Текст книги "Помоги мне исполнить мечты"

Девушка залилась смехом. Затем она сделала еще одну затяжку, все еще смеясь, и сказала:

– То есть тебя совсем не смущает то, что убийство – это противозаконно? – Снова смеется. – А ты забавная.

Не знаю почему, но её слова меня расслабили. Они немного меня успокоили, словно я беседую с Лондон, а расслабить меня удавалось только ей. Я протягиваю руку девушке и говорю:

– Эмили.

Девушка перекладывает сигарету в левую руку, которой раньше она подпирала голову, раскачиваясь на стуле со спинкой, а правой сжимает мою ладонь.

– Фелиция, – произносит она. – Можно просто – Фо.

– Фелиция? – удивляюсь я.

Теперь-то я поняла, кто она! Её я встретила в первый день в школе, ей же помогла на вечеринке у Гарри, о ней слышала различные слухи. Фелиция раньше считалась главной профурсеткой школы, но теперь её место досталось мне. Какое совпадение!

– Не уж-то узнала? – снова ухмыльнулась Фо.

Я кивнула. У меня было полно вопросов к ней, но я не знала, как начать, что спрашивать. Почему её раньше считали продажной? Что случилось? Что значило её «Или я просто ошибалась на твой счет?». Почему она заговорила со мной сейчас, а не тогда, на вечеринке? Но задать я их не успела. Фо собрала свои вещи, попрощалась со мной и скрылась за дверью. А я ожидала окончания занятия и звонка на большую перемену, когда мы все идем в столовую.

Возле корпуса со столовой меня ждали Лондон и Трент. Лондон ходила из стороны в сторону, описывая небольшой квадрат, взгляд у неё напряженный, руки скрещены на груди. Трент же стоял, подпирая стенку, держа руки в карманах.

– Все хорошо? – спросила подруга, когда я подошла к ней.

– Лучше не бывает, – иронично проговариваю. – Что ты знаешь о девушке по имени Фелиция?

– Фелиция Милкович? – переспросила Лондон, я пожала плечами. – Еще одна жертва сплетен. – Выдохнула подруга.

Раньше мы садились обедать за один и тот же боковой столик – Трент всегда его занимал для нас. Но сейчас, когда мы вошли, все, кто находился в столовой, обратили внимание на нас. Естественно, все столики были заняты.

Мы, молча, взяли по подносу и встали в очередь. Есть мне совсем не хотелось, потому я взяла лишь небольшую миску овсяной каши, яблоко и апельсиновый сок. Мы с Лондон подходили к столикам, где были свободные места, но те, кто уже за ними сидели, постоянно отмазывались, говоря, что здесь занято. Некоторые же просто смотрели на нас с усмешкой или с упреком, отодвигали стулья или ставили на них свои сумки. Здесь и невооруженным глазом понятно – никто не желал нас видеть. В особенности меня.

Это меня взбесило. Я резко развернулась, твердо решив уйти отсюда да подальше, но снова не заметила людей, которые были рядом, и столкнулась с кем-то. Не знаю почему, но мои руки внезапно ослабли, и я выпустила из них поднос с едой. Он с грохотом упал на пол. Яблоко полетело куда-то в сторону, картонный пакет с соком перевернулся, но к счастью, он был закрыт, а каша разлетелась по всему подносу, немного запачкав пол.

– Черт возьми, ты меня что, весь день преследуешь!

Боже, как мне стыдно! Я подняла с пола упаковку сока и посмотрела на того, кто ко мне обратился.

– Опять ты! – слишком грубо произнесла я. – Я бы то же самое сказала на твой счет!

В глазах парня что-то блеснуло, он поднес руку ко лбу, а затем покачал головой, его волосы растрепались

– Ну, уж не я сегодня весь день ищу встречи со своей спиной, – произнес он и улыбнулся.

Как же я его ненавижу. Не знаю за что, ведь весомых причин нет. Он меня раздражает, выводит из себя

– Да пошел ты! – вырвалось у меня.

Я развернулась и направилась на выход из столовой

– Истеричка, да еще и неуклюжая, – произнес парень, но меня уже рядом не было.

