Текст книги "Колдовской камень"

Шум и возня перед дверью камеры не привлекли к себе внимания Гэйлона. Он сидел в углу камеры и, привалившись спиной к стене, упирался лбом в согнутые колени. Свет из коридора упал прямо на него, но принц не пошевелился. Не забывая о присутствии Рамма, Джессмин вошла в камеру.

– Гэйлон? – негромко позвала она.

Юноша нехотя поднял голову, и выражение безнадежной усталости на его распухшем, покрытом запекшейся кровью лице, причинило Джессмин боль. Она чуть было не бросилась к нему, и ее удержало лишь недоверие к Рамму.

– Выведи его наружу, – приказала она. – Да поосторожнее.

– Разумеется, миледи, разумеется.

Продолжая бормотать, Рамм вошел в камеру и, взяв Гэйлона за локоть, Заставил его встать. Затем он подвел принца к Джессмин. Даже в камере его Продолжали держать связанным, и принцесса, разрезая грубые веревки Кинжалом, увидела что он до крови растер себе запястья, пытаясь Освободиться.

Гэйлон долго смотрел на свои руки, потом перевел взгляд на Джессмин. На лбу его появилась глубокая морщина.

– Ты не узнаешь меня, Гэйлон?

– Джессмин, – равнодушно произнес Гэйлон, но его неуверенность испугала Джессмин.

– Я принесла твой Камень, – принцесса сняла с пальца перстень и протянула его Гэйлону. От прикосновения хозяина Камень ожил и весело замерцал. Джессмин глядела, как принц надевает перстень на палец, и чувствовала внутри странную пустоту. Впрочем, она довольно быстро об этом забыла, так как в глазах Гэйлона снова появился живой огонек.

Пользуясь тем, что все внимание принцессы было поглощено узником, Рамм неслышно отступил к неподвижному телу Нанкуса и вытащил из ножен меч. Затем он бросился на Гэйлона и Джессмин, и только его быстрые шаги заставили принца обернуться.

Увидев бросившегося к ним Рамма, Гэйлон быстро поднял руку и вытянул вперед палец с перстнем. Из Камня вырвался тонкий столб голубого пламени. Страшный, обжигающий жар плеснул Джессмин в лицо, заставил ее попятиться и отвернуться. Когда она осмелилась поднять глаза, Рамм уже превратился в горстку золы.

– Идем! – проговорил Гэйлон хрипло. – Держись позади меня и не отставай.

Они вместе вышли в главную комнату и остановились. Джессмин не видела, что происходит впереди, и Гэйлон остановил ее рукой, слегка подтолкнув обратно в тоннель. Проследив за его взглядом, принцесса увидела Фейдира. Маг, одетый во все черное, стоял у противоположной стены огромного зала. Его руки были скрещены на груди, а Колдовской Камень светился бело-голубым. Взглянув на его жесткое, хищное лицо, Джессмин невольно вздрогнула.

– Если мы будем биться, Гэйлон Рейссон, – нарушил молчание Фейдир, – принцесса может погибнуть. Отошли ее. Я не желаю ей зла.

– Иди, Джессмин, – настойчиво и тихо шепнул Гэйлон. – Отойди от этого места как можно дальше.

– Я тебя не брошу, – возразила Джессмин, стараясь, чтобы голос ее не дрожал.

– Дядя!

Джессмин бросила быстрый взгляд на противоположный конец комнаты и увидела Люсьена. Светловолосый красавец-южанин, освещенный огнем факелов, стоял на нижней ступеньке главной лестницы и держал в руках обоюдоострый прямой меч. Его взгляд задержался на Джессмин лишь на мгновение, затем Люсьен отвернулся.

Фейдир быстро оглянулся через плечо, затем снова устремил свой взгляд на Гэйлона.

– Ты погиб, Рыжий Король. Дай-ка сюда меч, племянник.

