Текст книги "Пояс шахида"

Глава 5

В Стародубовске два железнодорожных вокзала: Стародубовск-Главный и Стародубовск-Город. Город – это основной посадочный терминал: сравнительно новое здание с залами ожидания, буфетами-ресторанами, с пригородными кассами и кассами дальнего следования и так далее.

Стародубовск-Главный – это товарная станция в пригороде со всеми сопутствующими аксессуарами: контейнерными площадками, двумя депо, обширной территорией складов и каких-то непонятных ангаров – детенышей провалившей конверсии. Еще там есть древнее паровозное кладбище и трущобы, именуемые по старой памяти Завокзальной улицей – хотя это и не улица вовсе, а целый район.

Во времена светлого энтузиазма, когда в центровых паханах Союза ходил хитрый грузин Сосо, тут была небольшая рабочая слободка: в наспех отстроенных времянках ютились ремонтники, латавшие для Кавфронта паровозы, платформы и колесную базу. После войны ремонтников вывели в расход – много знали, видимо, – слободку обнесли колючкой и заселили урками, вывесив на входе плакат: «Спецкомендатура № 17».

Почему эта самая комендатура имела такой номер (в Стародубовске других комендатур не было), никто не интересовался: со временем институт таких заведений тихо и без торжеств похоронили, колючку растащили фермеры, а население осталось прежним: и по сей день в щитовых деревянных бараках ютятся товарищи, которых чистая публика обычно именует не иначе как «сброд».

Оставив «Ниву» на последней платной автостоянке, Сыч и Мо сошли с асфальта и с километр топали пешком по жидкой грязи: ближе безопасного места для парковки не было, а оставить машину без присмотра на Завокзальной могли только сильно беспечные товарищи, которые вообще не в курсе.

Сыч с Мо были в курсе, кроме того, машина – дополнительный источник информации о ее владельце. Делиться информацией о себе в планы наших парней не входило.

Вечерняя Завокзальная здорово напоминала декорации к импортному ужастику про маньяков: кромешная темень, ни единого фонаря, тускло подсвеченные изнутри оконца, залепленные газетами, полное безлюдье – и зловещая тишина, изредка прерываемая кошачьими воплями. Уркаганские тинейджеры и пенсионеры воровского дела по улице томно не прогуливались – вообще никого не было, будто в одночасье все вымерли.

– Готовность номер один, – предупредил Сыч напарника, шагнув к лишенному дверей подъезду первой встречной халупы.

– Готов, – флегматично сообщил Мо, хрустнув костяшками пальцев.

В подъезде царил полноценный мрак, щедро напоенный ароматом свежей дрянной браги, приправленным традиционными парашными отдушками. В углу что-то ворочалось и тихо урчало.

– Собака, – предположил Сыч, включая заботливо припасенный фонарик – знал, храбрый воин, куда идет.

– Пи-та-ррр-сы, – по слогам вымямлило валявшееся в углу тело в фуфайке, сымитировав слабую попытку лягнуть ногой источник света. – Н-нах-х!

– Ага! – храбрый воин подумал было о возможном использовании тела в качестве источника информации, но тут же отказался от этой идеи. Тело нуждалось во вдумчивой первичной обработке, после которой вполне могло оказаться, что это вовсе не тот источник. – Нет, это нам не надо…

Толкнув первую попавшуюся дверь, которая оказалась незапертой, Сыч шагнул в крохотную прихожку и бегло осмотрелся.

Повезло. В том плане, что в квартирке не бухал отвязный кодлан невоспитанных мужланов, с которыми пришлось бы объясняться на самом примитивном уровне. На крохотной кухоньке хлопотала вполне мирная на вид бабулька с блуждающим взором: следила за процессом в перегонном кубе, пыхтевшем на газовой конфорке. В этой точке жилища концентрация бражного аромата достигала своего апогея.

– Бабу? – управляющая кубом подслеповато уставилась на пришельцев – и сразу стало ясно, что бабулька крепко под градусом. – Пойло?

– Эмм… – Антон не сразу и сообразил, о чем спросили. – Нам бы это… Ну, в общем – с кем-нибудь…

– Наташка! – резво крикнула хозяйка, истолковав замешательство незваных гостей в пользу первого вопроса. – Иди – пришли!

