Текст книги "Смерть Хаоса"

CX

В тот же вечер, по прошествии не столь уж долгого времени, я вернулся к Дайале и снова уселся на табурет.

– У меня нет выбора, – сказал я в ответ на ее вопросительный взгляд. Походило на то, что выбора, позволяющего жить в ладу с собой, у меня действительно не было.

Она посмотрела на меня, и глаза ее были столь глубоки, что мой язык словно опух.

– Ну вообще-то, даже у пони есть выбор. Но я не хочу прийти к тому, к чему пришел Саммел. Это не настоящий выбор.

Друида молчала.

– Что мне делать? Я видел, на что способна сила, и знаю, что силы у меня уйма! Мне что, необходимо умолять вас всех – тебя, Кристал, Джастина, – чтобы вы меня спасли? От меня самого? Ручаюсь, Джастин никого ни о чем не умолял!

Друида, похоже, опечалилась. Но я ждал ответа.

– Нет. И у него, и у Креслина просто не было другого выхода.

– А у тебя? Ты принудила Джастина? Как вынуждаешь меня?

– Я сделала свой выбор. Джастин должен был оказаться связанным с друидой. Этой друидой решила стать я.

– Она мне тоже спасала жизнь, когда я был на краю гибели, – произнес Джастин, неслышно вошедший в комнату. – И не раз. И претерпела немало страданий из-за моей неспособности понять. У нашего семейства, – он рассмеялся, – это, должно быть, в крови.

Я потупился.

– Леррис, ты считаешь, что творишь добро, и человек ты в душе действительно добрый. Но ты вершишь добрые дела в расчете на похвалу и одобрение, которых так и не дождался от Гуннара, потому что был далек от совершенства. А Гуннар не мог похвалить тебя, потому что осознавал собственное несовершенство. Я тоже далек от совершенства, но все это самообман. Почему бы тебе не сказать Кристал, что ты нуждаешься в похвале?

Я молчал. Просить о похвале я не мог и сказать на сей счет тоже ничего не мог. Поэтому я сказал совсем другое:

– Если эти узы прекрасны, почему они так редки?

– Потому, что они смертельно опасны. Смерть одного означает смерть другого.

– Погодите: если вы свяжете нас с Кристал так, как сами связаны между собой, это может убить нас обоих. Но где тут решение?

Дайала встала.

– Я вернусь.

Джастин кивнул и сел на другой табурет.

– Ну, дядюшка Джастин, – обратился к нему я, – ответь на мой вопрос.

– Нет у меня ответа, потому что это не мой вопрос. Ты знаешь, кто ты. Знаешь, кто такая Кристал. Если я дам тебе ответ, ты воспользуешься им, или чтобы отказаться от уз, или чтобы свалить ответственность на нас. Но ты знаешь себя, а теперь знаешь, и что это за узы. Они превращают двоих людей в единое целое, и если те оказываются не способными поддержать друг друга изнутри, это уничтожает их. Такая близость делает обман невозможным, а люди в большинстве своем не способны жить без обмана и самообмана. Взглянуть себе в глаза может далеко не каждый. Решай сам, чтобы не винить потом меня и Дайалу, как ты винишь сейчас Отшельничий… или Кристал.

Я отошел к узкому окошку и задумался.

Меня терзали страх, обида, недоверие, в том числе и к себе. Почему я обязан быть честным? Кто был честен по отношению ко мне? Я никому ничего не должен!

Можно просто уйти, уйти и стать Леррисом Великим. Пройдет время, и кто узнает, что я покинул Расор и Кифрос?

Я сам!

Я это буду знать всегда! Из глубин памяти выступили лица погибших, и у всех, даже у Шервана, было мое лицо.

Я бы рассмеялся, да во рту у меня пересохло.

Антонин, хотя рядом с ним была Сефия, умер в одиночестве. И Герлис, и Саммел… они были сами по себе. Этого ли хотел я? Мне было невыносимо на Отшельничьем оттого, что меня никто не любил. Почему Кристал не может меня понять? Или, я вспомнил слова Дайалы, – принять?

Я повернулся к Джастину. Он сидел молча.

Я глубоко вздохнул. Воздух показался мне едким, словно насыщенным парами жизни и смерти.

Я кивнул.

– Для этого нужны двое, – сказал Джастин. – Дайала поговорит с Кристал.

Он остался на табурете, а я смотрел в окно и ждал, гадая, что решит Кристал и почему любовь так сурова. Почему она требует столько труда и причиняет так много боли?

