Текст книги "Путь рыцаря. Роман"

Поднявшись, молодая женщина на мгновение подняла глаза, и Гая обожгло плескавшимся в них темным огнем. А в следующую секунду ее платье мелькнуло уже в проеме боковой двери.

– Женщины, – добродушно проворчал Гуго. – Как наседки – все квохчут и квохчут над детьми. А я считаю, что им нужна крепкая рука.

– Ну не в два года, Гуго, – возразил де Ранкон. – Я, как дед, думаю, пусть немного подрастет.

Гай не мог больше слушать этот разговор. Это было странно и дико – обсуждать такие вещи, когда вселенная рушилась прямо на глазах. Он попросил прощения и вышел из-за стола. Почти бегом он кинулся в свою комнату и, заперев дверь, рухнул ничком на кровать.

– Зачем ты приехал?

Не успев прийти в себя, Гай будто получил новый удар, от которого перехватило дыхание. Он резко сел и медленно оглянулся.

Бургонь стояла у окна, сложив руки на груди, и задумчиво смотрела вдаль, давая Гаю возможность притерпеться к сиянию. Он одним взглядом окинул всю ее невысокую стройную фигурку, жадно впитывая каждую черточку, каждую складку на платье. Он забыл ответить на заданный вопрос, так и продолжая молча пялиться на нее, поэтому Бургонь повернула голову и повторила:

– Зачем ты приехал?

Гай не был уверен, что голос послушается его, но все же попытался:

– У меня здесь есть дело.

– Не ври. Ты приехал с моим мужем, – она снова отвела взгляд, и стало немного легче, хотя голос все равно сорвался.

– Я не знал, что он твой муж. Это правда.

Она снова обожгла его яростным взглядом и опустила ресницы.

– У меня есть ребенок.

Гай поднялся и шагнул к ней.

– Я понял.

– И муж.

– Да, я видел, – он сделал еще шаг.

– И дом, – она повернулась и подняла подбородок. – У меня все хорошо.

– Конечно, – он через силу кивнул. – И ты… все так же ненавидишь меня.

– Все так же… – прошептала она, протянув к нему руки.

Косы водопадом заструились по спине, возвращая их в прошлое, будто и не было этих трех лет, будто они все еще почти дети. Голубые глаза потемнели, и холодное пламя схлестнулось с обжигающей страстью карих. На секунду вернувшись к реальности, она оттолкнула Гая от себя.

– Бургонь… – только и мог прошептать он. Сердце снова рвалось из груди, разрывая оковы ребер. От боли он застонал и опустился на колени на ковер у ее ног. Бургонь де Ранкон торжествующе улыбнулась.

– Да, это то, что нужно… – сказала она. – Мне тоже было больно… Тогда.

Гай больше не мог выносить этой муки, поэтому сделал единственное, что могло облегчить боль. Он с силой потянул женщину к себе, заставив опуститься рядом, и рванул тонкую шерстяную ткань.

– Ты испортишь… мне… платье…

Но это было уже неважно. Неважно для обоих.

Глава одиннадцатая

Она ушла, когда он еще спал, оставив лишь легкий запах фиалок в складках покрывала. Проснувшись, Гай оглядел спокойную и скучноватую комнату. Ничто в ней не напоминало недавнего сумасшествия. Оставалось надеяться, что приступ миновал и теперь можно будет заняться, наконец, поручением Морли.

Тайник находился в комнате, которую граф занимал здесь три года назад, и проблема заключалась в том, что сейчас в ней спал де Ранкон, а де Ранкон всегда выставлял охрану – двое стражников снаружи у двери, двое – внутри. Как пробраться внутрь – вот главный вопрос, занимавший сэра Гая, пока он одевался, чтобы спуститься к ужину.

За ужином Бургонь вела себя, как ни в чем ни бывало, будто едва знакома с гостем, и снова рано ушла, сославшись на нездоровье. Гаю пришлось сидеть до конца и слушать малоинтересные разговоры об управлении поместьем, которые вели между собой Жоффруа де Ранкон и его зять. Неожиданно Ранкон оторвал заскучавшего гостя от мечтаний вопросом:

– Сэр, а что вы думаете о ее величестве Алиеноре?