– У-тю-тю, халесенький! – мгновенно явившаяся на зов истрепанная особа неопределенного возраста, сладко зевнув, с ходу вцепилась в Мо и поволокла его в комнату. – Ма-алоденький! Кра-асивенький! Сла-аденький!

– Уйди, плохая женщина, – на бесстрастном лице Мо мелькнула брезгливая гримаса. – Руки убери.

– Краси-ивенький! – особа оказалась упорной – на просьбу удалиться не реагировала. – У-сю-сю!

– Совсем уйди, – повторил Мо, не без труда освобождаясь от цепкого захвата. – Ты страшная.

– Сам страшный! – пьяненько обиделась особа. – Сам уйди! Я здесь живу, между прочим!

Мо вопросительно уставился на командира: что делать, вождь? И в самом деле уйти или просто сломать назойливой особе шейные позвонки?

– Нам бы ханки, – поправил ситуацию Сыч. – Че-нибудь позабористее…

– Пойло, бабу? – еще раз уточнила бабулька.

– Ханки, ханки, – нетерпеливо прищелкнул пальцами Сыч. – Типа: ширнуться, курнуть, ну, мульку с чего сварганить, если совсем ничего нет…

– Тут нету, – бабулька тотчас же утратила к пришельцам интерес. – Четвертая хата от нас – Васька Шило. Наша – первая, Васькина – четвертая. Раз, два, три – четыре. Дверь обитая. Замок.

– Спасибо, мать, – Антон попятился к выходу, осторожно отпихнув отвергнутую особу, растопырившуюся в прихожке. – А че, вообще, так тихо? Люди где?

– Люди? – бабулька задумчиво уставилась на куб.

– Люди-бляди! – выкрикнула особа, боевито сверкнув глазенками. – Харь не глядя!

– Люди зенки продрали, похмелились – и на работу, – сообразила бабулька. – Это – кто при делах. Кто не при делах – по хатам тарятся, бухают. Че по улице шмыргать? Вы под утро приходите – все будут.

– И гробы купите! – скандально подбоченилась обиженная особа. – Тут таких не любят!

– Спасибо, мы как-нибудь так, – пробормотал Сыч, минуя порожек. – Пешком постоим…

– Похмелились – и на работу? – оказавшись на улице, переспросил Мо. – А, командир?

– Работа у нас такая, работа наша простая, – хмыкнул Антон, живо вообразив приятную картинку: пара сотен урок, проснувшись и похмелившись, дружно строится перед халупами, получает задачу от местного пахана и строем, чеканя шаг, устремляется к городу. Возможно исполнение походной песни. Или – под барабан. Нет, барабан отпадает. Барабан – сленговое наименование «стукача». Барабан – западло.

– Жила б слобода родная, и нету других забот…

Четвертая «хата» от первой отличалась отсутствием вони в подъезде, странной чистотой и наличием входной двери. А еще в подъезде горела лампочка, спрятанная в чистый плафон, и это наводило на определенные мысли. Не писают, не мусорят, лампу не крадут – значит, уважают. Или боятся.

– И это правильно, – буркнул Антон, обнаружив дверь, аккуратно обитую стареньким, но добротным, без единого пореза дерматином. Рядом с дверью был нормальный звонок. «Глазка», правда, не было, но и звонка с дерматином для тутошнего истеблишмента – за глаза.

– Кого? – отреагировал на звонок дребезжащий голос.

– Шило, – солидно пробасил Антон.

– Зачем? – уточнил голос.

– Че такой неласковый, Шило? – обиделся Антон. – Люди пришли – дверь открой, выйди, поговори…

Дверь чуть приотворилась – над натянутой цепочкой возникли мутные глаза, колюче глядевшие на посетителей.

– Че надо?

– Ханки.

– Вы чьи? Кого знаете?

– Липатовские, – не моргнув глазом выдал Антон. – У вас не знаем никого. Про Ахмета слышали? Мы тут проездом. Раскумариться бы маненько…

– Кто навел?

– Ну ты сразу и «навел», – осуждающе буркнул Антон. – Толкнулись в первую хату, спросили…

– Валька, сука, – без эмоций констатировал Шило. – Ханки, говорите?

Антон понимающе осклабился, отметив тень недоверия на трети лисьей мордочки, видимой через дверную щель. Правильная тень: мужики крепкие, лица здоровые, какая, в задницу, ханка?