CXI

Две женщины сидели на противоположных концах кровати, обдуваемые горячим ветром.

– Я сказала Леррису, что он подвергается серьезной опасности, ибо по мере того как возрастает его сила, возрастает и искушение стать не столь честным по отношению к себе самому, – сказала Дайала.

– Я думала об этом, – ответила Кристал, не встречаясь с ней взглядом. – Отчасти поэтому у нас возникли затруднения.

– Ты тоже не до конца честна, госпожа, – возразила Дайала, – и сама представляешь собой часть его проблемы.

– Возможно, – отозвалась Кристал, по-прежнему глядя в сторону гавани. – Но только часть. И не с меня все началось.

– Ты ждешь от Лерриса любви и преданности, не задающей вопросов. А он растет, и, хотя любит тебя, вопросы у него появляются.

– Любовь не знает вопросов и оговорок! – резко возражает Кристал.

– Нет, – отвечает Дайала, – любовь заключается в принятии того, что есть, а не того, чего ты желаешь. Леррису нужна похвала, прежде всего твоя, и он готов на все, лишь бы ее заслужить. А ты боишься его взросления, боишься, что он увидит тебя такой, какая ты есть, а не лучшей женщиной в мире, какой ты могла ему казаться.

– Я просто хочу, чтобы он принимал меня.

– Он-то как раз принимает, но чувствует, что ты не принимаешь его. Разве не так?

– Я люблю его, но он не должен без конца спасать мир! – воскликнула Кристал, сцепив руки и уставившись на свой клинок.

– А любила бы ты его так же сильно, если бы он не стремился делать добро?

– Он не должен без конца совершать подвиги и спасать мир.

– На это никто не способен, но если… – друида не заканчивает фразу.

– Это несправедливо! Он не должен быть единственным!

– Но не может и не быть им. Он или спасет мир, или разрушит его.

– Ты просишь, чтобы я приковала себя к нему цепью ради спасения мира? Это не выбор, это большее насилие, чем то, к которому принуждают клинком.

– Я лишь говорю, что мужчина, которого ты любишь, разрушит мир, который ты любишь, если ты не сможешь принять его, а он – тебя. Коль скоро тебе угодно именовать этот выбор насильственным, воля твоя. Но дело обстоит именно так. Выбор и вправду труден, ибо, чтобы сделать его, надобно оказаться от гнева и обид. Но ни гнев, ни обиды не способны изменить мир. Ты должна принять Лерриса и не приходить в ярость оттого, что вынуждена делать выбор, или в конечном счете вы с ним погубите не только самих себя, но и мир, который вам дорог.

– Я уже приняла его.

Дайала встретилась с Кристал взглядом, и та, не выдержав, опустила глаза и пробежала пальцами по вышитым на покрывале звездам.

– Но почему он должен спасать мир? Почему это выпало на его долю?

Дайала молчит.

– Почему именно он должен быть героем?

Друида по-прежнему хранит молчание, не сводя взгляда с одетой в кожу собеседницы.

– Почему?.. – Кристал качает головой. – Впрочем, как раз «почему» не имеет никакого значения. Ведь так?

– Так, – ответила Дайала с печальной улыбкой, и они обе покинули комнату.

CXII

Дверь открылась, и появились Дайала с Кристал. Глаза последней походили на камни на штормовом побережье. Впрочем, мои наверняка выглядели не лучше.

– Привет, – мой голос, как оказалось, дрожал.

– Привет, – дрожал и ее голос.

Дрожал голос моей несгибаемой командующей!

В следующее мгновение, то ли из-за боли в глазах, то ли из-за подземного толчка, я почти лишился зрения и видел лишь расплывчатую фигуру. Мне удалось произнести ее имя и сделать шаг ей навстречу. Она, должно быть, тоже шагнула ко мне. Во всяком случае, мы повисли друг на друге.

– Сохранить любовь труднее, чем обрести, – произнес Джастин спустя некоторое время. – Думаю, вы уже начали это понимать.

Мы уже перестали дрожать, но не разжимали переплетенных пальцев.

– Итак, вы готовы?

Я кивнул, поскольку говорить боялся. Кивнула и Кристал. Возможно, она тоже боялась.

– Садитесь на табуреты, друг радом с другом.

Мы переглянулись и сели.

Сама по себе процедура оказалась не слишком таинственной и впечатляющей: легкие надрезы и смешение крови. Но Дайала наложила на эту кровь гармоническое заклятие, и я немедленно ощутил протянувшуюся между нами незримую нить.