Люсьен улыбнулся и, спустившись со ступенек, подошел к Фейдиру, протягивая ему древний ржавый меч. Но лишь только Фейдир потянулся к мечу, Люсьен неожиданно ужом скользнул под его руку и схватился за золотую цепь. От сильного рывка Фейдир покачнулся, но устоял. Золотая цепь лопнула, и Люсьен отскочил на середину комнаты, сжимая в одной руке меч, а в другой – Колдовской Камень Фейдира.

– Люсьен!!! – взвизгнул Фейдир.

На глазах Джессмин посланник стал изменяться. Прямая спина сгорбилась, руки затряслись, а сам маг съежился, как старик, и стал меньше. Движения его стали неуверенными, а огонь в глазах погас.

– Люсьен? – почти умоляюще прошептал Фейдир, изо всех сил стараясь взять себя в руки и говорить спокойно. – Подумай, что ты наделал! Камень не послушается тебя. Если ты дотронешься до него, он тебя убьет. Пожалуйста, верни его, для тебя он бесполезен. Верни мне Камень, верни мне меч, и я сделаю тебя владыкой мира!

– Нет! Я уничтожу тебя! – Голос Люсьена задрожал от восторга:

– Я убью вас всех!

Он обмотал золотую цепь вокруг рукояти меча, так чтобы Камень коснулся оружия.

– Но ты будешь первым, дядя!

Фейдир сделал два неуверенных шажка в сторону Люсьена, но тот проворно отскочил. Камень коснулся рукояти меча и ослепительно засверкал, рассыпая зеленые и голубые искры. Стены и пол комнаты затряслись, а меч загудел тихо и мощно, наполняясь чудовищной энергией. Кингслэйер проснулся, ржавое лезвие стало зеркально-гладким и чистым, и Люсьен с удивлением смотрел на игру разноцветных огненных искр, заключенных в глубине вплавленного в золотую рукоять черного Камня. Голубое пламя стекало по клинку, и Люсьен засмеялся.

– Гэйлон! – воскликнул Фейдир. – Заклинаю тебя! Останови его, воспользуйся своим Камнем!

Но Гэйлон стоял неподвижно, как и Люсьен, совершенно загипнотизированный легендарным оружием.

Фейдир в отчаянье бросился бежать, и Люсьен поднял меч, направив его острие вслед дяде. С кончика меча сорвался быстрый огненный вихрь. Он попал Фейдиру в спину, и маг, взмахнув руками, исчез с пронзительным воплем. Волна раскаленного воздуха толкнула Гэйлона в грудь, а комната вокруг словно взорвалась. Даже каменные плиты пола под ногами принца вздыбились и затряслись так сильно, что он попятился назад и налетел на Джессмин. Казалось, весь замок содрогнулся от удара. Громовой раскат пронесся по комнате, толкнулся в уши, а стена в одном месте не выдержала и обвалилась. Огромные гранитные блоки посыпались с потолка комнаты в клубах пыли.

Гэйлон обнял Джессмин и прижимал ее к себе до тех пор, пока пол под ногами не перестал трястись. Поднявшаяся пыль медленно оседала, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было приглушенное стенание узников, доносившееся из протяженных коридоров. Люсьен по-прежнему неподвижно стоял в центре комнаты, и меч в его руках слегка вибрировал и гудел. Пламя в очаге окрашивало его светлые волосы в кирпично-красный цвет, а когда он улыбнулся, в глазах его сверкнули голубые льдинки. Люсьен смотрел на Гэйлона.

– Беги, Джесс! – Гэйлон подтолкнул Джессмин в тоннель.

– Нет, подожди! – крикнул Люсьен.

Голос молодого короля изменился. Принцесса остановилась, а Люсьен медленно двигался вокруг ямы очага. Теперь свет костра бил ему в спину, и улыбка Люсьена казалась совсем другой – ласковой и доброй. Даже глаза потеплели, и в них не было ни следа безумия.

– Джессмин, дорогая, постой. Я никогда не желал тебе зла. Яд оказался в твоем кубке случайно. Прости меня, Джессмин? – Голос Люсьена звучал убедительно и искренне, однако и Гэйлон, и принцесса услышали в его следующей фразе коварство и фальшь. – Иди ко мне, сладкое сердечко.