– Нам не себе, – пояснил Антон. – Братанам[27]27
  Для тех, кто не в курсе: в бытность служения Родине Антон какое-то время сидел в СИЗО – отсюда знание жаргонизмов и условий бытия уголовников.


[Закрыть] на крытку переброс подогнать.

– А! – на трети мордочки отразилось какое-то подобие деловой активности. – Значит, много брать будете?

– Как по цене сойдемся, – обнадежил Антон. – Впускай, что ли? Че через цепь трем?

– Ксивы покажите, – потребовал Шило. – В раскрытом виде.

– Валим отсюда, братишка, – Сыч, изобразив досадливую гримасу, развернулся, ткнул Мо локтем в бок и направился к выходу. – Дядька нас за ментов держит.

– Тормози, – как только посетители поравнялись с выходом, Шило скинул цепочку и распахнул дверь. – Заходи, перетрем.

– Че – на ментов похожи? – поинтересовался Антон, заходя в прихожку и осматриваясь. Имела место странная на первый взгляд диспропорция: при крохотных кухоньке и прихожке комната была просто огромной.

– Менты в доле, – буркнул Шило, кивнув гостям, чтоб проходили в комнату. – Все подмазано. Вас – не знаю. Вдруг – киллеры?

– Они самые. «Стволы» подвезут позже, – Антон демонстративно охлопал себя по карманам, распахнул полы дохи – на смотри, недоверчивый ты наш. – Мо, покажи ему.

Мо с готовностью проделал то же самое, только слегка напрягся. Вопреки распоряжению Шведова – перемещаться по городу «пустыми», Мо постоянно таскает в рукавах два ножа. Дитя войны – не может совсем без оружия, это для него дико. Рукава у дохи жесткие, нащупать ножи при обыске проблематично, но все-таки возможно. Однако Сыч на это смотрит сквозь пальцы: ножи, хоть остро отточенные, но, в принципе, при изъятии вполне сойдут за кухонные – особенно если откупиться малой суммой от возможных оценщиков.

– …Потом прикинул – если бы киллеры, через щель шмальнули бы разок – и всех делов, – Шило обыскивать гостей не стал – воспитание не позволило (западло – уподобляться ментам). – Значит, прикинул, пацаны точняк по делу зашли.

– Извини, Шило, но ты гонишь, – приятно улыбнулся Антон. – Если тебя захотят мочкануть, на киллеров разоряться не будут. Знаешь, как это обычно бывает: свои же – перышко под ребрышко…

– Короче – че брать будете? – насупился Шило – версия гостя ему, видимо, не приглянулась.

– А че есть? – уточнил Антон.

– Че надо – все есть, – Шило подмигнул. – Говори – чего и сколько.

– «Пластилина» доз на двадцать, «химки» грам сто, «марлечку» – два по полметра, чтоб свернуть нормально, можно совсем сырую, – со знанием дела перечислил Антон. – Желательно, если есть, «кислоты» кубов десять. Есть?

– Найдется, – повеселел Шило – покупатель оправдывал надежды.

– Я по ценам в курсах, – предупредил Антон. – Не ломи.

– За все – девять с полтиной деревянными, – Шило воровато метнулся взглядом. – Щас маленький напряг…

– Ломишь, – уверенно заявил Антон, углядев метание. – Ровно восемь – бабки сразу.

– Ништяк, – легко сдался Шило. – Посидите – я щас…

– Погоди, – Антон жестом остановил подавшегося к кухне хозяина. – У нас к тебе вопрос.

– О-па! – Шило нахмурился. – Че за вопрос?

– Ты в местном суде когда в последний раз был?

– Ни хера себе, вопрос! Оно тебе зачем?

– Оно мне надо, – Антон заговорщицки подмигнул. – Так, для дела. Тебе впадлу ответить?

– Мне не впадлу, – Шило вдруг засомневался. – Но че за дела такие – по суду?

– Бывают такие дела, про которые лучше не знать, – увесисто сообщил Антон. – Сам понимаешь, не маленький.

– Втемную не играю, – отрезал Шило. – Если спросил – давай расклад. А то я наведу, а потом какая обратка обломится…

– Ладно, – Антон изобразил суровость во взоре. – Заготовку знаем только мы двое. Теперь ты будешь в курсе. Если вдруг что…

– Сдачи с этой хаты никогда не было – можешь у братвы справки навести, – солидно заверил Шило, заинтересованно сверкнув глазенками. – Че там за заготовка?