Нить чистой гармонии, не содержащую в себе ни мыслей, ни чувств.

– Как всему живому, этому тоже требуется время, чтобы вырасти, чему вы должны быть только рады, – хрипло произнес Джастин. – Будьте добры друг к другу.

«Будьте добры друг к другу». Это простое напутствие вдруг сделало все прочее не имеющим значения.

– Помните, – шепот Дайалы звучал, как шелест Великого леса, откуда она была родом, и который мне, скорее всего, не суждено было увидеть, – вы выбрали друг друга дважды.

– А теперь ступайте и оставьте стариков в покое, – заключил Джастин.

Медленно выйдя из комнаты и остановившись в узком коридоре, мы посмотрели друг на друга. Кристал ничуть не изменилась – те же черные глаза, те же короткие серебрящиеся волосы. Не изменился и я.

– Прогуляемся?

– Куда?

– К старому форту на волнорезе.

– Что ж, это было бы славно.

Я так и не выпустил ее руки, хотя моя ладонь взмокла от пота.

– Леррис.

– Да?

– Давай руки поменяем. Я никуда не денусь.

Я выпустил ее руку, обошел вокруг Кристал и взялся своей левой рукой за ее правую. К тому времени, когда нам удалось добраться до мола, мы вспотели и, надо думать, выглядели не лучше демонов ада, но мне было плевать.

Ноги мои болели – по правде сказать, болело все, – и я предложил присесть.

– Кристал, у тебя тоже все болит?

– Нет. Волосы не болят.

Мы рассмеялись, обнялись и сели.

Близ гавани шли восстановительные работы и над водой разносились стук молотков, визг пил и многоголосый гомон. В Кифросе не любили работать молча.

Нас обдало ветерком – в воздухе еще улавливалось эхо смерти и разрушения, и на мол с плеском набежала волна.

– Почему мы это сделали? – спросила она.

– Потому, что мы отчаялись. Потому, что не хотим терять друг друга и готовы рискнуть жизнями, лишь бы этого не случилось.

– Ты хочешь детей? – спросила Кристал, глядя на гавань.

Я сглотнул: честно говоря, никогда об этом не задумывался.

– По правде говоря, я никогда не думал об этом иначе как в том смысле, что со временем они у нас будут.

– И когда наступит это «со временем»?

В самом деле, когда? Вопрос вроде бы был прост, но мы, сжимая друг друга в объятиях, разрыдались. Зная, что это время может не наступить никогда.

Волны плескались о мол, над водой разносился стук молотков, а мы сидели обнявшись и плакали.

Поутру нас разбудил влетевший в окошко порыв прохладного ветерка. Потянувшись было за одеялом, я обнаружил Кристал… и понял, что она мне нужнее, чем одеяло. Встать удалось не скоро, но и после этого я без конца норовил к ней прикоснуться. Правда, когда стало ясно, что она и так никуда не денется, я отвернулся и занялся уборкой комнаты.

На выходе мы встретили Херрельда.

– Доброе утро, – сказал ему я.

Кристал кивнула.

– Берегите себя, – пробормотал страж, глядя себе под ноги. – Оба.

Мы с Кристал теснее переплели пальцы, и я, лишь спустившись на целый лестничный пролет и свернув за угол, рискнул заметить:

– Херрельд стал чувствительным.

– Он всегда бы таким. Просто не хотел этого показывать.

«Как и многие, – подумалось мне. – Даже Тамра».

CXIII

В последующие дни, благодарение Тьме, ничего особенного не происходило, а все время, когда Кристал не была занята по службе, мы с ней проводили вместе. Чтобы видеть ее еще чаще, я взял в обычай постоянно ходить на ристалище, практиковаться с посохом. Иногда мы ловили на себе взгляды друг друга и старались не рассмеяться.

Однажды утром я проснулся раньше нее. Тело затекло и мне хотелось встать, но жаль было ее будить.

Недавняя прохлада долго не продлилась, но утро не было знойным: верный признак того, что осень не за горами. В гавани я приметил несколько рыбачьих баркасов, но никаких кораблей, ни торговых, ни тем более военных, видно не было.

Создавалось впечатление, будто залегавший под Кандаром хаос слегка уплотнился, хотя непрерывный грохот и стоны затрудняли восприятие.

Я снова посмотрел в окно. Рыбацкие лодки уже уходили из гавани, солнечные тени исчезли с восточных холмов, а Кристал все спала. Я молча ее любовался.

