуться против пехоты. <…> Особенно большой успех получится, если сумеете организовать ночное нападение на мехчасти.

Пятое. Конницу отвести в Пинские леса и, опираясь на Пинск, Лунинец, развернуть самые смелые и широкие нападения на тылы частей и сами части противника. Отдельные мелкие группы конницы под командованием преданных и храбрых средних командиров расставьте на всех дорогах»[243]243
  Жуков Г.К. Указ. соч. Второе, дополненное издание. Т.1. М.: АПН. 1974. С. 289.


[Закрыть].

Жуков не мог себе представить, что командующий и штаб фронта потеряли управление войсками, а в мехкорпусах почти не осталось танков. Обстановка в полосе Западного фронта продолжала оставаться неясной. В 2 часа ночи 28 июня он опять вызвал В.Е. Климовских:

«У аппарата Жуков. Доложите, что известно о 3, 10-й и 4-й армиях, в чьих руках Минск, где противник?

Климовских. Минск по-прежнему наш. Получено сообщение: в районе Минска и Смолевичи высажен десант. Усилиями 44-го стрелкового корпуса в районе Минска десант ликвидирован.

Авиация противника почти весь день бомбила дорогу Борисов – Орша. Есть повреждения на станциях и перегонах. С 3-й армией по радио связь установить не удалось.

Противник, по последним данным, был перед УРом.

Барановичи, Бобруйск, Пуховичи до вечера были наши.

Жуков. Где Кулик, Болдин, Коробков? Где мехкорпуса, кавкорпус?

Климовских. От Кулика и Болдина сообщений нет. Связались с Коробковым, он на КП восточнее Бобруйска.

Соединение Хацкилевича подтягивалось к Барановичам, Ахлюстина – к Столбцам[244]244
  Генерал-майор М.Г. Хацкилевич – командир 6-го мк, генерал-майор П.Н. Ахлюстин – командир 13-го мк.


[Закрыть].

Жуков. Когда подтягивались соединения Хацкилевича и Ахлюстина?

Климовских. В этих пунктах начали сосредотачиваться к исходу 26-го. К ним вчера около 10.00 выехал помкомкор Светлицын. Завтра высылаем парашютистов с задачей передать приказы Кузнецову и Голубеву

Жуков. Знаете ли вы о том, что 21-й стрелковый корпус вышел в район Молодечно – Вилейка в хорошем состоянии?

Климовских. О 21-м стрелковом корпусе имели сведения, что он наметил отход в направлении Молодечно, но эти сведения подтверждены не были.

Жуков. Где тяжелая артиллерия?

Климовских. Большая часть тяжелой артиллерии в наших руках. Не имеем данных по 375-му и 120-му гаубичным артиллерийским полкам.

Жуков. Где конница, 13, 14, и 17-й мехкорпуса?

Климовских. 13-й мехкорпус – в Столбцах. В 14-м мехкорпусе осталось несколько танков, присоединились к 17-му, находящемуся в Барановичах[245]245
  ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2526. Д. 27а. Лл. 407, 408. В ночь на 27.6 остатки 17-го мк начали отход на Столбцы, но затем повернули на Несвиж. Корпус потерял до 50 % личного состава (в основном пропавшими без вести). 30-я тд 14-го мехкорпуса за период с 22 по 28 июня потеряла 173 танка Т-26 из 174.


[Закрыть]. Данные о местонахождении конницы нет.

Коробков вывел остатки 42, 6-й и 75-й. Есть основание думать, что 49-я стрелковая дивизия в Беловежской пуще. Для проверки этого и вывода её с рассветом высылается специальный парашютист. Выход Кузнецова ожидаем вдоль обоих берегов Немана.

Жуков. Какой сегодня был бой с мехкорпусом противника перед Минским УРом и где сейчас противник, который был вчера в Слуцке и перед Минским УРом?

Климовских. Бой с мехкорпусом противника в Минском Уре вела 64-я стрелковая дивизия. Противник от Слуцка продвигался на Бобруйск, но к вечеру Бобруйск занят ещё не был.

Жуков. Как понимать „занят ещё не был“?

Климовских. Мы полагали, что противник попытается на плечах ворваться в Бобруйск. Этого не произошло.

