Текст книги "Блиндажные крысы"

По группе болтологии решили так: генерал знает в лицо Ольшанского и доктора, так что беседовать буду я, доктор сядет за руль микроавтобуса и наденет маску. Таким образом, в микроавтобусе нас будет трое: Олег, я и доктор – орган контроля и палочка-выручалочка на тот случай, если я ненароком что-то скажу не так.

– Очень хорошо, – Олег вручил мне камеру. – На старте будешь моим оператором. Когда клиент подойдет, спрячешь камеру вот сюда, под сиденье…

Остаются Ольшанский и оболтусы. Ольшанский посадит оболтусов в свой «кашкай», сам тоже наденет маску, будет ехать позади нас и, если потребуется, покажет оболтусов генералу.

Затем мы обговорили вопросы взаимодействия на случай внезапных осложнений ситуации и, коль скоро у нас оставался запас времени, сели с доктором репетировать предстоящую беседу.

Репетировать, однако, нам пришлось недолго: Ольшанский вдруг вспомнил одну деталь – у нас не было масок.

– Твою мать! – Ольшанский рванулся было к своей машине. – Боюсь, теперь не успеем.

– Я успею, – доктор остановил его, сам прыгнул за руль и с дикой пробуксовкой улетел в сторону города.

– Да, он точно успеет, – сказал Ольшанский и тут же поругал себя: – Вот недотепа… Десять раз по дороге могли заехать и купить…

– Петрович, есть вопрос по ситуации, – меня, как обычно, мучили сомнения, и я решил воспользоваться случаем, чтобы их разрешить. – Доктор у нас, конечно, умница, светило и все такое прочее… Но он ведь обычный психиатр, верно?

– Не пойму, куда ты клонишь, – Ольшанский хитро прищурился, по-моему, он все понял сразу, что называется – влет.

– Откуда он знает, что будет группа захвата? Почему – «автовоз», с какого перепугу? Откуда, вообще, он знает, как будет вести себя генерал в той или иной ситуации, почему так уверенно дает прогнозы? Вам не кажется, что для обычного психиатра он несколько… специфичен, что ли…

– Специфичен… – Ольшанский усмехнулся. – Понимаешь, Алекс… Папа Семена тридцать лет был психиатром… в одном интересном ведомстве. И Семен был психиатром в этом же ведомстве. Очень долго. Нет, я не скажу, что он с ними ходил на операции… хотя, черт его знает… но вот факт: он много лет ковырялся у них в мозгах. И он прекрасно знает, как эти мозги работают – в той или иной ситуации…

Да, интересная у нас команда. Все с каким-то невнятным двойным дном и секретами. Один я – лапоть лаптем, весь как на ладони, прост и бесхитростен. Даже как-то неудобно, завести себе, что ли, какой-нибудь фамильный секрет для приличия, чтоб товарищам была пища для размышлений…

Дождавшись доктора, мы провертели в привезенных шапках дыры, расселись по боевому расчету и поехали к месту встречи. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут…

* * *

«Таблетка» ушла первой, мы выждали минут пять и неспешно двинули следом. При подъезде к повороту Олег начал репортаж, я работал оператором:

– Мы приближаемся к печально известному в народе Ростовскому повороту. Справа вы можете видеть (повинуясь его жесту, я повел камерой в окно) памятники, венки и просто тарелки со свечами – это дань памяти лихим наездникам, что не рассчитали своих сил и вылетели с этого поворота. Сегодня здесь может появиться еще один памятник – огромный, монументальный и величественный, но это будет, скорее, политическая смерть, невероятно высокая персона с треском вылетит с поворота жизни, и мы с вами будем присутствовать при этом…

Пока он болтал, на экране ноутбука, стоящего на откидном столе, шло интересное кино, смонтированное из наших роликов. Олег-словоблуд рассчитал все как на калькуляторе: витиеватый панегирик тотальному засилью коррупции и клановому беспределу закончился блестящим резюме метров за сто до стоящего на обочине «Кайена».

– Извините, но далее нам придется смотреть на все это глазами скрытых камер, – заговорщицки подмигнув в объектив, Олег ткнул пальцем под сиденье.