– Надо было меня разбудить! – воскликнула она вскакивая. – Я опоздаю.

– Тебе нужно было выспаться, так же как мне нужно размяться. Все тело затекло.

– Надо же… мне снилось, будто у меня затекла спина.

– Интересно… может быть, мы уже начинаем чувствовать…

– Возможно. В таком случае и желания у нас?.. – я попытался ее обнять.

– Я опаздываю! – она увернулась.

Торопливо одевшись, – я даже не прибрал постель, – мы наскоро подкрепились в столовой хлебом и водой, после чего отправились на ристалище. После учебных боев Кристал пошла на совещание с Еленой и Субреллой, а я собрал инструменты, оседлал Гэрлока и поехал на побережье, где вовсю шли восстановительные работы. Со строевым лесом дело обстояло не лучшим образом, но один контрабандист, обойдя все хаморианские патрули, доставил в Расор целый корабль древесины. Правда, он запросил за лес втридорога, но самодержица заплатила ему из казны, после чего стала продавать строительные материалы своим подданным по обычной цене.

– Хочешь, помогу? – спросил я курчавого малого, ремонтировавшего лавку.

– Денег нет.

– И не надо. Я на службе у самодержицы, она кормит меня и платит деньги. Я хочу помочь в обустройстве портового района: тебе, например, мог бы сделать оконные рамы. Меня направила сюда самодержица.

– С чего бы это? – спросил другой мужчина, еще молодой, но уже лысеющий.

– Она… ну, не она сама, а женщина по имени Кристал сказала, что чем быстрее восстановят порт, тем скорее сюда поплывут корабли, а в казну самодержицы – денежки от сбора пошлин.

– А… тогда понятно. Вот с этой штуковиной сладишь?

Он показал покореженную, вывороченную из кирпичного проема раму.

– Попробую.

– Валяй.

С рамой я, благо она была из мягкого дерева, справился, потом сделал и другую.

– Аккуратная работа, – заметил седой бородач, скреплявший раствором кладку соседней лавки. – А мне потом не поможешь?

– Если получится. Меня могут отозвать в любой момент.

– Ну… если сможешь.

Я кивнул.

– Не поймешь, что творится, – промолвил бородач, вытерев лоб, – цены словно спятили, так и скачут. Но лучше уж жить так, чем под властью солнечных дьяволов.

Я кивал, сосредоточившись при этом на прорезании пазов для стекла.

– Мой дед едва выбрался оттуда, – продолжал словоохотливый собеседник, – в корабельном трюме, обманув стражу. От хорошей жизни люди не бегут, рискуя оказаться выброшенными в море. Ну да ладно, что-то я разболтался, а кирпичи сами на место не встанут. Как тебя звать-то, парень?

– Леррис.

– Имя не кифриенское.

– Это точно.

– Ты плотник?

– Нет, столяр. Вообще-то мастерю мебель на заказ. Но могу и плотничать, а раз уж оказался здесь, то почему бы и не помочь людям?

– Столяр, говоришь…

Я пожал плечами: врать я не умею вовсе, да и говорить правду наполовину тоже не великий мастер.

– Если кому это важно, так я еще и консорт командующей. Но что столяр – это точно.

– Слушай… но ведь не может быть, что ты тот самый маг?

– Ну, мне случается заниматься и магией. Но больше работаю по дереву.

– Кончай ты к нему цепляться, Гудса, – крикнул курчавый. – Мне наплевать, кто он да откуда, ежели у него руки на месте. Я бы с этими рамами весь день возился, а у него они уже готовы.

Гудса вернулся к своей кладке, но продолжал поглядывать на меня с любопытством.

Ближе к полудню темноволосый кровельщик, спустившись попить воды из фляги, спросил:

– Слушай, ты что, и вправду маг?

– Да, мастер гармонии.

– А чего ж ты тогда этак потеешь с рамами? Вставил бы их волшебным манером.

Я рассмеялся.

– Волшебным манером оно и дольше, и труднее. И не так надежно: случись что со мной, и все мною наколдованное может пойти прахом. А хорошая столярная работа не развалится, и она может противостоять хаосу не хуже любых чар.

Он кивнул.

– Эй, вы только гляньте! – крикнул курчавый лавочник, указывая на гавань.

У причала, словно из ниоткуда, возник черный стальной корабль обтекаемой формы, в сравнении с которым гигантские броненосцы Хамора выглядели неуклюжими.

Я узнал этот корабль, ибо видел такой в Найлане еще до того, как отправился на гармонизацию.

