Текст книги "Блиндажные крысы"

Вопросов по методике перемещения у меня не было.

Когда перед выездом мы укладывали в «таблетку» оружие и боекомплект, я поинтересовался, насколько это опасно. Юра со знанием дела сказал, что не опаснее, чем возить свежую рыбу. Рыба может протухнуть, а оружие – нет. Заметив мое недоумение, он усмехнулся и заявил, что при некоторых навыках можно запросто проехать через всю страну, ни разу не пересекшись ни с одним «гайцем», и преспокойно объехать стороной все посты. Такие навыки у нас есть, так что переживать не стоит.

По оружию тоже вопросов не было: нам противостоит могущественный клан, так что не грех позаботиться о собственной безопасности.

Один вопрос, впрочем, меня немного напрягал. А что будет, если мы серьезно пересечемся не с клановыми церберами, а с родной милицией? Мы что, по ним стрелять будем? Интересный такой вопрос, надо будет как-нибудь найти повод да озвучить его…

К малосемейному общежитию, в котором проживал Барабан, мы подъехали в половине третьего пополудни.

Юра напомнил, что народ здесь проживает разбойный и чуткий:

– Половина аборигенов постоянно стремаются по любому поводу, так что светиться толпой не стоит…

Поэтому мы не стали заезжать во двор, остановились через дорогу на прилегающей улице, выбрав местечко, чтобы просматривался пятачок перед подъездом Барабана.

Юра высадился с правой стороны (левым бортом мы смотрели на объект) и дворами пошел проверить, на месте ли наш клиент.

Через несколько минут он вернулся – все так же с правой стороны, сообщил, что клиента нет и, примостившись у окна с биноклем, приступил к наблюдению.

– Располагайтесь поудобнее, коллеги. Если не повезет, ждать придется долго.

– Ты был в общаге? – усомнился я.

– Угу.

– А почему мы не видели, как ты заходил?

– Залез в окно с другой стороны, через прачечную на первом этаже. Вылез там же…

Ну просто цирк, да и только! Я понимаю, что «светиться толпой не стоит», но что мешает кому-то одному зайти, как все, через подъезд и поинтересоваться, дома приятель, или нет? Мы, между прочим, находимся в столице нашей Родины, а не в каком-нибудь районе боевых действий…

Ждать пришлось довольно долго. Спартак со Степой синхронно дремали, Юра добросовестно наблюдал за подступами к общаге, а я отвлеченно размышлял.

Размышления были из серии «Эй, дядя, а что это за деревня?»

Видите ли, доктор правильно назвал меня рафинированным. Я вырос и развивался в пределах Садового кольца, которое изредка покидал только для того, чтобы прокатиться на экскурсию в какой-нибудь экзотический уголок, все время вращался в интеллигентной тусовке и служил в придворном полку. А еще я прочел очень много книг и отсмотрел неисчислимое количество шедевров мирового синематографа. В связи со всем вышеперечисленным у меня было свое, возможно, несколько идеалистическое представление о жизнеустройстве моей страны.

Дабы избежать отвлеченного философского экскурса, не буду вдаваться в детали, а просто скажу: представление это оказалось не «несколько», а насквозь идеалистическим, и жизнь в моей стране устроена совсем не так, как мне виделось ранее.

Из того, что я увидел за последнюю неделю, можно сделать вывод, что власть в стране принадлежит кланам, кланчикам, разнообразным группировкам и сообществам. Все эти составляющие «общества» поголовно воруют – зачастую в промышленных масштабах, грабят друг друга, регулярно устраивают разборки разной степени тяжести и не стесняются привлекать для этого как отдельные подразделения разных служб, так и сами службы целиком. Чем занимается простой люд, не принадлежащий к кланам и группировкам, я как-то не заметил. Даже работяги-механики, и те непременно вкалывают на какой-то клан и умудряются при этом подымать свои мелкие «темы», сливая полезную информацию представителям другого клана (нас ведь тоже можно за клан посчитать – пусть маленький, хроменький, но пока что вполне жизнеспособный). И ладно бы, если все это происходило бы где-нибудь в Сомали или предгорьях Северного Кавказа! Но это все «варится» здесь, в столице нашей родины и ближнем Подмосковье. Вот сейчас мы сидим чуть ли не в центре Москвы, напротив логова контрабандистов и разбойников, как их отрекомендовал Юра, и стесняемся выйти, дабы, не дай бог, не «засветиться».