Жуков. Смотрите, чтобы противник ваш Минский УР не обошёл с севера. Закройте направление Логойск – Зембин – Плещеницы, иначе противник, обойдя УР, раньше вас будет в Борисове. У меня все. До свидания»[246]246
  Жуков Г.К. Указ. соч. Второе, дополненное издание. Т.1. М.: АПН. 1974. С. 290, 291.


[Закрыть].

Читателю предоставляется возможность самому сравнить доклад начальника штаба Западного фронта с немецкими данными о положении войск сторон на 23.00 (24.00 мск) 27.6.41 г. (схема 3, последняя на первой вклейке).

В то время, когда генерал Климовских докладывал Жукову о состоянии тяжелой артиллерии, 120-й гап подходил к Бобруйску. На подступах к городу были выставлены заслоны и комендантские посты, чтобы навести хоть какой-то порядок. Из отставших и перемешавшихся групп военнослужащих формировали команды для пополнения частей и подразделений. Весь транспорт, невзирая на его принадлежность, изымался для эвакуации вооружения и ценного имущества из города и подвоза боеприпасов.

Автоколонна 120-го гап в Бобруйск прибыла в 17.00 26.6.41 г. По распоряжению начальника гарнизона полковника Маврина в его распоряжение для обороны города из полка забрали 31 автомашину. Одна из сформированных колонн под командой капитана М.В. Барыбина и лейтенанта Г.И. Нюнина была использована для подвоза боеприпасов полку и другим частям, занимавшим оборону на восточном берегу реки. В течение полутора суток полковник Лопуховский и командиры подразделений на машинах собирали отставших и разбежавшихся при бомбежках однополчан. Обнаружив их, назначали старших и с предписанием отправляли на сборный пункт полка. Командир полка встретил группу бойцов во главе с младшим сержантом Лойфером, которому была поручена охрана Боевого Знамени. При отходе из Слуцка во время очередного налета авиации противника машина топовзвода сгорела. Знамя сняли с древка, полотнище Лойфер обмотал вокруг тела. Так было спасено Знамя полка. Полковник расцеловал сержанта, пообещав представить его к награде.

Были и примеры другого рода. На одном из контрольно-пропускных пунктов лейтенант Г.И. Нюнин в машине с беженцами под матрасами обнаружил своего сослуживца – командира взвода полковой школы лейтенанта Г. из Уфы (в полк прибыл из 318-го гап РГК). Он был сдан коменданту города. Фамилию не называю, потому что в дальнейшем Г. воевал, и, видимо, неплохо. В августе 1945 г. он был уволен в запас с должности начальника разведки артбригады в звании майора. В конце 70-десятых годов 9 мая я бродил в Парке им. Горького с табличкой «Ищу воинов 120-го гап». Там и встретил Г. с женой. Дал ему телефон полковника Г.И. Нюнина. Но ветераны полка так и не приняли его в свое сообщество.

Начальник артиллерии ЗапФ генерал-лейтенант Н.А. Клич

В Бобруйске командир 120-го гап доложил начальнику артиллерии Западного фронта генерал-майору Н.А. Клич о состоянии полка и о том, что артиллеристов опять хотят использовать в качестве пехоты, так как в полку осталось всего 3 орудия (четвертое лейтенант Опанасенко привел позднее). Клич поблагодарил полковника, что он сохранил костяк полка, и сказал: «орудия мы вам дадим». Он распорядился немедленно вывести полк в район Могилева для переформирования, приказав командиру срочно и подробно доложить, что и по какой причине потеряно в бою и что оставлено на территории, занятой противником. Позднее, когда командование фронта уяснило масштаб потерь кадрового состава артчастей, последовало строгое указание:

«…прекратить использование артиллеристов (частей и подразделений) не по прямому назначению, растаскивание командных кадров и пополнение за счет артчастей подразделений других родов войск. Уже отправленных вернуть в свои части».