Я резво спрятал камеру и зачем-то сел прямо, положив руки на колени: как примерный ученик при приближении грозного завуча. Доктор натянул шапку с дырами, а Олег остановил кино, все это время крутившееся по циклу, и закрыл ноутбук.

Все двери «Кайена» были распахнуты настежь. Метрах в десяти спереди, на обочине стояли двое – Кравцов и генерал Ковров. Кравцова я наблюдал «живьем», а генерала видел в интересных роликах, так что сразу узнал его.

– Поручик, я рядом, – очень спокойно сказал доктор, принимая вправо и останавливаясь. – Не стесняйтесь делать ошибки, если что, я поправлю.

* * *

– С кем будем общаться?

Генерал не спешил проходить в салон, он стоял у раскрытой двери и смотрел прямо на меня. Кравцов стоял рядом, весь какой-то съежившийся и с потухшим взглядом.

– Со мной.

– Хорошо. Мне кажется, я вас где-то видел…

Очень может быть, господин генерал: наверное, вы видели фото на деле, когда давали команду растоптать меня как личность. Но на фото человек выглядит иначе, да и мелковат я для вашего масштаба. Сколько такой никчемной мелкоты вы походя растоптали за свою блестящую карьеру?

– А что-то я не наблюдаю наших «крыс», – заметил генерал, заглянув в салон. – В «кашкае»?

– Так точно, – от волнения я охрип и изъяснялся военизированными штампами.

Генерал не поленился сходить к машине Ольшанского, где ему были явлены вожделенные «крысы», и вернулся обратно – как мне показалось, очень довольный и в приподнятом настроении. На этот раз он соизволил войти в салон и сел на кресло у двери.

– Вы довольны увиденным?

– Очень доволен.

– Вы готовы заплатить миллион евро за этих людей?

– Готов, малыш, готов, – генерал свойски подмигнул мне. Я заметил, что, несмотря на показную бодрость, он выглядит очень уставшим и рассеянным. – Но сначала я хочу видеть запись.

– Извольте, – я передал мобильный с роковым роликом.

Генерал просмотрел запись и с недоумением пожал плечами:

– И это всё?! Больше у вас ничего нет?

– Да, другой записи нет. Они снимали через решетку водостока, освещение было ужасное, так что, как видите, картинка подкачала.

– Боже мой! – генерал всплеснул руками и хрипло рассмеялся. – А я-то, дурак, подпрыгивал! Да это – ничто, ноль, вы понимаете? Здесь не видно ни одного лица!

– То есть деньги вы нам…

– Да дам я вам деньги, дам, не волнуйтесь! Деньги я вам даю за «крыс». Эти твари стоят того. И спасибо за хорошую новость, теперь я могу спать спокойно… Минутку… Я не понял, это что…

Тут генерал хищно подобрался и, воткнув пальцы в обшивку на потолке, безжалостно выбрал портативную камеру.

– Я не понял… Это что – запись?!

– Это трансляция онлайн, – компетентно поправил Олег, открывая ноутбук и выщелкивая окно с цифирью. – Судя по статистике, нас сейчас смотрят восемь миллионов абонентов…

– В числе которых Президент, Премьер, директор Службы и весь Совбез разом, – добавил доктор, снимая шапку с дырами. – Поздравляю, Игорь Викторович – у вас ошеломляющий рейтинг.

Генерал несколько секунд растерянно смотрел на доктора, затем медленно вышел из салона и, пожав плечами, криво ухмыльнулся:

– Не понял, это что за клоунада? Это ведь ровным счетом ничего не значит…

– А это что-нибудь значит?

Доктор сделал знак Олегу – тот опять запустил наше интересное кино, причем с того ролика, где генерал убивает Желябова.

– Я тут «петельку» зациклил на Сеть, – бесхитростно признался Олег. – Пока ехали сюда, раз пять, наверное, прокрутилось. В общем, все увидели и скачали…

На генерала было страшно смотреть. Он не то что побагровел, а буквально почернел лицом, наливаясь дурной кровью.

– Как… – хрипло каркнул генерал, хватая Кравцова за грудки. – Как ты мог… ТЫ!!!