Так что вопрос «Эй, дядя, а что это за деревня?» для меня весьма актуален. Я – рафинированное дитя Арбата, постигаю суть современного бытия и заново открываю для себя свою страну…

* * *

Барабан появился в начале пятого пополудни с двумя девицами и целой кучей ярких пакетов.

– Вот он, крысеныш, – обрадовался Юра. – С хабаром, видать…

– Это Барабан? – заволновался я.

– Угу.

– А чего ждем? – я в нетерпении схватился за дверную ручку – не то чтобы возжелал обнять этого Барабана, а просто устал сидеть взаперти, хотелось как можно быстрее выйти на воздух и размяться.

– Не спеши, – остановил меня Юра. – Проверим.

– Что проверим?

– Хвост.

– Думаете…

– Думаем, – подтвердил Степа. – Барабан общался с людьми, которых ищет клан. Где он с ними шарахался, мы не знаем. Результаты поисков клана не знаем. В общем, на всякий случай надо провериться.

Не прошло и минуты, к подъезду подошли двое мужчин. У одного через плечо висела довольно объемная сумка, а второй держал какой-то предмет одежды, перекинутый через руку – то ли куртку, то ли толстовку, не разобрать.

– Интересные ребята, – Юра сразу насторожился. – Командир, что думаем?

– Пятьдесят на пятьдесят, – Степа пожал плечами. – Либо за Барабаном, либо мимо. Впустим, пойдем следом, проверим. Но это не хвост. Это, скорее, исполнители…

Мужчины постояли несколько секунд под козырьком, неспешно оглядываясь, как будто изучали обстановку, затем вошли в подъезд. Интересно, а вот они сейчас не «засветились»? Или, если под козырьком, то не считается?

Степа тотчас же раздал команды:

– Спартак за рулем, мотор не глушишь, готовность к быстрому старту. Алекс, пойдешь впереди – «пустышкой».

– Кем?

– Гражданским «чайником» без оружия. По команде «падай» садишься, где стоишь, и быстро прикрываешь уши руками. Быстро. Ты понял?

– Да, понял.

– Всё, поехали.

* * *

Подъехав к крыльцу, мы оставили Спартака тихонько газовать в готовности к эвакуации, а сами быстро вошли в подъезд.

– Второй этаж, направо, – сориентировал Юра. – Не спеши, там близко.

Я шел впереди, за мной, строго в затылок, двигался Степа, затем Юра – оба с изъятыми в автопарке автоматами АК-74М, снаряженными и готовыми к бою: мои коллеги в машине присоединили магазины и достали патрон в патронник.

В общаге было шумно и пахуче. Сразу в нескольких местах играла громкая музыка, воздух был насыщен тяжелой смесью множества сортов дрянного табака, едкой браги и тошнотворной конопляной сладости.

Поднявшись на второй этаж, мы вошли в узкий длиннющий коридор с дверями по обеим сторонам.

Когда в нерусских боевиках показывают батально-брутальные сцены в коридорах, там действующие лица – независимо, злодеи или герои, обычно стартуют из разных концов коридора. Одни стоят, оценивая ситуацию, а другие идут к ним, медленно и величественно, как крыльями, колыша полами кожаных плащей в замедленной съемке и давая зрителю возможность проникнуться драйвом момента.

У нас все получилось несколько иначе.

Наши злодеи были от входа очень близко, буквально в десятке шагов.

В тот момент, когда мы вошли в коридор, они, по всей видимости, собирались вламываться в одну из дверей: один держал наизготовку пистолет, а в руках у другого был короткий дробовик, без приклада, но с ручкой.

Я успел сделать по коридору буквально один шаг.

– Падай, – скомандовал Степа.