Я снова кое-как отсидела предпоследний урок. Лондон ничего у меня не спрашивала – это на неё не похоже. Наверное, она тоже волновалась и думала, как же исправить всю эту ситуацию. Затем ей пришло что-то в голову, и она попросила подождать её с Трентом возле кабинета миссис Страйдер – следующим у нас химия. Чтобы добраться до её кабинета, нужно перейти в другой корпус. Но когда я оказалась в назначенном месте, то подруги и её парня там еще не было, зато были кое-кто другие. Я прислонилась к батарее и стала внимательно следить. Фелиция разговаривала с тем самым ненавистным мне парнем, затем она заметила меня, и её собеседник увидел меня тоже. Они говорили обычным тоном, я не могла полностью расслышать все, но слышала лишь отрывки:

– Я ошиблась, ты был прав, – произнесла Фо.

– У меня хорошая интуиция, – ответил парень.

– Я запрещаю.

– А я никого не слушаю.

Не понимая, о чем они беседуют, я прекратила подслушивать, но никак не могла оторвать от них глаз. Вдруг чьи-то руки прижали меня к стене. Запах одеколона ударил в нос. Я остолбенела от страха, а коленки начали подгибаться. Неприятные воспоминания снова вспыхивали в голове.

– Эми, может, повторим? – спросил Брэд, выдыхая слова мне в губы.

– Отвали! – закричала я и со всех сил оттолкнула его от себя.

– Шлюха! – произнес Брэд

– Ты же знаешь, что это не так. Ты во всем виноват! Я тебя ненавижу! – Слезы произвольно выступили на глазах. То ли от страха, то ли от боли, которую я испытывала, то ли от гнева.

Я попятилась, потому что Брэд шел на меня. «Шлюха!» – произнес он снова. У меня в груди защемило еще больше. Как я могла настолько ошибаться в этом человеке?! Он же ничуть не лучше Стейси, подыгрывает ей, делает все, что угодно, лишь бы поднять свою популярность.

– Шлюха! – еще раз сказал он.

Все свидетели снова достали свои телефоны. Они начали выкрикивать что-то вроде «Давай!». Они начали сжимать своё кольцо вокруг меня.

– Подонок… – послышалось позади меня.

И светловолосый кучерявый парень, внезапно подскочивший к Брэду, резко ударил его в челюсть. Брэд попятился и чуть не упал. Он схватился за свой подбородок, из разбитой губы засочилась кровь.

Сквозь весь хор наблюдателей, послышался громкий и строгий голос

– К директору! Немедленно!

Но я уже ничего не видела, меня за руку схватили и потащили прочь от этого цирка. Это была Фелиция, она вела меня куда-то. Я пыталась унять слезы, но не могла. Внутри меня вновь сидело то самое чувство страха, что одолевало меня две ночи назад.

– Вот же импульсивный придурок, – произнесла брюнетка.

Я была поражена. Зачем ему заступаться за меня? Сначала он придирается ко мне, говорит, какая я сумасшедшая, что ужасно то, что я делаю, называет меня истеричкой, а затем заступается. Что за чертова двойственность!

– Кто это? – спросила.

– Мой брат. Майки.

«Майки», – повторяю про себя. Сначала у меня учащается пульс, потому что я вспоминаю обо всех книгах, которые я брала, и на которых оказывалось это имя, но затем все встает на свои места. Если он её брат, то его фамилия начинается на букву «М», а не на «Б». Все в порядке.

Куда меня ведет Фо, я не знала. Мне нужно было её обо всем расспросить, нужно было позвонить и Лондон, предупредить подругу.

– Куда ты меня ведешь? – спрашиваю наконец-то, но мне не ответили.

Я одергиваю руку, утираю оставшиеся слезы и останавливаюсь. Фо оборачивается и смотрит на меня словно на сумасшедшую.

– Ты что, не понимаешь всю ситуацию, в которую ты влипла? – спрашивает она.

– Я понимаю все прекраснее некуда. Но зачем ты мне помогаешь? По-моему, я – всего лишь лишняя проблема на твою голову.

– Потому что Майки попросил, – ответила Фелиция.

– Абсурд! Я его даже не знаю.

– Невелика беда. Идем, я тебе всё объясню, – говорит девушка и жестом зазывает меня идти с ней.

– Мне нужно позвонить Лондон!