– Суть дела такова. Братан проходит по процессу в качестве основного обвиняемого – по-русски говоря, пыхтит паровозом. Надо братану условленный сигнал сообщить – по нашему, по-простому, маяк кинуть. В суде и возле СИЗО светиться нельзя – сами при делах, в передаче – стремно, маляву заслать – никак, дело на особом контроле, адвокаты – ссученные…

Заготовка, в общем-то, несложная, но проверенная и надежная. Там рынок рядом – с облсудом. В нескольких местах разноцветными шариками торгуют. Надо поднять три шарика повыше – чтобы братан увидел. Три – потому что накануне, покуда братана не замели, на всякий случай для отмазки продумали три версии. Вот теперь братану нужно придерживаться третьей. А для эффективности результата нужно знать точное расположение клетки. Чтобы, значит, поднять шары ненадолго и в таком месте, где бы братан их сразу видел, а не маячить наугад с разных точек – этак недолго светануться конвою!

– Ништяк, – одобрил Шило. – Сколько живу – в первый раз о таком слышу. Дешево и сердито. Кто придумал?

– Сами, – признался Антон. – Дарю на память, может, пригодится… Так че там насчет клетки?

– Насчет клетки… Ну, я вам не «бычара» какой, чтоб на вагонку кажен год подскакивать, – с большим достоинством заявил Шило. – В последний раз, когда на той скамейке сидел, клеток еще не было. Так что могли там все перекроить. Вы вот что… Вы пойдите к Лехе Худому, скажете – от меня… (прозвучало примерно как «пойдите к министру, скажете – от премьера!»)… ну и он вам все обрисует в чистом виде.

– Вот это дело, – порадовался Антон. – Где его искать?

– Третья хата от моей – как от города идти, в подъезд входишь – вторая дверь налево. Скажете – от меня, и никаких вопросов. Да, вы ему дозу прихватите – он щас как раз пустой, за двадцать кубов должен, гад! Раскумарите – перетрете, а то, когда ломает – он лютый. Только он не дымит, он «винтом» ширяется. Первитина возьмете на раз?

– Возьмем на два. Спасибо, брат, – выручил. Может, тебе че надо?

– Земля круглая, – неопределенно пожал плечами Шило и как-то воровато шмыгнул глазенками по сторонам – несолидно этак, совсем по-мальчишески. – Погодите тут – я щас. Только чур – не крысятничать.

– А у тебя тут есть че скрысятничать? – Антон хмыкнул и демонстративно осмотрелся, как бы оценивая более чем скромный интерьер жилища майданщика[28]28
  Содержатель притона, торговец наркотиками (жарг.).


[Закрыть].

– Да это я так, по привычке, – примирительно буркнул Шило, удаляясь на кухню. – Щас, я быстро…

Пока хозяин ковырялся в своей крохотной кухоньке, кто-то пришел и дал о себе знать особым образом: звонком не воспользовался, а отстучал монеткой или ножом по дверной ручке незатейливый пароль – рефрен спартаковского марша.

Шило метнулся ко входу, перебубнил с кем-то через приоткрытую дверь и вернулся на кухню, по дороге заглянув к гостям:

– Погодите чуток – бегом отпущу пару доз пацаненку. Щас я, быстро…

– Пацаненок – это не совсем кстати, – отметил Антон, на всякий случай кивнув Мо на дверь – контроль. – Как бы информашка прежде времени не утекла…

Рассчитавшись с местным наркодилером, боевые братья направили стопы свои к указанному месту обитания носителя вожделенной информации о расположении клетки.

По мере знакомства с бытом воровской слободки вырисовывалась интересная особенность: однообразные внешне мрачные халупы при детальном рассмотрении имели некоторую индивидуальность. В подъезде первой «хаты» воняло брагой, имелось тело в фуфайке, было темно, тихо и отсутствовала дверь. Во второй, где жил Шило, тоже было тихо, не воняло, дверь наличествовала, отсутствовало тело, и присутствовало освещение.