Я резко присел, закрыв уши руками – успел заметить, что камрад с дробовиком поворачивает ствол в нашу сторону, и с ужасом зажмурился – показалось, что сейчас он выстрелит мне прямо в лицо!

– Та-та, та-та! Та-та, та-та! – четыре «двойки» приглушенно прозвучали прямо у меня над головой, в ритме стремительно влетающего в глухой тоннель литерного скорого.

Ей-богу, это было один в один похоже на стук вагонных колес, никогда бы не поверил, что ЭТО можно исполнить на таком непослушном инструменте, как обычный АК.

Открыв глаза, я увидел, что оба незнакомца лежат на полу.

Владелец дробовика не подавал признаков жизни, а камрад с пистолетом полз на месте, скользя подошвами туфель в быстро расползающейся краповой луже, и тихо хрипел.

Остро воняло порохом и кровью.

– Та-та! – милосердно добавил Степа.

Камрад с пистолетом затих.

Степа хлопнул меня по плечу: я воспринял это как сигнал, отнял руки от ушей и сдал в сторону, пропуская коллег.

Коридор тотчас же ожил: раздалось хлопанье дверей и зазвучали недоумевающие голоса.

Затем распахнулась дверь, у которой легли незнакомцы, и раздался истошный женский вопль.

– «Кондор» – «Двадцатому»! – раздался негромкий хрипловатый призыв из-под куртки камрада с дробовиком. – Вроде бы слышали стрельбу. Это у вас, нет?

– А-а-а-а! – теперь из распахнутой двери, у которой лежали трупы, заорали дуэтом. – Уби-и-и-или!!!

– Оружие, связь? – деловито уточнил Юра, склоняясь над трупами.

– Клиент, эвакуация, – остановил его Степа. – Быстро.

– «Кондор» – «Двадцатому»! – продолжала надрываться рация из-под куртки павшего камрада. – Я не понял, вы чё там примолкли?

Перешагнув через труп, Юра вбежал в распахнутую дверь и выволок в коридор бледного пацана примерно моего возраста – худосочного и, как мне показалось, ничего не соображающего от страха.

– Куда… меня… куда?! – заикаясь, блеял камрад. – Ребята, я не при делах…

Схватив камрада в охапку, мы выскочили на лестницу и сбежали вниз.

Здесь потратили десять секунд на перегруппировку.

– Держишь за руку, тащишь в машину, мы прикрываем, – поставил мне задачу Степа. – При попытке побега убей его на месте.

– Да вы чё, пацаны… Да я вам – что хотите… У меня – бабки…

– Заткнись, Барабан, – посоветовал Юра. – Рванешь – огонь на поражение. Ты понял, нет?

– Понял, – кивнул пленник.

– Все, выходим, – скомандовал Степа.

Коллеги выскочили из подъезда первыми, присели на колено, целясь куда-то вдоль дома, затем Степа махнул мне – пошел!

Я схватил Барабана за шкирку и буквально поволок его к машине – у него, кажется, ноги не гнулись (очень знакомое состояние!).

Не успели мы усесться, из-за угла во двор с пронзительной пробуксовкой влетел черный «мини-вэн».

Коллеги мои, не сговариваясь, в два смычка лупанули по колесам, в мгновение ока усадили «мини-вэн» на ступицы и запрыгнули в «таблетку».

– Пошел!

Спартак рванул «таблетку» с места, мы вильнули за угол и помчались прочь.

Да уж… Вот так ничего себе, сходили в гости!

Ну и как тут не вспомнить: «Эй, дядя, а что это за деревня?»

Глава 12
Клан: облава

До Кобылкина Оврага добрались в начале третьего пополудни. Приехали на двух машинах: трио действующих генералов – Ковров, Бабададзе и Липецкий-старший – на БМВ последнего, с Валентином в роли водителя, а ГБР (группа быстрого реагирования) – на «лендкрузере». ГБР взяли на тот случай, если удача и тут неожиданно выкинет трюк и по ситуации получится сработать с ходу, что называется, с колес.