Фелиция протягивает мне свой мобильник, я беру его и набираю номер подруги. Когда она приходит, то сначала удивляется, почему это я вместе с Фелицией Милкович, но затем произносит:

– Мы с Трентом кое-что придумали – способ, как разоблачить Брэда. Но для этого нам нужна помощь твоей знакомой. Надеюсь, что Ив нам окажет услугу.

– Ив? – переспрашиваю я. Лондон кивает. – Хорошо, я с ней поговорю.

Фо уже хотела забрать меня, чтобы поделиться тем, чем желала. Но её снова прерывают

– Эмили! – звучит у меня за спиной.

Я разворачиваюсь и вижу подходящую девушку. Смуглая, со светлым цветом волос и вьющимися волосами. Она робко подходит ко мне, потирая свои плечи, но явно не из-за холода.

– Прости меня. Я не хотела, чтобы так случилось. Не хочу следовать мерзким указаниям Стейси, потому что она ослеплена местью. Я знаю правду и верю тебе, мне стыдно за то, как вела себя все это время. И я хочу тебе помочь, даже знаю чем, – произносит Лейла.

– Хорошо, – отвечает Лондон. – Значит, у нас есть большой план, куча дел, и совершенно нет времени, чтобы его привести в действие. Нужно спешить.

Комментарий к главе

– отсылка к Джону Грину.

Шестнадцать

– Значит так, – говорит Фелиция.

Я и Фо сидели на трибунах на спортивной площадке за школой. Здесь никого не было. Уроки закончились, и вряд ли кто-нибудь сюда придет. Идеальное место, если нужно поговорить о важном.

– С самого начала тебе не нужно было знакомиться с Брэдом и его компанией, – продолжает темноволосая.

– Ты Трента имеешь в виду тоже? – спрашиваю я

– Да.

– Нет, он не такой, как Брэд. Он помогал мне, а не ему, – произношу.

Я верю лишь в то, что вижу. В то, что проверено мною. Трент хороший, он ни разу не сделал мне что-либо плохое, даже защищал. Для меня Трент будет славным всегда. Хотя, может быть, я и в нем ошибаюсь?

– Я говорю лишь то, что знаю. Возможно, он изменился, но раньше и у него была не лучшая репутация. – Фелиция пожимает плечами.

Сглатываю. Почему-то мне кажется, что теперь все, кто меня окружает, предадут меня, сделают какую-нибудь пакость. Конечно, Лондон не входит в этот список «всех». Но, тем не менее, ощущение предательства не оставляет меня. Нельзя никому верить.

– Во-первых, тебе нужно было остерегаться Брэда и одного из его лучших друзей – Гарри. Они самые мерзкие из всех. По большому счету лучше не связываться со всей футбольной командой, но с ними особенно. Во-вторых, это наши пижонки. Стейси – главарь и создатель mean girls. Раньше она встречалась с Брэдом, естественно, ради репутации. Они постоянно ругались, расставались, снова сходились, находили себе на стороне кого-нибудь еще – и это все только поднимало их репутацию. Они считают друг друга личными игрушками, никто не должен играть с ними, кроме их самих. Стейси постоянно запугивала своих возможных конкуренток и снова возвращала себе Уайта. Но затем появилась ты, и Брэд решил променять Стейси на тебя. И все думали: «О боги, что с ним случилось? Не уж-то влюбился?». Ха. Ничего подобного, как видишь.

Я смотрела вниз, на свои ноги, на свою обувь, и шаркала ногами. Мне хотелось разодрать асфальт, пробить его, посмотреть, что там внутри. Хотелось взглянуть на раскаленное ядро нашей планеты, на его сердце. Что бы я тогда почувствовала? Наверное, то же, что и сейчас. Разочарование. В асфальте нет сердца и глубины – это камень. А жидкое ядро нашей планеты, находящееся на глубине под сотню тысяч километров – всего лишь железо. Не нужно искать глубины в тех вещах, где её и не может быть.