Оказалось, что разговор зашел о политике, а он и не заметил. Гай улыбнулся и честно сказал:

– Я отношусь к ее величеству с глубоким почтением и восхищаюсь ею. Я преданный ее слуга, как и слуга короля.

Гуго одобрительно крякнул и подмигнул Гаю. Де Ранкон прищурился:

– Но не кажется ли вам, любезный сэр, что в наше время трудно служить одновременно и королю, и королеве, коль скоро ее величество под арестом и наложил это прещение король?

– Верно, милорд, – отозвался Гай. – Но я, принося рыцарскую присягу, клялся служить своей стране и королю, и не желаю нарушать эту клятву. А королеве Алиеноре я предан по зову сердца, чтобы служить ей – мне клятвы не нужны.

Дерзкий ответ понравился хозяину замка, и он перевел разговор на другое. Гай порадовался, что смог достойно выйти из сложного положения, не солгав – редкая удача. После ужина старый лорд собрался к себе, а Гай вызвался его проводить.

– Вы молодец, – шепнул ему де Лузиньян, когда юноша проходил мимо. – И везунчик. Как ловко вы выкрутились – ведь Жоффруа всех пытает на предмет преданности королеве.

– Я всего лишь сказал правду, милорд, – склонил голову юноша.

Гуго хлопнул его по плечу и снова подмигнул.

В коридоре перед спальней де Ранкона сидели двое стражников, и горел яркий свет.

– Выпьем? – предложил Гаю хозяин, отворяя ключом дверь. – Полезно, знаете ли, для крепкого сна.

Ничего необычного. В голове слегка шумело, но Гай был доволен произведенным осмотром комнаты. Под половицей в углу была спрятана вещь, настолько дорогая графу Морли, что он затеял сложную игру, дабы вернуть ее себе. С какой целью – этот вопрос тревожил Гая больше всего, потому что он-то знал, что Морли врет так же легко, как дышит.

Сэр Гай запер дверь, снял куртку и пояс и устало повалился на кровать.

…Ее выдал аромат фиалок. Гай перекатился на бок и сгреб Бургонь в объятия.

– Нехорошо заставлять женщину ждать.

– Я пил с твоим отцом.

– Раньше ты не пил.

– Я вырос, – он глубоко вздохнул от накатившего счастья и поцеловал ее.

– Но не поумнел, – улыбнулась Бургонь. – Для чего тебе нужен Гуго?

Гай плоховато соображал в данную минуту, его больше заботило одеяло, в которое Бургонь завернулась, как куколка.

– Ну… он привез меня сюда.

– Зачем?

Непокорное покрывало никак не желало поддаваться. Гай дергал его, а Бургонь нисколько не желала ему помочь.

– Ты все еще служишь королеве?

– Я служу графу Морли.

– Так зачем ты здесь?

– Я должен забрать забытую графом вещь. Она в комнате твоего отца, – Гай начал раздражаться, сам почти запутавшись в проклятом одеяле. – Да что ж это такое!

– Иначе мы не смогли бы поговорить, – улыбнулась Бургонь.

– Почему?

– Вот поэтому, – она одним гибким движением высвободилась из кокона, и темное пламя вновь поглотило Гая Гизборна, стирая границы мира и лишая мыслей и слов…

– Не уходи, – попросил он, глядя на ее тонкий силуэт за занавеской кровати.

– Я должна, ты же знаешь.

Он со вздохом откинулся на подушки. Он знал это. Как знал и то, что попадись они – и за жизни обоих никто не дал бы и ломаного гроша.

– У меня мало времени, – сказал Гай.

– Его вообще мало.

Она оделась и подошла к нему.

– Что ты предлагаешь?

– Я мог бы увезти тебя в Англию.

Бургонь печально улыбнулась и молча покачала головой. Легко проведя рукой по его плечу, она выскользнула за дверь и исчезла, будто ее и не было.

На следующий день Гуго де Лузиньян отвел Гая к окну перед обедом.

– Я не могу оставаться здесь долго, мой друг. Ты должен побыстрее разобраться со своим делом.

Гая охватил мгновенный приступ паники. Нет, он не может уехать, оставив Бургонь. Один раз он уже отказался от нее и корил себя за это три года. О деле он вспомнил лишь во вторую очередь.

– Да, милорд. Я постараюсь.