На гюйс-штоке поднялся черно-белый флаг, на палубе выстроилась дюжина бойцов в черных мундирах.

– Черные дьяволы…

– …принесла нелегкая… неизвестно, кто из них хуже…

– …хорошо еще, что они не сговорились…

– Эй, не поможешь ли вставить рамы? Одному неудобно, – окликнул я темноволосого.

– Да… конечно. Слушай, а этот корабль… очень опасен?

– Очень. Но не для Кифроса. По крайней мере сейчас.

– Лучше бы и никогда.

– Лучше бы…

Вставлять рамы пришлось дольше, чем мне бы того хотелось, но тем не менее все они оказались на месте. Я начал складывать инструменты.

– Уходишь? – спросил курчавый.

– Пора. Жаль, что не успел сделать больше.

– У меня на это ушла бы уйма времени. Я точно тебе ничего не должен?

– Точно. Удачи тебе.

– Маг ты или нет, а парень что надо.

Мы распрощались, и я быстрой рысью пустил Гэрлока к казармам, где, расседлав и почистив его, поспешил в умывальню.

– Ты куда запропастился? – спросила Тамра, вошедшая, когда я смывал грязь и пот.

– Возле порта, помогал людям восстанавливать лавки.

– Твой отец и Кристал тебя повсюду ищут.

– Уже иду… ой, а где они?

– В малой столовой. Я побегу, скажу, что ты сейчас будешь.

Дайала, Джастин, Тамра и Кристал собрались вокруг моего отца, державшего в руках конверт.

– Простите, что заставил ждать, – сказал я. – Меня не было в казармах, но как только появился корабль, стало ясно, что нужно возвращаться.

– Письмо от Совета, – сказал отец, – адресовано мне. Хамор объявил сбор Великого Флота и, судя по всему, намерен напасть на Отшельничий. На Найлан. Совет, хоть и не напрямую, просит меня собрать всех, кто может оказать помощь, и вернуться на остров.

– Лишних солдат у нас нет, – заметила Кристал.

– Полагаю, Совет имеет в виду магическую помощь. Они надеются, что Джастин сумеет повторить свои прошлые подвиги, Тамра разгонит Великий Флот штормами, а Леррис воспользуется гармонией, чтобы призвать на защиту Отшельничьего хаос.

Тамра открыла было рот… и закрыла его. Она побледнела.

Я посмотрел на отца, и он вручил мне письмо. Оно было составлено в витиеватых двусмысленных выражениях, но суть сводилась к сказанному отцом.

«Так как мы не можем потребовать, чтобы вы… и оказали помощь… Совет высоко оценил бы… если бы вы и все, кого вы могли бы собрать… такие как маг Джастин, Леррис и Тамра… считались бы вернувшимися для защиты последнего бастиона Гармонии… против темных кораблей Хамора…»

– Вам с Тамрой возвращаться необязательно, – сказал отец. – Отшельничий обошелся с вами не лучшим образом.

– Это не имеет значения, – ответил я, удивляясь тому, как мог считать этого человека бесчувственным и равнодушным, – если Отшельничий падет, не устоит и Кифрос, а значит, все старания Кристал и Каси пропадут впустую. Конечно, Отшельничий вмешивался в дела Кандара, и порой не лучшим образом, но… как ни крути, а выбора, похоже, нет. Что скажешь ты, Кристал?

– Ты прав. И я еду с тобой.

– Думаешь, это удачная идея? – спросил я, хотя мне смертельно не хотелось с ней расставаться.

– Думаю, отныне у нас общая судьба. Мы будем жить вместе – или вместе умрем.

Я, если мне это не показалось, ощутил ее растерянность и смятение, столь же сильные, как и мои. Мы непроизвольно взялись за руки, и это усилило нашу близость.

– Если мы победим, – заявила Кристал, – у Каси не будет серьезных проблем, а если потерпим поражение, Хамор не остановит никто.

– Никто? – спросила Тамра, повернувшись к Джастину.

– Я люблю тебя, – шепнула Кристал, наклонившись ко мне. – Один раз ты чуть не погиб ради меня, а в другой – постарел на десять лет. В третий раз я тебя одного не отпущу.

Она улыбнулась и уже громче добавила:

– Если кому быть героем, то уж точно тебе.

Ненадолго воцарилась тишина, но ее нарушила Тамра:

– А как мы попадем на Отшельничий?

Мой отец прокашлялся.