В подъезде дома, где квартировал «винтовой» Леха Худой, дверь имелась наполовину – верхнюю часть кто-то обгрыз, освещение отчасти присутствовало: из приоткрытой двери напротив входа сочился свет. Из этой же двери несло клубами табачного дыма вперемешку со стойким ароматом крепкого алкоголя, так что определить, воняет ли в подъезде чем-либо другим, было проблематично. А еще тут было шумно. Совместно с ароматом, светом и клубами, из приоткрытой двери несся пьяный гомон, развеселый женский визг и громкий лесоповальный глас, который под разухабистую музыку задорно каялся в небрежении десятой заповедью.

– Беспокойные соседи, – осуждающе прошептал Антон, на цыпочках шествуя мимо опасной двери к Лехиному жилищу. – Если верить суке-Вальке, такая веселуха в это время – полнейшая аномалия…

Замок на Лехиной двери отсутствовал за ненадобностью. В квартире было пусто – создавалось впечатление, что отсюда вынесли все, что можно было продать. Обшарпанный пружинный матрац в углу, старый стол с изрезанной столешницей, три табурета, возлежавший на боку сломанный холодильник «Саратов» без уплотнительной резинки и компрессора – вот и весь интерьер. И куча лампочек. Все лампочки, наличествовавшие в квартире, горели. А на подоконнике лежали десятка полтора запасных. Но без упаковок – видимо, выкрутили откуда-то, где плохо висело.

– Леха, пора вмазаться, – сказал Антон, выкладывая на стол ампулы. – Вставай, а то обратно унесем.

Хозяин квартиры оказался не просто худым, а вполне годным на роль статиста в фильме о зверствах нацистов в Бухенвальде либо Освенциме. А еще он был синим. Драное ватное одеяло не грело худого статиста: скрючившись в эмбриональном виде на матрасе, он тихо стонал и скрипел зубами, выбивая мелкую дрожь огромными ступнями, обутыми в полуразложившиеся летние сандалеты.

В рекомендациях нужды не было. Нашарив блуждающим взором заветные стекляшки, Леха что-то прорычал, со скрипом покинул свое ложе и, забрав подношение, скрылся на кухне.

– Это нормально, командир? – шепотом поинтересовался чуткий Мо, когда с кухни донесся отчетливый запах бензина и еще какой-то пахучей гадости – ацетона, что ли.

– Вообще-то, я про «винт» только слышал. Варить не доводилось – не в курсе, – признался Антон. – Если что – прыгаем в окно…

Прыгать не пришлось, но процесс длился не менее сорока минут. Антон дважды наведывался на кухню поинтересоваться успехами «винтового» Лехи и оба раза нарвался на рычание, смысл которого сводился к следующему: не лезь под руку, а то все испортишь!

– Вас сколько? – спустя указанное время Леха озабоченно заглянул в комнату – забыл, бедолага, количество гостей.

– На нас не надо, – отказался Антон. – Мы не по этой части. Ты давай, родной, давай – мы тебя ждем!

– Плохой источник, – высказался Мо. – Туго соображает.

– Другого пока нет, – пожал плечами Антон. – Надеюсь, вмажется – похорошеет…

– Оприходовался, – выплыв из кухни спустя какое-то время, доложил Леха, приятно порадовав посетителей зарумянившимися впалыми щеками. – Ништя-як… А вы – кто?

– Мы тебе вмазаться принесли, – напомнил Антон.

– Я помню, – кивнул Леха, блаженно улыбаясь. – Не, все равно – вы кто?

– Уже лучше, – одобрил Антон. – Прогресс – клиент соображает. Нас к тебе Шило направил. По делу.

– Щас не могу, пацаны, – улыбка на впалом лице медленно трансформировалась в виноватую гримасу. – Нету ж ни копья. Завтра кореш зовет на «скачок», навар будет за всю мазуту. Завтра же… Не, это уже послезавтра, с утреца, сразу за все и рассчитаюсь. Отвечаю, пацаны!

– Не напрягайся, мы по другому делу, – дружески подмигнул Антон. – И ширево подогнали по-братски, не за бабки.

– Другое? – опять расплылся Леха. – Не за бабки? Ну-у-у, пацаны… Щас я – погодите.

– Куда? – встревожился Антон, ухватив за рукав подавшегося к выходу хозяина. – У нас времени нет!

– Щас, я быстро, – расслабленно подмигнув, Леха вежливо высвободил рукав и выплыл из квартиры.

– «Быстро», – отметил Мо. – Они все подмигивают и обещают – «быстро».