Улучив момент, когда рядом никого не было, Гай остановил Бургонь в коридоре, ведущем в кухню.

– Сегодня я не приду, – прошептала она, оглянувшись по сторонам. – Муж требует моего внимания.

Гай сжал кулаки. На скулах выступили желваки, и он скрипнул зубами. Юная женщина внимательно посмотрела на него.

– А чего ты ждал? Я не принадлежу тебе. Не моя в том вина.

Гай опустил голову.

– Он уезжает через два дня. Но мое поручение не выполнено.

– Я помогу тебе, – пообещала Бургонь и убежала.

Почему он не мог заснуть? Мысли кружились в голове, будто стая ворон осенним вечером, и среди них не было ни одной приятной. Гай разрывался от невозможности выполнения поставленных задач, от острого сожаления и злости на Гуго де Лузиньяна, ради которого любимая женщина оставила его сегодня одного. Что, если Бургонь не сможет забрать из тайника искомое? Что, если станет известно об их встречах? И что, если она все же не согласится бежать с ним?

Забывшись беспокойным сном лишь под утро, Гай Гизборн не выспался, отчего спустился к завтраку в дурном расположении духа и застал за столом лишь Бургонь.

– Они не стали тебя будить, – тихо сказала она, когда слуг не было рядом. – Ты говорил, что ты не охотник. Отец и Гуго отправились в лес, – она повысила голос. – Придется вам скучать в моем обществе, благородный сэр.

– Это время покажется мне мгновением, – вежливо отозвался Гай, глядя ей в глаза.

Женщина вспыхнула и поспешно поднесла к губам кубок.

Они погуляли в саду, следя, чтобы случайно не оказаться на расстоянии меньше приличного. Гай рассказал Бургонь, где именно находится тайник.

– Я смогу зайти в комнату только после обеда, – нахмурилась она. – Надеюсь, будет еще не поздно. Потом принесу вещь тебе, и мы простимся. Провожать вас я не выйду. Не хочу.

Гай, сделал вид, что выпутывает край ее платья из кустарника, и сжал тонкие пальцы.

– Я не уеду без тебя. Я буду ждать тебя в любом случае.

Бургонь странно, пристально и отстраненно посмотрела на него, мягко высвободилась и ушла в дом.

После обеда сэр Гай отправился в свою комнату и стал нетерпеливо мерить ее шагами. Насчитав полторы тысячи, он услышал слабый стук и кинулся к двери. Бургонь проскользнула внутрь, как ласка.

– Вот, держи, – она протянула ему кожаный кошель, копию того, что повсюду таскал с собой Морли.

Гай рванул шнуровку и раскрыл его. Внутри лежали потускневшие от времени куски сургуча с оттисками гербов владетельных английских лордов. Гай быстро пересчитал – их оказалось двенадцать. Так вот из-за чего Морли постоянно подвергал свою жизнь опасности… Он спрятал обличающие его свидетельства, а многие были бы не против вернуть себе эти печати. И пока они существуют – существует и опасность. Если… Гай поднял голову и невидящим взглядом посмотрел на девушку.

– Это подло… – прошептал он.

– Что это? – спросила она с любопытством.

Но Гай был слишком возмущен. Передать печати принцу Ричарду значило обречь баронов на аресты и казни – король Генрих не простит своим вассалам даже попытки мятежа. Видимо, Морли решил раз и навсегда обезопасить себя от покушений.

Бургонь взяла его ладони в свои.

– Твое поручение выполнено, Гай. Теперь ты свободен.

Он посмотрел в тревожные темные глаза и притянул ее к себе.

– Да. Спасибо тебе. Теперь можно поговорить о нас.

Она отстранилась.

– «Нас» не существует.

Он погладил ее по волосам слегка подрагивающими от нетерпения пальцами, и Бургонь закрыла глаза, чувствуя властный призыв и сопротивляясь ему.

– Я люблю тебя, – выдохнул Гай. – Я любил тебя все это время.

– Нет, – отозвалась она. – Ты обманывал себя.

– Посмотри на меня, – попросил он. Девушка нехотя открыла глаза и окунулась в небо. – Ты тоже любишь меня.

Она покачала головой. Огонь в ее глазах потух, щеки побледнели.

– Нет, Гай. Я не люблю тебя. Тогда, три года назад, ты сильно обидел меня, и я не забыла обиды. Иногда я вспоминала тебя, все более смутно – у меня ведь было много забот – муж, хозяйство… малыш. Я думала, что больше никогда тебя не увижу. Но ты появился снова, – она прерывисто вздохнула. – И обида вернулась. Мне хотелось, чтобы тебе стало так же больно, как когда-то ты сделал больно мне.

Гай перестал понимать ее. Он слышал слова, но не улавливал смысла. Бургонь отказывается от него? Бургонь просто хотела отомстить?

– Подожди, – он взял ее лицо в ладони и поцеловал. – Что ты говоришь, Бургонь?

– Я говорю правду, – прошептала она. – Я ненавижу тебя, Гай Гизборн. Можешь убираться отсюда.

Снова стало нечем дышать, сердце билось нехотя, с трудом, с болью. Бургонь стояла у окна, как в первый раз, скрестив руки и глядя вдаль, холодная и неприступная, как древнее каменное изваяние богини у ручья. И молить ее о снисхождении казалось так же глупо, как кидать на счастье монетки в воду у ног статуи.

– Я думал… мне казалось, что ты… – слова казались бессмысленными, он забыл, что хотел сказать, еще до окончания фразы. В голове было пусто, и гулко билась кровь в висках.

– Ты мальчишка, – презрительно улыбнулась Бургонь. – А я женщина. И моя месть удалась.

Почти не соображая, что делает, Гай накинул на плечи куртку и поднял с пола дорожный мешок. Кошель Морли висел на ремне, переброшенном через плечо. У самой двери Гизборн вдруг остановился и развернулся. В два шага он пересек расстояние до окна и вплотную подошел к Бургонь.

– Скажи это еще раз, – хрипло потребовал он, вдыхая кружащий голову запах ее волос и еле удерживаясь от того, чтобы не сжать ее в объятиях.

Она спокойно подняла голову и посмотрела в его глаза.

– Я не люблю тебя. Ты мне не нужен. Убирайся.

Пошатнувшись, как от пощечины, Гай повернулся и вышел из комнаты. На ходу он рявкнул Алану: «Мы уезжаем!» и с грохотом слетел вниз по лестнице. Потом вскочил на коня и рванулся прочь, не дожидаясь оруженосца – стражники едва успели опустить перед ним мост.

Ничего этого не слышала Бургонь де Лузиньян. Как только за Гаем захлопнулась дверь, она медленно опустилась на пол у окна, зажав зубами ладонь, чтобы не закричать, и очнулась, только почувствовав привкус металла от прокушенной до крови руки. А она так надеялась, что ей будет не больно, она почти убедила себя в этом, но он рушил все выстроенные укрепления одним взглядом. И лишь в одном она оказалась права: как бы они ни любили друг друга – у них не было будущего.

Глава двенадцатая

Алан не скоро нагнал хозяина. На своей флегматичной кобылке и со своим невеликим умением он не мог скакать очень быстро, но, как оказалось, даже Гаю необходима передышка – вернее, его лошади. Верный оруженосец нашел ее стреноженной на небольшой поляне у дороги, а хозяина – ничком лежащим на земле неподалеку. Алан спешился.

– Сэр, я захватил с кухни немного еды, – сказал он, не надеясь на ответ. – Время ужина.

Гай не шелохнулся. Алан вздохнул. Не то, чтобы он все до конца понимал, но было ясно, что хозяин очень расстроен, и следовало его расшевелить.

– Куда мы едем теперь, сэр? И долго ли еще ехать? Боюсь, моя лошадь не привыкла так быстро скакать. Мы с ней еле-еле вас догнали! Хорошо, что я сразу услышал, когда вы сказали, что мы уезжаем. И с чего такая спешка? Мы даже не дождались хозяев с охоты… – слова сыпались из Алана легко, как зерно из ладони крестьянина, и хотя падали они на жесткую землю, не желавшую их принимать, Алан упрямо продолжал свой труд. – Это было не очень вежливо. Хотя жена синьора Гуго тоже хороша. Даже не вышла вас проводить. Если бы не мои знакомства на кухне…

Гай яростно стукнул кулаком по земле, не поднимая головы. Алан глянул на него задумчиво и, как ни в чем ни бывало, продолжал:

– А теперь мы мчимся невесть куда, лошади устали, и скоро станет темно, а где найти ночлег? Вот увидите, ночью нас обязательно ограбят или еще чего похуже. Не доверяю я этим местам…

– Замолчи.

Оруженосец повернул голову. Сэр Гай сидел на земле, бледный, но спокойный.

– Я к тому, сэр…

– Заткнись, я сказал, – тихо и зло повторил Гизборн. – Мы едем в замок Тейбур – это совсем рядом. Там мы найдем сына короля Генриха – принца Ричарда и поговорим с ним. Хоть там и военный лагерь, думаю, для нас найдется и еда, и постель.

Он встал и принялся разматывать поводья своей лошади. Алан коротко вздохнул. Ну вот, так-то лучше, чем лежать на земле, будто ты уже умер.

Приблизившись к расположению войск, Гай придержал лошадь и обернулся.

– Едем тихо, но не очень скрытно. Нас все равно заметят. Нужно, чтобы нас провели к Ричарду, поэтому молчи, что бы ни случилось – говорить буду я.

Алан открыл было рот, но хозяин поднял руку в перчатке.

– Говорить. Буду. Я.

Они двинулись дальше и очень скоро из темноты впереди услышали резкий окрик:

– Именем короля – стой, кто идет!

Навстречу выехал вооруженный патруль. Сэр Гай предъявил письмо от графа Морли и всадников пропустили, дав двух то ли провожатых, то ли конвоиров. Алан поневоле присмирел, уж очень серьезные лица его окружали. Ехали молча, пока по сторонам дороги не появились отблески бивачных костров и силуэты солдатских палаток. Трудно было судить, но складывалось впечатление, что Ричард согнал под стены Тейбура целую армию, в надежде все-таки покорить неприступную крепость. Путников провели в шатер, ярко освещенный светом двух фонарей. На столе была расстелена карта окрестностей замка, от которой навстречу Гаю поднялся принц Ричард. Три года, напомнил себе Гай, прошло три года. Принц еще раздался в плечах и начал отращивать светлую бороду. Серые глаза под прямыми широкими бровями смотрели светло и сурово. Это был человек, который требовал подчинения, но которому было легко подчиняться. И самые невыполнимые задачи он ставил, прежде всего, перед самим собой.

– Кто вы такие? – нахмурился принц, которого, видимо, оторвали от стратегических размышлений.

– Сэр Гай Гизборн, ваше высочество, – склонил голову Гай.

Ричард слегка прищурился и подошел ближе.

– Я знаю тебя, – сказал он. – Ты приезжал ко мне с поручением от матери три года назад.

– Сожалею о ее судьбе, – искренне ответил рыцарь. – Но теперь мое поручение другого рода.

– Я слушаю.

Гай протянул принцу письмо от графа Морли и снял с плеча кошель с печатями лордов. Его лицо застыло неподвижной маской, и по нему невозможно было понять, что он чувствует. Ричард пробежал глазами по строчкам и поднял взгляд.

– Ты предлагаешь мне купить у тебя имена мятежников?

– Да, милорд, если это вас заинтересует.

Принц развязал кошель и высыпал на стол глухо постукивающие кусочки. Он перебрал их все по очереди, замирая, когда встречал знакомый герб. Затем снова посмотрел на Гая.

– Эти люди выразили верность моей матери три года назад, – сказал он. – Ты хочешь предать их в руки короля?

– В руки правосудия, милорд, – возразил Гай ледяным тоном.

Ричард усмехнулся и опустил глаза.

– Да… правосудия. Твой хозяин – подлец. Зачем ты служишь ему?

– Это неважно, милорд. Я многим ему обязан.

Принц собрал печати обратно и аккуратно перевязал кошель шнурком.

– Какой мне прок платить за эти имена? Да еще такую… – он заглянул в пергамент. – Внушительную сумму?

– Вам все равно придется вернуться в Англию, милорд. Мятеж не подавлен, пока хоть один мятежник остается на свободе.

– У меня есть более насущные дела, – пожал плечами Ричард. – Ты слышал – Жоффруа де Ранкон смеется надо мной? Он говорит, что пока я сижу здесь, как кот перед мышиной норкой, мыши разоряют кладовую. Пока я трачу время на Тейбур, мятежники взяли штурмом мой замок в Понсе!

Он раздраженно махнул рукой на карту. Гизборн промолчал.

– Помнится, в прошлый раз ты дружил с Ранконом? – вспомнил вдруг Ричард, и Гай застыл еще неподвижнее. – С тобой была его дочь, да? Она сбежала или что-то такое…

На щеке Гизборна дернулся нерв.

– Я могу помочь вам взять замок.

Ричард вскинул голову.

– Что?

– Я знаю, где расположен тайный ход во внутренние помещения. Если вы помните, именно им я и воспользовался в прошлый раз.

– Да, я помню… – протянул Ричард, пристально вглядываясь в странного человека с белым, застывшим от боли лицом, который предлагал ему на тарелочке неприступную крепость. – И сколько ты хочешь за это?

На бледных щеках вспыхнули два ярких пятна.

– Я предлагаю вам помощь, милорд, а не торговую сделку. Моя помощь не продается.

Ричард улыбнулся. Что бы ни двигало этим юношей в данную минуту – это никак не был трезвый расчет. Что-то здесь было личное, глубоко ранящее душу… Но разбираться в этом было недосуг. Принц протянул Гаю крепкую широкую ладонь.

– Я принимаю твою помощь. А ты прими мою благодарность, – он устало потер лицо руками. – Надоел мне этот Тейбур, как заноза в заднице.

Все получилось просто и скучно. Отряд под руководством сэра Гая подобрался к стене и проник в ход. Изнутри его не охраняли, со стражей в коридоре разобрались быстро. К утру все было кончено. Неприступный замок Тейбур впервые за свою историю склонил колени перед победителем, и на его башнях вновь забились красные флаги с вытканными на них золотыми львами Плантагенетов. Сразу после этого Ричард позвал к себе неожиданного помощника.

– Собираешься уезжать? – принц стоял, задумчиво глядя в огромный костер, разожженный под стенами покоренного замка Тейбур, в котором догорали флаги мятежников.

– Дела призывают меня обратно, милорд. Но я рад вашей победе.

– Нашей победе, – поправил его Ричард. – Что ж – моя благодарность останется с тобой. И еще…

Он вынул из-под плаща объемный кожаный мешочек.

– Я согласен заключить сделку с твоим хозяином. Вот плата за предательство.

Гай не шелохнулся. Тяжелый мешок оттягивал руку, но Ричард не опускал ее.

– Ты знаешь, что это так, – покачал головой принц. – Но ты не виноват в том, что так случилось.

Гизборн протянул руку и забрал деньги, передавая в обмен кошель Морли. Принц Ричард снова раскрыл его.

– Знаешь, в чем заключается настоящее благородство? – задумчиво спросил он, взвешивая на ладони тяжелые деревянные печати, покрытые сверху слоем сургуча. – Никогда не забывай тех, кто был тебе когда-то верен.

С глухим стуком знаки преданности баронов королеве исчезли в огненной глубине костра, оплавляясь, растекаясь, теряясь среди раскаленных углей. Ричард поднял глаза и улыбнулся.

– Желаю удачи, сэр Гай Гизборн.

Гай не нашелся, что сказать, просто поклонился и пошел разыскивать Алана, который умудрялся незаметно исчезать как раз тогда, когда он нужен, и появляться в самый неподходящий момент.

Взойдя на корабль, плывущий в Англию, Гай Гизборн закрылся в каюте и потребовал вина. Алан покачал головой.

– Сдается мне, сэр, что вы просто боитесь плавать, – заметил он, но в него тут же полетел деревянный кувшин, от которого дерзкий оруженосец уклонился.

– Уже и слова сказать нельзя, – проворчал Алан. – С тех пор, как мы уехали из этого замка Авилль, все пошло наперекосяк.

Он поспешно спрятался за дверь, на всякий случай, и со вздохом отправился на поиски вина и съестного, поскольку был твердо уверен, что пить и не закусывать вредно для здоровья. Притащив все добытое в каюту, он расположился на палубе, благо погода была хорошая, и прикрыл глаза.

Часа через четыре, выспавшись и задубев на свежем морском ветру, Алан решил вернуться в каюту, которую, вообще-то делил с хозяином, только спать ему приходилось не на кровати, а на сундуке. Осторожно постучав в дверь, оруженосец просунул любопытный нос внутрь и сморщился. Похоже, придется привыкать к тому, что его хозяин – пьяница.

На столе стояли принесенные бутыли, одна из них была откупорена и наполовину пуста. Остальные, как и вся закуска, были не тронуты. Алан вошел и прикрыл за собой дверь. Сэр Гай Гизборн лежал ничком на кровати.

– Позвольте, сэр, я замерз там, наверху. Я вам не помешаю.

Не дождавшись ответа, Алан забрался на свой сундук и закутался в одеяло. Похоже, хозяин спал, только сон его был тяжелым и беспокойным. Несколько раз он повторил чье-то имя и заметался во сне. Алан, который выспался и теперь бездумно таращил глаза в темноту, начал понимать, почему они так поспешно покинули французский замок и почему с тех пор он не видел хозяина в хорошем расположении духа. Но тут уж помочь было нечем. Утром, собрав в корзину нетронутую еду, хозяйственный Алан позволил себе заметить:

– Эх, сэр, теперь-то мы дома. А дома точно лучше, чем во всяких там Франциях. Здесь вам станет полегче, вот увидите.

Но в ответ Гай смерил его таким взглядом, от которого более впечатлительный человек предпочел бы умереть на месте. Алан же просто решил, что лучше пока помолчать.

Без приключений добравшись до городка, где лорд Морли снимал дом, сэр Гай Гизборн прямиком направился к графу.

На широком дворе под навесом, как и прежде, лениво возлежали охранники, и только Том при виде начальника вскочил и всплеснул руками.

– Ох, сэр, вы вернулись! Радость-то какая! Мы уж и не…

– У себя? – оборвал его Гизборн, мотнув головой в сторону дома.

Том поспешно кивнул.

– У себя. Теперь все время злой, после покушения.

– Было покушение? – вяло поинтересовался Гай.

– Да, неделю назад, ночью влезли двое, – охотно отчитался помощник. – Но мы не сплоховали, сэр, как вы учили, схватили обоих. Одного, правда, ребята приложили сгоряча, так он и помер. А второго привели к хозяину. Хозяин с ним поговорил и приказал отпустить.

Гай поднял брови.

– И что же он ему сказал?

– Ну… мне не положено слушать, сэр, – развел руками Том, но тут же подмигнул. – Что-то насчет того, до чего грабители хотели добраться. Граф сказал: « У меня их больше нет, так и передай. Они у короля, так что пусть лучше заботятся о собственной шкуре».

Гизборн усмехнулся. Надо же, оказывается, Морли в него верил. Верил, что Гай выполнит поручение. Еще полгода назад знание об этом согрело бы его душу. Но не теперь. Он широким шагом пересек двор и, поднявшись по лестнице, постучал.

– Мое почтение, милорд.

Морли резко обернулся. На его лице отобразилась растерянность.

– А, Гизборн… – он заставил себя улыбнуться. – Надо же, я уже и не чаял тебя увидеть.

Гай отвязал от пояса мешок с деньгами и бросил его на стол. Морли поспешно подошел и проверил содержимое.

– Значит, Ричард пошел на сделку, – обрадовался он, пропуская сквозь пальцы золотые монеты и любуясь игрой света. – Очень разумный молодой человек. Очень! Значит, теперь баронам нужно опасаться за свои жизни, а не мне? Теперь я в безопасности?

– Вы в безопасности, милорд, – ответил Гай, не вдаваясь в подробности, и повернулся, чтобы уйти.

– Я должен поблагодарить тебя, Гизборн, – вдруг вспомнил граф. – Ты заслужил это. Я подумаю, что можно сделать. Может быть, отпуск?

Гай остановился у двери и, не оборачиваясь, сказал:

– Благодарю вас, милорд.

– И еще я обещал тебе четвертую часть денег, полученных от принца.

Гай медленно обернулся и холодно посмотрел на него.

– Оставьте их себе. Мне не нужны эти деньги.

Морли вскинул брови.

– Да? Ты уверен?

Гай Гизборн молча вышел и закрыл за собой дверь. Судьба денег на удивление мало его волновала, впрочем, как и многое теперь. Он остановился на галерее. Внизу Алан разбирал его вещи. «Никогда не забывай тех, кто был тебе верен». Надо бы прибавить ему жалованье, подумал Гай и пошел в свою комнату.