– Феба – девушка Гарри. Их обоих ты, кажется, видела. Гарри использует Фебу как подстилку в одинокие вечера, во все остальные дни у него всегда найдется по девушке. Видимо, Феба даже не против такого расклада. Она считается шестеркой Стейси, хотя думает, что они лучшие подруги. По-моему, так это просто смешно. Эти две бесят меня больше всех, первая – считает себя лучше прочих людей, вторая думает, что она законодательница моды, и обе думают, что они не отразимы, потому что они в составе команды чирлидеров. Меня от них блевать тянет, – проговорила Фо и поежилась.

Брюнетка достала пачку сигарет из своей сумки. Закурила. Я смотрела на неё, как завороженная. Синеватый дымок растворялся в воздухе спустя доли секунд после выдоха. У Фо получались очень забавные колечки из дыма.

Мне так паршиво. На душе скребли кошки. И больше ничего. Боли нет. Пустота заглатывала все возможные чувства в свою бездну. Это словно ты остаешься один в темноте, ты кричишь, бьешь невидимые стены, но никто не слышит – все впустую.

Никогда раньше меня не охватывало такое желание – безумное желание забить эту боль никотином. Внутри всё напряжено, натянуто. Горло высохло, и ты не знаешь, чего же хочется. А хочется отравиться, умереть. Включить какую-нибудь грустную песню и тихо-тихо рыдать под неё. Так, чтобы никто не видел. Сначала хочется получить хоть какое-то лекарство, любое, лишь бы оно помогло, лишь бы ты выжил. А затем хочется получить лекарство от боли, которое медленно, но верно, тебя убьёт. И тогда на помощь тебе приходят сигареты.

Я ведь никогда раньше не курила по-настоящему. То, как меня учила Лондон, не считается, я даже не вдыхала сигаретный дым. Я не знала, что такое может быть, у меня не было привычки курить никогда. Но сейчас это была не просто потребность. Наверное, именно в такие моменты своих жизней люди и начинают курить.

Выпрашиваю сигаретку у Фелиции. Она дружелюбно протягивает мне одну. Поджигает. Я вдыхаю и выдыхаю дым. Но ничего не происходит.

– Нет, ты не правильно делаешь, – говорит Фо. – Ты просто полощешь рот. А нужно вдыхать сильнее, чтобы пробрало до самих легких.

Я стараюсь следовать словам девушки. Вдыхаю еще раз. Глубже. Горло жгло и драло от боли. Я сильно закашляла. Сейчас я казалась себе ребенком.

– Вот так, продолжай. Горло и должно драть.

Делаю еще одну затяжку – теперь намного легче. А затем боль в горле совсем проходит. Вообще, любая боль проходит. Голову заполняет вакуум, расслабляя тело. Мысли лезут наружу. Кажется, что ты можешь обдумать всю маленькую вселенную, находящуюся в твоей голове. А любой, кто заставлял тебя страдать, покидает твоё тело и мысли с каждым выдохом. Лондон была права: сигареты помогают забыться.

Пока я осмысливала свою маленькую бесконечность, Фелиция продолжала свой монолог:

– Следующая парочка, идущая сразу за Стейси и Фебой и входящая в их клуб, – это Дженна и Карин. Дженна – высокомерная кобыла. Если ты не знаешь, как она выглядит, то слушай и лучше обходи стороной. Она очень высокая, наверное, метра под два. Очень худая, прямо как ты. – Фо легонько ткнула меня локтем под ребра. – Одна из лучших баскетболисток. У неё постоянно волосы собраны в хвост, кстати, тоже темные, и болезненный вид. Говорят, что она страдает булимией. С ней хорошо общается Карин, потому их можно частенько застать вместе. Карин – DJ школьного радио.

Я сразу вспоминаю удары. Тело, словно говоря о том, что тоже помнит их, начинает гореть. Сначала виски, потом коленки, живот, спина.

– Еще есть Бриттани и Лейла, но с ними ты знакома. Я это прекрасно помню. Не знаю, что Лейла забыла в их аморальной компании – она ведь и мухи не обидит. Скорее всего, из-за того, что она важный член школьного самоуправления. Их компашке везде нужно пустить свои корни, чтобы уничтожить тебя полностью.

– Скажи, зачем ты мне все это говоришь, зачем помогаешь? – неожиданно для себя говорю я.