Близко подъезжать не стали, выбрали «господствующую высоту» – проще говоря, первый попавшийся пологий холм, забрались на него и принялись любоваться видами.

В превосходный бельгийский бинокль заброшенка[11]11
  Заброшенные военные и промышленные объекты (сленг).


[Закрыть] выглядела вполне безжизненной. Местами уцелевшие фрагменты бетонного забора, полуразрушенные корпуса, груды технического мусора и вроде бы ни одной живой души… Хотя нет, вон, дымок виднеется, чуть дальше еще один, и если как следует присмотреться, в разных местах можно различить вялое хаотичное движение.

Заброшенка была обитаема. И с этими обитателями в самое ближайшее время придется знакомиться, причем со всеми подряд, без исключения, до обнаружения и идентификации искомых объектов.

В настоящий момент Кобылкин Овраг – это всего лишь метка на карте Подмосковья. До начала Эпохи Всеобщего Бардака здесь располагался завод ВПК. Чего он там выпускал, мы допытываться не станем, потому что это военная тайна. С началом вышеупомянутой эпохи все оборудование завода было демонтировано и продано за небольшие деньги дружественным моджахедам Ближнего Востока, а сам завод бросили на произвол судьбы, как и великое множество подобных объектов, что медленно но верно превращаются в руины на бескрайних просторах некогда великой страны.

Все, что представляло хотя бы какую-то ценность, отсюда давно утащили, так что никакого интереса для хапуг и прочего делового люда этот объект не представляет. Но поскольку Кобылкин Овраг располагается вблизи магистралей и сравнительно недалеко от Москвы, бывший завод пользуется популярностью у самой широкой публики, в диапазоне от бомжей, гастарбайтеров, цыган и разнообразных уголовных элементов, до вполне приличных граждан, имеющих обыкновение проводить романтический досуг в антураже «техногена» разнообразных промзон и прочих «необитаемых пустошей».

– Вот они, голубчики… – вдоволь налюбовавшись видами, пробормотал Липецкий.

– Ты увидел «крыс»? – живо заинтересовался Бабададзе. – Ну и как они выглядят, не похудели?

– Да ладно прикалываться! – Липецкий по-мальчишески шмыгнул носом и возбужденно предложил: – Ну что… Попробуем? Попытка не пытка…

– В смысле, попробуем спугнуть? – иронически хмыкнув, уточнил Бабададзе.

– Ну почему сразу «спугнуть»? – Липецкий покосился на внедорожники, мирно дремавшие у подножия холма. – Ребята у нас толковые, ну и сами мы – гхм-кхм… тоже ничего… Игорь, как думаешь?

– Вот именно что думаю, – недовольно обронил Ковров. – Не мельтеши, дай поразмыслить.

Предложение было во всех отношениях заманчивое и в то же время крайне рискованное.

Крысы были здесь. За то время, что генеральский кортеж перемещался от Москвы к Кобылкину Оврагу, служба перехвата доложила, что фиксируемый абонент проявил себя дважды. По ряду объективных причин точную локализацию (с точностью до метра) произвести было затруднительно, но тот факт, что абонент находился на территории завода, не вызывал никаких сомнений.

Территория завода занимает обширную площадь, для того чтобы просто объехать объект по периметру, понадобится минут пятнадцать. С трех сторон завод окружает лес, с четвертой вплотную прилегает глубокий овраг – очевидно, тот самый, что дал название местности, за которым также простирается бескрайний лесной массив.

В принципе, шанс сделать все быстро и без лишних затрат присутствует, как, впрочем, и в любой ситуации, когда приходится полагаться исключительно на волю случая, благоприятное стечение обстоятельств и просто наудачу. Но! Стоит ли сейчас злоупотреблять расположением фортуны, которая не далее как пару часов назад смилостивилась и прислала абсолютно нежданного «барабанщика» с информацией о местонахождении «крыс»? Вопрос очень серьезный, ответить на него нужно, особо не раздумывая, в течение ближайших минут.