– Не слушай его, Джесс! – закричал Гэйлон.

Люсьен повернул к принцу безмятежно спокойное лицо.

– Ты что, не ценишь своих последних мгновений, Гэйлон? – спросил он спокойно. – Помолчите, мой принц, и, может быть, я позволю вам прожить еще несколько минут.

Он снова смотрел только на Джессмин.

– Я так давно люблю тебя, Джессмин, так давно и так сильно. Будь моей, приди ко мне, и я оставлю Гэйлона в живых.

Джессмин, тщательно скрывая свою ненависть и гнев, посмотрела Люсьену прямо в глаза. Она готова была торговаться, лишь бы выиграть еще несколько драгоценных мгновений.

– Ты клянешься? – спросила она, делая крошечный шаг вперед.

– Нет! – взревел Гэйлон и нанес удар Камнем. Кингслэйер взметнулся вверх неуловимо быстрым движением и парировал выпад. Свечение клинка стало ярче, раздалось шипение и громкий гул, словно меч поглощал энергию атаки. Не прошло, однако, и секунды, а Кингслэйер снова заурчал спокойно и ровно.

Люсьен довольно рассмеялся.

– Ты не понимаешь, как это может быть, мой принц? Так вот, ты – бессилен, столь же бессилен, как когда-то во сне, который посылал тебе Фейдир. Помнишь ли ты Джессмин, принц? Помнишь, как я прикасался к ней? Нам было хорошо вдвоем, пусть это было только во сне? – Люсьен облизнул пересохшие губы. – Ты увидишь это еще раз, но наяву. Сейчас!

Люсьен снова перевел взгляд на Джессмин.

– Как давно я ждал тебя, принцесса. Я подставлял щеки для твоих целомудренных поцелуев, а сам едва сдерживался, чтобы не коснуться тебя. Это было больше, чем я мог вынести, но я держался? Теперь я понял, что твоя любовь никогда не будет принадлежать мне? но зато я получу все остальное.

Слушая Люсьена, принцесса вся дрожала. Его голос, его взгляд пугали ее гораздо больше, чем его слова, и она твердо решила, что ни за что не уступит ему той власти над собственной судьбой и жизнью, которую она так недавно вернула себе. И она вытащила из ножен маленький кинжал и спрятала его за спиной.

– Ты не пожалеешь, – продолжал уговаривать ее Люсьен. – Я очень опытен в делах подобного рода. Я умею причинять боль столь изысканную и сладостную, что ты будешь умолять меня повторять это снова и снова. Спроси хотя бы у леди Марсел, она расскажет тебе, как это бывает. А потом я сделаю для тебя все, что ты захочешь. Решай, сладкое сердечко. Приди ко мне сама, и твой принц останется жить.

Собрав всю свою отвагу, Джессмин сделала еще один шаг, держа кинжал наготове. Должно быть, Гэйлон увидел блеск стали у нее за спиной, так как ринулся вперед, чтобы остановить Джессмин.

– Не надо, Джесс, – нежно сказал он, обнимая ее своими сильными руками.

Кинжал выпал из руки Джессмин и зазвенел на каменных плитах пола.

– Оригинально, – прохрипел Люсьен, брызгая слюной. Его взгляд остановился сначала на ноже, потом на лицах принца и принцессы. – Вы умрете оба!

Кингслэйер снова взметнулся вверх, и его песня стала напряженной и громкой. Бежать было некуда, и Гэйлон бросился вперед, сильно оттолкнув Джессмин в сторону. Люсьен взмахнул мечом, пытаясь опустить его на голову принца, но Гэйлон нырнул под лезвие, и его пальцы сомкнулись на рукоятке грозного оружия в опасной близости от Камня Фейдира.

Жаркая энергия пронизала все его тело; это темные силы Орима соединились с могуществом талисмана Фейдира. Камень Гэйлона вспыхнул ослепительно и ярко, и басовитое гудение Кингслэйера превратилось в пронзительный визг. Люсьен рванул меч на себя, одновременно ударив Гэйлона коленом в бок. Острая боль пронзила его, но принц не ослабил своей хватки. Противники балансировали на самом краю огненной ямы, а между ними потрескивал и рассыпал яркие искры волшебный клинок.