– На самом деле, я не собиралась тебе помогать. – Фо пожимает плечами. – Ты у меня не вызываешь доверия, даже не знаю почему. Это все ради Майки, он ненавидит Брэда. Да и я не скажу, что он со мной в дружеских отношениях. А раз вы предложили отомстить этому подлецу, то я обрадуюсь, если у вас все получится.

– А ты за что его так ненавидишь?

– Есть за что.

– Расскажи, я ведь тебе свою историю поведала. – Сигарета уже почти истлела. Я тушу её о скамейку и выкидываю бычок подальше от себя. Мусорить – неприлично, но сейчас не до этики.

– Ну что ж, все равно ты узнала бы этого от кого-нибудь еще. Я наступала на эти же грабли в своё время. Мне казалось, что Брэд любит меня, а я его. Все произошло сумбурно и неожиданно: он был чересчур настойчив, и мне это не казалось странным. А затем выяснилось, что это фишка у большинства футболистов такая была: кто больше всего соблазнит девушек за пару месяцев в начале учебного года. Затем появилась Стейси, которая сразу же присвоила себе Брэда. А я забеременела. Стейси же и придумала эту кличку, а заодно и историю, как я переспала с половиной команды. И никто не опровергнул её слова, а Брэд даже подтвердил, придумав свою собственную историю. Ну, естественно, мои братья помогали мне, собирали деньги, которых у нас нет, и вскоре я сделала аборт. Но, тем не менее, о моем несчастье узнали все и ухмылялись.

– Ничего себе… – произнесла я.

Мне было ужасно жаль Фелицию, а после её слов об аборте появилась какая-то неприязнь. Да, у неё не было другого выхода, но все равно сейчас мысль об убийстве даже несформировавшегося ребенка для меня дика.

– Я не собираюсь помогать тебе. По мне, так человек сам должен учиться на своих ошибках и выкарабкиваться из их последствий. Но и мешать не буду, я хочу, чтобы у вас все получилось, – проговорила Фо.

– План Лондон сработает, он хороший, – говорю.

– Очень надеюсь. – Фо выдыхает и закуривает еще одну сигарету.

Когда я пришла домой, то Кристи со мной не разговаривала. Наверное, она обиделась за то, что я снова ушла без предупреждения. Родители были дома: мама хлопотала на кухне, папа прикреплял на стены шкафчики – ведь никто не додумывался сделать это раньше, да и сил не было. Вечер был славным – мы разговаривали о том, о сем друг с другом, пару раз папа спросил про моё самочувствие, но потом оставил эту тему. Чувство тепла семейного очага граничило с тем отчаянием, которое сидело во мне. Моя семья думает, что у меня все хорошо – и пусть. Я бы ни за что не рассказала им такое, это лишний повод для волнения. Но мне не нужно забывать о событиях, которые происходят за стенами моего дома.

Оставшись одна в своей комнате, я нахожу телефон, который я оставила в ту ночь дома, и звоню Ив. Она меня внимательно слушает, не перебивая, а затем соглашается, напоследок сказав: «Ну что ж, живем один раз, можно и попробовать».

А утром я проснулась слишком поздно и опоздала на первый урок, и никто не стал меня будить, как бы это ни было странно. Сорвавшись с постели, мигом умылась и оделась. Слышно было, как бушует ветер за окном, а это значило, что сегодня будет холодно. В такую погоду я всегда надеваю свитера, люблю их. Накинув на себя пальто и забросив на плечи рюкзак, я помчала в школу. Одно радовало – она близко. Нельзя было опаздывать на второй урок, только не сегодня, ведь нужно было встречать Ив.

Несясь по тротуару, я заметила на противоположенной стороне еще кое-кого. Ни одна я сегодня опаздываю. Мы не поздоровались. Когда я вбежала в коридор, где на посту сидел охранник, вслед за мной зашел и Майки.

– Эй, вы куда? – спросил охранник, когда я пошла за Майки, игнорируя присутствие здесь еще третьего человека. – Вы должны написать объяснительную.

– Можно мы просто пройдем? – спросил парень.

– Нет, вы же знаете устав школы.

– Идем, – сказал Майки и взял меня за руку.

Я вздрогнула от неожиданного прикосновения. Его рука холодная, но моя ничуть не теплее. Я заволновалась. Прикосновения для меня – это слишком личное. Не могу позволить кому-либо вот так легко прикасаться к себе. Потому я одернула руку, когда парень повел меня за собой. Путь преградил охранник:

– Знаете что, если вы не слушаете меня, то пройдемте к директору.