Даже если предположить, что «крысы» упились в стельку и валяются где-нибудь наверху (не в коммуникациях), для того чтобы просто отыскать их тем количеством народа, который сейчас присутствует, понадобится не менее суток. И не факт, что такая импровизированная поисковая деятельность завершится обязательным успехом. Нет, вполне может быть такое: зашли и сразу напоролись, но это будет совсем уж дикая удача, такое случается крайне редко.

А если «крысы» совершенно трезвые и, как и полагается преследуемым могущественным врагом беглецам, чутко бдят, поочередно наблюдая за подступами к объекту? Тогда они при малейшем намеке на опасность шмыгнут в лес, за двадцать минут доберутся до магистрали – и поминай как звали.

Сейчас точно известно, что «крысы» здесь, а если им удастся улизнуть, все вернется в нулевую точку, и получится, что масса усилий и нервов потрачены впустую.

Нет, рисковать нельзя, это совершенно очевидно. Не стоит злоупотреблять благосклонностью фортуны, иначе она обидится и повернется к тебе задницей. Тем более что для проведения операции клану не придется потратить ни копейки из своего кармана, все можно устроить за государственный счет.

– Будем готовить операцию, – решительно заявил Ковров, заканчивая размышлять и направляясь к машинам. – Пошли, с картами поработаем, да задачи раскидаем…

* * *

На капоте БМВ развернули военную карту, заимствованную из секретного архива, затем все трое генералов приготовили к работе электронные планшеты со свежими схемами местности, составленными на основе спутниковой съемки.

Здесь возникла пауза: Ковров минуты три рассматривал карты, сверяясь со схемой в планшете, и озабоченно морщил лоб.

Валентин, занятый некоторыми переживаниями личного характера, несколько выпал из обстановки и решил было, что генерал утратил навыки работы с картой. В связи с этим возникла мысль предложить помощь – Валентин подошел поближе и открыл было рот, но очень вовремя вспомнил одно важное обстоятельство и осекся.

– Что такое? – отреагировал Ковров.

– Ничего, – помотал головой Валентин. – Если надо…

– Не надо, – Ковров, верно оценив движение своего помощника, иронически хмыкнул. – Валя, я еще не настолько стар, так что – сам справлюсь.

– Да нет, я просто…

– Всё, внимание сюда, – оборвал его генерал. – На пометки не отвлекайтесь, схему я потом вам скину. Слушать внимательно, повторять не буду…

Валентин напрасно плохо подумал про генерала. Эти три минуты понадобились Коврову, чтобы всесторонне оценить обстановку и принять решение. Для тех, кто по каким-то причинам подзабыл азы штабной работы – для такого рода операции это прекрасный результат, люди тратят часы, чтобы спланировать куда как менее емкие и масштабные мероприятия.

Генерал принялся делать пометки в планшете, и через минуту таких пометок набралось более трех десятков.

– Во всех этих пунктах должны встать усиленные патрули ДПС, будучи в готовности предотвратить проезд и прорыв на транспорте, а также несанкционированный проход в пешем порядке в зоне ответственности поста.

Далее. Район будем блокировать двумя замкнутыми линиями оцепления, вот здесь, на ближних подступах, по опушке – рубеж блокирования номер один, и тут, в глубине – соответственно, второй рубеж блокирования. Условно разбиваем район на четыре сектора. В каждом секторе, на расстоянии не менее десятка километров от центра, назначаем пункты сосредоточения. Разбивку по зональным группам произвести заблаговременно, чтобы не путались друг у друга под ногами и сразу выдвигались из расположения подразделений в свои пункты сосредоточения.

– Десять кэ-мэ – не далековато? – усомнился Липецкий.

– Самое то, – возразил Бабададзе. – Если ближе – могут услышать выдвижение колонн.

– Затем организуем работу на периметре и на фильтр-пунктах, где будут проверять всех, кого погонят с объекта. Непосредственно на объекте будут работать наши: если всех подымем, получится пара сотен штыков, этого вполне достаточно. С десяток зондер-команд собственно на территории, и пять – по секторам, и одна резервная – в коммуникациях. Эти группы отберем особо и усилим специалистами, которых я привлеку дополнительно. И, разумеется, сразу после замыкания кольца блокирования перекроем выходы из коммуникаций за пределами периметра. План коммуникаций я добуду сам, лично. Ну и, напоследок, нам обязательно нужна поддержка с воздуха. Как насчет звена «Аллигаторов»?