– Кингслэйер! – вскричал Гэйлон. – Подчинись мне!

Сквозь страх и боль донесся до него ответ меча. Принц ощущал его колебания – два Камня одновременно пытались подчинить меч себе. Закрыв глаза, Гэйлон прошептал сквозь зубы:

– Я – наследник Рыжих Королей и твой хозяин. Убей моего врага, Кингслэйер!

Меч вдруг словно взбесился. Сноп голубых молний ударил в потолок и вернулся обратно, отразившись от каменных сводов. Синее пламя побежало по клинку, и на кончике меча вспыхнул желто-синий бурлящий шар. Потрясенные, противники застыли, прекратив попытки вырвать меч из рук друг друга. Синее пламя снова стекло по клинку к гарде, но не остановилось. Люсьен закричал протяжно и громко, и Гэйлон тоже вскрикнул, почувствовав острую жгучую боль, словно расплавленный металл потек по его жилам. Принц попытался разжать руку, но пальцы его как будто намертво прикипели к рукояти меча. Синий огонь перетекал с меча на его запястье, и Гэйлон в последнем усилии воззвал к своему Камню, который тоже касался Кингслэйера. Его маленький Камень откликнулся и позволил ему разжать пальцы. Гэйлон отнял руку, стряхивая с пальцев медлительный голубой огонь. Синее пламя вспыхнуло на рукояти еще ярче и рванулось вверх по рукам Люсьена.

Лицо короля перекосилось, превратившись в маску страдания и ужаса. Голубое сияние окружило его голову и пролилось вниз по всему телу и по ногам. Люсьен зашатался, непрерывно крича от боли, и его крики сплелись с победной и торжествующей могучей песней Кингслэйера. Плоть Люсьена стекала с костей как расплавленный воск и капала на пол подобно горящей смоле, а пронзительный крик еще долго эхом отдавался под сводами комнаты. Из коридоров донесся испуганный вой запертых в камерах узников.

Прижимаясь спиной к холодной каменной стене, Джессмин почувствовала в руке острую боль и только тогда осознала, что она сама вонзила зубы в собственную плоть, сдерживая крик ужаса. Гэйлон медленно поднялся с пола и подошел к принцессе. Его руки были обожжены и покраснели, а глаза лихорадочно поблескивали. Вопли узников понемногу затихали.

– Гэйлон, – раздался нежный тихий голос.

Джессмин огляделась и увидела предсказательницу Арканью. Женщина стояла на расстоянии нескольких шагов от них в своей длинной юбке и теплой кофте. Лицо Гэйлона стало вдруг очень печальным, и он повернулся к маленькой женщине. Джессмин стояла одна и смотрела на них.

– Миск? – сказал Гэйлон, и голос его сорвался. – Дэрин мертв.

– Я знаю, дитя мое, – Миск взяла принца за руку и подвела его к Наследию Орима. – Теперь он твой.

– Я не хочу его, – безразлично пробормотал Гэйлон, глядя на Кингслэйер.

Обугленные фаланги пальцев – все, что осталось от Люсьена, – все еще цеплялись за рукоять меча, но камень Фейдира отвалился. Золотая цепь расплавилась и застыла на полу небольшой лужицей.

– Все равно тебе придется им владеть, – мягко сказала Миск. – У тебя теперь есть твое королевство. Возьми его.

Она заставила Гэйлона протянуть обожженную руку почти к самой рукоятке, затем выпустила его. Бесконечная грусть появилась на ее узком лице.

Пальцы Гэйлона дрожали в нескольких дюймах от меча, но на лице его было написано мучительное сомнение.

– Возьми его, – повторила Миск. – Возьми его не ради себя, а ради Дэрина. Кингслэйер предназначался для него, но герцогу так и не удалось познать все его могущество.