Не могу здесь не отметить, что Н.А. Клич был обвинен в бездеятельности, в том, что проявил растерянность и не осуществлял руководство артиллерией войсковых соединений, не принял необходимых мер к эвакуации боеприпасов из тыловых складов, в результате значительная часть артиллерии и боеприпасов была захвачена врагом. Он был арестован 8 июля, 17 сентября осужден и 16 октября 1941 г. расстрелян. Стрелочников у нас находили быстро. И быстро убирали ненужных свидетелей…

28 июня штаб полка донес начальнику артиллерии 4-й армии, что «распоряжением начальника артиллерии фронта полк сосредоточился в районе г. Могилев для формирования в лесу в 10 км южнее по гомельскому шоссе. Из оставшейся материальной части сформирован один дивизион»[247]247
  ЦАМО РФ. Ф. 318. Оп. 4631. Д. 31. Л. 7.


[Закрыть].

В приложении к донесению был указан численный состав четырех дивизионов, парковой и штабной батарей, артпарка, всего 815 человек, выведенных к Могилеву. Вооружение: орудий 203-мм – 3, винтовок – 662, револьверов – 128, пулеметов ручных – 4, станковых – 5. Техника: автомашин – 66, тракторов ЧТЗ-65 – 7, прицепов – 5, мотоциклов – 3, радиостанций – 23 (5-АК – 5, 6-ПК – 14, РБ – 4)[248]248
  Там же. Д. 31. Л. 7,8.


[Закрыть].

В Бобруйске полку были переданы несколько неисправных 76-мм учебных орудий. Ремонтники полка в короткий срок привели их в порядок, Полк в составе одного дивизиона (4 203-мм гаубицы) и батареи 76-мм орудий был выдвинут в район г. Старый Быхов. В журнальном варианте истории полка я уже рассказывал на основе воспоминаний ветеранов о бое у этого города. Полк занял огневые позиции на восточном берегу Днепра напротив г. Старый Быхов. С наблюдательного пункта, расположенного на высоте в 2 км от города, хорошо просматривалась колонна танков и мотопехоты противника, входящая в город. По команде командира полка дивизион открыл беглый огонь. Уроженец Быхова лейтенант А. Погодицкий с горечью сказал: «Мог ли я подумать ещё несколько дней назад, что придется стрелять по родному городу»!

Когда несколько танков противника подошли к мосту, он был разрушен огнем прямой наводкой. Противник понес большие потери, и его попытка с ходу форсировать Днепр в этом районе была сорвана. Бои у города продолжались несколько дней. Немецким войскам на этом направлении удалось форсировать Днепр и продолжить наступление только 10 июля. Полк расстрелял все имевшиеся у него 102 203-мм снаряда. Интенсивность стрельбы была такой, что у орудий вышли из строя противооткатные устройства. В связи с отсутствием запчастей к английским гаубицам отремонтировать их в полевых условиях не представлялось возможным. Полк был выведен из боя, а гаубицы по железной дороге отправили в арсенал г. Ржев.

В 2012 году мне из Белоруссии прислали газету «Маяк» за 4.06.2012, в которой излагались подробности боя у г. Ст. Быхов. В статье «Бой за Старый Быхов глазами немецких солдат» со ссылкой на издание «PANZER ACES III» были опубликованы воспоминания ветеранов 4-й тд вермахта. Танкисты 35-го тп этой дивизии довольно подробно с указанием фамилий погибших и выживших друзей рассказывают о захвате города и попытке с ходу форсировать Днепр. Привожу содержание статьи в кратком пересказе.

Задача по захвату г. Старый Быхов и моста через Днепр 35-му тп 4-й тд была поставлена 4 июля в 3.00. Сразу же после этого танки начали вброд форсировать р. Друть. Река оказалась относительно глубокой и часть танков застряла. Поэтому в 6.00 ч. 1-я рота была отправлена вперёд, не дожидаясь переправы остальных. В пути к Старому Быхову неоднократно возникали задержки из-за разрушенных мостов, а также лесных завалов. Некоторые малые мосты не выдерживали тяжести танков и рушились. Застрявшие танки пришлось оставить. В 1-ой роте осталось лишь семь танков. По пути рота сумела уничтожить одно противотанковое орудие. В районе д. Холстово танки и мотострелки наткнулись на позиции красноармейцев. Здесь были вырыты два рва, около которых находились противотанковые орудия и пехота. Танки обошли опорный пункт и двинулись дальше в направлении города.