– «Звена»? – Бабададзе от возмущения даже хрюкнул. – Если один удастся выдернуть – и то за счастье. Честно говоря, по нашей задаче – для полного контроля над районом – будет вполне достаточно двух Ми-24.

– Хорошо, рассмотрим этот вопрос отдельно, – Ковров взял небольшую паузу, что-то подсчитывая в уме, затем выдал: – Итак, привлекаем следующие силы: дивизия внутренних войск, полк ОМОН, полк ДПС – дорог и проселков в районе предостаточно, плюс две сотни наших для зондеркоманд и с десяток офисных жакетов на «фильтры» – ну и сами сядем, поработаем немного. По авиации решим отдельно. Ну вот, примерно такой расклад.

– Ни фига себе… – Липецкий присвистнул. – Не крутовато ли будет, ради парочки каких-то паршивых «крыс» такую армаду привлекать?! Басаева блокировали – и то меньшей толпой!

– И что тебя смущает? – невозмутимо ответил Ковров. – Нам это не будет стоить ни копейки. Мы люди государевы, так что сам бог велел решать свои проблемы за государственный счет.

Бабададзе одобрительно кивнул: очень правильная постановка вопроса. Такую операцию не потянуть ни одному клану, какой бы он могущественный ни был, так что совмещение государевой службы с решением личных проблем – это очень удобно и просто невероятно экономно.

– Да нет, это я к тому, что втихаря такую толпу привлечь не выйдет, – стал оправдываться Липецкий. – Нужны серьезные санкции, согласование…

– Мне бы тоже санкции не помешали, – поддержал Бабададзе. – Одно дело – мухлевать с бортами, что стоят в штатном полетном расписании, и совсем другое – такая операция.

– Будут вам санкции, – все так же невозмутимо заверил Ковров. – Вы не забыли: я председатель комиссии с чрезвычайными полномочиями. Санкции вам будут – министерские, и буквально через десять минут. Так что можете не стесняться в подборе сил и средств.

– Ну что ж, если так – никаких проблем, все сделаем в лучшем виде.

– Вот и замечательно. Андрюха, будешь ставить задачи войскам, не забудь: пусть на всех возьмут сухпай и прихватят несколько полевых кухонь. Если придется ночевать, дадим бойцам горячего чаю с сухарями и подогреем «тушняк» – все веселее будет.

– Хорошо, сделаем.

– Так, вроде бы все… По задачам все понятно?

– Одни маленький вопрос, – встрепенулся Бабададзе. – По боевому применению авиации…

– Возможно, придется работать по наземным целям, – Ковров усмехнулся. – Улететь, сами видите, нашим «крысам» не на чем, так что «обвес» должен быть целиком для работы по земле.

– Ясно. Тогда вопрос второго плана… Что делать в случае прорыва – на транспорте или в пешем порядке? Я сразу поясню: на поражение сработать – не вопрос… Но они же нам нужны живыми, верно?

– Хороший вопрос, – одобрил Ковров. – Своевременный. Насчет транспорта… По логике, не должно быть такой ситуации. Все заблокировано, откуда транспорт? Пешком – да, если им дико повезет вырваться за кольцо оцепления… Хм… В чем я сильно сомневаюсь… Но ты прав, надо определиться по этому вопросу, даже если такая ситуация минимально вероятна. До границы зоны утраты контроля – упреждающий огонь. Причем очень аккуратно, чтоб не было потом мучительно больно за роковую случайность. Но если будет ясно, что все – сейчас уйдут, без вариантов: огонь на поражение.

– То есть при постановке задач экипажам можно обозначить крайний вариант: работа на поражение? – без обиняков уточнил Бабададзе. – Проще говоря, если совсем все не срастется – мы убиваем «крыс»?