Миссис Аллен считается самым строгим директором нашего города. Она – женщина средних лет, с проседью в волосах, всегда носящая круглые очки на носу.

– И в чем же причина вашего опоздания? – спросила она.

– Ну-у, вы же не поверите, если я скажу, что моё домашнее задание попыталась съесть собака, а я старался помешать ей? – произнес парень и развел руки в стороны.

– Нет, не поверю, очень смешно, – серьезно проговорила миссис Аллен.

Не знаю почему, но мне стало смешно. Я прыснула в ладонь, еле-еле сдерживаясь от смеха, а Майки широко улыбался. Только сейчас я заметила, что у него на щеках ямочки.

Нам назначили наказание: убираться по школе после уроков. Это было ужасно. Когда мы вышли из кабинета, я невзначай сказала:

– Ты видел её лицо? Она так искривилась, просто бомба! – Ухмыляясь.

– Да, она определенно меня хочет, – ответил парень.

И я рассмеялась. Боги, как я рассмеялась. Вроде бы глупый подкол, но смешной. Я все еще частичкой себя недоумевала на счет такого отношения Майки ко мне, но моё чувство к нему теплело. Хотя и ненадолго.

– Может, скажешь, почему ты так себя ведешь? – спросила, как бы между прочим.

Неожиданно для меня парень отвернулся и сжал кулаки. Он сердился. Но на что?

– Ну, так что?

– А потому что не нужно быть такой наивной дурой, – ответил он.

– Придурок, – произнесла и ушла прочь.

Черт возьми, нет, все же я его ненавижу.

– Я купила! – радостно проговорила Лондон.

Она не спрашивала, почему я опоздала, просто сразу перешла к делу. И мне это нравилось. Я бы не хотела рассказывать то, что только что случилось.

– Покажи, – требую.

Лондон достает маленькую коробочку с мини-видеокамерой. Затем, когда мы подошли к подоконнику, достает и саму камеру. Она такая крохотная, что вполне помещается на кончике пальца.

– Здесь есть крепление, – говорит подруга. – А также можно цеплять на специальную липучку, – указывает на маленькие квадратики в коробочке.

– Сколько же ты за неё отдала? – интересуюсь.

– Да немного, правда. – Она пожимает плечами и улыбается.

Подруга рассказывает мне, что сигнал у этой крошечной камеры радиусом в 100 метров, транслирует она все, чему является свидетелем, на компьютер, а с него уж будет легко записывать видео. Лондон прикрепляет эту камеру на куртку Трента и отправляет его выполнять свою часть плана. Моё задание – это сидеть, не высовываться и никуда не лезть.

Затем, как мы и договаривались, приходит Ив. Она просто чертовски привлекательна! Черные локоны завиты, глаза подведены, губы накрашены красной помадой. Болезненной бледноте девушки эти цвета очень подходили и только украшали её. Сама же Ив на каблуках, в платье изящной походкой обходит всю школу. Она должна была попасться всем на глаза и должна быть замечена всеми.

Лондон все тщательно сохраняет на свой нетбук. Мы сидели под лестницей, которая всего за двое суток нам стала родной, и внимательно следили за тем, как осуществляется наш план. По коже пробегают мурашки, но уже не так страшно. Я понимаю, что это всего лишь трансляция, и Брэда сейчас здесь нет – нечего пугаться. Да и осознание того, что скоро он поплатится за свои поступки, греет душу. Месть – это блюдо, которое подают холодным, и это чувство самое приятное из тех, что я испытывала в последнее время. Сердце бешено колотилось, а по телу бежал адреналин, руки чесались, мне поскорее хотелось насолить Брэду.

Трент подходит к Брэду и просит у него прощения за то, что он предал их дружбу. Они пару минут разговаривают, Трент приводит множество убеждений в свою пользу, и Брэд сдается. Он согласен вновь с ним общаться.

– Ну, мы же с тобой как братья, да? – спрашивает Трент.

– Конечно, брат, – отвечает Брэд.

Затем они идут по коридору, где в этот момент проходила Ив. Её появление не могло остаться без внимания.