– Специфика, – пожал плечами Антон. – Местный колорит. Может, зря отпустили?

Леха, однако, и в самом деле обернулся быстро: спустя три минуты притащил откуда-то в новеньком пакете снедь, напиток и посуду: шмат сала, колбасу, лук, вареные яйца, полбуханки хлеба, бутылку «Черноголовки» и целую упаковку одноразовых пластиковых стаканчиков.

– На голодняк пробило, – смущенно признался хозяин квартиры и, кивнув на водку, добавил: – Это вам. Я сам не того… ну, короче, вы в курсе. Насчет гепатита все ништяк – пластик, типа…

– От соседей? – догадался Антон, наблюдая, как хозяин раскладывает на столе трофеи.

– Ага, – Леха рванув упаковку, отделил два стаканчика, разлил по сто и придвинул к столу табуреты. – Присаживайтесь.

– А че гудят в «рабочее время»? – с напускной строгостью полюбопытствовал Антон, присаживаясь на краешек табурета и придирчиво осматривая бутылку.

– Че гудят? Че гудят… А! Пацаны неслабый «скачок» влепили, – Леха насчет «рабочего времени» понял буквально. – Теперь неделю будут зависать. Второй день квасят, телок навели – добрые… Бабу хотите?

– Нет, спасибо, как-нибудь потом. Ну, за удачу…

Антон махнул свою сотку – внешние признаки на бутылке не обманули, водка оказалась фабричной. Мо последовал примеру командира. Закусили, из вежливости подождали немного, дав хозяину утолить голод. Совсем отказываться от стола нельзя – в данной среде сей жест может быть истолкован превратно.

– Давай помаленьку к делу, – Антон достал блокнот с ручкой, освободил место на столе. – Ты тут недавно в суде был… Набросай-ка план зала заседаний.

– Запросто, – Леха с готовностью вытер руки об одежду, взял ручку и вдруг призадумался: – А че за дела, вообще? На кой вам зал?

– А Шило сказал – ты правильный пацан, – осуждающе покачал головой Антон. – Ты че застремался?

– Я Шило по жизни уважаю, – сообщил Леха. – И вас – тоже. Но втемную наводить не буду. Мало ли какая обратка потом обломится?

– Они говорят одинаково, – заметил Мо. – Они родственники?

– Я че-то не догоняю, пацаны, – расплывчато улыбнулся Леха. – Об чем базар?

– Нет проблем, братишка, – не стал упираться Антон. – Слушай сюда…

Сказка про маяковые шарики Леху впечатлила. Уставившись в заклеенное газетами окно, он мечтательно улыбнулся и начал дрыгать ногой в такт разухабистому соседскому музону, сотрясавшему стену.

– Схему, – напомнил Антон, выждав с полминуты.

– А, схему… Да, запросто, – Леха придвинул к себе блокнот, начал чертить неожиданно сильными, уверенными штрихами. – Запросто… Заготовка – отпад, пацаны. Клево. И че раньше никто не допер?

«Потому что мозги в другую сторону работают, – мысленно ответил Антон, наблюдая за проступавшей на листке схемой. – Да и, между нами, заготовка – дрянь. Куча лишний телодвижений, масса возможных свидетелей, большой риск „засветиться“ перед конвоем…»

– Готово, пацаны, – гляньте, – Леха протянул блокнот Антону и принялся пояснять, где чего нарисовал.

– Откуда чертежные навыки? – полюбопытствовал Антон – схема вышла на диво толковой и аккуратной.

– Чертежные кто? А, навыки… Ну, учился в проектном, два курса… Нормально?

– Нормально, – Антон, бегло ознакомившись со схемой, сурово пригорюнился. – Вот, блин, и нате вам!

– Не понял? – озаботился Леха. – Че-то не так?

– Нет, это я о своем, – успокоил Антон. – Схема клевая, молоток. Вот что, молоток, – давай-ка пробьем кое-что для верности…

Задав несколько вопросов, Антон удостоверился, что Леха ничего не путает, уточнил расстояния и пришел к выводу, что опасения его не просто подтвердились, а усугубились на порядок.

Клетка с подсудимыми располагалась слева, отстояла от несущей стены на полтора метра и таким образом для стрелка на ближнем к ней окне находилась практически полностью в мертвой зоне.