Оглядевшись по сторонам, Миск добавила:

– Торопись, Гэйлон. Мой брат идет сюда. Он услыхал голос Кингслэйера, и я не могу сдерживать его. Скорее! Возьми свой меч и победи своих врагов!

Слезы потекли по щекам Гэйлона.

– Мои враги мертвы, Миск.

– Только посмей прикоснуться к моему мечу, и у тебя будет бесконечное множество врагов! – загремел под сводами подземелья еще чей-то голос.

Соленый и влажный ветер пронесся по комнате, и Джессмин увидала невысокого худого старика в темно-синих одеждах, который появился вдруг в самом центре зала.

– Кингслэйер мой, и только я должен владеть им! Не смей трогать этот меч!

– Нет, Сезран! – Миск бесстрашно шагнула вперед и загородила Гэйлона своим хрупким телом.

– Отойди в сторону, сестра.

Принц внезапно выпрямился, вся его печаль куда-то пропала.

– Делай, как он говорит, Миск.

Миск отступила в сторону, на ее лице Джессмин заметила легкую тень страха.

– Ты принял решение за меня, старик, – продолжил Гэйлон и потянулся за Кингслэйером.

Сезран сердито заворчал и, схватив свой Камень, высоко поднял его.

Тонкая голубая молния сверкнула в холодном и влажном воздухе подземелья. Гэйлон отскочил в сторону и пригнулся, счастливо избегнув попадания. Пол под его ногами взорвался, и на всех присутствующих посыпался тлеющий мусор и мелкие каменные осколки. Между тем принц выпрямился, и его Камень ответил молнией на молнию, только молния Гэйлона была больше и ярче.

Джессмин увидела на лице принца бешеную, неуправляемую ярость, и это испугало ее. В комнате пахло грозовой свежестью, озоном и паленой серой. Пол так сильно трясся от магических ударов, что принцесса не устояла на ногах и отшатнулась к стене. Миск тоже укрылась в нише возле лестницы.

Сезран выхватил из воздуха еще одну молнию и быстро превратил ее в огненный шар. Голубое сияние превратилось в раскаленное белое свечение, и тогда Сезран подбросил пламенеющий шар в воздух. Крошечное солнце закачалось над головой мага, а потом скользнуло ему за спину и стало медленно опускаться все ниже. У ног Сезрана шевельнулась густая черная Тень. Сначала неуверенно, а потом все быстрей и быстрей она поползла по усыпанному соломой полу в направлении Гэйлона.

Принц рассмеялся:

– Это все, что ты можешь? Похоже, что ученику придется поучить своего учителя.

Из Камня в его перстне плеснул яркий свет. Голубое сияние превратилось в яркую сферу, которая, быстро меняя свой цвет, всплыла над Головой принца еще более ярким светилом, чем солнце Сезрана. Тень на полу посерела, потом стала уменьшаться и таять, а ей навстречу уже тянулась четкая, черная Тень Гэйлона.

Сезран гневно вскрикнул и закружился на месте, его синие свободные одежды взвились в воздух. В комнате подул ураганный холодный ветер, несущий в себе острые ледяные иглы. Этот ветер вцепился Гэйлону в волосы и ударил в грудь с такой силой, что принц чуть не задохнулся. Леденящий вихрь обвился вокруг него, и Гэйлон ощутил, как на его руках и ногах нарастает толстая ледяная корка. Чувствуя, как застывают и деревенеют руки, Гэйлон, поддавшись страху, позвал свой Камень.

Камень откликнулся, и солнце над головой принца запылало еще горячей.

Огненный шар опустился ниже, и лед растаял, превратившись в воду и в пар. Горячие облака стремительно унеслись прочь. Ураган продолжал неистово завывать, но теперь в его жуткой песне слышались растерянность и разочарование.

Ошпаренный юноша, задыхаясь, упал на пол. Горячий туман рассеялся, стих ветер и погас огонь, и принц увидел Сезрана, лежавшего в двух шагах от него.

– Сдаешься? – прохрипел маг.

– А ты? – Гэйлон выдавил из себя горький смешок. С трудом ему удалось сначала встать на колени, а потом выпрямиться во весь рост. – Что бы ты ни говорил, но я принадлежу к династии Рыжих Королей, и этот меч – мой.