– Спокойнее, Игорь Викторович, – Кравцов освободился от захвата и легонько оттолкнул генерала. – Не нервничайте, вам вредно…

– Ну, погодите, твари, я вам сейчас…

Выхватив из кармана небольшую рацию, генерал повелительно крикнул:

– Палыч?

– Группы захвата не будет, – покачал головой доктор. – Олег, картинку с АЗС.

Олег пробежался по клавиатуре: на экране ноутбука возникла заправка. «Автовоз» с восемью машинами, шеренга лежащих лицом вниз людей в черном, Спартак с пультом в руке и Степа с поросячьей толкушкой, рядом с квадратным атлетом.

Атлет сидел на земле, схватившись за голову и медленно раскачивался. Голова у него была в крови.

– Ах вы, твари… И вы думаете, это вам вот так просто сойдет с рук?!

Генерал несколько секунд смотрел на экран ноутбука, затем вдруг метнулся к Кравцову и молниеносно выхватил пистолет из его поясной кобуры.

Отскочив на шаг, он дважды выстрелил в Кравцова, затем в мгновение ока выпустил в нас весь магазин, очень профессионально перенося огонь с цели на цель.

Все это произошло буквально за пару мгновений, я даже «мама» крикнуть не успел!

Вместо полновесных пистолетных выстрелов раздавались какие-то вздорные хлопки, боли не было, ни удара в грудь, ничего такого…

Кравцов тер глаз, кажется, выстрел генерала обжег его.

– Холостые, Игорь Викторович, – пробурчал Кравцов. – И хватит уже паясничать, сейчас сюда спецназ подтянется…

– Да чтоб вы все сдохли, мрази!!! – раненым волком взвыл генерал, разворачиваясь и бросаясь к своей машине.

– Камеру!

Олег выдернул из-под сиденья камеру, выскочил наружу и принялся снимать убегающего генерала.

– Уй, какой кадр… Какой кадр!

А по-моему, ничего особенного… И не стоило даже снимать такой неприятный кадр. Просто пожилой загнанный человек убегал прочь, от нас, от судьбы, от жизни, от всего мира – и никто из присутствующих даже не пытался его преследовать…

Эпилог

В апартаментах генерала Коврова было людно.

Суровые люди в синих мундирах (Ольшанский экстренно вызвонил коллег из Управления по надзору за Службой) беседовали с хорошенькой заплаканной горничной. Горничная путалась в показаниях и пила валокордин.

По комнатам разгуливали люди в штатском и смотрели на нас с подозрением. Они бы нас с удовольствием выгнали, но стеснялись Домовитого – все знали, чьи мы хлопцы, и не желали портить отношения.

Домовитый задумчиво медитировал на старый раскрытый чемодан, брошенный в гостиной. Рядом толклись доктор с Ольшанским, сличали чемодан с какой-то пожелтевшей фотографией и уныло спорили вполголоса.

Ковров не стал традиционно гореть совместно с апартаментами и домочадцами (это у них такой клановый обряд, если кто не в курсе), но успел удрать и утащить с собой нечто очень ценное, что было в чемодане.

– А где ручка?

Домовитый наконец выпал из медитативного транса и обратил внимание на детали.

В самом деле, у чемодана не было ручки. И хотя вопрос был адресован в никуда, Юра поспешно ответил:

– А не было ручки. Мы зашли – валяется…

– Но это ведь ненормально, – пожал плечами Домовитый, забирая у Ольшанского старое фото. –

Вот, тут есть… И вообще, все чемоданы – обычно с ручками.

– Обычно – да, с ручками, – охотно согласился Юра. – Но этот, как видите, без ручки…

Домовитый задумчиво посмотрел на него (Юра ответил невиннейшим взглядом), сгреб чемодан в охапку и направился к выходу.

Вы, наверное, заметили: в этот раз я вел себя паинькой и не задавал шефу неприятных вопросов по поводу нашего статуса.

Теперь это уже неактуально: коль скоро Домовитый не постеснялся показаться на людях в нашей компании, вопрос по статусу можно считать решенным.

Ну вот, собственно и все, дорогие мои.

Пора ставить точку на последней страничке и завязывать тесемки на папке этого дела.

Всего вам доброго, будьте здоровы, удачи во всем.

До новых встреч…

Дело № 2 закрыто.