– Мы их убиваем в любом случае, – философски заметил Ковров. – Понятно, что экстренно необходимо сначала пообщаться с ними, и мы все из кожи вон вылезем, чтобы взять их живыми. Но! В жизни ведь всякое бывает, сами понимаете. Если они отсюда каким-то чудом выскочат, считайте, что нам всем – конец. Потому что второго счастливого случая, как с этим «барабанщиком», у нас не будет: лимит везения исчерпан. В общем, либо мы их поймаем, либо убьем: другого не дано, выйти отсюда они не должны ни при каких обстоятельствах. Еще вопросы?

– Да нет, все ясно.

– Ну вот и замечательно. Если вопросов нет, давайте быстренько уточним схемы да разбежимся по задачам: мне надо еще план коммуникаций добыть…

Пока генералы обменивались схемами, Валентин зашел за машину, имитируя сугубо природный позыв и очень осторожно проверил, как все получилось.

Сегодня он впервые в жизни совершил чудовищный, с точки зрения корпоративной этики, поступок. Валентин записал все совещание на мобильный и дублем на диктофон. Возможно, кому-то это покажется странным и смешным, но вдохновил его на такой поступок камрад Барабанов, за деньги сдавший своих товарищей. Более того, дублирующее устройство записи – диктофон, был как раз таки тот самый, что Валентин изъял у Барабанова.

Нет, Валентину даже в самых страшных снах не приснилось бы сливать хозяев за деньги, и, честно говоря, он пока что не представлял, каким образом можно будет использовать записи такого рода. Но ситуация была очень скользкая и неприятная, и в том случае, «если совсем все не срастется» – по выражению Бабададзе-старшего, вполне может сложиться так, что клану экстренно понадобится «стрелочник».

А теперь угадайте с одного раза, кто в настоящий момент является лучшим кандидатом на роль стрелочника? Кто-то из генералов или их сынков? Да ни за что в жизни. Скорее всего, это будет человек, недавно лишившийся покровительства по праву кровного родства, и, в общем-то, не особенно нужный «среднему звену», которое сейчас активно берет власть в свои руки.

Иными словами, Валентин решил, что пора потихоньку обставляться и оборудовать позиции для спасительного маневра, не дожидаясь рокового удара с господствующей высоты. Будучи прилежным воспитанником клана, он прекрасно знал, что если не сделать это заблаговременно, то после такого удара ему вряд ли удастся выжить…

* * *

К 19.00 в районе проведения операции были перекрыты все дороги, независимо от типа покрытия, ширины и пропускной способности. В 19.50 командиры всех подразделений доложили о прибытии в пункты сосредоточения. Еще через десять минут, по общей команде, началось одновременное выдвижение к рубежам блокирования, и над районом появилась вертолетная пара Ми-24ПН, приступившая к боевому патрулированию.

Штаб расположился на облюбованном накануне холме. Пока что никакого движения не было видно, даже в самые распрекрасные бинокли, но вдали уже слышался гул приближающихся моторов.

– Обстановка, – запросил по радиостанции Бабададзе.

– Чисто, – доложил командир ведущего вертолета. – Помимо «ленточек» никакого движения не наблюдаем…

Липецкий, по обыкновению, активно нервничал: непрерывно мерил шагами вершину холма, грыз ногти и ежеминутно припадал к биноклю, таращась в направлении завода. Ему постоянно казалось, что со стороны оврага кто-то движется.

– Вот блин… Сейчас рванут – и привет. И все старания псу под хвост…

Бабададзе и Ковров переживали молча. Момент, безусловно, очень напряженный. Если бы «крысы» были диверсантами или просто опытными людьми, имеющими представление об алгоритме действа, происходящего сейчас в районе проведения операции, – в ближайшие двадцать минут у них был бы шанс уйти. «Вертушки» не висят на месте, они двигаются по заданному кругу, который нетрудно просчитать. Полутораминутный спурт с рывком через овраг – пока пройдет запрос, пока «вертушки» развернутся в направлении цели – в общем, шанс есть, и достаточно высокий. Рывок возможен именно сейчас, пока личный состав чинно сидит в кузовах движущегося транспорта и на рубежах блокирования никого нет…

Через полчаса с начала выдвижения личный состав второй оперативной группы прибыл на дальний рубеж блокирования и приступил к занятию позиций.