– Нет, – прорычал Сезран, но у него не было сил даже подняться.

Принц отыскал среди засыпавшего пол мусора Кингслэйер, и Миск, снова приблизившись к нему, шепнула:

– Возьми его.

Джессмин наблюдала за ними, и, когда Гэйлон потянулся к рукояти меча, она вдруг испугалась. Это был легендарный Кингслэйер, который уничтожил уже двух королей. Что он может сделать с Гэйлоном?

– Не надо! – Джессмин бросилась к юноше, надеясь его остановить. Ее пальцы сомкнулись на запястье Гэйлона слишком поздно – юноша уже коснулся меча.

Почувствовав Камень принца, Кингслэйер снова ожил. Могучая энергия, хлынувшая через него в обоих, заставила Джессмин вскрикнуть. Принцесса ощутила одновременно торжество, гнев, безграничное могущество и ненависть, и эта странная смесь эмоций и чувств заставила ее отступить. Запнувшись о выбоину в полу, Джессмин упала. Руку ее дергало и покалывало, но она не обращала на это внимания. Как завороженная смотрела она, как Гэйлон все выше поднимает меч.

Гэйлон больше не помнил о Джессмин, как не обращал он внимания ни на что вокруг, кроме меча, который он держал в руке. Страшное превращение происходило с ним прямо на глазах Джессмин. Лицо Гэйлона, заросшее красно-рыжей бородой, наполнялось радостью, ощущением чуда, сознанием собственной власти и могущества. Только в этот миг Джессмин до конца осознала, что Гэйлон был подлинным королем-магом, и эта мысль заставила ее сердце сжаться.

– Глупец! – завопил Сезран, которому наконец удалось вскарабкаться на ноги.

– Попридержи язык, старикашка! – оборвал его Гэйлон. Он направил острие Кингслэйера на старого мага, и Сезран отшатнулся. – Теперь я понял, кто ты такой?

Сезран вздрогнул, словно от удара, а Миск начала смеяться, но Гэйлон продолжал:

– Ты вор и лжец, Сезран!

На лице мага вспыхнула бессильная ярость.

– Как ты смеешь, наглый выскочка?

– Будь осторожен, когда разговариваешь с ним, брат? – предупредила Миск.

– Тише, дорогая Миск, – неожиданно ласково сказал Гэйлон.

Теперь в его глазах были покой и страсть, но ни малейшего признака гнева.

– Послушай меня, Сезран! – Гэйлон со звоном опустил меч на каменные плиты пола, и Кингслэйер отозвался громкой торжествующей песней силы. – Теперь, когда Кингслэйер мой, я завоюю весь этот мир и все, что в нем есть. А когда я закончу, он поведет меня в другие миры. Может быть, даже в твой мир, колдун!

При этих словах Гэйлона Миск наклонила голову, и Сезран обрушил свою ярость на нее:

– Смотри, что ты наделала, женщина! Не я ли предупреждал тебя, что он слишком могуч и чересчур импульсивен?

– Помолчи, старик! – резко перебил его Гэйлон и повернулся к Миск. На губах его заиграла слабая улыбка. – Не бойся меня, добрая Миск. По сравнению с твоей моя жизнь – всего лишь песчинка рядом с горой, но благодаря тебе обо мне будут помнить долго. Я ни за что не причинил бы тебе вреда? – он помедлил, – ни тебе, ни твоему брату.

В комнате наступила тишина, неожиданная и странная. В затененных углах беспокойно замелькали другие Миск, и до слуха Джессмин донесся их печальный неразборчивый шепот. Та Миск, которая стояла подле Гэйлона, посмотрела на юношу с такой же тоской, какую принцесса уже однажды видела в ее глазах.

– Однажды мой брат взял камень, который не принадлежал ему. То была черная драгоценность, внутри которой был заключен пламень звезд. Он использовал этот камень, чтобы перенести нас сюда, а затем изготовил с помощью этого камня страшный меч, который выменял на свой Колдовской Камень. Так из-за его эгоизма и алчности много лет назад изменилась судьба вашего мира? – В глазах Миск мелькнуло сожаление. – Я знаю, что Кингслэйер в твоих руках может быть опасен, но это необходимо было сделать. Ты – единственный, кто сможет открыть новую эру для своего мира. Помни мои слова, Гэйлон Рейссон, цена будет высока! Горе и смерть вечно будут твоими спутниками? Может быть, было бы лучше, если бы меч достался Фейдиру, – неожиданно пробормотала Миск, и ее темные глаза заглянули в глаза Гэйлона. – Как ни злобен он был, но ему не хватало ни дерзости, ни ума, чтобы увидеть что-то за пределами этого мира. Возможно, мой брат прав, а я совершила ужасную ошибку.

– Нет, – возразил Гэйлон, но Миск замерцала, превращаясь в далекое пятнышко света, которое мигнуло и погасло.

В глазах принца блеснули слезы, но когда он повернулся к Сезрану, его лицо снова стало холодным и твердым.

– Ты должен быть здесь, старик, когда я стану собирать свое войско. Ты будешь моим советником.

– Как хочешь, – неожиданно спокойно согласился Сезран, однако в его голосе и в глазах была горечь. – Будь осторожен, король, мое проклятье на мече сильно. Мне нужно только дождаться. Он непременно уничтожит тебя, и, когда это случится, я буду рядом, чтобы наконец получить то, что принадлежит мне.

Маг сжал в ладони свой Камень, и возникший вокруг него воздушный вихрь укрыл Сезрана от взглядов Гэйлона и Джессмин. Некоторое время могучий смерч извивался на каменном полу, затем воздушные вихри успокоились и пропали. Вместе с ними исчез и Сезран.

Гэйлон отыскал Джессмин взглядом и повернулся к ней. На лице его было такое выражение, словно он видит ее впервые, а Джессмин испугало его лицо, на котором ясно были написаны триумф, железная воля и сила. Принцесса повернулась и побежала от него, спотыкаясь на замусоренном полу.

– Джессмин!

Она остановилась, и принц нагнал ее широким торопливым шагом.

– Не прикасайся ко мне! – предупредила Джессмин, чей страх превратился в гнев.

На лице Гэйлона появились сомнение и нерешительность, а принцесса поняла, что у нее тоже есть власть, сокрушить которую не мог никакой меч. Эту власть над Гэйлоном дала ей ее любовь. Страх и гнев Джессмин растаяли без следа, и их место заняла надежда. Ей стало ясно, что за годы, пока они были разлучены, душу Гэйлона заполнила тьма. Джессмин стала свидетелем его беспощадной мести Люсьену, а Камень позволил ей заглянуть в его сердце еще тогда, когда он с мрачной ненавистью расправился в лесу с людьми Нанкуса. «Да, – поняла Джессмин, – тьма завладела Гэйлоном Рейссоном, и только я могу помочь ему победить этот мрак».

Чувствуя, как бьется ее сердце, Джессмин заглянула в глаза принца. Слезы жалости потекли по ее щекам, когда Гэйлон положил Кингслэйер на камни к ее ногам и нежно погладил ее по лицу обожженными ладонями. Отведя с лица Джессмин ее золотисто-желтые волосы, Гэйлон вытер ей слезы и склонился ниже.

Его прикосновение было горячим и жарким, и Джессмин закрыла глаза. Руки Гэйлона наклонили назад ее голову, а горячее дыхание коснулось лица принцессы. Сухие губы принца легко дотронулись до ее дрожащих век, а потом прижались к ее губам, и Джессмин почувствовала на них вкус крови, почувствовала прикосновение колючих усов. Тяжелые ладони принца легли ей на плечи и с силой прижали ее к его груди. Поцелуй Гэйлона стал требовательным и жадным, и Джессмин поняла, что за голод терзает его. Этой ночью он вернул себе корону и королевство и хотел получить еще одну, самую главную вещь. Джессмин не могла бы остановить его, ибо и она хотела того же.