– Я говорил с капитаном, но он не выказал желания перевозить нас на остров. Правда, по его словам, Совет зафрахтовал нолдранское судно, которое прибудет за нами сюда.

– Странновато, что меня, работавшего над ними, по прошествии стольких лет не хотят на эти корабли пускать, – хмыкнул Джастин.

А вот мне казалось странным, что производивший впечатление ворчливого брюзги Джастин когда-то был инженером, строил черные корабли и изобрел (скрыв, за что я был ему признателен, секрет его изготовления) устройство, позволившее уничтожить Фэрхэвен.

– Нам нужно встретиться с Каси, – мрачно напомнила Кристал.

И точно, Кристал ведь состояла на службе у самодержицы, и только Каси могла решить, отпускать ли ее.

– Она отпустит… – подала голос Тамра. – Она…

Джастин коснулся ее руки, и Тамра умолкла. Кончилось тем, что мы с Кристал направились по коридору ко внутреннему двору. В животе у меня урчало.

– Леррис…

– Прости. Я не ел с утра.

– Правда?

– Малость замотался с делами.

– А что за дела? Ты вроде бы ездил в город?

– Помогал восстанавливать разрушенное. А откуда ты знаешь, что я был в городе?

– Просто почувствовала. А почему?.. – она не закончила фразу.

– Да вот, Дайала говорила, что добро нужно творить не в расчете на похвалу, я и… Получилось не совсем то, но ничего. Когда-нибудь разберусь и с этим.

– Ох, Леррис! – только и сказала она. Но сказала, я это чувствовал, с любовью.

Каси сидела за старинным столом в окружении старинных книг, полных еще более древнего знания. Волосы се были взъерошены, на щеке пятно, туника обтрепалась; она мало походила на правителя.

– Я так понимаю, в Расор прибыл корабль с Отшельничьего, – промолвила самодержица, жестом приглашая нас сесть.

– Он доставил послание Черного Совета.

– Как видно, не мне.

– Гуннару, но его просят заручиться помощью всех магов: Лерриса, Джастина и Тамры, – с расстановкой произнесла Кристал. – В Совете убеждены, что Хамор обрушится на них, не дожидаясь покорения Кандара.

– В таком случае желаю магам успеха. Ты едешь, Леррис?

– Не знаю.

Кристал потянулась и сжала мою руку. Я ответил ей таким же пожатием. Самодержица потерла лоб.

– Если я правильно понимаю, все зависит от меня.

– Да, – сказала Кристал. – Леррису нужно ехать, но нам необходимо быть вместе.

Воцарилась тишина. Я затаил дыхание. Кристал тоже.

– Ты готова бросить все и последовать за Леррисом туда, где вы оба можете быть убиты? – осведомилась Каси.

– Он не раз шел на смерть ради меня – и ради тебя, – ответила Кристал. – Кроме того, если мы остановим Хамор там, империя долго не будет тебя беспокоить.

– Мне не нравится слово «долго», – сухо заметила самодержица.

– Увы, ни маги, ни правители не могут гарантировать что-либо навсегда, – подал голос я.

– Смерть – это уж точно навсегда. Не так ли, Леррис?

Я склонил голову: возразить было нечего.

– Ты и вправду надеешься справиться со всем флотом Хамора? – спросила, помолчав, самодержица.

Мне оставалось лишь пожать плечами.

– Придется попробовать.

– А кто будет командовать моими войсками?

– Ты можешь назначить Субреллу.

Каси улыбнулась.

– Я и назначу ее… исполняющей обязанности. До вашего с Леррисом возвращения.

Мне показалось, что она явно переоценивает наши возможности, что, видимо, отразилось на моей физиономии.

– Если кто-то и способен творить чудеса, то это вы двое, – промолвила Каси и, нахмурившись, добавила: – Кристал, возьми с собой свою личную охрану. Они поедут за мой счет, на этом не разорюсь. Но уж будьте добры, постарайтесь вернуться. Нынче не так просто раздобыть толкового командующего.

– Мы вернемся, – пообещал я.

– Приятно слышать, но еще приятнее будет вас увидеть.

Она встала, и мы, поклонившись, вышли.

Уже в коридоре Кристал повернулась ко мне и мягко спросила:

– Зачем ты это пообещал?

– У меня появилось такое чувство. А одна особа, мнением которой я весьма дорожу, рекомендовала мне доверять своим чувствам.

Ничего не сказав, Кристал взяла меня за руку и повела к выходу во внутренний двор, а потом к столовой. К этому времени в животе урчало уже у нас обоих.