В Старом Быхове 1-й роте удалось уничтожить два противотанковых орудия. На максимальной скорости танки проскочили горящий город и вышли к реке. Танк командира роты достиг деревянного моста. В 10 метрах перед ним снаряд попал в мост и сбил секцию перил.

Из воспоминаний механика-водителя танка командира 1-й роты:

«<…> когда мы переехали мост 5-ю танками, то попали в ловушку <…> Четыре танка были повреждены орудийным огнём, экипажи вынуждены были их покинуть. Мы сами (я был в первом танке) прошли уже порядка 200 м от моста и вынуждены были повернуть назад, но обратный путь на мост был заблокирован танками. При попытке их объехать наш танк соскользнул с крутого трёхметрового откоса вниз, где мы застряли, и теперь сами были вынуждены оставить танк».

Мост через Днепр был заминирован, однако по каким-то причинам взорвать его сразу не получилось. Часть моста (примерно 15 м) расстреляли из орудий. Как после вспоминали немецкие танкисты, «три мощных взрыва сотрясли землю и подняли мост с опор. Пролет моста рухнул в реку». Позже русским удалось взорвать также и среднюю часть моста (примерно 25 м). Фраза о «мощных взрывах» не является преувеличением, так как мост был разрушен огнем четырех 203-мм гаубиц 120-го гап, которые до сих пор вели огонь по городу.

«В 9.50 ч. в Старый Быхов вошли две отставшие танковые роты и начали прочесывать город. Однако это было не так просто. Красноармейцы оборудовали огневые точки в домах и обстреливали врага. Одновременно по городу продолжала вести огонь тяжелая гаубичная артиллерия. Через несколько дней после этих событий командир 1-го батальона 35-го тп писал в письме на родину: „О продвижении вперёд нечего и думать – русские палят по городу из артиллерии всех калибров. Город горит ярким пламенем, так как 90 % домов – деревянные. Эбербах (полковник, командир 35 полка. – Автор статьи) решает ждать, пока не прибудет 2-й батальон и мотострелки. В городе продолжается дикая стрельба, так что можно передвигаться только короткими перебежками.

<…> Русские дерутся неслыханно упорно и коварно. Даже после того, как мы с ударными группами обыскали большую часть зданий, стрельба продолжалась из уже горящих ярким пламенем домов. В течение всего дня нас интенсивно обстреливают минимум три лёгких и одна тяжёлая батарея с противоположного берега…“».

В 18.30 ч. начался новый артобстрел Старого Быхова, во время которого русские форсировали Днепр южнее города на надувных лодках. Немцы отбили контратаку, потеряв при этом 3 танка.

«19.00 – прибыл 2-й батальон… 20.00 – прибыли первые подразделения стрелков-мотоциклистов. <…> Среди них 16 убитых и столько же раненых. <…> 25 человек из экипажей танков, подбитых на вражеском берегу, укрылись от пулеметного и артиллерийского огня за дорожной насыпью. <…> мы пролежали там два дня и одну ночь, прежде чем решились пересечь реку следующей ночью. <…> При попытке переправиться мой товарищ погиб. Меня потоком реки снесло вниз по течению, где ранним утром я попал в русский плен. После допроса я был перевезен в Гомель, где неожиданно встретил трех моих товарищей, которые попали в плен на день раньше».

В Генштабе не оставляли попыток выяснить обстановку, которая и для штаба Западного фронта оставалась неясной. Генерал-лейтенант Г.К Маландин вызвал к прямому проводу генерала В.Е. Климовских:

«Нарком требует дать ему конкретный и правдивый ответ на следующие вопросы:

Первое. Сколько танков переправилось в район Бобруйска и на восточный берег Березины?

Второе. Где в данное время противник и характер его действий?

Третье. Сколько противостоит противнику войск на новом рубеже?

Четвертое. Сколько дивизий у вас сейчас в руках? Подробный боевой состав передать шифром».

На обороте бланка записи переговоров карандашом были сделаны пометки (видимо, для подготовки ответа):

«Деревянный разрушенный мост у Бобруйска. [Противник] выдвинул раздвижной мост и переправил 12 танков… у Доманово»[249]249
  ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 5. Л. 25.