– Ого, а это что за цыпочка? – интересуется Брэд.

Он, видимо, совершенно не помнил Ив. Или не видел, как она выглядит раньше. Потому-то и был сражен её красотой сейчас.

– Это Иви, прелестна, да? – говорит парень.

– Ты её знаешь? – удивляется Брэд.

– Ну да. А что, понравилась?

– Конечно, – отвечает Брэд.

– Тогда пари: тот, кто первый её охмурит и переспит с ней, тому она и достанется. Только давай не так, как с Эмили, – говорит Трент.

– Я согласен, – хмыкает парень. И прибавляет: – У тебя нет шансов.

– Боишься проигрывать?

– Я не проиграю, обойдешься, – ухмыляется Брэд и ударяет собеседника кулаком в плечо.

Лондон все записывает на диск.

Конец учебного дня должен был быть сложным – нужно отработать наказание. Мне до жути не хотелось встречаться с Майки, но выхода нет. Нужно потерпеть еще два дня, всего два дня, Эмили.

– Добрый вечер, – говорит Майки, когда я подхожу к кабинету директора.

– Здравствуй.

Миссис Аллен выходит из своего кабинета ровно тогда, когда прозвенел звонок на следующее занятие. Она раздает нам список дел, – там всего два пункта – а также выписки на то, чтобы мы могли взять инвентарь – без них охранник нам ничего бы не выдал.

Первым заданием было мытье спортивного зала. Мы в тишине драили полы. Начинать разговор первая я не собиралась, да и говорить мне было нечего, потому я просто ждала, пока парень что-нибудь мне скажет. А этого не происходило до последнего.

– Смотришь «Игру престолов»? – внезапно спрашивает он.

Я не понимаю, зачем он это спросил. Почему именно это? Неужели ему больше не о чем меня спросить? Нечего объяснить? Лично у меня к нему всего два вопроса. Но я спокойно отвечаю:

– Как ты узнал?

– Увидел твою запись на стене в фейсбуке.

Он просматривал мою страницу, интересовался мною, ему было любопытно знать, что мне интересно, и это приводит меня в недоумение. Впервые ко мне кто-то вот так испытывает интерес и даже не отрицает этого. Я замолкаю, потому что ухожу в себя, в раздумья. Но Майки толкает меня и громко выкрикивает:

– Керлинг на швабрах!

Я сразу понимаю, что это значит. Мы начинаем дурачиться: сражаемся швабрами, выливаем полведра воды на пол и притворяемся, что это каток. Затем опрокидываем ведро и гоняем его по всему помещению, словно шайбу. Да, даже таким способом мы умудрились вымыть зал.

Мне было весело. Мы с Майки смеялись, дурачились, обливались и брызгались грязной водой, но нам было все равно. Впервые вижу такого человека, для которого важнее ощущения веселья, а не его последствия. После нам нужно было оттирать плитки в туалете от надписей, что было крайне трудно сделать.

– Ты меломан, – произносит Майки, когда мы оттираем ацетоном надписи, сделанные маркером.

– Это утверждение или вопрос? – спрашиваю.

– А ты разве слышишь в моём голосе вопросительную интонацию?

– Нет.

– Ну вот. – Я не вижу, какое выражение приняло его лицо сейчас, но в его голосе я слышу улыбку. – Тебя никто не понимает, – вновь утверждает Майки.

Сейчас он кажется мне еще более загадочным, чем прежде, потому что перечисляет все то, что мне нравится. Правда, нравится. И в моем сознании лишь один вопрос: «Откуда ты все это знаешь?». А те два вопроса просто испаряются в воздухе. И чтобы внести хоть какую-то изюминку в наш разговор, я тоже начинаю отвечать более загадочно:

– Может быть.

– Я знаю, что это так.

– С чего ты взял? – перебиваю его.

– Тебе хочется, чтобы люди понимали положение, в котором ты находишься, но они, к сожалению, не понимают. Тебе хочется, чтобы тебя обнимали, чтобы люди таким образом показывали их понимание, любовь. Но они этого не делают.

Я и не заметила, как он приблизился ко мне. Теперь мы могли разглядеть реакцию друг друга на наш разговор, хотя все еще не бросали своё дело.