Значит, обоим придется садиться на дальнее окно. А это нехорошо. Более того – это неправильно. Какая бы прочная рама ни была, она может не выдержать тяжести двоих, и стекло посыплется до открытия огня, что частично скрадывает фактор внезапности (примерно пару секунд: стрелкам нужно сориентироваться и разобрать цели). Кроме того, по «стволу» на окно – это здорово, это две разнесенные по фронту цели для конвоя. Две цели плюс еще пару секунд, чтобы пометаться взором по фронту, мучительно соображая, куда стрелять в первую очередь. А двое вместе на одном окне: одна цель. Соображать не надо, дай навскидку очередь – и всех делов. Грустно!

А теперь еще одна деталь – в свете образовавшихся лишних секунд. Это ведь только товарищи из конвоя к ситуации не подготовлены и некоторое время будут лихорадочно соображать, что за беда на них свалилась. А товарищи в клетке как раз наоборот: они побывали в стольких передрягах, что и соображать ничего не будут – рефлексы сработают. Как только стеклышки посыпятся, тут же рухнут за барьер или стоящие перед клеткой скамейки. Тогда по две пули на брата будет недостаточно: придется на ощупь прострачивать каждый сантиметр лакированного дерева, не видя при этом результата.

В этой связи небезынтересны вопросы: какова высота и толщина барьера, не обит ли он изнутри железом (мало ли?), какое приблизительно расстояние между прутьями решетки и, вообще, как этот барьер располагается – за, перед решеткой либо с обеих сторон.

– Клетку отдельно нарисуй, – Антон перевернул лист и протянул блокнот Лехе. – Если барьер есть, постарайся точнее изобразить: мне нужно знать, как он расположен, толщина и вообще…

– Запросто, – Леха взял блокнот, на миг задумался. – Барьер… А на кой вам барьер? При чем тут барьер?

– На всякий случай, – Антон пожал плечами – с ходу не нашел вразумительного объяснения. – Тебе трудно?

– Не-а, не трудно. Только я не въехал, на кой вам барьер…

– Я тоже не въехал, – застенчиво признался из коридора донельзя прокуренный голос.

– Ну вот – началось, – досадливо нахмурился Антон, рассматривая невесть как возникшего в прихожке мужика. – А так все было хорошо!

Мужик был средних лет, коренастый, коротко стриженный, одетый в добротную кожанку и производил впечатление бывалого дяди. Неприятно удивила внезапность появления бывалого: по идее, когда он открывал входную дверь, должен был образоваться заметный сквознячок, на который наши парни наверняка бы обратили внимание.

– Ловко, – похвалил Мо, оттопырив большой палец. – Спецназ!

– Здоров, Миха! – Леха с заметной суетливостью привскочил, метнулся было к прихожке. – Заходи, присаживайся…

– Сидеть, – негромко скомандовал Миха, шевельнув локтем, – и сразу понятно стало, что правую руку в кармане кожанки он держит не просто так. – Падай на место, не мельтеши.

– Ты че, Миха? – нешуточно обиделся Леха, возвращая свою костлявую задницу на исходную. – Че за дела?

– В натуре – ты че, Миха? – подключился Антон, выдав радушную улыбку поверх лихорадочно производимых втуне расчетов. Известно: рука в кармане – «ствол» в руке – до объекта два с половиной метра – объект, в принципе, готов стрелять. Неизвестно: проф. уровень стрелка, готовность «ствола» к бою, наличие прикрытия вне квартиры.

И еще неизвестно – намерения. Зачем, спрашивается, приперся?

– Ты, Миха, присел бы на чуть грамм? – Антон выдернул из упаковки третий стакан, плеснул в него водки, добавил чуток себе и Мо. – А, Миха?

– Допивайте и помчались, – Миха в комнату заходить не желал – опытный, гад. – Разговор к вам есть.

– У кого к нам разговор? – Антон поставил свой стакан на место, пристукнул мизинцем по столу, призывая Мо к вниманию.

Мо в призывах не нуждался – из-под лениво опущенных пушистых ресниц сканировал непрошеного визитера и ждал команды.

– Тебе какая разница? – уклонился от ответа Миха. – Поехали, прокатимся – там стол лучше.