[Закрыть].

К переговорам подключился командующий фронтом. Он ответил, что данных о том, оставлен ли Минск, не имеет, что командующий 13-й армией не имеет сведений об отходе 2-го ск. Павлов также доложил, что угроза окружения вынудила его отдать распоряжение об отходе 2-го и 44-го стрелковых корпусов и 20-го мехкорпуса. На новый рубеж вышли только части Коробкова, понесшие огромные потери от действий танков и авиации. Они требуют серьезного укомплектования и приведения в порядок. Для связи с командиром 17-го мк послали самолет, но оказалось, что Барановичский аэродром занят противником.

Обстановка во всей полосе Западного фронта продолжала стремительно ухудшаться. 28 июня обе танковые группы противника соединились в районе Минска, окружив не менее 24 дивизий 3-й, 10-й и частично 13-й армий, а также целый ряд частей и соединений фронтового подчинения. Вне кольца остались лишь часть соединений 13-й армии и остатки 4-й армии, которые пытались остановить наступление противника на р. Березина. Для создания внутреннего фронта окружения немцы задействовали 24 дивизии, подтянув пехоту девяти корпусов 9-й армии Штрауса и 4-й армии Клюге (в общей сложности на этом направлении действовало около 30 дивизий). Танковые и моторизованные соединения группы армий «Центр» получили задачу как можно быстрее выйти к Днепру.

На седьмой день войны, 28 июня, немцы заняли Минск. Связь с Белорусским военным округом и со штабом Западного фронта прервалась. Вечером следующего дня июня встревоженный Сталин вместе с Молотовым, Маленковым, Микояном и Берия выехали в Наркомат обороны, чтобы на месте разобраться в обстановке. По словам Жукова Сталин крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на западном стратегическом направлении. Существуют несколько версий, как проходил этот визит вождя. По одной из них, Жуков якобы грубо ответил Сталину: «если Вы нам не верите, то тогда командуйте сами». В это трудно поверить: Жукова немедленно отстранили бы от должности и назначили «стрелочником», повинным в проигрыше приграничного сражения. Во всяком случае, Жукову, учитывая его опалу после 1956 г. не разрешили рассказать что-либо подобное об этом эпизоде в его мемуарах.

А вот А.И. Микояну разрешили:

«На седьмой день войны, 28 июня, фашистские войска заняли Минск. Связь с Белорусским военным округом прервалась.

29 июня вечером у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Подробных данных о положении в Белоруссии тогда ещё не поступило. Известно было только, что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко. Но тот ничего путного о положении на Западном направлении сказать не смог.

Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой. В Наркомате были Тимошенко, Жуков, Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование Белорусским военным округом, какая имеется связь.

Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не могли.

Потом Сталин другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и т. д.

Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи, никто не знает.

Около получаса поговорили, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник штаба, который так растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Была полная беспомощность в штабе. Раз нет связи, штаб бессилен руководить.

Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек разрыдался как баба и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5-10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него ещё были мокрые.

Договорились, что на связь с Белорусским военным округом пойдет Кулик (это Сталин предложил), потом других людей пошлют. Такое задание было дано затем Ворошилову»[250]250
  1071941 год. В 2-х кн. Кн. 2. С. 496; РЦХИДНИ. Ф. 84. Оп. З. Д. 187. Лл. 118–126.


[Закрыть].

По воспоминаниям Н.С. Хрущева, Сталин, узнав 28 июня, что немцы захватили Минск, после посещения Генштаба заявил своим соратникам: «Ленин нам оставил пролетарское Советское государство, а мы его про…ли» и уехал на ближнюю дачу, где и пребывал до 1 июля[251]251
  Хрущев Н.С. Воспоминания//Огонек. 1989. № 31


[Закрыть].

Показательно, что Сталин, согласно Журналу посещений, в течение 29 и 30 июня никого не принимал.

Принимаемые советским командованием меры в условиях многократного превосходства противника в силах и средствах на избранных им направлениях ударов оказались малоэффективными. В результате основные силы армий первого эшелона трех основных западных приграничных округов (ПрибОВО, ЗапОВО и КОВО) были разгромлены уже в первые два-три дня военных действий. Позже, в результате плохо организованных контрударов, лишенных должной поддержки артиллерии, в условиях господства авиации противника потерпели поражения и главные силы этих фронтов. Особенно тяжелое положение создалось на западном стратегическом направлении. Сказывался просчет в определении направления главного удара вермахта, приведший к ошибочному распределению сил в пользу ЮЗФ. Максимум, что допускалось в полосе Западного фронта – попытка немцев замкнуть клещи в районе Волковыска.

Выявив, наконец, направление главного удара противник, Ставка решилась на перенос основных усилий наших войск с юго-западного стратегического направления на западное. 29 июня Главное командование приняло решение о переходе к стратегической обороне по линии рек Западная Двина, верхнее течение Днепра. С этим решением в Москве явно запоздали. Вслед за 16-й армией с Украины пришлось перебрасывать и 19-ю. 1 июля ее соединения приступили к срочной погрузке в эшелоны для перевозки в Белоруссию. Осуществлять эту стратегическую перегруппировку пришлось в условиях острого недостатка времени и под бомбами 2-го воздушного флота люфтваффе.

В тот же день приказом Ставки ГК в состав Западного фронта были включены, кроме 19-й армии, прибывшие из глубины страны 20-я, 21 и 22-я резервные армии второго стратегического эшелона. Но только 24 дивизии из их состава заняли назначенные им рубежи. С учетом возможного дальнейшего продвижения противника в тылу фронта развертывались ещё четыре вновь сформированные объединения (29-я, 30, 31 и 32-я армии), которые вместе с 24-й и 28-й армиями с 14 июля составили Фронт резервных армий.

В это время командование ЗапФ принимало все меры, чтобы остановить наступление противника на р. Березина. Задачу по обороне Бобруйска командующий фронтом поставил Бобруйскому автотракторному училищу. Все мосты через реку Березина были заминированы и подготовлены к взрыву. Задача по взрыву мостов в случае появления танков противника и угрозы захвата переправ Павлов лично поставил командиру 42-й сд, остатки которой вместе с 21-м дорожно-эксплуатационным полком (дэп) заняли оборону на левом берегу реки.

К 18.00 27 июня командир 47-го ск генерал И.С. Поветкин с корпусными частями (246-й отдельный саперный батальон и 273-й отдельный батальон связи, 462-й кап) переправился на восточный берег Березины. С 20.00 он вступил в командование боевым участком в районе Бобруйска. В составе его отряда насчитывалось несколько более 2,5 тыс. человек, в том числе: 500 курсантов автотракторного училища, 400 чел. 21-го дэп, 300 человек батальона связи и до 1000 сводного полка 121-й сд, а также 6 танков и 20 орудий. Отряд поддерживали: 462-й кап (8 152-мм орудий, 140 снарядов), 420-й гап (8 152-мм орудий, 240 снарядов), 318-й гап БМ РГК (4 203-мм гаубицы, 40 снарядов)[252]252
  ЦАМО РФ. Ф. 929. Оп. 1. Д. 5. Л. 3, 5, 6.


[Закрыть]. В отряде не было технических средств связи. Управление частями и подразделениями осуществлялось пешими посыльными. Не было даже радиостанций для поддержания связи со штабом 4-й армии.

По свидетельству Сандалова, все три моста – железнодорожный и два автомобильных (железобетонный и деревянный) через реку Березина в районе Бобруйска были подорваны распоряжением командующего 4-й армией 27 июня в 22.00 в связи с появлением танков противника. Саперы взорвали мосты до того, как все наши войска перешли на восточный берег реки и до того, как немцы вошли в город. Это было сделано в обстановке возникшей паники: подходившие к городу с запада наши бронемашины приняли за вражеские танки. Многим пришлось переправляться через реку на подручных средствах и вплавь. На западном берегу осталось значительное количество автотранспорта, вооружения и техники. Склады артвооружения в крепости пришлось сжечь. Причем из объяснительных записок, представленных позднее, следует, что их начали жечь с 4–5 часов утра 27.6.41, при этом все артимущество, находящееся на складах было уничтожено[253]253
  Там же. Д. 11. Л. 29


[Закрыть].