– Мне нравится, когда меня обнимают, но лишь те, кто мне дорог. Любое прикосновение для меня – это нечто большее, чем просто жест, что-то личное и интимное. А так, все правильно.

Вдруг я ему все рассказала, вот так – легко. Точно так же, как и он начал спрашивать обо мне. Теперь я – совершенно не загадка, ведь объяснила большую часть своей души и самое главное, что было в ней. Боже, как же я не люблю эту свою черту характера – слишком быстро раскрываться людям. Хотя порой нам легче рассказать, что твориться у себя на душе незнакомым людям, чем нашим родным и друзьям.

– Уверен, я тебя заинтриговал, – произносит Майки.

– Мне кажется, что ты просто хорошо изучил мою страницу в фейсбуке.

– Не-а.

Мы закончили уборку туалета, а Майки все еще перечислял вещи, которые, по его мнению, должны быть мне по душе. И он был прав. Абсолютно. Во всем.

Мы забираем свои вещи из гардероба и одеваемся. Я укутываю шею мягким шарфом и надеваю своё пальто, которое мне почти по щиколотку. У Майки черное классическое пальто чуть выше колена. Хотя я снова забываюсь, у нас ведь разный рост: он выше меня на две головы.

Чем-то этот парень меня заинтересовал, и сейчас тянет к нему ужасно, хочется говорить с ним часами на пролет. Говорить. Говорить. Говорить… Я даже забыла о том, что у меня к нему есть неприязнь и какая-то ненависть. Все это так смешалось. Я не знаю, кто он. Я не знаю его характер. Могу лишь сказать, что он мне интересен, пусть и так двулик.

– Ты любишь плакать? Нравится думать о чём-то печальном? Об утерянном прошлом, например, об ошибках? – спрашивает он. Именно спрашивает, а не утверждает, это сразу понятно по интонации голоса парня.

– Не совсем. – Да, определенно о прошлом я думаю, но не до такой степени, чтобы плакать, вспоминая его. Хотя ошибки… Я бы вернулась назад, чтобы их изменить, если бы была такая возможность.

Майки хмыкает, затем слегка ухмыляется и, вернув прежнее серьезное выражение лица, продолжает:

– Не откровенничай со мной, ты меня не знаешь.

– Я откровенничала? – Удивляюсь.

Вот оно, снова то самое чувство. Я его не понимаю. Он слишком странный и импульсивный. Сначала он говорит колкости, а затем переводит это в шутку или вовсе игнорирует.

– Разговор с незнакомым человеком – это уже откровение. А разговор о вещах, которые ты любишь – это уже более глубокие откровения. На будущее тебе.

И он уходит. А я так и осталась стоять посреди коридора с рюкзаком на плече и смотреть ему в след. В венах снова вскипала кровь. Я чувствовала, что злюсь, но и волнения здесь было не меньше. Нет, он мне не может нравиться. А даже если и тянет к нему, то это лишь из-за того, что он столько обо мне знает. Он меня бесит. Ненавижу Майки за его слова.

На следующий день на физкультуре у нас был водный волейбол. Урок был совместный: наш класс и класс, в котором учится Гарри. Я видела, как он смотрел на меня, раздевая глазами. Никто меня не жалует, но это лишь пока. Мы сумеем все доказать, мы сможем. Лондон была занята тем, что мы организуем завтра вечером, потому она не пришла в школу.

Вообще, я боюсь воды. Точнее не совсем воды, а глубины, потому что не умею плавать. Поэтому я стояла в бассейне у бортика и не сдвигалась ни на шаг. Когда урок близился к концу и нас отправили в душ и переодеваться, я ждала, пока душевая не опустеет, а за ней и раздевалка. Я опасалась всего и вся, потому что понимаю – любая из девушек может легко меня подставить или сделать какую-нибудь гадость. Оставшись одна, я приняла душ и надела майку, вся остальная одежда была у меня в раздевалке.

Неудачи преследуют меня на каждом шагу, как и смерть. Когда я вышла из душевой, Гарри набросился на меня и вписал в стенку, закрыв мой рот ладонью. Я брыкалась и пыталась укусить его за руку, но не вышло. Колотила его по спине руками, царапала, а Гарри мне отвечал: