Текст книги "Темная вода"

– О! – восторженно вырвалось у меня. – Семен! Как мы… – я не договорила. Он остановился, и мы немного ушли в воду. Легкий ветерок холодил лицо, мой мокрый сарафан надулся большим пузырем вокруг талии. Семен снял меня со спины и обнял. Сначала я запаниковала, представив, какая под нами глубина, но спокойный взгляд моего спутника вселял уверенность. Я не понимала, как ему удается так свободно держаться на воде, да еще крепко удерживать меня. Я могла бы даже, наверное, не болтать ногами, но, видимо, срабатывал инстинкт.

– Не бойся со мной ничего! – ласково сказал Семен и поцеловал меня. Его губы оказались солеными и холодными, но для меня они были слаще всего на свете! Он откинул мокрую прядь волос с моего лба. – Ты сейчас в моем мире, и я рад, что ты не боишься! Просто получай удовольствие, а я доставлю тебя прямиком домой.

– Но мы же в сотнях километрах от дома! Меня везли на катере, и не пять минут! – Я раскрыла глаза от изумления. Неужели он собирался вплавь добраться до Бетты? Я думала, что мы всего лишь порезвимся тут вдвоем, поплаваем, а потом уже решим, как добираться обратно.

– Не волнуйся! – выдохнул он и снова забросил меня на спину. – Только прошу: держись крепко!

Об этом можно было и не предупреждать. Я вцепилась в его спину что есть мочи – так, что костяшки пальцев побелели. Семен, кажется, даже не заметил этого и резко рванулся вперед. Он словно стал гладкой рыбой, без труда скользил в воде, рассыпая в разные стороны крупные брызги, то и дело застилающие мне глаза. Я попыталась обернуться – берег давно исчез из поля зрения. Все ориентиры пропали, но Семен, кажется, прекрасно знал морскую дорогу.

Через несколько минут я немного привыкла и уже могла наслаждаться путешествием. Я посмотрела на звездное небо, голова закружилась, и я еще сильнее вцепилась в Семена. Он хохотнул:

– Держись, милая!

Вокруг не было и намека на землю – море, море, море… От нас в стороны расходились волны, на которых покачивались большие полупрозрачные медузы. Лунная дорожка пролегла совсем близко – кажется, только руку протяни и дотронешься до жидкого струящегося серебра. Я посмотрела направо – и там вода, вода. Кажется, вдали что-то темнеет? Горы? Земля? Мне не удалось рассмотреть.

Мы летели по водной глади. Страх улетучился, остались только радость и дикий восторг. Будто все происходило в какой-то волшебной сказке. И я, Полина Романова, с огромной скоростью плыла на спине морского царевича. Разве такое возможно?

Вдруг в стороне над поверхностью воды мелькнуло что-то темное. Я в панике заколотила Семена на спине.

– Там что-то было! Семен!

– Не бойся, глупенькая, это наши друзья!

– Кто?

– Ну, у вас, у людей, лучший друг человека – собака. А у нас – дельфин!

И правда – теперь я разглядела их. Два дельфина с гладкими блестящими спинами сопровождали нас. Они не опережали и не отставали, а держались с нами вровень. Их мокрые тела сверкали в свете луны. Животные словно танцевали – когда один уходил под воду, показывался другой, а когда он нырял, первый вновь возникал на поверхности. Я смотрела, завороженная дивным танцем. Я много раз слышала об удивительных дельфинах, но впервые видела их вот так – в родной стихии, совсем рядышком!

– Эге-гей! – закричала я им и выставила руку. Они издали звук, похожий на гортанный смех, и еще веселее принялись выпрыгивать из воды. Казалось, их мордочки все время улыбаются. Дельфины проплыли с нами еще минут пять, а потом, загоготав на прощание, взяли вправо и скрылись из виду.

– Уплыли… – грустно сказала я Семену, наклонившись к его уху.

– Да, они стараются не подплывать близко к берегу – не все люди разделяют твои восторги в их отношении. Так они резвятся только в открытом море, где им ничто не угрожает.

– А мы что, уже у берега? – я не могла в это поверить.

– Да, добро пожаловать в Бетту! – сказал Семен. – Посмотри налево!

И правда, слева я увидела темные очертания гор и слабые мерцающие огоньки окон и фонарей. Кажется, я даже рассмотрела свой дом. Представляю, что там творится: мама в слезах заламывает руки, бабушка сидит в углу, насупившись, и бурчит что-то типа: «Я же предупреждала…» А может быть, прилетел папа? С Семеном я забыла обо всем на свете – даже про отца. Конечно, он спас бы меня, но мы опередили его!

Я уже четко различала ночной пляж, его серая галька как будто мерцала под лунным светом. Прямо за ним возвышалась большая черная гора, и на ней – мой дом. Свет горел почти во всех комнатах. Сердце радостно забилось от мысли, что вот сейчас мы войдем внутрь и все обрадуются и удивятся!

– Смотри, у тебя свет везде горит, – повторил мои мысли Семен.

– Да, я уже увидела. Наверное, все в панике! Они и не думают, что ты мог меня спасти!

– О, ну тут вопрос, кто кого спас, – засмеялся Семен.

В ответ я лишь покрепче обняла его гладкую спину. Мы были уже у пляжа, и я почувствовала, как ноги Семена коснулись дна. Я тут же спрыгнула с его спины и окунулась целиком в воду – конечно, я же не подумала, что он выше меня ростом, и там, где ему по шейку, меня накроет с головой. Не успела я нахлебаться, как сильная рука подхватила меня за талию и вытолкнула на поверхность.

– Куда же ты торопишься, глупышка? – улыбнулся он. – Хочешь поскорей сбежать от меня?

– Н-н-нет! – простучала я зубами. Холодная вода проникла, казалось, в каждый волосок на моей голове, и от этого меня стало знобить.

– Пойдем быстрее, не хватало еще, чтобы ты заболела! – заторопился Семен, вглядываясь в мое бледное лицо. – У тебя посинели губы. – Он поцеловал меня, взял за руку и потянул к берегу.

Представляю, как мы выглядели – мокрые с головы до ног, усталые, продрогшие (не знаю, как Семен, но меня било как в лихорадке) и при этом счастливые оттого, что нам удалось спастись. Именно такими нас увидела мама, открыв дверь. Она громко ахнула, всплеснула руками и даже сначала отпрянула от порога.

– Полиночка! – завизжала она и бросилась мне на шею. – Что с тобой? Полина? – Оглядывая меня, мама бешено вращала глазами.

– М-м-мама, все хорошо! – слабо выдавила я, чувствуя, что силы покидают меня. Так всегда бывает, когда очень сильно перенервничаешь – сначала организм мобилизуется, адреналин бежит по венам, и кажется, что свернешь горы. Но стоит расслабиться, попав в тишину, и успокоиться, как все мышцы моментально расслабляются, и, словно тяжелый камень, наваливается огромная усталость.

Я повернулась и посмотрела на Семена. Он, немного смущенный, стоял в двух шагах от меня, но мама не обращала на него ни малейшего внимания. Мне стало стыдно за нее.

– Мама! Меня спас Семен! – зашипела я, и только тогда она взглянула на моего спутника.

– О, Семен, спасибо! – Она явно растерялась, не зная, что еще сказать. Мама смотрела на него так, что я поняла: она шокирована его красотой. Только сейчас она впервые смогла разглядеть его как следует. Семен улыбнулся одной из своих обезоруживающих улыбок и мягко произнес:

– Не за что. Я не мог оставить Полину, поэтому не стоит благодарности!

Мама смутилась и засуетилась:

– Полли, ты вся синяя! Давайте сейчас я дам теплую одежду. Господи, да вы все мокрые! Что произошло?

– Потом расскажу! – сказала я, проходя мимо нее на кухню. – Идем, Семен! – Он последовал за мной. – А где бабушка и… папа? Он приехал?

– Да-да, он прилетел сегодня, толком мне ничего не рассказал – ну ты знаешь его. Как только приехал, взял бабушку, и они пошли по поселку. Наверное, ищут свидетелей… – Мама с тревогой посмотрела на меня, но через секунду ее лицо просияло: – Слава богу, ты нашлась! Полли, я счастлива! – Слезы полились из ее глаз.

– Мама, не надо! – пыталась я успокоить ее. – Все хорошо, мы здесь, с тобой!

Вдруг громко хлопнула входная дверь, и на пороге появился отец. О, как я по нему соскучилась! Крепкого телосложения, высокий, «настоящий Шварценеггер», как я звала его в детстве, он имел грозный вид, но был необычайно бледен. Его каштановые волосы растрепались, рукава темно-синей рубашки были завернуты до локтей. Он не ожидал увидеть меня дома.

– Полина! – прорычал он. – Дочка! – Один большой прыжок – и он уже около меня, сжимает мое мокрое и обессилевшее тело в своих ручищах. Мне показалось, что его голос дрогнул. Гроза бандитов тоже иногда волнуется! – С тобой все в порядке? Как ты… – Он не договорил и перевел взгляд на Семена. Тот спокойно стоял в стороне и с улыбкой наблюдал за сценой.

– Кто вы? – Отец моментально превратился в грозного опера.

– Папа, успокойся, это Семен. Он спас меня от… – я не знала, как их назвать, – от этих негодяев!

– Так, ясно… – проговорил отец. Мысли легко читались на его каменном лице. Он явно не верил мне. – Где? Где тебя держали? – спросил он голосом следователя на допросе.

– Папа, я не знаю! Наверное, под Сочи или под Геленджиком. Меня засунули в машину, потом отвезли на катере и заперли в доме на берегу моря. А Семен спас меня, – с укором добавила я.

– Значит, ты знал, где была Полина? – Папа моментально переключился на него.

– Да, – спокойно ответил тот. – Был свидетель, видевший, как ее увозили.

Казалось, я сейчас услышу, как шевелятся извилины папиного мозга, переваривая информацию. Он явно не ожидал такого поворота событий.

– Значит, есть свидетель? – спросил он Семена просто так, чтобы что-то спросить. Я видела: думает он сейчас совсем о другом.

– Да, – ответил Семен.

– Пап, я слишком устала, пожалуйста, дай нам отдохнуть! Завтра мы все тебе расскажем. – Я выдавила из себя улыбку.

Отец кивнул.

– Хорошо.

– Я пойду? – обратился Семен ко мне. – Ты в порядке?

– Да, иди. – Я с любовью смотрела на него, не желая отпускать. Но нам обоим надо было прийти в себя. Тем более что завтра предстоял допрос – папа просто так не отступится. – Я провожу тебя.

Семен попрощался с родителями, чуть поклонился маме и выскользнул на улицу. Я прошла с ним до калитки, закутанная в теплый плед. Он бросил быстрый взгляд на дверь – не смотрит ли кто, горячо поцеловал меня в губы и шепнул: «Я люблю тебя, Полли! До завтра!» Я кивнула и поспешила домой.

На кухне уже развязалась очередная ссора. Бас отца грохотал по дому, а мама сидела на краешке стула и смотрела себе под ноги. Ее руки теребили желтый клетчатый фартук, который она, видимо в волнении, забыла снять и ходила так, похоже, с самого утра.

– Я не могу понять, куда ты смотрела? Но он еще не знает, с кем связался! – ревел отец. – Уж поверь, я выведу его на чистую воду… – Он остановился, увидев меня. – Дочка, иди спать! Ты устала. – Его голос чуть смягчился.

– Хорошо, папа! – Я поцеловала его в колючую щеку и подумала: не похоже на папу – он всегда тщательно бреется. Чмокнула маму и потопала к себе в комнату. Уже около своей двери я остановилась, ошеломленная, услышав слова отца:

– Да кто он такой? Спасатель? Отличная компания для нашей дочери. – Я замерла на секунду, а потом снова бросилась на кухню.

– Папа! – закричала я. – Ты что? Он спас меня!

– Никому нельзя верить, Полина. – Он говорил со мной, как будто мне пять лет. – Ты перенервничала, иди отдохни. И… – его карие глаза сузились, – я запрещаю тебе общаться с этим молодым человеком, пока не разберусь, причастен ли он к твоему похищению. Всё. Точка!

Глава 10

Когда я училась в пятом классе, у нас в школе сразу двенадцать человек заболели желтухой. Естественно, родители учащихся в панике прибежали в школу и потребовали объявить карантин. Директриса сопротивлялась, упирала на то, что нет распоряжения со стороны комитета образования, и был большой скандал. Помню, как наша классная после всего сказала нам в откровенной беседе: «Что это был за конфликт! Даже папа Полины кричал! Вы представляете себе – Дмитрий Павлович Романов повысил голос!» В общем, вы, наверное, поняли: мой папа и проявление эмоций – вещи несовместимые. Если уж он повышает голос, значит, произошло что-то необычайное и в душе у него все кипит. Так что разговор на кухне меня очень насторожил.

Я долго ворочалась в постели, не в состоянии уснуть. Меня то знобило, то бросало в жар, в голове мелькали беспорядочные мысли. Я так напереживалась и устала, что не могла соотнести эти два факта: Семен меня спас, а папа почему-то им недоволен. Я тупо повторяла себе: «Ну что ему не нравится?» – и не находила ответа на этот вопрос. Уже засыпая, я подумала: «Может быть, папа сердится из-за того, что это не он меня спас?»

Утром я проснулась совсем разбитая. Лучи осеннего солнца окрасили стены моей комнаты янтарным светом, на улице заливались птицы, с кухни доносилось скворчание масла на сковороде – бабушка что-то пекла. Я лежала в кровати, вспоминая события вчерашнего дня, и вдруг на сердце стало тепло-тепло: я вспомнила слова Семена, сказанные на прощание. Я почувствовала, как счастье поднимается во мне сверкающей звонкой волной. Усталости как не бывало. Я вскочила с кровати, умылась и подошла к шкафу. Из кучи бесформенных толстовок и вытянувшихся свитеров, которые мама называет «униформой старой девы», выглядывало синее платье из «Дженнифер», которое я, собираясь куда-то, неизменно откладывала в сторону, потому что в самый последний момент оно казалось мне слишком вызывающим. Я решительно потянула платье к себе: сегодня хочу быть женственной! К нему пришлось наложить на веки голубые тени и надеть кое-что из бижутерии.

– Вчерашние приключения пошли тебе на пользу, – прокомментировала мой вид бабушка, когда я бочком вошла в кухню, готовая к любой реакции с ее стороны. Но если уж бабушка не объявила, что «наряд слишком вызывающий», значит, все в порядке.

– Отец ждет тебя в отделении, – сообщила она, когда я покончила с оладьями.

Что ж, мне теперь долго придется отвечать на вопросы. И дома, и в школе, и вот еще в милиции. Ну конечно, ведь о моем похищении знает вся Бетта!

Маленькое серое двухэтажное здание милиции утопало в цветах: за клумбами ухаживали мелкие хулиганы, задержанные на пятнадцать суток. Тем, кто особенно старался, срок уменьшали на пять дней, поэтому клумбы всегда находились в идеальном состоянии. Я зашла в небольшой предбанник и обратилась к сидевшему за стеклом молодому кареглазому сержанту:

– Как мне найти майора Романова?

– Гляди-ка, дочка Романова объявилась! – раздался пьяный благодушный голос у меня за спиной. Я оглянулась и увидела «обезьянник», в котором комфортно расположился небритый и нетрезвый гражданин.

Сержант тем временем вышел ко мне, краснея и оправляя и без того безупречно сидящую форму. Он очень смахивал на переодетую девушку – стройный, кудрявый, чистенький, с пухлыми губами, большими карими глазами и аккуратными, будто нарисованными дугами бровей. Внешности соответствовал и голос – высокий, девичий.

– Я вас провожу к майору, – сказал он.

– Подожди, сержант, – раздался голос из-за решетки, – у нас же праздник сегодня: дочка Романова нашлась, ты налить мне должен в честь такого события. Сто грамм! – потребовал обитатель «обезьянника».

– Я вот тебе сейчас дубинкой по голове! – строго предупредил чистенький сержант и, покосившись на меня, покраснел еще больше. – Пойдемте!

Мы поднялись на второй этаж, и мой провожатый перед кабинетом начальника вновь оправил форму и снял с плеча невидимую пылинку:

– Разрешите?

– Входи, – ответил из-за двери незнакомый голос.

Мы вошли в прокуренный кабинет, и я тут же напоролась на выговор отца:

– Ты что, не могла сама кабинет найти?

Я начала было оправдываться, но тут в разговор вмешался полный мужчина в гражданском, стоявший у окна:

– Дмитрий Павлович, ты недооцениваешь свою популярность. Тут же все – от стажера до ветерана – мечтают взглянуть хоть одним глазком на знаменитого майора Романова. Я удивляюсь, что у Полины только один провожатый, почему вся дежурка не выскочила вслед за ней…

Кареглазый сержант заалел еще больше, даже его аккуратные девичьи ушки запылали так, что от них можно было прикуривать.

– Разрешите идти? – сдавленно спросил он.

– Иди уже, Пуаро беттинский, – отпустил его толстяк.

– Полина, сядь, – строго сказал мне отец, когда сержант вышел. Разговоры о своей популярности в Бетте он пропустил мимо ушей. – Объясни мне, пожалуйста… – начал он, как вдруг его прервали. Дверь открылась, и в кабинет заглянул Семен. Я чуть не вскрикнула от удивления, но отец, похоже, его ждал. – Заходи, – кивнул он.

Семен сдержанно поздоровался с отцом, а также с толстяком – как я уже догадалась, начальником милиции поселка Бетта. Я не могла оторвать глаз от своего возлюбленного: в этом обшарпанном, унылом кабинете он казался гостем из другого мира.

Я видела, что и отец пристально рассматривает его.

– Свидетель твой, конечно, не явился, – сказал папа наконец – скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Он будет через несколько дней, – ответил Семен.

– Имя, фамилия, отчество свидетеля?

– Он будет через несколько дней, – твердо повторил Семен.

– Хорошо, свидетеля отложим на потом. Готов ехать?

– Да.

– Полина, поехали, – скомандовал отец. – Алексей Алексеевич, группа экспертов готова? – обратился он к толстяку.

– Ждет внизу, – с готовностью ответил тот.

Мы спустились на первый этаж, где похожий на девушку сержант ругался с обитателем «обезьянника».

– Не имеешь ты права у меня просить такие вещи! Здесь тебе не шашлычная! – высоким обиженным голосом увещевал задержанного сержант.

– А ежели у мене душа горит… – начал было тот, но замолк при виде нашей делегации.

– А ну не бузить у меня! – добродушно рявкнул начальник милиции, и оба спорщика вытянулись по стойке смирно. Мой отец посмотрел на сержанта и тихонько сказал Алексею Алексеевичу:

– Хорошие у тебя ребята, Леш.

– Дык это тебе не столица, оборотней в погонах не держим! – расцвел начальник.

На улице нас ждал «уазик», в котором кроме водителя сидели два очень похожих друг на друга эксперта: оба худощавые и в очках.

– Ехать в сторону Геленджика, – сказал Семен, и машина тронулась.

Ехали мы молча. Я понимала, что отец не хочет задавать вопросы Семену в присутствии посторонних. Часа через полтора свернули на проселочную дорогу, и там меня слегка укачало, но я боялась даже заикнуться об этом. Папа явно был не в настроении. Наконец дорога вышла к морю. А вот и тот самый одинокий дом.

– Узнаешь? – сурово спросил меня отец после того, как Семен указал на него.

– Да, это он! – обрадовалась я тому, что трясучая дорога осталась позади.

Калитка опять была не заперта, но дом встретил нас здоровенным замком на двери. Он явно пустовал. Отец жестом остановил одного из экспертов, который со своим инструментом начал уже примериваться к замку.

– Подожди, сначала несколько вопросов потерпевшей… Ну, Полина, – строго обратился он ко мне, – можешь сказать, какое там расположение комнат?

– Да. Справа внизу кухня, слева небольшая комната с телевизором, они там футбол смотрели… Наверху совсем маленькая комната, там держали меня.

– Хорошо. – Отец повернулся к Семену: – Теперь ты.

– Да, именно так, – подтвердил тот.

– Теперь вскрывайте, – разрешил отец эксперту.

Через минуту мы вошли в дом. Папа окинул первый этаж хищным взглядом. Мне показалось, он слегка разочарован тем, что мое описание подтвердилось.

– Хм, все эти дома похожи друг на друга. В конце концов, дом твоей бабушки точь-в-точь такой же… А где телевизор? – оживился вдруг он. Телевизора в комнатушке и впрямь не оказалось.

– Не знаю, наверное, они увезли его с собой, – хмуро ответила я. Не очень-то приятно, когда родной отец сомневается в твоих словах, даже если ты знаешь, что это – его работа.

Один из экспертов тем временем защелкал фотоаппаратом, другой собирал с пола какие-то невидимые пылинки. Мы прошли наверх. Маленькая комнатушка не сохранила никаких следов нашего пребывания здесь. Я посмотрела на пол, где еще вчера переживала то запредельное счастье, то безмерное отчаяние. Я вспомнила те слова, что сказал мне Семен, стоя у окна, и невольно взглянула на него. Наши взгляды встретились, и я поняла: он думает о том же.

– Хватит играть в гляделки! – От моего отца, похоже, не ускользнет даже взмах ресниц. – Можете погулять, мы пока здесь поработаем.

В саду на заброшенной дорожке кое-где лежали желтые листья. Мне стало грустно – через год меня уже не будет здесь.

– Твой папа меня в чем-то подозревает, – прервал мои мысли Семен. Я лишь молча кивнула. Мне было очень стыдно перед возлюбленным за отца: вместо того чтобы благодарить за мое спасение, он пытается в чем-то обвинить его.

Мы сидели на морском берегу, наслаждаясь мягким осенним солнцем, когда сзади неслышно к нам подошел отец.

– Мы не нашли никаких следов вашего пребывания в доме, – объявил он, – либо похитители уж слишком профессиональны… либо не было никакого похищения!

– Папа! – возмущенно вскрикнула я, но отец перебил:

– Отставить эмоции! Говорить с каждым из вас буду по отдельности. Начнем, Поля, с тебя. А вы, молодой человек, еще погуляйте.

Семен молча встал и пошел вдоль берега.

– Красивый парень, – заметил папа, глядя ему вслед. Я ожидала чего угодно, только не этих слов. – Давно ты с ним знакома?

– Около месяца.

– Ага. То есть примерно с того момента, как я взялся расследовать дело о контрабандистах… – задумчиво протянул отец и вдруг добавил весьма энергично: – Полина, а тебя никогда не удивляло, что такой красивый парень не работает в Париже фотомоделью, а сидит в Бетте на пляже и спасает неудачников, которым не хватило денег на отдых в Турции?

– Пап, ты сам здесь отдыхаешь, а не в Турции! – Я не готова была к такому разговору и пыталась всячески увести его в сторону. Не объяснять же отцу, что Семен – Морской!

– Не юли! – сурово отрезал отец, но тут же смягчился: – Доченька, я не хочу сделать тебе больно, но твой парень… С ним что-то не так. Скажи честно: вы с ним придумали эту историю с похищением, потому что он тебя об этом попросил?

– Папа! – задохнулась я от негодования.

– Подожди, не нервничай, я ведь все понимаю. Такой красивый парень, ты влюбилась в него, думаешь, что лучше никого на свете нет. И все потому, что у него смазливое лицо и стройная фигура. Это бывает, дочка, не ты первая, не ты последняя. А его просто попросили встречаться с дочкой майора Романова, он просто кому-то услугу оказал. И когда преступникам нужно было на меня надавить, чтобы я выпустил одного человека из-под стражи, он уговорил тебя разыграть эту историю. Так?

– Нет, папа, – в отчаянии выговорила я. – Не так!

– Хорошо, тогда объясни, как вы отсюда вернулись в Бетту? На машине?

«Внимание, Полина! Будь осторожна!» – зазвучало у меня в голове. Я буквально замерла на месте, зная, что отец может расшифровать любой мой жест. Лгать ему крайне опасно. Под его пристальным взглядом я наклонилась вперед и опустила голову.

– Пап, меня сейчас стошнит, – сдавленно простонала я.

Это подействовало. Все-таки непробиваемый мент Романов прежде всего был моим отцом. Он испуганно сказал:

– Пойдем к машине, Эдик тебя осмотрит…

– Пап, я не хочу, чтобы меня осматривал патологоанатом, – взвыла я, – я просто посижу здесь немного, ладно?

– Ладно, сиди. – Он поднялся. – Если тебе хуже станет, позовешь меня.

Отец направился к Семену, а я осталась сидеть у моря и гадать, что тот ответит на вопрос о нашем возвращении в Бетту. Когда я через пятнадцать минут подошла к ним, мне показалось, что беседуют они вполне мирно.

– Как ты? – хором спросили меня они.

– Лучше…

– Сможешь ехать в машине, тебя не укачает? – спросил папа. При мысли о душном «уазике» меня реально затошнило, но я мужественно улыбнулась:

– Смогу!

Обратно мы опять ехали молча. Лишь при выезде на главную дорогу Семен заговорил:

– Вот здесь мы сели на попутку, Дмитрий Павлович! Это был серый «жигуленок», за рулем сидел мужчина лет тридцати пяти, внешне ничем особо не примечательный. – Я поняла, что сказал он все это исключительно для меня.

Когда «уазик» подъехал к нашему дому, мне стало совсем плохо. Я шатаясь вылезла на воздух, оправляя синее платье, прилипшее к пятой точке. Семен подал мне руку на прощание и тихо-тихо сказал: – Поля, тебе очень идет это платье.

Дома на отца набросились мама и бабушка:

– Хватит уже ее мучить, она и без того еле жива!

Папа стушевался под их дружным напором. Лишь на одном пункте он настоял твердо: по соображениям безопасности мне запретили выходить из дома.

– Посетителей хоть я имею права принимать? – буркнула я недовольно.

– Только женского пола, – отрезал отец и уехал в отдел.

Я поднялась в свою комнатушку, чтобы обдумать в тишине, какие еще «тонкие» моменты есть в наших с Семеном показаниях. Странно, что отец не спросил меня, почему мы заявились домой мокрые до нитки. Впрочем, надо знать приемчики опера. Уверена, он поинтересуется этим в самый неожиданный момент…

– Поля, к тебе посетитель женского пола! – крикнула с кухни бабушка, и я присела на постели. Через минуту в комнату вошла разряженная, как рождественская елка, Надюха. «Вот сейчас будет настоящий допрос!» – подумала я. И ошиблась.

– Слушай, ты не представляешь, как я рада, что ты жива-здорова! – заявила с порога подруга. – Мне тебе столько рассказать нужно!

Когда Надьке хотелось поведать мне очередную историю из своей жизни, она принимала позу утомленной тигрицы и говорила медленно, со вздохами, закатыванием глаз и театральными паузами. Но сегодня я не узнавала свою подругу: она с размаху плюхнулась на мою кровать и затараторила:

– Слушай, тут такое… Я тебе сейчас стихи прочитаю… – и Надя начала декламировать. Это было так неожиданно, как если бы большой Пашок вынул из ушей плеер и запел арию Онегина.

 
– Я любовь свою искала,
В этом городе огней.
Обнимала, отпускала,
Дальше шла с мечтой о ней.
 
 
Я любовь свою узнала,
За руку ее взяла,
Крепко-крепко я держала.
Ты попался – все дела!
 
 
Все, любимый, ты в ловушке!
Все замки я заперла!
Мои чувства – не игрушка,
Ты попался – все дела!
 

– Ну как? – спросила Надя тоном, не допускающим никакой критики. – Пойдет это для радиостанций?

– Для чего? – не поняла я.

– Ну, я хочу продать этот текст за большие деньги какой-нибудь знаменитой группе. Игорь сказал, что у меня талант и что он все устроит…

– Кто сказал?

– Ну, Игорь, мой парень!

– До вчерашнего дня твоим парнем был Витек…

– Вчерашний день многое изменил… – загадочно протянула Надя, и я наконец узнала свою подругу: она любила окружить свою персону ореолом тайны. – У тебя тут курить можно? – спросила она, и я поняла, что мы переходим к романтической части повествования.

– Нет, пойдем в сад, там гамак, посидим в нем…

В саду у калитки лежала кучка пожелтевших листьев – моя неугомонная бабушка уже успела пройтись по дорожке с метлой. Мы постелили на гамак плед и уселись вдвоем, прижавшись друг к другу. Надя закурила ароматную ментоловую сигаретку, выпустила красивые колечки дыма и, мечтательно глядя на то, как они растворяются в прозрачном осеннем воздухе, начала:

– Это случилось позавчера вечером, а мне кажется, уже вечность прошла. Витек проводил меня домой, я зашла, успела погрызться с матерью и смыть косметику. Вдруг вижу в окно: кто-то ходит у дома. Я выглянула, думала, один из материных бывших дружков заявился, сейчас начнется шоу. Есть у нее один, как напьется, так приходит выяснять отношения… Я в окно высунулась, спрашиваю: «Кто там?» – а сама думаю, заперта ли дверь у нас… Ну во-о-от… – томно протянула Надя и после эффектной паузы продолжила: – А это был он. Игорь. Он только что из Москвы приехал, искал тут друга одного и заблудился. В общем, я к нему вышла, чтобы помочь… И мы два часа на лавочке у моего дома просидели. А потом он и думать забыл о друге. Вызвали такси и поехали в «Кавказскую пленницу», там до пяти утра пробыли… Поля, это любовь, – торжественно резюмировала Надежда.

Мне совсем не ко времени вспомнилась ее прошлая «любовь», которая закончилась большой трагедией, но я постаралась прогнать эти мысли из головы.

– А кто он такой, чем занимается?

– Он в шоу-бизе, знает там всех-всех-всех. Продюсирует молодые таланты, говорит, что у меня есть задатки, потому что я ни на кого не похожа. Я ин-ди-ви-ду-аль-ность!

– Здорово! – только и нашлась я.

– Нет, ты скажи: тебе стихи понравились? Хорошие ведь стихи?

– Да, хорошие, – подтвердила я, и Надя расплылась в широкой улыбке:

– Вот видишь!

Как будто качество стихов служило гарантией чувств ее возлюбленного. Впрочем, кто я такая, чтобы, не зная человека, судить о нем? Все-таки ее новый парень, кем бы он ни был, – человек, в отличие от Семена.

– Слушай, ты хочешь с ним познакомиться? – загорелась вдруг Надя новой идеей.

– Хочу, только я под домашним арестом…

– Ах да, ты же у нас потерпевшая… Может, тогда мы к тебе вечером зайдем? Если честно, он о тебе уже наслышан, тут вся Бетта только о тебе и судачит. Ему тоже хочется с тобой познакомиться.

– Надь, ты меня как дрессированного медведя, что ли, будешь ему показывать? – для виду возмутилась я. На самом деле я не знала, как убить вечер без Семена. И к тому же мне было очень любопытно увидеть этого деятеля «шоу-биза», за несколько часов покорившего Надькино сердце.

– Ох, ну не преувеличивай! – отмахнулась подруга. – Ну что такого, что он заинтересовался этой историей? Может, он про тебя кино снять захочет, похищения ведь не каждый день случаются…

– Хорошо, только пусть режиссером будет Бекмамбетов, иначе я не согласна, – отшутилась я, и Надька принялась набирать номер своего продюсера:

– Алло, Игорек, привет. Ты как сегодня вечером? Ой, здорово, давай часов на восемь… Все, в восемь пятнадцать будем у тебя, жди, – велела мне Надя и тут же умчалась наводить марафет. Хотя выглядела она и без того шикарно.

В гамаке на свежем воздухе я незаметно для себя заснула. Из соображений безопасности отец забрал с собой мой мобильный, хотя я подозревала, что он просто хочет изолировать меня от Семена. Отрезанная от мира, я проспала почти три часа. Снилось мне море – удивительно уютное и домашнее. Как будто я хожу по дну, собираю ракушки и играю с мелкой рыбешкой.

Когда я проснулась, на улице уже стемнело, и я пошла в дом, чтобы привести себя в порядок перед знакомством с новой Надиной любовью. Умылась, причесалась, немного подкрасила глаза – для затворницы вполне достаточно.

– «Сижу за решеткой в темнице сырой…» – услышала я незнакомый мужской голос под окном.

– Открывай, Полина! – раздался следом голос Нади.

Я провела гостей на кухню, где бабушка колдовала с чем-то ароматным. Тут же из своей комнаты высунулась мама – а я и не знала, что она уже пришла с работы. Глаза у нее горели любопытством: кого это привела с собой моя подруга? Я невольно подумала, что всего-то за месяц мы стали настоящими деревенскими жителями: появление незнакомого человека воспринимаем как сенсацию. Одичали мы в Бетте, нечего сказать…