– Ты, Миха, гонишь, – укоризненно покачал головой Антон. – Прикинь: ты пришел к людям по делу, вдруг вваливается фуй с бугра: поехали хер-те куда, перетереть надо хер-те с кем, там стол лучше. Ну ни фуя себе, приколы! Ты чей, Миха?

– Он под Ахметом… – попытался было отрекомендовать гостя Леха.

– Вафельницу застегни, – гость в рекомендациях, видимо, не нуждался. – Тебя спрашивают?

– Ты че, Миха? – удивился Леха. – От Шила ж пацаны!

– Можно так, пацаны: ответьте правильно на три вопроса, я перезвоню и никуда не поедем, – предложил Миха. – Так покатит?

– Годится, – кивнул Антон, сообразив уже, что ни хрена не годится: не пыхтеть трубке мира у ласкового костерка! Если Шило сразу после их ухода вызвонил людей Ахмета – дрянь дело. – Че за вопросы?

– Кого знаете на Татарском, – принялся перечислять Миха, явив на свет левую руку с мобильником – правая так и осталась в кармане. – Кому конкретно маякнуть хотите. И последнее – это уже по ходу, от себя… на кой вам барьер, пацаны?

Согласитесь: дрянные вопросы. «Кого знаете на Татарском» переводится так: кому сейчас звонить в чеченскую слободу, чтобы навести о вас справки. Второй вопрос вообще провальный: сейчас в облсуде идет один-единственный процесс. Две чеченские адвокатши, что прилежно торчат весь день у клетки, легко передадут Бульдозеру и его подручным любую информацию: придуманный Сычом «маяк» в свете сего обстоятельства – «фуфел», каких свет не видывал! Третий вопрос совсем лишний: не ответишь на первый и второй, надобность в третьем отпадает.

Ехать к Ахмету нельзя. Ахмет – это «вор» стародубовский. В этом городе сохранился этакий приятный патриархальный уклад: «шишку» тут держат блатные, все четыре местные группировки исправно отстегивают в «общак» и к слову «вора» прислушиваются. А Ахмет – хоть и татарин, к чеченам относится хорошо. Диаспора не жадная – исправно делится с истинными хозяевами города, хлопот от нее в отличие от своих оболтусов – никаких…

– Извини, Миха, но ты для нас – никто, – с хрустом потянувшись, развел руками Антон. – А пристал, как мент: колитесь, пацаны! Нет, Миха, – отвечать тебе мы не будем. И не поедем никуда – мы люди вольные, ходим где хотим.

– Куда вы, на фуй, денетесь, – буркнул Миха, выдернув из кармана «ТТ» – предохранитель спущен, но курок не взведен плюс два кило к усилию, на треть секунды больше, чем просто спустить взведенный курок. – Э!

На «э» возник сквозняк, как и положено: дверь распахнулась, впустив двоих «торпед». Мордовороты просочились в комнату, застыли по обеим сторонам от дверного проема, покосившись на хозяина, тоже достали из карманов по «стволу».

– Зря вы так, – осуждающе покрутил головой Антон. – С гостями так нельзя.

– Поехали, – мотнул «стволом» Миха. – Только тихо – кто дернется, валю на месте.

– «Быки» – твои, – бросил в пространство Антон, беря бутылку и доливая в стаканы.

– Мои, мои, – пробурчал Миха. – Допивайте – и поехали.

– Да, командир, – лучезарно улыбнулся Мо. – Готов.

– В смысле? – озаботился Миха, переводя взгляд на Мо.

– Поехали, – Антон легонько пристукнул ладошкой по столу и без замаха метнул бутылку, целя Михе в чело.

Бац! – донышко «Черноголовки» звучно вошло в контакт со лбом бывалого.

Щух! – из рукавов Мо выпорхнули две серебристые змейки и вонзились в физиономии «быков» – одному в щеку, второму – в правый глаз.

Мо обладает феноменальной способностью: может одним броском поражать ножами две цели. Умертвить таким образом врагов довольно сложно, но на некоторое время занять – милое дело.

– А-а! – дурными голосами взвыли «быки» роняя «стволы» и хватаясь за лица.

– Правый! – рявкнул Сыч, подскакивая к дезориентированному Михе.

– Р-р! – тихонько ответил Мо, в мгновение ока сократив дистанцию до указанного объекта, и, в два приема выдернув крепко застрявший нож из щеки «торпеды», снайперским ударом вогнал его в сердце своей жертвы.