Еще через двадцать минут подразделения первой оперативной группы добрались до ближнего рубежа и принялись неспешно выстраивать цепь, смыкая кольцо оцепления.

Пока войска без суеты, слаженно и организованно занимались маневрами, на периметр прибыли омоновцы, за ними подтянулись люди клана – бойцы зондер-команд и «кастинг-группа». Эта интересная группа с ходу стала ставить палатку для оборудования первого фильтр-пункта, а бойцы клана со служебными собаками быстро перекрыли пять точек выхода из коммуникаций завода – за периметром, в соответствии с добытым Ковровым планом.

– Обстановка, – запросил Бабададзе.

– Чисто, – привычно доложил командир ведущего вертолета. – Кроме элементов боевого расчета, вне периметра никого не наблюдаем. Есть минимальное движение на самом объекте, но не в сторону периметра, а между корпусами…

Генералы облегченно вздохнули.

Хорошо, что крысы – не диверсанты, а обычные студенты, загнанные в угол. Это многое упрощает. Характерно, что никто из «живности» на заводе не попробовал рвануть через периметр: все словно бы впали в оцепенение и ждали дальнейшего развития событий. Судя по всему, здесь никогда не проводились мероприятия такого масштаба и люди просто не имели представления, как нужно себя вести в таких случаях.

В половине десятого вечера командиры всех подразделений доложили о завершении размещения личного состава на рубежах блокирования. Вся операция от момента выдвижения до закрепления за последним солдатом персональной сосны (березы или кустика – это уж кому как повезло) заняла не более полутора часов.

– Молодец, Андрюха, – без тени иронии похвалил Ковров. – Не зря свой хлеб с икрой ешь.

– Служу Отечеству, – привычно буркнул Липецкий. – Вот теперь я верю, что они у нас в руках…

Совершенно верно: «крысы» были намертво закупорены на территории завода и деться им было некуда. Осталось дело за малым: провести зачистку, выкурить и отфильтровать всех лишних и принять долгожданных беглецов в крепкие клановые объятия.

* * *

В десять вечера (22.00) уже было темно. На ближнем рубеже блокирования запустили дизеля, врубили мощные прожекторы и тщательно осветили периметр: буквально каждый квадратный метр, так что не осталось ни одного темного пятнышка.

Тут возникла вполне ожидаемая дилемма: работать с ходу, прямо сейчас, или дожидаться рассвета?

Мнения разделились. Служивым было глубоко плевать – когда, кого и в какой позиции – они штатно тянули лямку, а кровно заинтересованные немного подискутировали. Старшие зондеркоманд били копытом и рвались в бой: генералы дали слово, что тот, кто первым обнаружит «крыс», получит три миллиона рублей. Почему прозвучала цифра, указанная в объявлении, по которому вроде бы уже оплачено – никто не спрашивал, но стимул был, согласитесь, вполне внушительным.

Палыч и Шота, возглавлявшие особо крупные команды, тоже ратовали за немедленное начало операции, хотя было ясно, что вопрос, касающийся вознаграждения, их обоих не касается вовсе – платить-то придется папашам. Липецкий-старший их категорически поддерживал и даже самолично собрался участвовать в «зачистке».

Ковров и Бабададзе сомневались.

В конечном итоге, изрядно поспорив и взвесив все за и против, решили проводить операцию с рассветом. Деться «крысам» некуда, так что время никого не лимитирует, а по свету действовать во всех отношениях удобнее и безопаснее. Вертолетчикам днем работать проще: все видно как на ладони без каких-либо приборов, да и в случае обострения ситуации на земле (на заводе вполне могли оказаться неорганизованные представители криминалитета) меньше риска при внезапном применении оружия – ночью же организовать взаимодействие в таких условиях непросто, а вот схлопотать случайную пулю от своих – элементарно.